В кабинете директора детского дома, на мягком удобном диванчике в английском стиле, сидела молодая ухоженная женщина в длинном летнем платье бирюзового цвета. Тонкие черты лица, высокие точеные скулы, выразительные темно-голубые, почти синие глаза, обрамленные длинными ресницами, изящный, чуть вздернутый носик, четко очерченные розовые губы, острый подбородок. Густые, слегка волнистые светлые волосы собраны в замысловатую прическу на затылке.
На коленях она держала толстый увесистый альбом с фотографиями детей. Заправив за ухо выбившуюся прядь, Ирина, так звали женщину, перевернула страницу и продолжила изучающе рассматривать фотокарточки. Она чувствовала себя немного неловко, - процесс напоминал ей поиск нового платья или предметов декора интерьера в каком-нибудь модном журнале. Еще она злилась на мужа за то, что тот не захотел отменять свою очередную командировку, чтобы помочь с выбором их будущего чада. Впрочем, злил ее не сей факт, а осознание того, что Вадим не желал участвовать во всем этом, - ему было абсолютно все равно – мальчик или девочка, полугодка или подросток. Подобные вопросы его нисколько не интересовали по той простой причине, что ребенка он будет видеть крайне редко, и то только для того, чтобы сказать «привет» или «пока». А тратить время на всю ту чепуху, что люди называют «отцовскими обязанностями» он не собирался. Поэтому считал, что сделать выбор Ира должна самостоятельно, ведь именно ей предстоит растить и воспитывать ребенка.
Вадим - трудоголик до мозга костей - часто разъезжал по служебным делам, посещая разные уголки мира. Порой он, загруженный работой, отсутствовал неделями: постоянные конференции, совещания, многочисленные встречи с клиентами. Все, чего он хотел по возвращении домой – покоя, тишины, бокала красного вина (предпочтительно Шато Тальбо), тепла и ласки.
Женился же он лишь для того, чтобы утихомирить мамашу, - та никак не могла смириться с его холостяцким образом жизни и на протяжении нескольких лет без устали читала ему нотации, чем чуть не свела его с ума.
После свадьбы она, наконец, угомонилась, а через два года, к счастью, отошла в мир иной, и Вадим вздохнул с облегчением.
Хотя, надо отметить, благодаря семейной жизни он с удивлением для себя обнаружил, что в отношениях предпочитает постоянство и стабильность. Нет, он не считал себя моногамным и при любом удобном случае, как и полагается, ходил налево, но его безумно радовало то, что дома его кто-то ждет. И не просто «кто-то», а любящая, верная и преданная жена. В верности ее он не сомневался, поскольку нанятый им детектив докладывал обо всем, что она делала в его отсутствие, - куда ходила, с кем общалась и встречалась. И эта Иринина, по-собачьи, слепая преданность тешила его самолюбие.
Он прекрасно понимал, что так будет не вечно, и в один прекрасный день ей надоест бесконечное ожидание. Рано или поздно ей станет невыносимо одиноко и она, не желая больше тратить жизнь понапрасну, подаст на развод. Вадиму же тогда придется вновь отправиться на поиски «единственной и неповторимой»; той, которая бы безоговорочно повиновалась ему, любила его, холила и лелеяла, невзирая на все его недостатки и ничего бы не просила взамен, кроме внимания с его стороны. Но на это требовалось время, много времени, а его еженедельник был расписан поминутно. Поэтому оставалось лишь одно – сделать все возможное, чтобы мысли о разводе не посещали прекрасную головку его благоверной.
Первый шаг – избавить Ирочку от одиночества. И однажды за ужином он предложил ей завести какую-нибудь зверушку – собаку или кошку или еще кого. «Тебе, наверное, ужасно тоскливо без меня, а так у тебя будет кто-то, кто всегда рядом», - добавил он.
Правда, как выяснилось на животных у Иры с детства жуткая аллергия, поэтому предложение мужа она отклонила и вместо этого попросила завести… малыша. Ведь, как-никак, ей уже тридцать лет, пора задуматься о семействе, продолжении рода и прочей ерунде.
Она не была уверена в том, нужен ли ей ребенок; никакого материнского инстинкта она не чувствовала, да и к детям ее особо не тянуло. Более того, она, как большинство дамочек, не приходила в умиление и не испытывала щенячьего восторга, глядя на маленькие пяточки и пальчики. И когда ей предлагали подержать крохотное создание, она лишь удивленно вскидывала брови и спрашивала: «Зачем?»
