Не цветы, -
лоскутья рваные, которым не стать - ни букетом, ни, украшающим наше прошлое, венком…Тому и другому следует быть деликатнее
и состоять из чего-то, непременно - приятно пахнущего
Случилось же, с нами и вокруг, увы, что-то, - во всех отношениях Неожиданное, - больше того, ещё и Неестественное, с точки зрения всего, - Привычно Естественного! Прахом сделалось - то, это, другое многое, от того само собой и условилось: Бред, - как бы реальность, просто особого окраса и оттенка, Реальность же, как таковая и сама по себе, Она - ни уму
и ни сердцу!
- Шутить изволите!? Как же это может быть, - такое эдакое!?
Завздорили! Раскраснелись и плюнули (хорошо не друг в друга, - каждый
в свою сторону) всё ещё до известной степени щепетильные…
Статистические опросы улицы и близ лежащих подворотен ровным счётом ничего не прояснили. Более того, - в чём-то запутали народившиеся было выводы по поводу, - хуже-лучше внове новым или в прежнем ощущении оставаться …
Вот, кое какие, - из наиболее характерных ответов, - Было нам кой чего в том, Которое Было, будет, естественно и в Этом! (Сантехник по профессии. Имени не назвал)
- Атас! Не в меня и не ко Мне!...(Кем этот был по профессии, - определить затрудняюсь. Одет без внимания к тому что носит. Сказался, - Иван Иванович Иванов) Напоследок добавил, что Лично, - Всегда За Всех, -
хоть вдоль, хоть поперёк)…
И, ещё один… Чудак, не чудак, но более словоохотливый, - Россия, - родина самого большого количества воровьёв, Она же и - Родина Слонов, но доказать с циферками сию минуту не готов! Обещаю, - коли другой раз столкнёмся, будут и циферки и цитатки…
Правда ведь, - обещал и всё кланялся, кланялся, приговаривая, - «Простите великодушно» Может, и - правда: не в себе человек!? Но, договаривались ведь: Всё Теперь Наоборот! И, Бред - Реальность, просто другого знака, запаха и оттенка!
………………………………………………………………………
Что ж удивительного, что Россия такому, да ещё и - невероятно многому
Другому, - Родина!? В том числе и - нам, мальчишкам, с родителями нашими, о которых ещё будет впереди, сказкам-присказкам, прочим разнотравиям, деревьям в сквере… Даже голубям, сидящим на крыше
Почти каждого Дома Детства Нашего…
ГОЛУБИ!?.. ТОЧНО, - ГОЛУБИ…
Только другие, - «почтовые»!
Кто-то, верно старший из братьев Горловых, в «нагул» их выпустил, - сухими, когтистыми лапками заскребло по железной крыше над самой моей головой…
Вполне рассвело и сам, - со сна глаза едва разлепив, - коленом в бок Славку,
Володькиного брата, - Вставай! Сколько можно валяться и, - это-то в такую славную погоду…
- Отстань! Отцу на обоих пожалуюсь…
- Поднимайся! Светло уже! Будем пробовать «понятых»!
- Рань такая… Часа четыре…Выспаться не даёте…
Нас трое и мы, на какое-то время, - как бы «ни чьи»… Ночуем в горловском сарае, - «Кто покрепче, - марш вперёд, кто слабее - позади!», - Да, вставай же, пузырь! Отлить давно пора… Подпитай травку, - хоть у нашей, хоть у сазоновской стенки!
Стенки-стенки! Они теперь уже не просто «вполне и окончательно высохли»… Они и сами испарились. Исчезли бесследно и навсегда,
а живут, - разве что в самом дальнем и окаянном уголке чьей-то, заблудившейся в собственном своём прошлом, - Памяти… В самом
дальнем уголке дурашливо-неуёмной Души, но вот уже в прочерке и некое, не установленное размерами Время и Пространство…
И, теперь уже сам «подпитываясь», порой даже и больше, чем - просто обыденной дрянью… Снег и инея седина, двойные рамы окна, - короткий возврат припоздавшего восвояси Лета! Тает… Стаяло… Последнее пятно высыхающей в серую суть, скрытой до времени подоплёки… Всему и во Всём, - Здравствуй Будь!
