Игры разума

Игры разума

«Казалось бы, очерченные мелом,
Мы смотрим друг на друга, не мигая;
Игра ума кончается расстрелом, -
И здесь, и там все та же волчья стая…»



«А я – недотрога,
и немногим
к сердцу дорогу
покажу!
Я не жадный,
но однажды
кто-то оставил
метку свою!»





Вместо пролога

Эта история началась с двух телефонных звонков. С двух! Вот и все…




*    *    *
Звонок раздался, когда спор достиг своего апогея. Молодой человек только-только собиравшийся сразить оппонентов неопровержимым аргументом, недовольно поморщился и полез в карман легкой куртки. Но когда он достал «трубу» и взглянул на номер, настроение его  только ухудшилось. Обвел глазами собеседников, размышляя, отвечать на звонок или нет, но телефон продолжал вибрировать, и он решил ответить.
   -Да…
   -Привет! – приглушенный женский голос, пробудил в нем кучу различных, не совсем приятных ассоциаций, среди которых были и раздражение, и неприязнь, и брезгливость.
   -Привет…
   -Ты приедешь?
Он смотрел перед собой, видел оживленно-настороженные лица, заинтересованные глаза. Что тоже вызвало в нем вспышку раздражения: вместо того, чтобы продолжать беседу, они уставились на него.
   -Ты придешь? – повторил голос таинственно.
   -Нет! – отрезал он. – И не звони мне… Я же просил! – И отключился. Положил трубку на столик.
   -Ну, так вот… - старик с роскошной гривой седеющих волос ткнул окурок в пепельницу, сделанную из морской раковины.
Снова задребезжала трубка, скользя по полированной поверхности. Он чертыхнулся про себя, схватил ее:
   -Да…
   -Ты чего трубку бросаешь? – так же таинственно и интимно спросил голос и… посыпал ругательствами.
   -Я сказал: не звони мне больше! – рявкнул он, теряя самообладание под насмешливыми взглядами. – Понятно? Все…
Отключился. От этого приглушенного голоса, от интонаций на него пахнуло чем-то памятным, тем, что он так тщетно старался забыть.
Собеседники заговорили, стараясь спасти его, но он их не слышал. Представилась квартира, где царили пыль, табачный дым и еще что-то, вызывающее тошноту. И лица людей. Чужих. Но так горько знакомых, изученных. Два женских, два мужских и одно детское – единственно живое, не вызывающее отрицательных эмоций. Одно  женское – помоложе, - с некоторых пор было особенно неприятным…
В третий раз задребезжала трубка, вызвав у сидящих вкруг столика смех.
Он почти с ненавистью взглянул на «трубу». За пластмассовым, серебристым корпусом с разноцветными кнопка и светящимся экраном с черными цифрами номера, вставала женская фигура, опустившаяся на колени перед тумбочкой, на которой стоял сиреневый телефонный аппарат. И рыжеватые волосы со следами завивки полугодовой давности, почти полностью закрывают лицо и глаза без каких-то признаков мысли; пустые глаза смертельно пьяного человека. Его передернуло при мысли о том, какая вонь стоит сейчас в просторной прихожке, в квартире, где опять пьют, ссорятся, и, может быть, дерутся. А из угла следит за происходящим черноглазый семилетний мальчик…
Он схватил трубку.
   -Да!
   -Приезжай! – голос был уже не так таинственен, и вполне реален.
   -Зачем? – вопрос вырвался сам по себе. Ответ на него всегда следовал один и тот же, привычный, до бесстыдности  подробный: «Выпьем, а потом…» Далее обычно следовал перечень всевозможных сексуальных извращений, какие могут возникнуть лишь в воспаленном сознании обезумевшего от алкоголя человека.
   -Мама умерла…
   -Что?!
   -Мама умерла…
   -Когда?
   -Не знаю… Я только пришла… Меня три дня дома не было. А сейчас Димка говорит: бабушка умерла… Что теперь делать?
   -Вызывай «скорую» и полицию! – безжалостно отрезал он. – Пусть разбираются…
   -А… зачем?
   -Так положено! Братья где?
   -Нет их… Я их сдала… В Ташаузе они…
   -Ну и дура! Вызывай «скорую»… Все!
   -Ты приедешь?
  -Нет! – отрубил он, хотя уже знал, что поедет, и отключился.
Сунул «трубу» в карман. Встал. Растерянно огляделся. Задержал взгляд на одном лице – милом и дорогом:
   -Кино, кажется, отменяется…
   -Что случилось?
   -Человек умер…

*    *    *
Звонок прервал его на полуслове. Извинившись и ругнувшись про себя, достал «трубу»:
   -Алло!
   -Макс! Ты где? Дома?
   -В гостях, - раздраженно ответил он и поспешал напомнить: - Рабочий день закончен…
Но дежурный не отреагировал на робкий призыв к милосердию.
   -У нас звонок… Наркота! Езжай, разберись. Ты где?
   -Двенадцатиэтажка по Мира…
   -Конкретнее?
   -Двенадцатиэтажка возле светофора…
   -Ага, понял. Высылаю Максата… Жди через пятнадцать минут… - дежурный бросил трубку.
Он убрал телефон во внутренний карман.
   С работы? – понимающе спросил Толик – высокий парень с яркой родинкой на щеке.
   -Угу… Ни днем, ни ночью…
   -Бывает, - Толик потянулся в кресле. – Вот, у меня рабочий день закончился, а Нинке – на смену… Нин! – крикнул он.
   -Ая? – Нинка вышла уже переодетая, накрашенная.
   -Макс уходит… Не дают ему постричься… Говорят, и так сойдет…
   -Что, на работу? – темные глаза стрельнули сочувствием.
   -Туда, - буркнул он, закуривая. Проследил взглядом, как струйка дыма поплыла к открытой двери на балкон.
   -Ну, я пошла…
   -Погоди, - он поднялся. – Сейчас придет машина… Подбросим куда надо…
   -На полицейской машине к нам? – Нинка звонко расхохоталась. Потом умолкла. И серьезно добавила: - Нет уж, лучше я сама…
   -Как знаешь…
Из квартиры вышли вместе. Лифт, как всегда, не работал. Поэтому пришлось спускаться пешедралом все одиннадцать этажей. Спускаясь, говорили о разной ерунде, не затрагивая только одной темы…
Вышли из подъезда. Серый с зеленым «уазик» уже ждал его.
   -Ну, пока! – Нинка прощально взмахнула рукой. – Только не пропадай… В другой раз Толик тебя обязательно пострижет…

*    *    *
Поднявшись на четвертый этаж, он несколько раз позвонил. Но за дверью – тишина. Значит, действительно что-то стряслось. Обычно, что бы не творилось в квартире, тетя Эрна безбоязненно распахивала дверь и воинственно застывала на пороге, готовая спустить с лестницы хоть самого министра внутренних дел вместе со всеми его заместителями. А ее детки, между тем, прятались по углам – как огня боялись прихода участкового и немедленного отконвоирования в «опорку».
Он глубоко вздохнул и, повернувшись, хотел уйти, но на поясе металлически звякнуло, и он вспомнил. Хотя лучше бы не вспоминалось. У него есть ключ от этой двери, от этой квартиры, от этого замка. Сам принес и сам поставил. Это после того, как второй сын тети Эрны – Рустам – вернувшись под утро, выломал замок и, оставив дверь распахнутой настежь, спокойно ушел спать…
Поколебавшись, открыл дверь. В лицо повеяло запахом пыли, табачным перегаром, казалось, въевшимся в стены, и еще чем-то кислым.
Из-под трюмо, озлобленно ворча, вылезла кудрявая собачонка. Ткнулась в ноги, обнюхала и заползла обратно. Умная псина. Умнее многих человеков.
В квартире вновь наступила тишина.
Он приоткрыл дверь в зал, заглянул  - на диване, съежившись, сидел мальчик. Он не сводил остановившегося взгляда с молодой женщины, ничком лежавшей на полу. Тут же, подле нее, растеклась зловонная лужа блевотины…
   -Привет! – перешагнув через тело, он присел рядом с ребенком.
   -Привет! – безучастно откликнулся мальчик, продолжая смотреть на мать.
Они были совершенно непохожи. Мать –  рыжеватая, со светлыми глазами и веснушками, разбрызганными по переносице и щекам. Сын – смуглый, черноглазый, с курчавыми, жесткими, непослушными волосами.
Пьяная на полу что-то заворчала.
   -Знаешь, что я сделаю, когда вырасту? – внезапно и неожиданно звонко, на всю квартиру, спросил мальчик.
   -И что же? – спросил он, невольно улыбнувшись. Нравился ему этот, живой как ртуть, непоседливый и любознательный мальчуган.
   -Когда я вырасту – я убью ее! – маленькая ручонка выскользнула из-под клетчатого пледа и указала на спящую.
Он содрогнулся.
   -Я убью ее! – четко повторил мальчик.
   -Это твоя мама… - с невольной дрожью в голосе возразил он.
   -Да? – ребенок недоверчиво взглянул на него. – А почему она всегда пьяная? Почему ее постоянно нет дома? Почему со мной всегда бабушка, а не мама?
   -А где бабушка сейчас? – спохватился он, вспомнив тот бред, что несла по телефону мать мальчика.
   -В комнате, - мальчик мотнул головой на стенку. Потом скорбно посмотрел на него. – Она вот спит, а бабуля уже два дня мертвая…
   -Что? – у него моментально пересохло в горле. – Что ты сказал, Дима?
   -Она, - Димка кивнул на мать, - ушла в пятницу… Сказала, что только к Юле и обратно… (Юлька – подруга; Юльку он знал). – А пришла только сейчас, и снова пьяная… А бабушка в тот день все плакала, а потом легла и больше не вставала…
   -Так ты с бабушкой все это время был?!
   -Ну да, - мальчик с удивлением смотрел на него: мол, как же можно не понимать таких вещей?
   -Ты ел что-нибудь?
   -Да что-то не хотелось, - признался Димка. – Я несколько кусочков сахара съел… И кочерыжку… Бабушка капусту солила – оставила…
   -На, - он вытащил десять тысяч, - сбегай в магазин, купи себе что-нибудь поесть… Булку, что ли…
   -Булка три тысячи стоит! – мальчуган смотрел на него с хитроватым выжиданием.
   -Сдачу оставь себе… Ну, дуй!
Димка выбежал.
Он встал и, преодолевая отвращение, наклонился над спящей. Господи, что за вид! Рубашка расхлестана. Брюки расстегнуты, сползли до колен. По лицу размазана помада… Разве это женщина? Мать? Подруга?
Она оставила ребенка, и мальчик провел несколько дней в квартире с мертвой бабушкой… Мразь!

