Только не исчезай. Часть первая

   Посвящается человеку, вычеркнувшему меня из своей жизни.
   Эй, ты,
          я все равно не забуду тебя,
                слышишь?

   Самый страшный враг человека – Память. Она опасна: когда все в один миг рушится, Память старается добить еще больше, стереть в порошок, посылая воспоминания. Но, когда тебя уже стерли, и, казалось бы, ничего хуже произойти не может, Память снова дает о себе знать. Но только в перекличках с Прошлым. Прошлое – неизменимо. Если из Памяти можно что-то вычеркнуть, забыть, то прошлое – оно остается с корнями, уходящими глубоко-глубоко внутрь души, разума. Прошлое,  конечно же, забывается, но Память все равно сделает так, что Прошлое, как бы далеко и глубоко оно не было спрятано, забыто, оно проявится, всплывет с новой болью и потерями. А потом, Прошлое наносит главный удар за неисправимые ошибки. В данном случае, всего лишь одну-единственную, сделанную лишь из добрых намерений. Но и за каждым добрым делом прячется тень безумия и Жестокости.
   Память, Прошлое и Жестокость – вот наши главные враги. Так как это наша часть – часть собственного мира, часть собственного разума и души.  И мы убиваем себя сами, сотрудничая с этими серийными убийцами без всякого подозрения. А они тем самым ищут самый сокровенный и болезненный способ уничтожения, подавляя и забирая все самое хорошее, что происходило в жизни. Забирая все без остатка.

Глава первая: Наваждение

   Это произошло два года назад. Тогда, я еще и не задумывался, что существует то, что меня посетило. Весь мир мне казался унылым и скучным. Я ничего не видел кроме работы. Я уходил в нее с головой. В моем возрасте люди еще не задумываются о последствиях. Живут по своим правилам. Учиняют хаос в чужих домах, грабят и воруют, угоняют автомобили и принимают наркотики, что ж тут говорить о беспорядочном сексе и алкоголе, который и составляет их расписание дня. Все это молодость. Бесшабашность. Но это не про меня. В свои двадцать два года я с головой погружен в работу. Весь мой мир ограничивался на мне. Я днями и ночами сидел за ноутбуком и работал. Писал эти диссертации, отчеты, репортажи… Кому это вообще все нужно? Я иногда не понимаю, как можно читать эту желтую прессу? Неужели есть те, кто верит хоть одному слову из статей?! Ладно уж…у каждого свои тараканы. Кто-то верит в конец света, кто-то, что людей создал Бог, кто-то еще во что-то… Один я ни во что не верил, кроме того, что я когда-нибудь все-таки стану всемирно известным журналистом! Объезжу мир, познаю иные традиции, цивилизации…но все это мечты-мечты. Кому нужны молодые журналисты? Все кричат, что у них мало опыта….но почему-то мои статьи выкупают другие, более востребованные журналисты. Отваливают мне за это скромную сумму, но и на том спасибо. Если бы не их деньги – я бы уже давно сдох от голода. А благодаря им,  со мной произошла эта история, которая кардинально изменила мою жизнь.
   Все началось в обычном дешевом, неброском на вид заведении – кафетерии, в который я ходил каждое утро перед тем, как наведаться на работу. Все время я заказывал себе кофе и круассаны. Таково было мое правило. И так каждое утро. Уже пять лет. Я сидел за столиком возле окна и, читая газету, мельком наблюдал за движением на улице. За людьми, их проблемами. За их эмоциями. Это было очень забавно. Некоторые моменты я зарисовывал. Рисую я не айс, но все же сделать небольшой незамысловатый набросок я мог. У меня для этих рисунков был отдельный блокнот, который я всегда носил с собой. Я рисовал всегда, когда было свободное время. Когда я ехал в метро, когда смотрел телевизор…и в моем блокноте, вскоре появился рисунок девушки. Она каждый день в одно и то же время, в одной и той же позе и одежде сидела на кресле-качалке за столиком напротив меня и пила кофе, обхватив руками чашку так, будто она об нее грела их. Я ни разу не видел, чтобы она куда-то смотрела, кроме одной точки – газеты на столе, которые каждое утро официант раскладывал на столики. Она была ужасно грустна и одинока, это выдавали ее глаза. Темные непослушные волосы были причудливо заплетены в две косички, под глазами синяки, словно от недосыпа. Мне было ее жаль. Я хотел к ней подойти и познакомиться, узнать, в чем дело. Она, почему-то мне казалась безумно интересным человеком, но с душевной травмой. Боясь сделать еще хуже, я так и не подошел. Да и сказать честно, я не пикап мастер. С людьми разговариваю не часто. Обычно замкнут в себе со своими делами, проблемами. Уже забыл, когда последний раз смеялся или делал что-то для себя. На это нет времени.
   И вот однажды, пришел в кафетерий с целью собраться и познакомиться с Ней, а ее не было. Я ужасно расстроился, так как всю ночь не спал, думал, как лучше всего начать разговор. Прорепетировал несколько вариантов перед зеркалом, а все напрасно. Я как пьяный расстроено бухнулся на стул и закрыл лицо руками. Мой организм немедленно требовал кофе. Иногда мне казалось, что я без него не выживу. Это для меня уже как наркотик, единственный антидот чтобы не превратиться в зомби.
   Как только я убрал руки от лица, я увидел, что нет того кресла-качалки, на котором сидела девушка. И газеты. Газет не было на столиках! Я пошел за барную стойку заказать завтрак, да и заодно спросить про кресло и утренние газеты.
- Доброе утро. Мне как обычно, пожалуйста.
- Ты в курсе, что так много кофе, как ты пьешь, вредно пить? – хмуро заметил бармен, протирая до блеска прозрачные стаканы.
- Откуда вы знаете, что я его много пью? – удивился я.
- Бледная кожа, ты весь уставший и замученный какой-то. Чем не повод, чтобы облегчить ситуацию и взбодриться с помощью этого напитка?
- А… так я и так стараюсь не переусердствовать, - я зевнул. –  Вроде бы.
Бармен скептически на меня посмотрел и продолжил протирать стаканы.
- Скажите, пожалуйста, а кресло-качалка куда подевалось? – вдруг вырвалось. Уж слишком сильно было мое любопытство.
- Какое кресло? – бармен перевел взгляд от стакана на меня и на секунду замер.
- Которое за вторым столиком стояло.
- Ты чего? Там отродясь не было никаких кресел, - бармен немного остолбенел и вылупил глаза.
- Как так? А девушка? На нем все время сидела девушка, в одно и то же время приходила и уходила! Такая черная, мрачная, словно что-то в ее жизни случилось, и она сломалась в один момент…
   Бармену после моих слов вообще поплохело. Он не переставал удивленно смотреть на меня, а когда я еще спросил про газеты, вообще впал в шок. И мне показалось, что испугался. Так испугался, что выронил стакан из рук. А потом схватил меня за воротник рубашки и приказал проваливать отсюда. Черт меня за язык дернул. Скоро из-за моего неконтролируемого любопытства меня кто-нибудь таки кокнет.
   Я не понимая, в чем дело, все-таки решил во благо  себе покинуть это заведение. Я небрежно накинул куртку и, опустив голову, пошел на работу. Дождь шел мелкий, но густой. Ветер неприятно дул в лицо. Хотелось плюнуть на это все и пойти в обратную сторону, но если я не появлюсь на работе -  меня уволят. И там так на честном слове держусь. Тяжко мне приходится. Зачем я вообще выбрал эту профессию? Надо же брать интервью у людей, быть назойливым и наглым. А в моем характере нет ни одного этого качества. Я стараюсь избегать людей. Я не люблю людей. А зачем их вообще любить? Все только о себе и думают. Не задумываются об окружающих, об их проблемах. Натягивают на себе тряпки последней моды и выпендриваются своими деньгами и достижениями друг перед другом. Тошно от этого.
***

   Я проснулся среди ночи в холодном поту.
- Это снилось мне. Это просто снилось мне. Это сон, это просто глюк моего подсознания! – я успокаивал себя, нервно капая успокоительное.
   Я напился снотворного и успокоительного и бухнулся на диван с надеждой, что усну. И все равно, что может, просплю работу. Главное, чтобы больше не приснился этот кошмар. Но не прошло и получаса моего спокойного сна – как снова мне снится это. Снова, один и тот же сон. Я с криком вскочил с дивана и побежал включать по всей квартире свет, чтобы наверняка не сойти с ума от этого приснившегося дебилизма. Потом потопал на кухню пить чай. Главное снова не заснуть и не видеть этот кошмар, из-за которого у меня разболелась голова. Скорее бы утро. Будет утро – будет легче.
   Утром я наконец-таки успокоился и сонный, еле раздирая глаза, пошел на работу. Теперь мне завтракать приходилось по дороге. Так как идти в кафетерий было страшно. Вдруг там снова будет Она? Если я еще раз Ее увижу – я умру.
- Парень, ты издеваешься? Сколько можно пачкать меня своим гамбургером?!
   Я очнулся от раздумий и посмотрел по сторонам. Но голос доносился откуда-то снизу. Я стоял в вагоне метро, а на сидении, рядом со мной сидела девушка с зелеными волосами и дико накрашенными черным глазами. Она меня дергала и что-то нервно говорила, но я не слышал, так как в моей голове громко звучали разные вопросы и темы диссертаций и докладов. Я уставился на девушку так, будто никогда в жизни не видел людей. Хотя зеленоволосые попались мне впервые. Она мне кого-то жутко напоминала. Кого же? Словно я этого человека знаю, но немного в ином обличии.
- Парень, твоя капуста уже по всему вагону! Ты издеваешься надо мной или как? Или ты маньяк? – орала та.
- Прости, а у тебя случайно сестры нет? – игнорируя ее ругательства, решил спросить я.
- Какая сестра? Я тебе про то, что ты свинья, а ты мне про сестру. Идиот! – девушка оттолкнула меня и пошла к дверям. Я следовал за ней.
- Мы раньше нигде не встречались? – не отставал я. Вопрос о том, знаю я ее или нет, волновал меня как никогда.
- Отцепись от меня, наконец! – крикнула та и вышла на станции, название которой связывало меня не с самыми приятными воспоминаниями.
   Станция «Красная Волна»… Странное называние. Раньше я думал, что название этой станции связано с каким-нибудь супермаркетом или развлекательным центром, названием которого есть «Красная Волна». Но оказалось, что никаких супермаркетов или магазинов здесь нет. А потом, я узнал тайну этого названия.
   Это было пять лет назад. Мне было семнадцать. Молодой влюбленный организм, который влюбляется во все, что движется. Который ищет смысла жизни и находит в один момент. Но именно эта роковая станция рушит все. Ее звали Лина. Она была невероятным человеком. Я ни разу не видел, чтобы она злилась или грустила. Всегда она была очень весела и бодра. Притягивала к себе толпы людей, имела множество друзей, которые ее ценили. Мы учились в одной группе. Я и не надеялся, что она когда-нибудь посмотрит на меня как на парня. Мы были лучшими друзьями, но я ее любил. А она делала вид, что не замечает этого. Но в один прекрасный день она призналась мне, что наша любовь взаимна. Моему счастью не было предела. Но это самое счастье длилось не долго. Мы ехали из клуба, в котором отмечали ее восемнадцатилетие. Было уже около полуночи. Лина немного выпила, да и я не отставал. Этот клуб находился именно на станции метро «Красная Волна». Мы стояли на перроне и ждали, пока приедет поезд. Вдруг Лина начала визжать, будто чего-то испугалась. Я пытался понять, что ее так напугало. Прижал к себе, чтобы успокоить. Но она вырывалась и кричала что-то невнятное. А потом Лина шатнулась…и…мы стояли слишком близко к колее. В это время поезд прибыл. Я ничем не смог ей помочь. Она просто соскользнула вниз и все. Ни крика, ничего не было слышно из-за рева метро. Люди кричали, вызывали скорую, милицию, или что там полагается вызывать в этих случаях? А я сидел и пытался не верить. В один момент ее не стало. В моей руке остался только ее браслет. А я даже не успел с ней попрощаться.
   Как это давно было, а та боль щемит сердце до сих пор.
   Именно после этого случая я стал замкнутым и неразговорчивым человеком. Стал жить один. И ненавидеть все, что движется. А особенно ненавидеть эту станцию и клубы.
   Однажды я подслушал разговор двух женщин, которые разговаривали о несчастных случаях. Они упомянули  и о Лине. Оказывается, этот случай не первый на этой станции. Много лет там случаются страшные смерти. Словно тот перрон проклят. Много людей погибало под поездом, некоторых убивали. Такое много где случается, конечно. Но самое большее количество смертей именно на «Красной Волне», которая когда-то называлась «Малая Ленинская». Это я уже в интернете вычитал, когда  на работе статью о «проклятом месте» задали писать. Было ужасно тяжело это делать, но премию за искренность этой статьи мне выдали не малую.
   ***

   Перед глазами плыло все, как в тумане. Я проснулся от того, что мне опять снился этот сон.
- Больше никогда не лягу спать. Никогда! – бормотал я сам себе, пытаясь нащупать на стене кухни выключатель.
   Как только я включил свет, я чуть ли не сошел с ума  от этого зрелища: передо мной за столом, в том самом кресле-качалке сидела Она. Такая же мрачная, подавленная и безумно красивая.
- Ты кто? – заикаясь от страха, сказал я.
Она начала подводиться с  кресла, поставив чашку на стол. И мягко, словно успокаивающе, сказала:
- Прости, было не заперто.
   Я потихоньку начал отходить назад, пытаясь сообразить, что мне делать и куда бежать от этой безумной. А Она, с болью смотря на меня, подходила все ближе и ближе. Я уже практически дошел до входной двери, как тут споткнулся и упал на спину. Эта безумная присела рядом со мной и ледяной рукой слегка дотронулась до меня. Я тут же пополз прочь от нее, пытаясь убедить себя в том, что это все лишь продолжение того кошмарного сна.
   Вдруг коридор начал светиться. Я перестал отползать и повернулся на девушку. Она вся светилась лучами и словно растворялась в пространстве.
- Помоги мне узнать, что со мной. Прошу, не дай меня им снова заполучить! – словно эхо говорила она, а потом и вовсе исчезла, будто ничего и не было.
   Я еще минут десять лежал на полу, не в состоянии пошевельнуться. Все тело словно парализовало, а глаза все так же смотрели в пустоту, где совсем недавно произошло что-то неземное. То,  в чем мне, наверное, никто никогда не поверит.
   Кто она? Призрак? Но почему тогда я чувствовал ее прикосновения? Призраки не умеют контачить с предметами, а она свободно поставила кружку на стол!
    Я беспомощно бегал  по комнате, пытаясь поверить в то, что было.
- Нет! Я не мог сойти с ума! Это все она, это было! Это, в самом деле, было, а не просто шизофрения!
***
   Прошло две недели. За это время я всего лишь два раза вздремнул, и то снова и снова просыпался из-за кошмаров. Заснуть дома не получалось. Иногда от сонливости думал, что потеряю сознание, но кофе творит чудеса. Пару раз вздремнул на работе, из-за чего чуть не выгнали. «Она» больше не появлялась, возможно, из-за того, что я от страха, пережитого той ночью, повесил по всей квартире защиту от нечисти и несколько раз вызывал священника. Хоть я и атеист, выхода другого у меня не было.
   Как-то раз, в поисках разных оберегов, я забрел в торговый центр - огромнейшее здание нашего города. Там можно было найти все, что угодно. А мне лишь нужно было  купить еще один оберег, хоть их у меня дома уже было выше крыши.
   Я поднялся на четвертый этаж и стал искать нужный мне магазин. И вот он – маленький магазинчик, со всякой готической атрибутикой, оберегами для дома и прочей ерундой. Он чем-то похож на цыганскую кибитку, от чего пробуждается некое волшебное чувство загадочности и хочется ходить там часами, в надежде, что удастся попасть в иной мир.
   Я ходил и рассматривал витрины с разными сувенирами, как вдруг над ухом раздался голос:
- Вам что-нибудь подсказать?
  Когда я повернулся, передо мной стояла именно та зеленоволоска из метро. Она сначала приветливо улыбалась, а потом, видимо узнав меня, перестала улыбаться и разозлилась.
- Ты что, следишь за мной? - девушка подозрительно сощурила глаза.
- Ты чего? Мне как будто заняться больше нечем, только за тобой следить!
- Откуда я знаю? Но я тебя вижу каждый день в метро и уже не знаю, как от тебя прятаться! А тут ты еще приходишь ко мне на работу. Чем не повод думать, что ты за мной следишь?
   Я полностью проигнорировал ее вопрос, так как другой мучил меня намного больше, чем это дурацкое расследование с ее стороны.
- Скажи, пожалуйста, ты не знаешь девушку, примерно твоего роста, с черными непослушными волосами, бледной кожей…
  Глаза зеленоволосой в ужасе округлились.
- Замолчи! – крикнула она и ушла на кассу. Я пошел следом за ней.
   Хорошо, что кроме меня в магазине никого не было, иначе бы от крика людей уже охватила паника, и они бы начали вызвать полицию.
- Ты знаешь, о ком я говорю? Скажи, пожалуйста! Для меня это очень важно! – молил я. Даже руки сложил, как верующий.
- Уходи! – снова крикнула она и отвернулась.
- Я же вижу, что ты знаешь что-то. Я пытаюсь разобраться, что за ерунда здесь творится. Помоги мне в этом, прошу! Я уже схожу сума из-за Нее, а ты мне так ее напоминаешь.
- Хорошо, - она обернулась ко мне, - У тебя есть право на два вопроса, на которые  я дам ответ. Если после этого не отстанешь – я вызываю охрану.
- Почему не три? Обычно дают три желания, три орешка для Золушки и тому подобное!
- Не три потому, что мне так захотелось. И так, каков второй вопрос?
- Эй! Я же первый спросил не по теме!
- Твои проблемы, надо думать, что говоришь.
- Но я же… - я хотел возразить, но потом понял, что пробиваться через ее упрямство бессмысленно. - Ладно. Второй вопрос: она твоя сестра-близнец?
- Нет, я круглая сирота, - фыркнула та и отвела от меня взгляд.
- Ты врешь!
- Твое время  истекло, вали отсюда!
   Я, не контролируя себя, схватил девушку за плечи и начал трясти ее.
- Скажи правду, я обещаю, что придумаю, как это остановить!
- Так! Мне  это надоело, - девушка выбралась из моих рук и нажала кнопку на стационарном телефоне. Как ни странно, охрана примчала практически сразу же, как это бывает в фильмах.
- Уберите его с глаз моих, а то замучил, силы больше моей нет! – устало сказала она охране, и меня тут же заломили и выкинули на улицу.

***
   Не знаю, как такое получилось, но придя домой, я тут же вырубился. Спал, не знаю, сколько часов, а проснулся из-за того, что меня снова начали мучить кошмары.
- Сколько можно ждать? Я уже не знала, чем заняться, потому что смотреть на твой сладкий сон мне противно, - раздался женский голос из темноты. Я стал быстро щупать выключатель настольной лампы, а когда включил свет - чуть ли не обомлел. В нескольких шагах от дивана сидела та зеленоволоска и курила мятную сигарету. Видок ее был столь вызывающим, что отвести взгляд было тяжело: черное короткое платье с  небольшим декольте, кожаная короткая куртка с шипами на плечах, плотные колготки в черно-белую клетку, на ногах черные мартинсы до колен. Весь этот образ дополнял железный крест на шее и естественно ярко-зеленые волосы, которые сегодня были заплетены в косу набок и эти дикие накрашенные глаза. Я был так впечатлен ее образом, что даже забыл, что она нелегально вломилась ко мне в квартиру! Что-то уж безумно все это напоминает мне ту ночь, когда ко мне пришла та самая незнакомка, которая так была схожа с этой зеленоволоской.
- Как ты сюда попала?
- Через балкон, - хитро сказала она и закурила следующую сигарету. – Ты мог бы быть осторожнее, когда оставляешь балконные окна открытыми, зная, что с козырька подъезда к тебе забраться не составляет никакого труда. Кстати,  чаем не угостишь? А то я проголодалась, пока охраняла твой сон.
   Я лениво встал с дивана и пошел на кухню. Девушка, хитро осматривая все вокруг, пошла следом за мной.
- Какой чай предпочитаешь: черный или зеленый? – зевая, спросил я.
Девушка села на мое любимое место за столом и закинула ноги на соседний стул.
- Может, есть что-нибудь покрепче?
- Могу сделать кофе. И вообще, хватит курить, из-за тебя уже дышать нечем!
   Девушка недовольно перекривилась и послушно протянула мне дымящую сигарету, которую я затушил об раковину.
- Ну и зачем ты пожаловала ко мне? – я поставил перед ней чашку чая.
- Может,  для начала познакомимся? А то не культурно как-то вести столь серьезный разговор, не зная имени собеседника.
- Некультурно – это посреди ночи врываться в квартиру к незнакомому человеку. И как ты вообще узнала, где я живу?
- Ничего сложного, просто посмотрела твой паспорт и все.
- Где ты его взяла? – спохватился я.
- Ты забыл свою сумку у меня на работе, - обворожительно улыбнулась девушка, оказывая свои идеальные белые зубки.
- А…
- Не волнуйся, я ее принесла. Она осталась в комнате, - ответила она, даже не дав мне озвучить вопрос.
   Я сел на стул напротив нее и попытался заглянуть в ее глаза. Она с ехидной улыбкой размешивала сахар в чашке.
- Ты был прав насчет сестры, - вдруг тихо, почти шепотом сказала она.
- Так зачем ты врала, что сирота?
Девушка опустила взгляд в чашку и ледяно произнесла:
- Лучше бы я была сиротой.
- Что? Почему ты так говоришь? – я сдвинул брови к переносице.
- Я не хотела тебе этого рассказывать, но когда ты заговорил о Ней, ты тронул меня за живое. И пришла я сюда лишь для того, чтобы рассказать тебе то, что знаю. Надеюсь, чем-нибудь помогу.
   Я сделал себе чаю и принялся слушать, что же мне скажет незнакомка.
- Мы были хорошей, интеллигентной семьей. Мама работала бухгалтером, папа крутой востребованный судья. Денег было не много, но содержать двух растущих близнецов – Еву и меня – было не накладно. Нас любили, считали одним целым, пока наши с сеструхой характеры не стали отличаться.
   Она была примерной дочерью, образцом для всего класса. Училась на «отлично», посещала кружки, занималась балетом. Что еще нужно родителям? Ева - хвастливая, общительная девочка, которая нравилась всем вокруг. И я – молчаливая, неброская на вид, так сказать «серая мышь». С учебой у меня было хорошо, но не так хорошо, как у Евы. Естественно родители уделяли ей больше внимания, любили ее больше меня. А меня все время пилили, наказывали и упрекали в том, что я не такая, как сестра. А я не могла быть такой, как она. Точнее сказать не хотела. Мне становилось тошно, когда ее хвалили, когда родители показывали гостям ее медали и дипломы. А когда дело доходило до меня – обычно переводили тему, или же отделывались пустыми незначащими словами. В школе часто возникали, какие мы разные. Какая молодчина Ева, и какая бездарная тупица ее сестра. Сначала, конечно, я ужасно завидовала тому, что Ева такая умница, такая талантливая девочка. А я, которая как две капли воды схожа с ней, была совсем иная. Мы не ладили, практически не разговаривали. Она слишком много о себе возомнила. Задирала нос, смотрела на всех «свысока». Но в этом, конечно, была и огромная вина родителей, что они так разделили нас. Я пыталась исправить эту пропасть между нами. Пыталась выйти на контакт с сестрой, но все мои попытки рушились снова и снова. Слишком поздно я спохватилась. Отношения семьи ко мне уже было не изменить. А вскоре, мне стало вообще все равно, что твориться у нас в семье. Я изменилась так, что вынести меня нормальному человеку было не по силе. Я убегала из дома, в школе появлялась редко, курила, пила, но, не смотря на это все – экзамены я сдала на «отлично», что привело в панику сестренку, которая к тому времени уже теряла свою позицию. Родители и учителя орали, что во всем виновата я, что своими выходками подаю плохой пример сестренке и бла-бла-бла. Но я знала, в чем проблема. А рассказать никому не могла, так как мне все равно бы не поверили.
    Пять лет назад Ева связалась с какой-то компанией, которые, как мне сказали, были спиритистами, вызывали духов умерших. Ночами она прибегала ко мне в комнату и ложилась спать со мной, так как кроме меня ей пойти было не к кому. Родители  не обращали на ее ночные кошмары никакого внимания, просто запрещали смотреть телевизор. В эту пору мы стали ближе с сестрой, но мне уже тогда было все равно на наши отношения.  Я смирилась, что сестры у меня нет, и родителей тоже. Через год мне должно было исполниться восемнадцать, и я бы переехала жить к подруге. И больше никогда бы не общалась с так называемой «семьей», где я всегда  была изгоем. Я мечтала об этом с раннего детства, но…
   Но дело взяло другой оборот. Кошмары Евы не прекращались, я пыталась уговорить ее пойти к знахарке какой-нибудь, может она что-то сделает. Излечивают же такое, много людей с этим сталкивались и излечивались. Но Ева отнекивалась и впадала в истерику, крича при этом, что якобы ее «заполучили». Она во снах много кричала о том, что нужно бежать, нельзя оставаться в этом мире, иначе ее найдут и подобный бред. Сестра ни ела, ни спала.
   Вскоре родители заперли ее в психиатрической больнице, так как врачи обнаружили, что это шизофрения. В больнице она вела себя намного спокойнее. Когда я приходила к ней – она все время сидела в комнате, где больные общались и развлекались. Но она не общалась ни с кем. Только лишь сидела на своем любимом кресле-качалке, закутавшись в плед, и пила чай с лимоном. Ее состояние ухудшалось с каждым днем: тело бледнело, под глазами появлялись синяки. А глаза, полные слез, все время смотрели на газету, которую каждое утро медсестра клала на столик. Она смотрела на нее так, будто хотела в ней  что-то найти, но с каждым разом там не было того, что ей нужно.
   Она пробыла в больнице месяц, после чего исчезла. Сотрудники психушки приходили в ужас, говоря, что она не могла никуда сбежать, так как ее палата всегда запиралась на ключ с внешней стороны двери. Никто не мог поверить в это безумство. Мы подняли на уши всю полицию, сами пытались отыскать ее.
    Ее искали три месяца, а потом дело закрыли, написав какую-то ерунду в протоколе, про несчастный случай. Это событие отняло у родителей как минимум десять лет жизни. Конечно, потерять любимую дочь это вам не хухры-мухры. И тут они вспомнили, что у них осталась я. Сначала, конечно, мне было приятно, что теперь на меня обращают внимание. Что меня стали любить больше, чем когда-то. А потом я просто поняла, что они пытаются утешиться с помощью меня. Мне стало это противно, а потом я и вовсе ушла из дома, так как ночами ко мне стала являться Ева. Сначала во снах, а потом наяву. Мне было страшно. Казалось, что она хочет свести меня с ума, но потом я поняла, что она просто просит помощи. Ева куда-то вляпалась по самые «не хочу», только куда? Что с ней могло случиться? Я не могла ничего сообразить. Я стала подумывать, что в этом замешаны ее друзья  - спиритисты.
   Я сразу же помчала к спиритистам, в надежде что-либо разузнать. Но все провалилось. Они ничего не знали, или же просто отказывались говорить.
   И вот уже пять лет, как я не видела ни Еву, ни родителей. Жить с ними я не смогла, так как даже после исчезновения сестры их отношение ко мне не изменилось, а то, что они мною заменяли себе Еву – это было ужасно.
  Я, на протяжении всего рассказа сидел как завороженный, даже не моргал. Незнакомка во время рассказа так изменилась, словно сняла свою маску стервы. Так она выглядела значительно лучше и милее. Глаза заблестели добром, и от нее повеяло теплом, которое притягивало, словно ее душа была пропитана феромонами.
- Зашибись история. Только я не понял, причем здесь я? Ну ладно к тебе она приходила, сестра все-таки. А я каким боком вообще?
- Не знаю, но если ты ее видишь – значит здесь явно что-то не просто так.
- И когда она ко мне приходила, она попросила, чтобы я ей помог  узнать, что с ней. А потом что-то сказала про «заполучить», но я в шоковом состоянии плохо запомнил.
   Девушка грустно опустила взгляд на пол, а потом сказала:
- Я не хотела этого говорить, но… - молчание. Она прикусила губу, словно передумала говорить.
- Но что?
- Ладно, постарайся просто забить, - она снова вошла в роль стервы и на лице появилась знакомая хитрожопая улыбка. – Я пришла только для того, чтобы ты не унывал так, не думал, что крыша едет.
   Девушка встала и направилась в комнату, где был балкон. Я пошел следом за ней:
- Эй, я думал, ты мне поможешь!
   Она села на балконные перила и все так же хитро улыбаясь, сказала:
- Не на ту напал, парниша. Я предпочитаю мучить людей их же кошмарами, и помогать им в этом - не намерена! Спасибо за чай,- она опять злорадно улыбнулась и спрыгнула вниз с балкона, до потери пульса напугав этим роющегося в урне бомжа, а потом, словно призрак растворилась в темноте.



Глава вторая: Эльф
   Всю неделю после этого я был погружен в работу. Меня заставили вести три колонки в газете, и кроме них времени не хватало ни на что. Вечное недосыпание, литры кофе, но так будет не всегда. Сейчас я только на испытательном сроке. Меня всего лишь проверяют на выдержку. Это, безусловно, было ужасно тяжело и морально, и физически. Но я был рад такому повороту событий. Поскольку я практически не спал, у меня не было кошмаров. Но вместо этого были синяки под глазами, адская боль в спине и животе.
   Как-то раз, я прогуливался вечером после работы до дома, мима того самого кафетерия, куда уже не хожу. Вдруг через окно  я увидел того самого бармена, который тогда вытурил меня из заведения. И вспомнил все, что мне говорила Зеленоволоска той ночью, вспомнил реакцию бармена. Что-то здесь явно было не так, и я пошел на разведку.
   Надев капюшон на случай того, если меня сразу же узнают, я зашел в кафетерий и сел за барную стойку. Вот бармен приходит на свое рабочее место, я немного сжимаюсь, так как не хотелось бы опять быть прогнанным прилюдно.
- Заказывать что-нибудь будете? – спросил бармен.
   Я задрал голову на него и чуть не грохнулся со стула: передо мной стояла Ева, но только в одежде бармена.
- Это опять ты?! – говорила она, голосом бармена,  хищно сверкая глазами. – Я же тебе сказал, чтобы не появлялся здесь больше, шизик!
- Этого не может быть, не-е-т… - я стал отодвигаться ближе к мужчине, который сидел рядом за барной стойкой. Когда я на него повернулся – вместо него сидела опять же она. И на кого бы я ни смотрел в этом  месте – всюду была Ева, словно хотела свести меня с ума. Все ее клоны что-то неразборчиво шептали и потихоньку приближались ко мне. Свет начал мигать, и вскоре в кафетерии стало совсем темно, только из окон попадал свет. В итоге я качнулся и свалился с барного стула, больно ударившись левым боком о плитку. И пополз к выходу. Шепот сводил меня с ума, он словно внедрялся мне в мозг, высасывал из него все и не оставлял сил ползти дальше. Я облокотился на стену и со всей силы закрыл уши руками, крича при этом. Вдруг меня окатили водой. Когда я открыл глаза – передо мной сидел бармен, уже с пустым стаканом в руке, и множество перепуганных посетителей.
- Что со мной?.. – я осматривал все вокруг, не понимая, что сейчас произошло. Было ли это в самом деле или же я и вправду безумный.
   Меня опять же позорно выпихнули из заведения, хоть и чертов бармен сделал вид, что отправил меня «лечиться». Я шел домой. Перед глазами все плыло и меня шатало в разные стороны. Я дошел до дороги, которую мне нужно было перейти, и стал ждать, пока на светофоре покажется зеленый цвет. Тут сзади меня повеяло холодом. Я обернулся -  рядом со мной снова стояла Она. Я испугано сделал шаг в назад, но этого было мало. Она стала ко мне тянуться, и я сделал  еще один шаг, который вывел меня на проезжую часть. Я хотел пойти обратно на обочину, но тут  это «нечто» начало плакать кровавыми слезами и  все ближе подходить ко мне. Мимо меня пролетали машины, сигналя и пытаясь не сбить меня. Я хотел сделать шаг – но мои ноги словно срослись с землей. Я их не чувствовал, словно они отказали. Тело переполняло чувство страха, сердце чуть ли не разрывалось. 
   Ева была совсем близко, когда в нескольких сантиметрах от меня  с визгом затормозил старенький отечественный жук, марки «Volkswagen». Девушка-кошмар тут же засветилась и растворилась в воздухе, а я, снова ощущая ноги, не устоял на месте и свалился на асфальт. Из машины  тут же выскочила, как ни странно, именно та зеленоволоска, сестра этого кошмара, и начала покрывать меня матом:
- Какого хрена ты тут валяешься? Придурок, ты понимаешь, что я тебя чуть не сбила!!!
Мне было трудно говорить, так как казалось, что все мои конечности парализованы.
- Это снова была она, - я смотрел туда, где только что была  ее сестра.
   Зеленоволоска замерла, словно испугалась. Тут повеял сильный холодный ветер, от чего погода на улице стала словно черно-белая. Казалось, что надвигается что-то страшное. Сердце тревожно забилось. Зеленоволоска осмотрелась вокруг, а потом занервничала и крикнула:
- Прыгай в машину, немедленно!
***