И, поклон в пояс, - ставшей теперь такой тяжёлою головой, - Солнцу, скупому в такое время года, и - всё таки Солнцу! Последним листьям почти уж уснувшего дерева, воробью на ветке, которая много легче его самого, от того и качается после его отлёта… Всё качается и качается, - ВСЛУХ НЕ УМЕЯ СКАЗАТЬ…
С тем и я, не умеющий выразить суть, но уже иного размера и другого окраса, - закрывши глаза и уши: Стрекозы!
Фиолетовое крыло и подкрылок, - зовут «Коромысло», водоросли, змеясь текуче, обложили близкое песчаное дно… На шатком мосточке и, облокотясь о перила, - мы, молча глядящие сквозь быстро бегущую, чистую и прозрачную воду, - Пескари… Где они!? А, ведь были вчера…
- После вернуться…
После тебя и меня! Потому что - рано или поздно, наступает разница во временах, а тогда изменяются и размеры пространства и само пространство, где отпущено обитать тому, кого всё ещё помним и тому - кого видим и слышим…
- Как это следует понимать!?
- Как данную Свыше Определённость! Особенно, когда разговариваешь сам с собой, а такое теперь случается всё чаще и чаще…
- Минуту! А, голуби!? Что с голубями!?
- Это теперь тот самый, - иной размер, иного пространства, в который уже не вернуться ни мне самому, ни тем, которые были со мной… И, всё таки, -
Заменяясь местами, с перекосом порой, а порой и толкая друг друга, но Назад - Никогда!
И, вот, уже Нашим - вовсе не наше, наше же, исконное, - Оно кому-то другому! Стоит ли сокрушаться!?
Наши, такие истинно-человеческие нелепости, - суть и следствие неумеренности во всём! Более же всего, к сожалению, - вредит большинству из нас преувеличенное сознание собственного размера и значимости относительно места, на которое, изначально, поставлены все мы, - И ПОСТАВЛЕНЫ СВЫШЕ…
……………………………………….
МАМА…И пёсишко, - с ласковым именем Дружок.
(Почти слово в слово пересказанное мне недавно моим товарищем по
«Заре туманной юности»), точнее - достаточно сурового, ещё того,
давнего, военного нашего времени, - Удивительного, Великого Нашего Детства, а его Мама…
Она за очередной своей, в подработку, - стиркой, болтаем о чём-то домашнем, на каком-то полуслове - вдруг бледнеет, закрывает глаза,
начинает падать… Упала!
Мне одному не поднять, - Отец, забрав с собой старшего моего брата, укатил на какие-то дальние заработки. Альбина (старшая моя сестра) живёт временно у какой-то знакомой, - у них общее шитьё на продажу… Стучусь к соседке, - Чёрной (прозвище за цвет волос, чтобы не путать с Рыжей) тёте Поле, - Мама Умирает! Помогите…
Вместе подняли, перенесли на постель… Глаза закрыты, никакого дыхания…
«Неотложка»… Давление меряют! Уколы! В вену, после ещё куда-то…
Задышала Мама, веки дрогнули, потом и глаза открылись… Докторша строгая. Говорит: «Крайнее, физическое истощение организма! Крепкий мясной бульон (лучше куриный) Это скорее поднимет на ноги… Покой, питание! Что от нас, мы всё свое сделали, - остальное сами»… С тем и уехала.
Времена не в пример нынешним… Курица!? Только если на колхозном рынке, а денег-то нет! Это, став уже взрослым, - сделался профессиональным изобретателем, тогда же был просто обыкновенным выдумщиком…
Собрался с духом, - Дружка своего лохматого, (ни поводка, ни ошейника
не имеется,) завязал на верёвку и, скорым шагом, - во двор, как только Мама покрепче задремала…
Дружок радуется, - гулять раньше времени повели, на грудь прыгает, норовит лицо облизать, а я-то, - на ближайший от нас Леснорядский, Колхозный Рынок!
