Самолет в Париж, куда меня пригласил француз-друг по фейсбуку, летел только завтра, поэтому я получил койку в гостинице аэропорта и поехал посмотреть столицу. Было раннее утро.
Вообще-то мне как бы и незачем было покидать гостиницу. Но одолело любопытство: взглянуть, как изменилась Москва-матушка за те двадцать лет, что я трудился на ниве народного просвещения в сибирской глуши.
Да, похорошела Москва. И лик ее во многих местах совсем иной стал. Непривычный, какой-то чужой даже. Но в целом я не терял ощущения той Москвы, которую помнил еще со времен студенчества.
- Толя, это не ты ли? – услышал я женский голос.
Знакомый голос. Но чей?
Оглянулся.
Женщина в летах, полная, хорошо одетая, тревожно улыбалась.
- Света, это ты? – почти захлебнулся я вопросом, волнуясь.
- Толя!
- Света!
Мы обнимали друг друга, мы прижались друг к другу – и … стыдно признаться, заплакали. Какое-то время стояли вот так, прижавшись нежно и тепло, молча, словно утратив дар речи.
Света первая заговорила.
- Где ты, Толя, кто ты сейчас?
- Та же Сибирь, тот же преподаватель математики в сельской школе.
- У тебя и корова есть? – как-то странно спросила она.
- Все есть: и корова, и куры, и свиньи, и огород большой.
- Дети?
- Само собой. Четверо. И … внучка … появилась полгода назад.
- Старый ты, дружок.
- Что верно, то верно. Да и ты, я смотрю, слегка отяжелела …
- На пенсию не выгоняют?
- Еще рано.
- Жена твоя – та, на которой ты был женат… тогда?
- Та же самая. Не менял.
- А я уже два раза побывала замужем. Неудачно. Зато мой третий муж – отличный мужик. Профессор, зав кафедрой. Стараюсь быть достойной его.
- Рад за тебя. А помнишь те дни наши?
- Молчи, я все помню … Но у меня хороший муж.
- Я уже сказал, что рад за тебя.
Она слегка помрачнела. Чуть-чуть порозовела.
- Прости, я думала, что ты хочешь … вспомнить и повторить былое …
- Хотел бы, не скрою. Да вижу, что то наше ушло навсегда.
***
Это было летом тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. В воздухе, как в песне поется, пахло грозой. Предстояли невиданные перемены в жизни содрогающейся в родовых муках страны.
Я летел в столицу к родственникам на повышение культурного уровня после окончания института: предстояли походы в театры, музеи и так далее. В кресле у иллюминатора рядом со мной сидела миловидная брюнетка с веснушками на лице, которые делали еще милее это черноглазое личико.
Я перевел взгляд на ее губы. Они были красивы и как бы трепетны.
- Хватит уже разглядывать меня, - сказала вдруг она, не поворачивая ко мне глаз своих.
- Извините. Я не предполагал, что вам это неприятно.
- Да, мне это неприятно.
Ее голос, низкий, чуть-чуть сипловатый, взволновал меня не меньше, чем ее лицо. Я захотел как-то исправить ситуацию.
Вынув блокнот и авторучку из нагрудного кармана, я быстро набросал ее профиль. Получился неплохой шарж. Я протянул ей блокнот.
- Узнаете себя?
- Конечно. Вы неплохо издеваетесь.
- Спасибо. Подарить вам этот набросок?
- Нет, не надо.
Я спрятал блокнот и авторучку и загрустил: пути к знакомству были очень уж тернисты.
- Вы в Москву летите или дальше? – спросил уже просто так.
- Дальше.
Я умолк, сказать больше было нечего.
Через некоторое время стюардесса принесла нам обед, мы с аппетитом поели. Все было вкусно и в меру.
- Хороший обед, - сказал я. – Хоть бы в моем санатории было не хуже.
- Вы лечиться летите? – спросила она, на этот раз - дружелюбно.
- Да. Радикулит замучил.
Она засмеялась.
- Такой молодой – и уже радикулит.
- Поднял тяжесть сдуру при ремонте школы, - пояснил я мрачно.
- Я тоже лечу в санаторий, - сообщила брюнетка, улыбнувшись. - Только у меня – нервы шалят.
- Такая молодая – и нервы? – как бы удивился и поддразнил я.
- Да, меня год тому назад назначили директором школы. И я все нервы поистрепала на этой проклятой должности.
- Вы директор школы? – поразился я.