  Зеленоволоска жала на газ так, будто пыталась выжать из машины все, что та могла. Машина в ответ трещала и скрипела, и,  в придачу, еще ужасно воняла. Лично я думал, что таких машин уже нигде не отыскать. Ей было лет шестьдесят, не меньше! А она, будучи в «убитом» состоянии, еще откуда-то брала силы везти нас. Да еще как везла! Такой экстремальной поездки у меня не было никогда в жизни. Нас трясло, как на Американских Горках, казалось, что все внутренности подпрыгивают вместе с машиной.
   Машина с ужасным визгом затормозила в темном дворе. Темнота была из рода «хоть глаз выколи». На небе ни одной звезды, все затянуло тучами. Вокруг нас стояли дома. Поскольку они не освещались, они сливались с чернющим небом. Вдалеке было видно кусочек привычного для меня  города, освещенного тысячей огней. Мы вышли из машины. Точнее, вышла из машины Зеленоволоска, а я из нее «выполз», так как меня утрясло до такой степени, что желудок мой выворачивало наизнанку при каждом резком движении.
- Куда ты меня завезла?
- Не дрейфь! Тут вообще красиво, просто сейчас, видимо, пробки выбило.
   Мы зашли в один из подъездов многоэтажного жилого дома. Поскольку света не было, мы поднялись на пятнадцатый этаж пешком. Остановившись возле квартиры, девушка постучала в дверь. Никто не открывал. Тогда она бегом подбежала к окну и, вытащив стекло из рамы, вылезла из него на карниз. Я, крича и ругаясь, побежал к окну, пытаясь уговорить ее вернуться в подъезд. Но она, не слушая меня, шаг за шагом приблизилась к балкону квартиры и залезла внутрь.
   Тут позади меня щелкнул дверной замок.  Девушка стояла, светя мне в лицо фонариком.
-  Я вижу, ты не любишь через двери заходить!
- Через балкон быстрее будет! – усмехнулась та и пригласила меня в квартиру.
   Она взяла меня за руку и потащила с собой в какую-то комнату. Ощупывая все вокруг, она усадила меня на стул, а сама принялась дальше светить тусклым фонариком, в котором, видимо батарейкам медленно  приходил «конец», пытаясь отыскать свечи. Когда они были зажжены и очертания того, где я нахожусь, можно было хоть кое-как разглядеть - я немного успокоился. Это всего лишь была обычная квартира, хоть и  интерьер ее был немного нестандартный, впрочем,  как и сама хозяйка.
   Зеленоволоска села напротив меня с серьезно настроенным видом.
- Зачем ты меня сюда привела?
- Послушай, я долго думала и решила, что хочу помочь тебе. Эта история все-таки не чужая для меня. Здесь замешана моя сестра и если на то пошло – то ты играешь здесь не последнюю роль. Если Ева приходит к тебе, значит ей что-то нужно.
- Постой-постой-постой! С чего это вдруг ты решила мне помогать?
- Потому, что она, спустя пять лет снова начала являться. И ни к кому другому,  как к тебе. Если она является к тебе – значит, ты замешан в этом.
- Но я ведь даже ее не знал! Тогда в кафе я ее увидел впервые и она просто мне понравилась.
- В кафе? – сильно удивилась она и сдвинула брови.
- Именно. Я ее впервые увидел месяца четыре назад в кафетерии. Я там сидел каждое утро перед работой.  И она там все время сидела, уходила и приходила ровно в одно и то же время, как заведенная. А потом как-то раз она не пришла. Да и кресла не было, и газет, которые я видел на столиках. Все исчезло вместе с ней. А потом, когда я спросил бармена об этом, тот так взбесился, что вытурил меня оттуда.
- Мда…дело пахнет керосином. Почему она выбрала кафе? – словно сама у себя спросила девушка.
- Не знаю, но разбираться в этом нам придется долго, я чувствую.
   Зеленоволоска хитро улыбнулась:
- Хах, а ведь она словно специально пытается нас познакомить! Что думаешь, Роман Алексеевич Эльф?
- Откуда ты знаешь мое имя?! – я выпрямился
- Кое-какой растяпа забыл у меня на работе свой паспорт. Не знаешь такого?
Девушка подошла ко мне и стала осматривать мою голову.
- Что ты делаешь?
- Ушки ищу. Какой же эльф без ушей?
- Я знаю, что фамилия у меня не очень, но это не значит, что ты должна издеваться, - рявкнул я.
Девушка замялась и послушно села на место. Я продолжил:
- И так, с чего начнем расследование?
- Я думаю, нам нужно сходить в тот кафетерий.
- Я не пойду, это исключено!
- Боишься, что снова вышвырнут? – съязвила та.
- Нет, в другом дело. Сегодня я пошел туда снова, чтобы расспросить бармена, и там, в его образе появилась твоя сестра…и мне кажется, она хочет моей смерти.
- Та-ак, теперь уж точно мы сходим туда! И это не обсуждается!
***
   Я проснулся от того, что кто-то приложил к моей спине что-то безумно холодное. Продрав глаза, я вспомнил, что остался ночевать у незнакомки, так как на улице творилось такое, что выход из дома можно было смело называть самоубийством. Погода явно сходит с ума, вместе со мной.
   Тут я стал понимать, что это чьи-то ледяные ступни залезли мне под футболку и уперлись в спину. Я повернулся и замер: рядом со мной, сопя в две дырочки, лежал какой-то незнакомый белокурый парень. Я уставился  на него и пытался вспомнить, что произошло этой ночью. Но воспоминания словно стерло после того, как мы с Зеленоволоской выпили за удачное расследование нашего непростого дела.
- Кукусики! – незнакомец вдруг открыл глаза, от чего я шарахнулся и упал с кровати, потянув за собой одеяло.
- Не пугай так человека, он гость! Веди себя прилично, полудурок, - Зеленоволоска усмехалась в дверях с чашкой кофе. Без макияжа она была куда милее, чем обычно. И ее стервозность, мне показалось, исчезла в тот момент.
- Почему он спал со мной?! – возмущался я.
- А ты возражаешь? – кокетливо подмигивал парень.
- Прости, спать больше негде было. Не лягу же я с тобой! Я же вроде приличная девушка.
«Оно и видно», - проскользнуло в голове.
- Представь нас что ли! – все так же кокетливо подмигивал тот.
- Ладно, это Рома, - сказала та, указывая чашкой в мою сторону. - Ром, а это всего лишь придурок по имени Филя. Ничего особенного.
   Тут из соседней комнаты раздался плач ребенка: Филя тут же подскочил с дивана и бросился на плач.
- Ребенок? – удивился я.
- Да, моя маленькая дочурка, - нежно сказал Филя, внося на руках в комнату белокурую заплаканную кудрявую девочку, которой было около года.
- У тебя есть дочь? Тебе же не больше восемнадцати!
- Это не помеха, - сказал парень, нежно глядя на свое чадо.
- Да как я поняла, тебе вообще ничего не помеха! Даже ответственность перед законом, - грубо сказала Зеленоволоска.
Филя после ее слов чуть ли не пускал молнии из глаз.
- В смысле? – посмотрел на серьезную Зеленоволоску.
- Не бери в голову, – махнула рукой она и ушла на кухню.
- А где ее мать?
   Девушка вошла в комнату с чашкой кофе в руке. Протянув мне чашку, она замешкалась и задумалась, будто решала, отвечать на мой вопрос или нет. А потом, все-таки переведя дух, сказала:
- Я ее мать.
***
   Было уже часов семь, когда мы наконец-таки выбрались из дому и направились в кафетерий. Когда вышли из подъезда – весь двор, как и вчера, был темнее черного, так как сильнейший ветер пообрывал провода в округе и оставил огромный район без света. А электрики чинить это не торопятся. А я так хотел посмотреть, что же такого красивого нашла Зеленоволоска в этом ночном дворе.
   «Только не это», мысленно простонал я, когда мы подошли к машине Зеленоволоски. Вчера, пока ехал в этом «тракторе» впечатлений нахватался на всю оставшуюся жизнь.
- У меня план: мы заходим в кафетерий. Я хватаю за шкирку бармена, трясу его, чтобы он якобы «по-хорошему» все нам рассказал. А дальше дело за тобой, философ, - сказала девушка, когда мы остановились возле входа в кафе, не решаясь войти внутрь.
- Только ты его сильно не тряси там, а то еще полицию вызовет.
   Зеленоволоска с хитрой усмешкой кивнула, и мы вошли в кафе.
- Где он? – шепнула она.
   Я молча покосился глазами в его сторону. Девушка словно окаменела и заметно побледнела в лице, когда увидела его.
- В чем дело?
- Господи… я знакома с этим подонком!
- Как?!
- Обыкновенно! Ну теперь-то он не отвертится!
   Подруга подкатила рукава куртки и стремительно направилась к нему, но сделав несколько шагов, она остановилась и повернулась ко мне, лукаво улыбаясь:
-План с мордобоем отпадает. У меня есть другой.
***

- Ты уверена, что это хорошая идея?
- Нет, но и другой у меня нет!..
   Мы стояли за углом дома, напротив служебного выхода из кафетерия и поджидали появления объекта. Зеленоволоску трясло толи от страха, толи от холода, так как с нашим появлением здесь, на улице значительно похолодало.
   Друг раздался скрип двери и к нашему счастью,  это был именно бармен. Я остался за углом, а подруга хищно прищурив глаза, пошла следом за ним. Бармен, слыша приближающиеся шаги, остановился и со страхом в глазах обернулся. Увидев перед собой Зеленоволоску, он застыл на месте и выронил пакет из руки.От удара об землю в пакете что-то разбилось.
- Безымянная… - прошептал он, падая перед ней на колени.
- Что, не уже ли помнишь меня? – она довольно улыбнулась.
- Тебя забудешь! Чем обязан?
- Мне тут сорока на хвосте принесла, что врал ты мне, дорогуша, - Зеленоволоска и толкнула бармена в грудь ногой. От чего тот едва не улегся на асфальт.
   Он ничего не ответил, только сглотнул комок в горле.
- Ну вот, а я-то думала, что ты мне правду говорил. Поверила тебе, не сдала вашу банду. А ведь ты врал, так ничтожно врал… - девушка присела перед ним и, взяв его за подбородок, посмотрела в глаза. – И что же мне с тобой делать?
- Я расскажу, что знаю! Только не убивай, прошу!..
   Девушка едко вцепилась в него взглядом, а потом крикнула мне:
- Эльф, выходи!
   Когда я показался из-за угла, бармен чуть не потерял дар речи. Кого ни кого, а меня, «безумца», по его словам он никак не ожидал увидеть.
- А это…это…а-а-а… - мычал он, тыкая в меня пальцем.
- Да! Благодаря этому человеку, мы снова встретились!
   В глазах бармена прочиталось «за что мне это» и он схватился за голову.
***

   Мы зашли во двор с площадкой, на которой можно было спокойно потолковать. Усадив бармена на качели, мы встали у него на пути, если что, не давая бежать.
- И так, - начала Зеленоволоска, - Я не хочу делать людям больно, но своей рожей и своим молчанием ты меня просто вынуждаешь на это!
   Она вытащила из сапога пистолет и приставила его к горлу бармена. Равнодушно вздохнув, она приготовилась жать на курок. Я не знал, нажмет она или нет. Скажу честно – мне было пофиг. Я просто  стоял, держа руки в карманах,  наблюдал за этим всем. Губы бармена лихорадочно дрожали. Он не  решался что-то сказать, так как Зеленоволоска буравила его ненавистным взглядом. Он был всего лишь ужасным трусом. Даже в такой предсмертной для него ситуации, он старался своей трусостью пробить Зеленоволоску на жалость, чтобы она пощадила его гнилую душу.
   Девушка поджала губы и закатила глаза, показывая этим, как ей осточертело это все. А бармен говорить и не собирался. Шмыгая горбатым носом, он почему-то смотрел на равнодушного меня.
- Почему ты молчишь? – вдруг сказал я. Зеленоволоска удивленно покосилась на меня и немного осилила хватку.
- Безымянная… а ведь ты изменилась, с момента нашей последней встречи. Где та ненависть в глазах, где знакомая мне железная леди в тебе? – заговорил бармен, с еле заметной довольной улыбкой.
   Зеленоволоска словно потускнела на глазах.  Выронив пистолет из рук, она села землю и закрыла лицо руками.
 - Замолчи, - нервно рявкнула она, сжав в кулак прядь своих зеленых волнистых волос.
- Зеленоволосая, значит...ты стала мягче и даже убить меня не в состоянии.
- Я не хочу марать руки о твою гадкую лживую кровь! – кричала девушка.
   Бармен хрипло посмеялся и посмотрел на меня. Я неловко забегал глазами и опустил голову.
- Поверь, я не знаю, что случилось с твоей сестрой. Знаю лишь, что она натворила что-то ужасное, за что ей пришлось расплачиваться по полной программе, - бармен медленно поднялся с качели и пошел в обратную от нас сторону.
   Зеленоволоска убрала руки от лица и посмотрела на бармена.
- Скажи мне одно: ты ее тоже видишь? – еле слышно произнесла девушка. Будто бы она не хотела, чтобы я слышал ее вопроса. Она, нервничая, вырывала траву и кидала ее в сторону уходящего собеседника.
- Стараюсь не замечать, - сказал тот, уходя прочь.
   Я стоял и не понимал: не уже ли она так просто его отпустит?!
- Я чувствую вину, - вдруг сказала Зеленоволоска, провожая взглядом скрывающуюся в темноте фигуру бармена.
- Перед ним что ли?
- Перед тобой, Эльф. Я обещала, что помогу. Но пойми меня правильно, я не могу больше так.
- Как «так»?
   Зеленоволоска грустно улыбнулась.
- Тебе, наверное, меня никогда не понять!
    «Да я вообще тебя редко понимаю», - проскользнуло в голове. Но я, странно махнув головой, попытался не показать, что есть на самом деле и просто пожал плечами.
- Ты неисправимый тупица!.. – она встала с земли, пнув пистолет ногой под качели. Я удивленно окинул ее взглядом, а она, очистив юбку от грязи, лишь вяло усмехнулась и скинула со щеки прозрачную слезинку.
   Железная леди, значит? Бармен был прав. Она меняется. И, пускай я не знал ее до этих перемен, я вижу, что она лишь пытается скрыть настоящую себя. Под этой стервозной, неприступной и жестокой натурой скрывается ранимое, до жути слабое создание, которое каждый раз вырывается с криком, при каждой боли в душе.
   Вот идет она, смешно ковыляя ногами, словно маленький мокрый брошенный котенок. Вот-вот ноги ее подведут и «железная леди» -  она сломается. Наружу выйдет вся скрытая натура. Я поднял оружие, нелепо засунув его в карман куртки,  и пошел следом, с расстоянием около пяти метров. Я прекрасно понимал, что ей сейчас нужно было побыть одной, но бросить ее я не мог. Мы дошли то той развалюхи, которую Зеленоволоска смеет называть машиной.  Девушка облокотилась на нее  и положила лоб на грязную крышу машины.
- У-хо-ди, - сказала она, сдувая пыль с машины и при этом чихая от этого.
     Я улыбнулся на это и, молча усадив ее в машину, повез к себе домой.
   Она плакала всю дорогу, думая, что я не замечаю этого. Но краем глаза мне было заметно, как с каждой слезинкой, пробегающей по ее щеке, ломается в ней все то, что она привыкла демонстрировать на людях.
- Я так понимаю, у тебя сейчас бессмысленно что-либо спрашивать, но все же я попытаюсь, -  Минут через пять нашей дороги спросил я. Зеленоволоска равнодушно посмотрела на меня и утерла слезинку. – Почему «Безымянная»? Что за дебильное прозвище?
- А ты попробуй сказать, как меня зовут, и, может быть, поймешь, почему, - ее голос понизился из-за ее «мокрого» состояния, но стал немного приятнее и доброжелательнее.
  Ха, а я думал, что она ничего и не ответит.
- Ах да, я же не знаю твоего имени… - я постучал указательным пальцем по рулю и свернул налево.
- Здесь нужно было направо свернуть, а то придется дольше минут на десять в обход ехать, - сказала девушка, смотря в окно сбоку. Мне показалось, что она говорит это лишь для того, чтобы не ехать в дурацком молчании, и, конечно же, чтобы отвести тему разговора. Но для меня эта тема была слишком важна и интересна, чтобы просто вот так оставить все.
- Так почему же ты никому не говоришь свое имя? – не отставал я. – Оно тебе не нравится?
   Девушка фыркнула.
- Дело далеко не в «нравится» и «не нравится»! – Зеленоволоска выпрямилась и посмотрела на меня так, будто бы я виноват в том, что не знаю, почему она не говорит свое имя. – Имя – это определение человека. Для меня, если назвать имя – значит, в каком-то роде открыть душу. А я не хочу открываться кому попало. Для меня это слишком личное. Я ищу защиты уже давно. Поэтому я такая, - девушка указала на всю себя и увеличила звук своего голоса. – А когда этот сказал, что я меняюсь…неужели так заметно? – она посмотрела на меня с надеждой, что я отвечу. Но что я мог ответить, если я не знал ее ранее? Я попал уже на «что-то между» Безымянной и неизвестной мне Зеленоволоской. – А если говорить откровенно, мне чертовски надоело строить из себя бесстрашную. Иногда хочется защиты и укрытия. Но все ждут этого от меня.
   Летта опять загрустила и закуталась плотнее в свою нетеплую косуху. Она облокотилась лбом о холодное запотевшее стекло, и мы ехали до конца пути в полной тишине.

***

   Только я открыл дверь, девушка тут же поникла и свалилась на пол.
- Эй, ты как? – я уложил ее на диван и легонько похлопывал по щекам, пытаясь привести ее в чувства.
   Зеленоволоска поморщилась и резко открыла глаза. И так же резко села, чуть ли не сбив меня своим лбом. По ее виду можно было сказать, что она чем-то напугана. Раньше такого я в ней не замечал. Она тяжело дышала и смотрела в одно место, будто не веря в что-то. Я от безысходности стал тыкать ей в бок пальцем, пытаясь отвлечь от мыслей. Где-то после седьмого тычка она  прореагировала на меня, удивленно вылупив глаза. Взгляд был немного устрашающий. В этот момент она была очень похожа на сестру.
- Эльф, ты прости, но мне нужно идти, - прошептала девушка и направилась к балкону. – Мне нужно решить одно дело.
   Я стремительно направился следом за ней, пытаясь ее остановить. Куда она пойдет в таком предобморочном состоянии? Еще и через балкон. Она села на перила и свесила ноги по ту сторону, по-детски болтая ими в воздухе. Мне было страшно за ее неловкие движения. От неудачного полета со второго этажа можно и убиться. Зеленоволоска, улыбаясь с какой-то скрытой душевной болью, подкатила рукав куртки и посмотрела на татуированное запястье. На запястье были маленькие черные звездочки, которых было шесть. И одна, среди них, почему-то была не зарисована. Всего лишь тоненький черный контур делал ее едва заметной среди других звезд. Зеленоволоска подняла эту руку вверх, смотря на пробивающиеся через тучи звезды. Словно она хотела до них дотянуться, но, визуально пытаясь их схватить, вдруг замерла, со счастливой улыбкой и грустно вздохнула.
- Скажи, ты когда-нибудь задумывался о других вселенных? О других мирах, населенных такими же существами, как и мы?
- Я думаю, людей на других планетах нет, - сказал я, смотря на звездное небо, которое потихоньку открывали нам тучи.
- Люди? – Зеленоволоска посмотрела на меня, как на безумца. – Эльф, их даже на нашей планете нет! – она раздражалась. - Разве мы – люди? Мы просто космическая пыль, которая ради собственной выгоды готова сгубить цивилизации, растоптать и без того ломающуюся планету. А она, ведь, не вечна. Она живая, она все чувствует и понимает, иногда пытаясь показать нам, как мы сильно ее обижаем. Она хочет уничтожить нас, и может, она на верном пути, так как мы совсем позабыли о том, какими мы должны быть. Для чего мы здесь, на этой планете. Мы – чтобы заботится о ней. А не наоборот. Мы все делаем наоборот. Не так, как задумывалось с самого начала теми, кто пытался слепить из долин и лесов города, страны, чтобы мы жили, чтобы была жива наша Земля. Но мы разрушили все, что предки копили веками. Эти станции, эти заводы…мы сами себя уничтожаем. Ах, нет, что же это я… - девушка легонько похлопала себя по лбу. - Мы уже себя уничтожили. Большая часть человечества давно забыла, что такое любовь. Не то, что мы привыкли распознавать. Любовь – это нечто другое, совсем необъяснимое чувство. Настоящей любви мало, ее нужно беречь. А другие чувства…ты посмотри, какие сейчас жестокие люди! Каковы они по отношению к животным, к старикам, да черт, к самим себе даже! Сами себя не щадим, строем себя крутыми, думаем, что все это так, без последствий…а что оно получается в конечном итоге…трудно представить, что раньше все было иначе. И так же трудно представить, что будет дальше. В какую канализационную дыру мы катимся! Ты посмотри, на что похожи стали мы…а ведь это только начало апокалипсиса. Мы – последняя надежда планеты. Жаль  этого никто не замечает, - она сделала движение рукой, словно пыталась захватить небосвод. А, когда разжав руку, увидела лишь мелкие капельки начавшегося дождя, неловко улыбнулась и смешно сморщила нос.
- И что ты предлагаешь?
- Предлагаю? – она посмеялась, а потом вдохнула и вцепилась ногтями в перила. – Просто постарайся не брать в голову мою лекцию на почве истерики.
- После такого я точно не выброшу это из головы.
- А ты и не выбрасывай. Просто не думай об этом, но помни, чего нам стоит жизнь и готовы ли мы ее отдать за то, чтобы жили другие люди. Одну маленькую жизнь, которую никто не заметит. А ведь одна чья-то жизнь может спасти миллиарды людей.
- Ты, по-моему, перетрудилась. Оставайся у меня, куда тебе идти в таком состоянии?
- Ну вот, еще один считает, что у меня не все дома.
- Заметь, я этого не говорил! – я улыбнулся. Она вроде тоже пыталась выдать что-то похожее на радостную улыбку, но это плохо получалось.
- Ты видишь мою сестру, наверное, единственный из всех тех, кто знал ее. Спустя  столько лет ты, один, слышишь ее голос.
- Поверь, это не лучшее, что мне приходилось слышать, - я сделал какой-то необъяснимый жест рукой.
   Зеленоволоска снова пытается выдавить что-то искреннее, похожее на улыбку, но лишь   смешно морщит нос и качает головой.
- Тупица ты все-таки, Эльф!
- Вот хватит меня так называть, мне аж не по себе.
- От чего: от Эльфа или тупицы?
- Еще не определился, - сказал я и уставился в небо, которое уже совсем расчистилось от туч. Без них и дышать легче стало. И жить, будто, стало легче. Звезды освещали небо, словно маленькие лампочки-гирлянды. На душе становилось спокойно и я, до такой степени расслабился, что качнулся назад и чуть не завалился на спину. Зеленоволоска все так же смешно болтала ногами и поглаживала звездочки на руке. Я вдруг словно очнулся от гипноза и снова пошатнулся назад. Зеленоволоска отпустив перила, собралась прыгать вниз, в палисадник. Я ее резко схватил за плечи, не давая совершить прыжок.
- Ты так и не назовешь свое имя? – вдруг спросил я, не отпуская ее плечи. Я глупо надеялся на что-то, что могло бы изменить все вокруг.
- Я говорила тебе минут пять назад, что мне нужно решить одно дело, - шепотом сказала Зеленоволоска.
- Я помню, - так же прошептал я ей на ухо. Девушка улыбнулась от моего щекочущего дыхания.
- Так вот, я его уже решила.
- Да? И что же ты решила? – игриво, но достаточно серьезно сказал я.
- Что предпочитаю оставаться инкогнито! Но только не для тебя, – последние слова девушка едва слышно прошептала, повернувшись ко мне лицом к лицу, от чего мы соприкоснулись лбами. А потом она усмехнулась, как-то неестественно искривив набок улыбку, и сиганула вниз. Я, не успев отпустить ее плечи, чуть не полетел следом, но вовремя затормозил о перила.
   Девушка, на удивление мягко приземлившись на ноги, отряхнула задранную юбку и посмотрела на меня. Я все так же стоял на балконе и смотрел на ее действия. Зеленоволоска убрала волосы и лица и радостно крикнула:
- Меня зовут Летта! – и, махнув на прощание рукой, побежала к своему ржавому корыту, припаркованному рядом с домом. Машина, нехотя заводиться, скрипела и тарахтела, завоняв выхлопными газами весь двор. Я смотрел ей вслед долго, как только мог. А потом почти всю ночь провел на балконе, смотря на звезды и представляя другие цивилизации, о которых говорила мне Летта. Она словно сместила что-то во мне своими словами о том, что мы не люди и заставила глубоко задумать обо всем происходящем на этой планете. Мы и правда, разрушаемся. Весь наш мир – обыкновенная подделка под совершенство. Мы не можем достичь совершенства, мы – не совершенство и  никогда им не станем. На несколько минут раздумий мне захотелось исчезнуть из этого мира так же внезапно, как исчезла Ева. Но…знать бы, куда исчезла она, что с ней случилось. Ведь просто так люди не исчезают, не оставляя после себя никаких следов. И люди просто так не появляются в тебя в голове, спустя пять лет после исчезновения.
   «За что мне все это?», - каждый из нас причитал, когда на него обрушалась гора неприятностей. Каждый из нас не замечает и, возможно, даже не помнит свои ошибки. Не понимает, какую боль причиняет человеку, сам того не замечая. Не знает, чем ему все это обернет и главное: что будет с тем, кому ты сделал больно. Если бы мы могли иметь свойства аппарата для рентгена – мы бы могли просканировать человека, который вас беспокоит. Заметить в нем все, что он скрывает, заметит все то, что он недоговаривает. Заметить чувства, увидеть боль и постараться это все как-нибудь исправить…А если там, за звездами, за миллиардами световых лет существуем иные мы? Такие же, с руками, ногами. Наши копии, но с другими душами. Не с гнилыми и продажными, а со светлыми и настоящими, какими и полагается быть, душами…вдруг есть мир, такой, совсем такой как наш, только намного лучше и добрее, чем мы все. А если мы всего лишь отражение того иного мира? Скорее всего, так и есть. Мы – перевернутый мир. Который никогда уже не перевернуть обратно и не изменить. Мы обречены на смерть, обречены на все, что с нами случается. Мы скрываем наши души, наши чувства, сами того порой не замечая.
   В голове застряла навязчивая идея к черту взорвать все вокруг и самому, в конце концов, сдохнуть. Так же в голову плотно засела Летта. Не сама она, а ее имя. Оно крутилось в голове, все громче и громче звуча. Может это от того, что именно это она сказала последним, перед тем как уйти. А может быть от того, что я тупица. В самом деле, я еще тот тупица! Нельзя привязываться к человеку зная, что он рано или поздно уйдет. Я ее больше не увижу. И все потому, что по какой-то причине она стала ломаться. И  в этом замешан я. Я, со своими закидонами насчет сумасшествия, насчет ее сестры, внезапно появившейся в моей жизни. За что ни возьмись – во всем виноват я. Но я не знаю настоящей причины ее проблем. Но я не знаю настоящей причины ее проблем. Но знаю ее настоящее имя. Один из немногих, я, по ее словам, почти знаю ее. Она открылась для меня.  Но, не смотря на все приятное, что может случиться, я продолжаю быть всего лишь марионеткой в чьей-то дурацкой игре.
***
   Мы сидели за круглым столом в квартире, которую снимали вместе. Лина нервничая, выдирала мякоть хлеба и сминала ее в небольшие шарики, которые потом жадно жевала, запивая своим любимым персиковым йогуртом.
- Летта значит? – чавкая, спросила Лина.
- Откуда ты знаешь?
- Летта – смелая и мужественная. К ней это подходит.
- С каких это пор ты стала интересоваться значением имен? – удивился я, смотря на то, как она все старательно пережевывает.
   Она перестала жевать и наконец, посмотрела на меня исподлобья.
- Наверное, с тех, когда я умерла.
   Я ошарашенно замер.
- Скажи, ты скучал по мне? – она продолжила жевать.
   Я не мог сказать и слова. Челюсть онемела, и язык был каким-то уж слишком непослушным. Поняв, что сил ответить у меня нет, она хмыкнула себе под нос. Сейчас у нее был особенно серьезный вид, когда она пыталась забить гол хлебным комочком, между двух стаканов, стоящих на столе. Вдруг, после очередного поражения, она  расстроенно закинула комочек в рот и спросила:
- А помнишь, как мы познакомились? Ты говорил без умолку. Мне нравилась твоя болтовня. Язык подвешен, весь такой из кожи вон лезешь, что бы показаться интересным. А ты таким и был. Заманчивым, до безумия притягательным. Как магнит. Мы сразу же нашли общий язык, и, - Лина посмотрела в окно и стеснительно заулыбалась. – Кто мог подумать, что через какое-то время у нас обоих перемкнет что-то, и мы до беспамятства влюбимся в друг друга? Вот скажи, облом какой, когда все так быстро закончилось. Зачем мне приспичило умирать? Я не хотела этого, вроде. Само собой как-то произошло.
   Я сидел как замороженный, вспоминая нашу первую встречу. Картинки пролетали в голове одна за другой, а я не мог это остановить. Лина сидит сейчас передо мной, такая же нелепая и бесшабашная, в своем любимом цветастом сарафане. На губах остатки йогурта. Она такая, как была раньше. Такая, какую ее запомнил на всю оставшуюся жизнь. Безумная, которая не могла ходить на каблуках, заявляя, что ее укачивает; которая не могла сидеть на одном месте, как говорили одногруппники (и не только они), что у нее в попе моторчик. Я все время подкалывал ее в этом, на что она смешно закатывала глаза и, отмахиваясь рукой, заявляла: «в каждой девушке должна быть изюминка. В моем случае – это моторчик». Все это было особенным. И это особенное – проявление индивидуальности человека. Лина была личностью. Она была независима и непоправима. Эти пальцы, которые отказывались ее слушаться. Она не справлялась с застежками, писала, как курица лапой, что учителя с трудом разбирали ее каракули. Лина не могла разобраться в технике. Она нажимала кнопки телефона до того, пока он просто не переставал работать. А она, пытаясь не подавать виду, что злиться, говорила: «Китайский. Этот, сука, китайский телефон сводит меня с ума!». Она сводила меня с ума. Кружила голову и, какая-то часть ее навсегда станется во мне. Никогда не умрет и будет говорить внутри меня ее голосом. Ее смешным высоким голоском.
   Я смотрел на нее: она словно всамделишная. Живая и настоящая. Я чувствовал исходящее от нее тепло, запах ее шампуня. Все было словно реальное, хоть и тусклее красок настоящего мира. Это все лишь сон. Она сниться мне впервые за все это время. Я смотрю на нее, боясь моргнуть, чтобы это все вдруг, так нелепо не закончилось. И вот опять…как и тогда, при первой нашей встрече в груди что-то щелкает.
- Смотри… - Лина протягивает мне маленький, не боле пяти копеек, медный ключик.
   Я не решаюсь взять его у нее.
- Возьми, ты поймешь потом. Ты все обязательно поймешь, - она берет мою руку и кладет в ладонь ключ и едва ощутимо закрывает своей рукой. – Ты поймешь все. Я верю в тебя. Ты у меня смышленый парень, только один совет: отпусти из сердца то, что мешает тебе показать истинного себя. Это мешает тебя жить.
   Лина с улыбкой начинает растворяться и все вокруг, начинает растворяться вместе с ней, словно рассыпаясь на мелкие, едва заметные фрагменты. Я начинаю чувствовать холод и боль в спине. Я просыпаюсь, но стараюсь, насколько это возможно, ухватиться за последние мгновения сна. Этого прекрасного мира внутри нас.