Добрались благополучно, но не очень скоро, - на трамвае с собаками запрещено, - кондукторши не пускают. Хожу рынком, присматриваю лица подобрее, - «Тётенька-Тётенька, - вам собаку не нужно!?»
Не нужно им Дружка моего… Никаким тётенькам, - и «добрым», и «не добрым»!.. Такая тоска навалилась, чуть уж не плачу, тут мужик, толстый,
в фартуке, кровью слегка мазанном - что-то дожёвывает, - «Эта, что ль, собака продаётся!? Сколько за неё просишь?»… «Курицу»… «Курицу много. За пол курицы отдашь!?»
…………………………………………………………………………..
Продано! Продано! Продано! Последняя цена, - Пол Курицы! Стук омбулдсменского молотка, - торги закончены, Аукцион закрывается! Любопытные, - вам пора расходиться! Время как раз обеденное.
……………………………………………………………………………
Я же, сопли вперемешку со слезами, - передаю верёвку волнующегося, ничего не понимающего Дружка, в лапищу мужику, новому его хозяину
и, уже бегом, чтобы не слышать визга собачьего, его отчаянного плача, - сломя голову, в обнимку с пол курицей бегу на ближайшую, трамвайную остановку…
Что тут добавить!? Бульон вышел отличный, да и курица была ещё не бушевской, а вполне состоятельной, - Российской, Деревенской…
- Чего это ты, сынок, тихий какой-то, да охмуренный и плохо ешь!? Мне уже достаточно, бульон попила, мясца даже и на завтра осталось…
Мама ничего про Дружка, мною только что проданного, ещё не знает, потому и, говорит, - Вон сколько вкусных косточек твоему Дружку… Отнеси, - порадуй псинку!
……………………………………………………………………………
……………………………………………………………………………
Ну, что и - как вам!?
Может ли теперь хоть кому ни будь эдакое присниться!?
Тут, тот же, - мой славный товарищ теперь уже далёкого, дворового
прошлого и, - по поводу «сна, настоящего, хоть на мгновение»…
При той, роскошной, давешних лет тесноте, - ну и, умудрялись же, - кто, как, к чему и - почём! Сказать, - поверят ли!?
- В школе был только до восьмого класса... Перешёл в восьмой, - тут он стался уже и платным!
Денег нет. Устроился на работу, - на шарико-подшипниковый завод…
После ночной смены, - вялый: выпотрошен нудным, но таким Важным Производством деталей для другого, нового производства, во благо остальных, имевшихся у нас, тогдашних Производств, но шибко гордый по причине первой в жизни, Настоящей Нужности Общему Большому Делу, - шлифовке ободов-обойм для дальнейшей вставки в них очередных шариков для очередных подшипников…
Возвращаюсь домой, когда уже светло, но город ещё спит…
Вот и - родной дом! Он выглядывает из-за угла ближнего, неродного дома… Утреннее солнце полыхает весёлым пожаром по знакомым, но всё ещё мудро спящим окнам…
А, вот и моя - Комната… Тоже родная, но - не очень: 14 кв.м., кроватей двое, а нас с предками, ими произведённых, - семеро (спим, в основном, -
на полу)…
Осторожно, чтобы на оплеуху не нарваться, ненароком кого разбудивши, -
стелюсь в самом укромном и дальнем месте, - возле ножки обеденного стола. Лучше не придумать, - когда выспятся и ходить наспособятся эти «выспавшиеся», - голову суну под стол, чтобы не наступили случайно…
Долго таким образом организовывал себе место дневного отдыха, После, само собой сладилось, - приходя с очередной, ночной своей смены, - стал забираться на наш платяной шкаф!
Раздолье… Храпи сколько влезет, хоть до обеда, хоть после, - никто ни на что не наступит!