Но, несмотря на все это, ее коробила мысль о том, что все подруги и знакомые давно обзавелись детишками, и отдалились от нее, и она словно белая ворона осталась в стороне. А так, если у нее появится малыш, она сможет вступить в круг «мамочек» и вернуть, таким образом, старых подруг.
Вадим вначале воспротивился, но хорошенько обдумав все за и против, решил, что идея не такая уж и плохая. Благодаря частым командировкам он пропустит самый отвратительный момент в жизни чада: смена пеленок, рвоты, безудержные крики и прочее, и прочее. Но самое главное – ребенок свяжет Иру по рукам и ногам и она никуда от него не денется.
К несчастью, природа распорядилась иначе, - прошел год, а Ирина все никак не могла забеременеть. Женщина совершенно отчаялась, - ведь ребенок стал ее целью, и она уже не представляла жизни без него. Посоветовавшись на сей счет с одной знакомой, она задумалась об усыновлении; в приютах детей пруд пруди, выбирай - не хочу. И, получив одобрение мужа, Ира начала обзванивать детские дома.
Так она и оказалась в кабинете Лианы Григорьевны.
Пока женщина рассматривала фотографии, мысли, словно рой надоедливых пчел, жужжали в голове. Уверенность, с которой она пришла в детдом, потихоньку улетучивались и ее начинали одолевать сомнения. Правильно ли она поступает? Стоит ли взваливать на свои хрупкие плечи такую огромную ответственность? Ведь ребенок - не игрушка, а живое существо; наигравшись вдоволь – не выбросишь. А что, если она вскоре устанет от роли новоиспеченной мамаши? Что, если ей надоест игра дочки-матери? Что тогда делать с ребенком? Отдать обратно в приют?..
Нет, не стоит ввязываться в эту авантюру. Зачем усложнять себе жизнь? «Сказать, что я передумала? Или просто не нашла того, что искала?..»
В душе разгоралась настоящая буря, но внешне Ирина оставалась совершенно спокойной и ничем не выдавала своих чувств и эмоций. На лице застыла маска легкой надменности и высокомерия, - так мама учила ее держаться на людях.
Перевернув очередную страницу, женщина уже была готова закрыть альбом и отказаться от задуманного, как вдруг внимание ее приковала одна фотография.
С цветной фотокарточки на нее смотрела девочка лет пяти; круглое личико, обрамленное пепельно-русыми кудряшками, аккуратный носик, пухлые щечки, залитые румянцем, большие небесно-голубые глаза, опушенные длинными светлыми ресницами.
Одетая в белое платьице в крупный зеленый горошек, малышка стояла рядом с качелями, прижимая к груди пластмассовую куклу в похожем платье, и с легкой улыбкой глядела в объектив. Она походила на маленького потерявшегося ангелочка. Милое очаровательное создание!
«Вырастет, станет настоящей красавицей», - невольно отметила про себя Ира. Ей нравились красивые вещи и люди. Поэтому, изучая фотоальбом детдомовских подопечных, она акцентировала внимание лишь на их внешних данных; и внешность девочки, изображенной на фотографии, отвечала всем ее запросам.
«Как знать, быть может это судьба!» - подумала она, отметая тем самым все, недавно мучавшие ее, сомнения.
Поднявшись с места, она подошла к письменному столу, за которым, погруженная в рутину бумажных дел, сидела директор детского дома – полноватая женщина бальзаковского возраста с выцветшими васильковыми глазками-пуговками и копной давно поседевших волос.
Ира положила перед ней массивный альбом и, ткнув указательным пальчиком в фото, радостно воскликнула:
- Я определилась!
Глянув на фотокарточку Анны Щербаковой, Лиана Григорьевна непроизвольно вздрогнула.
* * *
И в ту же секунду на нее нахлынули воспоминания…
Она прекрасно помнила тот день, когда Анюта появилась на пороге детдома в сопровождении социального работника. Испуганная девчушка трех лет с большими заплаканными глазами. В руках она держала куклу – единственную вещь, оставшуюся от прежней, счастливой жизни. Зарывшись лицом в ее темные волосы, Аня со страхом взирала на свой новый дом.
Семья ее – отец с матерью и старшая сестра – разбилась в страшном ДТП. Анна в тот момент также находилась в машине и лишь чудом осталась жива.