***
   Я проснулся в ужасно неудобной позе. Ноги были подняты на стену и вот-вот на меня упадут санки, которые я, видимо, сбил ногами во сне. Я всю ночь проспал на балконе, даже не сняв куртку. Это хорошо, иначе бы вообще вымерз, как мамонт.
   Только светало. Хорошо, что проснулся рано, а то за опоздание на работе меня, наверное, вышвырнули бы оттуда к чертовой бабушке.
   Я быстро вскочил и побежал в ванную, чтобы привести себя в порядок. Взглянув в зеркало, я увидел, что мое лицо немного припухло. А мешки под глазами, наоборот, стали меньше. Или же они просто были не особо заметны на фоне отекшей рожи.  Я поднял руку, чтобы поправить взъерошенные волосы, которые неприятно прилипли к лицу. И вдруг, из моей ладони что-то выпало, с приятным звоном ударяясь о кафель.
   Я c просони не особо понимал, в чем дело. Я стал присматриваться, что же это упало. В голове, откуда не возьмись, стали проскакивать моменты из сна. Когда я разглядел, что под моими ногами лежит ключ – чуть не упал в обморок. Это же тот самый медный маленький ключик, что во сне мне дала Лина!.. Я схватился за голову и съехал по стене, не веря своим глазам.
   Просидев на полу минут десять, пытаясь собраться с мыслями, я вдруг словно ожил. Нерешительно подобрав ключик с полу, я стал рассматривать его. Для чего он такой маленький? И оформлен не как все ключи! Он весь в узорах, различных завитушках и крохотных птичках. Вырезать такое из меди не каждому под силу. А это еще было похоже на ручную работу. До чего бывают терпеливые и трудолюбивые люди. Я вертел ключик в руках, пытаясь досконально разглядеть все в нем. Тут, увидев крохотные часики на ручке ключа, я вспомнил про время. Черт, мне же на работу пора.
  Я выбежал из квартиры, на ходу жуя бутерброд и засовывая ключик в потайной карман куртки. Пусть будет со мной. Во сне Лина говорила, что я все обязательно пойму. Я помнил ее слово в слово, словно у меня не память, а диск. И когда я вспоминаю о сне, слова Лины крутятся в голове по порядку. Так, как во сне. И ее образ, ее лицо…не думал я, что смогу любить кого-то так сильно даже после смерти.
   Тут я очнулся от громкого гудка машины. Я стоял на пешеходном переходе. Машины по правую сторону столпились длинной стальной змеюкой и сигналили мне, тупому, внезапно замеревшему пешеходу.
  Лина, Линочка…как же снова я хочу погрузиться в мир сна. Увидеть ее лицо, почувствовать ее тепло и ее сладкий аромат. Я так по нему скучаю. Мне до безумия ее не хватает. Этот сон, он как плацебо. Мое лично плацебо. Думаю о том, что я снова смогу ее увидеть. Хоть во сне, хоть на секунду. Увидеть ее хоть мельком…я просто счастлив этому.
   Я, наконец, шагнул вперед, радуя этим разъяренных водителей. Я обернулся назад. Мне казалось, что меня кто-то зовет. Чей-то приятный голос. Я его знал, этот голос…но в памяти словно дыра. Я не мог вспомнить обладателя этого тембра. Черт. И вот снова и снова. Я слышал свое имя, в голове видел образы. Кто-то бежит. Этот человек ранен. Запыхавшись, он произносит мое имя. Меня зовут на помощь.
   Я схватился за голову. Еще чуть-чуть и я, правда, сошел бы с ума. Кто ты? Кто говорит во мне? Нет ответа. Мне становилось страшно. Похоже, я говорил сам с собой. Я слышал, как другое «Я» во мне ищет помощи. Но я, настоящий, не находил способа себе помочь. В груди толчок. Еще один. И еще.  Слева, но не сердце. Я приложил руку и почувствовал, как внутри кармана, словно живой, шевелится ключик. Меня бросило в дрожь. От странного нервного рывка ногой я пришел в себя. На меня смотрели прохожие. Одна женщина подошла и заботливо спросила, все ли со мной хорошо. Я кивнул. Всего лишь кивнул и не отпустил руку от груди. Женщина не отпустила меня настороженным взглядом. Чтобы успокоить ее, я сделал глубокий вдох, затем, спокойно выдохнул. Я почувствовал себя чуть легче, только в груди до сих пор что-то кололо. Я улыбнулся, женщина – тоже. И ушла, одарив прощальным взглядом.
   Я обеспокоено достал ключик и посмотрел на него так, будто бы никогда до этого не видел. Что это значит? Я снова разглядел на нем те самые часики и удивился: стрелки стоят по-другому! Утром они явно били двенадцать, а сейчас – всего лишь без пяти. Засовываю ключик обратно и выдыхаю три раза. Успокоившись, говорю сам себе:
    «Ром, хватит этого безумия. Возвращайся к своему бессмысленному существованию…»



Глава третья: Ключ к самому себе
   Под ногами проносится черный как смоль асфальт. Черные сапоги совсем неудобны и черный плащ чуть ниже колен путается в ногах. Нужно бежать, бежать, что есть силы – иначе последствия будут катастрофические. Грудь болит: прижимает руку к кровоточащей ране. Хорошо, что нож не попал в сердце, но вытащить его из своей плоти чертовски больно. Сердце стучит все слабее. Вскоре и вовсе оно перестанет биться.
   «Рома!» -  кричит он в мыслях, так как сил издать хоть единый писк не осталось совсем.
   Нужно оставить все силы на бег. Только не останавливаться, не останавливаться. Иначе ОНИ настигнут. А времени больше нет. Сзади еле различимо стал слышен стон и страшный гул – они приближаются. Их много, очень. Страх подкатил к самому горлу. Боль стала не так важна. «Куда бежать? Я же совсем ничего не вижу! И эти переулки, эти дома, словно клоны – все одинаковы. Все безликие и черные, как мраморные стелы стоят и рычат от надвигающегося шторма».
   Все вокруг осветило мощной вспышкой. Ловя момент, Он пытается разглядеть, куда же ему дальше бежать. Но вспышка так сильна, что открыть глаза практически невозможно. «Что могло причинить этот взблеск?!» - Он находит силы и в панике смотрит на небо. Оно в один момент стало бледно-розовым и облака, словно мелкая рябь, покрыли его. Все вокруг еще горело дневным светом, но там, где-то вдали, за обломками бывших многоэтажек исходил черный, непроглядный дым, который вот-вот снова застелет все вокруг.
- Рома!.. – он еле слышно шевелит губами, смотря на то, как на то, что осталось от нашего города опускается мгла.- Он должен услышать. Он обязательно меня услышит!
   ОНИ уже совсем близко. Чувствуется их тяжелое ледяное дыханье. Стоны их тел, грохот шагов – все это несет в себе неминуемую смерть.
   «Что я натворил! Чем я думал, когда встревал в это все?» - снова мелькают в Его голове мысли. На глазах слезы, он вот-вот ими захлебнется. И вот опять все небо покрывается черной пеленой. Это не ночь, нет. Это нечто другое. То, что еще Он не в состоянии воспринимать, как реальное явление.
   Сил больше  нет, и он замедляет бег, забегая за угол страшного дома. Валится обессилено на ледяную землю. ОНИ вдыхают воздух вокруг себя и, чувствуя запах живой кровоточащей плоти с огромной скоростью мчаться на запах, громко топая при этом своими стальными ботинками. Будто смерть близится тот час. А может и вправду это она?
   И вот, найдя бездыханное тело беглеца, самый главный из них подходит и небрежно выдергивает из груди раненого нож. Тот от боли извивается, словно змея и рана, пульсируя, выплескивает изрядную порцию крови. Один из НИХ издает скрежет зубами и взваливает на плече тело беглеца, который уже не в силах сопротивляться. И уносит во мглу, беспросветную, вечную, которая должна была закончиться сегодня раз и навсегда.
***
- Ро-ома, - вопит мне на ухо  мой товарищ по работе.
   Он – Миша, человек-подделка. Это не человек, как говорит наш курьер Вика – «что-то с чем-то». Он любит орать и доставать окружающих, никогда не видел, чтобы он был серьезным в чем-то. Ненавижу его за это. Мне лишний раз хочется тихо, спокойно побыть в обществе самого себя. А он лезет и командует при этом моими же планами на выходные. Ему тридцать два. Ровно десять лет разницы в нашем возрасте – а по нему и не скажешь. Ведет себя, как подросток. Да и выглядит соответственно.  Никто, кроме меня и начальника не знает его настоящий возраст, и он пытается не рассекречивать это. Он, наверное, единственный мой «друг» как-бы. Иногда спасает меня от самого себя, когда в неадекватном состоянии после работы начинает, как ошалевший дергать меня за волосы и орать, что меня пора женить. Наверное, у него кризис, так как живет он с мамой, которая все время читает ему мораль о том, что ей уже нужны внуки этим мягко намекая, что хочет жить одна. А он сам бы разобрался сначала со своей личной жизнью, а потом за меня уже брался. А то так: сам тяп-ляп и другим желает того же. Он мутит с Викой, но та делает вид, что между ними ничего нет. Хотя уже весь наш офис планирует их свадьбу.
- Рома, ну что ты какой-то отмороженный сегодня?! – не отстает он, дергая меня за рубашку. Я кидаю на него взгляд, пытаясь этим сказать, чтобы тот дал мне спокойно поработать. Миша же не отстает и начинает расспрашивать, почему я сегодня такой «помятый».
- Хорошо, что ты предлагаешь? – я откидываюсь на спинку стула, швырнув на стол папку с документацией.
- Давай махнем за город, на пикничок. Друзей с собой возьмем. Как тебе такой вариант?- предложил он.
-  У меня друзей нет,- я пробурчал.
- Не беда, у меня есть, ну так?..
- Нет, извини. Лучше поработаю, - я снова берусь за бумаги.
- Да ну тебя, скучный ты какой-то! И не зря у тебя ни девушки, ни друзей. Кому ты нужен!.. – на последних словах Миша прикусил губу, поняв, что ляпнул лишнее.
   Любой нормальный человек обиделся бы на это. И я, где-то в глубине души почувствовал обиду, тоску даже, какую-то. Но не придал этому никакого значения. Я привык быть один. В каком-то роде я социофоб. Мне не хочется покидать стены дома но, в связи с недавно начавшимися происшествиями со мной – покидаю дом я со странной радостью и чувствую, как мне становится легко на душе. Я бы съехал оттуда при первой же возможности, но не могу. Эту квартиру мне подарила тетка – троюродная сестра отца. Она очень ценила и любила меня. Так получилось, что детей ей Бог не дал, и она выражала все материнские чувства на мне. Любила меня, мне кажется, даже сильнее, чем родная мать. Той вечно не было до меня дела, так же как и отцу. Они работали, ездили по очереди в командировки. Я был рад этому. Мне больше нравилось общество тети. С ней никогда не было скучно. Она много рассказывала о том, где путешествовала, каких людей повидала. Была веселым и жизнерадостным человеком, но…
   Когда мне было четырнадцать, она стала болеть. Болела, не знаю чем, не вникал в подробности, но с виду, она словно сохла. Высыхала, как цветок. Стала совсем худой и выглядела, словно бабка, хотя ей не было еще и тридцати пяти. И вот однажды, мама пошла к ней. Они часто болтали, жила она в крыле нашего дома, расположенного буквой «Г» и окна ее квартиры было хорошо видно с нашего восьмого этажа. Я сидел в комнате  на диване, который стоял напротив балконной двери, которая в тот момент была распахнута, так как на улице стояла  июльская жара. Вдруг мое внимание обратило то, что какая-то женщина, стоящая на балконе крыла, где жила тетя, суматошно махала руками, пытаясь обратить на себя внимание. Вдруг я разглядел, что это мама стояла на балконе тети Иры, и она явно была в панике. Я позвал отца, который мигом помчался к ней,  а я остался переживать на балконе. Я видел, как мама плакала и боялась заходить обратно в квартиру. Я не особо понимал, в чем дело. А произошло то, что я никак не ожидал со стороны тети Иры – она застрелилась на кухне, оставив при этом предсмертную записку. В ней было указано, что она это сделала по своей воле.   
   «Я не могу так больше жить и выжидать, когда же смерть придет за мной. Смысла в моей жизни нет, я не могу быть одинокой. Вы единственные, кто есть у меня и Ромка, он такой славный парнишка у вас…я прошу вас, берегите его и передайте, что я его очень люблю. И пусть простит меня за этот поступок, надеюсь, что он когда-нибудь поймет меня и простит».
   В конце концов, она подарила мне эту двухкомнатную квартиру, которую покупала еще до моего рождения. Зачем – не имею представления.
  Вот так, еще подростком, я потерял самого лучшего друга. Первое разочарование. Первая серьезная боль. Мне было страшно, я не представлял, как такой светлый человек мог покончить жизнь самоубийством. Такого друга, каким она была мне, у меня уже никогда не будет.
   ***
- Пойдем выпьем? – предложил я Мишке, который уже поник от работы.
   Мишка удивленно на меня посмотрел, а потом зажмурился и открыл глаза, все так же удивленно меня осматривал.
- Ну что опять? – я раздраженно закатил глаза.
- Да все в порядке, просто впервые слышу, чтобы ты сам предлагал мне куда-нибудь пойти. Что-то случилось?
- Почему должно что-то случиться, если я просто захотел выпить?! – я раздражался все сильнее.
- Просто на тебя это не похоже.
- Ой да брось, просто нахлынула волна воспоминаний и если я сегодня не выпью – я захлебнусь ей.
   Мишка, все так же удивленно таращась на меня, кивнул и я, расплывшись в улыбке, побрел за свой стол.
***
- Ты уверен, что хочешь этого? – остановил меня Мишка перед входом в ночной клуб.
- Друг, я уже не помню, когда в последний раз развлекался. А мне этого не хватает. Прежняя клубная жизнь давит воспоминаниями.
- Ты точно уверен?
   Я немного задумался, но потом решительно кивнул, и мы вошли в помещение.
   Всюду царила атмосфера, по которой я даже и не думал, что соскучусь. Всюду огни, веселые люди, кальян, ди-джеи…черт. Я остановился и замер, как вкопанный, не решаясь сделать и шаг. Мишка тем временем побежал за выпивкой, а я остался «подпирать» стенку в коридоре, который вел в зал. В груди щемило, мне было страшно. Ведь после последнего моего похода в клуб, все так кардинально изменилось. Но внутри меня все еще горел огонь, который мне хотелось разжечь. Мне всего лишь двадцать два! Я еще совсем молод, обаятелен и полон энергии, но…это «что-то» изнутри держит меня, не дает мне расслабиться и пуститься в релакс. Я сжал куртку на уровне груди, где лежал тот самый странный малюсенький ключик. И меня начало клонить в сон. Я убрал волосы с лица и старался максимально вцепиться в стенку, чтобы не потерять равновесие.
   Вот, сквозь помутнение в глазах я различил Мишку, который тащился двумя бокалами какого-то напитка, цвета которого не мог различить из-за проникающей в коридор иллюминации. Друг подхватил меня и хотел вывести в зал, но я уперся и упал на пол. Он сел рядом со мной и понимающе посмотрел в глаза:
- Домой?
- Не-а, я так и не решился выйти в люди, - я отпустил куртку и выхватил у Мишки бокал. Выпив все содержимое залпом, я сморщился ь и постучал кулаком об пол.
- Что это за дрянь? – сморщившись, прохрипел я.
- О-о-о, не думал, что ты забудешь вкус водки! – удивился друг.
- Мог бы, и закусить принести!
- Есть только жвачка.
- Я тебя ненавижу.
   Миха мне помог подняться и потащил с собой. Мы вошли в зал, где танцевали в жопу обдолбаные  люди. Среди них были даже совсем дети, которым было не больше четырнадцати. В голове проскочило, что на мести их родителей, я бы их хорошенько потрепал за посещение таких мест.
- Чувак, ты в норме? – кричал Мишка мне на ухо, видимо заметил, как меня шатает после выпивки. Я молча показал ему большой палец и решительно пошел на танцпол. Тот поплелся следом. Будто боялся отпускать меня одного. Я что ли ребенок какой-то?!
- Миша, все хорошо! Ты можешь оставить меня!
- Ну уж нет, еще вляпаешься куда-нибудь! Я же не пьянею, а тебя вот, от одной рюмки уже разнесло!
- Я не пьян! – твердо сказал я и пошатнулся назад, чуть не рухнув на спину. Мишка схватил меня за руку и уберег от падения. Я посмотрел на него, как провинившийся сын на отца. А он развернул меня к себе спиной и, положив руки мне на печи, повел за барную стойку. Друг что-то сказал бармену и тот ему протянул пластинку таблеток. Мишка стеснительно улыбнулся и сунул их в карман. 
- Миш?.. – я вопросительно вскинул бровь.
- Тебя не обделю.
- Мне как-то и не очень хочется! Здесь же охранники на каждом углу, а за наркоту сажают!
- Да ну тебя, скучный ты! – вскрикивает друг и сует мне в руку таблетку. – От одной ничего не будет, только глюки посещать начнут.
- Амфетамин?
- Соображаешь! – друг одобрительно похлопал меня по плечу и положил в рот две таблетки, которые запил коктейлем. Я пренебрежительно на него посмотрел. Тот одним махом глотнул шипящий напиток и хоть бы поморщился.
- Давай и ты, а то мне одному скучновато.
- Нам завтра на работу!
- Оно быстро отпустит, на утро как огурчик будешь!
   Ненавижу, когда меня кто-то уговаривает что-то сделать, но расслабиться и получить кайф за все годы «монашеской» жизни мне хотелось до умопомрачения. Я нерешительно вертел в руках таблетку иногда поглядывая на пустившегося в пляс друга. Заказав стакан минералки, и глотнув таблетку, я стал ожидать, когда придет желаемое удовольствие.  Вдруг в голову мне ударил алкоголь. Мне стало жарко и немного душно. Зачем я не сдал куртку в гардероб? Отдав ее знакомому бармену, я продолжил наблюдать за танцующим другом, который вытанцовывал с уже практически «убитыми» девчонками, которые были готовы сорвать с себя последнюю одежду и податься наливающиеся порывы страсти, видя перед  собой такого шикарного мужчину.
   Я смеялся, смотря на то, как Мишку начинает колбасить. Смех мой был не такой, каким я привык его слышать. Он был слишком писклявый, но все голоса вокруг звучали низко, грубо и растянуто.
- Пойдем танцевать! – ко мне подошел Мишка с какой-то белокурой невысокой спутницей, в глазах которой словно играли смешинки, а на ее лице была немного безумная, но приятная улыбка. Они вдвоем взяли меня за руки и потащили на танцпол. Я не особо сопротивлялся, препарат настаивал на своем. Все вокруг наливалось  яркими красками и изнутри вырывалось веселье, драйв и сумасшествие, что годами томилось внутри. Вдруг мне стало так хорошо, так легко и свободно. Но в голове крутилась такая звуковая какофония, что мой мозг просто взрывало от этого. Тут чувство реальности  стало меня потихоньку покидать. Все вокруг превращалось в цветную качающуюся смесь. Я чувствовал себя так легко и непринужденно,  забыл обо всем на свете и поддался приятной легкости внутри. Мы танцевали, не знаю сколько. Забыв про время и проблемы, я впервые после долгого перерыва почувствовал себя молодым и привлекательным. Но вдруг на сердце стало тревожно: будто бабочка внутри меня трепетала, не сумев вырваться наружу. Мимо меня пронесся знакомый сладкий аромат духов,  но обладательницу этого аромата я не заметил. Я искал глазами в толпе знакомый силуэт, но в глазах мутнело, и мозг отказывался соображать. Белокурая спутница Миши, которую звали как-то на «К» заметила во мне перемены и поинтересовалась, все ли со мной хорошо. Я кивнул что все нормально и пошел в уборную, чтобы немного освежиться и прийти в себя. Пойдя мимо лестницы на второй этаж в виде балкона, на котором находился небольшой ресторанчик, я снова почувствовал этот аромат. Он вскружил мне голову, навевал приятные воспоминания, которые уже не вернуть. Я подкатил рукав клетчатой рубашки, чтобы посмотреть на браслет, который остался у меня от любимой. Ее любимый браслет, который она никогда не снимала. Который теперь не снимаю и я. В нем нет ничего необычного: обыкновенный силиконовый снеп, который светится в темноте. Он – единственное, что  у меня осталось от Лины. А если бы я случайно не стянул его с нее руки, когда она падала, - у меня не было  бы и этого. Ее родители после смерти дочери вывезли все ее вещи из нашей квартиры. И делали это с такой ненавистью, будто я своими руками сбросил девушку под поезд.
   Я прижал браслет к груди и сел на железную лестницу, которая вела на балконы. На глаза накатились слезы. Этот аромат – ее аромат! Как же хочется открыть глаза и увидеть Лину. Так же, как во мне, прикоснуться к ней, поговорить, полюбоваться ее волосами, ее голубыми до прозрачности глазами….
   Запах усиливался и вскоре стал невозможным. Я открыл глаза, смахнув теплую слезинку со щеки, и повергся в шок: около двух метров от меня стояла Лина! Она улыбалась и поправляла упавшую на глаза прядь каштановых волос, которые дева касались ее нежных оголенных плеч. Она была в том самом сарафане, что мы выбирали вместе перед поездкой на море. Она обожала все яркое. Любила ловить на себе удивленные взгляды прохожих. И сейчас она удивительна, как всегда. Я не мог отвести от нее испуганного, удивленного и восторженного взгляда. Но я понимал, что это очередной глюк. Лина умерла в 2007, и быть здесь не может никак.
   Я зажмурился и потряс головой, дабы развеять глюк. Мишка предупреждал об этом, когда я принимал наркотик. Так что это должно пройти.
   Когда я открыл глаза – я впал в еще больший шок, все еще видя перед собой Лину, которая стояла все там же, грустно вглядываясь мне в глаза.
- Нет, нет, нет! Пожалуйста, не мучь меня! – я склонил голову вниз, обхватив ее руками. И тряс ей в разные стороны, стараюсь прийти в себя. Когда я поднял красные от слез глаза – Лина все еще не покидала меня. Она стояла совсем рядом со мной. Только я стал протягивать руку, чтобы дотронуться до нее, - она тут же шатнулась назад, но стоять осталась на том же месте. Тогда я снова и снова пытался дотронуться до Лины, но она, повторяя неловкие движения, уклонялась от моих прикосновений. Мы замерли, не сводя друг с друга взгляда. Мое сердце колотилось как бешенное, с каждым ударом пробуждая давние, хорошо знакомые мне чувства. Мне было больно. Все внутри сжимало со страшной силой. От отчаяния слезы текли непроизвольно. Лина смотрела на меня, ее губы дрожали и глаза наливались слезами. Она еле сдерживалась, чтобы не кинуться мне в объятья. Но она не делала этого. Я себя уже почти не контролировал; я любил так сильно, что удерживать себя было почти невозможно. Мгновенно вскочив со ступенек, я заключил любимую в объятья, зажмурившись при этом, стараясь и вовсе не потерять над собой контроль. Я обнимал ее, но не чувствовал абсолютно ничего, кроме сладкого аромата духов. А когда открыл глаза, - Лины не было. Я все лишь обнимал пустоту, которая равнодушным холодным дыханием прислонялась к моей разгоряченной душе и охлаждала мои вспыхнувшие чувства. Она исчезла вместе с моим смыслом жизни.
- Лина… - прошептал я, отпуская пространство. – Зачем ты это делаешь? Скажи мне, почему я не могу тебя отпустить?..
   Я сорвался с места и побежал в уборную. Сейчас уж точно нужно умыться и прийти в себя.
   Пробегая мимо распахнутой двери в женский туалет, я мельком заметил знакомый силуэт. Я не хотел останавливаться, но что-то мне это приказывало. Я смущенно заглянул  внутрь: напротив зеркала стояла…Ева! Собственной персоной! Она вглядывалась в стекло, но, не видя там своего лица, она с тоской прислонила руку с тонкими, болезненно-бледными пальцами к отражению. Я замер. Мои глаза сделались стеклянными. Только я хотел бежать, - девушка испарилась из уборной и с тихим шорохом предстала сзади меня. Мимо нас проходили люди, создавая легкий сквозняк, который колыхал «изображение» Евы. Она просто смотрела на меня и в какой-то момент испуганный напряг во мне исчез. Но Ева начала плакать. Беззвучно там, как и тогда – кровавыми слезами.
- Что тебе от меня нужно? Может, хватит сводить меня с ума?
   Девушка отрицательно замахала головой. По ней было видно, что она боялась не меньше меня, но не меня это уж точно.
- Оставь меня, прошу тебя! Я хочу спокойно жить! А ты меня морально уничтожаешь!
- Мало времени. Поспеши, ты еще сумеешь все изменить!
- Что изменить? – я сделал шаг на встречу, от чего полупрозрачная Ева вошла в стену.
- У каждого есть свой ключ, - Ева дотронулась рукой до грудной клетки. – У каждого он разный, а ты единственный, кто имеет ключ ко всему происходящему. Ты может помочь.
   Девушка совсем попрозрачнела и стала искриться, будто сотни тысяч малюсеньких светлячков отстранялись от нее тела, и потихоньку исчезать.
- Они близко… - шепнула напоследок она, перед тем как стать воздухом. Вдруг откуда не возьмись, подул сильный ветер, который буквально сбивал с ног. От ветра стены застонали и стали шептать миллионами противных голосков. Они внушали боль. Мне стало страшно. Я схватился за голову и с криком выбежал на улицу без верхней одежды.
   На улице моросил дождь. Противный, густой, он словно был в сговоре с этой всей чертовщиной, что видел последнее время я. А может быть и дождь  видел лишь я. Возможно, он был лишь отражением моей души, которая уже не могла выдержать всего этого кошмара.
   Я бежал в неизвестном направлении, смотря только на мокрый асфальт под ногами. Мне хотелось убежать от всех, снова закрыться в себе и быть только наедине с собой. Чтобы никаких Миш, Зеленоволосок,  всяких сумасшедших Ев. Только один, только я и четыре стены вогну меня. Только невкусный растворимый кофе, бумага и ручка. Чтобы писать, чтобы творить новое, интересное и никому неизвестное. Начался проливной дождь, мне было все равно. Я все так же бежал, держась за голову, твердя лишь о том, что это по-настоящему. Что это не история в моей голове на почве начинающейся шизофрении. А может быть, было бы лучше,  если бы лишь я видел это.
   Вдруг в глаза забил резкий яркий свет, который в ту же секунду ослепил меня. От неизвестной причины в боку запекла боль. От сильного толчка я упал на асфальт, а в голове произошла натуральная каша. Всему виной был алкоголь и препарат. Если бы не они – я может быть сумел как-нибудь себя уберечь, но видимо такова была моя судьба. В ушах была словно тонна ваты, глаза открыть я не мог. Сквозь веки просвечивался яркий желтый свет. Кто-то нервно кричал на меня низким грубым голосом, который напоминал мне голос троллей из детских диснеевских мультиков. Голос звал меня, но я не мог открыть глаза, чтобы посмотреть на зовущего. Боль в боку усилилась и стала невыносимой. Я приподнял голову, которая казалась мне тяжеленной, и попытался открыть глаза. Кое-как приоткрыв их, я увидел перед собой силуэт. Человек сидел передо мной на асфальте. Он был мне очень знаком, и я успокоился, доверяя ему. Я не знал наверняка кто он, но рядом с ним я чувствовал себя защищенным. Это было странное и приятное для меня чувство. От боли я едва не отключался, но сил хватило, чтобы говорить:
- Спасибо тебе, - я вяло улыбнулся и, уронив голову на асфальт, потерял сознание.
***
   На грудь давит усталость, сердце практически не стучит, но желание выжить и выбраться из этого странно места превышает все. ОНИ – эти странные двухметровые существа, кто они? Человек видел их немало,  но запомнить их внешность очень сложно. В памяти о НИХ остается только животный ужас, страх и ненависть ко всему миру. Откуда они взялись? От кого произошли? Скорее они не из мира сего. Но и наш мир не похож на прежний. Города словно вымерли, людей не встретишь ни на одной из черных улиц этого города. Кругом только страшные черные дома с пустыми оконными глазницами, руины высоких зданий, которые раньше приносили большую прибыль городу. Все кругом покрыто толстым слоем чего-то черного и липкого, похожего на мазут. Это же самое плотно застилает небо и не дает пробиться солнцу. В атмосфере витает страх, злость и жестокость.  «Что произошло с нашим миром? Где все живые существа? Может это апокалипсис? Но почему выжил я, и кто вообще я?..», - человек мучил себя вопросами, на которые никто не мог дать ответа. Никого нет. И, наверное, уже никогда не будет. Но ему нужно разобраться во всем, что здесь твориться.
   Он лежит на голых железных пружинах старой кровати. Все вокруг черно-белое, пыльное и мрачное. «Кто меня сюда принес? Не уже ли эти железные существа? Лучше бы сразу убили…», - думает он, ощущая в груди странную зудящую боль. Не может быть! Рана на груди зашита и ни крови нет. Будто до этого вовсе не было никаких погоней, ножей и болевых обмороков. Может это был просто сон? Но нет, для сна слишком реалистично. Внутри гудел ветер, будто от внутренностей не осталось и следа. Решив приподняться, Человек почувствовал, как к голове прилилась кровь. Лоб тотчас стал мокрым. Дотронувшись, он обнаружил на своей руке кровь. Человек испуганно ощупал себя – вроде руки-ноги на месте, но что-то явно было не с ним. Только вот что? Понять ему было тяжело. Особенно когда его сбивает убийственная тишина. Не слышно даже шороха своих движений. Еще чуть-чуть, и от неизвестности он сойдет с ума.
   Вся комната была пропитана едким запахом, от которого слезились глаза. Нужно хотя бы малейшее отражение, чтобы посмотреть на кровоточащую рану головы и наконец-таки увидеть себя в отражении. Понять, кто же он. И может даже вспомнить все прошлое и причину происходящего. Ведь главный вопрос мучил Его больше всего: может этот мир и есть ад?
***
   Все тело будто парализовало. А боль в боку такая сильная, что мне кажется, будто меня ножами режут на шнурки. Ни черта не помню. И почему голова так адски болит? Помню лишь как что-то сильно впечаталось мне в бок. В голову начинают лезть разные плохие мысли. Их завевает теплое движение справа от меня. Кто-то сидит рядом со мной на кровати. Я чувствовал, как чужой взгляд скользит по мне и замирает в пределах глаз. Я аккуратно распахнул их, чтобы посмотреть, где нахожусь.
   Сначала все казалось мутным и ненастоящим. Внутри все сжалось от страха. Но буквально через несколько секунд я узнал это место и облегченно вздохнул. Справа от меня сидела та самая Зеленоволоска по имени Летта. Ее сжатые губы дрожали, на глазах вот-вот появятся слезы. Она дрожала всем телом, сильно  сжимая худыми пальцами коленки. Я ошарашено посмотрел на нее. Что случилось? Никогда не думал, что увижу ее такой беспомощной.
- Ты все-таки меня сбила? – я произнес улыбкой, пытаясь разорвать напряженное молчанье. После моих слов Летта мгновенно вскочила с кровати, создав этим такие себе «волны», что мне показалось, что я влипну в потолок.
- Тупица! – вскрикнула она. Слезы брызнули из ее глаз, и она мигом выскочила из комнаты, громко хлопая дверью.
   Я еще минут пять находился в трансе. Что я такого сказал, что она так взбесилась? Девушки все-таки безумно странные существа. Однако это все было немного удивительно. Еще вчера я думал, что больше ее никогда не увижу.
   Дверь в комнату скрипнула и отворилась. На пороге стола Летта с опущенной вниз головой. Я приподнялся, в ожидании ее действий. Девушка медленно переступила порог, посмотрела на меня исподлобья и, всхлипнув, вытерла рукавом пижамы глаза.
- Что случилось? – встревожился я.
- Я тебя чуть не убила! – крикнула она и, упав на колени, снова заплакала.
- Сам виноват, нельзя было так ужираться!
- А если бы ты умер?
- Но не умер ведь! Все обошлось. Да и если ты переживаешь насчет  уголовной ответственности – я заявление писать на тебя не собираюсь.
- Я больше никогда не сяду за руль, - горько сказала Летта, вытирая слезы.
- А вот это прекращай! Мир не должен потерять настоящего Шумахера! – я улыбнулся и похлопал ее по плечу.
   Летта скорчила смешную рожицу, а затем шмыгнула носом и улыбнулась в ответ.
- Скажешь тоже! Настоящие Шумахеры замечают людей, переходящих дорогу, а я уже второй раз покушаюсь на твою жизнь.
- Представь себе, мне это нравится! Если бы не твой драндулет – я бы забыл, что такое радость.
- Сумасшедший! Ты рад, что чуть не лишился жизни?!
- Нет, разумеется. Я просто очень рад видеть, что ты улыбаешься.
   Летта вытерла слезы и стеснительно улыбнулась. И эта улыбка была по-настоящему искренней. Не та ехидная, которую я привык видеть на ее лице. Она меняется. Становится абсолютно другой. Безымянная – теперь это не ее прозвище. Теперь оно к ней не имеет никакого отношения. Сейчас она сидит вся такая домашняя, как ребенок шмыгает носом и виновато смотрит мне в глаза. Зеленые волнистые волосы, закрученные в смешную гульку на макушке, смотрятся по-детски игриво. Голубая пижама с многочисленным количеством изображения Барта Симпсона придает ей особо милый вид. Летта – вот ее имя. Она – это она. И никакая прежняя Безымянная не сравниться с той, которая так беспомощно, словно мокрый котенок сидит на полу и ревет из-за испуга за чужую жизнь.
- Сильно болит? – спросила она и поставила на мои коленки поднос с едой. Завтрак в постель? Не ожидал от нее такого внимания. На подносе стояла чашка ароматного кофе и три румяных горячих бутерброда. Я расплылся в довольной улыбке.
- Уже не сильно, - я соврал и приступил к еде. На мое удивление она просто обалденная! Никогда в жизни не ел такой вкуснятины. От удовольствия я машинально закатил глаза и взмахнул вилкой вверх. Открыв глаза, я поймал на себе растерянный взгляд Зеленоволоски, которая стояла у кровати.
- Ты чего? После травматический шок? Или крыша поехала? – спросила она.
- Да головой я тронулся еще тогда, когда стал видеть твою сеструху. А насчет этого скажу, что твои на первый взгляд обыкновенные бутерброды – самое вкусное, что я когда-либо ел!
   Летта сдвинула брови и уставилась на меня.
- В чем дело?  - недоумевал я.
- Просто очень странно, что тебе нравится моя стряпня, - девушка присела на угол дивана.
- Не уже ли кому-то не нравится?
- Не знаю, я обычно ничего не готовлю. Филя у нас по специальности повар, вот пусть сам пыхтит.
- Теперь-то я понимаю, почему он в день нашего с ним знакомства называл тебя Котлетой, - я смеялся.
- Не-е-ет! – протянула Летта, смеясь. – Это все из-за имени! Как только он узнал, что меня Виолеттой зовут,  тут же заладил «Летта-Котлета». Так и не перестает, рифмоплет хренов.
   Тут в комнату с визгом вползла белокурая малютка. Летта никак не обратила на ее внимания, что очень поразило меня. Видимо, я ошибался в ее проявляющихся чувствах. Материнские чувства у нее явно отсутствовали. Даже у меня, не особо обращающего внимание на маленьких детей (можно сказать не люблю их), при виде голубоглазой этой крохи пробудилось странное приятное чувство.
- Как зовут твою дочь? – я кивнул в сторону малышки.
- Аня, - быстро сказала девушка, будто не хотела заводить разговор на эту тему.
- Может, хватит быть такой черствой? – я серьезно посмотрел на нее
- По-другому в некоторых ситуациях не получается, - Зеленоволоска встала и забрав поднос с уже пустой посудой, вышла из комнаты.
   Через час мы сидели на кухне. Летта готовила манную кашу для дочери.
- Скажи мне, какие у нас есть зацепки в истории с Евой?
- А они у нас вообще есть?
- Эльф, ты хоть чуть-чуть мозгами пошевели! – девушка села на стул, сжав коленками спинку, и положила подбородок на нее. Тут я вспомнил вчерашний сон и необычный подарок Лины. Ключ все так же лежал в куртке, только куртка где? Об этом я спросил Летту, которая в ответ пожала плечами и сказала:
- Когда тебя сбила – никакой куртки на тебе не было.
   Тогда я схватил домашний телефон и принялся вспоминать номер офиса, в котором сегодня не появился.
- Ромыч, Слава Богу, ты где? На телефон не отвечаешь, на работе не появляешься,  из клуба неожиданной исчезаешь…Я уже стал переживать, как бы ты там коньки не отбросил! – кричал в трубку обеспокоенный друг.
- Не переживай, просто так получилось, что телефон сел, а на работу не пришел так как… - я посмотрел на Летту, которая взглядом выдавала, что не хочет, чтобы кто-то знал о ночном происшествии.
- Ну? – подгонял он, не давая мне придумать отмазку. Летта в попытках помочь, показала пальцами пошлый жест, после чего все мои мысли были сосредоточены только на этом.
- У меня был секс, - я отвернулся к стенке и покраснел. Друг радостно заликовал в трубку, а Летта издала какие-то странные звуки, а в конце хрюкнула в придачу.
- Да ладно? Эльф, красава! Я знал, что тебе только на пользу пойдет поход в клуб.
- Да-да, - я пытался закрыть тему. – Я вчера был так возбужден, что забыл куртку у бармена. Ты не знаешь, где она сейчас?
- Как ее зовут? Грудь большая? – Мишу интересует только это.
   Я повернулся, чтобы оценить размеры зеленоволосой, которая видимо все услышала и перед моим носом скрутила фак.
- Миша, ты кретин! Мигом найди мне куртку!
   Я продиктовал адрес и отключился. Летта серьезно, но со смешинками в глазах смотрела на меня, скрестив руки на груди.
- Секс, значит? Шикарно придумала! А травмы я как на работе объяснять буду? – вскипятился я, хоть и еле сдерживала смех, видя такое в одно время серьезную, и в то же время смешную физиономию Летты.
- Скажи, что в потоке страсти нечаянно влетел в шкаф!
- Судя по гематомам и царапинам, меня сверху должно было прихлопнуть минимум килограмм сто!
- Да? А откуда мне знать, с кем ты там спишь! Может ы у нас любитель попышнее и посисястие!
- Заметь, не я предлагал отмазку об этом! И когда придет Миша, он просто так не отвяжется, пока не увидит мою «избранницу» и не прощупает все размеры самостоятельно!
   Летта закатила глаза и ушла кормить дочь, со словами:
- Да, пожалуйста! И поверь, он захочет прийти снова!
   Через полтора часа раздался звонок в дверь. Я еле допетляв до двери открыл ее. На пороге, наконец-таки стоял друг, который с хитрым видом зыркал глазами.
- Где она? – с порога спросил тот и нагло втиснулся в квартиру. – Это ее хата?
   Я вцепился в пакет, который он не хотел отдавать.
- Давай куртку и вали на работу!
- Так не пойдет! – друг отдернул у меня пакет. – Так как, говоришь, ее зовут?
   Только я хотел озвучить ответ, как в коридор вошла Летта, сексуально стреляя глазами. Миха припал в тихий шок и выронил пакет. Признаться, здесь было из-за чего потерять дар речи! Летта была безумно хороша собой. Ее волосы, изящно подведенные брови, ярко выделенные карандашом глазам, красные пухлые губы – все было обворожительно. И вела себя она в тот момент особенно правильно, точно и женственно, хоть и просто стояла, опираясь плечом о стенку. Миша уже краснел-бледнел, при виде моей якобы «спутницы». А меня лишь это давило на улыбку. Да, Летта была восхитительна. И фигура, и даже те зеленые волосы, кажущиеся на первый взгляд абсолютно безумным поступком со стороны девушки, придавали ей особенной облик, который невозможно забыть и найти в ком-то другом.
- Летта, - она подошла к Михе и кокетливо протянула ему руку. Мишку мгновенно бросило в пот, и он со словами «мне нужно бежать», выбежал из квартиры, предварительно врезавшись в дверной проем. Мне уже стало невмоготу сдерживать смех, а Летта заперев за Мишкой дверь, снова приняла облик недотроги. И улыбалась, частенько закатывая глаза.
- У тебя достаточно симпатичный друг! И странностями его не обделили, - сказала она и постучала пальцем по виску.
- Вообще он хороший, просто без ума от женского пола!
   Тут я вспомнил, зачем мне понадобилась куртка. Достав из потайного кармана куртки ключик, я протянул его Зеленоволоске. 
- Ключ от сердца что ли? – посмеялась девушка. Тут-то после ее лов я потихоньку стал понимать, что к чему в этой сложной для нас ситуации. Она всего лишь пошутила, а это вполне может сойти за правду.
   Я схватил Летту за запястье и потащил в комнату. Усадив ее на диван, я сел рядом и еще раз протянул ей необычный подарок Лины. Летта непонимающе смотрела то на меня, то на ключик, различая в моем взгляде искорки энтузиазма. Она так же, как и я начала понимать, что это далеко не обыкновенный медный ключик.
- Что это такое? – спросила Зеленоволоска, не сводя взгляда с моей ладони.
- Мне приснился сон, в котором мне дали этот ключ, а когда я проснулся – он правда оказался со мной.
 - Кто тебе его дал? - Летта сморщилась, не веря мне.
- Моя девушка.
- У тебя есть девушка? – она еще больше сморщилась, но не от отвращения.
   Мне было очень трудно говорить о лине, особенно после вчерашнего. Старые чувства вспыхнули вновь, и теперь на душе стало еще тяжелее. Будто на сердце висит груз с КАМАЗ величиной. Но меня прорвало. Я рассказал ей все, до мельчайших деталей. А собеседница на протяжении моего рассказа ни разу не моргнула или пошевелилась. Она смотрела точно мне в глаза, но в ее глазах, в отличие от глаз  пропавшей сестры отражалась лишь холодная пустота и молчание. Ее сердце, видимо, не знало никаких чувств. Хоть и Ева не всамделишная, а только лишь нечто, что регулярно появляется рядом со мной – в ней можно отыскать гораздо больше чувств, чем в живой и настоящей ее полной противоположности с зелеными волосами, сидящей напротив меня. Вероятнее всего ее душа была абсолютно пуста. Летта не знала никаких сильных и страстных чувств, что может различать человек. Любовь для нее не значила ничего; забота – вероятнее всего она ни о ком не заботилась. Как можно жить без чувств? Может быть, это легче, чем чувствовать то, что чувствуем мы, когда из нашей жизни уходят люди. Как в игре в шашки, они исчезают из-за других людей, а нам остается лишь идти дальше со всей болью, чтобы пройти в дамки и выиграть партию у жизни. Теряя при этом целую армию дорогих нам людей.
   Когда я закончил рассказ, я уставился на Летту. Та, с каменным лицом смотрела на меня. Именно тогда передо мной сидела неприступная Безымянная. Но рано или поздно добро в ней должно победить весь осадок, что остался на ее душе с самого детства.
- Какого числа это произошло? – она отвела взгляд в сторону, при этом на ее лице не вздрогнула ни одна мышца.
- Двадцать четвертого ноября, прямо в ее День Рождения.
- Ева часто говорила о Красной волне…а исчезла она ровно за три дня до смерти твоей Лины.
Ее слова встревожили меня. Быть может это простое совпадение, или они обе замешены?.. Я долго сидел в раздумьях, но в голову приходило не много мыслей и идей. А Летта все в той же позе сидела, так же озадачено о чем-то думая.
- Что Ева говорила о станции? – вдруг вырвалось у меня.
- Практически ничего. Когда я к ней пришла, за два дня до ее исчезновения, она лишь сказала, что ей все время снится станция. Волна крови хлынет и все закончится. Что все закончится именно на ней.
- Что закончится, она говорила об этом?
- Откуда я знаю? Я тогда не вникала в подробности, да и ты не забывай, что сестра была не в себе и сказать могла что угодно!
- Я не думаю, что у нее крыша ехала! И если на то пошло – ты мне сама говорила, что не верила в ее безумство! – мы переходили на крик.
- Я не врач! Я просто предполагала, так как я точно знала свою сестру. Она уж точно куда-то вляпалась!
- Мне кажется, ты преувеличиваешь! Я ее видел собственными глазами и человек такого вида, как она, уж точно не полезет туда, куда не надо! А вот ты больше к этому подходишь!
- Что-о? – Зеленоволоска разъяренно подскочила с дивана и ненавистно вцепилась в меня взглядом.
- Видок у тебя шлюховатый, вот что! – это была последняя капля. После моих слов Летта сжала губы и толкнула меня, от чего ключ вылетел из моей руки под диван. Зеленоволоска же пыхтя и ворча, выбежала из комнаты.
   Я сидел один в комнате, в доме у странного и почти незнакомого мне человека. Я облазил весь пол в поисках упавшего ключа. Но отыскать мне его так и не удалось. Еще было очень неловко, так как в нашей ссоре был виноват я. И чего я так вскипятился? Что меня за язык дернуло? Время от времени нервы сдают капитально. А смелости пойти и помириться с зеленоволосой не хватает. С каких это пор я стал таким нерешительным? Сколько себя помню…помню. Именно помню. Лучше бы забыл. И жить без воспоминаний о прошлой жизни было бы легче. А так я живу лишь воспоминаниями. Все время сравниваю себя настоящего с тем, кем был раньше. И не верю, что я мог такое творить, как было тогда. Видимо смерть Лины изменила меня кардинально.
   Я просто горел желанием уйти из квартиры Летты, но и этого не мог: она забрала всю мою одежду. А на улице ноябрь, идти голяком желания не много.
   Я набрался смелости и пошел в комнату Зеленоволоски. В этой комнате мне не приходилось еще бывать. В отличие от нескладного интерьера гостиной, эта комната была дорого и красиво оформлена в японском стиле. Кровати не было, стену справа от меня закрывал высокий бамбуковый шкаф-стенка, расположенный по всей стене от начала и до конца комнаты. На стене слева был нарисован огромный рисунок, на котором была изображена ветвь сакуры. Смотря на эту картину, в моей голове будто запели птицы, и почувствовалось настроение весны. Запах цветущих деревьев, свежего теплого воздуха и порхание бабочек заполнило мой разум, и я словно стал таять, ощущая всю красоту цветущей Японии. Напротив шкафа-стенки стоял низкий деревянный столик, на котором стояли восковые фрукты. По бокам столика стояли кресла-мешки. Один бежевого цвета, другой бледно-розового, на котором сидела Летта, держа на коленях ноутбук. Справа от меня, возле шкафа стоял еще одно кресло-мешок, только уже шоколадного цвета. На нем забавлялась Анюта с маленькой машинкой. В углу комнаты возле окна стоял письменный стол, на котором лежала упаковка памперсов и стояла детская бутылочка для воды, или для чего ее еще там используют? Летта не заметила моего присутствия. А может быть, просто решила сделать вид, что очень занята. Она с озадаченным видом громко стучала по клавиатуре ноутбука. Я тихонько вошел в комнату и нерешительно сел на пол рядом с Леттой. Увидев, чем она занимается, я немного удивился и с небольшой насмешкой спросил:
- Мама дорогая, Летта! Ты что, в Контр Страйк играешь?!
   Девушка вздрогнула и, бросив на меня обиженный взгляд, отвернулась вместе с ноутбуком в другую сторону, чтобы я не наблюдал за процессом игры. Из колонок музыкального центра, который еле слышно играл в комнате, стал доноситься голос  Дейви Хавока, солиста знаменитой группы «A.F.I.». Летта схватила пульт и сделала так громко, что казалось, будто басы пульсируют у меня в глотке. Девушка сладко заулыбалась, слыша приятный энергичный мотив песни. Закрыв ноутбук и откинув его на стол, она подскочила с мешка и стала кружиться по комнате, игриво подмигивая мне. Аня стала повизгивать и неловко хлопать в ладоши, не попадая в такт. Когда начался припев, Летта схватила меня за руки, пытаясь уговорить на танец. Я не люблю танцевать, поэтому я сопротивлялся. Но в ее глазах читалось умоляющее: «Ну же, давай!», и я впервые за все время увидел в ее глазах эмоции. Причем эти эмоции были для меня многозначащие, ведь в них была радость, которую я чувствовал не часто в настроении Летты. Я подался в неритмичный танец. Даже танцем это сложно было назвать. Скорее лихорадочное дрыганье конечностями под музыку. Мы просто прыгали напротив друг друга, иногда держась за руки, кружились по комнате. Колонки разрывались ритмом гитар.
«Hey Miss Murder,
Can I make beauty stay,
If I take my life?» - звучали строчки песни, которая когда-то для меня значила очень много, ведь это была любимая группа Лины. Я  знаю это песню наизусть, и с годами так ее и не забыл, хоть и не слушал ее на протяжении пяти лет. После смерти Лины, я решил исключить из жизни все, что напоминало о ней. Но рука не поднялась на браслет, который всегда был со мной. Я старался о ней не думать, перебивал ностальгию по ней разными другими воспоминаниями, но! Ничего не получилось. Воспоминания и не утихающая боль, смешанная со сладким вкусом ее духов не давали сердцу покоя. Сейчас я решил не думать о Лине, ведь я не знал, чего ожидать. И что вообще дальше будет. Резкие перемены настроения Летты мне были чужими и непонятными. Я думал, что мы помирились в танце. Но ведь неизвестно, как она поведет себя после последних аккордов, которых я немного боялся. Но сейчас мне было как никогда хорошо. На мгновение казалось, что пол рухнет, и мы провалимся к соседям. Что стекла треснут после очередного бешеного удара гитар. Но вот песня закончилась, и мы изможденные и взмокшие от пота повалились на пол. Немного отдышавшись, я решил поставить точку:
- Прости, я наговорил тебе всякой чепухи. Просто ты меня вряд ли поймешь. Тебя не преследует неугомонный дух сестры, - я улыбнулся. Почему-то мне показалось это смешным. Летта подняла голову и посмотрела на меня. В глазах снова была обжигающе холодная пустота, которая будто бы проникла в самое сердце. Подкатив рукав бежевой домашней кофты с V вырезом, Зеленоволоска указала на свои маленькие татуировки в виде звезд. Это было для меня загадочно, но и отлично. Я сам собирался спросить про них, но не знал, с чего начать. Ведь, как я понял, они для нее что-то значили.
- Люблю татуировки, - на выдохе, с небольшим разочарованием в голосе, сказала она. – В отличии от людей, они остаются с тобой на всю жизнь.
- Почему одна не закрашена? – я указал на крайнюю справа звездочку на ее запястье.
- Уже пять лет, - разочарованность в голосе не исчезала. – Пять лет я живу в постоянном страхе и напряжении. Каждый год после пропажи сестры я делаю две звезды: одну закрашенную, - она символизирует, что я не исчезла в этот год, а другая лишь контуром, - она будто грядущий неизвестный год. В декабре мне будет двадцать два, и на моей руке снова появится контур звезды, а последняя не закрашенная обязательно закраситься черным, - девушка тяжело вздохнула. – Мне очень страшно, Эльф. Каждый день я проживаю в страхе. Я боюсь, что меня ждет тоже, что и Еву. Особенно сейчас, когда с тобой происходит это, я не нахожу себе места. Вдруг оно как болезнь? Передается воздушно капельным путем, или типа того. – девушка закрыла лицо руками и горько улыбнулась. – Господи, что я несу…
   Слушая ее, я глубоко задумался, что даже не слышал музыки, разрывающей комнату. Я замер, смотря в потолок. Мне срочно захотелось найти ответы на все вопросы, что терзали нас. Но где их искать? Что для этого делать? Мы ведь даже не знаем, что привело к этому сумасшествию. Но радовало одно: если сходить с ума, так уже вместе. Парочка безумцев – это не так плохо, как безумец-одиночка. Вместе, мы всегда найдем поддержку, и быть может, даже разберемся в истоке и причине начала этого безумства.
- Ты думаешь, я исчезну? – прохрипел я, не сводя глаз с потолка. Будто я мог отыскать на нем ответы.
- Я надеюсь, что мы разберемся с этой ерундой, прежде чем это случится, - голос Летты дрожал, казалось, что она вот-вот заплачет, но карие глаза все так же оставались стеклянными.
   К нам подползла Аня и забарахталась на живот к Летте. Летта улыбнулась ей и легонько потеребила за ее круглую щечку.
- Живи сегодняшним днем. Ты не исчезнешь, я сделаю все возможное ради этого, - я улыбнулся и направился в ванную. Летта не отпускала меня взглядом. Я обернулся, ожидая, что она что-нибудь скажет. Но она, немного приподнявшись на локтях, просто смотрела на меня. Смотрела так, что казалось, будто она улыбается глазами. В них отражалась благодарность, которая порадовала меня как никогда. Я показал ей большой палец и ушел по своим делам.