*    *    *
«Хорошие они все-таки люди!» - подумал Макс, усаживаясь в машину.
Захлопнул дверцу, и водитель – Максат – завел двигатель и воткнул первую…
«Хорошие-то они хорошие, только лучше сюда больше не ходить!» Дело в том, что… Впрочем, позже, позже…
   -Товарищ капитан! – раздалось прямо в ухо.
   -Эмир! Только тебя не хватало! Ты чего спрятался?
   -Не прятался, думал…
Макс оглянулся через плечо. Круглое, безмятежное лицо лейтенанта – вчерашнего выпускника академии, - приняло озабоченный вид. Макса этот вид не обманул.
   -Выкладывай! – потребовал он. – Куда и зачем едем?
   -Значит так, - Эмир полез в карман кителя, достал лоскуток бумаги. – В пятнадцать ноль-ноль дежурному позвонили. Неизвестный или неизвестная – слышимость была плохая, - сообщил, что в супермаркете… Ну, это неинтересно… В подсобном помещении, в ящике для инструментов и прочего хранится партия наркотиков… Героин! Работники супермаркета распространяют наркоту среди покупателей, ну и сами пользуются… С друзьями…
   -Та-ак, - Макс нахмурился. – Звонивший, естественно, не представился?
   -Не представился…
   -Аноним…
   -Он самый…
   -Значит, конкуренция… Кстати, в каком именно ящике, не сказано?
   -В третьем слева от двери…
   -Надо же, какая точность! Значит, точно, конкурент. Знаем мы таких…
Еще бы не знать! Сколько бывало таких случаев. Живут двое барыг в соседних подъездах, торгуют герой, анашой и прочими зельями. Потом один доносит на второго – конкурент. Но вот чтобы в супермаркете – такое впервые.
   -Да, - спохватился Макс, и снова повернулся к Эмиру, - а что за супермаркет?
   -Да вот он! – лейтенант ткнул пальцем в окно. – Уже подъезжаем…
Машина приближалась к стройному зданию, сверкающему чисто вымытыми зеркальными стеклами огромных окон.
   -Ого! – удивленно присвистнул Макс. – Так это же…
Но замолчал. Зачем Эмиру знать, что в этом супермаркете работает Нинка и… И еще кое-кто…
Машина остановилась.
   -Пошли, - сухо приказал Максим, и первым вышел из машины…

*    *    *
Преодолев отвращение, он потряс спящую за плечо.
   -Вставай!
Никакой реакции. Схватил в охапку, посадил, затряс:
   -Проснись, дура! Ну! – наотмашь хлестнул по лицу – раз и два.
Голова только безвольно моталась из стороны в сторону, падая на грудь. Потом проснулся, приоткрылся левый глаз. Тускло блеснул. Тонкие губы зашевелились. Послышался хриплый шепот:
   -Пришел? А зачем… бьешь меня?
   -Просыпайся… У тебя мать умерла, а ты…
   -К-кто умер? Мама? Да она спит, пьяная опять… Помоги мне встать… - облокотившись на его плечо, она встала. Ее качнуло. Она наступила в лужу, посмотрела на ногу, сморщилась:
   -Опять Димка что-то разлил, паразит… Димка-а!
   -Не ори! – одернул он. – Нет его…
   -А… где он? – шатаясь и цепляясь за стену, спросила она.
   -В коммерческий пошел…
   -Ты его за водкой послал, да?
   -За хлебом… Ребенок голодный…
   -Какой он голодный! – гневно раздувая ноздри, закричала она. – Я же его кормила!
   -Когда? – с нескрываемой злостью спросил он. – На прошлой неделе?
   -На этой… - пробормотала она, сползая по стене на пол.
   -Ты знаешь, что мать умерла? – спросил он.
Осоловевшие глаза с трудом нашли его. Остановились.
   -Да спит она… Опять, наверное, пьяная… Пошли, покажу…
Она с трудом поднялась и, оставляя на пыльном полу влажные следы, поплелась в соседнюю комнату.
В сумраке он разглядел тело, вытянувшееся на узлах, сваленных в кучу.
   -Включи свет! – приказал он.
   -Лампочки нет, - качаясь из стороны в сторону, бормотала она. – Все, все потаскали… наркоманы… алкаши проклятые… А я их сдала… Так им и надо! Не будут руки распускать…
Он, наклонившись, коснулся рукой холодного лица и отшатнулся.
   -Она умерла…
   -Да спит она! – закричала она. – Ну ты, вставай! Слышишь? У-у-у… Нажралась, залила глаза… Пойдем, - обернулась она к нему, мгновенно успокаиваясь. Покачнулась, повисла на шее. – Пойдем, выпьем… - Потянулась к нему губами. – А потом ляжем спать… Вместе… Я же вижу, что ты меня хочешь, знаю… Только предложить стесняешься…  Ты не такой как все… Я тебе дам… все, что захочешь… Только пойдем, выпьем сначала, а?

*    *    *
С управляющим, турком, договорились быстро. Вся его спесь моментально слетела с него и затаилась где-то за сейфом, как только Макс представился и показал удостоверение.
Управляющий засуетился и рассыпался в извинениях: мол, очень занят, сопроводить не может. Тут же вызвал заместителя, а сам улизнул.
Заместитель – человек мрачный, настороженный, готовый ко всему, - молча выслушал Эмира, и так же молча проводил их в подсобное помещение, где расположены были раздевалки и душевые.
В раздевалке (или, как важно выразился заместитель управляющего: в гардеробной) вдоль стен выстроились серо-зеленые шкафчики. Между ними торчали ящики. «Для инструментов и спецодежды!» - пояснил заместитель. И на шкафчиках и на ящиках белели наклеенные бумажки с фамилиями – по две фамилии на каждой дверце.
   -Какой ящик? – спросил Макс, не оборачиваясь; знал, что Эмир здесь, за спиной.
   -Третий слева… - задышал в затылок лейтенант.
Отсчитал третий, наклонился – на листке чернели буквы: «Бокий Н., Немцова П.» Медленно разогнулся, посмотрел на заместителя.
   -Бокий и Немцова? – получилось слишком сдавленно, хрипло. Поэтому прокашлялся и повторил вопрос.
   -Бокий и Немцова! Немцова и Бокий! – закивал заместитель.
   -Они здесь?
   -Бокий… Только Бокий. Немцова – выходная…
   -Позовите… И еще… Пригласите пару человек, кто умеет держать язык за зубами…
   -Хорошо, - заместитель управляющего, ничего не понимая, пожал плечами и вышел.
Стало тихо. Из душевой, через приоткрытую дверь, тянуло душной, влажной сыростью.
Надо же, судьба! Не иначе. Это же Нинкин ящик. Ее и ее подруги… Полины. Вот чего ему хотелось бы меньше всего. Полинка, конечно же, решит, что он пришел мстить. Только этого не хватало.
   -Ты чего, Макс? – опасливо спросил Эмир,  заглядывая в лицо.
   -Ничего! – отрезал Максим. – Приготовься писать протокол…
   -Всегда готов! – бодро отозвался его неунывающий помощник.
Судьба! Как ни стараешься уйти, бежать от нее – она все равно тебя настигнет и так даст по  голове, что мало не покажется… Сколько времени прошло, и вот опять…
Он достал пачку сигарет, закурил. И вызовом, со злостью, с небывалым ожесточением выдохнул дым прямо в табличку, предупреждавшую: «Не курить!»

*    *    *
Он налил в стакан водки и выпил залпом, стараясь оглоушить себя. Кое-как отдышался. Закурил. Скосил глаза – через столик от него сидела, вернее, полулежала в кресле она, широко разбросав ноги. Любовно держала в руке стакан с водкой, рядом стояла бутылка пива. Отпив пива, жадно глотала водку, запивала опять же пивом…
   -Я тебя почти люблю… Почти… С тобой – не как с другими… Давай, если хочешь, поженимся… Разменяем квартиру… Будем тихонечко жить. Вечерами – водочка, а потом – в постельку… Я тебе сына рожу… Хочешь?
   -Нет, - давясь дымом, ответил он.
   -Почему? Все мужики, с кем была, хотят сына…
   -А я не хочу!
   -А хочешь пять сыновей? Пять? Только нам… тебе… очень поработать придется…
Он молчал. Смотрел в пол. Лужу она кое-как убрала, затерла, пока он ходил в коммерческий. Окна распахнуты настежь – надо же проветрить эти трущобы.
Димка возился в прихожей: грыз булку, глотал, откусывал кусочек, бросал собаке, нетерпеливо колотившей хвостом о пол…
Она, лихо, запрокинув голову, проглотила водку, схватилась за пиво. Отдышалась, протянула руку:
   -Дай мне сигарету… - Рука с длинными, облупившимися ногтями мелко дрожала.
Сунул ей пачку. Прислушался. Должна приехать «скорая».
   -У Юльки была, - прикурив, сообщила она. – Ты ей очень понравился. Особенно глаза! «Глаза у него красивые…Зеленые! ****ские глаза!» - она повернулась к нему всем телом, внимательно всмотрелась. – И никакие не зеленые, а серые… Давай потанцуем? – встала, неуверенно доплелась до телевизора, - наполовину разобранного, еще советского. Под телевизором – магнитофон. Включила – заиграла индийская музыка.
   -Люблю Индию! – завертелась по комнате. Потом стала срывать с себя одежду: рубашку, брюки… Запуталась, упала. Поднялась. И завихлялась, как была в лифчике и трусах. Опустилась на четвереньки, стала подползать к нему:
   -Иди, иди ко мне… Ничего у меня нет… Только ты… Меня и сын не любит… Делай со мной все, что хочешь… Только не оставляй… Или, сиди, сиди… Я сама все сделаю… Знаешь, сколько я умею… - полезла расстегивать брюки.
   -Отстань! – он отпихнул ее и прислушался: в дверь звонили.
Вскочил, толкнул ее на диван, накрыл пледом.
   -Сиди и не выходи… Поняла? – и пошел открывать…

*    *    *
Когда послышались приближающиеся шаги, Макс напустил на себя ледяное равнодушие. Только подрагивал уголок рта, словно пульсируя.
В раздевалку вошли: заместитель управляющего, уже всерьез встревоженный, какой-то парень в костюме, с таркеткой на груди, девушка в синей жилетке и такой же юбке, и Нинка – в фартуке, с косынкой на голове.
Увидев Макса, она на секунду опешила, но тут же спохватилась – заулыбалась, кивнула. Но, заметив его холодное лицо, приняла бесстрастный вид. Тоненькие брови взлетели.
   -Вы гражданка Бокий? – сурово спросил он, стараясь не смотреть на нее.
Нина не ответила, недоуменно оглянулась, когда за ее спиной зачастил заместитель управляющего – угодливо и подобострастно:
   -Она, она... Вот ее личное дело, - сунул тонюсенькую папочку.
   -Это ваш ящик?
   -Мой…
   -Откройте, пожалуйста…
   -Зачем?
   -Делай, что говорят! – злобно буркнул заместитель, и даже подтолкнул в спину.
   -Спокойнее! – предостерег Макс. – Откройте ящик, пожалуйста…
   -Пожалуйста, - она пожала плечами, достала из кармана ключ.
Щелкнул замок. Крышка откинулась. Нина отступила в сторону.
   -Теперь вытаскивайте из ящика все, что там есть! – вылез Эмир.
Нина перевела взгляд на Макса – он чуть заметно кивнул. Ободренная этим кивком, она стала вытаскивать из ящика и раскладывать на полу какие-то тряпки, скребки, щетки, резиновые перчатки…
   -А это что? – Эмир снова вылез вперед и указал на небольшой сверток.
Девушка послушно развязала узелок. Под ее пальцами блеснул целлофановый пакет с каким-то порошком зеленоватого цвета.
   -Что это? – уже не скрывая торжества, повторил Эмир, но осекся под тяжелым взглядом Макса.
   -Что это, гражданка?
   -Какой-то порошок, - снова пожала плечами она и запнулась, встретившись с предостерегающим взглядом Максима.
   -Позвольте… - Эмир взял пакет, надорвал и поднес к лицу: понюхал. Повернулся к Максу:
   -Анаша…
У Максима дрогнуло лицо. То, чему не хотелось верить, то, чего боялся – свершилось. Невольно оглянулся. У заместителя управляющего приоткрылся рот. Парень в костюме заметно вспотел – на лбу выступили мелкие капельки пота. Девушка выглядела спокойной, но в глазах мелькнуло злорадство. Или ему просто показалось?
   -Откуда это у вас? – спросил он, в упор глядя на Нину. Она молчала, широко распахнув глаза. На лице только удивление, без страха. Не знает, не понимает еще, дуреха, во что вляпалась…
   -А где ваша напарница? – осведомился Эмир.
   -Полина? – словно очнувшись, спросила Нина. – Она сегодня выходная… Дома, наверное… - И метнула на Макса какой-то странный, испуганный взгляд.
   -Вызывай группу, - хмуро буркнул Макс. – Да скорее, черт…