Такие вот дела, наивного и незабвенного нашего прошлого, что и обидным-то не казалось, тем более каким-то вовсе уж «несусветным»…
Кто теперь в эдакое и поверит-то!?
……………………………………………………………………………….
Заразительно вдвойне! Стоит не просто прислушиваться, проникаться духовной сущностью, но что-то упорно и чуть не всякий раз, но - Души собственной поперёк…
Вот ведь, как опять не совсем к месту раздирает памятью… Расчёсывает изнутри и снаружи, - индо, даже и - до кровей…
Так бы и начать это, вспышками неожиданно возникающее, не устающее пребывать одновременно, - внутри собственного своего естества и,
в тоже самое время, - где-то в пыльном и далёком «снаружи»… Где-то Там! Там!.. Как бы, -
- ВСЕГДА К УСЛУГАМ
ДЛЯ ВАШЕЙ СЦЕНЫ…
проживаем рядом… Низкие цены!
В меру приятны, в меру - модны!
А, под заказ - и ночами свободны…
Пошлая увертюрка. Состоится ли продолжение, при собственном, вовсе ином, - внутреннем характере, «Голым, да по городу, да в усмешку гордую»… Найди ко себя, - честного, не вводящего в заблуждение тех, к кому обращаешься, хотя, вовсе не зависимо от тебя самого, - всё тобой описываемое, пройдя ранее сквозь тебя, приобретает уже иной, чем в существовавшей жизни, - ТВОЙ, УЖЕ СОБСТВЕННЫЙ, СМЫСЛ, С ТЕМ И - ОКРАС!..
Тут, опять мне мой старый, всё по тому же детству, товарищ, - Ты, - как хочешь а, я - вот… Крутит многое. Нутряное. Всего же больше, - Музыкальное... Такое - и цветом, и запахом, богатое, - всё, будто в воздухе и за пазухой: летний, во всю свою летнюю благость, денёк - тихий, предполуденный, июньский…
«Подмоклово», деревенька, - с одного бугра на другой бугор валится и родники кругом, чуть не у всякого полисадника…
Домушка, - ещё от царя Гороха а, на пороге этой домушки, - косточки старые с утра греет старуха улыбчивая: Бабка-Васёна! Кругом, до того
всё - и Зелено, и - пригоже!.. Солнышко ласковое, а вокруг Васёны этой,
об её руки чешут свои, ещё не проклюнувшиеся рожки, - такие
чистенькие и такие беленькие, - четыре малые козлёнка…
Где-то всё ещё война, бомбы-снаряды, а Они, на сегодня, - сыты, потому так Красиво и Весело Озорны…
…………………………………………………………………
…………………………………………………………………
Ответом этой, улыбчивой, цветной, музыкальной памяти, - моё, уже собственное, - пусть не яркое, но…
С кое какой, внутренней напряжённостью, - Фотография…Она - на стене, - размером в большую журнальную полосу, чёрно белая, не первый уже год насилующая моё внимание!
На ней - поле: раздолье снежное под осторожный, как бы в присяде, словно чего-то ожидающий, вечер. На первом плане, слева, - рослое и задумчивое, немолодое, дерево. Ветви, - взрослые, помоложе и, совсем юные, - переплелись, как, видимо, только их и, по собственному своему естеству, только и устраивало, - мощно, деловито, уверенно.
На дальнем, плане уснувшая, оснеженная рощица, жильё двуэтажное, сложно устроенное, - слева и справа к жилому дому прилепились разноуступные, непохожие друг на дуга, флигельки, с левого бока имеется островерхая и довольно высокая башенка-келейка (видимо детская обсерватория с каким ни будь домашним телескопом).
Ещё на фотографии, где-то, ближе к середине поля, - невысокий, чуть выше взрослого, человеческого роста, куст…
Он немного перекрывает центральную часть этого удивительного дома, потому и, - когда, чуть дольше обычного, смотрю на эту фотографию, - кажется, - кто-то выходит из дома, но Кто - мне из-за куста этого не понять…
Идёт медленно-медленно и, за самым кустом, вызывая во мне напряжённое желание разглядеть его, останавливается и стоит неподвижно.