Глава четвертая: Идея-фикс
   Вода шумела, ударяясь о старую чугунную ванну. Зеркало запотело от пара. Я протер его рукой, чтобы оценить повреждения на теле. Раны были незначительные. Лишь небольшие царапины, местами просто содрана кожа и куча гематом. Хорошо, что хотя бы не сломал ребра. Но я был слишком худой. Это придавало немного устрашающий вид моим травмам. Ребра просвечивались, и даже казалось, что кожа прозрачная в некоторых местах. Под глазами небольшие синяки, отечность лица, которую я наблюдал вчера утром, прошла. Но глаза были уж слишком несчастные и уставшие. Еще моя стрижка заросла и волосы стали чуть длиннее скул. Выглядело, будто я специально так стригся. Но ничего подобного. Эта работа меня совсем выбила из колеи. Да и не только она. А если я и правда, исчезну? Что ждет меня впереди и вообще, куда могла исчезнуть Ева так неожиданно? В какой мир она попала и вообще, попала ли она куда-нибудь? Вдруг я точно так же буду являться кому-то в кошмарах, прося о помощи? От этих мыслей по тело пробежали мурашки. Но если закрыть на все это глаза, я снова ощутил радость жизни, тепло чужих остывших сердец и разглядел цвета этого мира. Зеленый – цвет природы. Немного холодный, но чистый, светлый цвет. Цвет новой жизни.
   Ванна наполнилась. Я погрузился в теплую воду, не снимая с себя чужих джинсовых шорт. Вода запекла в мои раны, причиненные Леттой и ее ржавым корытом. Расслабившись в теплой воде, я потихоньку закрыл глаза и погрузился в воду с головой. Нырнув под воду, я почувствовал, как мое тело мгновенно расслабляется и становится словно кисель. Но приятные ощущения оборвались. Я  почувствовал, будто куда-то проваливаюсь и замерзаю. Я испуганно вынырнул и сделал глубокий вдох прохладного воздуха. В глазах потемнело. Я кое-как очухался от этого. Но не тут-то было. Видимо, помыться, да и вообще, прожить остаток своих дней, мне спокойно было не суждено. В воде я заметил черные разводы, как от мазута. Или же словно черный липкий туман. Сначала я подумал, что до сих пор темнота в моих глазах не прошла и это мне все кажется. Но когда на уровне слива в ванной, где находились мои ноги, вода заискрилась. Это был не глюк. За все время пора уже было привыкнуть ко всему нестандартному. Но я совсем не привык. И от того, что появилось у меня в ногах, я потерял дар речи. Конечности меня не слушались, и силы хватило лишь на то, чтобы стать на ноги и попятиться спиной на стену, не сводя квадратных испуганных глаз с того, что посетило меня. Из воды на уровне моих ног медленно стало выдвигаться нечто, безумно похожее на человека. Но, даже имея человеческий облик, ОНО выглядело страшнее всего, что я видел ранее. Я был не в силах отвести глаз и совладать со своими конечностями, чтоб ы выскочить  из ванны или хотя бы позвать на подмогу Летту. Дар речи пропал. Я даже крикнуть был не в состоянии, будто язык мой атрофировался или засох. Вглядываясь от безысходности в облик этого странного существа, которое уже вылезло из воды по грудь, я стал различать в нем подобия девушки. Это точно была девушка! Она сидела  полностью голая, волосы ее слиплись, а тело изрезанно и перепачкано тем же черным веществом, что появилось в воде ранее. Тут я испугался еще больше и вообще, чуть не упал с разрывом сердца, когда узнал в этой девушке Еву! Но она была не та, которой я ее видел обычно. От нее исходила злоба. Она жестоко улыбалась, скрипя зубами, и глаза ее были хищные, будто она голодная пантера и вот-вот накинется на меня и разорвет на части. Я замер и сильно впечатался спиной в стенку, когда в воде появились еще и красные пятна, которые смешивались с чернотой.
   Девушка вытащила руки из воды, плоть которых была разорвана, будто на девушку напал дикий зверь. Вены и жилы свисали с них, выпуская вперемешку кровь с чернотой. Она положила свои перепачканные голые ноги на боковины ванной с обеих сторон и наклонив голову на бок, зловеще сказала:
- Хочешь стать таким же, как я? – ее голос звучал эхом, зарождая в теле еще больший животный страх.
   Вдруг я поскользнулся и с грохотом упал в ванну, разливая за ее пределы грязную воды. Но как бы я не старался, вынырнуть обратно я не мог. Она держала меня своими холодными руками. Она обхватила туловище и хитро смеялась на ухо. Воздух в легких заканчивался, я вырывался что есть силы, но все напрасно. Сила этого существа была необыкновенной. Вдруг через грязную поверхность воды стало различимо движение. В воду погрузились руки, которые нежно обвили мое тело, отбирая у противника. Они вытягивали меня на поверхность, царапая спину ногтями. И вот, когда воздух во мне совсем кончился, и я уже перестал сопротивляться, теплым рукам все же удалось вытащить меня на поверхность. Находившись в странном состоянии, будто меня напичкали успокоительным, я благодарно улыбнулся, видя перед  собой Зеленоволоску. Она пыталась поставить меня на ноги и все-таки полностью вытащить из ванны. Ноги меня не держали, и я повалился на Летту, которая поскользнулась на мокром полу и мы с ней громко и больно упали на кафель. Я не мог отойти от страха и ничего не смог сказать. Я сидел между ног у Летты, облокотившись на нее спиной. А она, сильно прижимая меня к себе, шептала:
- Только не исчезай, только не исчезай…
   Мы дошли до комнаты. Без помощи Летты я бы не справился, так как ноги были будто бы не мои. Абсолютно меня не слушались, так же, как и язык поначалу. Летта  закутала меня в пушистое сухое банное полотенце, и я бухнулся на диван в попытках отойти от шока. Девушка в помощь стала лупасить мне ладонями по щекам. Придя в себя, я почему-то резко вскочил с дивана, широко распахнув глаза и делая глубокие жадные вдохи. Зеленоволоска смотрела на мои странные действия.
- Это снова была Ева? – с надеждой, что я скажу обратное, спросила девушка.
- Думаю, нет. Я видел Еву, сегодня она была иная, - я схватился за голову, вспоминая то, что пришлось лицезреть.
- В смысле? – Летта широко распахнула глаза.
- Я уверен, что это была не она, - пояснил я.
- В смысле? – она явно не собиралась выходить из ошеломленной позы.
- Понимаешь, - я присел рядом с ней. Подобрать слова было тяжело, так как впечатления после ванной остались грандиозные. Да и с Леттой разговаривать тяжело. – Ева выглядит так же, как это существо, но от нее идет тепло! И пусть даже она хочет своими появлениями меня с ума свести, но она уж точно не станет загонять меня в могилу, что очень хотелось сделать этому ободранному подобию Евы.
  Летта искривилась и недовольно поджала губы. Она вся пыхтела, будто закипевший чайник, и глаза наполнились такой злобой, что даже на мгновение казалось, будто в ней зарождается что-то дурное. Она в бешенстве ударила кулаком по дивану так, что из него полетела пыль.
- Ни черта не пойму! – она схватилась за голову. – Ты меня уверяешь, что моя сестра, которую я знаю, как облупленную, божий одуванчик?!
- Ну, с одуванчиком ты переборщила. Постарайся просто поверить на слово.
   Девушка перестала кипятиться и, подперев рукой щеку, сильно о чем-то задумалась. Неожиданно громко охнув, она очнулась от раздумий и  сказала:
- Времени терять нельзя. Мне очень не хочется этого делать, но я не могу больше так жить, – Летта замялась и, стиснув зубы, промямлила, смотря на меня с тоской в глазах: - Нам нужно ехать к моим…кхм…предкам.
- И что нам это даст? – неожиданно свирепо сказал я. Летта, находившаяся до этого в странном застывшем и подавленном состоянии вздрогнула и испуганно на меня посмотрела. Мне сразу же стало стыдно за свою несдержанность, но иногда Зеленоволоска меня выводила.
- Я больше чем уверенна, что предки сохранили комнату Евы такой, какой она была при ее жизни. А там должны быть улики или зацепки, что подскажет нам верный путь.
   Я с испуганным сожалением вцепился глазами в Летту, которая немного вздрагивала и закрывала глаза, видимо представляя встречу с родителями. Мне захотелось ее утешить и поддержать. Но слова поддержки застряли в горле, и мною овладела нерешительность.
- Пойдем тогда, когда их дома не будет? – уточнил я, так как догадывался, что она не сунется туда в их присутствии. Летта в ответ на мой вопрос нервно дернулась и взяла с тумбочки пачку сигарет. А затем схватила меня за руку и поволокла с собой на балкон. Она открыла балконную раму. Достав из почти полной пачки одну тонкую сигарету, Летта протянула ее мне, а сама полезла в карман тугих джинс, что сейчас были на ней, и достала зажигалку. Я нехотя протянул ей сигарету. Была мысль взять и поломать ее нахрен, а затем выкинуть с пятнадцатого этажа. Ненавижу я курящих. Особенно девушек. Но я испугался несчастного вида Зеленоволоски, и не хотел расстроить ее еще больше своей занудностью. И так терпит меня и пытается помочь.
- Ты не представляешь, чего мне стоит снова увидеться с родителями, - говорила она, делая затяжку. – От одной мысли о них меня словно током бьет.
- Почему так? – я внимательно следил, как она курит. Выглядело это довольно красиво. Ее пухлые выразительной формы губы так жадно прикасались к фильтру, а затем выпускали порцию дыма, красиво приоткрываясь. Стали едва заметны передние зубы, которые немного напоминали мне кроличьи. Дым со вкусом шоколада красиво развивался в воздухе, окутывая ее волосы, собранные в высокий хвост. Непослушные волнистые пряди зеленых волос падали на лицо, и девушка пыталась их заправить за ухо. Но они снова, как пружины, возвращались на место и навязчиво мешали кругозору.
- Почему так?
- Возвращаться в дом, где ты всегда был изгоем – выше моего достоинства.
- А спать с геем – это, по-твоему, достойно? – необъяснимый жгучий гнев разрывал меня изнутри.
Летта тяжело вздохнула.
- Ты просто не знаешь всей истории, - спокойно ответила она. Я думал, что она взбесится, но она вообще никак не отреагировала. Только лишь, решив сделать затяжку, она ненавистно посмотрела на почти целую дымящуюся сигарету и выкинула ее с балкона. Следом полетела и почти полная пачка. У Летты был такой печальный и потерянный вид, что мне захотелось как можно скорее прижать ее к себе, утешить. Но я не смог и рукой дернуть, будто неизвестная сила удерживала меня от этого.
- Ну вот, ты снова довел меня до слез! – шмыгнула она носом и вытерла глаза от скопившихся слез, размазывая тушь под глазами. Убедившись, что глаза больше не влажные, она улыбнулась и посмотрела на меня, будто ожидая от меня каких-то действий.
- Мне стыдно, из-за меня у тебя проблемы, - как-то слишком потеряно сказал я.
- Закройся! – строго сказала Летта. – Их и без тебя с самого рождения целая куча, я привыкшая, - она выдержала небольшую паузу, кусая щеку изнутри, и наконец-таки сказала: - Сегодня среда, отец по средам приезжает домой не раньше четырех вечера. А мать приедет только около семи. Так что, если я все правильно помню, у нас есть пять часов на совершение нашего коварного дела!
   Все было отлично. Летта взяла себя в руки и демонстрировала боеготовность. Я тоже был готов, мне-то переживать было не из-за чего. Не я же сбегал из дома и не видел много лет родителей. Хотя, своих я тоже достаточно долго не видел. Мы поссорились из-за чепухи. Я, когда нас всей семьей пригласили в гости мамины коллеги по работе, не захотел идти туда. Так как знал, что у матери последнее время была навязчивая идея познакомить меня с какой-нибудь девушкой, а потом свадьба и вся ерунда. Именно из-за этого я и не пошел, так как она уже много раз пыталась меня сосватать кому-то, и в этот раз видимо договорилась с напарницей, у которой дочь чуть младше меня, чтобы нас свести. В присутствии мамы и под ее укоризненным взглядом, я чувствовал себя, как в инкубаторе. Когда я не пришел, отец позвонил, рассказал, что мать орет благим матом, и чтобы я срочно  приезжал знакомиться. Но, я же упертый как баран, конечно же, не приехал. После этого с матерью я не виделся, только иногда созваниваемся, чтобы узнать как дела. И то беседа у нас не затягивается дольше трех-четырех минут. На большее ее упрямства и характера не хватает. С отцом все значительно проще. Он всегда был ко мне добрее и отзывчивее. И мать тоже побаивался, так что к нему можно было обратиться за помощью в любую минуту. И он поддержал бы любую мою идею.
   Мы уже собрались. Летта как обычно вырядилась экстравагантно. Черная короткая шифоновая юбка, выполненный крупной вязкой черный кардиган, который красиво подчеркивал ее талию, сверху та самая кожаная куртка с шипами на плечах. Ноги ее облегали ярко-зеленые плотные капроновые колготки, а из обуви девушка выбрала черные криперсы на высокой ровной подошве. Я же был как обычно в своем бледно-коричневом драповом пальто, которое чаще называл курткой. Обыкновенные темно-коричневые зауженные джинсы и ботинки. Смотря на себя в зеркало, я сам себе напоминал жука-навозника. Но Летта твердо переубеждала  обратное, что все это смотрится  даже неплохо. Поверив ей на слово, я все же с презрением посмотрел на свое отражение в зеркале, и, поправив надоедливую отросшую челку на бок, собрался делать шаг их квартиры, но тут Летта недовольно взвыла, и это заставило меня остановиться.
- Вот ты мне мозги замудрил, что я про Аньку совсем забыла! – Летта вышла из своей комнаты с дочерью на руках и бросила на меня укоризненный взгляд, на что я ответил серьезным взглядом и поставил руки в боки.
- И что будем делать?
- Я Филю убью, как завиться! – крикнула она и передала дочь мне, от чего Аня зарыдала. Мне с детьми возиться не приходилось, поэтому я вел себя как идиот, боясь неправильно взять ребенка и причинить ему боль и неудобства. Пока я, не разуваясь, вошел в зал и по велению Летты стал скармливать ребенку банан, Летта носилась по квартире и ужасно психовала.  Филя уже второй день шлялся непонятно где. Дозвониться она ему не могла, сколько бы ни пыталась. И тут-то ее психи переросли в настоящую панику и из ее милых пухлых губ полились такие маты, что это лучше не комментировать. Она ругалась на все: на Филю, родителей, мерзопакостную погоду. Еще она упрекала Еву, которой от всего сердца желала гореть в аду. Выглядело это смешно, не каждый день увидишь бешеную Зеленоволосую девушку, которая со скоростью звука носится по квартире и орет на предметы от безысходности. Ведь Филя частенько исчезает, ни слова не сказав, и так же неожиданно появляется. И сейчас, когда он был так нужен – его не было. Вдруг Летта остановилась в дверном проеме, который соединял зал и коридор, и щелкнула пальцами, а ее губы изогнулись в ехидной затейливой улыбке. Я решил ничего не расспрашивать, тем более на это не было времени, ведь Ане я банан впихнуть так и не смог. Это маленькое чудовище при виде его начинало плакать, а я, при виде орущей Летты и плачущего на руках ребенка, с которым я ничего сделать не мог, сам чуть от досады не пустил слезу.
   Пока Летта решала проблему, я кое-как стал успокаивать Анечку. Успокаивая ее, я наблюдал, как ее веки становятся тяжелее и она потихоньку засыпает. А потом дергается, просыпается, и снова засыпает. Наблюдая за этим кудрявым ангелком, я не заметил, как лег рядом с ней и уснул. За несколько минут чуткого сна мне успело присниться что-то непонятное, но мягкое и воздушное. Такое снилось мне очень редко, особенно в последнее время.
    Передо мной стояла девочка лет семи. Ее толстые косы благородно лежали на плечах. Дитя улыбалось самой мягкой улыбкой из всех, что я видел. Мы стояли на обрыве к морю, или бескрайнему океану. Кроме нас не было ни единой души. Слышно было лишь шум воды, хриплое пение чаек и шум пожелтевшей от зноя травы. Ни одного звука суматошных будней не доносилось в это место. Может быть, это было не на земле, а может на этом свете не осталось никого кроме нас. Лишь мы одни правили этим миром сна.
    Мы сидели на огромной лужайке под одним единственным деревом в округе. Это была молодая невысокая, но пышная яблоня. Она закрывала нас от пекущего полуденного солнца. Яблок на ней было не много, лишь иногда я различал среди листвы зеленые небольшие  яблочки, которые еще не созрели. Вдалеке я видел воду, как она накатывала с новой силой на песчаный берег, оставляя на нем соляные разводы. В небе проплывали кудрявые белые облака.  Все вокруг будто улыбалось нам. Девочка уже сидела впереди меня на коленях и плела золотистый венок из трав. Я сидел напротив нее и внимательно наблюдал. Ее движения такие тонкие, спокойные. На девственно белой коже едва различим налет загара. Она будто из сказки, или из иного мира. Чище и прекраснее этого дитя я не видел никогда в своей жизни. Вот она довязала венок и, приподнявшись на колени, надела мне его на голову. Я благодарно на нее посмотрел, но в ее взгляде промелькнуло отчаяние, и она отвернулась. Я хотел взять ее за руку, но она отстранилась и неодобрительно покачала головой. Затем девочка встала и, отряхнув свое белоснежное летнее платьице, махнула мне рукой, якобы показывая мне идти с ней. Я аккуратно приподнялся на ноги, ожидая, что задену головой ветви дерева, но этого не случилось. Лишь тогда я понял, что я не такой. Мой рост уменьшился сантиметров на тридцать, кожа была гладкая, словно младенческая. Я снова стал ребенком! В груди забилась радость и веселье, захотелось прыгать, ловить бабочек и лазать по деревьям. И как когда-то в детстве дразнить девчонок и играть в салочки.
- Эй, подожди! – крикнул я уходящей вдаль девочке. Голос мой тоже изменился. И из приятного баритона он изменился  на писклявый детский. Именно такой, какой я хорошо помнил с детства, когда все меня дразнили девчонкой из-за него. Но сейчас мне было все равно, ведь снова почувствовать себя беззаботным ребенком – лучше всех чудес на свете.
   Девочка, не останавливаясь, шла к воде, я побежал по знойному солнцу вдогонку. Когда я оказался на берегу, она уже сидела на корточках у воды. Ее босые ноги плавно омывали волны. У воды было не так жарко и казалось, будто с каждой волной на небе облаков становиться все больше и больше. Что они сгущаются в однородную серую массу и вот-вот прольются дождем. Но за всем этим – в том месте, где находилась яблоня, солнце все так же палило. Эта лужайка словно разделилась на две части: в одной все так же было солнечно и жарко, а на другой, где находились мы, потихоньку собиралась буря. Оглядев пустынный берег, я направился к девочке. Она просто сидела на мелководье, охватив руками коленки, и смотрела в воду. Край ее платья немного промок,  кончики роскошных смольных кос уже давно находились в воде. Я разгорелся желанием подойти к ней и заговорить. Спросить ее про это место. Бывала ли она тут ранее? Спросить ее имя, дотронуться до ее кожи…я подошел ближе и сказал совсем не то, что хотел:
- Ты отлично делаешь венки! – в голосе звучала гордость. Мне действительно было очень приятно ощущать ее творение у себя на голове. – Может, научишь меня?
   Девочка молчала. Даже не шевелилась. Все так же стеклянными глазами смотрела в море. Я решил подойти еще ближе. Моя рука непроизвольно потянулась к ее оголенному плечу. Мне хотелось ее немного растормошить, подразнить и даже заставить капризничать. Моим пальцам оставалось совсем ничего до ее плеча, когда она отшатнулась влево, и не удержавшись на корточках, упала попой в воду. Но позу так и не изменила.
- Ну вот, из-за тебя теперь буду ходить в мокром платье! – расстроенно наконец-таки сказала девочка. Ее голос звучал ровно, он был совсем не детский. Немного грубый, низковатый и взрослый. По голосу я бы дал ей не меньше двадцати. Но я точно верил своим глазам: передо мной сидела девочка не старше десяти.
- Прости, я не хотел, - на одном дыхании выпарил я. Девочка немного повернула голову и прищурилась, глядя на меня. А потом вздохнула и снова отвернулась и вернулась к своему прежнему делу.
- Может, ты встанешь из воды? А то платье совсем промокнет, - предложил я и снова потянулся к девочке. В этот раз только чтобы помочь встать. Но она все так же шатнулась, не разрешая мне этого сделать. Я удивленно взглянул на нее. Никогда еще такого не видел. Почему она так странно себя ведет?
- Ты еще не знаешь, что ждет тебя впереди. Не спеши. Одним прикосновением можно погубить все это, - девочка развела руками, показывая на красоту природы. – Твои действия – лишь твоя похоть. Обдумай сначала, готов ли ты ради похоти погубить красоту и настоящий клад человечества?
   Своим вопросом она ввела меня в ступор.  Я замер, хлопая глазами.
- Сядь, - приказала она, и показала на место рядом с ней. Я подошел и только собрался садиться, как она фыркнула:
- Чуть дальше, пожалуйста.
   Я отошел еще на чуть-чуть. И только собрался садиться в воду, как она снова взялась за свое:
- Тебя что, кто мне магнитит что ли? – недовольно, но как-то солнечно произнесла незнакомка.
  Я чтобы уже наверняка отошел так сантиметров на сто и наконец-таки плюхнулся в воду. Девочка довольно заулыбалась. На ее лбу словно было написано: «Вами, мужчинами, так легко манипулировать!».
- Я тут подумал… - я промямлил.
- Что?! Говори громче, не слышу! – строго крикнула девочка.
- Я тут подумал, - я говорил уже громче. – Я не готов погубить клад человечества!
   Девушка косо посмотрела на меня, а потом закатилась смехом.
- Не готов! – смеялась она, утирая слезинку. Вдруг она замерла и снова уставилась в море-океан. – А ты уже его погубил.
- Что? Когда? – я очень удивился, но не понимал, что она имела в виду.
- Ты уже все разрушил! Стоило тебе дотронуться до неприкасаемого – ты обрек на смерть себя и двух невинных людей! – тихо говорила она, но в голосе слышалась паника.
- Ты о чем вообще говоришь? Что за бред ты несешь? – я начинал злиться, но с каждым дуновением теплого океанского бриза мне становилось спокойно, и наступала сонливость. Я чувствовал себя непривычно мягко и свободно. Будто не сидел в воде со странной девчонкой, а летал в облаках. И происходило это все довольно реалистично, как для обычного обеденного сна.
  Девочка встала из воды и отлепила от тела промокшее белоснежное платье. Он подошла совсем близко ко мне, но когда оставалось совсем чуть-чуть, чтобы прикоснуться, она остановилась и снова присела на корточки. Заглядывая в мои перепуганные глаза, она очень мило улыбнулась. В ее глазах блеснула молния, которая тут же таким же зигзагом повторилась на небе. Я вздрогнул, а девчонка захихикала. Тогда я понял, что это снова Ева. Но не часто ли она стала ко мне наведываться? У меня перехватило дыхание, и я замер, практически не дыша.
- Твои действия – лишь часть твоей похоти. Ты пытался помочь – но сделал еще хуже, обручив меня на смерть. Думай, прежде чем что-то сделать, даже из жалости. Ты этим можешь погубить другие души! – говорила она, не спуская с меня глаз. – Прошу тебя, будь хорошим мальчиком и не теряй воспоминания. Не отказывайся от них, они все равно всегда будут с тобой. Просто нужно хорошенько вспомнить и ты поймешь, что ты сделал не так! Не прикасайся к несуществующему!
    Я в шоковом состоянии не сводил с нее глаз, даже когда она стала искриться. Искрилась она точно так, как та подделка Евы в ванной. Маленькие горячие искры отлетали в меня, больно обжигая сухие части тела. Но я не мог ничего поделать с собой и даже пошевелиться. Почему, когда я ее вижу, внутри меня все застывает, словно при температуре мину сто? Искрясь, она понемногу растворялась. А я в это время становился собой настоящим. Мое тело увеличивалось, глазам стала мешать обросшая челка, а в голове снова закрутилась каша. Сердце забилось быстрее, когда девочка протянула мне полупрозрачную руку. Она будто хотела ухватиться за последние частички этого мира. Она смотрела на меня с надеждой, что я схвачу ее за руку и уберегу от растворения. Но я точно помнил ее слова, что ни при каких обстоятельствах не прикасаться к несуществующему, чтобы не разрушить мир. Я нерешительно протянул ей руку. Но, снова и снова прокручивая в голове ее слова, я  опустил руку в воду. Девочка довольно заулыбалась и по ее почти прозрачному лицу прокатилась едва заметная слезинка, которая красиво блеснула от  вспышки молний, что продолжались над нашими головами.
***
- Встава-ай! – раздался над ухом знакомый женский голос.
   Я резко вскочил и открыл глаза. Голова моя закружилась и в глазах потемнело. Я схватился за лоб и упал обратно на диван. Летта недовольно цыкнула языком.
 - Где Аня? – я вдруг опомнился.
- В моей комнате сидит, пришлось включить ей музыку. А то из тебя нянька никакая, сам уснул, а ребенка уложить не смог!
- Она, вроде, тоже засыпала! – пробормотал я, все так же держась ладонью за лоб.
- Не верь ей, она очень коварна! – посмеялась Летта. В дверь позвонили. Она с загадочным видом пошла ее открывать. Сразу донесся звонкий женский голос. Я не довольный, что пришел кто-то, кем может быть придется разговаривать, еле сдержал себя, чтобы не залезть в шкаф или под одеяло. Но вовремя опомнился, что мне не четыре года, а двадцать два с половиной, если быть точным. Одернув пальто вниз и подтянув джинсы, я выглянул в коридор. В коридоре стояла Летта и девушка рядом с ней. Она была маленькая и стройная. Совсем миниатюрная. Ее возраст было трудно определить. Коричневые волосы заплетены в гульку на затылке. Полукруглая челка не прикрывает нарисованные брови. В принципе, ничего необычного: черное длинное пальто, из-под которого выглядывали белые капроновые колготки, коричневые полуботинки на невысокой танкетке, ни чем не цепляли взгляд. А вот когда девушка сняла пальто, я немножечко прифигел. Она была…в пачке! В обычной балетной пачке, в которых я привык видеть балерин по телевизору. Перед глазами сразу же пронесся фильм «Черный лебедь» с Натали Портман в роли балерины. Но пачка девушки была не шикарная. Скорее всего, это просто тренировочный костюм. И примчала она сюда прямо с тренировки. Интересно, если бы она занималась водным спортом, она что, в купальнике, маске и купальной шапочке сбежала? Абсурд полный. Я решил не вникать в подробности и не заострять внимание на том, что нагло рассматриваю ее…кхм…дары природы. Тем более что она замерла и внимательно рассматривала меня в ответ. Спустя несколько секунд разглядываний, она сделала один шаг и мгновенно повисла у меня на шее, обхватив мое туловище ногами.
- Рома, с ума сойти, как я скучала! – визжала она, расцеловывая меня в щеку.
   Я не догонял, что тут происходит. Через плече сумасшедшей балерины я посмотрел  Летту, которая с особым загадочным, но и ни чем не менее удивленным выражением лица, чем у меня, стояла у дверей. Все так же ехидно улыбаясь, она поставила руки в боки и подмигнула мне. Балерина в то время наконец-таки оставила меня в покое и обижено посмотрела мне в глаза:
- Эльф, что, забыл меня?