- Уже нет. Мне, оказывается, нельзя нагружать психику.
- Понимаю. Я тоже педагог. Математик. И жена моя – математик.
- Вы женаты? Такой молодой?
- Мне уже двадцать семь. Мы с женой учились в одной группе в вузе.
- Вот это да! Я вас за мальчишку приняла. А я всего только педучилище закончила. Была пионервожатой. А тут меня – директором назначили.
- Школа начальная, наверно?
- Да. Начальная. Но большая – семнадцать классов.
Мы теперь беседовали дружелюбно и спокойно.
В Москве весело попрощались.
А через день снова встретились.
Оказалось, что мы лечимся в одном и том же санатории, только разместились в разных корпусах. Это стало ясно, когда мы попали в одну экскурсионную группу. В музее шли рядом, я шепотом добавлял кое-какие подробности к речи экскурсовода, Света (я уже знал ее имя) слушала внимательно. После экскурсии я предложил погулять по Нижнему парку, она сразу же согласилась.
Мы гуляли долго, делясь впечатлениями. И о работе нашей поговорили.
После ужина снова пошли гулять. Я вел себя очень скромно, и Свете это нравилось, видно. Когда мы вышли на берег моря, я предложил поплавать. Моя спутница отказалась: не в купальнике была. Я с ее разрешения поплавал некоторое время, пока она сидела на гальке.
Когда я вышел из воды и вытерся полотенцем, она встала, поправляя сарафан. Ветерок обрисовал ее прекрасное тело. И я не выдержал: подошел к ней и обнял. Наши губы соединились. Желание охватило меня с силой сокрушительной, я не соображал. А Света? Она дрожала, трепетала, стонала, прижимаясь ко мне. Но вдруг она резко меня оттолкнула и отступила на шаг.
- Нет, - сказала, все еще тяжело дыша. – Ты женат. Между нами может быть только дружба.
Я упал перед ней на колени, я целовал ее голые стройные ножки. Но она отходила и отходила все дальше, с силой отталкивая меня.
- Ты знаешь, как я буду болеть после этих объятий? – спросил я, едва не плача от представления о грядущей боли в соответствующем месте.
- Ты сам виноват. Сам себя распалил. И меня – тоже.
Я упал на гальку и застыл. Когда я поднял голову, Светы рядом не было.
Я встал, оделся и побрел вдоль берега.
- Толя, - услышал я.
Это была она. Света. В тонком халатике и тапочках.
- Как ты? – спросила она неожиданно ласково.
- Плохо, Света. Уже начинается пытка.
- Иди ко мне, наивный нахал.
Она сняла халат и подстелила его – не на гальке, а на траве, у нижней кромки обрыва.
Ее снова трясло, как в лихорадке.
Я не заставил себя ждать.
Мои руки блуждали по ее телу, губы – тоже. Она подтянула меня к себе, она еще сильнее дрожала. Но вот ее губы слились с моими – и я вошел в нее, и она сладко застонала:
- Ой-ой-ой-ой.
Мы продолжали свой любовный лежачий танец-дуэт даже тогда, когда мимо прошла, беседуя, какая-то пара. Они как бы не видели нас. Возможно, и в самом деле не заметили: между нижней кромкой обрыва и галькой пляжа росли довольно густые кустики. Да и темнеть уже начало.
Оргазм застиг нас одновременно. Стоны Светы перешли в крики, хотя и сдавленные. Ее бросало в стороны, она едва не сбросила меня на землю.
Наконец, она успокоилась. И гладила меня по щеке нежно.
- Светочка, милая, счастье мое, - шептал я, - нет у меня слов, чтобы сказать тебе, как я благодарен за это счастье …
Она положила ладонь на мои губы.
- Молчи, милый. Как мы, педагоги, будем теперь детей воспитывать?
Я не ответил. Желание вновь меня охватило, и я снова вошел в нее. И снова она стонала, и я был счастлив. Оргазм и на этот раз пришел к нам одновременно – он был и у меня теперь непривычно силен и долог.
Я даже не представлял себе, что такое возможно вообще. А ведь у меня был некий опыт и до женитьбы.
- Светочка, спасибо тебе за …
- Не надо, я просто пожалела тебя. Я ведь не ребенок, я знаю, как мужики страдают от боли, если … это … не состоится.
