Поздно
новелла
Плацкартный вагон набит до отказа. Лето. Жара. На столбике термометра в купе проводницы температура задержалась на отметке тридцать три градуса. В вагоне гул людских голосов, дым от злостных курильщиков и неприятный, вызывающий тошноту перегар от низкопробных алкогольных напитков.
- Сколько могу просить, не курите в вагоне, выйдите в тамбур. Оглядитесь вокруг себя, в вагоне женщины с маленькими детьми, пожилые люди. Себя не жалеете, других пожалейте, - громко на весь вагон возмущалась проводница, проверяя билеты.
От её резкого голоса в ушах звенело.
- Вот именно, других бы пожалеть. А то посидишь, надышишься их отравой, потом задыхаться начинаешь. А им невдомёк, что укорачивают людям жизнь, - гневно комментировала пассажирка, сидящая у окна. Она с трудом умещалась на сиденье и поминутно тяжело вздыхала. Сиплое со свистом дыхание обращало на себя внимание. Женщина страдала астмой. В какой-то момент она достала баллончик с распылителем, поднесла ко рту и несколько раз впрыснула лекарство.
- Потерпите немного, я открыла окна, на ходу обдует ветерком, станет легче дышать, - успокаивала проводница и прошла дальше.
- Девушка, почему Вы на верхней полке? Ночью того гляди заснёте, а младенец свалится. Мне что ли отвечать за Вас? Поезд в пути набирает скорость, - обратилась проводница к молодой женщине с младенцем на руках.
- Мест не было, купила то, что кассир предложила, - очень тихо ответила женщина. Она была чем-то расстроена, к тому же чувствовала себя в такой обстановке неуверенно и не комфортно.
- Мужчина, - пристально посмотрела проводница на пассажира, сидящего на нижней полке, - ну где же Ваша совесть? Разве Вы не видите, женщина с грудничком едет на верхней полке? Если бы это была Ваша жена, сестра, дочь, позволили бы ей ехать наверху? Наверное, нет. А так можно делать вид, что ничего не замечаете, да? - прорабатывала проводница пассажира.
Мужчина внимательно посмотрел на неё.
- Я покупал билет месяц назад. Разве я мог знать, кто по соседству окажется со мной в вагоне? Уважаемая, Ваших претензий и нравоучений не принимаю, - ответил он сдержанно.
Пассажир поднялся с сидения, посмотрел на молодую женщину на верхней полке, которая убаюкивала младенца и вежливо сказал:
- Пожалуйста, я уступлю Вам своё место. Готов уже сейчас.
Молодая мама растерялась.
- Ну что же Вы?! – проводница подняла глаза на женщину. - Вам предлагают, а Вы ещё раздумываете? - наставляла она.
- Спасибо. Хорошо. Я сейчас.
Она собрала в сумку вещи, в пакет положила бутылочку с водой и попросила:
- Подержите, пожалуйста, ребёнка, только осторожно.
- Давайте, давайте, - подставила руки проводница.
Молодая мама бережно передала ей засыпающего младенца.
- Какой хорошенький, славненький, - замлела проводница. - Реснички веером, кукольный ребёнок, - заулыбалась она и спросила. - Мальчик?
- Да.
- Готовьтесь, мамаша, от девок отбоя не будет. Как назвали?
- Фёдором.
- Хорошее имя.
Женщина спустилась вниз, поставила на сидение сумку, пакет и очень осторожно взяла младенца, прижимая его к груди, не сводя влюблённых глаз.
- Спасибо большое за помощь, - поблагодарила молодая мама проводницу.
- Чаёк когда подавать будете? - неожиданно спросил проходящий мимо пассажир. – Вы настоящая вагононачальница! – засмеялся он хрипло на весь вагон.
- Подождите, не видите, я делом занимаюсь, освобожусь, тогда и чай разнесу, - заговорила проводница прежним голосом.
- Ну, вот теперь порядок, - сказала она молодой маме.
- И Вам большое спасибо, Вы меня очень выручили. Там так трясёт, невозможно кормить, - объясняла молодая мама попутчику.
- Да, я в курсе. Обычно беру билет в купе. В этот раз не было. Мне по службе приходится часто ездить. Знаю, как наверху трясёт, особенно ночью, когда поезд набирает скорость. Можно я посижу с Вами? А позже поднимусь наверх.
- Конечно, пожалуйста, садитесь, - ответила женщина и передвинулась к окну.
И вдруг она услышала до боли знакомый голос. В первое мгновение её охватил испуг, затем ей стало неуютно, и она заёрзала на сидение.
- Бежать от этого голоса, куда глаза глядят, - подумала она. И сама себе ответила, - куда бежать с ребёнком?
А голос звучал всё отчётливее, и уже не возникало никаких сомнений, да это он, Фёдор, её детская любовь, судьба и отрада.