*    *    *
Они опять сидели за столиком, опять пили. Димку уложили спать на веранде – он категорически отказался спать в комнате, где умерла тетя Эрна.
Труп увезли в морг. Завтра надо будет ехать, оформлять документы. А главное, на все это нужны были деньги, много денег. А их у Ирмы не было, и быть не могло. Впятером они жили на пенсию тети Эрны. Любая случайная копейка немедленно пропивалась…
   -Ты чего молчишь? – осведомилась Ирма, наливая себе и ему водки; себе, естественно побольше.
   -Тебе завтра документы оформлять… - не глядя на нее, сказал он мрачно.
   -Оформим… Только вот… денег нет… - она залпом проглотила содержимое стакана. – Надо где-то деньги доставать…
   -На панель иди! – с угрюмой усмешкой посоветовал он. – Будешь сочетать полезное с приятным…
   -Ты что?! – закричала она. – Я не такая!1 Не такая я! Ты думаешь, я шлюха? Шлюха, да? Да я работать пойду… Да я…
   -Работать? – он снова усмехнулся. – Интересно, каким местом?
   -Перестань! Прекрати! – она кричала хрипло и страшно, зажмурив глаза, заткнув уши и мотая головой.
Вскочила, кинулась к магнитофону. Врубила музыку.
Он тоже встал. Выключил музыку. Затряс ее за плечи:
   -Ты с ума сошла? Опомнись! У тебя мать умерла, понимаешь? Тебе надо думать, как жить дальше! А ты…
Она стояла молча, покорно, опустив глаза, словно опомнившись, словно внезапно протрезвев. Вскинула виноватые глаза – в них тоска смертная. Губы дрожат. По щекам катились слезы.
Поддавшись какому-то порыву, он привлек ее к себе, коснулся губами ее губ. Она обхватила его шею руками, прильнула всем телом.
   -Ты в первый раз поцеловал меня в губы…
«И в последний», - подумал он. Но вслух ничего не сказал. Вернулся к столику и выпил свой стакан…

*    *    *
Эмир с двумя оперативниками остался в супермаркете, а Макс поехал по адресу. Впрочем, адрес ему был не нужен. Этот дом, эту квартиру он знал, мог найти с закрытыми глазами. Но затребовал адрес в отделе кадров – не хотелось раскрывать знакомства с подозреваемыми. Да нет, не с подозреваемыми. Он не верил, что Нинка и ее подруга промышляли наркотой. Здесь что-то другое…
Размышляя, не забывал следить за дорогой и подсказывать водителю:
   -Здесь – направо… До конца забора, и налево… Стоп!
Вылез из машины и, не оглядываясь, вошел в подъезд. Оперативники поспешили за ним.
Подошел к хорошо знакомой двери, нажал кнопку звонка. Звонкая, радостная трель перевернула его душу, переворошила кучу воспоминаний. Стиснув зубы, стоял перед дверью, чувствуя, что его разглядывают через глазок.
Позвонил еще и еще раз. Но за дверью не торопились. Послышался голос:
   -Уходи… Не то милицию вызову!
   -Татьяна Алексеевна, откройте! – громко сказал он, узнав голос. – Мили… тьфу, полиция уже здесь! Открывайте, а то дверь вынесем!
Загремел замок.
Дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой. В лицо пахнуло знакомым, памятным…
   -Что надо? – в щель смотрела моложавая женщина с интеллигентным лицом, в махровом халате. – Смотри, вызову…
   -Мы уже здесь! – он ткнул ей в лицо удостоверение. – Открывайте…
Звякнула отброшенная цепочка.
   -Здравствуйте, Татьяна Алексеевна, - поздоровался Макс дружелюбно, войдя. – Где Полина?
Женщина не спускала с него настороженных глаз.
   -Зачем она тебе? Нет ее…
   -Во-первых, будем на «вы», во-вторых, у нас дело к вашей дочери…
   -Она на работе…
   -Неправда, - покачал головой Макс, и даже позволил себе улыбнуться. – Мы были на работе; там сказали, что у нее выходной…
   -Ее вызвали полчаса назад! – с вызовом и светящимся торжеством в глазах нашлась Татьяна Алексеевна.
   -Это очень легко проверить, - серьезно сказал Макс, доставая «трубу».
Оперативникам, топтавшимся на пороге, эта игра начинала надоедать. Они не могли понять, с чего это следователь любезничает с матерью подозреваемой. Припугнуть хорошенько – она и запляшет…
   -Гражданка! Где ваша дочь? – выкрикнул старший из оперативников – лейтенант. – Она подозревается в хранении и сбыте наркотиков…
Мать Полины бессильно опустилась в кресло. Торжество в глазах погасло. Но слабость ее была недолгой, она быстро пришла в себя. Такое случается с одинокими, самостоятельными женщинами.
   -Это ты… подстроил? – тихо спросила она, глядя на Максима с нескрываемой ненавистью. – Отомстить ей хочешь?
   -Зачем же? – тоже тихо начал он, но, поняв, что доказывать что-либо бесполезно, перешел на деловой, чисто официальный тон. – Ну, так где Полина?
   -Нет ее, ты же видишь…
   -Где же она?
   -Она… - мать помедлила, голос дрогнул. – Она живет у бабушки… Она ведь там прописана…
Заметив странную тень, скользнувшую по его лицу, она заговорила громче, тверже, жестче: - Запомни, у нее есть молодой человек… Они давно уже встречаются… Любят друг друга… И если ты помешаешь…
   -Сержант, - Макс обернулся к двери, - запишите адрес, номер телефона и - догоняйте меня… А вы, лейтенант, останьтесь здесь… На всякий случай!
Хотел еще сказать о телефонных звонках, что нельзя подпускать к телефону, но раздумал и молча вышел…

*    *    *
В квартире было тихо.
Димка давно уже спал. Угомонилась и Ирма – ее тело смутно виднелось на светлой обшивке дивана. Уснула и собака в прихожей. Она долго (серым, мохнатым шариком) моталась по квартире, что-то опрокинула, что-то разорвала зубами, а потом забилась под трюмо и затихла.
«Надо позвонить домой!»
Он вышел в прихожку, зажег свет, подошел к телефону. Зажужжал диск, отсчитывая цифры номера.
Гудок… еще один… голос:
   -Алло…
   -Привет, это я…
   -Привет… Что там случилось?
   -Умерла тетя Эрна… Помнишь, я рассказывал….
   -Помню… От чего?
   -Сердце… Ее сейчас увезли в морг. Я задержусь здесь. А может и до утра останусь… Если что – звони на «трубу»…
   -И дочь ее там? Ну, Ирма?
   -Здесь. Где же ей быть… Кое-как успокоил…
   -Долго пришлось успокаивать? (Шутила, и в голосе – ни намека на раздражение или ревность. Умница!)
   -Порядочно… Измучился!
   -Ничего, ты у меня сильный…
   -Ну, ладно, пока. Целую…
   -Пока! И я тебя тоже…
Положил трубку, стало легче. Словно в спертый, задушенный воздух квартиры ворвался свежий ветерок. Хорошо, что у него есть Олька!
Выключил свет, вернулся в зал. Хотелось выпить горячего кофе, но вспомнил, где находится, и усмехнулся. Кофе! Здесь и чаю-то не найдешь…
Ирма что-то хрипло выкрикнула во сне. Он подошел. Лицо спящей было безмятежно. Жесткие черты смягчились, стали более человечными.
Эх, Ирма, Ирма… Что же ты с собой делаешь! Вспомнилось, как она однажды, расчувствовавшись, рассказывала о своей жизни…
В шестом классе (в шестом!) бросила школу. Начались гулянки, пьянки, мальчики и не только. А впервые переспала с мужиком (друг отца) в тринадцать с половиной. Ушла жить к нему. Пьянки, пьянки, пьянки… Спала со всеми его друзьями и собутыльниками подряд, без разбору… Влюбилась в одного из них – в Егора, парикмахера. Ушла к нему. Жили втроем: Егор, его сожительница Лариска и Ирма.
Потом сошлась с братом Лариски – Виталиком. Жила и с ним и с Егором. Тогда и Димка родился. Ни тому, ни другому ребенок был не нужен. Вернулась домой (отец к тому времени умер), родила, оставила ребенка матери, и опять к своим… Через два года Виталик женился, а Егор просто вышвырнул ее из дома. Вернулась к матери…
Он закурил, сел в кресло. Ничего не поделаешь, зарубки на всю жизнь. Только иногда просыпается в ней что-то человеческое. Но покажи ей бутылку, позови – пойдет, без разбору: куда угодно и с кем угодно, и ляжет под любого… А назавтра, протрезвев, начнет плакать, каяться, просить прощения,  и снова… Даже сейчас разбуди, поставь бутылку – и делай с ней все, что хочешь! Вытерпит любое унижение, хоть ноги вытирай. Привыкла, и другого обращения никогда не видела. Пьяная творит невообразимое, протрезвев – ничего не помнит.  Хоть подходи, раздевай и… Дрожь брезгливости сотрясла все его существо. Он погасил окурок, достал из-под стола бутылку пива – до утра еще далеко…

*    *    *
Нужный дом нашли быстро – он стоял сразу же за гостиницей КЭЧ министерства обороны.
При виде полицейской машины сразу же собрались любопытные – старушки и детвора, пялили глаза, перешептывались.
   -Третий подъезд, первый этаж, - сообщил сержант Максу. – В подъезде вход заложен, ворота с другой стороны…
   -Пошли с другой! – буркнул Макс, широко шагая.
Сердце колотилось. То ли от волнения, то ли от непрерывного курения.
Обошли дом кругом. Попробуй, разберись, где чья квартира! Ни одного номера на калитках и воротах. Понастроили, огородились…
   -Кажется, здесь! – сержант указал на железные зеленые ворота.
На воротах – ни номера, ни звонка. Придется стучать.
   -Стучи! – приказал Макс, облизывая губы, горькие от никотина.
Сержант – рад стараться,- забарабанил кулаком по гулкому железу.
   -Кто-то идет…
К воротам приближались шаги.
   -Кто там?
У Макса, кажется, закружилась голова, потому что и сержант, и ворота, и весь мир поплыли перед глазами.
   -Откройте, полиция! – рявкнул сержант, с удивлением поглядывая на побледневшего следователя.
   -Какая еще полиция? – в голосе, доносившимся из-за ворот, Макс уловил знакомые нотки недовольства. Она! Ее голос. Ее интонации. Она всегда говорит таким тоном, когда чего-то не понимает или не хочет делать.
   -Государственная полиция! – прорычал сержант, оглядываясь на Макса. – Нам нужна… - он сверился с бумажкой. – Да… нужна Немцова Полина Николаевна…
   -Это я… Сейчас, - заскрипела, отодвигаясь, задвижка. Калитка со скрипом отворилась.
Увидев перед собой Макса, невысокая девушка в майке и тренировочных брюках отшатнулась, спрятала за спину тонкие руки, перепачканные землей. Видимо, ковырялась в огороде…
   -Вы – Немцова Полина Николаевна? – сержант напустил на себя суровый, горделивый вид.
Девушка не ответила, только чуть заметно кивнула, не сводя глаз с Макса. Встретившись с его взглядом, вздрогнула и отвела глаза.
Пауза затягивалась. Сержант затоптался на месте, его боевой пыл куда-то улетучился. Он переминался с ноги на ногу, посматривая на странную пару, похожую скорее на две тени – безмолвные, робкие, трепещущие, чем на следователя и подозреваемую.
   -Здравствуй… те, - выдавил из себя Макс, пытаясь улыбнуться.
  -Говори… те, что надо и уходи… - не глядя на него, с усилием произнесла она.
   -Мы за вами…
Она уставилась на него широко открытыми глазами.
   -Надо кое-что выяснить…
Она молчала…
   -Собирай… тесь…
   -Полюшка, кто там? – с крылечка спускалась худощавая, пожилая женщина.
   -Полиция, ба, - глухо ответила Полина.
   -А для чего?
Полина молчала. Молчал и Макс. Тяжело говорить о мелочах, когда стоит, заслоняя все на свете, огромная, черная башня, нагроможденная из недомолвок и недопонимания… Ох, как тяжело…

