Он проснулся, открыл глаза. Как хорошо! Уже утро! Одна из прозрачных толстых стен комнаты висела в воздухе. Это он мысленно отодвинул её перед сном, и она повисла в пространстве в метре от стены. И висела сейчас хрустально чистым прямоугольником с чуть голубыми, резко очерченными гранями. Утро, утро! Он мысленно подвинул постель к пустому проёму. И она послушно поползла вместе с ним. Сначала быстро, потом замедлила движение и остановилась ровно перед краем. Ещё чуть-чуть, и свесится над бездной.
Постель- это громко сказано. На самом деле это был водный матрац, повторяющий многократно каждое его движение. Накрытый искусственно смятой простынёй. Белоснежной, шёлковой. Такой же мятой-премятой, отливающей шёлковым атласом, подушкой. Повернёшься, и матрац качает тебя, убаюкивает затихающими колебаниями. Спи, мой хороший. Утро ещё не скоро. Тебе ещё долго-долго можно спать. Сладко-сладко, и всё будет хорошо. Очень хорошо, ты мне веришь? Это успокаивающее электронное устройство для сна с микро- процессором встроено в контур кровати.
Сел в постели и посмотрел вдаль. На горизонте солнце выползало медовым краешком и подсвечивало небо изнутри. Медовожёлтая полоса неба уже ползла вверх, разливалась по голубому безбрежному пространству. Улица внизу заливалась этим молочно- медовым воздухом. Небоскрёбы из амальгамного синего, зелёного бронзового стекла висели в воздухе, не прикасаясь к земле. И улицы внизу послушно мылись сейчас с мылом поливальными роботами. И асфальт сверкал чистотой и отсвечивал крошечными амортизирующими гранулами.
Пора вставать. Приказал себе подняться. Собрал мысленно постель, она исчезла в стене. Просочилась сквозь голубую поверхность стены, как будто и не было. Робот, прислонившись к нему своими металлическими трубчатыми руками, автоматически выполнил с ним зарядку. Разгибая и сгибая руки и ноги, качая до кубиков пресс. Зубной крошечный робот по его мысленному приказу взлетел небольшим вертолётиком. И долго вращался у него во рту, чистил и полировал зубную эмаль. Спасибо, ты свободен.
Хрустящая белоснежная сорочка вылетела из шкафа. Обтянула его прохладной крахмальной тканью и застегнулась на запястьях запонками с сапфирами. Брюки, всё он готов. Перед ним на хрустящей крахмальной скатерти накрыт стол с серебряным кофейником и молочником. Обжигающий ароматный кофе с молоком сам заливается дымящейся струйкой в чашку. Бутерброды у него на глазах сами режутся из мягчайшего, проваливающегося под пальцами хлеба. Сверху ложатся просвечивающие ломтики пармской ветчины.
Самому полететь или на феррари? В оконном проёме было видно как посыльный DHL пролетал мимо с фирменным пакетом. Молочники пролетали с бутылками молока в сетчатых контейнерах. И мальчики с пакетами из химчистки. К стене подлетел красный звездолёт-феррари. Прозрачная крыша сама сомкнулась над головой, и феррари плавно взлетел в воздух. После работы он заставил себя мысленно переместиться на тысячу лет назад.
Он в диком сосновом бору на берегу чистейшего озера в бревенчатой избушке. Сосны розовеют стволами среди буйной зелени. На столе стоит самовар, горит медным боком. В печке играет огонь, на полу перед ней свалены сучковатые деревянные поленья. В чугунке томится пшённая каша на топлёном молоке с пенкой. На столе дымится стопка тончайших кружевных блинчиков, смазанных сливочным маслом и пересыпанных песочком. Кровать с пуховой периной и горкой подушек и комод с кружевными салфетками. Рухнул на кровать, не снимая ботинок. Сейчас немножко полежу. И провалился в сон.
Он проснулся, открыл глаза. Как хорошо! Уже утро! Одна из прозрачных толстых стен комнаты висела в воздухе...