   У  меня перед глазами тут же пролетели школьные годы, студенческие вечеринки и все клубные знакомства, что я помнил из разгульной жизни. И, поняв в чем дело, сам как обезумевший заорал и, забыв про побои с левой стороны, подхватил балерину на руки и закружил по комнате.
- Маша! Мухина, зараза, сколько лет! – кричал я, обнимая ее. Маша повизгивала, но не просила, чтобы я прекратил свое дело. Мельком я смотрел на Летту, брови, которой полезли на лоб, и она смотрела на нас, как на двух идиотов. И вот, в который раз случайно врезав Мухину ногами в стенку, я решил поставить ее на пол. Она шаталась и смеялась, дергая меня то за уши, то за волосы.
- Летта! Летт, смотри, а он на Находкинса из мультфильма «Лоракс» похож! – Мухина потянула меня за щеку, от чего я взвыл. Зеленоволоска смеясь, покачала головой, явно  думая, что мы два сапога  пара. А Мухина под впечатлением уже была готова всучить мне топор и послать рубить трюфельные пальмы, которые в мультике рубил тот самый Находкинс. Летта смеялась с Мухи до такой степени, что держась за живот, съехала по двери на пол. Мы с Машей тоже смеялись и все время обнимались. Она со школы была моей лучшей подругой. Училась на два года старше и после школы мы не виделись. Она уехала в Питер, где я думал, живет до сих пор. Но я ошибался.
   Недолго думая, мы пошли на кухню отмечать встречу. Наши посиделки продолжались около часа, время пролетало незаметно. М ы с Леттой даже оглянуться не успели, как часы уже били два часа дня, и нам нужно было срочно выдвигаться на раскрытие столь запущенного дела. Честно, мне уже ничего не хотелось. После двух бокалов мартини я расслабился. Но время давило на виски мы срочно пошли заново собираться. Маша, в отличии от нас, наклюкалась так, что мы просто не представляли, как она будет смотреть за Аней. За Мухой самой нужен был глаз да глаз. Мы кое-как растормошили подругу. Летта провела с ней воспитательную беседу (без матов, конечно, не обошлось) и убедившись, что подруга мыслит вполне адекватно, мы отправились в путь на старом добром ржавом драндулете марки «Volkswagen».
   Мы тряслись минут двадцать до родительского дома близняшек. Летта припарковала машину возле большого дуба, который красовался напротив гастронома «Заря». Выйдя из машины, мы свернули налево. Летта шла впереди по улице, где стояли лишь частные дома. Когда мы остановились напротив большого каменного трехэтажного дома с красной черепной крышей, я поперхнулся. Не думал я, что Летта жила в таком дворце. Вокруг дома стоял высоченный каменный забор, через который не было видно участок.
- Нифига себе домик! – присвистнул я. – Как ты отважилась покинуть такой дворец?
  Летта не ответила. Она просто стояла, будто бы каменная статуя и даже не моргала. Я тыкнул ее пальцем в плече, пытаясь обратить ее внимание к себе.
- Ну, вот только не говори, что ты боишься туда входить! – я умоляюще на нее посмотрел. Летта медленно повернула ко мне голову и ее глаза наполнились злобой. Я нервно сглотнул. – Давай домой?
- Нет! Мы никуда не поедем! – решительно сказала та и подошла к калитке. Достав ключ дрожащей рукой, она обреченно вздохнула. Я подошел к ней.
- Помочь? – предложил я. Летта кивнула и положила мне в руку ключ. Я, немного потоптавшись на месте, открыл калитку. Передо мной нарисовался шикарный дом с красивым широким крыльцом, который находился под большим козырьком, который закрывал почти все огромное крыльцо. Я ахнул на пару с Леттой. Она прикрыла ладошкой рот и тихо пробормотала:
- Домик, а я и не думала, что так соскучусь!
   Мы подошли к входной двери. Вдруг меня осенила мысль, и я немного попятился назад. Летта скептически на меня посмотрела.
- Слушай, тут камеры, сигнализация есть? Нас за воров не примут? – спросил я, все так же пятясь назад.
- Не-ет, - протянула она. – Отец включает сигнализацию только по ночам. Насчет наличия камер я не уверена, но не думаю, что предки на это пойдут.
   Поверив подруге на слово, я открыл дверь, и мы вошли в дом. Ничего (хвала Всевышним) не запищало. Изнутри, кстати, дом тоже был шикарным. На потолке дорогая лепнина, стены красиво разукрашены в стиле семнадцатого-восемнадцатого века. И это лишь холл! Трудно было представить, что там дальше в других комнатах, которые не было видно. Из холла было видно лишь стену другого коридора, который, видимо, вел в разные комнаты. Не дав разглядеть хоромы, Зеленоволоска дернула меня за рукав куртки и пошла к лестнице, которая начиналась практически возле входной двери. Проскочив два небольших лестничных пролета, мы оказались точно в таком коридоре, стену которого я видел на первом этаже. Не дав разглядеть картины, висящие на стене, Зеленоволоска схватила меня за предплечье и потащила влево от лестницы. Мы остановились у белой двери.
- Что там? – спросил я, вглядываясь в глаза подруги.
- Моя комната. Как думаешь, они ее переделали? – с небольшой надеждой спросила та и больно скрутила мне палец.
- Что мешает нам это проверить? – я, морщась от боли, вырвал руку из ее издевательств и только хотел открыть дверь, как Летта тут же хлопнула меня по руке.
- Ты думаешь?
- Если откроем – ты, возможно, останешься с разбитым сердцем. А если не откроем – я останусь со сломанным пальцем, - я сочувственно посмотрел на мой бедный, только что освобожденный пальчик. – Хотя, зная твой напор, со сломанным пальцем я останусь в любом случае!
   Зеленоволоска поджала губы и посмотрела на меня с особым разочарованием.
- Ты п…
- Эй, может, поторопимся, а насчет какой я «п» потом поговорим?
 - Хорошо, но учти, - Летта ткнула мне пальцем в грудь. – Ты мне должен как никто другой!
- И это не считая того, что ты меня два раза чуть не убила, и еще вломилась ко мне в квартиру? Ну не знаю, не знаю… - я скрутил губы в дудочку и скрестил руки, из-за чего был ударен ногой по заднице.
- В  следующий раз я попаду немного в другую сторону, - пригрозила Зеленоволоска.
- Но, это еще кто кого, - я покачал указательным пальцем  у  ее носа. Летта закатила глаза и моментально заломила мой бедный палец.
- Сумасшедшая, - сквозь зубы процедил я и вырвал палец. Летта властно заулыбалась.
- Ну, так что, Зеленка, откроем дверь или так и будем тут друг друга пинать?
- Будем, - решительно сказала Летта. - Не хочу потерять к ним последнее уважение. А я ведь ушла, даже вещи свои не забрала. Просто не выдержала еще одного раза… - она тяжело вздохнула. – Не важно, в принципе. Я не собираюсь открывать эту чертову дверь! – крикнула Летта и потянула меня за собой в комнату, которая находилась справа от лестничного проема.
   Ее она открыла без всякого. Мы вошли в комнату. Комната была достаточно большая и просторная. С красивой двуспальной кроватью в центре. Слева стоял гримерный столик, уставленный различными баночками, коробочками и прочей косметической чертовщиной. На стенах висели разные картины с изображением водопадов или просто природы. По-видимому, нарисованные самостоятельно хозяйкой комнаты. Зеркальный шкаф-купе был приоткрыт и в нем царил небольшой бардак. Все в комнате выглядело так, будто хозяйка этой комнаты буквально минуту назад вышла, и в воздухе остался запах ее духов. Но мы знали, что здесь вот уже как пять лет никто не живет. А насчет атмосферы жилой комнаты - это уж попыхтели домработницы и какой-то долей были замешаны родители.
- Ха, странные они люди! Все надеются, что их ненаглядная Евочка вернется, - ехидничала Летта.
   Пока я увлекся изучением интерьера, Зеленоволоска полезла под кровать и там шуршала какой-то бумагой. Она вылезла, чихая от пыли, и с растрепанной прической, в придачу еще так элегантно ударилась головой о кровать. Летта кинула на кровать небольшую коробку, из которой вывалились разные бумажки, и прокряхтела, стряхивая пыль с куртки:
- Вот блин, они, походу, под кровать не заглядывают!
   Я перестал рассматривать интерьер и переключился на Летту и эту коробку. Мы вывалили все бумаги из нее на кровать и стали рыться, правда, что искали, мы не знали. Лишь бы просто найти какую-нибудь зацепочку. Ну, по крайней мере, зацепочку искал я, а вот Летта искала что-то совершенно другое.
- Смотри, нам тут по десять лет, - Летта, улыбаясь уголком губ, протянула мне фотографию. На фотографии стояли две очаровательные черноволосые близняшки. Обе в одинаковых красных сарафанчиках, со смешными хвостиками по бокам.  И почему-то, даже через фото чувствовалась разница между ними. Девочки были настолько одинаковы внешне, что казалось, будто фото было сделано с помощью фотошопа и одна девочка клонирована рядом.
- А где ты? – спросил я, не соображая по фотографии.
- Справа, - ответила Летта и подвинулась ближе ко мне, чтобы тоже посмотреть на фото. – Дача. Мы тогда еще жили на квартире. Отец раскрутился, когда нам было лет по тринадцать.
- Вы так похожи, аж мороз по коже.
- Представь себе, это последняя наша совместная фотография, - вздохнула Летта.
- Почему?
- Мы, тогда как раз и отдалялись.
- Это печально, - с сожалением сказал я.
- Может быть, - девушка пожала плечами и продолжила рыться в бумагах.
   А я все так же не мог отвести глаз от фотографии. Ева была словно королева, которая знала, как можно манипулировать людьми. А Летта словно отдалена от этого мира, в поисках себя. Я вглядывался в эту фотографию долго, не мог понять, что же такое между ними произошло, что Летта, на протяжении семнадцати лет любила сестру искала подхода, а Ева презирала сестру, вместе с родителями. Это очень страшно, наверное, когда тебя презирают родные.
   Пока я разглядывал эту фотографию, Зеленоволоска успела нарыть маленький блокнотик с рисунками. Открыв первую страницу, она увалилась на живот и протянула блокнотик мне. На листке было написано: «Когда твоя душа принадлежит единственному человеку, и он способен делать с ней все, что угодно, кроме взаимной любви – ты готов на все, чтобы заполучить его  душу взаимно».
- К чему это  вообще? – Летта сдвинула брови.
- Кажется, Ева собиралась заполучить чью-то душу, - серьезно сказал я, вглядываясь в каждое слово этой писанины.
- Да. В ее репертуаре. Как думаешь, неразделенная любовь и вся ерунда? - Летта засмеялась.
- Перестань паясничать! Лично мне кажется, что она вообще душу кому-то продала.
- Фу, как представлю, - она сморщила нос и высунула язык. Мы стали листать блокнот дальше. Но там лишь были рисунки чего-то черного и неразборчивого. Судя по картинам на стене и рисункам в блокноте – таланта к рисованию у девушки вообще нет. Даже я рисую получше.
   Вдруг за окном послышался рев мотора. Летта спрыгнула с кровати и побежала к окну. Слегка отодвинув штору, она посмотрела на двор и тут же громко ойкнула и облокотилась на стену.
- Что там? – я подскочил к Летте и только хотел посмотреть в окно, как девушка тут же пнула меня в плече и ударила по руке.
- Тише будь! Там нестыковочка, отец приехал! – шепотом прокричала она, сжимая молочную  тюль. Я аккуратно отодвинул тюль и передо мной открылся вид на двор. Туда, тем временем, въезжал черный мерседес.
- И куда мы? – спросил я, поправляя тюль на место.
- Отец войдет в дом через гараж, значит, главный вход свободен.
- А это? – я указал на свалку бумаг на кровати. Летта тяжело вздохнула, и поставила руки по бокам. Мы на пару подскочили к кровати и как можно тише стали закидывать под нее всю ерунду. Выбежав на цыпочках из комнаты, мы пробежали один лестничный пролет и замерли на площадке с окном, между первым и вторым этажом. Снизу раздались шаги. Отец уже был в доме. Передать то, что мы испытали тогда – невозможно. Летту трясло, она начинала плакать и терять равновесие. Влипши в стенку, я одной рукой придерживал Зеленоволоску, а второй пытался открыть окно. В этот момент мне в голову больше ничего не пришло, кроме открыть окно и полезть по козырьку. Так я и поступил. Летта полезла в окно первой (не впервой же), а потом уже я. Честно сказать, с виду козырек казался намного ровнее и безопаснее. Мы, аккуратно держась за руки, пошли боком к краю навеса, вжимаясь в стену. Я шел впереди, так как Летте приспичило дома нацепить обувь на высокой ровной платформе, и проявить свою врожденную боеготовность зеленоволосая не могла. Крыша была очень скользкая и, конечно же, я умудрился поскользнуться и кубарем полететь вниз, приземлившись на бетонированную дорожку прямо перед ступеньками входа. От боли в спине я закашлялся и чуть ли не взвыл, как дворовая псина.  Летта, чего и следовало ожидать, проделала такой же путь и громко шлепнулась вниз рядом со мной. Вдруг ручка двери прогнулась вниз, но от болевого шока мы забыли об обстоятельствах. Перед нами предстал высокий коренастый мужчина лет пятидесяти пяти, снизу кажущийся таким огромным, как баобаб. Он, с огромными от удивления и в то же время испуганными глазами смотрел на нашу парочку инвалидов в недоумении вызвать полицию или же самостоятельно хорошенько попинать нас. Но в глазах прояснялась едва заметная радость, которую пыталась скрыть недовольная улыбка, точь в точь, как я привык видеть у подруги с зелеными волосами, лежащей рядом на боку, стыдливо закрывая лицо руками.
- Упс, - сказала та, буравя взглядом отца.
- Здрасте, - растерянно выдавил я. Только шляпы мне в тот момент не хватало, чтобы ее приподнять, как обычно делают этот в Англии, дабы поприветствовать кого-либо. Только встать сил не хватало совсем. Бок после многочисленных ушибов адски ныл. – А мы тут это… - я всячески пытался спасти положение, но дальше не знал, что бы такое соврать. Натянуто улыбаясь, я прошипел: - Летта, сволочь, скажи что-нибудь!
   Глаза мужика после моих слов чуть не вывалились из глазниц, от ярости кровь стала приливать к его лицу и оно побагровело.
- Летта?! – ошарашено выдавил тот. Я замер, видя как его кулачище сжимается.
- Да-да-да!  Я Летта, что дальше? Вмажешь нам? Конечно, как обычно папочка не знает, куда применить свою дурную силу! – Зеленоволоска вскочила с земли и замахала руками. – Вставай, Ром, мы уходим!
   Подруга потянула меня за руку, и я с адской болью боку сумел подняться. Лицо ее отца было каменное, такое же, как и его хрустящий кулак. Даже взглянуть на него страшно было. Подбородок он держал высоко и благородно. Летта отряхнувшись, презренно  окинула взглядом отца, и только мы повернулись лицом к выходу, как перед нами, откуда не возьмись, возникла невысокая короткостриженая  женщина, которая скрывала свои глаза за солнцезащитными очками. Хлопнув в ладоши, она мило улыбнулась и сказала:
- А кто сказал, что вы можете уходить?
   Летта громко сглотнула ком в горле и, не поворачивая головы, испугано покосилась на меня.
   Нас провели в дом. Заведя в одну из шикарных комнат на первом этаже, родители поспешно удалились на кухню и там орали друг на друга, думая, что мы ничего не слышим.
- Какого хрена ты впустила их сюда? – орал отец, гремя чем-то. Казалось, будто бы он подфутболил стул. Мы с Леттой одновременно вздрогнули, и та вцепилась мне в предплечье.
- Она наша дочь! Не забывай об этом! И мы ее должны принимать такой, какая она есть! – кричала мать, чеканя каждое слово. – Она, как и любой ребенок, нуждается в нас, пойми это!
- Ты нуждалась? – тихо спросил я, наклонившись к уху Зеленоволоски.
- Первое время – да, а потом смирилась, да и Филька не дал унывать, со своим гейством, - хихикнула та.
- Они знают про Аню?
- Им это не к чему.
- Но других ведь не будет, - заметил я.
- Других родителей, или других внуков? – Летта прищурила один глаз.
- И того, и другого.
- Как будто бы я не знаю, – немного вскрикнула Летта и хлопнула руками о коленки.
- Может быть, ты расскажешь, из-за чего сбежала из дома? – выдержав небольшую паузу, сказал я.
- Долго рассказывать, да и ты врятли поймешь! – вздохнула та.- Ты вроде из хорошей семьи.
- Ну не скажи, у меня тоже дела были не масло. И тем более, ваша семья с виду тоже ничего.
- «Ничего» - это вообще ни-че-го! Ты не пережил то, что пережила я.
- Я хочу узнать! –Летта резко вздрогнула, и закрыла правое ухо, в которое я крикнул.
- Потом расскажу! – прошипела она, все так же держась за ухо. Наконец отпустив его, она положила руки на колени и вонзилась ногтями в кожу и сказала: – Я что-то так волнуюсь, не представляешь!
- Да уж, я сам себя чувствую, как школьник, которого засекли с сигаретой.
- Я просто не думала, что их еще когда-нибудь увижу.
- Слушай, может быть это к лучшему? Давно пора замять все неурядицы и принять их. Не думаешь? – я легонько толкнул подругу в плече. Та сжала губы и серьезно на меня посмотрела.
- Нет, они явно меня ненавидят!
- За что тебя ненавидеть? – я не выдержал и перешел на более громкий голос. – За то, что ты не хотела быть для них запасной?
- Совсем нет,- Летта перевела взгляд на красивый деревянный стол напротив нас. – Я тебе не все рассказала.
   Только я хотел выдать свое «О-о-о», как в комнату вошли родители. В руках у матери находился большой поднос с всякими вкусностями, а отец шел сзади нее, словно секьюрити. Быстро окинув незначащим взглядом нашу парочку, он опустил взгляд в пол и продолжил идти за супругой. Перед нами на столе появились разные виды пирожных и фруктов, при виде которых я еле сдержал голодную слюну. А Зеленоволоску это не впечатлило. Она все так же сидела и смотрела то на стол, но на родителей напротив. Особенно она буравила взглядом отца, причину чего я не знал. А отец в свою очередь грозно смотрел на нас обоих. У меня даже появилось желание встать и отбить ему пару поклонов. А мать Виолетты была даже очень радушна. Смотрела на нас с неким теплом и добротой, что я очень ценил по отношению к себе в малознакомых людях.
- Вы простите, но мы не хотели падать с вашего навеса, - я вдруг решил развеять молчание, которое значительно затянулось. Летта обернулась ко мне, и в глазах ее мелькнул испуг и удивление. - Оно само собой получилось.
   После моих слов отец еще больше нахмурился, а мать утешительно положила ему руку на плече. В отличие от него – ее лицо, опять же, украшала понимающая улыбка. Эта женщина нравилась мне все больше и больше. Заметив, что Летта стала дрожать, я незаметно взял ее руку в свою. Тут же почувствовался этот бешеный пульс. Ее руки покрылись красными прожилками и похолодели, вместе с взглядом. Я решил это изменить и неторопливо погладил ее тыльную сторону кисти. Девушка немного поежилась, но руку не одернула.
- Ладно вам, что было – то прошло! Я очень рада, что ты решила снова показаться нам, дорогая, - добродушно заговорила женщина. С ее лица не исчезала улыбка. - Ты не представляешь, как мы переживали за тебя все эти годы! Можно же было хотя бы весточку какую-нибудь о себе прислать. Ты же наша родная дочь, и мы любим тебя, пойми это!
   После ее слов Летта задрожала еще больше и стала громче дышать. Я перестал гладить ее руку и плотно сжал ее, пытаясь удержать ее от скверных слов, которые, я точно знал, она готовила в ответ. Но я ничем не смог посодействовать и Летта все-таки подскочила с дивана и стала кричать:
- Если бы кое-кто не приперся с работы раньше, чем надо – не нужно было бы играть весь этот спектакль! Можно подумать, я не знаю, как вы ко мне относитесь. А то, что ты, - Летта ткнула пальцем в мать. – Только что сказала – это все ложь! Рома мой друг, и я ему доверяю! Можно было сказать все, как есть и не стыдиться его мнения о вашей семье. ВАШЕЙ, я повторюсь. Я больше не играю в эти игры, с меня довольно! – Летта повернулась ко мне и немного мягче, но, не переставая метать из глаз молнии, сказала: - Эльф, мы уходим!
   Не успел я даже подняться с дивана, как друг отец нервно скинул со своего плеча утешающую ладонь супруги, и, схватив дочь за запястье, развернул к себе.
- Ах ты мразь! – он вывернул ей руку, от чего Летта что-то прохрипела, а потом взвыла от боли и упала рядом со столом. Супруга хотела подбежать к дочери, но отец тут же дал ей пощечину, и женщина упала на диван. Я сидел в полной растерянности, пытаясь вообще сообразить, что к чему и что здесь вообще происходит. Тут-то, наконец, я перестал летать в облаках и принялся за дело. Резко подскочив с дивана, что коленки в ногах немного захрустели, я сжал кулак и вмазал по морде этому противному мужику. И мне было абсолютно плевать, что скажет Летта по этому поводу и ее мать. А самое главное, что после удара напряжение во мне значительно понизилось и я почувствовал странное наслаждение, разливающееся во мне. Мне захотелось еще, но видя его разбитый нос и перекошенное и перепачканное кровью лицо, я вдруг понял, что этого будет достаточно, тем более, я не хотел чем-то отпугнуть от себя Летту. Ее присутствие со мной, в этот сложный период моей жизни было никак кстати. Мне ее явно не хватало все эти пять лет.
   Видя краснеющее от злости лицо папаши, я уже приготовился к смерти. Мужик, скрипя зубами, стиснул кулак и нацелился мне в лицо. Я уже собрался шарахаться и искривил лицо, чтобы мужественно принять удар, но одним глазом мне удалось наблюдать такую картину: Летта мигом реагирует на движения отца и, подняв правую ногу, с предельной точностью ударяет отца ниже пояса. Я удивился до предела и тут же ринулся к Летте, а отец скорчился и, согнувшись, упал на пол. Подняв Зеленоволоску с пола, мы благодарно переглянулись и стеснительно заулыбались. А потом ринулись мимо кряхтящего на полу отца к дивану, на котором всхлипывала мать Летты. Я остановился буквально в нескольких шагах, давая пройти ближе Летте. Девушка нерешительно наклонилась вперед к плачущей матери и на ее глазах тоже выступили слезы.
- Мама, мамочка… - прошептала она, едва сдерживаясь, чтобы в край не разрыдаться.
- Уходи, - коротко и жестоко выдавила та. Внутри меня от ее слов все сжалось, и мне было трудно представить, насколько хуже было Летте, чем мне. Она тут же побледнела на глазах и, сдержав слезы, опустила руки и, сжав кулаки, ударила стол ногой. С него тут же полетели все эти пирожные и прочая ерунда, пачкая дорогущий ковер. Наступив на еще целую кружку, упавшую состояла, Летта раздавила ее, ненавистно вдавливая осколки в пол и, хватаясь за голову, выбежала вон из дома, громко хлопая дверью. Я тут же помчался за ней. Мне стало страшно за ее жизнь, ведь в таком состоянии многие способны на необдуманные и опасные для жизни поступки. Но Летта явно не была подростком-суицидником и причинять себе вред не собиралась, но, я все равно дико за нее переживал. Неловко пожав плечами перед скорченным отцом Летты, продолжающим валяться на полу, и матерью, я пулей вылетел вдогонку.
    На улице уже смеркалось. Над головой висела туча, грозящая вот-вот пролиться как обычно противным густым дождем. Как же он надоел за эту осень! Дождь идет чаще, наверное, чем в Британии. А Летты нигде не было видно. Окинув двор взглядом, и убедившись, что ее все-таки нет в округе, я побежал на то место, где мы припарковали машину. Я бежал, перед глазами снова мелькали разные фрагменты. Эти самые фрагменты, напоминающие мне атомную войну. Все вокруг черное, гадкое и мертвое. Опять тот плащ, опять погоня. Но на этот раз я видел на себя в этом. Но, в отличие от того раза, меня никто не звал. Я слышал лишь, как громко колотится мое сердце. Что со мной? Что происходить внутри? Почему я не могу совладать со своим собственным воображением? Почему я слышу эти голоса, вижу всякий бред, в который не поверит ни один нормальный человек. Да и ненормальный врятли оценит мой мысленный Армагеддон. Но это не главное. Главное, чтобы с Леттой все было хорошо.
   Все вокруг четко напомнило мне мои видения. Те пустые страшные дома с выбитыми окнами. Та самая непроглядная чернота и холодный страх будто поселялись тут, рядом со мной в этом незнакомом мне дворе. Ни в одном доме свет не горел. В сумерках на улицу опускался серый туман. Я потерял ориентир, куда бежать дальше. Дорога казалась бесконечной, и я замедлил бег, а вскоре совсем остановился и оглянулся. Людей не было. Ни единой души. Холод, туман и темнота надвигали только на самые ужасные мысли. А туман становился все гущей и гуще. И вскоре я был окутан серой влажной пеленой. Все тело будто свела судорога, когда я услышал треск сзади. Почувствовалось движение и меня хлопнули по плечу. Сердце ушло в пятки. От испуга я заорал, так как больше ничего не удалось выдать.
- Ты чего орешь? – на меня смотрела Зеленоволоска. Я замер, внимательно изучая ее взглядом. Это точно была она. Успокоившись, я выдохнул, и все вокруг будто стало растворяться. Дома уже не казались такими страшными. Туман – не таким густым и холодным. А сердце снова приятно загремело в груди.
- Если еще и ты будешь меня так пугать – я точно долго не протяну!
- Ты и так недолго протянешь, - Летта игриво провела кончиками пальцев чуть ниже моей скулы и стала уходить в туман. – Не забывай, ты скоро исчезнешь. Точно недолго осталось.
- Ну, хоть на этом спасибо.
- На здоровье! – не оборачиваясь, крикнула она. Я пошел следом.
- Ты куда это собралась?
- Нужно домой. Ты со мной? – она обернулась.
- Я ударил твоего отца! – я возразил как-то не по теме, но, она поняла, что я имел в виду. Взгляд ее потемнел, она опустила глаза и посмотрела на носки своих ботинок.
- Спасибо, ты действовал верно.
- Я думал, что любая нормальная девушка будет истерить по этому поводу!
- Значит, я ненормальная! – она улыбнулась и хлопнула в ладоши. – Та-дам, перед тобой, возможно, единственный ненормальный человек, который готов собственноручно прикончить своего горе-папашу.
- Ты явно чокнулась, - я подошел совсем близко к ней и приложил ладонь ко лбу, проверяя, не жар ли это.
- А сам-то не далеко ушел, - она улыбнулась во весь рот и смешно хмыкнула. После чего я подхватил ее на руки и потащил к машине. Летта пискнула и отправила задранную пышную юбку из шифона на место. Двор наполнился радостным визгом и криками в порывах смеха. Мне было хорошо как никогда. Возможно, я чувствовал некое угрызение совести, так как затылок мой пек. Но Летта – эта бешеная и обезбашенная девчонка была рядом, и это как никогда кстати. То, что мы с ней познакомили – не случайность. Случайностей не бывает. Это подарок судьбы. В самый трудный жизненный период она со мной. Но, почему ее не было раньше? Где она была все двадцать два года? Таких людей как она – не много. Их нужно ценить, как и моменты, проведенные с ними. Их очередные безумные идеи нужно поддерживать, ведь они могут привести к чем-то потрясающему, что потом повторить не удастся. Не удастся найти похожих людей. Их не бывает. Нужно ценить тех, кто рядом. Жизнь коротка, нарушай правила! Крась волосы в зеленый, ввязывайся в неприятности, закатывай сумасшедшие вечеринки и просто будь тем, кто ты есть. Покажи свое настоящее «Я» и никогда не сходи с пути. Сходи только с ума.
***