*    *    *
Слегка задремав, он очнулся от звонка в дверь. Метнул взгляд на Ирму – спит. Неуверенно, видимо, тоже спросонья, в прихожке тявкнула собака.
Он подошел к двери, посмотрел в глазок. Перед дверью на площадке стояли две девицы, одна с ребенком, и маленького роста, смуглый, усатый мужик. Посетители явно были пьяны, это было слышно по голосам. «Не открою!» - решил он, отступая в комнату и плотно прикрывая дверь. Ничего, позвонят, позвонят и уйдут…
Закурив и запрокинув голову, стал пускать колечки дыма.
Неожиданно щелкнул замок входной двери компания с лестницы ввалилась в квартиру.
   -Ирма! Тетя Эрна! Вы где?
Распахнулась дверь в комнату. Увидев его, девицы опешили, а мужик густо побагровел, усы угрожающе зашевелились. Руки он не подал, впрочем, никто от него  этого и не требовал. Тем более, что все его верхние конечности были заняты: в руках он держал пакеты, судя по нежному звону, с выпивкой, а на голове торчала шляпа с мятыми полями.
Девица с ребенком – Юлька, - нашлась первой. Она подошла к нему, наклонившись, чмокнула в щеку.
   -Привет… Что-то давно тебя не видела… Соскучилась… - и сунула в руки ребенка. – Подержи Назарчика… Привыкай, пригодится…
Потом, решительно взяв за плечи мужика, вытолкали его на кухню:
   -Иди, Чарышка, накрывай на стол… - Снова вернулась, посмотрела на Ирму – та валялась на диване полуголая, - и понимающе усмехнулась:
   -Развлекались, голубки? Я так и думала… Она как выпьет, готова хоть под телеграфный столб… Ха-ха… А ты, Танька, чего стоишь? – набросилась Юлька на смазливую девицу лет семнадцати. А, может и моложе, - неумелый макияж старил ее. – Знакомься, это Лешка… Посмотри, какие глаза! Когда он вот так смотрит, я вся дрожу… Готова отбить его у Ирмы… Ну, ничего, на всех хватит… Ну, чего вылупились друг на друга? Знакомьтесь, а я пока Ирму разбужу…
Юлька выдернула ребенка у Алексея и бросилась к дивану. Алкоголь бурлил в ней. Трезвая она была вялой и апатичной.
   -Можно присесть? – спросила смазливая, глядя на Алексея.
   -Пожалуйста, - пожал плечами он.
Она бросила на диван сумочку, села в кресло. Уставилась на Алексея пристальным, изучающим взглядом.
Юлька растормошила Ирму и, пока та, ругаясь и ворча, разыскивала свою одежонку и натягивала на покрытое пупырышками тело, Юлька подмигнула Алексею:
   -Смотри, Лешка, как Танька тебе глазки строит… Считает, что все мужики от нее балдеют… - И понизила голос. – А Чарышка злится. Все расспрашивает: кто да кто это? Я сказала: друг брата Ирмы…
   -И правильно! – неожиданно подала голос Ирма. Она стояла посредине комнаты – одетая, непричесанная, глядясь в зеркальце, торопливо пудрилась, красила губы.
   -Что? – расхохоталась Юлька. – Лешка всю помаду с губ слизал?
   -Тихо ты! – топнула ногой Ирма и погрозила пальцем, адресуя жест Алексею: - Сиди здесь…
Ушла на кухню. Звон посуды моментально прекратился. Послышались звуки поцелуев.
Юлька подмигнула Алексею, плотно прикрыла двери. Но в глазах была тревога. И, когда Алексей встал, чтобы закрыть окно, вцепилась в его руку:
   -Ты куда?
   -Окно закрыть…
   -А… - отпустила его руку и заговорила просящее: - Не ходи только туда, хорошо? Нам только драки не хватало… Он специально шел к ней… Она ведь и ключ от квартиры ему дала… Он в последнее время и ночует здесь. Пусть сегодня он побудет с ней, а завтра она будет с тобой, честное слово! А сегодня мы с Танькой тебе скучать не дадим…
Смазливая хищно улыбнулась, закурила.
Заглянула Ирма – помада размазана по лицу. – Вы посидите, а мы сейчас…
Хлопнула дверь соседней комнаты, той комнаты, где умерла тетя Эрна…
Девицы обменялись понимающими взглядами и вздрогнули – в кармане Алексея загудела «труба»…

*    *    *
Макс и сержант, как последние идиоты, стояли перед старухой, к которой присоединился и ее супруг – высокий, высохший старик, и отвечали на вопросы: кто? Что? Откуда? Полина же стояла поодаль с отчужденным, отстраненным, отсутствующим видом, словно дело ее вовсе не касалось. Или она решила, что все это – представление, разыгранное им, чтобы лишний раз помозолить ей глаза?
   -Собирайтесь! – сказал он, глядя на Полину.
Но та и бровью не повела.
   -Позвольте, позвольте, - заговорила старушка, загораживая собой внучку. – Что это значит: собирайтесь? На каком, позвольте спросить, основании?
В речи, в повадках старушенции чувствовался бывший руководящий работник. И относилась она к ним, как к своим подчиненным. Макс заметил, что Полина усмехнулась, и рассвирепел. «Ну, держитесь!»
Он достал из папки протокол (пустой бланк), приосанился:
   -Гражданка Немцова Полина Николаевна, 1981 года рождения, русская, не так ли?
Оба старика и Полина захлопали глазами. Сержант же наоборот, распрямил плечи.
   -Вы подозреваетесь в незаконном хранении и сбыте наркотиков! Сегодня в вашем ящике найдены около трехсот граммов героина… каким образом наркотик оказался в вашем ящике?
У старухи отвисла челюсть. Она пошатнулась, схватилась за сердце. Полина побледнела, открыла рот, чтобы что-то сказать, но Макс рубанул рукой воздух и вложил лист в папку:
   -Собирайтесь! Даю вам пять минут…
Видел по лицу, что теперь девушке на сборы понадобится гораздо больше времени, но отступать было поздно, да и некуда…
   -Собирайтесь! – повторил он. – И захватите с собой паспорт…
Она, едва переставляя ноги, поднялась на крылечко.
   -Сержант! – позвал Макс, дрожащим от обиды голосом. – Проследите, чтобы не было никаких телефонных звонков, и вообще ничего противозаконного…
Отошел к воротам, закурил.
Дура! Какая же ты все-таки дура! Не хочешь ничего понимать – не надо. Хотел с тобой по-человечески, не понимаешь. Значит, будем по всем правилам!
Он тычком отбросил окурок – в наступивших сумерках он, прочертив искрящуюся дугу, упал среди каких-то цветов…

*    *    *
Столик придвинули к дивану, поставили кресла, стулья. На старой клеенке выстроилась батарея бутылок, несколько тарелок с нарезанной колбасой, маринованными огурчиками, редькой, луком.
Смерть тети Эрны была забыта. Правда, когда Алексей сказал Юльке о случившемся, она ойкнула и всплеснула руками, но и только. И еще активнее взялась за сервировку стола…
Появились Чарышка и Ирма. Ирма излучала умиротворение и покой, словно сытая кошка. Чарышка перестал хмуриться, усы его обвисли, лицо обрело нормальный цвет. Он даже любезно чиркнул спичкой, когда Алексей только достал сигарету. Зато Ирма теперь полностью игнорировала Алексея, будто его и не было. Она даже не обратила внимания (шепотом, на ухо) на сообщение Юльки, что «Лешке звонила какая-то Оля…»
Алексей, глядя на все это, все подмечая и все запоминая, оставался спокоен. Мелькнула, правда, мысль, попозже разыграть сцену ревности и накрутить этому карликовому самцу его усики, а потом с грохотом и скандалом уйти. Но он отогнал эту мысль. Хотелось досмотреть спектакль до конца, и не просто досмотреть, но и сыграть одну из ведущих ролей.
Он с жаром принялся обхаживать Юльку и Таньку. Заигрывал, шутил, намекал – девки слушали и таяли, и горделиво поглядывали на Ирму, которая заметно помрачнела. И было отчего! Алексей напоил Чарышку так, что, несмотря на все усилия Ирмы, у него даже усы больше не поднимались, не то что иные некоторые более важные органы…
Вскоре Чарышка привалился к валику дивана и захрапел. Но и этого Алексею показалось мало. Он уводил девчонок по очереди на кухню, курил с ними, травил скабрезные анекдоты и не пускал туда Ирму, каждый раз захлопывая дверь перед самым ее носом. И добился-таки своего! Во время очередной экскурсии на кухню Юлька и Танька сцепились между собой, выясняя вопрос, кто из них сильнее любит Алексея, кто осчастливит его, кому из них тащить парня с «зелеными, ****скими глазами» в укромное местечко – в комнату братьев Ирмы – она стояла пустая и постель была свободная.
Но тут появилась Ирма и, сверкая глазами, предъявила свою часть прав на Алексея. Юлька и Танька, рассвирепевшие от водки, ревности и желания, набросились на Ирму, посылая ее сразу на все буквы алфавита.
Алексей спокойно докурил сигарету и предложил девицам вернуться в комнату:
   -Пора выпить…
Спор и ругань моментально стихли. Бросая друг на друга угрожающие взгляды, девчонки продефилировали через коридор и прихожку, отчаянно виляя задами, выпятив груди, выставляя напоказ, предлагая свои женские прелести. Не знали только, бедные, что ничего женского в них самих как раз и не было…

*    *    *
Для допроса был занят кабинет управляющего (кстати, он сам так и не появился!). Два сержанта ввели Нину, ввели Полину, и удалились по знаку Макса.
   -Садитесь, - он сел за стол, раскрыл папку.
Девушки сели, обе – настороженные, чужие…
   -С чего начнем? – деланно бодро спросил он, хотя еще щемило сердце. И он чувствовал, что ощущение это уйдет не скоро.
   -Фамилия, имя, отчество… - криво усмехнулась Нина, глядя в пол.
   -Нет, - серьезно ответил Макс. – не с этого… Ваши установочные данные мне известны. Сначала, вот так, без протокола, пока никого нет, просветите меня, не дайте помереть дурой, откуда в вашем ящике наркота? Легких денег захотелось? Или сами балуетесь?
   -Да ты что?! – Нина вспыхнула от возмущения. – За кого ты нас принимаешь?
Макс перевел взгляд на Полину – она сидела прямо, брезгливо поджав губы, всем своим видом показывая, что Макс для нее – ничто, и звать его никак…
   -Не знаю я, Максимка, как этот порошок оказался в ящике! – плачущим голосом заговорила Нина. – Пришли вы, говорите: доставай… Да ведь мы никогда этот ящик… Все, чем пользуемся, лежит сверху…
   -Не унижайся перед ним! – быстро, сквозь зубы, буркнула Полина. – Что ты перед ним оправдываешься? Ему нас засадить надо, вот он и старается…
Макс с усмешкой смотрел на нее.
-Мои старания, уважаемая Полина Николаевна, могут обойтись вам очень дорого. Триста граммов героина – это не один грамм, и даже не десять…
Полина пренебрежительно пожала плечами, словно говоря: подумаешь, испугал!
-Поэтому, - продолжал он, - мне и нужно знать правду…
-На то ты и следователь! – с тем же выражением лица бросила она.
-И я узнаю! – пообещал он. – Узнаю. И вы мне поможете… Это в ваших интересах…
-А ты сначала докажи! – тут же съязвила она. – А я требую адвоката, без него и слова больше не скажу…
-Кино насмотрелась? – он смотрел на нее с сожалением. Неужели она так и не поняла, во что вляпалась? Что-то поглупела она за последние два года!
-Вам нужен адвокат? Без проблем! Только, уверяю тебя, любой адвокат откажется тебя защищать. Сейчас к тебе домой, к твоей матери поедут опера. Устроят обыски. Пригласят и допросят соседей. И все узнают, что ты из себя представляешь! И, даю слово, всплывут такие факты! Найдутся такие свидетели, которые клятвенно заверят, что видели, как ты покупала наркоту, как продавала ее. Особенно детям… Де-тям! За детей получишь лишние пять лет, а на этапе тебя придушат матери, дети которых погибли от наркотиков…
Полина побледнела. Кажется, только-только начинала понимать.
-Это не игрушки, это не шутки, Полина! Не я это придумал… Полина… Николаевна! – добавил он с жесткой усмешкой. – Это взрослые игры. Помнишь, ты все время мне твердила: пора взрослеть, пора взрослеть… Пора взрослеть пришла! И мы с тобой теперь будем говорить по-взрослому! – Макс подошел к двери, приоткрыл ее: - Сержант, уведите Немцову. Пусть посидит где-нибудь и подумает…

