– Алло? Да, привет! – её весёлый голос доносится из трубки. – Как время провела?
– Ходила в кино, на тот самый фильм, – мой голос слегка дрожит.
– Вот это безрассудство! – не понимаю, чем каждый раз восхищается моя подруга. – И как он?
– Ноль в сюжете, ноль в актерах, а вот со спецэффектами постарались. Но почти три часа это не слишком?!
Я могу долго говорить о фильмах, поскольку их тупость порой меня поражает. Есть, конечно, и множество достойных, но их заливает нескончаемый поток бездарных работ.
– Слушай, дорогуша, – подруга, наконец, вставляет своё слово в наш бессмысленный диалог, – мне надо идти. Приехали предки моих предков и хотят поговорить со своей любимой внучкой.
– Пока тогда.
– До скорого! – щебечет она и вешает трубку.
И снова я одна. Я позвонила подруге не потому, что хотела поговорить о фильме и услышать слова о моём безрассудстве. Мне страшно. Очень. Я прогуляла занятия по математике. Отец убьёт.
Хотя я сейчас говорю как типичная девушка в возрасте от двенадцати до восемнадцати, поэтому я осуждаю себя, в том числе и за это.
Я тихонько плетусь к дому. Мои ладони мокрые от проступившего пота. Нагоняй ожидаем, но я сама виновата...
***
– Нет, так больше продолжаться не может! – отец не кричит, но злой, как собака. – Мы переезжаем!
– Отец! – молю я. Я не хочу в новый город, но моё мнение явно никого волновать не будет.
– С твоей матерью мы уже всё решили! – он повышает голос. – И знаешь, она хотела забрать тебя сразу же! Так я её попросил оставить, а она согласилась до тех пор, пока ты не совершишь какую-нибудь глупость!
Затем он добавляет.
– Самолёт завтра в 11:30. У тебя есть возможность попрощаться с твоей подругой. Хотя какая она тебе подруга?! Она на тебя отвратительно влияет!
Мне нечего ответить, потому что он прав. Я сама это понимаю...
***
Слушаю «Fade to black». Это единственное, что может меня успокоить.
Внутри пусто, как будто меня выпотрошили. Я ненавижу себя за эти сопли, ненавижу подругу, отца, комнату, ежедневник, миниатюры, а в остальном всё нормально. Хотя как всё может быть нормально, если я веду себя как те, кого презираю. Осталось только нашкрябать на стене «В моей смерти прошу винить...» и затянуть петлю себе на шее.
Но это ведь неправда!
***
– Прости, я была отвратительной подругой! – хоть её глаза и выражают сожаление, но только их закрывает пелена лжи.
– Я не держу на тебя зла, – киваю я, сложив руки в замок.
Мы сидим и смотрим на воду. Она серебристая и зеркально-чистая, в ней проступают крапинки отражающегося заката.
– Знаешь, – вдруг нарушает тишину подруга. Она надвигает свою плетеную шляпу на глаза. – Всё у тебя получится...
Я поднимаю глаза. Неужели искренностью запахло? Хотелось бы.
– Тебе стоит найти друга, который с таким же мышлением, как у тебя, – она осекается, – а то сойдешь с ума в одиночестве над своими миниатюрами.
– Спасибо, – шепчу я и встаю. – Прощай!
Разворачиваюсь и ухожу. Она не пойдёт за мной. Слишком хорошо знает, чтобы не пойти. Я сама избрала себе этот путь, и легче будет проститься именно так.
Людям, которые попадаются тебе по жизни, свойственно оставаться у тебя в душе, даже если они моральные уроды. Хотя хорошо запоминаются те, кого ты любил по-настоящему.
Душа – стекло, на котором моральные уроды оставляют отпечатки, а любимые – царапины. Отпечатки легко стереть, поэтому их легко забыть. А вот маленькие царапинки незаметны, и их ничем не уберешь.
Царапина на стекле не видна, но всё же она есть, также как и память о том, кто её оставил...
***
– Всё в порядке? – Странный машет рукой у меня перед глазами.
– Да-да, – я перевожу взгляд.
Я часто пугаю тех, с кем общаюсь своей привычкой смотреть в одну точку. Плюс один пункт к сумасшествию.
– Ты всегда так делаешь, когда что-нибудь рассказываешь? – он хмурится и убирает руку.
– Ага, помогает сосредоточиться, – я отколупливаю лак со своих ногтей. – Это как многие выдыхают или держат указательные пальцы у висков.
Мы уже прошлись по окрестностям и решили приземлить свои задницы на скамейку у местного торгового центра. Мимо нас через каждые пять минут проносятся счастливые толпы школьников всех возрастов. Ещё бы, завтра последний школьный день.
– На экзаменах также делала? – бормочет Странный, пялясь на экран мобильного телефона.
Я поднимаю глаза и смотрю вперёд, глаза режет прохладным воздухом.
– Нет, на этот случай у меня ничего не предусмотрено. Благодаря родителям.
– Ага, они сидели над тобой с палкой, чтобы всё выучила, – усмехается мой друг.
Кстати, с каких это пор я называю Странного своим «другом»? Хотя к чему лгать, если я это ненавижу. Он, похоже, мой первый настоящий друг, которому я могу довериться.
– Зато я всё сдала! – я растягиваю самую ослепительную улыбку, которую только могу.
– А вот я по уши в дерьме! – Странный вздыхает.
– Не говори так! – я даю ему щелбан в затылок. – Соберись! Ты мужик или кто?!
Моя жалкая попытка развеселить его всё-таки удалась. Губы Странного растянулись в улыбку.
– Странно подумать, вроде бы ты весёлая, а безразличие в тебе хоть ножом режь.
– В смысле? – я свожу брови, чувствую, как на лбу появляется складка.
– Ну, – Странный облокачивается на спинку скамейки, – твоё мышление очень интересное, не спорю, и достаточно правильное... Но ты, похоже, часто забываешь, что весь мир не может соответствовать твоим стандартам...
Он опускает голову и добавляет:
– Ты ненавидишь этот мир буквально за его существование.
Странный кладёт телефон в карман и встаёт.
– А ведь в этом мире столько всего прекрасного, ради чего стоит жить... Я не призываю тебя меняться. Я всего лишь хочу, чтобы ты заметила всё удивительное, что тебя окружает.
Он просто уходит, кидает меня здесь одну. Может это его способ заставить меня задуматься...
Я не пойду за Странным... Слишком хорошо знаю, чтобы не пойти.