За неимением родных и близких родственников ее направили в приют.
Сперва все шло хорошо, малышка быстро адаптировалась, вела себя прилежно, была послушна и дружелюбна. Однако через пару месяцев после ее появления начались разного рода «странности»…
Одной девочке очень понравилась кукла Ани и как-то ночью она выкрала ее. После чего незаметно вернулась в постель и уснула в обнимку с добычей. А наутро с осунувшимся лицом и опухшими глазами вернула куклу законной владелице со словами: «извини меня, пожалуйста, я больше не буду». Многих детей удивил необъяснимый поступок Лены – первой задиралы в детдоме. Они не оставили это происшествие без внимания и принялись строить разные, по большей части нелепые, догадки. Шептались о том, что в приюте, якобы, поселился призрак Аниной сестры. Воспитатели на их выдумки лишь театрально закатывали глаза и укоризненно качали головой. Но вскоре и они стали замечать, что каждый раз, как наказывали или делали выговор Ане, с ними случалась какая-нибудь неприятность. Создавалось такое впечатление, будто кто-то… или что-то защищает девочку и не дает ее в обиду.
Дети, словно ощущая какую-то неведомую угрозу, исходящую от Ани, сторонились ее и старались избегать ее общества, а в коридорах обходили стороной, опуская глаза. Даже воспитатели побаивались ее и, не желая искушать судьбу, воздерживались от нелестных комментариев в ее адрес, дабы не накликать на себя беду.
Лиана Григорьевна решила бороться с непонятным ей явлением и первым делом задумала избавиться от злополучной игрушки Ани – ведь все началось именно с нее. И она попросила Марию Федоровну – главную воспитательницу – заняться этой проблемой.
- Не волнуйтесь, сегодня вечером все будет сделано, - отчеканила та в ответ таким тоном, будто собиралась выполнить опасную миссию.
А на следующий день уборщица обнаружила ее бездыханное тело в кладовой, - Мария Федоровна повесилась накануне вечером.
После этого инцидента директор оставила девочку и ее куклу в покое. «Если мы не будем ее трогать, то и она нас не тронет», - заключила она, с содроганием думая о повешенной. И каждый раз, когда детский дом посещала очередная бездетная семья в поисках чада, Лиана Григорьевна молилась всем богам, которых только знала, чтобы они выбрали именно Аню Щербакову, избавив, таким образом, ее приют от маленького демоненка.
И вот, однажды, случилось чудо – девочку забрала молодая пара. Ее отъезд праздновали всем детдомом. Вот только радость их длилась недолго. Через полгода Анюта вернулась обратно. А о том, что произошло с ее новыми родителями, можно было узнать из «Криминального вестника».
Полиция выяснила, что новоиспеченный отец домогался малолетней дочери, а жена, узнав о грязных желаниях мужа… пристрелила его. В тюрьме она пробыла всего несколько недель, после чего ее перевели в местную психиатрическую лечебницу. Она все время повторяла одно и то же: «Оставь меня в покое, Олеся! Я сделала все, о чем ты просила! Прошу, оставь меня… оставь!»
«Олеся… - задумалась тогда Лиана Григорьевна, отложив газету в сторону. – Так вроде звали сестру Ани…» - Она не считала себя суеверной, но и в совпадения не верила. И теперь история о призраке не казалась ей столь уж абсурдной.
Обо всех вышеперечисленных событиях Лиана Григорьевна, естественно, решила умолчать, дабы не спугнуть потенциального «клиента». Угрызений совести на сей счет она не испытывала и мысленно успокаивала себя тем, что детский психолог после общения с проблемным ребенком сообщила, что девочка совершенно здорова, жизнерадостна и очень активна.
Стараясь совладать с переполнявшими ее эмоциями, Лиана Григорьевна плотно сжала тонкие губы и, пересилив себя, выдавила некое подобие улыбки.
- Замечательно, – с трудом выговорила она. – Анюта просто ангелочек!
* * *
Устроившись под густой широкораскидистой кроной старого клена, девочка поправила подол льняного сиреневого платьица и усадила напротив себя пластмассовую куклу. Пустые темно-зеленые глаза смотрели на Аню ничего не выражающим взглядом.