*    *    *
Очнулся Алексей от прикосновения чьих-то рук к своему обнаженному телу. Он лежал на кровати, надо же! Не только дошел до кровати, Но и брюки догадался снять. А может их с него сняли?
-Леш… Леш… - зашипел в самое ухо чей-то рот, дышащий перегаром. – Пойдем ко мне… Хватит с них… Пойдем, мне страшно…
Ничего не соображая, он приподнял голову – на фоне светлого проема двери прямо перед ним в какой-то молитвенной позе – на коленях, соединив руки и прижав их к груди, сидела Ирма. А справа и слева лежали два бесчувственных тела – это были тела Юльки и Таньки.
-Леш, ну, пойдем, пойдем… - Ирма схватила его за руку и стянула с постели.
Он с трудом, сбросив с себя голую ногу Татьяны, сполз с кровати. Ирма тянула его за собой, на свет, в зал…
Оказавшись на свету, заметил, что Ирма неодета, говоря проще – стоит у столика абсолютно голая. А он сам? Оглядел себя… Нет, точно, раздевался не сам, его раздели, а он даже ничего не помнит. Видела бы его сейчас Ольга…
-Мы с тобой сейчас как Адам с Евой! – засмеялась Ирма.
-Тоже нашла сравнение! – буркнул он. Сел на диван, закутался в плед, кивнул ей:
-И ты прикройся…
-Стесняешься? – улыбнулась она – мягко, загадочно, непривычно женственно. – А ты не стесняйся, чего я там не видела? Чего стесняться, когда вы втроем там такое творили…
-А вы вдвоем? – отпарировал он.
Она на мгновение задумалась, потом тряхнула головой:
-Давай выпьем!
-Опять? – поморщился он, но она уже разливала водку.
Он дотянулся до сигарет, взял одну, закурил. Стал смотреть на черное окно. Интересно, сколько сейчас времени?
-Леш… Леша… - он обернулся, она стояла перед диваном на коленях и протягивала ему стакан. – Леша, мамы больше нет…
-Вспомнила! – невесело усмехнулся он.
В коридоре прошлепали чьи-то босые ноги.
-Димка! – определила Ирма. – В туалет пошел…
-А может Чарышка?
Она уловила в его голосе насмешку и покраснела. Помотала головой.
-Спит он. После этого… он всегда… Грозится, обещает всю ночь, а хватает на раз…
-Ты хотела выпить! – перебил он.
-Да… Давай помянем маму… Пусть не обижается… - Ирма не договорила, испуганно огляделась и залпом выпила. Выпил и он. Что поделаешь – надо…

*    *    *
Как только сержант вывел Полину, Нина быстро, порывисто встала и подошла к столу.
-Не сердись на нее, Максим, не надо…
-И ты туда же? Да не собираюсь я ей мстить!
-Она просто запуталась, - медленно проговорила Нина.
Максим в ответ лишь благодарно улыбнулся. Молодец все же Нинка! Вспомнил, сколько раз она выступала адвокатом, защищая их с Полиной друг от друга во время ссор…
-Чего ты? – удивленно спросила Нина.
-Ничего, так… Теперь, к делу. Вспомни, у кого еще есть ключи от вашего ящика? Может, есть дубликаты? У завхоза, например?
-Нет, - покачала головой девушка, - ключи только у меня и у Поли. Мы сами покупали этот замок, а Толик его врезал…
-А ключи кому-нибудь давали? Вспомни, это очень важно…
-Нет! – решительно ответила Нина, секунду подумав. – Никому! Разве что, друг другу…
Макс в задумчивости постучал ручкой по столу.
-Полинкина мать сказала, что у нее есть парень… Кто он?
-Тетя Таня тебе сказала? – Нина недоверчиво смотрела на него.
-Мне. А что тут странного?
Нина молчала, все так же недоверчиво поглядывая на него.
-Ну, выкладывай! – потребовал он. – Что ж тут странного? Видимо решила, что я пришел объясняться, вот и сказала, чтоб отвязался…
-Так она же к бабушке переехала поэтому! – выпалила Нина. – Чтобы ты случайно их не встретил, не увидел… И всем запретила что-либо тебе рассказывать…
-Ну и что?
-Дурак ты, как я погляжу!
-Еще неизвестно, кто дурнее! – обозлился он. – По-моему, тот, кто вас поймет, либо гений, либо сумасшедший…
-Спасибо…
-Пожалуйста… Ладно, ближе к телу… Кто он? Как зовут? Где работает?
-Работает у нас, в охране… Зовут Коля, Николай… Фамилию не  знаю…
Макс снова постучал ручкой по столу.
-Напиши его телефон… Вот здесь, - пододвинул ей листок.
Она поколебалась, но выполнила просьбу. Он, не взглянув, вложил листок в папку.
-Как ты думаешь, он не мог?
-Он?! – воскликнула она. – Зачем ему это нужно? А, впрочем, кто его знает…
-Да, - задумчиво ответил Макс, - кто его знает! Вот ты стала бы подкладывать кому-нибудь пачку долларов?
-Зачем?
-Вот именно: зачем? Ладно, иди, отдыхай пока… Только не проболтайтесь, что мы знакомы, иначе меня отстранят от дела…
-Хорошо…
-Иди… И позови сюда Полину…
Нина, кивнув, выскользнула за дверь. Макс тряхнул головой и задумался…

*    *    *
Алексей сходил в комнату, принес вещи, стал одеваться. Посмотрел на часы: 2:32. Поздновато.
Ирма ожила. Раскаяние и чувство вины перед матерью отошли на второй, а то и на третий план.
 Она снова хлебала стаканами водку, почти не закусывая, снова превращалась в похотливое животное. Но неожиданно вновь пришла в себя.
   -Сейчас я тебе что-то покажу! – таинственно шепнула она и выскочила из комнаты.
Алексей поежился – что она еще придумала? Опять, наверное, какое-то извращение?
Ирма ворвалась в зал вся сияющая, гордая, в руках держала какой-то пакет
   -Смотри, - стала выкладывать на столик книги религиозного содержания. Это было сразу видно по картинкам, по печати, по шрифту…
   -Откуда это у тебя?
   -Дали почитать… Я решила изучать Библию… И это… видишь? – указала на крестик, висевший у нее на обнаженной груди. – Это мне Юлька подарила…
   -Так ты же некрещеная…
   -Покрещусь… И ты тоже… - заглянула ему в глаза. – Ты ведь пойдешь со мной?
   -Накинь что-нибудь, - попросил он, перелистывая книгу.
   -Что, возбуждаю? – улыбнулась она.
   -Пугаешь! – отрезал он.
   -Уже неделю читаю! – похвасталась она, кутаясь в плед. – Представляешь, подходят ко мне две женщины и заговорили, заговорили… Они в твоем районе живут. Я им сказала, что мой парень тоже там живет…
«Мой парень!» - Алексей усмехнулся. Милая детская непосредственность!
   -Ты обязательно должен заняться вместе со мной Библией, - продолжала она, делая испуганные глаза. – Они сказали, что нельзя пить, курить… Нельзя заниматься любовью с незнающим Библию…
   -Оно и видно, как ты соблюдаешь их наказы… Да, а как же Чарышка? Его тоже покрестишь?
Она отвернулась. Соображает еще что-то. Даже краснеть не разучилась.
Тут загудел «мобильник». Ольга!
   -Да…
   -Ты домой не собираешься?
   -Собираюсь…
   -Долго собираешься, скоро три…
   -Скоро буду. Не жди, ложись спать…
   -Все утешаешь?
   -Уже нет. Свернули к Богу…
   -И оба – пьяные?
   -С чего ты решила?
   -По голосу слышу! Смотри, больше не пей…
   -Обещаю!
   -Ну, пока… Целую…
   -Пока… - положил «трубу».
   -Кто это? – не глядя на него, спросила Ирма. Вся ее поза говорила о крайнем напряжении. Прямо не человек, а живой комок нервов и мускулов. Куда исчезли ее вялость и расхлябанность?
   -Жена…
   -Жена?! – точно пружина подбросила ее. – Какая жена?
   -Собственная! – шутливо ответил он, но по ее остановившимся глазам понял – шутка не удалась.
   -Значит, ты женат? Зачем же ходишь ко мне? – она уже кричала, впав в истерию.
   -Женат. И к тебе я не хожу! Ты сама позвонила…
   -Да я же… Я же не знала… Я…
   -Теперь знаешь!
Он почувствовал, что здесь ему больше делать нечего.
Сунул в карман «трубу». Взял со стола сигареты. Посмотрел на Ирму, выложил на стол несколько сигарет. Вышел в прихожку. Неторопливо обулся.
Закрывая за собой дверь, слышал доносящийся из зала жуткий, нечеловеческий вой…

*    *    *
Когда вошла Полина, Макс уже обдумал свои действия. Что ж, начнем, пожалуй…
Она хотела сесть у стены, но он прикрикнул:
   -Ближе, ближе…- и указал на стул возле стола. Она молча пересела.
   -Итак, Полина Николаевна, объясните, откуда взялись наркотики?
Молчание.
   -Молчите? Так и запишем, - поставил жирный прочерк. Хотелось обрушить на нее шквал, вихрь слов – они рвались изнутри, - слова любви и нежности. А он, проглотив комок, усмехнулся:
   -Кому давали ключи от ящика? Когда?
Молчание. Она молчала, упрямо сжав губы, глядя перед собой, намертво сцепив пальцы. Слова отлетали от нее. Дай ей волю – она вылетит из кабинета, бросится бежать… От него. От себя. Ничего, поймаем. И поймал. Следующей же фразой.
   -А своему… - он замялся, подыскивая слово помягче, и брякнул, - своему новому ухажеру ключ давали?
Что тут с ней стало! Темные глаза впились в его лицо. Рот приоткрылся.  Губы шевелились, словно пытались что-то произнести, но не могли. Он спокойно ждал ответа.
   -Откуда ты знаешь? – выдавила она, наконец.
   -О Николае? – разыграл удивление Макс, между делом нанося второй удар. При звуках имени она побледнела. – От мамы… Мама сказала…
Сказав, злорадно усмехнулся про себя: пусть теперь мама с дочкой сцепятся!
   -Итак, повторяю вопрос: ты давала ключ Николаю?
Она молчала. Но теперь по иной причине – была потрясена.
   -Хорошо, спросим у самого Николая… - снял трубку телефона, набрал номер. – Алло, это Николай? Здравствуйте… С вами говорит следователь Алиев из уголовного розыска… Нами задержана Немцова Полина Николаевна… Нам стало известно, что вы состоите с ней в интимных отношениях… (черт бы побрал этот протокольный язык!) За что? За хранение наркотиков… Что? Минутку… - бросив взгляд на Полину, нажал кнопку «громкая связь». – Плохо слышно… Повторите, пожалуйста… Как вы сказали?
   -Я не понимаю, о чем речь! Никакой Полины Николаевны я не знаю! Есть у нас одна Полина, но я с ней близко не знаком… Спит она не со мной…
   -И все же, - Макс чуть улыбнулся, - зайдите в кабинет управляющего… Мне хотелось бы задать вам пару вопросов…
   -Я на работе…
   -Ничего, это не надолго…
   -Хорошо, сейчас зайду…
Макс положил трубку. Неторопливо закурил. По глотательному движению, которое непроизвольно вырвалось у нее, понял – хочет курить. Ничего, пусть терпит.
   -Что ж, - непринужденно проговорил он, - подождем Николая…
Встал, прошелся по кабинету. Остановился перед ней. Она невольно подняла глаза.
   -Плохо, когда тебе делают больно, правда? Не только ты умеешь это делать… Видишь, я тоже кое-чему научился… У тебя! Ошибаешься, считая себя неуязвимой в своем панцире, в своей новой жизни… Тебя победить я могу…  Я любовь не смогу убить! – последние слова он произнес чуть слышно, потому что сердце сдавило так, словно запихнули его в тесный стальной футляр и захлопнули крышку…

