--А ведь мы с Игнатичем вдвоём, наверное, земной шар обогнули! – сказал ветеран войны и труда Иван Леонтьевич Скок, когда его друга Ивана Игнатьевича Дробышева поздравляли с юбилеем, -- если все километры, что мы проехали по железным дорогам страны, сложить в одну линию, то, пожалуй, не меньше длины экватора выйдет!
Эти километры Иван Игнатьевич наматывал в мирное время. А до этого пол-Европы прошагал солдатом Великой Отечественной. Страшный, трудный путь, полный лишений, невзгод, утрат, Дробышев и сегодня помнит так, как будто только что вернулся с дороги.
Когда началась война, Ивану было шестнадцать. За спиной – семь классов и азы ФЗО: вместе со сверстниками хотел получить рабочую профессию. Система фабрично-заводского обучения только набирала силу… И вдруг – стоп! С мечтой стать шахтёром пришлось расстаться. Шахты на время войны эвакуировали в Челябинск. Но добраться до уральского танкограда было не суждено: эшелон разбили под Новочеркасском.
Мальчишки решились пробраться домой. Путь оказался непростой. Где шли пешком, а где и вплавь приходилось пробираться. Форсировали Дон, ухватившись руками за паром. Но домой, в Новолодино, всё же дошли.
Однако радость возвращения была недолгой:
--Только пришли – и немцы на мотоциклах подскочили. Сразу образовали своё правление: назначили старосту, полицейских. Мы оказались в оккупации. Подошло время убирать урожай. А комбайнов у нас было мало: то ли два, то ли три. Так что в основном убирали серпами. Правда, нам было не привыкать, с двенадцати лет работали, косили.
Пример упорного труда был у ребят перед глазами. Старшее поколение умело работать. Чтобы напоить скот, вручную копали колодцы глубиной до сорока двух метров! В стаде было 150 дойных коров и 60 быков! По тем временам колхоз был очень крепким.
Из-за того, что отец был в партизанах, семье пришлось скрываться. Иван выкопал окоп, в котором обосновались брат с сестрёнкой и тётка с двумя детьми. Чтобы выбираться за продуктами, прибегали к разным хитростям. Научились даже сигналить вилами. Впрочем, встреч с немцами было немало. Надо было уметь выходить из положения. Помогли школьные знания: по немецкому была твёрдая пятёрка. Стихи немецких поэтов из учебной программы до сих пор свежи в памяти!
--Во время оккупации помогали партизанам брать немцев. Фрицы очень заблуждались, когда на детей внимания не обращали. А у партизан они были на особом счету, от них даже пароль не требовался – столь высоким было доверие.
А потом призвали 25-й год. Новобранцев привезли в Романовку, дали зимнюю одежду и отправили под Матвеев Курган. Иван попал в стрелковую часть. Командование высоко оценило его далеко не богатырский рост. Маскируясь под «мужичка с ноготок», Дробышев носил пакеты с документами командному составу. Как-то случилось: добежал до блиндажа, и начался вражеский обстрел. Но Иван всё же успел получить пакет с ответом и вернуться назад. «Прикид хлопчика» выручал не раз: даже свои не всегда сразу признавали связного.
Но от ранения уйти не удалось. Когда очнулся, долго не слышал, не мог говорить, объяснялся записками. Лишь когда восстановились слух и речь, снова отправился на фронт. Наши войска упорно продвигались на запад. Вместе с боевыми товарищами Иван Дробышев освобождал портовый город Скадобск, где уничтожались немецкие склады с продовольствием и боеприпасами. Потом был Перекоп.
--Если Вы видели фильм «Третий удар», -- то знайте: это про нас, -- сказал Иван Игнатьевич. – У нас тогда Хрущёв был членом военного совета. Наши люди шли на смерть. Немцы предпринимали психическую атаку и бомбёжки.
До Берлина не дошёл: помешало очередное ранение. После Мелитопольского госпиталя были Тбилиси, Баку… В Закавказском военном округе встретились с «покупателями». Выбирали рослых парней, но донских, умевших ездить на лошадях, зачисляли без особых придирок. И попал Иван в… Иран.
--О том, что мы там были, советские люди и не подозревали. Правда, у нас было право переписки, но страну в письмах мы не указывали. Мы ухаживали за скаковыми лошадьми, которые в соревнованиях участвовали. К ним особый подход нужен.
Около двадцати медалей у ветерана войны, но самой ценной он считает медаль «За победу над Германией».
А мирный труд Ивана Игнатьевича связан с железной дорогой. Он был главным кондуктором. Какие только грузы не доводилось ему перевозить! Топливо, трактора, машины. По перевозкам можно было судить, как развивается, крепнет страна в послевоенные годы, как нелегко пришлось ей в годы застоя и перестройки: «Обещали рай земной, а получился раздрай».
Но, как бы то ни было, дома всегда ждала дружная семья: жена Александра Петровна и трое детей: Анна, Валентина и Николай.
В 2000-м отшумела золотая свадьба. Сейчас уже шестеро внуков и четверо правнуков. Поэтому Александра Петровна говорит: «Когда все вместе собираются, семейного стола уже становится мало».
В семье ветерана чтят родителей, хранят традиции, берегут память. Давно не встречались семьи, где дети обращаются к родителям почтительно на Вы. А на праздничный стол здесь обязательно поставят семейную реликвию – бокал, из которого пили ещё дед и прадед Ивана Игнатьевича. Никто сегодня точно уже не скажет, сколько сосуду лет. Отец Ивана Игнатьевича родился в 1888 году. Дата рождения его деда уже канула в Лету. А бокал как талисман хранит семью, возвращает в памяти ушедшие года, о которых красноречиво говорят многочисленные молчаливые фотографии.
Трудная, но красивая жизнь сложилась у ветерана… Потому что жил он по принципу: "Всегда надо быть справедливым и мечтать стать генералом. Надо любить солдата, друга, технику и даже противника". А любовь способна вершить великие, красивые дела.