   Когда мы вошли в квартиру, дверь была не заперта. Зеленоволоска сразу же встревожилась и, пнув  меня в сторону, она вбежала в квартиру. Пробежав по всем комнатам, она остановилась в зале.
   В зале на диване беззаботно спала Муха. Подбежав к ней, Летта схватила ее за ногу и стянула с дивана. Муха никак на это не прореагировала и толкнула Зеленоволоску в живот ступней. На полу она и продолжила спать. Летте это ух как не понравилось, и она схватила вазу, в которой до этого стояли цветы, и вылила воду на Машу. Та сразу же очухалась и завизжала, как резаная, на всю квартиру. А потом еще раз пнула Летту ногой в живот. Та согнулась пополам (как мужик, честное слово) и прокряхтела:
- Сучка.
   Я уже почти плакал от смеха. Девчонки всегда так интересно дерутся!
- Сама такая, - психанула Маша, стряхивая с себя воду. - В чем причина вообще твоих выходок?
- Аня где? – Летта немного стала разгибаться и перешла на более грубый тон. – Почему входная дверь открыла?!
- Постой… - Маша сдвинула брови. – Анька спала со мной, здесь, - Мухина похлопала рукой по дивану и испуганно подскочила, заметив, что малой нету. – Где она?
- Это я тебя хочу спросить! – Летта схватилась за голову и отвернулась к стене.
- Маш, кто-нибудь приходил? – просмеявшись, вмешался я.
- Да не было никого! Я уложила ее рядом с собой, стала читать книжку… – Маша скорчилась, как маленький ребенок, перед тем, как начать плакать. – А дальше не помню!
   Летта присела на пол и закрыла уши, уткнувшись лицом в колени, заплакала.
- Вот доверь тебе что-то, ты не с чем справиться не можешь! Тебя двадцать пять лет, ты прожила четверть жизни и не можешь сделать элементарного! – сквозь слезы кричала Летта, едва успевая вытирать льющиеся и льющиеся слезы. - Как на тебя можно полагаться, если ты даже какой-то час не можешь посидеть с маленьким ребенком, чтобы просто проконтролировать его сон! Маш, повзрослей, прошу! Не стоит делать себя дурой при окружающих.
- Ах так? – Машка вскочила с пола, немного пошатнувшись назад от похмелья. – Если ты считаешь, что я такая безответственная и никудышная баба, чего же это ты тогда меня обо всем просишь? И если уже на то пошло, могла бы мне раньше об этом сказать, чтобы я уж наверняка знала, какое мнение сложилось обо мне у моей лучшей подруги.
- Прошу я тебя об этом, потому что просить больше некого! Сама знаешь, в каком безвыходном положении я частенько оказываюсь! – продолжила орать та.
- Но тебя никто не заставлял оказываться в нем! – Маша перешла на такой же крик.
   Я только и переводил взгляд с Мухи на Летту и обратно, как будто следил за теннисным мячом. А этот самый «теннисный мяч» были нецензурные ругательства, которые они перебрасывали друг к другу.
- Девочки, может, хватит? – вмешался я, ибо эта ссора могла продолжаться ВЕЧНО, а терпения моего на это «вечно» не хватило бы.
- Точно, хватит! Мне это надоело! – Летта поднялась с пола и протиснулась между мной и дверной коробкой, чтобы пройти в коридор. Там, схватив с вешалки верхнюю одежду и сапоги Мухи, она подошла к ней и швырнула их на диван.
- Давай, одевайся и вали к чертям! – Летта махнула рукой в сторону коридора, а вместо того нечаянно, но очень удачно заехала мне по челюсти. Вместо того чтобы извиниться, она обернулась на меня и волком уставилась на меня. В ее взгляде я прочитал все, что она обо мне думает и отошел от нее подальше.
   Маша помолчала с минуту, а потом, нагло улыбаясь, села на диван и закинула ногу на ногу.
- А вот никуда я не пойду, - уперто сказала та и скрестила пальцы на коленке.
- Еще как пойдешь! – Летта схватила ее за руку.
- Ай-ай-ай! – Маша заорала и брыкнулась на диван. Подняв вверх ладоши, она пропищала: - Лежачего не бьют!
  Я в это время уже почти упал от смеха, который всячески пытался подавить в себе. Они меня сегодня явно доведут.
- Маш, действительно, если Летта наста… - я снова попытался вмешаться.
- Неужели ты меня выгонишь?- в голосе Машки прозвучало безумное разочарование. Она растеряно смотрела на меня, а я снова замер в дверях, не зная, что теперь делать.
- Маш, - Летта серьезно на нее уставилась.
- Действительно, что же это я, - Маша быстро вскочила с дивана, пытаясь не подать виду, что расстроена, она схватила свои вещи и мигом, даже не обуваясь, выбежала из квартиры.
- Она так изменилась, - прошептал я, Летта, кажется, не услышала. Вдруг в ее комнате что-то стукнуло. Мы синхронно вздрогнули и посмотрели друг на друга.
- Воры! – пискнула Летта и сделала пару нерешительных шагов ко мне. Я же наоборот, попятился вглубь комнаты.
- Думаешь?!
- Да у меня и воровать нечего, - Летта пожала плечами и вцепилась мне в плечо.
- Может меня ищут? – ахнул я.
- Да кому ты нужен! – девушка улыбнулась и махнула на меня рукой.
- Абсолютно с тобой согласен.
  На этом наш шепот прекратился. Я, как единственный мужчина в этом доме, пошел на разведку. Аккуратно приоткрыв дверь в комнату Летты, я заглянул внутрь. Воображение мое явно издевалось, и я думал, что увижу какого-нибудь серийного маньяка…но в комнате никого не оказалось.
- Ну что там? – шептала Зеленоволоска, дергая меня за рукав и протискиваясь в комнату.
- Ничего.
- Что? – Летта оттолкнула меня и вошла туда. В комнате не было ничего такого, чтобы можно было орать про ограбление или преступника. Обыкновенная комната, ни открытых окон или грязных следов на полу. Только немного приоткрытый шкаф. Наши подозрения тут же упали на него. Вооружившись рядом стоящими вазами мы, как можно тише подкрались к шкафу. На счет три я рывком открыл шкаф, а Летта зажмурилась на всякий случай. Сам же я тоже настроился на самое ужасное. Всегда, почему-то, привык думать только об ужасном. О расчлененных трупах, или еще чем-нибудь в этом роде. Но, когда в шкафу оказалась совершенно другая картина, я засмеялся как шизик со стажем  и сел на пол. Летта тут же открыла глаза и от  удивления и неожиданности замерла, как статуя. А из шкафа раздался детский писклявый смех. Аня сидела в нем меж одежды, натягивая на голову красный кружевной лифчик.
- Анечка! – Летта мигом схватила на руки Аню, и стала расцеловывать, куда попадет. Наблюдать за ними было так трогательно. Странная связь неформальности и детского смеха – вот это поистине прекрасное зрелище. Зеленоволоска забрала у малышки лифчик и стеснительно закинула его в шкаф. – А вот это тебе еще рановато!
- Вот тебе и вор-маньяк! – в порывах  смеха получилось что-то нечленораздельное, вроде «от-ебе-уияк».
- А я и забыла про ее любовь к шкафам, - вздохнула Летта и опустила дочь на пол. Та беззаботно поползла обратно в шкаф. – Черт, а теперь перед Машей стыдно.
- Она отходчивая. Не думаю, что будет долго обижаться, - пытаясь успокоить смех, уже нормально сказал я.
- Маша изменилась, - Летта покачала головой.
- Ты тоже изменилась, - вдруг раздалось из коридора. Мы с Леттой синхронно повернули голову к двери. Там стояла Маша, вид у нее был помятый и подавленный. В руках она держала куртку, которая прикрывала ее пачку. А на шее висели пуанты, связанные шнурками один за другой.
- Маша?! – в один голос удивились мы.
- И не думай, что я бы стала обижаться на тебя, - Маша сделала пару шагов внутрь комнаты и кинула пальто на кресло-мешок. - Это просто ерунда, мне и похуже оскорбления приходилось слыхать.
- Как же я тебя люблю, - прошептала Летта и бросилась в объятья подруге. А мне оставалось только радоваться за них под визги резвящейся малютки.
- Ты чего так дрожишь? – не распуская объятий, пробубнила Летта.
- Кажется, мне нужно успокоительное, - неуверенно сказала Маша, а ее немного виноватый и застенчивый взгляд пал на меня.
   Обрыв все кухонные шкафы, где лежали лекарства, Летта растерянно села на стол и выдохнула, надув щеки.
- По-моему, успокоительными я не пользуюсь. Может, тебе лучше выпить налить?
- Нет-нет-нет, - Маша помахала ладонями. – Мне на сегодня хватит.
- Может кофе? Мне обычно помогает, - я пожал плечами.
- Это только тебе, кофеманище.  У тебя даже паспорт в кофе, - в шутку возразила Летта.
- Эй, стоп. Где мое пальто? – я вдруг вспомнил, что совсем недавно запихивал в карман пачку успокоительных таблеток.
- Придурок, ты в нем, - Зеленоволосая приложила руку ко лбу, прикрыв ею глаза и покачала головой.
- Точно, а я-то думаю, чего мне так жарко! – удивился  я и стал шарить по карманам, надеясь, что смогу помочь бедной Маше. И что с ней приключилось?- Вот! – я громко вскрикнул, салютируя помятой пачкой таблеток. – Я думал, что потерял где-то.
- Слава Богу, - Маша вскочила со стула и тут же выхватила их у меня.
- Смотри не переборщи, - предупредила Летта. – А то я знаю, что тебя порой остановить тяжело.
- А я и не думала, что ты настолько меня не любишь, - Маша театрально скорчила обиженную рожицу и полезла в коробочку за таблетками.
- Посмотри, как их принимать. А то я так их и не успел попробовать.
- А я вижу, ты знаешься на успокоительных! – заметила Маша, вроде бы в шутку, но взгляд ее обеспокоено скользнул к моим глазам.
  Мне стало как-то неловко. От прилившегося к спине жару, я снял пальто и повесил его на спинку стула. Летта почему-то пристально стала рассматривать меня, будто бы видела впервые в жизни. Я с непониманием посмотрел ей в глаза, после чего она улыбнулась и помахала головой. А затем и вовсе отвела взгляд.
- А это что еще за хрень? – вдруг пискнула Маша, нахмурившись, разворачивая сложенный листок бумаги.
- Где ты это взяла? – удивилась Летта. Я же еще ничего не смог сообразить.
- Тут какой-то рисунок… - Маша крутила-вертела листок в руках, рассматривая нарисованное, а дальше она ахнула и посмотрела на нас так, будто мы враги народа. В особенности я.- Откуда  у тебя это?
   Маша повернула рисунок к нам. Тут-то я почувствовал, как уши мои начинают краснеть. На рисунке была изображена Ева. Именно этот рисунок я сделал тогда, когда увидел ее впервые в кафетерии. Все вроде логично, я носил рисунок с собой в сумке, я сравнивал рисунок со своими видениями, но как он мог оказаться в коробке с таблетками, которые я даже не открывал?..
- Ты знаком с ней? – удивление Машки было трудно описать словами. Она, как рыба, после окончания реплик туда-сюда то открывала, то закрывала рот, будто хватала им воздух. Я переглянулся с Леттой. Та тоже была в полном недоумении. Не может же быть рисунок так похож с Евой? Я же не художник, черт возьми!
- Маш, ты знаешь девушку на рисунке? – Летта спрыгнула со скрипучего стола и подошла к Мухе, серьезно смотря ей в глаза. Маша от давления Зеленоволоски растерялась и забегала глазами по кухне.
- Это же ты? – глаза Машки стали слезиться.  Она бросила рисунок на пол и вцепилась в кофту Летты, крепко сжав зубы, закричала: – Скажи мне, что это ты, пожалуйста! Скажи, что на рисунке ты!
- Муха, да ты сумасшедшая! – кряхтела Летта, пытаясь отцепить от себя подругу.
- Рома! – Маша вдруг резко отпустила Зеленоволоску и переметнулась ко мне. Та облегченно выдохнула и оперлась о стену. А Машка принялась за меня. Так же, как минуту назад, она, со страшным испуганным взглядом вцепилась в меня. – Скажи, прошу тебя!
- В чем дело? Почему ты так напугана? – я схватил ее за плечи и тряханул, дабы немного привести в чувства. Та, наоборот, еще больше озверела.
- Ты знаешь что случилось?! – дико кричала она. Но вдруг ее злоба в глазах угасла, ее сменили горькие слезы. Взгляд девушки потемнел, и она стала оседать, тихо приговаривая:  – Она, она….
   Я подхватил ее под руки и усадил на табуретку. Летта тут же подбежала со стаканом воды и встревожено осмотрела подругу.
- Ты что-то знаешь, так ведь? – спросила она, вглядываясь в глаза Мухи, будто бы в них было все написано черным по белому.
- Она говорила о прикосновениях, что они оставляют на ней ожоги… - сказала Муха, сжимая стакан в руках с такой силой, что казалось, он вот-вот треснет.
- Постой, прикосновения? – переспросил я. – Мне днем снился сон, где Еве было лет десять. И во сне я хотел до нее прикоснуться, а она «Нет» и все.
- Извращенец, - сказала под нос Летта, скрывая улыбку.
- Рома, ты что, ее знаешь? – Маша с ужасом посмотрела на меня и поставила стакан на стол.
- Давай представим, что ты не слышала, что я говорил, хорошо?
- Нет, так не может быть, и ты тоже? – ее глаза снова наполнились животным ужасом. Маша часто отрицательно покачала головой. – Столько их исчезло, и все из-за глупости. Столько людей обречены на смерть, и все из-за кого? Она что-то сотворила, понимаешь? – Муха вцепилась в воротник моей рубашки и глубоко заглянула в глаза. – Что с тобой? Ромочка, скажи, прошу!..
- Маша! – Летта подбежала и оторвала ее от меня, и схватила за горло так сильно, что казалось, Маша вот-вот оторвется от пола. – Быстро говори, что знаешь!
- Ты что творишь? Отпусти ее! – вмешался я, после чего Зеленоволоска тут же отпустила Муху и та упала на пол. А Летта виновато закрыла рот рукой и отвернулась к стене.
   Я присел на корточки рядом с Мухой и обнял, стараясь ее успокоить.
- Она состояла в секте, - начала Маша, прислонившись к моей груди. – Там они вызывали духов или что-то подобное. Больше я не знаю, вам нужен кто-нибудь из их шайки. А лучше не «кто-нибудь», а именно Мидл, или как там…
- Кто?! – удивилась Летта и обернулась к нам. Казалось, ее брови от удивления вскоре перебегут на макушку.
- Разве главный не бармен? – поинтересовался я.
- Без понятия, может быть он и есть Мидл, - Машка, всхлипывая, пожала плечами.
- Ладно, - Летта решительно хлопнула в ладоши. – Эльф, мы вытащим тебя из этого ада!
- Да, но мне все равно, если честно, - я немного поник. – Хочет она меня уничтожить – флаг ей в руки, я нисколечко не боюсь!
- Да ладно? – Летта снова изогнулась в ехидной улыбке. – Кто-то совсем недавно ныл, чтобы я тебе помогла, не помнишь?
- Тогда мне было страшно, сейчас как-то не так.
   Летта ошеломленно и обескураженно замерла, не сводя с меня глаз. Казалось, она простоит так кучу времени, просто глазея на меня. Разгоняя при этом по телу миллиарды мурашек. Но ее отвлек плач из соседней комнаты, и она мигом побежала к Анечке.
   Как ожидалось, домой ночевать меня Зеленоволоска не пустила. Но на самом деле, мне совершенно не хотелось домой. Здесь, с ней, я чувствовал себя совершенно иначе. Не таким одиноким. Здесь не было нужды поглощать кофе, писать статьи и вообще, хоть на секунду задумываться о работе. Я был, как птица в полете. Но все казалось обычным сном. Так не бывает. Вот ты мучаешься, живешь однотипной скучной жизнью. Каждый день работа, одни и те же измучанные лица, горы бумаг и дресс-кода. Здесь все совсем не так. Но, как бы хорошо не был сон, все равно придет пора просыпаться.
   Я вошел в комнату, в которой Летта мне постелила, и включил свет. На моей кровати сидела Зеленоволоска и массажировала голову специальным массажером, который напоминает венчик. Я вопросительно вскинул обе брови, якобы спрашивая, чего это она забралась в мои покои.
- Я тут, - коротко оповестила меня девушка, мельком взглянув на меня, застывшего в дверном проеме.
- Я вижу! – я часто и быстро закивал головой, немного смущаясь, так как стоял перед ней в одних трусах. – Ты…будешь спать со мной?!
- Делать мне больше нечего! – фыркнула та и воткнула в запутанные волосы массажер.
- Тогда в чем дело? – я прикрыл руками зону бикини.
- А ты стесняешься что ли? – Летта, ехидно щурясь, перевела взгляд туда, где находились мои руки.
- Нет, можно подумать, что я никогда не был в постели с едва знакомыми девушками.
   Летта удивленно вылупила глаза и оторвала взгляд от моей зоны бикини.
- Мне стоит тебя боятся! – засмеялась та и немного покрылась румянцем. Ненадолго замолчав, она откинула одеяло и похлопала рукой по дивану, приглашая меня присесть рядом. Я поежился и робко подошел ближе, затем присел на подлокотник дивана. Летта недовольно хмыкнула и дернула меня за резинку трусов так, что она больно отскочила мне в спину, а я повалился в постель и головой влетел Зеленоволоске в подбородок. Та взвыла от боли и засмеялась.
- Да ты мне мстишь! – смеясь, сказала та, приложив руку к ушибленному месту.
- Было бы за что, - я удобно уволился по-над спинкой дивана, прямо за спиной у Летты, и натянул на себя одеяло.
- За это, - Летта грубо сдернула с меня одеяло и провела по моим гематомам. – Это я виновата ведь.
- Замолчи, я не виню тебя. И давай закроем эту тему? Постарайся вообразить, что это я упал где-нибудь.
- У меня с детства плохо с воображением, - спорила она, изумительно мило сдвинув брови.
- Ладно, - я приподнялся на локтях. – Давай так: меня похитили инопланетяне, а ты, мудрая и отважная Зеленоволоска, рискуя своей жизнью, спасла меня.  Как тебе?
   Летта засмеялась так, что несколько раз хрюкнула.
- Я тебя спасла! – она гордо задрала подбородок и снова засмеялась.
- Да, Шумахер!
- Ладно, расскажи мне что-нибудь интересное, - Летта улеглась рядом со мной и мы вместе уставились в потолок.
- Я похож на рассказчика? – вскликнул я недовольно.
- Мне честно сказать, на кого ты похож? – с некой лукавостью она взглянула на меня.
- Можешь немного приукрасить, - промурлыкал я.
- Сволочь, - абсолютно добродушно сказала та, игриво толкнув меня бедром в бок.
- Зеленка! – сказал я, и по-детски высунул язык и отвернулся к спинке дивана.
- Ах так? – Летта села и хлопнула ладонями по коленкам. – Значит, будешь у меня… - девушка задумчиво приставила указательный палец к подбородку.
- Кем? – подгонял я.
- Ну… - все так же думала она. – Хочу, чтобы ты был… - Летта вдруг села ко мне лицом и медленно приблизилась, коснувшись щекой мою щеку и сладко шепнула на ухо:
- Рома, как же ты похож на эльфа!..
- Начет эльфа я знаю, - выдавил я, нахмурясь. Ожидал от нее чего-то более непредсказуемого.
- Нет, правда. Никакой не Находкинс, как сказала Муха, а самый настоящий эльф, как видеоиграх!
- Неправильный эльф, ушей же нет, - все так же бурчал я.
- И крыльев, - добавил Летта, с некой нежностью и сочувствием глядя на меня.
- И крыльев… - тихо повторил я, разочаровываясь в своем теле и фамилии.
- Каково это – летать? – спросила Зеленоволоска, снова умещаясь рядом со мной.
- Не знаю, ни разу не летал, даже на самолетах.
- Самолеты – это поистине сказочно! – восхищенно сказала та. – Хоть и укачивает, но видеть землю в тысячах километрах от себя, осознавать, что ты совсем близок к космосу – к другим планетам – это действительно восхитительно.
- А куда ты летала?
- Туда, куда ты не представляешь.
- Я почему-то подумал об Америке, - задумчиво произнес я.
- Да ну, Америка – это скучно, - Летта махнула рукой.
- А что не скучно? Где ты была?
- Япония, вот это действительно восхитительно.
- Я вижу, ты великий поклонник Востока?
- Совсем нет, ну ни капельки. Есть заядлые фанаты, а я просто люблю красоту. А там сакура, настоящая, не то, что у нас тут насажали. Стыд да срам. Там все иначе улочки такие интересные, дома…технологии. Как у них все здорово! А суши, чахан и онигири? Ты не представляешь, КАК там это вкусно. И народ такой интересный, очень нравится их внешность.
- Одна летала? – вдруг этот вопрос мне показался очень важным.
- Нет, - сказала та, и мне кажется, даже немного вздрогнула от того, что ей придется отвечать. – Был у меня один товарищ, после ухода которого особо тосковать не стала, но твердо для себя решила, что больше никаких отношений!
 - Что он сделал? – я повернулся к Летте и столкнулся носом с ее носом. Оказывается, она тоже смотрела на меня. Не знаю почему, но в тот момент мне было важно то, что она смотрела на меня. Что она изучала меня своими безумно красивыми и выразительными глазами цвета кари. Я чувствовал ее горячее дыхание на своих губах. От этого по телу вновь пронеслось стадо мурашек, а сердце, будто его подключили к мощнейшей электростанции, стало стучать, как проклятое, посылая по телу разряды. Но я стеснительно отвернулся и продолжил смотреть в потолок.
- Просто ушел, видите ли, ему не нравились мои волосы, – на выдохе, сказала она.
- Что?! – я возмущенно сдвинул брови. – Из-за этого уходить как минимум странно.
- Он же художник, все художники на чем-то помешаны. Он был без ума от моих волос. Черные густые локоны сводили его с ума. Казалось, он влюблен лишь в них. Это меня раздражало, вот и изменилась. Это привело его в дикий ужас. Девочка-панк стала ему не по нраву. Возможно, я была ненормальной, эмоциональной и физической катастрофой, но я уверена, что бросил он меня явно не из-за этого.
- Как по мне, зеленый – это красиво, - как можно искреннее сказал я, и намотал на палец ярко-зеленый локон. Летта повернулась ко мне, закатила глаза, а потом стеснительно заулыбалась и ударила меня кулаком в грудь. Не сильно, конечно, но попала она прямо в ушибленное ребро. Я немного сморщился, но решил не подавать виду. И так непонятно что обо мне думает.
- Ты так ничего и не рассказал, - напомнила она.
- А что рассказать?
- Ну…расскажи о себе. Если мы начали о бывших парнях, об этом и продолжим?
- У меня не было бывших парней, - я улыбнулся.
- Эльф, ты все понял, не отлынивай от темы!
- Понял, - я вздохнул. Не хотелось бы снова вспоминать. – Я  уже говорил о Лине.
- Да, действительно, говорил, - Летта приподнялась и склонилась надо мной, глубоко заглядывая в глаза. Ее волосы прядями рассыпались по моей груди. Я без понятия, что она там заметила, но судя по помрачневшему лицу Летты, мое духовное состояние отразилось в глазах. – А до нее? Как было? Если не хочешь – можешь не отвечать, - вдруг понимающе сказала она и бухнулась обратно. Волосы щекоча соскользнули с моей груди вслед за ней.
- Нет, раз решили, то расскажу. Я встречался со многими девушками, был, так сказать, идолом, секс символом, но так сложилось, что все это постепенно исчезло.
- Она погибла. Из-за этого все так теперь паршиво. Она тебя изменила, - обреченно сказала Зеленоволоска.
- Да, но теперь мне кажется, что-то может измениться.
  Летта приподнялась на локтях и снова заглянула мне в глаза.
– Ты странный.
- Ты тоже, - оповестил я.
- Лучше быть странным, чем скучным, - она перевела взгляд на потолок и плавно улеглась на место, подложив под затылок руки. Ее острый локоть грубо упирался мне в висок. – Когда-то, когда еще пропасть между нами с сестрой не была катастрофической, мы поехали на море. С тех пор я и поняла, что Зеленый – это мой цвет.
- Из-за чего так? – вопрос вырвался сам собой.
- Из-за природы. Я состою в Фонде Защиты Природы. Не ем мяса, регулярно хожу на митинги с протестами о вырубке лесов и отстрела животных.
- Да ты патриот, - ахнул я.
- Да-да, но каждый по своему способствует вымиранию природы, и это печально.
- И не говори.
- Так вот. Там, на море, я увидела, как уничтожали бездомных, ни в чем невинных животных. Тогда я точно поняла, что буду защищать их. И эти звезды не единственная татуировка на моем теле, - Летта откинула одеяло и подкатила штанину пижамы почти до трусов. На ее правой ляжке красовалось изображение панды – символ Фонда Защиты Животных, а на левой – безумно красивая картина цветущей сакуры.
- Это просто шикарно, - это пока что все, что я мог сказать тогда, смотря на голые ноги Зеленоволоски. Летта же особо ехидно сощурила глаза и рассмеялась.
- Да ты краснеешь, мистер Эльф! – сказала она, пряча свои аппетитные места. А я, смущенно улыбаясь, отвел глаза, якобы ничего такого, что она думает, вовсе нет. Хотя щеки пылали. А что, собственно говоря, она ожидала, перед тем, как демонстрировать свои ножки?
- Ладно тебе краснеть, можно подумать, что ты никогда не видел голых девушек!
- Что? Видел, естественно! Ты вообще не представляешь, сколько девушек передо мной штабелями ложились. Но никто мне в открытую ножки не демонстрировал.
- А сейчас не ложатся? – ерничала та, сморщив лоб.
- Нет, - хмуро буркнул я.
- Что, кризис среднего возраста? – не отставала Летта.
- Я тебя сейчас двину, - совершенно серьезно сказал я и как можно сердитее посмотрел на Зеленоволоску.
- Ладно-ладно, не кипишуй! – та, будто сдавшись, подняла руки. – Я все прекрасно понимаю!
- Да неужели! – с сарказмом процедил я сквозь зубы.
- Вполне. Если ты думаешь, что до меня не дошло, что ты изменился из-за смерти своей девушки – ты глубоко ошибаешься.
- Но я этого не хотел! – возразил я. – Просто удар такой видимо как-то повлиял, изменил во мне что-то.
- Ты ее так сильно любил? – грустно сказала Летта и села. Как неваляшка, не может спокойно полежать.
- Да, - быстро ответил я, не сводя взгляда с потолка.
- Каково это – любить?
- Разве ты никогда не любила?
- Думала, что любила. Но любовь – это ведь другое, да? Не то, что я чувствовала, - Летта снова нахмурилась и задрала голову вверх, будто на потолке были написаны ответы на ее вопросы. - Любовь – это странно.
- Это странно? Ты думаешь? – я перевел взгляд на Летту. У той был слегка потерянный вид.
- А почему нет? Ради любви люди готовы на все, и это дико странно.
- Ради других люди готовы на все, - поправил я.
- Это глупо, правда. Я думаю, нужно жить для себя.
- Тогда это не жизнь, то существование!
После моих слов, Летта обернулась ко мне с укоризненным взглядом.
- Значит, я существую, - сказала она.
- Не правда, а как же Аня? – я тоже сел. Лежа вести беседу не совсем удобно.
   Летта  как-то странно забегала глазами по комнате. Будто не знала, за что зацепиться и что дальше сказать.
- Эльф, я не могу больше так, - вздохнула она. – Обещай мне, что это останется между нами.
- Что? Ты о чем?
- Не перебивай! Просто выслушай, - Летта немного придвинулась ко мне и взяла за руку. - Я не знаю, зачем я это скажу, но чувствую, так будет легче.
- Может лучше не стоит…
- Стоит! – звонко крикнув, перебила меня она. – Два года назад я познакомилась с Филей. Он необычный, никогда до него подобных людей не встречала. И у него случилась трагедия: его мать спилась, а отца на работе убило током, и когда ему было десять, он попал в интернат. Когда мы познакомились, ему было шестнадцать. Он много говорил об интернате, каково находиться там. Не знать родительского тепла, ласки и любви. С самого детства он догадывался о своей нетрадиционной ориентации, но так случилось, что на одной вечеринке он переспал с девчонкой. По неосторожности обоих полов, эта девчонка залетела. А Филя и знать ничего не знал. Как оказалось потом, эта девчонка была сиротой, но жила с дедушкой и бабушкой. Вынашивала она ребенка тяжело и мучительно, но на аборт ни в коем случае не соглашалась. Потом эта девчонка родила. Роды были тяжелые, и через несколько часов роженица умерла. Ребенка было решено оставить в роддоме, так как опекуны этой девчонки отказывались от опеки над ним. Следовательно, новорожденного отправили в детский дом.
   Когда Филя вышел из интерната, он стал жить со мной. О ребенке он узнал случайно, и сразу же после этого он побежал в детдом, чтобы его забрать. Но ничего не получилось, так как у него нет ничего, чтобы содержать ребенка. Но и оставлять его там, Филя напрочь отказался. Я без разговоров поддержала Филю, и мы пошли на преступление. Оказалось, что родилась девочка. Имя ей дали – Анна.
- Значит…
- И вот, уже почти год ребенка ищут и не могут найти, - перебила она меня. - А Филе приходится жить по липовому паспорту. А меня, чтобы никто ничего не заподозрил, мы решили называть ее мамой. Но это пустяки, ведь Аня для него – все.
   Летта опустила глаза и стала теребить угол одеяла. Я был в таком шоке, что даже не знал, что сказать. Они украли ребенка? УКРАЛИ? Твою мать!
- Ой-ей-ей, а я-то думал, что это у меня не хилое прошлое, - немного отойдя от шока, выдавил я.
- Не думаю что «лучше», чем у меня, - Летта все так же не поднимала взгляда.
- Да ладно, как бы там ни было, мне сейчас гораздо лучше, чем раньше. И если бы можно было бы что-то изменить, я бы перенес это «сейчас» в прошлое. Чтобы было это «сейчас» всю мою жизнь, - после своих слов я понял, насколько в моей голове все запутано. И какую ахинею я несу время от времени. Или же круглосуточно говорю ерунду.
   Я даже как-то погрустнел и задумался после своих слов. Сам того не ожидая, я сказал это с неподдельной искренностью, и тут же засмущался. Ого, смущение – это что-то новенькое. Прошлый я явно бы не одобрил это, а нынешнему было абсолютно все равно. И когда я умудрился стать таким пофигистом?
- Ничего себе. Ты хочешь, чтобы до тебя вечно докапывалась Евушка? – приторно-сладким голосом сказала Летта.
- Нет, ты не поняла, - я немного расстроился. Видимо, абстрактно выражать свои мысли я так и не научился.
- Не держи за дуру, я лучше, чем кажется.
- Да-не-уже-ли? - по слогам с сарказмом спросил я.
- Ладно, - девушка тяжело вздохнула и плотнее сжала мою руку. – Спасибо, что оказываешься рядом в трудную минуту. Мне это действительно важно.
- Вот видишь, ты не существуешь, ты забоишься об Ане, не смотря на то, что Филя попер против закона.
- Аня – другое дело. Она мне дорога, и я хочу воспитать ее достойным человеком.
- Тебе есть за кого переживать. И я уверен, она не одна. Мой тебе совет: чаще улыбайся. Улыбка тебе идет гораздо больше, чем повисший нос, - я приложил свои пальцы к уголкам ее губ и растянул ее губы в улыбке. Летта, утирая мокрые ресницы, сама потихоньку улыбнулась. Но, как только я убрал руки от ее губ, она снова на глазах погрустнела и опустила голову, продолжая теребить одеяло.
- Эльф, - шепнула она, нее поднимая головы.
- Да?
- Обещай мне, что не исчезнешь, - она сказала чуть громче, но более неуверенно.
  Внутри меня в тот момент что-то щелкнуло. Не в прямом смысле, конечно. Просто я вдруг понял, что во мне что-то изменилось, когда Летта сидела так близко ко мне. Я сглотнул набежавший ком в горле, но он все равно никуда не делся. Не услышав моего ответа, Летта подняла голову и немного наклонилась ко мне, пристально вглядываясь в мои глаза.
- Обещаешь? – шепнула она еще тише, чем раньше. Будто бы нас кто-то мог услышать.
- Обещаю, - прошептал я ей на ушко. Летта тут же замерла, выпустив из рук одеяло. И кинулась мне в объятья, крепко обвивая руками шею. Я взаимно ее обнял, после чего Летта прижалась ко мне еще сильнее.
- Ну, все, хватит этого лирического говна…- хмыкая носом, с улыбкой произнесла она и быстро отпрянула от меня.
- Согласен, - я всего лишь улыбнулся.
  Летта встала с дивана и расправила за собой смятую простынь и одеяло.
- Если что – еда в холодильнике. Там еще где-то были пирожные… - сказала она напоследок, дружелюбно улыбаясь. А затем вышла из комнаты.
- Спокойной ночи! – сказал я, когда дверь в комнату уже закрылась.
- И тебе, - тихо раздалось из коридора. После этого я сладко заулыбался и, бухнувшись на подушку, уснул.
   Всю ночь мне ничего не снилось и все же, я вдруг понял, что с Леттой мне спокойно. Да, пусть этот «чудо-близнец» является ко мне в реале и материализуется, как существующий человек, одно «но» - она не является во снах. Теперь не является. Может быть, мне ничего не снилось из-за того, что я ужасно устал за день, а может…не знаю почему, но у меня часто возникало чувство, что Ева боится Летту. Вражда между сестрами остается по сей день, но вот только при чем здесь я?..