*    *    *
Утро, как и многое другое в нашей жизни, наступает неожиданно, по независящим от нас причинам, когда ему вздумается. И зря человек щеголяет своим разумом, своим интеллектом – как не старайся, тебе не обмануть, не перехитрить той силы, которая нами управляет. Да еще так даст по мозгам за самонадеянность, что мало не покажется! И тогда мы с удивлением спрашиваем: Господи, за что?!
Короче говоря, утро наступило, и в половине седьмого будильник возвестил об этом событии.
   Алексей открыл глаза и снова крепко зажмурил – болели веки, а в глаза  словно какой-то доброжелатель сыпанул песка. Снова открыл, привыкая. Тяжело вздохнув, сел на кровати. Ни с того, ни с сего показалось, что он все еще в той квартире… Испуганно оглянулся – ни Юльки, ни Таньки. Только Оля сладко посапывает. Вот кому хорошо! Можно спать до обеда. Она сегодня во вторую смену, значит, ему весь вечер сидеть одному…
   Не успел еще как следует проснуться и глотнуть кофе, о чем мечтал всю прошлую ночь, как загудела «труба». Веселенькое дело! Классно начинается день! Взглянув на номер, расстроился еще больше. Ирма! Кажется, все было сказано, оплачены все счета, и на тебе!
Взял «трубу»:
   -Да…
   -Привет!
   -Привет…
   -Слушай, приезжай, а… Димка заболел…
   -Чем заболел?
   -А я знаю! Лежит весь красный, горячий – дотронуться нельзя… Задыхается, стонет, зовет бабушку…
   -Вызывай врача…
   -Ты что, не знаешь наших врачей? – она уже кричала, почти так же, как ночью…
   -А я что – врач? Вас там четверо, сделайте что-нибудь…
   -Да никто ничего не знает… Все только боятся…
   -Ладно, - пробурчал он, проклиная себя, - сейчас приеду. Вызывай врача… - Отключился.
   -Леш, кто это? – он оглянулся – щуря сонные глаза, Оля смотрела на него, приподнявшись на локте.
   -С работы… Вызывают…
   -А… А я думала, опять эта дура…
   -Она больше не позвонит! – успокоил он, обнимая ее – теплую, податливую. Она положила голову ему на грудь и, не открывая глаз, предупредила:
   -Сиди вот так… Мне так хорошо…
   -И мне хорошо, - ответил он, касаясь губами ее виска. – Но надо идти…
Положил ее голову на подушку.
   -Поставь будильник на одиннадцать… - сквозь сон пробормотала она.
Усмехнулся, перевел стрелку будильника и поставил его рядом с подушкой. Все равно проспит. Все равно не услышит… Поцеловал ее и вышел…

*    *    *
Сегодня Максу предстоял тяжелый день.
По привычке все просчитывать, он еще ночью составил план действий. Торопился, злился, и снова торопился. Не давала покоя мысль, что его(?) Полина – на тюремных нарах. Представлял ее себе растерянную, преданную своим «ухажером», иначе назвать ее Николая не мог. Ведь вчера на допросе тот признался, что встречается с Полиной, но встречается недавно. Ни о какой наркоте не слышал и просит его в это дело не впутывать. Эх,  был бы он, Макс, на его месте… Впрочем, нет худа без добра. В его власти довести дело до благополучного конца. Но все полетело к чертям!
   -Максим!
Макс, торопливо шедший по коридору, словно споткнулся – перед ним вырос начальник отдела – майор Ниязбердыев. Он стоял, широко расставив ноги, вытирая руки платком, должно быть только что из туалета…
   -Да, товарищ майор…
   -Передай дело о наркотиках Эмиру, у тебя своих хватает…
   -Как передать?
   -Обыкновенно! Пусть учится. Дело простое…
   -Но, товарищ майор…
   -Все, капитан! – Ниязбердыев повернулся к нему спиной, давая понять, что разговор окончен. Пошел к себе, но остановился. Подозвал Макса.
   -Немцова твоя… То есть не она, а ее мать… Написала жалобу, что ты – бывший муж, что ли… Что сомневается в объективности следствия…
   -С каких это пор мы стали обращать внимание на такие жалобы? – попытался отшутиться Макс, но майор прервал его нетерпеливым жестом.
   -Если бы только это… Твоя бывшая теща… тьфу, мать Немцовой была у начальника… Наговорила всякого: месть, мол, сведение счетов…
Макс молчал, опустив голову.
   -Я в это, конечно, не верю, - продолжал майор сочувствующе, - и все понимаю… Но что поделаешь? Встречаются еще такие дуры… Стервы, в общем! Так что, передай дело Эмиру и спокойно работай! А этой Немцовой мы хвост прижмем…Чтобы неповадно было…
Майор, что-то бурча, пошел к себе, разводя руками и качая головой.
Макс смотрел ему вслед. Тоже ведь несчастлив. Жена оставила на него двоих детей, сама ушла к другому – большому начальнику…
Макс смотрел ему вслед и на душе было так черно, как никогда в жизни…

*    *    *
Он и сегодня вошел, открыв дверь своим ключом. На пороге сидела собака и жалобно скулила. Не успел Алексей закрыть за собой дверь, как собака, ужом скользнув в щель, понеслась вниз по лестнице. То ли по нужде приспичило,  то ли и ее достала атмосфера трехкомнатного склепа.
Заглянул в зал: на диване сидела Юлька, кормила грудью ребенка, перед ней на столике – стакан и бутылка. Окосевшими глазами тупо смотрит в пол. Здесь, как обычно, пьют…
Вышел в коридор. Из соседней комнаты, через приоткрытую дверь, слышатся стоны и шумное дыхание… Потом голос Ирмы:
   -Ты, мать твою!!! Что ты делаешь? Так ведь и задохнуться можно!!
Здесь, как обычно, трахаются…
Чуть не задев его, распахнулась дверь туалета. Выглянула Танька – джинсы спущены, рубашка до колен. Увидела его, обрадовалась:
   -Привет! Дай мне туалетную бумагу…
   -Где ты здесь видела туалетную бумагу?
   -Ну, газету дай… Там, на кухне…
Взял со стола газету, сунул ее в руки Татьяны. Она прикрыла было дверь, но тут же снова высунулась:
   -Заходи сюда, поболтаем…
Это уже не шокировало. Отмахнулся:
   -Где Димка?
   -Где и был, на веранде…
Вышел на веранду. Окна распахнуты настежь. Сквозняк страшный. На тоненьком матрасике, разметавшись, лежал мальчик. Коснулся лба – как печка. Дышит тяжело, хрипло. Надо что-то делать… Хорошо еще аптека рядом, в этом же доме. Надо только спуститься…
Никуда больше не заглядывая, вышел из квартиры…

*    *    *
Макс вошел в бар.
Чуть слышно пиликает музыка. Бармен – круглый, как пузырь, розовощекий Батыр – перетирает стаканы за стойкой, поглядывая на часы. Скоро девять – время первого завтрака у гаишников и юристов – юридическая консультация рядом, через дорогу.
Гаишники заправляются булочками с кофе, юристы – водочкой, ну и перехватят чего-нибудь, чтобы отбить запах. Зато в обед – настоящее застолье. Консультации и переговоры с клиентами проводятся здесь же. А по вечерам – шумные пиры с девочками и танцами…
Макс заказал себе кофе с коньяком и сел в самом дальнем углу. Надо привести в порядок мысли и дождаться Азата – молодого, но удачливого адвоката. На его, Макса, памяти, Азат не проиграл еще ни одного дела. Поэтому Макс и хотел попросить его взяться за дело Полины и Нины. Правда, это будет дорого стоить. Но тут уже ничего не поделаешь: Азат – адвокат удачливый, а, следовательно, модный. Ничего, пусть Полинкина мать потрясет своими накоплениями, от нее не убудет. Да и Толик поможет, в случае чего…
   -Привет! – Азат ворвался в бар – радостный, свежий, и немедленно взобрался на высокий стул. – Батя, мне три по сто в одну посуду… И дай чего-нибудь закусить… Лимончику порежь…
   -Азат! – окликнул Макс.
Азат не донес стакан до рта, обернулся. Макс поманил его пальцем. Азат подошел, сел напротив. Бармен тут же принес и поставил перед ним его заказ.
   -Дело есть, - вполголоса произнес Макс.
Азат опять отставил стакан, усмехнулся:
   -У тебя мрачный вид… Следовательно, дело серьезное. Ухлопал кого-то?
   -Нет, но дело действительно серьезное…
   -Батя! – позвал Азат. – Чего ты здесь понаставил? Неси коньяк, мясо… много мяса, и какой-нибудь салат… Нам нужны силы…
Уперев руки локтями в стол, положил на них голову, сделал внимательное лицо:
   -Я слушаю…

*    *    *
Когда Алексей вернулся – вся компания была в сборе. Опять пили.
   -Вот он! – закричала Татьяна, почему-то обрадовавшись. И, заметив его недоумение, пояснила: - Они мне не верили, что ты был здесь… Говорят, что у меня белая горячка…
Ребенок у Юльки на руках проснулся и закричал. Юлька полезла в сумочку.
   -Что с Димкой? – спросила Ирма. Она сидела у Чарышки на коленях, полуприкрыв опухшие глаза.
Ему очень захотелось швырнуть ей в опухшую рожу пакет с лекарствами, перебить бутылки и уйти, но сдержался.
«В последний раз… В последний раз…» - твердил он себе. Взял со стола стакан, к которому потянулась Ирма, дошел до окна, выплеснул водку.
   -Ты что?! – завопила она, вскакивая. Поднялся и Чарышка. Правда, бравого вида у него не получилось – любовные подвиги и обильные возлияния сильно подпортили товарный вид.
   -Сидеть! – неожиданно для себя рявкнул Алексей.
И Чарышка, вытаращив глаза, послушно сел на место, и даже положил руки на колени.
Алексей перевел взгляд на Ирму:
   -Давай простыни!
   -Ка… как… кие простыни? – заикаясь, спросила она.
   -Обыкновенные…  И шевелись! – грубо выругался, последними словами поминая людей, злоупотребляющих спиртным, женщин легкого поведения и матерей, манкирующих своими обязанностями.
Перемена в его поведении оказалась настолько разительной, что Юлька поперхнулась и проглотила таблетку, которую тщательно разжевывала, чтобы потом запихнуть в рот младенцу.
   -Что ты ему пихаешь? – недружелюбно спросил Алексей.
   -Де… ди… медрол! – пролепетала Юлька, отплевываясь. – Чтобы успокоился и не кричал…
   -Дура! – констатировал Алексей, почувствовав во рту резкую горечь. – Калечишь ребенка…
   -Леш… Леша… - в дверях появилась Ирма – виноватая и понурая, точно побитая собака. В руках она держала что-то белое. – Леш, это сойдет?
Он подошел, пощупал ткань.
   -Сойдет… Теперь иди и намочи ее под краном… Смотри, хорошенько намочи…
   -Зачем?
   -Димку лечить будем… Ну, чего смотришь? Давай быстрее!
Ирма послушно бросилась в ванную. Алексей усмехнулся. Это ему начинало нравиться. Уроды, только палку и понимают…

