«Г-н Гогель». Еще один псевдоним Гоголя?
Несмотря на полную прозрачность фамилии писателя, создается впечатление, что ее лексическое значение не было очевидно современникам столь же, как и нам. В Петербурге один из бывших школьных приятелей Николая, знавший его прежде как Яновского, поинтересовался по поводу «новой» фамилии – «Да, что значит гоголь?» - на что тот ответил: «Селезень». Конечно, в этом вопросе слышится больше иронии, чем неосведомленности, однако ее постоянное коверканье самыми разными людьми, с которыми писателя сводила жизнь, невольно наводит на мысль, что его фамилия была для многих «пустым звуком».
Материалы, касающиеся искажения фамилии писателя, составляют одну из любопытных страниц истории его имени.
Иногда это был бытовой случай. Ошибка происходила из-за неверного прочтения каких-либо бумаг, что в пору писаний гусиным пером должно было быть обычным делом. Например, в распоряжении почетного попечителя нежинской гимназии высших наук А.Г. Кушелева-Безбородко от 3 марта 1822 года о зачислении Николая из своекоштных студентов в обучающихся на казенный счет, фамилия и имя Николая перевраны так, что вообще с трудом можно понять о ком идет речь (это, наверное, самый курьезный из всех примеров): «Состоящего ныне в Гимназии высших наук Князя Безбородко пансионером василия гогольяновского сына Г-на Коллежского ассесора Гольяновского предлагаю Гимназии включить в число воспитанников содержимых на гимназиальном иждивении» (Гоголевский сборник. Киев, 1902. С. 318. Оригинал записки напечатан в книге Д. Иофанова. Н.В. Гоголь. Детские и юношеские годы. К., 1951. С. 139). Источником этого распоряжения и отчасти этой ошибки стало письмо Д.П. Трощинского к Л.И. Голенищеву-Кутузову от 15 февраля 1822 года, в котором в частности указано: «Проситель Коллежский ассесор Василий Афанасьевич Гоголь-Яновский. Сын его находящийся в неженском училище, так же Василий» (Из писем Д.П. Трощинского // Виноградов И.А. Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников: В 3 томах. М., 2011-2013. Т. 1. С. 135).
Другим примером может служить представление начальницы Патриотического института Л.Ф. Вистингаузен статс-секретарю по учреждениям ведомства императрица Марии Н.М. Лонгинову о назначении Гоголя на должность преподавателя истории младших классов от 6 февраля 1831 года, в котором он именуется «Г. Бюлем», что является неправильным прочтением фамилии «Гоголь» [1] (см. Документы о службе Гоголя в Патриотическом институте благородных девиц // Виноградов И.А. Указ. изд. Т. 1. С. 733).
Но это обыденные ошибки - из-за неразборчивого почерка, спешки, невнимательности, безразличия или других причин. Меж тем существует целый ряд примеров, которые показывают определенную закономерность в ошибочном произнесении (написании) фамилии писателя. Во многих сохранившихся свидетельствах Николай именуется «Гогелем».
В дневнике цензора «Ганц Кюхельгартена» К.С. Сербиновича имеются отметки о том, что в начале мая 1829 года его несколько раз посетил автор поэмы – «Гогель-Яновский» (Пушкин в дневнике К.С. Сербиновича / Публикация В. Нечаевой // Литературное наследство. Т. 58. Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1952. С. 262).
Дальше - больше, например, если начало рукописи первой книжки «Вечеров на хуторе близ Диканьки» поступило (20 марта 1831 года) в цензурный комитет от «Студента Гоголя», то уже по поводу ее окончания значится, что оно было получено (27 мая 1831 года) «от Г-на Гогеля» (см. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23 томах. М., 2003. Т. 1. С. 611).