Невдалеке раздался звонкий детский смех, - детишки бегали по двору приюта, играя в салки. Щербакову никто не позвал. Раньше она ужасно расстраивалась и обижалась; убегала в комнату и, свернувшись калачиком на кровати, горько плакала, чувствуя, как одиночество медленно разъедает ее изнутри. А потом все изменилось. С ней заговорила Олеся – ее кукла… ее сестра. Если бы не она, Аня наверняка бы сошла с ума.
Забыв о былых обидах, девочка вновь стала прежней – улыбчивой и веселой. Воспитатели перестали ее донимать, а странное по отношению к ней поведение сверстников ее больше не волновало. Подумаешь, не зовут играть! Беседы с Олесей в сто раз интересней!
«Я нашла нам новую семью!»
- Лучше предыдущей? – откликнулась она.
«Очень на это надеюсь».
Аня нахмурилась, но ничего не ответила, решив промолчать.
«Не бойся, никто не посмеет тебя тронуть, я позабочусь об этом».
- Я знаю, - тихо ответила девочка и, взяв куклу на руки, прижала к груди и прошептала: - Ты самая лучшая!
* * *
5 лет спустя…
В саду, на мягком шерстяном пледе в тени ветвистой яблони сидела молодая женщина, держа в руках толстую книжку. Время от времени она поглядывала на лежащую рядом светловолосую девчушку, которая, разложив разноцветные карандаши, рисовала сказочные пейзажи и портреты принцесс из далеких волшебных стран. Ее родная доченька, ее плоть и кровь. Ира до сих пор не могла поверить своему счастью.
После стольких переживаний, рыданий, молитв и походов к многочисленным врачам, она в итоге смирилась с тем фактом, что своего ребенка у нее, возможно, никогда не будет. Но судьба оказалась благосклонной к ней и через полгода после усыновления Анечки, она забеременела. А с рождением Катюши в ней, наконец, проснулся материнский инстинкт.
Она прекрасно помнила тот момент, когда после обрезания пуповины малышку положили ей на живот… Чувство просто неописуемое! Она плакала и смеялась одновременно, и без умолку благодарила врача, принимавшего роды, с медсестрой. Ее не заботило, что о ней подумают и не волновало, что муж в очередной раз разъезжал по делам фирмы. Все это не имело значения.
Она смотрела на малютку глазами, полными любви. В первые минуты ей не верилось, что это ее ребенок, ее частичка… ее дочка, такая родная, долгожданная. Ей не терпелось взять ее на руки и расцеловать.
Приятные светлые воспоминания вызвали прилив нежности; в груди потеплело, а на лице расцвела счастливая улыбка. Ирина поцеловала Катю в макушку и продолжила чтение любовного романа.
Аня в это время стояла на кухне и с тоской наблюдала за семейной идиллией. Придвинувшись ближе к окну, она поставила локти на подоконник и, подперев подбородок ладошками, тяжело вздохнула и нахмурилась.
Снова одна... Ее снова бросили. Предали. И одиночество, словно жуткий монстр из страшилок, обволакивал ее душу мерзкими липкими щупальцами и тянул за собой – в пучину морских глубин…
Она все еще помнила, как в волнении впервые перешагнула порог шикарного дома Смирновых. «Да это настоящий дворец!» - подумала тогда Анюта, зачарованно любуясь изящными и, без сомнения, дорогими предметами декора. Внутреннее убранство произвело сильное впечатление на неизбалованную роскошью девочку, она даже потеряла дар речи. После серых неприглядных стен приюта, все вокруг казалось таким ярким, солнечным, живым. Черно-белая жизнь, будто по мановению волшебной палочки, наполнилась красками. «Я, наверное, уснула и попала в сказку!» - другого объяснения она не находила.
Ей выделили отдельную комнату - светлую, просторную, с высокими окнами, выходящими на цветущий сад. Войдя в детскую, девочка с замиранием сердца озиралась по сторонам. Двуспальная кровать с балдахином, застеленная прохладными шелковыми простынями. На полу – мягкий ворсистый персидский ковер, в котором приятно утопали ноги. Красивый резной шкаф из орехового дерева, заполненный разнообразной одеждой. Множество мягких плюшевых игрушек – мишек, собачек, кошек и единорогов, сидящих на подоконниках, книжных полках и комоде. У окна - элегантный письменный стол в классическом стиле. А в центре комнаты стоял большой трехэтажный кукольный домик ручной работы, полностью меблированный… Глаза Ани заблестели; проходя по комнате медленным шагом, она завороженно рассматривала каждую деталь интерьера, каждый рисунок, каждый изгиб. Все это теперь всецело принадлежало ей.