Теперь она была спокойна, и когда я положил руку ей на грудь, ее не трясло. Однако желание ко мне снова вскоре пришло, и я начал целовать Свету. Она была безучастна не очень долго. Она опять стонала, опять ее оргазм был страстен. Потом она снова дошла до апогея, а я все трудился.
И я почувствовал себя виноватым, когда, наконец, изверг семя и затих.
- Света, извини, ты не боишься забеременеть? Я эгоист, прости …
- Ты, как все мужики. Сперва напакостят, а потом прощения просят.
Мы лежали рядом. Над нами сияли звезды южного неба. Шумел прибой, но не очень сильно. Я думал о своей верной жене. Она вряд ли могла предполагать, что я вообще изменю ей, а тем более - едва приземлившись.
- Пойдем, уже поздно. Закроют двери в корпусах, - сказала Света.
Мы поднялись. Я отряхнул ее халатик.
- Все же нехорошо мы поступили, - начала было Света. – Ты женат ...
- Света, ты меня спасла. Я тебе благодарен за это. Но ты дала мне понять, что такое – настоящее счастье. Ты такая удивительная …
- Замолчи, мне стыдно.
Она холодно чмокнула меня в щеку – и пошла в свой корпус. Я еще не предполагал, какой удар меня ожидает на следующий день.
Я пошел завтракать в первую смену. Свету распределили во вторую. Поэтому я решил после еды полежать в палате, а потом встретить подругу, чтобы принять программу на день и на вечер.
Когда я подходил к столовой, из нее вышли Света и высокий усатый мужчина лет сорока. Увидев меня, Света взяла его под руку и обратилась ко мне, как ни в чем не бывало:
- Толя, познакомься. Это – Игорь, мы сидим за одним столом.
Потом, повернувшись к своему спутнику, сказала с улыбкой:
- Познакомьтесь. Анатолий – мой коллега, преподаватель математики.
- Очень приятно, - протянул мне руку Игорь.
Мне осталось только пожать эту крепкую руку.
- Мы собрались на прогулку по морю. Катер отходит через двадцать минут. До вечера!
Первым моим желанием, когда я пришел в себя, было устроить скандал Свете, но тут же я вспомнил о жене своей. Ей сообщат наверняка – и тогда … А в школе что скажут? Учителя, ученики … Вообще можно ли будет работать?
Настроение мое оставляло желать лучшего, но тут ко мне подошел пожилой мужчина. .
- Сыграем в бильярд? – спросил он.
- С удовольствием.
- Пирамида?
- Конечно.
- Пошли. Бильярдная – в подвальном этаже первого корпуса.
Мой противник оказался мастером: я все время проигрывал. Он заметил мое уныние и предложил поучить меня. Я согласился. И он как бы заново ввел меня в мир этой увлекательной игры. Я узнал, как важно положение точки удара не своем шаре: вверху, внизу, правее от центра, левее. Я узнал как правильно вести мысленную линию от глаза к шарам. Как рассчитывать угол удара в дуплете. Он играл со мной – и учил меня. Это был урок!
- Не жалеете, что согласились играть со мной?
- Что вы, - сказал я искренне, - я только сейчас смогу играть.
Оказалось, что мой учитель – бывший дипломат, что отдыхает он в соседнем доме отдыха. Бывшем доме отдыха ЦК КПСС. А в нашем санатории лечится его приятельница, которая сейчас – на процедурах.
Мы расстались сердечно, договорились и впредь играть здесь. Даже время обсудили. Он ушел, а я еще погонял шары в одиночестве.
Когда часы показали время обеда, я пошел в столовую. Мне было ясно, что Света порвала со мной, переключилась на Игоря. Поэтому я от каждого блюда только отведал. И пошел в корпус полуголодным.
Мой сосед по палате уехал на несколько дней в гости, я был один. Решил я поспать. Бросился на койку, не раздеваясь. Думал. Нервничал. Задремал все же.
В дверь кто-то постучал. Я открыл глаза, но не сразу сообразил, что это кто-то хочет войти. Когда понял, дверь уже тихо открывалась.
- Да-да, входите, - проворчал я недовольно.
Вошла Света.
- А где твой сосед? – спросила она, как ни в чем не бывало.
- Уехал на пару дней.
- Это хорошо. Можно лечь рядом с тобой?
- Зачем?
- Просто так. По-дружески.
- Издеваешься?
- Ревнуешь к Игорю? Глупый ты, Анатолий. У Игоря жена здесь. Просто мы сидим за одним столом.
- И жена его - тоже?