Хотя «Вечера» Гоголя в скором времени приобрели популярность, его имя по прежнему оставалось в тени, и в том, что подобные ошибки продолжали повторяться видимо нет ничего удивительного. Имя писателя представляло собой пустую болванку [2], не заряженную никакой социальной энергетикой (если воспользоваться формулировкой Ю.В. Манна по поводу другого свойства гоголевской ономастики [3] - являлось социально неоформленной фамилией), и, вследствие этого, не имеющее устойчивой, окончательной формы (вспомним, что процесс собственно формирования имени писателя к этому времени еще не совсем завершился). М.П. Погодин после первой встречи с писателем в июне 1832 года записал в своем дневнике: «Познакомился с рудым пасичником Гогелем Яновским и имел случай сделать ему много одолжения» (Гоголь в письмах, дневниках и воспоминаниях М.П. Погодина // Виноградов И.А. Гоголь в воспоминаниях, дневниках, переписке современников: В 3 томах. М.,2011-2013. Т. 2. С. 415). Как мы видим, Погодин допусти здесь в написании фамилии Гоголя сразу две «ошибки», назвав его не только «Гогелем», но и «Яновским». После более близкого знакомства такой оплошности он конечно уже не допустит.
Это переиначивание имени не могло не касаться литературной жизни писателя. И не стоит думать, что с приходом популярности подобные ошибки исчезли. В «Прибавлении» к «СанктПетербургским ведомостям» от 30 апреля 1836 года сообщалось о продаже в книжной лавке М. Глазунова его новой книги – «Ревизор, комедия в 5-ти действиях, соч. Н. Гогеля. С.П.Б. 1836 года. Ц. 5 р., с пер. 6 р.» (см. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23 томах. М., 2003-… Т. 4. С. 598).
А.И. Тургенев на протяжении целого ряда лет (сначала за границей и позже, будучи в России) настойчиво именует его в своих дневниковых записях Гогелем (см. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 17 томах. М.-К., 2009-2010. Т. 16. Литературная летопись жизни и творчества Н.В. Гоголя). Граф Ф.П. Толстой 5/17 февраля 1846 года записал в дневнике о встрече с «Гогелем» у С.П. Апраксиной (Гоголь в неизданной переписке современников (1833-1853) / Публикация и комментарии Л. Ланского // Литературное наследство. Т. 58. М., 1952. С. 698). В письме З.А. Волконской к С.П. Шевыреву от 4 июня 1839 года он вообще назван «Гогел» (Линниченко И.А. Душевная драма Гоголя. Одесса, 1902. С. 17-18, так же см. с. 15. По поводу этого письма см. Лямина Е.Э., Самовер Н.В. «Бедный Жозеф»: Жизнь и смерть Иосифа Виельгорского: Опыт биографии человека 1830-х годов. М., 1999. С. 442). Еще один, более поздний пример. Отец художника Александра Андреевича Иванова писал его брату Сергею 8 октября 1847 года: «…Читая сочинение г-на Гогеля относительно к твоему брату, я представлял себе его терпящим крайнюю бедность, но терпящим оную добровольно, ибо сказано в сочинении, что нищенство он почитает за блаженство» (Гоголь в неизданной переписке современников (1833-1853) / Публикация и комментарии Л. Ланского // Литературное наследство. Т. 58. М., 1952. С. 704).
Цесаревич Александр во время пребывания в Риме писал своему отцу 17/29 декабря «…вечером Гогель, сочинитель «Ревизора», читал нам другую свою комедию «Женитьба, преуморительную»» (Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 17 томах. Указ. изд. Т. 16. С. 310). Император так же не был здесь исключением, возводя своим примером именование писателя Гогелем почти в традицию.
В том, что писателя называли именно Гогелем, собственно говоря, нет ничего удивительного. В российском обществе, где превалировало все иностранное, в том числе и разговорный язык, склонение украинской фамилии на чужеземный лад было вполне естественной ошибкой. К тому же фамилия «Гогель» была гораздо более известна в тогдашнем российском обществе, нежели фамилия писателя. Обладатели это фамилии принадлежали к русскому дворянскому роду, основателем которого стал выходец из француско-немецкого графства Монбельяр. Ю.В. Манн указывает на Ивана Григорьевича Гогеля (1770-1834), артиллерийского генерала, директора Пажеского корпуса и Военно-ученого комитета, и Григория Федоровича Гогеля (1808-1881), генерал-адъютанта, управляющего Царским Селом [4] (Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809-1845. М., 2004. С. 417).