   Глава пятая: Смерч судьбы

- Встава-а-ай, соня! – нежно раздалось над ухом. Я сладко потянулся и лениво открыл один глаз. Это была Летта. Видя ее я, почему-то, вздохнул с облегчением. Может, потому что ожидал увидеть кого-нибудь другого, а может потому, что страшно боялся, что она просто воображаемый персонаж моей шизофренической сказки о жизни. И я действительно боялся, что она исчезнет и не желал, чтобы то, что происходит, заканчивалось. «Хотя бы это длилось вечно», - с этой мыслью я закрыл глаз и, еще раз потянувшись и зевнув, открыл оба глаза. Солнце освещало комнату. Я сначала страшно удивился, а потом очень обрадовался. Солнца не было недели две, а может, больше. И мы, местные, все наверное думали, что не увидим его больше за эту зиму.
- Отличное утро! – радостно вскликнула  Летта и стянула с меня одеяло. Тело обдало холодным воздухом. Нужно было все-таки согласится на женскую пижамку. Когда Летта открылся вид моей обнаженки (я был в одних боксерах), она скрутила губы в дудочку и сказала:
- Собирайся, стриптизер. Не забыл, что мы вчера задумали? Я думаю, ты еще согласен на это?
- Если не придется падать с навесов и бить кого-нибудь – всегда готов! – я театрально отдал честь.
   Летта хихикнула и кинула мне в лицо одеяло.
- Да ладно тебе, не нужно было его бить!
- Я просто не могу видеть, как сильные мужчины бьют хрупких женщин. Это низко, - приподымаясь и снимая с головы одеяло, прохрипел я. Летта смотрела на меня блестящими глазами. Зрачки немного расширились от непонятной причины и она, опустив руки и склонив голову, села на диван, боком ко мне. Потерев лоб кончиками пальцев, она вздохнула и сжала губы:
- Я не знаю почему, но я хочу тебе рассказывать все.
- Что рассказывать? – я встал на коленки и подполз ближе к Зеленоволоске.
- Может быть это зря. Но я хочу поделиться. Я думаю, ты поймешь мое состояние и почему я не хотела этого говорить ранее.
- Хорошо, - я сел удобней, закутываясь в одеяло, как в кокон. Летта с ногами залезла в постель и, сев в позе лотоса напротив меня, принялась за рассказ.
- Было тяжело жить с ними. Не только по теме вечных скандалов меня и сестры. Есть еще нечто другое, что и послужило моему уходу из дома, - Летта заострила внимание на кусочке моей задницы в трусах, которая выглядывала из-под одеяла. Я стыдливо улыбнулся и закутался в «кокон» плотнее. Летта смущенно улыбнулась и продолжила: - Отец мой редкостная ****ь. После исчезновения Евы, он стал неуправляемым. Распускал руки: регулярно избивал мать, еще и мне попадало, но я хотя бы могла за себя постоять. Мама – единственное, что удерживало меня дома. Я ее пыталась защитить от отца любыми способами.
- Почему вы в суд не подали? – пользуясь паузой в ее голосе, спросил я.
   Летта странно хмыкнула и зажала в кулак край пижамы.
- Ты с ума сошел? Он же шишка местного суда! Там все схвачено, подавай – не подавай, все равно выкрутится. Даже дело никто заводить не станет, не то, чтобы рассматривать.
   Я не зная, что сказать, просто сочувственно кивнул и приготовился слушать дальше.
- Ну так вот: мы не знали в чем причина его резких перемен. Мама пыталась разобраться, но как бы ни было, он бесился, и снова она получала по лицу. Тогда пошла в действие я. Обманом заглянув к нему на работу, мне удалось лицезреть такую картину: отец, ведя под руку молодую девушку, выходит из здания, садится с ней в машину и уезжает в неизвестном направлении. Причем выглядел он таким счастливым, каким я не видела на протяжении всей жизни. Я так разозлилась на это все, что  уже была готова убить отца за предательство, а эту девицу четвертовать. Но руки марать мне хотелось в последнюю очередь. Я придумала план, который был по-своему коварен. Я узнала, где живет эта «звезда» с папиной работы, выследила. А она оказалась обычной шлюшкой и любительницей толстых кошельков. Тогда я договорилась с другом, который исполнил роль богатейшего завидного жениха. Было противно смотреть, как она вешается к нему на шею, пока мой отец ничего не видит. А отцу при встречах клянется в любви до гроба. Тогда я попросила друга действовать быстрее, чтобы скорее затащить ее в постель. План был немного иной, но смотреть на это я больше не могла, и спасать семью нужно было как можно быстрее. Когда настала та самая ночь, я предварительно забралась в шкаф и делала оттуда провокационные снимки во всех позах. Затем, когда друг подал знак, я вылезла из шкафа и хорошенько припугнула эту стерву, а потом вместе с другом вольготно удалилась, оставив голую зареванную и зашуганную «звезду» одну в постели. О заявлении в полицию я не боялась, так как дала ей понять, что мне от этого ничего не будет. Но о том, кем я являюсь, я не сказала.
   Когда настал час расплаты, я проникла в кабинет папаши и подложила ему в шкафчик те самые фотографии. Видя их, он пришел в бешенство и порвал с этой шлюхой. Зато перестал срываться на нас с мамой. Но потом он узнал, кто является автором этих фотографий. Он избил меня. Я лежала в больнице. Матери, соответственно, ничего не сказала. Она до безумия любит отца, а разрушать семью я не хотела. Но и видеть этого мерзавца я тоже не смогла. Поэтому, я ушла из дома. Сначала я жила на улице. Было лето, ничего страшного, кроме комаров, в этом нет. А потом отец купил мне квартиру. И я ушла житу туда. И вот уже четыре с половиной года я живу здесь, - Летта развела руками, показывая квартиру. – Лучшей жизни, чем здесь – не было никогда.
- А где ты деньги берешь на содержание себя и Ани? Не думаю, что в сувенирной лавке платят достаточно.
- Отец выплачивает мне каждый месяц нехилую сумму, как бы компенсацию за побои. А вообще я закончила юридический, но по стопам отца мне идти не хочется. Да и в сувенирной лавке мне неплохо, - Летта счастливо улыбнулась, но в глазах все так же осталась тоска.
- Ах вот оно как…с самого начала думал, что здесь Ева не замешана, - выдал я, смотря на то, как Летта распускает волосы.
- Нет, она как раз таки при чем! Из-за нее у отца начался этот период. Хотя неизвестно, делал бы он так, если бы Ева не исчезла.
- Самое главное, что вы смогли взглянуть друг другу в глаза после стольких неприятностей!
- Да, и к чему это привело? Мама снова плачет, я снова не хочу их видеть, а отец, наверное, после моего удара потерял мужскую силу и разочаровался в жизни, - на последних словах Летта еле сдержала улыбку.
- А ты на него похожа, - вдруг вырвалось у меня.
- Тупица ты, вот что, - сказала Летта и встала с дивана.
- С чего это вдруг? Что я уже не так сделал? – возражал я.
- Вот смотрю на тебя… - сказала она, украсив лицо улыбкой, в которой как обычно проскакивала доля ехидности. – Такие глаза у тебя взрослые, серьезные. Много в жизни повидал, так ведь? Не подходят тебя эти глаза, будто в них заперт другой человек, кричащий о помощи, не смогший вырваться.
   Ее слова меня задели. Я никогда не думал, что в моих глазах можно увидеть такое. Серые, обычные, ресниц не густо. Хоть я и не видел того, что видела Зеленоволоска, после ее слов я почувствовал что-то внутри себя. Я чувствовал это ранее, после того позавчерашнего сна о Лине. Когда впервые стал видеть галлюцинации и бегущего человека. Может, и правда, внутри меня есть кто-то иной, кто ждет разрешения истории, чтобы вырваться изнутри. Что я делаю? Что со мной? Я чувствую, как тлею изнутри, будто свеча. Меня нужно погасить, и чем быстрее, тем лучше. Но это невозможно. У меня перед глазами маячит противоположность моей немыслимой пассии. Я с ней и я чувствую себя иначе, будто с той, которая убила во мне всю мою стервозность. Зарядила чем-то другим, что после ее смерти умерло, вместе с ней. Вдыхая аромат Летты, я все время ощущаю себя не тем, кем решил казаться для других. Я чувствую себя настоящим. Пусть я захотел измениться, и смерть Лины еще больше натолкнула меня на это, я не могу остановить в себе то, что зародилось во мне с самого рождения. Я не могу подавить в себе старого Рому, который являлся обаятельным разрушителем чужих мечтаний, чужих влюбленных сердец.
- Ладно, собирайся, - Летта оторвала меня от раздумий и немного испугала своей высокой интонацией голоса. – Нам нужно к Косте.
- Это тот, что бармен?
- Да, это этот дебил, - буркнула она и закатила глаза. А потом, содрав с меня мой «кокон», швырнула его на кресло,  а я застонал:
- Я хочу спа-ать! – я свалился на живот, лицом в подушку.
- И исчезнуть, видимо, тоже! – недовольно сказала она.
- Почему бы и нет? Может там, наконец, меня оставят в покое!
- Если ты сейчас же не поднимешь свою костлявую задницу, я сатану вызову, и он тебе ее надерет!
- Ой-ей-ей, напугала! - я кое-как встал на карачки. – Я уже ничего не боюсь!
- Да ладно? – ехидничала она. – Тогда можно тебя не выручать, раз такой «храбрый»! Евочка будет не прочь тобой полакомиться.
- Неужели ты думаешь, что она вздумает меня есть? – я театрально ахнул и приложил ко рту ладошку, пытаясь не заржать.
- А почему бы и нет, мы же не знаем, чем она там занимается!
- Зато точно знаем, что мне там делать нечего! – на последних словах я дернул Летту за край пижамы и она с громким «а-а-а» свалилась рядом со мной. И мы опять, как два дебила, заржали.
***
   К совершению «миссии» мы готовились достаточно долго. Точнее, собирались мы долго. Если разбудила Зеленоволоска меня около восьми утра, из дому выбрались мы только в начале первого. Все это время мы били балду. То Аня, то внезапно приехавший Филя, на которого Летта орала в течение часа, задерживали нас. Но, а Филя истинный свин, можно же было предупредить, куда и насколько уезжает! Я слушал все их скандалы, и чувствовал себя лишним и мешающим в этом балагане эмоций. Но, при каждом своем «Я лучше пойду», меня хватали за руку, обрамляли сердитым взглядом  и слезно просили остаться. И я остался бы навсегда, но…
   Из квартиры мы все-таки выбрались. Трясясь в той самой «консервной банке» до кафетерия, я завел разговор:
- Слушай, откуда ты знаешь Машу?
- А ты что, ревнуешь? – Летта прищурилась и резко повернула руль вправо.
- Не ерничай! И рули полегче, пожалуйста. Не у всех тут крепкий вестибулярный аппарат!
- Ладно –ладно, только не бесись, - она убрала руки от руля и помахала тыльной стороной ладони, а машина тем временем завиляла по трассе. Меня чуть не вывернуло на окно, а Летта довольно закатилась смехом и снова взялась за руль.
- Ты меня ненавидишь, - тихо сказал я, прикрывая одной рукой рот, а другой вцепился в ручку для держания.
- Может быть, - все так же смеясь, сказала она.
- Ты не ответила насчет Маши.
- Я перехватила ее у Евы.
- Что? Она дружила с Евой?! – от изумления я даже забыл, что меня тошнит.
- Да, а я что, не говорила? – Летта прикидывалась дурочкой.
- И долго они дружили?
- Откуда я знаю? Пойди у нее спроси.
- Она тебе ничего не рассказывала о Еве? Ну, может, там случайно обмолвилась о ее неприятностях, или еще о чем-то?
- Когда она дружила с Евой – мы с Машей друг друга на дух не переносили.
- Она что, давно приехала?
- Где-то в начале 2007-го, до этого они так, поверхностно общались.
- Она школу закончила в 2005, после этого я ее не видел до вчерашнего дня.
   Вдруг на душе стало ужасно мерзко. Желудок громко заурчал, а голова стала гудеть. Но это было не от тошноты. Обида, непонимание, разочарованность. Вот что это такое. Почему Маша не сказала, что приехала? Что жила под боком все эти годы, а именно в то время, когда она была нужна больше всех в этом чертовом мире?
   Мы выползли из машины изможденные и укаченные и побрели в кафетерий. Как только мы зашли, бармен тут же просек нас и закатив глаза, скрестил руки, всем видом намекая, что наш визит ему стоит поперек горла и он желает, чтобы мы скорее свалили восвояси.
- Не ворчи, ворчуха, - зевнула Летта и влезла на барный стул. – Мы по делу. 
- Это правда важно, - добавил я и сел на второй стул рядом.
- Так важно, чтобы отрывать меня от работы? – сердился тот.
- Очень. Смотри, - Зеленоволоска положила перед ним тот самый черный блокнотик, что мы рассматривали в комнате Евы вчера. А Летта, по-видимому, незаметно его спионерила. Ничего удивительного.
- Ты знаешь, что  это значит? – она открыла первую страницу блокнота, на котором были те самые непонятные нам строчки про душу и так далее. Бармен поерзал о стойку и удивленно уставился на Летту.
- Откуда мне знать это? – сдвинул брови тот.
- Но ты же Мидл! Ты должен! – вскликнул я.
- Что? – засмеялся тот. – Вы думаете, я – Мидл?! Да вы из ума выжили.
- В смысле? – Летта сощурила глаза. Я поддержал ее, буравя озадаченным и серьезным взглядом бармена.
- Я не Мидл, серьезно! Если бы я был Мидлом… - тот прервал свою речь приступом смеха, утирая пальцем выступившую слезу.
- А кто тогда Мидл? - не отставал я.
- Вы действительно хотите знать? – он успокоился и перешел на шепот, так как к нам подсела женщина лет сорока. Наш ненаглядный Костечка принял ее заказ и поставил перед ней чашку белого горячего шоколада. Пахло изумительно. Та принялась маленькими неторопливыми глоточками попивать напиток, как-то довольно странно зыркая на нас. Мы втроем синхронно покосились на нее. Было похоже, что она ждет продолжения нашей беседы, которая, с ее появлением встала в тупик. Я посмотрела на Летту, та растерянно пожала плечами и пристально уставилась на бармена, а я обернулся к той женщине. Она подмигнула мне, делая при этом смачный глоток белого шоколада, после чего им же подавилась. Летта заржала, но тут же заткнулась и прижала обе ладони ко рту. Бармен слегка ударил Летту по голове, за что был обрамлен сердитым взглядом серийного убийцы со стороны Зеленоволоски, а я принялся спасать женщину, колотя ей рукой по спине. Женщина прокашлялась и благодарно посмотрела на меня. Я немного поерзал на стуле, мне стало неловко, и ей, видимо, так же.
   Тут к бармену подошел светловолосый парнишка лет двадцати, с бейджиком «Помощник бармена Александр». Костечка перешепнулся с ним и они оба кивнули. После этого парниша занял место Кости, а тот кивнул в сторону зала для курящих, который находится на втором этаже, приглашая нас пройти с ним.
   Летта, все так же прижимая руки ко рту, направилась следом за барменом, а как только я собирался встать, недавно подавившаяся женщина схватила меня за плече и остановила. Я удивленно обернулся, ожидая объяснений, но она ничего не сказала и, кажется, говорить  не собиралась.
- Что Вам нужно? – начал я.
- Будь осторожен, - очень тихо сказала она, серьезно смотря мне точно в глаза.
- Вы что-то знаете?
- Просто будь осторожен. Ему, - она посмотрела в сторону бармена, который вместе с Леттой входил в другой зал. – Нельзя доверять
- Но почему? – мне срочно нужны были объяснения. Но, женщина, кажется, давать их не собиралась. Она встала из-за барной стойки, предварительно положив под блюдце купюру, и направилась к выходу.
- Еще увидимся, - улыбнулась она, обернувшись через плече и вышла из заведения.
- Ты там долго еще женихаться будешь? – крикнула через весь зал Летта, выглядывая из-за двери в другой зал.
- Уже иду, - потерянно отозвался я и пошел к  Летте.
  Когда я поднялся в зал для курящих, Летта с барменом сидели друг напротив друга за одним из множества свободных столиков. Я сел рядом с Леттой:
- Тебя из-за нас с работы не выгонят? – побеспокоился я. Летта все еще посмеивалась, собирая силу воли в кулак.
- Нашего администраторши уже три дня нет. Директор вообще непонятно когда появлялся. У них с администраторшей роман, вот и поехали на курорт, жопы на солнце греть. Так что никто меня не выгонит. Кафетерий полностью в моем распоряжении, тем более я могу делать, что хочу в свой обеденный перерыв, - он загадочно улыбнулся и закурил и выдохнул табачный дым мне в лицо, а я закашлялся и попытался его развеять, а тот засмеялся.
- Фу, зачем так делать? – кашляя, обругал его я.
- У меня к вам тоже вопрос: зачем вам нужен Мидл? – спросил тот, пытаясь снова дыхнуть в меня дымом, но я выхватил у него сигарету и затушил ее о пепельницу. В голове радостно вскликнуло: «За ЗОЖ!», - и я почувствовал себя идиотом.
- Родной, а ты еще не догадался? – Летта насмешливо и загадочно улыбнулась. Бармен, кажется, немного испугался и съежился.
- Догадываюсь, - прохрипел тот и с сожалением посмотрел на свою недокуренную сигарету в пепельнице, ранее потушенную мною.
- Так ты нам расскажешь, как его уберечь? – Летта толкнула меня плечом в плече.
- Вам лучше поговорить с Мидлом. Я не имею права что-либо вам рассказывать, тем более в этой теме я не так сильно прошарен. Я знаю лишь сущие пустяки, ничем неприметные.
- Почему не имеешь права? Ваша шайка же давно развалилась! – не отставала Зеленоволоска.
- А где же Мидла найти? – вмешался я, все так же отмахивая от лица не рассеивающийся табачный дым. Этот засранец хищно усмехнулся и в его глазах появился странный необъяснимый блеск. Я сразу же вспомнил слова той женщины. Кажется, она говорила правду.
- Так ты знаешь, где его найти? Как с ним связаться? – продолжила Летта.
- Ну, у меня есть номерок, - тот не прекращал пугающе улыбаться.
   Целый час мы сидели как на иголках, только бармен вольготно расхаживал вокруг столика, выкуривая сигарету за сигаретой. Или от табака, или из-за поездки в драндулете Летты, или из-за нервов меня начинало мутить. А возможно, во мне это все разом смешалось и отдавало пробегающим по телу стадом мурашек и тупой болью в висках.
 - Черт, да где он так долго? – ругалась Летта. Она тоже ужасно переживала.
- Не волнуйся, работает же человек! – сказал бармен, не оборачиваясь к нам. Зеленоволоска недовольно закатила глаза.
- Может, лучше не стоит? А то меня что-то терзают смутные сомнения, - я недоверчиво посмотрел на бармена.
- Да что вы такие нытики, в самом деле! Зеленая, а от тебя я такого не ожидал.
   Летта на его замечание сначала никак не среагировала, а потом ненавидящим взглядом вонзилась в него и показала кулак. Тот хмыкнул и отвернулся от нас снова. Затем достал телефон.
- У тебя так же телефон, как у меня! – я радостно вскликнул и подпрыгнул на стуле, смотря на его черный побитый смартфон.
- И что? – тот удивленно обернулся к нам, подкидывая сотовый в ладони.
- У тебя случайно нет к нему зарядки? А то мой сел, а…
- Пошли со мной, - тот не дал мне договорить и вольготно направился к выходу из зала. Летта одобрительно кивнула и вытолкнула меня из-за стола.
- Не переживай, я никуда не денусь, - тихо сказала она, схватив меня за подол куртки, пронизывая меня немного растерянным взглядом. Я кивнул и аккуратно убрал ее руку.
   До подсобки мы шли молча. Я просто не хотел говорить с ним, а бармен, казалось, ненавидел меня. Он украдкой оборачивался, проверяя, иду ли я за ним или сбежал куда-нибудь в подходящий момент. Дойдя до подсобки, тот обернулся и серьезно окинул меня взглядом с головы до ног.
- Как давно это с тобой началось?
   Я немного помолчал думая, соврать или нет. Но все-таки решил быть честен:
- Четыре-пять месяцев. Точно трудно сказать.
   Бармен присвистнул:
- Да тебе крышка!
- Почему?
   Бармен пугающе произнес:
- Оттуда, - он показал пальцем в пол. – Не возвращаются.
   Я испуганно поднял брови, а бармен засмеялся.
- Раньше думать надо было, - сказал он без малейшего сожаления и открыл подсобку.
   Мы вошли. Внутри находилась настоящая ерунда. Коробки, пустые бутылки, среди них даже стоял телевизор, а на граблях, стоящих рядом, прицеплена комнатная антенна. Возле двери стояла вешалка с верхней одеждой и возле окна старый диван. Бармен открыл тумбочку, стоящую рядом с телевизором и протянул мне зарядку.
- Спасибо, - тихо сказал я и взял ее. – Здесь зарядить можно?
- Да, вон розетка, - он указал на телевизор, за которым был тройник. – Так как Мидл придет не скоро, твой сотовый успеет зарядиться.
   Что-то странно, что он говорит это таким милым и любезным голосом.
- Да, я надеюсь, - пробубнил я и включил зарядку в розетку.
- Ты чего такой угрюмый? – вдруг спросил тот.
- Посмотрим, как бы ты себя чувствовал, если бы знал, что скоро неизвестно куда исчезнешь, - я провел по слою пыли на стареньком телевизоре.
- Ты бы не кипятился так. Мидл даст советы, думаю, это облегчит ситуацию, - утешал тот. Даже голос его стал более понимающим и мягким. Меня это насторожило.
- Знать бы еще, почему мне туда суждено… - я потеряно сказал и сжал кулак, в который тот час, будто бы перелилась вся моя ненависть и гнев.
- Не переживай, - бармен встал напротив меня. Рядом с ним я почувствовал себя беспомощным и ничтожным муравьем. Я, при своем высоком росте, по сравнению с этим коренастым и огромным, почти на голову высшим меня барменом, казался таким маленьким и тонким. Он бы зашиб меня оной левой. Причем на смерть. Я нервно заулыбался, представляя, как влипаю в стенку, а Летта меня отдирает, и заржал. Костечка неодобрительно щелкнул языком и, скрестив руки на груди, вышел из подсобки. Я пошел следом.
   Когда мы вернулись, Летта была уже не одна. Спиной к выходу сидел до боли знакомый силуэт. Я поймал на себе растерянный взгляд Летты и понял, что это и есть Мидл. Бармен весело заулыбался, но подходить, кажется, не намыливался. Я наудачу сжал кулаки и решительно пошел к столу. Сев рядом с Леттой и увидев лицо Мидла, я, мягко говоря, остолбенел, оробел, офигел…даже не знаю, какое слово подойдет к моему тогдашнему состоянию. Я потерял всякий ориентир во времени и просто забыл обо всем от парализующего шока. Даже моргнуть мне не удалось. Увидеть такое я даже и не думал. Летта растерянно смотрела на меня, легко толкая плачем в плече. Она даже и не догадывалась. Только перекидывала взгляд с меня на Мидла, сидевшего в практически таком же состоянии. Знала бы она, в чем дело…ведь Мидл – это мой закадычный друг, раздолбай по имени Миша.
- Скажи мне, что ты не Мидл, - не сводя с него ошарашенного взгляда, произнес я.
- Скажи мне, что она не Ева, - запинаясь, сказал тот, смотря на Летту.
- Боже упаси, - ужаснулась Зеленоволоска, кладя руку себе на грудь.
- Ты почему мне ничего не сказал? – я перешел на шепот.
- Ты будто спрашивал! Я думал, я тебе лучший друг и ты со мной делишься проблемами! А ты не рассказал о проблеме, в которой кроме меня никто тебе не помог бы! – на последних словах тот безысходно покачал головой.
- Мне кто-нибудь объяснит, что здесь за фигня? – зашевелился бармен, застывший у стола.
- Это ведь он тебе куртку приносил? – шепотом спросила Летта, наклонившись к моему уху.
- Да, знакомьтесь, мой ЛУЧШИЙ друг – Михаил Колесник, известный вам как великий и ужасный Мидл!
- Никакой я не ужасный, - обижено пробурчал тот.
- Что? Так вы знакомы? – бармен стел рядом с Мидлом и принялся внимательно слушать, что же мы будем делать дальше.
- А теперь, рассказывай, - Миша серьезно на меня посмотрел и положил руки на стол. Бармен недовольно сгорбился, из-за того, что ответ на его вопрос не прозвучал.
- Ко мне четыре месяца назад стала являться девушка. И произошло это в этом самом кафетерии. Сначала ничего необычного я не заподозрил. Девушка как девушка, таких миллиарды. Но все же она была какая-то иная. Вид у нее был до боли болезненный, уставший, даже можно сказать, жалкий. Мне было ее жаль. А когда она стала являться ко мне в кошмарных снах – я точно убедился, что она неживая.
- Насчет «неживая», я сомневаюсь. Что тебе снилось? – насторожился Мишка.
- Черный город вокруг. А она, с красными светящимися глазами и слипшимися волосами подстерегает меня на углу. А потом мучительно убивает. Правда, убить она не успевала, я просыпался.
   Мишке мой рассказ явно не понравился. Он поджал губы и крепко сжал пальцы в замок. Летта внимательно и понимающе меня слушала, а потом нерешительно накрыла своей рукой мою руку, находящуюся на сидении. Я благодарно перекинулся с ней взглядом.
- Все очень плохо, - оповестил Мишка.
- Я уже догадался.
- Во снах приходила не та девушка, которую ты видел в здесь, а ее черная сторона, которую создают в Ферруме.
- Ферруме?! – в один голос удивились мы с Леттой, обратив на себя внимание посетителей, а бармен же незаинтересованно хмыкнул и закурил еще одну сигарету.
- Феррум – так мы прозвали тот мир, который тебе снился. Мы знаем о нем практически ничего. Лишь то, что это мир меж загробной жизнью и земной. Туда попадают те, кто при жизни нарушил законы. Не судебные, нет. Другие, которые нарушают люди, готовые на проклятье ради мечты. Такой закон нарушила Ева. Я знал ее достаточно давно. Когда она к нам впервые сунулась, я бы и не подумал, что она может принести столько неприятностей! В спиритистах ей нравилось. Но потом что-то случилось. Она стала поникать на глазах, как цветок, не получающий солнечного света. А потом нарушила наш закон, который предусматривал то, что мы не можем вредить людям из собственной выгоды. Мы просто фанатики своего дела, нам нравится общаться с духами, с побочными мирами, но не вредить никому.
- Что она сделала? – выкрикнула Летта, сильно сжимая мою руку. Миша помрачнел и отвел взгляд в сторону.
- Ты точно хочешь это знать? – этот вопрос был ко мне. Я несколько секунд сидел без движения, а потом от щипка Летту я автоматически кивнул.
- Всему виной парень, из-за случая и завязалась вся эта история.
- Что он сделал с Евой? – у Летты появился злобный оскал.
- Ничего особенного. Просто не ответил взаимностью. Насколько я знаю, она его ждала. Они договорились о встрече, а он не пришел. И Ева каждый день приходила в этот кафетерий, который раньше был клубом, и ждала. Но так и не дождалась.
- Из-за этого исчезают? – удивилась Зеленоволоска и подняла брови, якобы не веря в эту ерунду.
- Нет, это пустяки. Дело в том, что Ева совершила немыслимое: она была настолько зла, что призвала духов из Феррума, чтобы те уничтожили его избранницу. Но Ева совершенно забыла, что это с ее рук не сойдет просто так. И расплата пришла за ней ровно через день после вызывания духов.
   Услышав это, Летта мигом отпустила мою руку и немного отодвинулась к краю. Она смотрела на меня в полнейшем изумлении и отчаянии. В ее широко раскрытых глазах отражался я, и тут до меня стало доходить…
- Она страстно любила… - Миша нагнулся через стол ко мне и шепнул: - как ты понял, тебя, Рома.
   У меня внутри все оборвалось разом. В голову ударила кровь. Почему я? ДА что за ерунда! Я даже не знал ее до этого года, и никогда не видел, тем более! Я обернулся на Мишку, чтобы точно увериться, что он не врет. Что в его глазах блещет правда. Но, как же я тогда хотел, чтобы он солгал. Но это было не так. В растерянности я пытался что-то сказать, что слова застряли в горле, и получалось нечто нечленораздельное. Давящее ощущение навалилось разом. Не уже ли Ева и вправду любила меня? Любила? Это просто безумие. Ее поступки так же безумны, как и она сама.
   Тут вдруг я замер и перестал пытаться что-либо произнести, так как все равно ничего хорошего из этого не получалось. Я упустил одну очень важную деталь, как же я мог забыть?
- Миша? – заторможено позвал я. Тот отвлекся от бармена и обратился лицом ко мне. – Скажи, что смерть Лины не ее рук дело.
   Миша ничего не сказал, он просто плотно сжал губы и отвел в сторону глаза и сцепил ладони в замок.
- Скажи, что это не так, прошу! – стал кричать я, из-за чего другие посетители заинтересовано стали глазеть на наш столик. Я, как последний слабак, едва не расплакался, но как можно сильнее пытался сдержаться. В замешательстве и попытках найти поддержу, я решил отыскать на сидении руку Летты, но, когда я дотронулся до нее, она тут же отдернула свою, будто бы обжегшись.  Удивленно обернувшись к Летте, я заметил на ее щеках слезы и потекшую тушь. Только я собрался с мыслями, чтобы спросить, почему она смотрит на меня с такой ненавистью, она низко сказала:
- Как же так? Я все это время пыталась помочь тебе разобраться, винила сестру во всех грехах, а спасать нужно было ее. Тогда, пять лет назад из-за тебя моя сестра пошла на немыслимое, - Зеленоволоска закрыла лицо руками и прошептала: - какая же я дура, что раньше не догадалась. Во всех моих неприятностях виноват ты, а не она. Все из-за тебя, я лишилась родителей, сестры и… - она встала из-за стола, утирая рукавом кожаной куртки слезы. – Никогда не думала, что скажу это, но как же я тебя ненавижу.
   Она долго смотрела на меня, в ее глазах отражалась мольба. мольба о том, чтобы это все было неправдой. Но мы все знали, что это не так. Летта окинула взглядом Мишу и остановилась на бармене. Тот исподлобья ответил взглядом, после чего Летта стремительно направилась к выходу из зала.
- Летта! – я позвал и вскочил из-за стола, чтобы ее догнаться, чтобы постараться все объяснить (хотя сам ничего толком не понимал), но на моем пути тут же выросла фигура бармена. Тот как-то по-особенному понимающе посмотрел на меня и своим взглядом дал понять, что Летту лучше не трогать.
   Я выглянул из-за его мужественного плеча на дверь. Зеленоволоска открывала ее, а когда будто бы невзначай обернулась, в ее глазах я увидел все, что хотел. Будь я не размазней, будь я настоящим мужчиной, я бы побежал за ней, я бы вернул ее...но то, что творилось внутри нас, останавливало и ее, и меня.
- Но ты же обещала, что будешь со мной до конца! – крикнул я, когда она почти закрыла дверь. Дверь немного приоткрылась и стал виден край ее юбки. Она хотела сделать шаг назад, но гордость и оставшаяся любовь к семье не позволили этого. И дверь, все-таки, с громким хлопком, закрылась.
   От хлопка я вздрогнул. С ним будто бы закончилось все светлое и хорошее в моей жизни. Осталась только непроглядная тьма, с которой теперь мне придется столкнуться лицом к лицу в одиночку. Вселенная бросает дерьмо во всех, или только в меня? Сколько себя помню, никогда не был столь большим сборищем неприятностей. Я умел радоваться жизни, все всегда давалось мне с легкостью: учеба, общение со сверстниками, с девушками. Но что произошло? Катаклизм? Авария? Планета не остановилась вращаться, она остановилась только для меня. Когда я был маленьким, мама часто говорила мне, после очередного проигрыша в тире: «Если ты не будешь добиваться всего самостоятельно, и при этом будешь надеяться лишь на удачу, ты никогда ничего не добьешься. Удача – шлюха, она никогда не будет только с тобой». С этим утверждением в голове я жил пятнадцать лет. И только сейчас я понял, что это и вправду так. В пятнадцать лет удача повернулась ко мне лицом. Что случилось тогда – я не знаю, и плохо помню вообще те два года, когда мне капитально снесло крышу. И не только мне. Хотелось бы вернуть то время. Беззаботные поцелуи, гулянки, девочки с розовыми брекетами. Смешные прически, отсутствие денег и мозгов….два с лишним года я был королем тусовок. Я БЫЛ тем, кем восхищались, в кого влюблялись. Пусть даже так тупо, как Ева, но это было, в самом деле. И мне это нравилось. Я знал о своих поклонницах, я пытался не обижать никого. Дарил  взаимно валентинки, обменивался приветами и при этом ясно давал понять, что я птица не того полета. Пусть я мудак с виду, пусть у меня куча поклонниц, но я не тот, кому это все нужно. Меня воспитывали по-другому. А потом я и понял, что не люблю эту жизнь. Спиртное, экстази, вечеринки и кальян приелись и стали противны, как детям манная каша. И я нашел другое. Лина, которая кардинально изменилась сама ради меня и изменила меня, ради самого себя.
   Скулы мои от злости зашевелились, а губы задрожали. Я оттолкнул бармена и сел за стул, а тяжелую голову уронил на стол.
- Рома, будь мужиком! – Миша потянулся через стол и потряс меня за плече.
- Непременно, - пробурчал я в стол.
- Что-что?
- Отстань, придурок, - огрызнулся я и показал ему средний палец, не поднимая головы. Бармен загоготал и шаркнул ногой.
- Слушай сюда, - Миха подсел ко мне и приподнял могу голову за подбородок. Я вцепился в  него ненавидящим взглядом, отчего тот немного поежился и убрал руку.
- Если Ева убила Лину, это значит, что она умерла, или как Ева, попала в чистилище? – я задал волнующий меня вопрос.
- Ну, здесь последуют два варианта: Лина перед падением пересекла портал, который создала Ева и попала прямиком в Феррум. Или же, Лина упала, ударилась головой и умерла, а портал закрылся сам по себе.
- Чушь! – как-бы невзначай бросил Костечка слишком высоким голоском. – Чушь собачья! Если бы она пересекла портал – ее тело бы исчезло, как и Евы!
- Нет! Не в этом дело! Ева угодила туда каким-то странным способом! И мы все прекрасно знаем, что в Феррум попадают только  астральной оболочкой, а не физическим телом.
   Слушая их, было похоже на бред сумасшедшего. Не зная, в чем дело, я бы точно уже бежал спасать парней и вызывать психушку. А они еще так громко спорили, что посетителям только попкорна не хватало для большего эффекта и впечатлений.  Мне казалось, что это стадо зевак скоро передвинут свои стульчики ближе к нам, чтобы лучше вдупляться в суть наших бессмысленных диалогов.
- Оболочка была? – бармен вдруг обратился ко мне и вздернул бровь. К чему с его стороны такая игривость?
- Что, прости? – я не сильно понял, что ему от меня нужно, так как мой разум был полностью занят обдумыванием толпы, которой лишь нужно хлева да зрелищ, не взирая на неприятности того, с кем что-нибудь происходит.
- Оболочка! Ну, тело, трупак. Ее поездом расфигачило или она в полете исчезла?
   Вспомнив картину, которую мне пришлось видеть в тот роковой день, вспомнив кишки, кровь, раздробленное поездом лицо Лины и громадную алую лужу вокруг нее, я едва не блеванул на столик. В лице я, видимо, сильно побледнел, или может даже позеленел, потому, что бармен сразу же понял, что тело было.
- Отлично! Значит, у нас есть шансы полагать, что она покоится с миром.
- Зная коварность Евы, я бы так не сказал, - Миша покачал головой.
- Ты думаешь, она все-таки открыла портал? – бармен удивленно вскинул брови.
- Рома! – вдруг крикнул бармен. Я дернулся и поднял на него глаза. Тебе являлась эта… - бармен сморщил лоб, вспоминая имя.
- Лина, - напомнил Мишка.
- Точно! Так тебе являлась Лина?
- Снилась. Но было похоже, что происходило все в реале. А потом она заискрилась и исчезла, оставив…
- А вот это плохо, - перебил Миша, не дав договорить про ключик.
- Почему? – испугался я.
- Лина там, - как отрезал, сказал бармен. При этом лицо его сморщилось от серьезности и стало похоже на печеное яблоко.
- Это получается,  если я туда попаду, у меня есть шансы ее увидеть?
- Нет, о чем ты? Там миллионы астральных тел, попадая туда, они кардинально меняются. Не только внешне, но и внутренне. Не факт, что ты ее узнаешь. И если даже узнаешь – она забудет тебя. Ты тоже станешь другим, но каким именно – я не знаю. Тех, кого призывают, ожидает другая судьба. Но какая – я не имею представления. Только запомни одно: оставайся самим собой, думай своим разумом, а не тем, что обретешь в Ферруме.
- Ладно, - я вздохнул. – Я больше не могу слушать этот ахинею!
- Ты чего? – в один голос удивились парни.
Я вскочил из-за стола:
- Вы посмотрите на меня! Я жалок, я ужасен. Который год теряю тех, кто мне дорог. Я не знал, в чем дело, а оказалось, я проклят! Меня прокляла какая-то недотепа с ведьмацкими наклонностями, о существовании которой я даже не догадывался. А теперь жду не дождусь, когда отправлюсь в пучины ада на растерзание каких-то железных мутантов, и ты спрашиваешь, что со мной? Да я лучше бы умер, чем выбрал такую судьбу!
- Друг, ты должен быть предельно осторожен! -  успокаивающим голосом сказал Мишка.
- Спасибо! Сыт я по горло этой вашей хренью. Надоело! Сдохну,  так сдохну, никто тосковать по таким лузерам, как я, не станет. Минут пять назад вы сами убедились в этом. А вы, - это уже последовало к толпе зевак, тех самых, за столиками. –  может, прекратите пить пиво и курить сигареты, не задумываясь о последствиях? Это влияет на память, вдруг вас кто-нибудь проклял, а вы даже не заметили и сгниете где-нибудь в объятьях стальных астральных душ, и будете думать, что вам это не по заслугам, а окажется иначе…  - а вот дальше знать не обязательно, тем более что меня вовремя остановил бармен. Сильно хлопнул по спине ладонью, а затем схватив за капюшон, он поволок меня с собой за дверь.
***
- Ты рехнулся? – шепотом кричал бармен, когда уже приволок меня в подсобку и швырнул на пыльный пол. – Ты соображаешь хоть какой-нибудь своей извилиной, что несешь?
- Да, может быть, я сошел с ума из-за этой вашей идиотки. А теперь скажи мне: что бы ты делал, оказавшись в моем положении? Я потерял самых нужных мне людей, и все из-за этой влюбленной дурочки! А если Ева и с ней что-нибудь сделает? – орал я.
-  Безымянной она не навредит, можешь не беспокоиться, - абсолютно спокойно ответил тот.
- Почему ты так уверенно это говоришь?
- Потому, что я знаю Безымянную. Когда с Евой это случилось, она такой хай подняла, буквально всех нас на уши поставила, запугала, как собака котят. Одна разрушила всю нашу шайку. Поверь, такую, как она, Ева не тронет. Она дрожит перед ней, как и все остальные, кто  знает ее характер. Тем более, я больше чем уверен, как бы между ними не было, они все-таки сестры и всегда были друг за друга горой. Пусть даже и ненавидели.
- А я ее сразу не узнал, - скрипнув дверью, в подсобку вошел Миша. – А когда она заговорила…знал бы ты, Ром, как они с Евой похожи. Это невероятно, быть такими одинаковыми, и абсолютно разными.
- Как по мне – обе стервы, - как обычно пробурчал Костечка, скрещивая руки на груди.
- Не могу не согласиться, - будто бы невзначай бросил Миша, но мне показалось это очень важной деталью. – Кстати, я думаю, это твое, - Миша достал из-за ремня джинсов пистолет, который когда-то Летта выкинула, а я подобрал и положил в карман своей куртки.
- Можешь оставить себе, мне это не к чему, - пробурчал я.
- Хорошо, я знаю, что с ним делать, - загадочно улыбнулся Миша и сунул пистолет обратно.
- Что разного в близняшках? – спросил я.
- Вот познакомишься – узнаешь, - закивал Миша.
- Ты думаешь, он познакомиться? – сильно удивился бармен.
- А ты думаешь, нет? Евушке только и надо это! Тем более, она его не куда-нибудь отправила, а именно в Феррум! Значит, она надеялась на долгую и счастливую жизнь.
- Эй, если говорите обо мне, так говорите со мной! – вмешался я.
- А он настойчивый, далеко пойдет, - сказал бармен Мише, тыкая в мою сторону пальцем.
- Так, все! Вы у меня уже вот здесь, - я показал на горло. Быстро пробежавшись глазами по комнате,  я вспомнил, куда подевал свой телефон. С силой дернув зарядку из розетки, я швырнул ее в бармена, и, закинув свой недозарядившийся телефон в карман, выскочил из подсобки.
***
   Они пытались меня остановить, но, когда твоя жизнь бежит быстрее тебя, что-нибудь сделать очень сложно. Так бежать, как тогда я бежал, мне еще не приходилось. Ноги сами несли меня куда-то, но я решил остановиться на второй автобусной остановке, которую еще не успел пробежать. Я на бешеной скорости влетел в почти отъезжающий автобус, чуть ли случайно не прибив входящую бабульку. Хорошо, что автобус попался нужный, и денег в кармане оказалось больше, чем достаточно. Откуда их столько? Ах да, я же в клуб собирался, и попал туда, но потом меня достала Ева и чуть ли не убила ее близняшка. Такое случиться могло только  со мной.
   А вот и моя остановка.
   Из автобуса я выскочил уже не так бешено, как вошел. Правда, бабулька перед этим здорово шуганулась. Я не понимаю, почему меня привело именно сюда? Это моя судьба? Я в недоумении стоял перед центральным входом на кладбище и сомневался в своем решении. Я не был тут ни разу со дня ее похорон. Не хватало силы духа. А сейчас его тоже не хватало, но меня тянуло туда.
   Минут двадцать блуждая меж рядами и могилами, я все-таки нашел нужную. Ее родители поставили ей огромный блестящий памятник, с которого она улыбалась. Как будто ничего и не было. «Зельтен Лиана Давидовна 26.10.1989 – 26.10.2007», - написано под фотографией. Как странно, ее этот день показал миру, и забрал.
   Я сидел на земле около могилки и долго вглядывался в ее фото. Вспоминая все хорошие моменты с ней, я вспомнил, как нас дразнили из-за фамилий. Лину из-за того, что она еврейка, а меня из-за того, что я не эльф. Пара странных людей, пара странных фамилий. Мы были созданы друг для друга. Помимо этого всего, в голове крутились слова Миши и бармена. Особенно бармен оставил серьезную отпечатку в моем мозгу. Он спросил о трупе, о той ночи в метро, хотя этого я не рассказывал. Откуда он узнал? Миша ведь тоже не знал ничего конкретного. Значит, та женщина была права. Бармен что-то темнит, и мне кажется, в чем-то есть и его вина.
- Лина, я отомщу за тебя, - сорвалось с губ. Я поднялся с земли и поцеловал ее фото, а затем поспешил удалиться. Мне казалось, что она вот-вот придет ко мне призраком, как было до этого. А мне не хотелось больше ее видеть. С этого дня я решил вычеркнуть ее из своей жизни. Прошлое не вернешь, будущее не угадаешь.
   Запрыгнув в автобус, я погрузился в мысли. Не верилось, что я доживаю последние дни. Что больше никогда не увижу все, что люблю с детства. Что больше никогда не увижу Летту.
***
   Я нехотя возвращался домой. Идти  было некуда, хотя несколько раз ловил себя на мысли, что нужно бы последний раз повидаться с родителями. Даже придумал отговорку про продолжительную командировку, но потом решил ничего не говорить. Миша, думаю, побеспокоиться об этом.
   Я шел пешком, еле волоча ноги. На душе было мерзко и тошно. Погода давила на нервы. Ее переменчивость меня добивала. Еще минут пять назад все вокруг застилала стена проливного дождя, а сейчас уже вовсю светит солнце, подсушивая застоявшиеся лужи.
   Я остановился возле своего подъезда и стал рассматривать свой балкон. Рамы были закрыты. Тут меня утопила волна воспоминаний. Как странно и запутано все начиналось – так и закончилось. А я дурак, нельзя привязываться к людям, ведь они все равно уйдут, как сильно ты бы не пытался их удержать.
   Мобильник в кармане завибрировал. В голове сразу радостно забилось: «Летта!», и я с надеждой посмотрел на экран. Увидев знакомое имя, но не то, о котором подумал в первую очередь, я огорчился так, что едва сдержался, чтобы не вышвырнуть сотовый в лужу. И, конечно же, Летта мне никогда не позвонит. У нее ведь нет моего номера, да и врятли она позвонила бы, после всего случившегося. Она меня ненавидит, а я сам себя никогда не прощу за то, чего даже не помню.
- Алло, - поникши, сказал я в трубку и любопытно уставился на свой балкон.
- Ты как? – заботливо спроси Миша.
- А ты как думаешь? – разозлился я и стянул шапку на глаза.
- Да, согласен, не надо было спрашивать!.. – сожалеюще пробубнил  тот. Но ты не унывай, все ведь можно изменить!
- Я вот одного не пойму: ты мне раньше почему ничего не рассказал?
- А что я должен был рассказать? Я ведь не знал, что такое происходит и что Ева про тебя говорила! А зеленоволосую как только увидел, сразу понял, что спасать тебя нужно. Но, как последний трус, испугался, что это может быть вторая Ева, а такое вполне возможно.
- Дурак ты, Мишка, - расстроено ответил я. – Надо было сразу все тебе рассказать, но если бы я знал…
- Успокойся, истеричка! – крикнул на меня друг, после чего, забавно, но я сразу успокоился. – У тебя ключик есть?
- Какой ключик? – я стал нервничать.
- Пятый этап: человек является тебе во сне и дарит ключ от самого себя, - разъяснил Мишка.
- Это что получается, Лина мне ключ от сердца дала? – мало чего соображая, сказал я.
- Нет, ты не правильно понял! Она вручила тебе ключ от тебя в другом мире. С ним ты сможешь вернуться, но каким образом – не известно. Это ты там должен понять, когда придет время.
   Я замер. Тело охватила паника.
- Миха, тут такое дело…я ключ потерял! – заторможено произнес я.
- Что?! – удивление в голосе друга было не описать словами.
- Мы с Леттой ссорились, и она выбила его из моей руки. Найти его я не смог.
- Это ведь невозможно! – вопил в трубку тот. – Это как…я не знаю…оторвать от тебя руку! Никто не может оторвать от тебя ключ в период перерождения!
- Раз оторвали – значит, возможно! – я начинал злиться.
- Понимаешь, ключик привязан к тебе невидимыми оковами, и оторвать его невозможно! – не унимался тот.
- Да какая уже разница? Ключ так или иначе остался у Летты, и это значит, что я его уже не верну, - спокойно ответил я. Друг еще больше взревел:
- Так, слушай сюда: если все начнется без ключа – ты не вернешься обратно! Так что тебе нужно его срочно найти!
- Нет! – громко крикнул я. – Здесь мне уже делать нечего. Раз такая судьба уготовлена – я воспользуюсь этим. Может быть, в другом мире мне будет гораздо легче.
- Ты сумасшедший! Подумай о настоящем, ты больше не увидишь это никогда! И ты не знаешь, каков Феррум!
- Я знаю, о чем говорю. И если я там останусь – для меня это спасение, - я снова говорил спокойно и без всяких эмоций, водя носком ботинка по асфальту.
- Ты сумасшедший! – крикнул Миша и бросил трубку.
   Я вздохнул и засунул телефон в карман. Перед глазами все мутнело, мне очень резко захотелось спать. Так сильно, что я чуть ли не падал перед подъездом. Такого еще никогда не было со мной. Может быть, это начало перерождения?
   Из подъезда вышла соседка, видимо, шла в магазин. У нее я обычно оставлял запасной ключ. Они живет в квартире напротив и иногда заменяла мне мать.
- Что с тобой? – встревожилась она, видя мое никудышнее состояние.
- Очень трудно переживать расставание… - пробурчал я, тря переносицу, а женщина сморщилась и обеспокоенно переспросила:
- Что-что?
- Все хорошо, просто очень устал от чего-то, - я пошаркал к входу в подъезд.
   Женщина встревожено вздохнула и остановила меня, дернув за руку:
- Я не сплю вторую ночь. Да и думаю, это делаю не я одна, - заговорщицким шепотом говорила она. Ее голос дрожал.
   Я сморщился, показывая, что не понимаю, о чем она и что она от меня хочет.
- Всю ночь у твоей двери стоит какая-то девушка, лица ее я не вижу, так как она стоит, плотно прижавшись лицом в дверь. И она стонет, на весь подъезд, и все время скребет твою дверь! Как только я собираюсь открыть дверь, чтобы выругать ее – она убегает. Меня это ужасно пугает, и я беспокоюсь за тебя, - женщина обвела меня взглядом снизу вверх. - У тебя точно все хорошо?
- Все хорошо, не беспокойтесь, - я улыбнулся, так как удивляться было особо нечему. Я уже привык к выходкам Евы. Только странно, что в этот раз она мешала не только мне.
   Улыбнувшись на прощанье некой через чур хлопотливой улыбкой, соседка пошла по своим делам, я а замер у подъезда, страдая от навязчивой идеи, которой, судя по всему, было пофиг  на мое состояние. Дождавшись исчезновения соседки за углом дома, я, недолго раздумывая, полез на козырек подъезда. Все из-за того, что мне очень хотелось попробовать что-то новое, безумное, как это делала Летта. И, удачно взобравшись на козырек, я немного остолбенел, а потом весело заулыбался. Проникнуть в недра моей квартиры действительно очень легко! Несколько шагов по карнизу балкона, придерживаясь за оконные рамы, и я на месте. Зная себя за плохую привычку забывать запирать балконные рамы, я легко толкнул их и влез на балкон.
   Как только я открыл балконную дверь, я тут же почувствовал странный холод и пустоту, которая еще больше отразилась на моем самочувствии. Тело стало ныть, в особенности грудь. Душа. Душу разрывало на части.