От этой его неподвижности и неопределённости моего собственного состояния, через некоторое время, становится от чего-то тяжело на сердце
и я, поспешно возвращаюсь к обычным, только что прерванным, занятиям, стараясь больше не смотреть на фотографию, на дом, куст и того, кто так странно и, таинственно меня волнуя, - притягивает моё к нему внимание…
…………………………………………………………………………………
Далее, - несколько, пожалуй, неожиданно…
(Но и, где-то, - всё же рядом… Со свечёй, давясь бессонницей,
в неряшливой обстановке давно никем не прибиравшейся мастерской, - итожась…Какая разница, - поэт ли, художник... Уступая давно
навсегда возле и внутри поселившемуся, -
«Если выплеснулось, то и, - Отпустить Способно»!?)
Пороки… Как без них!?
Когда и, не налицо, - корявое, разбойное сучьё, - могли б и зеленеть… Как бы и памятью, - хотя бы не на долго…
Тут прибавить, там убавить, кое что обровнять, да припрятать, и - след в след!.. Сам. Такой же, - за самим собой (ветви с листвой сговорчивой, вполне зелёные, навыпуск, без лжей потайных и лукавых ухмылок, никому не рисуясь, никого не браня, всему и всем, - Исполать!) Только, - где-то ведь, скривясь и, ближе к основанию, в порядке всего сущего, ведОмого Мучителем-Прогрессом, в коре, чуть не у каждого, - отметины горькие, (залижутся ли когда!?), - Нож, плохо точенный, отравный, или Пила, - Злющая, Двугорбая, - грызли, да кусали без стыда и жалости…
С того и, Главное, мертвея постепенно, - иссякло по пути! Глаза и волосы
и, остальное многое, - ушло в беду…
Не своим, живящим и страдающим - иным, придуманным с тоски, - чужим, угрюмым и больным, бензиновым Устройством Неустроя, - Чтобы
- без удержу и, - всё уж нипочём! Тогда и - быть костру!!
Да, не обед творить, не мясо жарить…
Всему, любому всякому, о нерукотворный столб прогресса давно распятому, - сперва колени опалить, потом, до сердца добираясь, мычанием изневолить, за тем уж высушить и без того, - понятный лишь услужливым кишкам, давно слепой, со школы извращённый, хилый разум! - Да, Здравствует Прогресс! Святой Цивилизации Дорогу!!
- А, нут ко, дорогой, - ещё совсем немного, - Самых праведных, смолистых, сухих и толстых сучьев! Их ведь всегда, - хоть в той же, такой Великой, Богатой Франции, - всегда была весьма ощутимая недостача…
Веселясь, похваляясь друг перед другом изысканной, галантной учтивостью, - Весёлый, ломкий хруст, - Ему везде Привольно…
Так яростно, так Ярко и - так Больно!..
Всему и обо всём, (плохое ли, хорошее), - печалью вспомнится всуе давно утраченное: и птичье пение, бузинные охмурья, зелёный, хвойный Свей
и белок озорство, - всё дымом в Никуда!
И, с крыльями, - Бескрылы!
Братку - шажок до купленной
на чёрный день могилы…
И, - вертит Миром Зло…
Зло не имеет - ни Стыда, ни Отдыха, ни Дна, ни Дня…
Злу, - Хмурые Ветра, слепые Темени, Беспамятство и, Пахнущая Болью,
И, Весёлым Страхом, - Кровь!
ТАК…
НЕ НАУЧИЫШИСЬ НИЧЕМУ,
Хромая… И, - Всяк Своим Путём!
Мочальное бы веревье - опояской. На голову, - или колтун из перьев, или чугун прозакоптелый, в котором воду ставят на огонь и хлёбово обычное заваривают, - так ведь, - нет!.. В шелку и сладострастиях!