А.Х. Бенкедорф, в докладе Николаю I (2 февраля 1842 года) по поводу ходатайства С.Г. Строганова о возможной материальной помощи писателю, так же именует Гоголя на немецкий лад (см. Лемке М. Николаевские жандармы и литература 1826-1825 гг. СПб., 1908. С. 135-136). Это при том, что в письме С.Г. Строганова фамилия писателя указана правильно (там же, с. 135). Такая ошибка отдает пренебрежением и едва ли не намеренна. Можно заметить, что прочие сбивались здесь как бы невольно, часто в одном тексте (документе, заметке, ином свидетельстве) соседствует правильное и не правильное написание. Примером может служить бумага попечителя Санкт-Петербургского учебного округа М.А. Дондукова-Корсакова к ректору Санкт-Петербургского университета о поднесении императору экземпляра «Миргорода» (Виноградов И.А. Указ. изд. Т. 1. С. 781). Или, например, рекламное объявление в «Русском инвалиде» от 5 марта 1836 года, о его трех вышедших книгах [5] (см. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 17 томах. Указ. изд. Т. 9. С. 857). Даже когда имя писателя стало приобретать известность у широкой публики (с момента выхода в свет «Арабесок») привычка видимо здесь осталась сильна.
Возможно для какого-нибудь другого автора подобная невнимательность послужила бы причиной для огорчения, но только не для Гоголя. Такая взаимозаменяемость имен была ему только на руку. С его некоммуникабельностью и склонностью к театрализации жизни, при необходимости он сам не гнушался пользоваться этим именем. С.Т. Аксаков в своей книге описывает следующую забавную историю, случившуюся с Гоголем во время его переезда из Петербурга в Москву в октябре 1841 года: «Он приехал в одной почтовой карете с Пет<ром> Ив<ановичем> Пейкером и сидел с ним в одном купе. Заметя, что товарищ очень обрадовался соседству знаменитого писателя, он уверил его, что он не Гоголь, а Гогель, прикинулся смиренным простячком, круглым сиротой и рассказал о себе преплачевную историю. Притом на все вопросы отвечал: «Нет, не знаю». Пейкер оставил в покое своего неразговорчивого соседа. Приехав в Москву, Пейкер немедленно посетил нас. Речь зашла о Гоголе, и петербургский гость изъявил горячее желание его видеть. Я сказал, что это очень не мудрено, потому что Гоголь бывает у меня почти всякий день. Через несколько минут входит Гоголь своей тогда еще живою и бодрою походкой. Я познакомил его с моим гостем, и что же? Он узнает в Гоголе несносного своего соседа Гогеля. Мы не могли удержаться от смеха, но Пейкер осердился. Он был прав; за что Гоголь дурачил его трое суток? Между тем Гоголь сделал это единственно для того, чтоб избавиться от докучливых вопросов, предлагаемых обыкновенно писателю: «Что вы теперь пишете? Когда подарите нас новым произведением? Для чего вы не напишете того-то?» и пр. и пр. Можно ли строго осудить за это Гоголя, который так любил уединение дороги? Невинная выдумка возвращала ему полную свободу, и он, подняв воротник шинели выше своей головы (это была его любимая поза), всю дорогу читал потихоньку Шекспира или предавался своим творческим фантазиям. Между тем многие его за это обвиняли. Мы успокоили Пейкера, объяснив ему, что подобные мистификации Гоголь делал со всеми. Впоследствии они обедали у нас вместе, и Гоголь был очень любезен с своим прежним дорожным соседом» (Аксаков С.Т. История моего знакомства с Гоголем / Изданее подготовлено Е.П. Населенко и Е.А. Смирновой. М., 1960 (Лит. памятники). С. 54-55). См. Так же по поводу этой истории письмо П.И. Пейкера к С.Т. Аксакову от 7 ноября 1841 года и комментарии (Гоголь в неизданной переписке современников (1833-1853) / Публикация и комментарии Л. Ланского // Литературное наследство. Т. 58. М., 1952. С. 608).