Поначалу новая мама уделяла ей много внимания, проводила с ней почти все свое свободное время, баловала ее; они часто гуляли по набережной, поглощая вкусное шоколадное мороженое, ездили на море, где вместе строили песочные замки или катались верхом на лошадях. Ходили в кукольный театр и в кино – на детские фильмы. А находясь в гостях у друзей или знакомых, Ирина не упускала возможности похвастаться Анютой, выставляя ее напоказ, словно она была какой-то заморской диковиной. И все неизменно восхищались очаровательным маленьким ангелочком, охая и ахая от восторга.
Отца Аня видела очень редко, но каждый раз после командировки он привозил ей какой-нибудь сувенир или подарок. Такое внимание с его стороны ее вполне устраивало. Ведь все, чего ей хотелось, и о чем она мечтала – иметь любящую семью. Так мало ей требовалось для полного счастья.
Но сказка, к сожалению, продолжалась недолго. С появлением Кати райская беззаботная жизнь рухнула, словно карточный дом. Ира отдалилась от приемной дочери, сконцентрировав внимание на родной; всю свою любовь она отдавала Кате. Порой Ане казалось, что мама и вовсе забыла об ее существовании.
А после развода стало еще хуже. Переехав в другой город, они поселились в маленьком домике. И с того злополучного дня Аня была вынуждена делить комнату со сводной сестрой.
- Она постоянно берет мои вещи, - сердито проговорила девочка, обращаясь к кукле, сидящей на кухонном столе. – Все время играет с моими игрушками! – Ее захлестнула злость и обида. – Она украла у меня маму! Ненавижу ее!
«Ее стоит проучить! – услышала она в ответ. – Пусть знает свое место!»
* * *
Ирина отправила детей играть на свежий воздух, а сама принялась убирать со стола. Сложив грязную посуду в посудомоечную машину, она нажала кнопку «старт», после чего достала из холодильника бутылочку розового вина и наполнила бокал. Но насладиться освежающим напитком не успела – ее отвлекли странные звуки, доносившиеся с улицы через открытое окно. Почувствовав неладное, женщина выбежала во двор.
Глазам ее предстала жуткая картина. У бортика, скрестив руки на груди, стояла Аня, а в воде отчаянно барахталась Катя, изо всех сил стараясь удержаться на поверхности. Она попыталась закричать, но тут же закашлялась – вода попала в рот и легкие.
Не раздумывая ни секунды, Ира бросилась к дочери; грубо оттолкнув Аню, так, что та упала и разбила в кровь колено о каменную плитку, она прыгнула в бассейн.
Оказавшись на твердой земле, Катя, немного придя в себя, прильнула к матери и, вцепившись в ее мокрое платье, тихо заплакала. Женщина держала малютку на коленях и осторожно покачивала ее, успокаивая.
- Все хорошо, солнышко, все хорошо… - шептала она, с трудом сдерживая слезы. – Ну-ну, не плачь, родная, все хорошо…
Девочка еще сильнее прижалась к маме. Почувствовав себя в безопасности, она закрыла глаза и вскоре забылась беспокойным сном.
* * *
Уложив малышку в постель, Ира накрыла ее стеганым одеялом, поцеловала в лобик и вышла из комнаты, оставив дверь открытой.
Пройдя в ванную комнату, она достала из медицинского шкафчика успокоительное средство. Трясущимися руками отсчитала три таблетки, отправила их в рот и запила холодной водой из-под крана.
Усталая, она уперлась ладонями в края раковины, тяжело вздохнула и подняла глаза на зеркало, уставившись на свое отражение. На нее смотрела бледная, осунувшаяся женщина, незнакомка. По крайней мере, Ирина не узнала себя. Такое ощущение, будто за последний час она постарела лет на десять, а то и больше. И не удивительно!
Страшно подумать, что бы было с ее доченькой, не подоспей она вовремя. Ира невольно вздрогнула. От одной только мысли все внутри нее похолодело. Обессиленная, она рухнула на табуретку и расплакалась.
Но слезы быстро иссякли – она вспомнила об Ане. Лицо приемной дочери стояло перед глазами. Холодный взгляд, не выражающий ни капли сочувствия. Наоборот – в нем читалось некое разочарование… Разочарование от того, что Катя не утонула, как будто… «Боже мой! Это Аня толкнула ее в бассейн! – осенила Иру неожиданная догадка. – Она прекрасно знала, что Катя не умеет плавать!» - По спине пробежал холодок. Усталость как рукой сняло, а панический страх за ребенка сменился злостью. «Пригрела на груди змею!» - в сердцах подумала женщина, с такой силой сжав кулаки, что костяшки пальцев побелели.
