- Баю-баюшки-баю, не ложися на краю...
Илья баюкал Варежку одной рукой, а другой скроллил стену Вконтакте.
- Придет серенький волчок, цапнет Варю за бочок... РРРРррр.... – он изобразил серого волка, подозрительно похожего на Леонова из незабвенных «Джентльменов удачи». Варежка обрадовалась и задергала лапами, пытаясь поймать его руку. К ее вящему удовольствию, ей это удалось – Илья всегда следил, чтобы ее неуклюжие попытки двигаться заканчивались успехом.
Скрипнула дверь – в комнату вошла Лена.
- Батонитесь? А пора собираться, уже полседьмого. Как тут моя мелочь поживает? – она нагнулась к Варежке и почесала ей пузо, - пора, моя милая, пора в клеточку.
Невесомое как пушинка, кошкино тельце перекочевало Лене в руки. Прекрасно понимая, что сейчас ее положат в клетку и оставят одну до поздней ночи, Варежка запротестовала, и получилось у нее неожиданно громко и обиженно:
- МЯУ!!!
- Ну что ты кричишь, давай-ка баиньки. Ложись, засыпай, а папа с мамой пойдут на работу. Когда ты проснешься, они уже будут дома, и все снова будет хорошо. Баю-баюшки-баю...
Николай выглядел расстроенным.
- Что это? Что это... Инсульт. Ну а что вы думаете, они же всеми человеческими болезнями болеют – рак, астма, гастрит и водянка. Почему бы не случиться инсульту?
- И... что теперь делать?
- А что тут сделаешь... Люди после инсульта остаются парализованными, иногда до самой смерти, и кошки от них ничем не отличаются. Ходить она вряд ли станет, так что может усыпить ее, чтобы не мучилась?
Когда ты работаешь ветеринаром, то очень хорошо знаешь границу, за которой заканчивается человеческая сентиментальность, а Николай занимался этим всю свою жизнь. Варежка лежала на столе, на чистой пеленке, которую Лена сделала из старой простыни, и только тихонько поводила головой из стороны в сторону.
- Она и в пространстве-то не ориентируется. Что ты с ней делать будешь, вам, что, своих проблем мало?
Лена сжала виски руками и тихонько отошла в сторону:
- Пусть Илья решает.
Илья стоял, насупившись, засунув руки в карманы. Варежка покрутила головой и остановила на нем свой оранжевый взгляд, вполне осмысленный и человеческий.
- И что, никакой надежды для нее нет?
- Надежда всегда есть, но слабая – вероятность, что она восстановится, довольно мала. Ее надо будет лечить, и недешево лечить, да и уход, опять же...
- Вы не делайте ничего пока. Я того... покурить схожу.
Николай удивленно уставился на Лену:
- Он же не курит?
Холодный апрельский ветер гонял по пустым дворам пластиковые пакеты. Илья вышел из клиники, и подставил голову его неласковым порывам – так было легче. Слова Николая как будто стукнули его кулаком по темечку, и теперь он ощущал странноватый шум вместо мыслей.
Варежка была совсем молоденькая, подросточек. Жалко до ужаса. А что делать? Каково ей, жить вот так – без движения, без осознания, овощем... Она ведь даже до лотка не дойдет, будет под себя ходить. Как они будут смотреть за ней? Впрочем, о чем это он – тут надо усыплять, и Николай говорит это не из вредности. Только как пережить сегодняшний день? Перед глазами завертелись картинки: вот они с Леной выходят вдвоем из клиники и уезжают, Николай набирает розовую жидкость в шприц, а глупая Варежка мурлычет, чувствуя прикосновение.
Резко помотав головой туда-сюда, Илья отогнал постыдные мысли. В жизни иногда приходится брать на себя тяжелую ношу, и самая тяжелая – это вот такое решение. Шея словно окаменела, он почти физически чувствовал, как сосуды сжались и не пускают кровь в голову, потому-то и думается так плохо.
А может, не поэтому? Ведь надежда у Варежки все же есть, но... дорого это и хлопотно. Они не миллионеры, и решения надо принимать в соответствии со своими возможностями, но Илья-то знал, что всегда есть два пути: легкий и правильный. А как поступить правильно? Он глубоко вздохнул и стал мысленно перечислять сам для себя: правильно – это собраться, забрать Варежку и уехать домой. Правильно – это прямо сейчас отдать трюльник за лекарства, и потом тоже... постоянно. Это кормить ее с ложечки, ставить ей клизмы и мыть попу, это постоянно таскать ее и переворачивать, чтобы не было пролежней. И все это каждый день, до тех пор, пока не выйдет ее срок. Голова разболелась так, что казалось, глаза сейчас лопнут – Илья так не мучился даже в самом жестоком похмелье.
Он сделал еще несколько шагов туда-сюда: тут думать надо не о себе а о кошке. Хотел бы он жить парализованным, писаясь и какаясь под себя? Нет, однозначно не хотел бы. Хотя... он не был в ее шкуре, он не может судить, чего она хочет. Так, стоп! Стоп. Стоп... Надо усыплять. Все правильно, все верно – надо усыплять.
Он застегнул куртку, поднял воротник и спустился вниз по лестнице, удивившись тому, как тяжело было поднять руку, чтобы открыть дверь клиники. В приемном покое царило молчание: Николай отводил глаза, старательно перебирая инструменты, Лена гладила Варежку и кусала губы. Илья тоже подошел и опустил ладонь на ее теплый, дышащий бок.
- Как ты думаешь, - тихонько спросил он, - справимся? Ведь это на тебя ляжет, сама понимаешь, какая от меня помощь.
Лена опустила внезапно размокревшие глаза и часто-часто закивала.
- Ну и хорошо. Собирайтесь домой, девочки.