- Извините, не подскажете, где можно взять кипячёной воды? Надо напоить дочку, а у нас все запасы кончились, - спросил мужской голос у проводницы.
- В начале вагона. Там два краника с холодной и горячей водой. Скоро прибудем на станцию, сможете купить, если нужна минеральная.
- Не смогу.
- Что так? Вы вроде бы не инвалид, - удивилась проводница, подозрительно оглядывая пассажира.
- Слава Богу, здоров. Дочка новорожденная, оставить не на кого, - пояснил он.
- А… теперь понятно. – Ну, в крайнем случае в вагоне-ресторане купить можно. А девочку оставьте у меня, когда освобожусь, - предложила проводница.
- Спасибо Вам, - обрадовался молодой папаша.
- А чего один путешествуете без жены?
- Жена умерла, роды были тяжёлые, - помрачнел он, на лице интенсивно забегали желваки.
- Горе - то какое, соболезную, - расстроилась проводница.
- Да, несладко. Вот везу к своим, обещали помочь, - делился пассажир.
- И правильно делаете, самому не справится, а так родные помогут. Вы возвращайтесь на своё место, я Вам водички принесу.
- Спасибо, за помощь, - смутился молодой папаша.
- Я скоро.
- Хорошо, я подожду.
- Не может быть… - думала молодая мама, - откуда он в этих краях? Как это некстати. Надо сидеть тихонько, затаиться, чтобы он не заметил меня. О чём это я? Вот глупая. Мечтала его увидеть, бредила о нём. И вот теперь…а что теперь? Поздно!!! Назад дороги нет. Сама виновата, - произнесла вслух молодая мама.
От этих мыслей её зазнобило, затрясло, затем бросило в жар.
-Вы мне что-то сказали? – спросил попутчик, читая газету.
- Нет, нет, так, мысли вслух, - ответила женщина, продолжая думать. Но не тут-то было. Материнское чувство встало на дыбы.
- Прекрати, глупая, молоко пропадёт, что ты будешь делать, чем младенца кормить? Дорога всё-таки, - убеждала она себя. - Так, не паниковать, Мария Сергеевна!
А мысли - предатели одна за другой менялись, заполняли воспоминаниями мозг, уводили в прошлое.
Попутчик поднялся наверх, а молодая мама с облегчением прилегла рядом с младенцем.
- До кормления ещё час, могу немного отдохнуть.
Она закрыла глаза и мгновенно унеслась далеко-далеко. Ей вспомнилось беззаботное детство, когда в один погожий день в садик привели симпатичного мальчика. Его посадили за тот же столик, за которым обедала она. Потом они вместе играли, шли домой, оказалось, что он жил поблизости. В выходные дни они выходили на одну и ту же детскую площадку либо в парк. Дети подружились. В первый класс тоже пошли вместе. Он приходил рано утром, помогал ей собираться, и нёс её ранец на другом плече. После уроков он ждал её, если она оставалась на дополнительные занятия. Выходные дни он проводил у неё дома. Её родители были рады Фёдору, он хорошо учился, был дисциплинированным, самостоятельным и воспитанным.
Как-то за завтраком в воскресенье родители беседовали, а она, умываясь, слышала их диалог:
- Фёдор положительно влияет на Марусю, - высказалась мама.
- Марья молодец! Подтянула математику, физику, химию, я ею доволен, школа-то специализированная, - резюмировал папа.
- И слава Богу, пусть дружат, - сказала мама.
- Поддерживаю.
В пятом классе он, приревновав её к новенькому мальчику, на улице устроил допрос с пристрастием:
- Он тебе нравится?
- Кто?
- Новенький, которого папа на автомобиле привозит.
- С чего ты это взял?
- Да или нет?
- А чего ты мне допрос устроил?
- Я спрашиваю, да или нет?
- Нет.
- Точно?
- Точнее не бывает.
- А зачем тогда ты ему улыбалась?
- Когда?
- На физкультуре он тебя страховал возле шведской стенки.
- И что?
- Ничего, ты ему улыбалась.
- Фёдор, чего ты хочешь, чтобы я стала мумией Тутанхамона?
- Нет, но и улыбаться другим мальчишкам тоже не надо. Договорились?
- Ладно. Только не пойму, чего ты так разозлился?
- Непонятно?
- Нет.
- А могла бы понять. Я люблю тебя и дружу только с тобой, - произнёс он, как взрослый, и залился багровым румянцем во всю щёку.
- Ну, хорошо, я больше не буду мальчишкам улыбаться. Мы же друзья. Доволен?
Вместо ответа последовал вопрос.
- Точно?
- Обещаю. Мир?
- Мир, - ответил он и взял её за руку.
С этого дня он везде сопровождал её, держа за руку, чтобы ни у кого не возникло желания посягнуть на его драгоценность.