Поднявшись на ноги, она, полная решительности, зашагала во двор. Гнев переполнял ее настолько, что она была готова взорваться в любую секунду.
Аня сидела на том же месте, у бассейна. По ее щекам беззвучно бежали слезы, оставляя мокрые блестящие дорожки. Девочка прикладывала к кровоточащей коленке сорванные листочки подорожника, безуспешно пытаясь остановить кровь. Закусив от боли губу, она думала о том, какая отвратительная семья ей попалась. Она оказалась намного, намного хуже предыдущей. Отец ее бросил. Мать ненавидела. Сводная сестра постоянно обкрадывала. «Меня никто не любит! Никто!» - слезы, застилая глаза, потекли с удвоенной силой. Погруженная в горестные размышления, она и не заметила, как к ней подошла мама.
Бесцеремонно схватив девочку за предплечье, Ира рывком поставила ее на ноги:
- Дрянь! – в ярости крикнула она. – Это твоих рук дело?! Признавайся! – женщина как следует встряхнула ее. - Из-за тебя Катя чуть не утонула?! Отвечай, дрянь!
Глядя на разъяренную мамашу, перепуганная Аня позабыла на минуту о разбитой коленке.
- Ну! – требовательно гаркнула Ирина и еще раз встряхнула приемную дочь.
- Он-на зас-служила, - заикаясь, сквозь слезы выдавила девочка.
Когда смысл слов дошел до сознания, первой реакцией Иры было – свернуть шею больной девчонке, но вместо этого она со всего маху влепила ей звонкую пощечину и так резко отпустила, что та, потеряв равновесие, упала на землю.
Аня вмиг перестала плакать и, приложив ладошку к пылающей щеке, в ужасе воззрилась на мать:
- Она рисовала моими карандашами… Моими! - чуть слышно пролепетала она. - Катя всегда берет мои вещи…
- Дрянь! Неблагодарная свинья! Лучше бы я оставила тебя гнить в приюте! – Ирина прервала гневную тираду, чтобы перевести дыхание и привести мысли в порядок. Немного успокоившись, она решила, что утро вечера мудренее и думы о том, каким образом избавиться от ненавистной обузы, лучше отложить назавтра. Угрожающе направив указательный палец на девочку, она процедила сквозь зубы: - С тобой я разберусь завтра. А сегодня ночью будешь спать в гостиной. И попробуй только тронуть мою девочку, я тебе все руки переломаю! Поняла?!
- Но я тоже твоя девочка… - всхлипывая, промямлила Аня.
- Нет! – рявкнула мать. – Ты не моя! Ты чужая! – С этими словами, она развернулась и пошла прочь.
Как только ее напряженная фигура скрылась в доме, Анюта бросилась к кукле, которая все это время сидела рядом с кустом крыжовника, наблюдая за разразившейся драмой. Упав перед ней на колени, девочка горько заплакала от обиды, боли, злости и жалости к самой себе.
- Ты… ты слышала?.. – прошептала она.
«Да».
Она взяла Олесю на руки и, прижав к груди, зарылась лицом в ее густые волосы.
- Мама ударила меня… Она злая! Злая!!! – И новый поток безудержных слез. – Лучше бы она умерла! Ненавижу ее!
«Не плачь, моя милая, не плачь, моя хорошая… Слышишь, не плачь. Я обо всем позабочусь. Эта ужасная женщина не посмеет больше тебя обидеть. Обещаю!» - Глаза куклы потемнели, из темно-зеленых став почти черными.
* * *
Аня внезапно распахнула глаза и вздрогнула, как будто очнувшись от гипноза.
Она стояла в полутемной комнате, освещенной лишь парой свечей. «Мамина спальня», - девочка слегка удивилась. Что она тут делала? И зачем пришла? Аня не знала – в голове была полная каша. И сколько бы она ни напрягала память, не могла вспомнить, как здесь оказалась. Нахмурившись, она попыталась сконцентрироваться.
Последнее, что помнила – как плакала в подушку, лежа на диване. А потом… пустота. Все как в тумане. Казалось, разум на время отключился, вычеркнув из памяти несколько часов ее жизни, будто их и не было вовсе. «Потерянные воспоминания», - пронеслось в голове.