- Нет, она ест в твою смену, она нас ждала у катера. Так я лягу?
- Может, разденемся?
- После еды сразу – вредно. Надо хотя бы часок выждать.
- Если будешь лежать рядом – даже в шубе – я не смогу быть спокоен.
- Это прекрасно, - засмеялась она радостно.
Легла рядом со мной. Сетка при этом заскрипела.
- Фу, какая мерзкая кровать у тебя … Запри дверь.
Едва я повернул в двери ключ, она обняла меня. На ней не было никакой одежды. Она дрожала, она раздевала меня, ее руки плохо ее слушались. Я помог. Мы стояли нагие, прижавшись друг к другу, и целовались. Вернее, она целовала меня, и в то же время вращала тазом, прижимаясь ко мне. Я пылал, я поднял ее на руки и положил на койку.
- Скорее, - словно в бреду, прошептала Света и ввела меня в себя со стоном.
Но тут же она повернула нас и оказалась сверху. Сидя на мне, она склонилась ко мне, слегка изогнулась, и наши губы встретились.
Не успел я опомниться, как снова она повернула нас. Теперь я был сверху, а ее стройные ножки – на моих плечах.
Она почти пополам сложилась, я подумал, не больно ли ей, но ее личико показало, что боли нет. А если и есть – то она приятна.
- Ой-ой-ой, - стонала она сладостно. – Глубже, глубже! Вот так! Вот так!
На ужин мы не пошли. Я купил утром фруктов, и мы их вкушали между нашими любовными соединениями.
- Я пойду, - сказала Света в половине одиннадцатого. - Спать надо дома.
- Не уходи, не уходи, у нас вся ночь впереди, - заныл я.
- О, ты стихами заговорил, Толя?! Это что за симптом? Спокойной ночи.
Поцеловала меня в лоб. Спокойно, холодно. Как покойника. И – ушла.
Наши встречи продолжались и днем, и ночью. Мы оба похудели. Но срок пребывания в санатории шел к концу.
Я собрался купить билет на самолет. Захотел лететь вместе со Светой.
- Света, я пошел покупать билет на самолет. Купить и тебе?
- Нет, не надо, мой лечащий врач предложил продлить мне хвойные ванны еще на десять дней. Я уже оплатила это. И потом – я не полечу, мне надо заехать к родственникам в Белгород. Туда поеду на поезде, а оттуда – полечу самолетом.
Вечером накануне моего отбытия Света не пришла ко мне, так как мой сосед по палате вернулся.
- Светик, давай у тебя встретимся.
- У меня нельзя. Я же тебе говорила. Соседка - стерва.
Когда она ушла, мой сосед спросил, где живет моя подруга. Я назвал корпус.
- Шикарный новый корпус. Палаты на одного человека.
- Нет, моя подружка живет в палате на двоих.
- Да нет там таких палат.
Я смутился. Кто прав: Света или мой сосед?
- Не поленюсь, проверю, - сказал я и пошел к тому корпусу.
У входа я столкнулся с женщиной, которая спросила, не к Свете ли я собрался. Я ответил утвердительно.
- В этом корпусе есть палаты на двоих?
- Нет, только на одного. Да вы что, ни разу не были у Светы?
- Да вот, как-то не приходилось.
- Пошли, ее палата - рядом со мной.
Выйдя из лифта, женщина вошла к себе, а я остановился в раздумье. Выходит, Света лгала мне? Но зачем?
Подойдя еще ближе к двери, я услышал знакомые стоны.
- Ой-ой-ой-ой ….
Сердце забилось сильно, ноги дрогнули. Ворваться, бить и ее, и хахаля! Изуродовать! Я, былой чемпион области по карате, мог бы легко сделать это.
- А-а-а! А-а-а! – закричала Света.
- Кончает, гадина, - прорычал я – и сразу же осекся.
- Кто я ей, свободной женщине? – спросил сам себя. – Я, женатик!
Что ж, я должен был быть ей благодарен за все, что она мне дала!
***
Самолет начал снижаться. У меня заболели уши. Сосал конфету.
- Света, а кто был с тобою в твоей палате в вечер моего отъезда?
- Ты подслушивал? Стоял под дверью? Не ожидала, Толя. Это мерзко!
- Я пришел проститься с тобой и твоей несуществующей соседкой – и …
- Вон что. Прости меня. Это был мой будущий первый муж.
- Это был Игорь, конечно? Он бросил жену ради тебя?
- Да.
2014.