И это не единичный случай, когда Гоголь пытался таким образом прикрыть себя. Аксаков приводит еще один схожий эпизод, на этот раз касающийся отъезда Гоголя из Москвы в 1842 году: «Товарищем Гоголя в купе опять случился военный, с иностранной фамилией, кажется немецкой, но человек необыкновенной толщины. Гоголь и тут, для предупреждения разных объяснений и любопытства, назвал себя Гонолем и даже записался так, предполагая, что не будут справляться с его паспортом» (Аксаков. С.Т. Указ. изд. С. 69-70). Эту патологическое стремление Гоголя сокрыть свое имя (паспорт), даже тогда когда его самого никто не мог узнать, описал в своих воспоминаниях М.П. Погодин (см. Погодин М.П. Отрывок из записки о пребывании в Риме с Гоголем и Шевыревым в 1839 году // Виноградов И.А. Указ. изд. Т. 2. С. 467).
Тому, что писатель пользовался именем «Гогель» имеется еще несколько свидетельств. Перед поездкой за границу летом 1836 года в «Прибавлениях» к газете «СанктПетербургские ведомости» в разделе об отъезжающих за границу им было помещено объявление: «Николай Гогель, 8-го класса; спрос<ить> в малой Морской в доме Лепена» (см. Виноградов И.А. Указ. изд. Т. 1. С. 839). Это можно было бы списать на обычную опечатку, - если бы в свою первую поездку за границу в 1829 году Гоголь не провернул точно такую же штуку. Тогда в двух из трех объявлений он значился как «Гогонь-Яновский». «Николай Гогонь-Яновский, дворянин, российский подданный; спросить 2-й Адмиралтейской части в доме каретного фабриканта Иохима» (см. Большакова Н.В. Гоголь в шинели на исторической подкладке. М., 2009. С. 26-29). Вынужденный поместить эти объявления для получения заграничного паспорта, Гоголь, тем не менее, не пожелал, чтобы его планы стали объектом внимания и прибегнул к такому нехитрому способу как искажение фамилии [6]. (Подробнее см. статью «Еще к поездке Гоголя за границу летом 1829 года»). Еще одним примером может служить запись в «Книге адресов», где он значится как «Гогель, Николай Вас., отст. чин. 8 кл., по малой Морской №. 18. – 1 ч. 2 кв. №. 97» (Карл Нистрем. Книга адресов С. Петербурга. СПб., 1837. С. 534). С ним соседствуют Иван Иванович Гогель (флигель-адъютант, гвардии капитан), Петр Гогин (коллежский серктарь) и Владимир Петрович Гоголев (коллежский регистратор в отставке). Вполне возможно, что эта очередная опечатка, хотя более вероятно, что Гоголь назвался этой фамилией сам при составлении книги, или уже был прописан по этому адресу как Гогель (это, кстати, может находиться в прямой связи с использованием этого имени в указанном выше объявлении) – что не меняет сути.
Однако когда писателю было нужно, чтобы его фамилия прозвучала правильно, он сам исправлял эту ошибку. Например, в наборной рукописи «Кровавого бандуриста» (цензурное запрещение от 27 февраля 1834 года) он переправил «Гогеля» на «Гоголя» (см. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23 томах. Указ изд. Т. 3. С. 930).
Таким образом, имя «Гогель» можно считать еще одним, хотя и не литературным, псевдонимом писателя. При всем при том, что у писателя литературная жизнь не может быть полностью отделена от обычной. Как мы убедились, это имя не раз всплывало в его литературных делах. Приятель Гоголя, поэт Языков писал ему (письмо относится к ноябрю-декабрю 1845 года): «Знаешь ли ты, что твои «Мертвые души» переведены на немецкий и что твое имя переделано переводчиком из Гоголя в Гогеля; уж не думает ли немец, что ты тоже немец!» (Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 17 томах. Т. 13. С. 231).