*    *    *
Толик встретил Макса не очень приветливо. Был мрачен, неулыбчив. Молча провел на кухню, усадил в кресло.
   -У нас беда! – сказал он, избегая смотреть на Максима.
   -Я знаю…
   -Знаешь? Извини, все время забываю, кто ты…
   -Не в том дело… - Макс не знал, с чего начать.
   -Ты не мог бы помочь?
   -Ради этого и пришел, - Макс огляделся. – Обыска не было?
   -Нет, - несколько растерянно ответил Толик.
   -А дочка где?
   -В садике…
   -Значит, так… Обыск обязательно будет. Эмир любит порядок… Как бы нам с ним здесь не встретиться…
   -Ты знаешь следователя? – глаза Толика загорелись надеждой.
   -Знаю…
   -Насколько хорошо?
   -Он мой подчиненный…
   -Так это же здорово!
   -Не совсем…
   -Почему?
   -Потому что это дело сегодня отобрали у меня и передали ему… Меня отстранили!
   -Почему?!
   -Потому что Полинкина мама сообщила начальству, что я знаком с ними, что боятся мести с моей стороны…
   -Мать Полины? – Толик сдвинул брови, соображая. – Значит, и ее?
   -И ее. В их рабочем ящике нашли наркотики.
   -Ты-то откуда знаешь?
   -Оттуда! Я был там. И Полину я забирал от бабушки…
Толик уставился на него дикими глазами.
   -Ты хочешь сказать, что это ты их арестовал?
   -Я… Но дело у меня забрали, и теперь я, как следователь, ничего не смогу для них сделать… А Эмир… Этот будет из шкуры лезть! Это его первое дело… Кроме того, я уверен, он сделает все, чтобы засадить их… Мне начальник уже пообещал устроить им хорошую жизнь… Это в ответ на жалобу Полькиной матери… Нинка окажется за компанию!
   -Давай выйдем на балкон, покурим, здесь душно! – Толик рванул ворот рубашки, верхняя пуговица отлетела.
Вышли на балкон. С высоты открылась панорама города, слегка затянутая дымкой.
   -Дуры! Идиотки! Только о себе и думают! – бесновался Толик. – Что им еще нужно? Трепалась здесь: с Максом кончено… А сама?! Сплошная бабская болтовня! Сохнет по тебе, крутит с Колькой… А Нинка теперь должна страдать?
   -Погоди, - остановил его Макс. – Успокойся…
Почувствовал, что успокоиться надо и самому. Надо выбросить эмоции из головы. Ха! Эмоции – из головы. Если чувства подвластны разуму, это уже не чувства, это что-то другое. А чувство, настоящее чувство разуму никогда не подчинить… И слава Богу!
   -Теперь слушай, - он старался говорить спокойно. – Мы можем помочь им с другого конца. Есть один хороший адвокат, он еще тебе позвонит, я попросил его взять это дело. Он согласился. Деньги, дело десятое, но и они будут нужны… А я постараюсь держать его в курсе… Ты понял? Или повторить?
   -Я понял! – глухо ответил Толик. – Для Нинки я… В общем сделаю все, что ты скажешь…
   -Вот и договорились, - облегченно вздохнул Макс и полез в карман за сигаретами, но, взглянув вниз, передумал. – А вот и Эмир прикатил… Мне пора. Не нервничай, не злись… Небольшой беспорядок – вот и все, что они могут сделать…

*    *    *
Ирма смотрела на Алексея сумасшедшими глазами:
   -Ты чокнулся? Заворачивать ребенка в мокрую простыню, когда у него температура?!
   -Если у ребенка температура, почему он лежит на сквозняке? – съязвил Алексей. – А его мамочка трахается в это время со своим хахалем! Давай простыню!
Она подчинилась.
Вдвоем обмотали Димку мокрой тканью.
   -Теперь неси воды! – приказал он, разворачивая пакет с лекарствами.
Принесла. Кое-как, с горем пополам, заставили Димку проглотить таблетку аспирина и парацетамола.
Хлопнула дверь.
   -Чарышка ушел! – определила Ирма.
   -По-английски? – усмехнулся Алексей.
   -Почему по-английски?
   -Не прощаясь…
   -Сейчас вернется… За водкой пошел…
   -Опять? Тебе надо ехать, оформлять документы…
   -Успею… Чарышка машину продал, теперь празднует…
   -До конца года далеко! – усмехнулся он. Она опять ничего не поняла, и ни о чем не спросила. Постояла, помолчала и ушла.
Появилась Юлька. Села на пороге, закурила, уставилась на Алексея.
   -Чего? – недовольно спросил он.
   -Тебе Ирма нравится?
   -На разведку прислала? – он усмехнулся. – Мне моя жена нравится…
   -Ты разве женат?
   -Женат…
   -Ночью ты почему-то об этом не вспоминал! – съязвила Юлька.
   -Ночью я вообще ничего не вспоминал, я спал…
   -Да-а, - вздохнула Юлька сокрушенно. – Вот и верь после этого мужикам… А если, - она хитро прищурилась, - если мы с Танькой залетим от тебя после вчерашнего?
   -Куда залетите? – автоматически спросил он, думая о другом.
   -Как куда? Если у нас дети будут?
   -Переживете, не впервой… Извини, мне надо позвонить на работу, предупредить… - пощупал Димкин лоб. – А ты, чем так сидеть, отнеси его в комнату и укрой получше…

*    *    *
Мать Полины встретила Макса еще более неприветливо, зато более сдержанно. И дверь открыла сразу: без угроз и долгих переговоров. Впустила, сухо кивнув в ответ на приветствие. Жестом пригласила сесть в кресло. Сама заняла другое – напротив. Сохраняла полное спокойствие, но была немного бледна.
   -Ваша жалоба удовлетворена! – прямиком, без предисловий заявил Макс. – Дело вашей дочери теперь ведет другой следователь.
Она вздрогнула, вскинула голову. В глазах – тревога. Видимо, не ожидала, что об ее жалобе станет известно ему. Беспокойно моргнула.
   -Можете быть спокойны, теперь ваша дочь получит то, что ей полагается по закону… Следствие почти окончено, доказательная база собрана. Дело передают в прокуратуру…
Татьяна Алексеевна никак не отреагировала, только впилась в него глазами. Единственное, чем похожи они с Полиной – глаза. И все. Полина, видно, уродилась в отцовскую породу. Но он отца никогда не видел, тот умер задолго до их знакомства.
   -От дела я отстранен, можете не беспокоиться…
Теперь в ее глазах мелькнул огонек злорадства. Он его заметил.
   -Обыска еще не было?
Ее глаза расширились и невольно оглядели комнату.
   -Будет! – «успокоил» он, наслаждаясь мимолетным чувством удовлетворения. – Впрочем, это теперь неважно. Могу вас поздравить – вы собственноручно погубили дочь, и Нину, за компанию… Толик, ее муж, вам очень благодарен и шлет самый горячий привет…
Татьяна Алексеевна побледнела.
   -Лет через восемь-десять они вернутся, - безжалостно продолжал он. – И все будет хорошо! И Полина с Николаем будут счастливы, и вы дождетесь, наконец, внуков… Если, конечно, они не появятся раньше, еще в колонии… Бывает, знаете ли… Романы с надзирателями, с охранниками… Чего не сделаешь за буханку хлеба!
Лицо женщины стало белее стены. Она часто задышала.
Он сжалился и дал ей минуту, чтобы прочухалась. Напустил на себя безмятежный вид, но всю эту минуту смотрел в одну точку. Смотреть по сторонам не хватило сил, не хватило мужества – все здесь напоминало Полину. И вспомнил вдруг, как на второй день после их знакомства, пришел к ним, сюда. Матери дома не было. А Полина, увидев его в глазок, да еще с цветами, стала звонить матери и спрашивать: что ей делать? « Открывай дверь, дура!» - сказала тогда мать. А потом  внесла свою лепту в их развод… Ладно, к черту!
Он рывком поднялся. Пошел к двери. Остановился. Положил на полочку листок с номером телефона:
   -Позвоните по этому телефону, спросите Азата… Это лучший адвокат в городе… Если узнаю что-нибудь новое – позвоню, сообщу… Захотите что-нибудь передать Полине, приготовьте, я заеду, заберу… До свидания! – со злостью рванул дверь и вышел.
В броне, которую он на себя напялил оказалась брешь. Он не учел этого…

*    *    *
Вся компания снова сидела в зале. Но разговора не получалось. Все еще находились под впечатлением неожиданного появления Алексея, и выволочки, которую он им устроил. Только Татьяне не досталось. И она расценила это по-своему, и возгордилась. И принялась строить глазки Алексею.
Димке стало легче. Температура понизилась. Он уже не задыхался и спал спокойнее.
Когда Алексей вышел в прихожку, чтобы заглянуть к Димке – зазвонил телефон. Он поднял трубку:
   -Алло…
Молчание. Слышно только дыхание. Потом – короткие гудки. Выскочила Ирма.
   -Кто звонил?
   -Не знаю, - ответил он, кладя трубку, - никто не ответил… Разговаривать не захотели…
Она смерила его яростным взглядом. Лицо покраснело:
   -Кто?! Кто просил тебя брать трубку? Никогда так не делай, понял?
Он не ответил, заглянул к Димке и вернулся в зал.
Снова зазвонил телефон. Ирма кинулась к нему. В зале сразу же наступила тишина. Все прислушивались к невнятному бормотанию Ирмы. Но она, догадавшись об этом, захлопнула дверь. Все засмеялись. Потом Чарышка осекся. Побагровел. Юлька принялась тараторить о чем-то, усердно подливая Чарышке водки.
Заглянула Ирма, поманила Юльку.
Пока подруги перешептывались о чем-то в прихожке, Танька придвинулась к Алексею.
   -Когда все это закончится, - прошептала она ему на ухо, - давай поедем ко мне?
   -Зачем? – равнодушно спросил он.
   -Ты дурак или притворяешься?
   -Дурак! – чистосердечно признался Алексей. И это было правдой.
Танька умолкла, о чем-то размышляя.
Вошла Юлька – возбужденная, немного сердитая. Раздраженно взглянула на Таньку. Набросилась на Чарышку:
   -Чего сидишь? Наливай!
Чарышка растерянно схватился за бутылку.
Заглянула Ирма, в который раз. Она была принаряжена, накрашена. С сумочкой.
   -Вы посидите, а я сейчас… Через полчаса вернусь… - и выскользнула из комнаты.
Когда хлопнула входная дверь, Чарышка отставил пустой стакан и спросил заплетающимся языком:
   -Куда она пошла?
Юлька не ответила. Но по лицу было видно, что у нее с Ирмой был неприятный разговор, и говорить об этом ей не хочется.
   -Дура! – выкрикнула вдруг она, ни к кому не обращаясь, и нервно закурила.
Снова зазвонил телефон. Юлька вскочила и с грохотом захлопнула дверь:
   -Пусть трезвонит…