Она не сразу обратила внимание на то, что правую руку что-то приятно холодило. В недоумении она уставилась на свою ладонь. Пальцы крепко сжимали металлическую рукоятку кухонного топорика. Инстинктивно разжав их, Аня отшатнулась от кровати, скорее от неожиданности, чем от испуга, и обвела тревожным взглядом место преступления.
Длинные светлые волосы матери, пропитанные свежей, еще не успевшей засохнуть кровью, разбросаны по подушке и простыне. На мертвом лице застыли ужас и страх; широко раскрытые стеклянные глаза уставились в потолок, а рот разинут, словно в немом крике.
Девочка смотрела на безжизненное тело женщины, которую на протяжении пяти долгих лет называла мамой и не испытывала ни жалости, ни сострадания, ни, тем более, сожаления. Ее не мучали угрызения совести или чувство вины. Пусть она и сомневалась в том, что представшая перед глазами картина - ее рук дело, значения это не имело, - ей было абсолютно все равно, кто это сделал. Главное – Ира получила по заслугам.
Из груди Ани невольно вырвался вздох облегчения.
- Это я?.. – равнодушно поинтересовалась она, адресовав вопрос в пустоту, зная, что Олеся где-то рядом.
«Скажем так, я тебе помогла… Ты рада? Она мертва, как ты и просила».
- Да, - улыбнулась та в ответ. – Спасибо!
«Я и о Кате не забыла».
- Где она? – глаза загорелись в предвкушении.
«Выгляни в окошко».
Аня послушно подошла к окну, выходящему на задний двор и бассейн и, отодвинув плотные шторы, выглянула на улицу. В свете ночных фонарей она смогла разглядеть белое, похожее на фарфор, тельце маленькой девочки; оно неподвижно лежало на поверхности воды.
- Как ты смогла заманить ее? – спросила изумленная Аня. – Я думала, после случившегося она и на пушечный выстрел не приблизится к воде!
Олеся рассмеялась, и ее веселый смех эхом прокатился по комнате. Выдержав небольшую паузу, она поделилась секретом:
«Я убедила эту наивную глупышку в том, что на дне бассейна находится царство русалок. Но увидеть их можно лишь ночью, поскольку днем они становятся невидимыми».
- И она поверила?
«Как видишь, - усмехнулась кукла. - Повелась, как последняя идиотка! Я создала для нее видение и она, придвинувшись к самому краю, хотела разглядеть воображаемую морскую нимфу… Оставалось лишь подтолкнуть ее».
- Дура! – вынесла вердикт Аня, покачав головой.
«Пережитый накануне кошмар повторился. Только на этот раз мамочка ничего не услышала».
Девочка представила, как Катя, задыхаясь, пытается удержаться на воде, как силы ее быстро иссякают. «Она, наверняка, до последней минуты надеялась, что мама вот-вот выбежит из дома и вновь спасет ее», - от этой мысли ей стало смешно, и она разразилась звонким хохотом.
* * *
Упершись ладонями в подоконник, Аня уныло смотрела в окно, перегороженное ржавой решеткой. Пасмурное утро сменилось пасмурным днем, и вечер обещал быть таким же серым и тоскливым. Она бы с удовольствием побродила по двору и в дождливую погоду; задрала бы голову к небу и, раскинув в сторону руки, с наслаждением подставила лицо освежающим каплям дождя. Но выходить на прогулку, к сожалению, разрешалось лишь в солнечные дни.
Тяжело вздохнув, она перевела взгляд на сидевшую на ночном столике куклу в грязном потрепанном платье, когда-то белом в крупный зеленый горошек. Та глядела на нее пустыми, ничего не выражающими глазами. Аня отвернулась и подошла к старой железной кровати. Забралась под тонкое одеяло, от которого неприятно пахло хлоркой и сыростью. Она еще не успела привыкнуть к «ароматам» нового дома и каждый раз морщила нос от отвращения. Казалось, даже воздух в комнате наполнен резким больничным запахом дезинфекции и лекарств - запахом безысходности.
Девочка свернулась калачиком, обняла худую подушку и закрыла глаза.
«Не переживай, рано или поздно мы обязательно найдем идеальную семью. Обещаю!» - подбодрила Олеся.
Аня улыбнулась и вскоре уснула.