И напоследок еще один курьез – приснопамятный напиток гоголь-моголь петербуржцы (согласно «Этимологическому словарю русского языка» М. Фасмера) называли гогель-могель. И.И. Пущин в своих «Записках» описывает школьную «проказу», когда он, Малиновский и Пушкин, раздобыв бутылку рома, «затеяли выпить гогель-могелю» (Пущин И.И. Записки о Пушкине // Пушкин в воспоминаниях современников: В 2-х томах. СПб., 1998. Т. 1. С. 73).
[1] Это указывает на то, что Николай хотел поступить на службу под укороченной фамилией. Впрочем, в большинстве бумаг института он по вполне понятным причинам именуется официально – Гоголь-Яновский. Хотя, к слову, называется он и Гоголем, и «просто» Яновским, - и Гогелем (Эконом института А. Кормилов обратился к Н.М. Лонгинову с просьбой «исходотайствовать Высочайшее соизволение на выдачу учителю Гогелю-Яновскому жалованья 200 рублей, приостановленного в прошедшем году по случаю неявки его на срок из домового отпуска» (Документы о службе Гоголя в Патриотическом институте // Виноградов И.А. Указ. изд. Т. 1. С. 739)).
[2] Примером восприятия имени писателя как «пустого», является отклик на «Вечера» В.Ф. Одоевского. В письме от 23 сентября 1831 года он писал А.И. Кошелеву: «На сих днях вышли Вечера на хуторе – малороссийские народные сказки. Они, говорят, написаны молодым человеком, по имени Гоголем, в котором я предвижу большой талант…» (Цит. по: Манн Ю.В. Гоголь. Труды и дни: 1809-1845. М., 2004. С. 249). Одоевский тогда еще не был знаком с Гоголем, и его имя ему стало известно от третьих лиц. Судя по употребленной им форме имени, он мог скорее всего узнать его из какого-то письма, где оно было употреблено в соответствующем падеже. Вполне возможно, что таким источником послужило письмо Пушкина. 15 августа 1831 года он писал П.А. Плетневу: «Посылаю тебе с Гоголем сказки моего друга Ив. П. Белкина» (Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 16 томах. М.-Л., 1937-1959. Т. 14. С. 209).
[3] Ю.В. Манн пишет о грамматически неоформленных фамилиях гоголевских персонажей (см. Манн Ю.В. Творчество Гоголя: смысл и форма. М., 2007. С. 104)
[4] Г.Ф. Гогель поднялся до соответствующего уровня лишь ко второй половине сороковых годов (см. Русский биографический словарь: в 25 томах. М., 1896-1918. Том Герберский-Гогенлоэ. С. 436). А вот И.Г. Гогель мог легко затмить своей известностью только начинающего завоевывать настоящую популярность писателя. Гоголь и сам видимо был наслышан нем. Судя по воспоминанию А.О. Смирновой, он описал его во втором томе «Мертвых душ» (Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания / Издание подготовила С.В. Житомирская. М., 1989. (Лит. памятники) С. 465).
[5] В.В. Гиппиус отмечает, что в «Литературных прибавлениях» к «Русскому инвалиду» А.Ф. Воейкова Гоголь «упорно» именуется «Гогелем» или «Гогелем-Яновским» (Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 14 томах. Б.м., 1937-1952. Том II. С. 687).
[6] Вероятно, пользовался он этим способом и в других ситуациях. Например, не исключено, что именно с подачи самого Гоголя его фамилия была неверно указана в газетных публикациях по поводу литературного обеда, состоявшегося в честь открытия А.Ф. Смирдиным книжного магазина на Невском проспекте (подробнее см.: «Нос» Гоголя. Гл. 2. Начало работы над рукописью).