А, вот и, - Прозрелось Необычное: Снег Белый, - Стался Чёрным!..
Взбеленясь, - Всё Ветер искрутил и Отчудесил: запряг невиданных до толе негодяев: железо-лакированных, в шелку и пьяных нефтяною кровью, что уж - КОНЬ, -
Живого Тепла Исполненный…
Верноподданный, косящий в любви и любопытстве умным глазом, - отныне: почти уж не удел!
Увы!.. Он был лишь дружескому бегу, а тайной, удобной похоти и кражам не обучен. Играет сам Себя! С ладоней воду пьёт (лишь чистая была б), спит, - стоя и, - недолго: Взнуздать, да - Тетивой…
Да, - Полем!.. Что как и Небом - не вспотык…
Так Нет ведь!
Сыскав предлог, - Тобой ли, кем другим, -
- Всеми вертели… Семь нА девять и - Впрок… Чтобы толпою были,
когда и в одиночье!
Покуда…
Ты не стал самим собой (за пазухою зло, по птичьи, сбоку, глаз, - не глядя, - увидать, что около, а что и, - наперёд)… Душа же, -
Гнездо сорочье (с крышей, и - двойное дно)… В четыре стороны - четыре тайных двери!.. Вдомёк всему, что всуе… Боясь скворца, что гордо бережёт достоинство, не боясь собственной своей весны и смерти…Ты же - уголовной, неутолённой моды ворожба! Жестянкой из под пива сам, и такое же, по состоянию и матерьялу, - сердце…
СВОЕВРЕМЕННЫЙ, вполне нормальный - современный человек!
По воле пинка-случая чьим-то каблуком раздавленный, - испитое, пивное вторсырьё! На вес и в переплав… Бомжу не поленившемуся - хлеб!
……………………………
Покуда кем-то, да где-то, очередной памфлет печётся, - я снова про ту фотографию, где дом, за невысоким кустом, на том самом поле, что разлеглось под склонившемся над ним, - лёгком, таинственном завечерье…Ибо,
В этот раз, случилось уже и нечто неожиданное, - Тот, Кто обычно за тем, известным кустом прятался, - теперь, постояв недолго и, вышедши из-под его защиты, - неторопливо-размеренным шажком двинулся уже прямиком в мою сторону
Идёт…
Этой снежной, завечеревшей целиной и, (такое удивительное дело), - ногами своими в снег совсем не проваливается… Всяким своим шагом - ближе и ближе…
Роста невысокого, в лёгком, как бы, полу зимнем, - пальто, чёрный, каракулевый пирожок на голове, а лицо - чем-то странно издали напоминающее лошадиное. Смотрит пристально и - не очень доброжелательно… Будто оценивает: каков я и - чем на взвес!
Всяким шагом, его приближающим, сердце во мне стучит - и больнее,
и, - глуше, а Он, - Ближе да - Ближе…
Последнее, что ещё помню, - почти уже задыхаясь болью, в порыве какого-то панического, безотчётного ужаса, - гашу в комнате свет!
Дальше Ничего!.. Темени Пустые, - Необъятного, Пустого Пространства!..
…………………………………………………………………………….
Очнулся в 61ой, Московской, стационарной, клинической больнице нашего, Административного, Северного Округа, с температурой, которой
у меня, отродясь, никогда ещё и не бывало: что-то вокруг 40%...
После, из больницы выписавшись, - узнал от одного любителя словесности, вообще и, поэзии, в частности: на злополучной фотографии, так мучительно меня колдовавшей, - был Переделкинский Дом-Дача самого известного Золотой и более поздней Поэтической Российской Поры, Поэта, - Бориса Леонидовича Пастернака!
Такие-то дела! Чего только с нами не творят эти самые - Классики Мировой (в том числе и нашей, Российской), Литературы… Видимо, правильно очень делаем, что так мало теперь читаем! Вредное здоровью занятие…
…………………………………………………………………………………
…………………………………………………………………………………