*    *    *
Макс вернулся в свой кабинет, когда за окнами уже стемнело. После бурного дня хотелось посидеть, подумать, а заодно уж и поработать с бумагами – их скопилась слишком много.
Рванул дверь – и тут неудача. За его столом, развалившись в кресле, сидел Эмир. А перед ним… Ну, конечно же, Полина! Видимо, так и будет преследовать его до конца жизни…
Увидев Макса, Эмир принял более деловую позу. Макс приложил палец к губам.
   -Итак, гражданка Немцова, - с нажимом проговорил лейтенант, устремляя на девушку высокомерный и, в то же время, снисходительный взгляд, - вы утверждаете, что сменили место жительства из-за состояния здоровья вашей бабушки?
   -Да, - негромко и устало ответила она.
На черта Эмиру знать, зачем она переехала к бабушке?
Макс подошел к столу и сел на стул сбоку. Полина его не заметила.
   -У нас есть другая информация! – торжествующе заявил Эмир. – Вы переехали туда совсем по другой причине…
Полина подняла голову и увидела Макса. Но глаз на этот раз не отвела. Смотрела  устало и затравленно.
   -Может, вы сами расскажете? – спросил лейтенант, ничего не замечая. – Или мне придется вызывать свидетелей, устраивать очную ставку?
Макса передернуло. Что он творит? Зачем?
   -Вы переехали, скрываясь, прячась от вашего прежнего сожителя! – провозгласил Эмир, победно улыбаясь.
Макса передернуло во второй раз.
   -Хорошо, - Эмир уронил пепел с сигареты на протокол и испуганно взглянул на Макса. Тот и бровью не повел. Лейтенант ободрился.
   -Ну, хорошо, оставим пока это… Тогда другой вопрос! Как давно вы состоите в интимных отношениях с охранником вашего супермаркета…
Полина вздрогнула и испуганно посмотрела на Макса.
Макс распирало от злости. Почувствовал, как по сердцу словно полоснули ржавым ножом. Посмотрел на Полину – на лице ни кровинки. Встал.
   -Немцова, выйдите на минутку!
Она с изумлением посмотрела на него.
   -Выйди, - почти умоляюще попросил он, - не могу я при тебе…
Она встала и вышла. Макс набросился на Эмира:
   -Ты чего творишь? (непечатные слова). Что она тебе  - проститутка? Интимные отношения... Сожитель... Делом надо заниматься… А ты?! (непечатные слова).
Пришло время изумиться Эмиру. Он беспомощно захлопал глазами.
   -От меня она пряталась, понял?! От меня! Кретин!
   -Я… - растерялся Эмир. – Я просто хотел…
   -Помучить ее? Да? Поиздеваться?
   -Так ведь старик приказал… - проговорил Эмир.
   -Что он приказал?
   -Потянуть волынку... Поиграть на нервах...
   -На чьих, на моих?
   -Почему на твоих?- лейтенант совершенно потерялся. – На ее... На их... чтобы не жаловались...
   -Разве от этого дело продвинется?
   -Дело мы закрываем, - мрачно сообщил Эмир, с тревогой ожидая нового взрыва. – Майор приказал. Чтобы все было тихо... Не везет мне... Или... – в его мозгу сверкнула догадка. – Значит, он из-за тебя приказывает дело закрыть?
  -Не знаю, - буркнул Макс.
Так вот оно что! Битый жизнью, педантичный, сухой начальник отдела сделал для него то, чего не сделал бы родной отец. И ведь ни слова не сказал.
   -И… когда? – тихо спросил Макс.
   -Что когда?
  - Когда дело закроешь?
   -Ну, денька через два... Ну, не совсем, конечно, закрою... Только в отношении Бокий и Немцовой...
   -Завтра!
   -Да ты что? – испугался Эмир. – Не могу я так…
   -Я сказал: завтра!
   -Старик мне голову оторвет!
   -С ним я сам поговорю…
Эмир долго молчал, раздумывая. Потом тихо спросил:
   -Значит… это правда?
   -Что?
   -Что она и ты… Одним словом…
   -Да… - серьезно ответил Макс.
   -Тогда понятно, почему майор… Хорошо, завтра я закрою дело! – Эмир хлопнул рукой по папке. – Тем более, они ни в чем не виноваты… Есть там другая зацепка…
Макс не стал спрашивать: какая? Отпускают Полину – ему достаточно.
   -Давай, заканчивай, - попросил он. – Мне еще надо с бумагами поработать…
   -Пять минут! – Эмир вскочил. – Голова кругом идет… Папы, мамы, бабушки, дедушки, мужья, любовники… - он поперхнулся.
   -Ты что, всех их допрашивал?
   -Ага, - Эмир открыл дверь. – Немцова, войдите… - Затоптался на пороге. – Вы посидите, я сейчас… - И уже закрывая дверь, сказал: - И все-таки старик мне задаст… - Исчез.
Полина остановилась на пороге. Чувствовалось, что там, за дверью, она готовилась к разговору наедине. И на лице уже появилось знакомое уже отсутствующее выражение. Собрала все силы, чтобы дать ему отпор.
   -Садись, - кивнул он на стул. Открыл сейф, выволок на стол кучу папок. Просматривая их, не глядя на нее спросил:
   -Курить хочешь? – и, не дожидаясь ответа, добавил: - На столе сигареты и зажигалка… Забирай… В камере пригодится…
Листая папку, услышал, что она все-таки закурила. Взглянул на нее, усмехнулся:
   -Впрочем, завтра вас освобождают... Сегодня уже поздно...
Глядя на то, как задрожали ее губы, как наполнились слезами глаза, подумал, что теперь, когда опасность для нее миновала, все вернется на круги своя. И ощутил вдруг странную пустоту. Действительно, кто он ей теперь? Завтра она выйдет, опять будет встречаться с этим… Нет, с Николаем, видимо, все кончено. Она никогда не простит такого предательства. И опять будут сотрясать его, Макса, судороги памяти…
   -Впрочем, - сказал он, отрываясь от папки, - несколько штук оставь мне… Мне еще всю ночь работать…
Она застыла с сигаретой в руке. В глазах – надежда и неверие.
Макс вздохнул, взялся за ручку. Не отрываясь от листа, не поднимая глаз, сказал:
   -Если хочешь, я позвоню маме, предупрежу… - и выругался – в трех словах сделал четыре ошибки…

*    *    *
Обещанные Ирмой полчаса затянулись.
Прошел час, потом другой, третий. За окнами стемнело.
Чарышка нервничал, то краснел, то бледнел, суетился и стаканами глушил водку, не закусывая. Девки трепались о разных мелочах, как им и положено. А Алексей ждал. Ему хотелось, чтобы Ирма поскорее явилась, и тогда он с чистой совестью уйдет. И больше не вернется. Никогда…
Телефон продолжал трезвонить через правильные промежутки времени. Но к нему никто не подходил.
Потом Юлька засобиралась домой.
Пока она одевалась, Танька не сводила глаз с Алексея.  Но он понял этот немой вопрос и отрицательно покачал головой. Татьяна вспыхнула и вскочила. Схватила сумочку и выбежала из квартиры.
   -Куда это она? – удивленно спросила Юлька.
   -Домой, наверное, - пожал плечами Алексей.
Юлька усмехнулась.
   -Не ври! Будто я ничего не видела… Вбила она себе в голову, что ни один мужик перед ней не устоит… Вот и бесится… - Посмотрела на часы. – Ирма теперь не скоро вернется… Если вернется…
   -А ребенок? – угрюмо спросил Алексей.
   -А плевала она… Ей двадцать первый позвонил… Она к нему побежала…
   -Какой… двадцать первый? – Чарышка на мгновение протрезвел. Усики снова зашевелились.
Юлька вздохнула, оглядела прихожку.
   -Не надо бы вам этого говорить, все-таки подруга… Но… Двадцать первый – это Лопатин, ее хахаль.
   -Сколько же их у нее? – заинтересовался Алексей.
   -Не знаю, - призналась она. – Он у нее – двадцать первый! Сколько после него – не знаю. Вот Чарышка – двадцать пятый, поэтому она его и называет: юбилейный… Вот так! Ладно, пойду я… - Юлька неуверенно улыбнулась, подхватила на руки ребенка, кивнула и вышла.
Чарышка что-то сипло хрюкнул, ринулся в зал. Через секунду там что-то разбилось.
Алексей заглянул. Чарышка метался по комнате, изрыгая проклятия, время от времени хватал пустую бутылку и с хеканьем разбивал о стену. Глазки его сверкали. Короткие волосы торчали, словно иглы дикобраза. На Алексея он не обращал внимания.
Минуты через три он остановился. Выпил стакан водки и молча ушел. Не попрощавшись, но зато расколотив телефонный аппарат, который на свою беду не вовремя зазвонил.
Алексей вернулся в зал. Закурил. Наверное, стоило тоже уйти. Но в соседней комнате спит Димка. Вынесет ли он очередное предательство?
Хлопнула входная дверь.
Неужели Юлька ошиблась, и Ирма, хоть и с опозданием, но все же заявилась? Ну, сейчас он ей устроит!
   -Ба, да тут Леха!
Алексей обернулся – в зал ввалились братья Ирмы: Руслан и Рустам – обросшие, взмыленные. Они с веселым удивлением обозревали разгром, устроенный Чарышкой.
   -Здорово! А где остальные?
   -Димка болеет, спит в вашей комнате…
   -А мать? А эта… сучка?
   -Мать? Не знаю, не видел… А Ирма смоталась куда-то… Попросила посидеть с Димкой. Сказала через полчаса придет, и весь день нет… Звонил ей кто-то…
   -Ясно, - братья переглянулись. – К Лопатину побежала…
   -Сука! – определил Руслан, пристраиваясь к столу. – Не понимаю я ее… Хочешь трахаться – вот человек, рядом… Так нет…
   -Ну, раз вы пришли, я пошел, - Алексей встал.
   -Да куда ты? – изумился Рустам. – Смотри, сколько здесь всего…
   -Посидим, выпьем! – поддержал брата Руслан.
   -Некогда, - Алексей пожал протянутые ему – открыто, от чистого сердца – руки, и вышел.
Спускаясь по лестнице, злорадно подумал, что по возвращении Ирму ожидают несколько приятных минут. Пусть повеселится. Каждый получает ровно столько, сколько заслуживает… И пусть получит…

*    *    *
Машина с группой запаздывала.
Макс еще раз оглядел улицу и хмыкнул. Из остановившейся неподалеку белой «семерки» вылез Полинкин Николай. Вылез и затоптался на месте, поглядывая на часы. Потом закурил – жадно, быстрыми, глубокими затяжками. Нервничает! Видимо, Татьяна Алексеевна предупредила, что девчонок сегодня отпускают…
Тут и Николай увидел Макса. Сразу весь подобрался, напустил на себя независимый вид и… отвернулся. Оно и понятно! Никому не хочется встречаться со свидетелем своего предательства.
И вот вышли они. Все. Четверо.
Толик и Нинка взялись за руки. Полина и мать обнялись. И даже боятся смотреть по сторонам. Боятся оглянуться назад.
Николай кинулся к машине, вытащил огромный букет пунцовых роз. Ее любимые цветы!
Макс усмехнулся. Когда-то и он дарил ей цветы. Прямо-таки заваливал букетами их квартирку…
Николай подбежал к Полине, отчаянно жестикулируя правой рукой и что-то с жаром говоря, левой протянул букет. Полина смотрела на него, как казалось Максу, с презрением. Потом отвернулась от Николая, от цветов, и увидела Макса.
Все произошло в какие-то секунды. Она встретилась глазами с Максимом. Замерла. И… Повернулась к Николаю, взяла букет. Позволила себя обнять и расцеловать…
За спиной Макса скрипнули тормоза – это была долгожданная машина. И что-то скрипнуло внутри, с левой стороны, там, где сердце.
Он открыл дверцу и тут к нему подбежал… именно подбежал Азат.
   -Ну, - запыхавшись, сказал он, - где мои подзащитные? Давай быстрее, у меня мало времени… Куча дел!
   -Иди, разгребай свою кучу! – усмехнулся Макс. Усмешка получилась так себе – вымученной, натянутой. – Все уже сделано… Их отпустили. Вон они, - он кивком указал  на белую «семерку».
   -Так, - процедил сквозь зубы Азат, - насколько я понимаю, мои услуги здесь уже не нужны? – И взорвался: - Так за каким чертом вам нужны адвокаты?
   -Не кричи! – попросил Макс, глядя на Полину, которая почему-то медлила садиться в машину. – Я готов оплатить любой моральный ущерб. Выбирай время… Ужин с меня!
   -Вот это другой разговор! – моментально преобразился Азат. – Приятно иметь дело с умным человеком… Значит, в восемь?
   -Идет, - кивнул Макс. Они скрепили договор рукопожатием, и Азат усвистал прочь.
Макс сел в машину, захлопнул дверь. «Уазик» тронулся с места, удаляясь от белой «семерки», со слегка затемненными стеклами, и девушки в белой куртке, которая стояла с букетом роз и провожала взглядом серо-зеленую машину с включенной сиреной и мигалками…