На выпускном вечере он сделал ей официальное предложение, кружась в вальсе.
- Маруся, выходи за меня замуж. Я буду учиться и работать, смогу содержать семью.
- Ты это о чём? Мне учиться нужно, некогда пелёнками заниматься.
- Я тебе во всём помогать буду, выходи.
- Нет, Фёдор, ещё не время.
- Сколько ждать?
- Дай мне поступить, закончить, а там можно и семью строить.
- Ты предлагаешь мне пять лет ждать?
- Ну и что? Я же не убегаю. Мы будем видеться.
- Но ты собиралась поступать в Москве?
- И своего решения не изменила.
- Тогда и я поеду в Москву и поступлю там.
- Ничего не имею против такого решения.
И они уехали в Москву, поступили в разные ВУЗы. На втором курсе, на новогоднем балу Маруся познакомилась со студентом института международных отношений. Начался роман. Фёдора успокаивала, что ничего серьёзного. После окончания института выскочила замуж за дипломата и уехала с ним по назначению, так ничего не объяснив Фёдору.
Он, испытывая нетерпимую боль, не найдя ответа ни на один вопрос, оказавшись в жизненном тупике, ушёл в себя и прекратил общение с кем-либо. Фёдор утратил смысл жизни. Маруся была его путеводной звездой. Несколько дней не принимал пищу и не хотел жить вообще. Сокурсница, любя его, с нетерпением ждала окончания учёбы, чтобы открыться ему. Узнав от его друзей о состоянии Фёдора, она неназойливо навещала его, старалась скрасить одиночество и закрыла глаза на то, что он самозабвенно и преданно любит другую женщину.
И вот сейчас, измученная, разочарованная, находясь в полном отчаянии, семейными узами не связанная, с грудным младенцем на руках, Маруся направлялась в город, где родилась.
Она открыла глаза и вскрикнула:
- Который час?
- Пятый, - ответил попутчик.
- Даже часа не прошло, а вся жизнь промчалась мимо, - подумала она.
Приподняв широкую свободную тунику, она приложила к груди младенца. Материнство стояло на первом месте, и было главным в её жизни. Не успела она подумать, как перед ней выросла фигура Фёдора, он направлялся за водой.
Увидев её, он воскликнул:
-Ты?!
- Я.
- Что ты здесь делаешь?
- Еду к своим.
- Я тоже.
- Извини, я кормлю.
Он опустил глаза и увидел ножки младенца в закрытых ползунках.
- Ты мама?
- Да.
- Я тоже папа.
- Поздравляю. Извини, не могу говорить.
- Понимаю. Очень рад тебя видеть. Я так долго искал тебя.
- Не надо. Я была уверена, что никогда больше не увижу тебя, - Маруся говорила сдержанно, не выдавая своего состояния.
- Не буду мешать, подойду позднее.
Она промолчала.
Вечером он вернулся.
- Можно я присяду?
- Присядь ненадолго. И говори шёпотом, ребёнок спит.
- Понимаю. Маруся, как ты жила все эти годы?
- Что именно тебя интересует?
- Всё. Ты так внезапно исчезла из моей жизни, что я чуть не умер. Ты мой воздух…
- Не надо, прошу тебя.
- Но это чистая правда.
- Знаю.
- Расскажи мне о себе.
- Рассказывать особо нечего. С мужем разошлась, вернее, сначала сбежала в Москву, затем подала на развод.
- А потом, что было потом?
- Потом родился Фёдор - младший… - она запнулась.
- Ты назвала сына моим именем?!
- Да.
Он затих. Ему трудно было говорить. Хотелось плакать то ли от счастья, то ли от горечи потерь.
- Я тоже дочку назвал твоим именем.
Она широко раскрыла глаза. Её сердечко сильно забилось.
- Послушай. Я все эти годы любил тебя.
- Не надо.
- Почему? Если судьбе было угодно, чтобы мы встретились, давай начнём всё сначала.
- Не могу.
- Почему?
- Поздно! Я мама, и это главное в моей жизни. Мужчины остались в прошлом и навсегда.
- Не торопись. Моей любви хватит на двоих.
- Поздно, - повторила она, как приговор.
- Понимаю, твои раны ещё не зажили, я буду ждать, сколько потребуется. Ты останешься у родителей?
- Да, я еду к ним и вряд ли вернусь в Москву.
- Можно я навещу тебя?
- Поздно.
- Я не тороплю. Время – хороший лекарь. Я буду ждать. Береги себя. Не прощаюсь.
Он поднялся и прошёл к своему месту. Там на руках у попутчика спала его дочурка. Фёдор забрал дочь и прилёг рядом с ней на полке.
- Когда чувства сильнее жизни, поздно не бывает, - подумал он.