- Блин-блин-блин, - простонал я и швырнул куртку на пол. Снова одиночество, зеленая тоска и куча работы. Как бы мне не было страшно и хреново в те дни, проведенные в компании Летты, я бы никогда их не променял на что-нибудь другое.
  Я зашел в ванную, чтобы принять душ, и на меня напала ностальгия. Ванна, душ, запотевшее зеркало – все было слишком скучным. У Летты все по-другому. Хоть интерьер моей квартиры намного современнее, чем у Зеленоволоски, мне моя квартира действует на нервы. Все серое, бесцветное…наводит тоску. Я сразу же задумался о капитальном ремонте.
   Я немного улыбнулся, когда скинув рубашку, на моем левом боку красовались гематомы и ссадины, красиво замазанные зеленкой. А на спине неглубокие царапины от ногтей Летты, оставленные во время спасения меня. Я погрузился в ванну. Вода запекла во все ранки, но даже это было не так, как у Зеленоволоски. Все вокруг было другое, даже воздух, которым я дышал. Тря тело мочалкой, я хотел поскорее смыть с себя все плохое, хотелось очиститься. Но ничего не получалось, ведь меня поглощает чернота. И от нее мне уже никуда не деться. Совсем скоро, даты этой мне не узнать, я сольюсь с черным миром, о котором практически ничего не знаю и останусь там навсегда.
   Приняв душ, я ничуть не освежился. Мне так же безумно хотелось спать. Натянув свежую футболку и пижамные штаны, я уволился на свой любимый неудобный диван.
***

   Ночь, огни города. Теплый свежий воздух. Все прекрасно, но как обычно все портят назойливые мелки кровопийцы, норовящие влететь или в нос, или в рот, или в глаз. Но в ночном пикнике тоже есть свои плюсы: она, такая милая, сидит рядом, нежно склонив голову на мое плече, и жует яблоко.
- Кажется, я люблю тебя, - безмятежно говорит Лина и умещается на моем плече поудобней. После ее слов в моей груди словно разливается поток лавы. Щеки начинают пылать, разум лишь повторяет ее слова, ведь это…невозможно! Она пьяна, явно просто так это говорит, но каковы ощущения…
- Лин, может тебя домой отвезти? А то я вижу, ты уже чепуху несешь, - предложил я.
- Никакая это не чепуха, ясно? – девушка поднимает голову и сердито смотрит на меня. – Почему, когда ты мне это говорил, что восприняла это совершенно серьезно?
- «Серьезно»? Ты говоришь, что восприняла мое признание серьезно? А кто пятнадцать минут смеялся без передышки и поставил меня в неловкое положение?
- Это была защитная реакция, ты же застал меня врасплох! А сейчас я говорю правду. Я действительно тебя люблю, идиота кусок.
- Это не возможно! – возражаю я.
- Да блин, почему?!
- Да потому, что ты сама недавно говорила, что между нами ничего не может быть, так как  я тебе лишь друг!
- Ты дебил, - Лина поднимается  с подстилки, и швыряет огрызок в кусты. Окинув меня обиженным взглядом, она направляется  в кафе, где проходит вечеринка, с которой мы недавно сбежали сюда.
- Лина, постой! – я бегу следом.
- Чего тебе? - она оборачивается, смотря на меня исподлобья.
- Я дебил, не отрицаю. Я просто не могу поверить в то, что ты сказала мне на полном серьезе.
- Рома, пусть я и выпила, это не значит, что я пьяна. Ты вот, намного пьянее меня. И тут я в кое-то веки решила сама признаться в чувствах, а ты решил, что я издеваюсь!
   Вот после этих ее слов во мне будто уже наверняка взорвался вулкан. Сердце забилось еще чаще и мне казалось, что оно скоро остановиться.
- Лина… - шепчу я и провожу тыльной стороной ладони по ее щеке. Девушка сладко улыбается и привстает на носочки. Ее губы просят поцелуя, а глаза нежно и требовательно это передают. Я неловко нагибаюсь к ней и касаюсь своими губами  ее разгоряченных сладких губ, и мы сливаемся в поцелуе. После продолжительных ласк, Лина улыбается и мурлыкает:
- Так хорошо, что даже пить захотелось. Принесешь?
   Я кивнул и пошел в кафе. Теперь ночь мне кажется еще прекраснее. Я иду и улыбаюсь, как ненормальный. И ничего с этим поделать не могу. Я просто счастлив.
   Из дома, который находится от поляны примерно в пятидесяти метрах, доносится звук музыки. Я вхожу в дом. Толпы людей празднуют день рождения Макса, который закатил в этом неброском на вид заведении крутейшую вечеринку. В небольшом двухэтажном помещении как минимум человек двести, и из них процентов двадцать абсолютно левые люди, услышавшие о ночном пати и пришедшие напиться на халяву.
   На столиках подходящей выпивки не нашлось, и мне пришлось топать на второй этаж, во второй зал, в поисках нужного. По дороге случайно забредя в какую-то маленькую комнатку, мне приходится лицезреть такую картину: мой  лучший друг Макс, виновник торжества, в потемках целуется с какой-то девушкой, и точно не со своей. Я разозлился, мне  обидно за то, что Карина может узнать. Но говорить о своем присутствии мне хочется меньше всего, иначе начнутся дурацкие оправдания и бегающие глазки подлеца.
   Дойдя до зала на втором этаже, я нахожу бутылку Бейлиза и начатую коробку конфет, и спешу к любимой.
   Идя по лестнице, сзади я слышу быстрый стук каблуков и оборачиваюсь, дабы пропустить человека. Обернувшись, я вижу, что это девушка. Волосы ее непослушные, черные, как смоль. На глазах слезы. Она смотрит только вперед, но не на кого-нибудь. Ее взгляд проносится, будто сквозь людей и стены. Вдруг она оступается и подворачивает ногу, падая в левую сторону, в сторону перилл. Деревянные перилла трескаются, и девушка падает вниз спиной, пытаясь схватиться за летящие обломки перилл. Я быстро реагирую и, выронив из рук выпивку и конфеты, спешу на помощь. Схватив ее за руку, я замечаю в ее глазах странный восторженный блеск. Потянув девушку на себя, я второй рукой хватаю ее за талию. Держать равновесие на таких скользких ступеньках очень тяжело, тем более, когда в голове чертики скачут от алкоголя. Плотно прижимая девушку к себе, я качнулся, и мы падаем на ступеньки и едим вниз, как с горки.
   Музыка выключилась. Все испуганно глазеют на нас, не зная, как реагировать. Вызывать «скорую», переживать или радоваться спасению и углубляться ли в подробности происшествия.
   Девушка надрывисто дышит мне в плече, не отпуская мою футболку. К нам спешит толпа зевак с расспросами, как у нас дела и не нужна ли госпитализация. Я, уверившись, что ничего не сломал, качаю головой и смотрю на не отошедшую от шока незнакомку, немного отстраняясь от столь тесных объятий. Та открывает глаза. Они блестят все так же, как и при моем прикосновении. Девушка больше не плачет, слезы замерли на ее щеках. Глаза сделались стеклянными, она не сводит с меня взгляда. Я приторно улыбаюсь и хлопаю ее по плечу.
- Ты ведь в порядке?
- Уже д-да, - заикается та.
   Я поднимаюсь с пола и собираюсь уходить, но тут меня дергают за футболку. Я оборачиваюсь. Девушка стоит передо мной на коленях и так же восторженно вглядывается в глаза. Я замираю и забываю обо всем на свете, будто бы меня подвергли гипнозу.
- Это ведь ты?..Точнее...э-э, спасибо, - так же заикается она. – Ты спас меня.
- Без проблем! – беззаботно улыбаюсь я и машу рукой.
- Мне ужасно неловко, что я такая… - девушка задумывается и отводит взгляд в сторону. – Даже не могу придумать слово, чтобы описать себя.
- Нелепая, - подсказываю я и снова улыбаюсь. – А вообще все в порядке. С кем не бывает.
- Ты не ушибся? – заботливо спрашивает  она и смотрит  мне в глаза.
- За меня не переживай. А сама будь аккуратнее, а то в следующий раз меня рядом может не оказаться.
   Девушка стеснительно улыбается и опять отводит взгляд в сторону. Пауза затягивается. Вот и наш ужасно нелепый разговор сошел на «нет». Я опять ей улыбаюсь, в этот раз уже на прощанье, и только собираюсь развернуться и пойти к Лине, как девушка вдруг хватает меня  за запястье.
- Может быть, увидимся как-нибудь? Выпьем, например. Или пиццы поедим…мне ужасно неловко из-за случившегося, - более уверенно говорит та.
- Без проблем. Как насчет завтра, здесь, часиков в восемь? – я обворожительно улыбаюсь.
- Да. Подходит, отлично, - та тоже выдает что-то наподобие улыбки и густо краснеет. – Кстати, меня зовут Ева.
- Ева, запомнил, - я подмигиваю ей. – До завтра, Ева. - Я подчеркиваю интонацией ее имя, и девушка покрывается багрянцем еще гуще. А потом, под сопровождением взгляда толпы,  я удаляюсь прочь из заведения, хватая по пути две банки пива из бара.
   Лина меня уже совсем заждалась. Наконец видя меня, она начинает расспрашивать, где я так долго был. Но я решил ничего никому не рассказывать. Особенно Лине. Зачем ей лишний раз переживать?
   Голова идет кругом. Бедро болит от удара, а мозг твердит только об одном: «Пусть, даже если человек мне не знаком, я обязательно помогу ему»
***
   Сон стал потихоньку рассеиваться, сознание переключаться на суровую реальность. Я в ступоре сел на диван. Картина сна стояла перед глазами, и я вспомнил, что это было по-настоящему. То кафе, в котором приходила вечеринка – это же кафетерий, в котором я впервые увидел Еву! Как же я раньше не вспомнил! Так вот почему она приходила именно туда! Я такой кретин...пообещал, а так и не пришел. Ева с самого начала давала подсказки, а я, придурок, не догадался. А прикосновение…вот что оно! Хватило всего лишь одного прикосновения, чтобы все изменить! Так быстро влюбить в себя человека, просто оказывая ему помощь. Это глупость, ведь так нельзя. Если бы такое случалось часто в нашем мире – семей бы не было, все бы просто вымерли от неразделенной любви.
  И вот только я начал отходить ото сна, как в голове моей закружились фрагменты жизни. Все вокруг, кого знал, что-нибудь делали. Например, соседка покупала творог в магазине, видимо, собиралась испечь пирожки; мама с папой ссорились по телефону (ничего необычного). Машка разминалась у зеркала в красивой балетной пачке, умело делала растяжки и улыбалась своему отражению в зеркале. Миша спал на рабочем месте, а Вика, сидя на краешке стола, нежно смотрела на него, в то время как шеф выходил из кабинета с папкой бумаг, которые нес ему. Вот попадет же и Вике, и Мишке. Отец Летты выносил приговор какому-то несчастному человеку, а ее мать горько плакала в подушку, от чего та стала совсем мокрой. Филя пыхтел у плиты, Анюта втихаря доламывала пульт, и наконец, Летта…она разговаривала с кем-то стоящим в коридоре. Ее вид выражал недовольство и  небольшую боязнь, которую раньше я не замечал в Летте. Она слушала что-то, так внимательно. Каждое слово, которых я не слышал, будто обжигали ее и она вздрагивала. А потом, приняв пистолет от посетителя, она захлопнула входную дверь и, выдохнув, побежала в комнату. Я сразу же понял, что это приходил Мишка, так как у него был ее пистолет, и его слова «Я знаю, что с ним делать», сразу же показались мне полными безумных феерических идей. Но черт: как Мишка мог быть у Летты, если я только что видел его спящим в офисе?!
   Летта вбежала в комнату, я стал слышать музыку, которую она включила видимо еще до прихода Мишки. Она доносилась издалека, но слова, которые я расслышал, будто бы внедрились мне в сердце. Приятный депрессивный мотив заворожил. Музыкальный вкус Летты все-таки безупречен. Я хотел открыть глаза, перестать наблюдать за всеми неизвестным способом, но мои веки будто бы срослись, и телом властвовало чувство наполненности. Это была песня All Time Low – Therapy. В песни пелось: «Дай мне лечение…» и что-то в этом роде на английском языке. Я знал эту песню, так как когда я был с Леттой, она включала ее, и не раз. Смысл песни точно подходил к моей ситуации. Мне нужно лечиться, и не только  на голову.
   Летта вбежала в свою комнату, мигом открыла шкаф и достала оттуда какую-то маленькую коробочку. Она сначала раздумывала, открывать ее или нет. Но, все-таки, уверенно открыв ее, она достала оттуда маленький календарик и красную ручку. Тяжело вздохнув, она обвела сегодняшнее число красным цветом и замерла. Долго смотря на календарь в своей руке, она села на кресло-мешок и положила календарик на пол, а потом, поджав губы, Летта достала из коробки еще кое-что. Она сжала пистолет, который держала в одной руке, а другой, дрожащей рукой, одними кончиками пальцев достала…тот самый ключик! Мой ключик, мое спасение, без которого мне не выбраться из Феррума. Мне стало горько, я не хотел это больше видеть, но видение не прекращалось, глаза не открывались. Мне нужно было срочно ехать к Зеленоволоске, чтобы забрать ключик, чтобы поговорить и понять, почему она мне его не отдала. Но веки мои никак не открывались, и я продолжал видеть грустное личико Летты и слышать все ту же песню, понравившуюся мне с первых аккордов. Но все-таки, приложив немало усилий, я смог прервать все это безобразие.
   Облегченно выдохнув, я открыл глаза. Но недолго я смог просидеть без происшествий. Я резко стал ощущать, как будто бы кончики пальцев на руках горят. Посмотрев  на них, я уже решил, что крыша у меня все-таки едет, так как они искрились! Совсем маленькие, едва заметные искры невпопад вылетали из-под ногтей, как из новогодних хлопушек. «Вот оно, оно началось!» - панически забилось в висках. Руки затряслись, стало очень страшно и больно. Будто внутри меня по венам бежала не кровь, а подожженный бензин.
  Я вскочил с дивана, не спуская глаз с искрящихся пальцев, и суматошно забегал по комнате. В голове не было ничего, кроме паники. Я не знал, как остановить пожар внутри себя и как вернуть ключик. Я побежал по квартире, в поисках штанов, в которых лежал телефон. Если позвонить Мишке – он что-нибудь придумает. Найдя валяющиеся штаны, я схватил их, отчего они тут же вспыхнули вместе с телефоном, и превратились в бесформенную обгоревшую тряпочку. Ну, только штанов лишиться мне не хватало для полного счастья. Я побежал обратно в комнату, чтобы попытаться позвонить со стационарного. Но, не усвоив предыдущий урок, я дотронулся до телефона и тот вмиг расплавился. То же произошло и с диваном и куском обоев. Правда диван сгорел лишь наполовину. Мое состояние было хуже некуда. В безысходности я хотел выброситься с балкона или утопиться, но сильное головокружение не дало мне этого сделать. Я не устоял на ногах и упал на пол, сосредоточив внимание на пальцах. Перед глазами тут же всплыла картина, как исчезала во сне Лина, как исчезала множество раз Ева, и во снах, и наяву. И я исчезал точно так же. Все внутри скрутило от страха. Я стал очень нервничать и постанывать от боли. Пальцы уже наполовину будто стерлись, а искр стало в пять раз больше. Главное: не до чего не дотрагиваться, иначе вся моя квартира сгорит как щепка.
   Руки пекли, в голове картинки…еще чуть-чуть и я бы не выдержал. Как вдруг на балконе послышалось шуршанье. Я сумел отвести взгляд от рук на дверь балкона. Там, к моему огромнейшему удивлению, стояла Летта. Я замер. Страх и паника на несколько секунд отступили, и на душе стало спокойно и приятно. Зеленоволоска испугано смотрела на меня. По ее щекам текли слезы вперемешку с косметикой, а правая сторона головы истекала кровью. Я безумно испугался за ее состояние и хотел встать с пола и подойти к ней, но жгучая боль мешала, и я боялся поджечь Летту, как подожженные ранее предметы в квартире. А девушка не сводила с меня глаз.
- Нет, не нужно, пожалуйста! Ты не должен исчезнуть! – панически шептала она и мотала головой.
- Все будет хорошо, я справлюсь, - ответил я дрожащим голосом. Летта заревела взахлеб, а потом опомнилась и полезла в карман. Достав оттуда ключик, она судорожно протянула его мне, но расстояние меж нами было достаточно большое, чтобы та смогла мне его передать. А встать с пола я не мог, так как помимо рук, искры будто бы появились у меня в голове. Летта стала нерешительно подходить ко мне.
- Нет, не подходи, я обожгу тебя! – я отодвигался назад и вскоре влип в стенку.
- Это нужно тебе. Просто, если бы я знала, что это произойдет так скоро, я бы никогда в жизни тебя не оставила одного, - она вытерла слезы и продвинулась ближе ко мне еще на пару шагов  присела напротив меня. – Я такая дура. Я спешила что есть мочи, но если бы я знала, что это уже происходит, я бы... – Летта закрыла лицо ладонями и громко всхлипнула. Мое сердце едва не разорвалось от боли, смотря на слезы Зеленоволоски. Я протянул руку к Летте и попытался встать, но вовремя опомнился и сел обратно. Я прижал руки к себе. Как ни странно, пламя меня не жгло, не поджигало мою футболку. Я уставился на Зеленоволоску, ведь возможно, я видел ее последний раз. Она так же смотрела на меня, слезы без остановки стекали по ее щекам. Затем она неуверенно подошла ближе и преподнесла руки к моей груди. Я дернулся назад:
- Ты соображаешь, что делаешь? Ты сгоришь, если дотронешься! – крикнул я, и Летта испуганно отдернула руку. Она заглянула ко мне в глаза, так глубоко, будто хотела заглянуть во все темные уголки моей души. Обезвредив меня этим на пару секунд, она все-таки дотронулась до моей груди, и, быстро сунув ключик мне в нагрудный кармашек, отпрыгнула от меня на безопасное расстояние.
- Я верю в тебя больше, чем в существование самой себя. Я уверена, что ты справишься. Я буду ждать тебя.
   Как только Летта это произнесла, из-под пола стал различаться едва слышимый треск, будто он вот-вот треснет. Все вокруг задрожало, окна завибрировали, как во время землетрясения. Пол стало трясти, все вазы, картины упали и разбились вдребезги. Летта тоже не удержала равновесие и, сделав шаг назад, оступилась о балконный порожек и вывалилась на балкон. А я наоборот вскочил и осмотрелся. Пол уже совсем покрылся трещинами, а вокруг меня уже образовалась небольшая дырка, в которой была видна лишь пропасть. Трещины стали разъезжаться.      Очухавшись на балконе от падения, Летта резко поднялась и отряхнулась.  Замышляя что-то, по-видимому, хитрое и опасное, она снова посмотрела точно мне в глаза. И вот, когда от пола остались лишь небольшие островки, а все остальное провалилось в черную мглу, мое тело перестало искриться, а вместо этого их «стертых» конечностей, стал выступать черным дым. Летта, стоящая до этого на уцелевшем балконе, отошла чуть дальше, опираясь на перилла балкона. Она точно что-то задумала. И вот, когда последний островок подо мной треснул, и я вот-вот провалюсь,  Лета оттолкнулась от перилл и прыгнула через пропасть бесконечности между нами. Я с ужасом смотрел на то, как она «перелетает» пропасть. Все происходило будто в замедленном режиме, или же это происходило лишь в моей голове. И вот, зажмурившись от страха, я уже лечу вниз, куда-то в пучины ада, но вдруг чувствую теплоту и сопенье на ухо. В голове все будто перемешалось, я не мог ничего сообразить, ведь тело охватил животный ужас. Открыв глаза, я все так же видел, как вокруг меня пролетают фрагменты моей жизни. Все, что было, будто в кино, кружится вокруг меня, летящего в бесконечность. И те же изображения людей, которых знаю я.
- Эльф, прости меня, умоляю, - шептал  на ухо голос. Я повернулся влево, и сердце забилось в миллионы раз чаще. Летта, обхватив меня руками и ногами, летела в бесконечность со мной.
- Летта, - прошептал я. Ее облик был будто спасение. – Зачем ты?..
- Поздно уже, слишком поздно! Ничего не исправишь, - шептала она, сильнее прижимаясь ко мне. Ее голос был напуган, но настойчив и уверен в своем решении.  – Я больше всего хочу изменить все, в чем накосячила. Надеюсь, ты поддержишь меня!
   Я решил ничего не отвечать, а просто прижал девушку сильнее к себе, и мы продолжили падать. Так долго, и вроде бы быстро летели со скоростью света. А что там дальше? Теперь, когда у меня есть ключ – я вернусь. И там, как суров параллельный мир не был бы, я исправлю все раз и навсегда.

***
   Перед глазами настал мрак. Увидеть свою руку было нереально в такой темноте. Пальцы мои, по ощущениям, вроде стали прежними и перестали дымиться. Мы все так же в обнимку застыли в пространстве. Вдруг сильная жгучая боль прошла по всему телу. Конечности свели судороги, они будто специально хотели разлучить нас с Леттой. От боли пришлось ее отпустить, она, стоная от боли, тоже разомкнула объятья. Я полетел вниз с бешеной скоростью, и, с громким хлопком упав на что-то спиной, потерял сознание.
   Очнулся я в такой же полной темноте, не в состоянии даже пошевелиться.
- Летта! – крикнул я.
- Что? - раздалось совсем рядом.
- Слава Богу, ты в порядке?
- Трудно сказать что-то конкретное. У меня такое чувство, что все мое тело стало железным.
- Вот блин, то же самое и со мной! – снова крикнул я и попытался оторвать руку от пола. Безрезультатно.
- Как думаешь, где мы? - спросила подруга.
- Не имею представления. Такое чувство, что в могиле.
- А у меня, что в аду, - мрачно сказала девушка, и мы замолчали. Вокруг нас послышалось шептание на неизвестном языке. Подул ледяной ветер. Раздалось ерзание, и Зеленоволоска закричала.
- Летта! – испуганно позвал я и со всей силы попытался вырваться из неизвестных оков.
   Ответом было лишь молчание.
- Летта! – позвал я снова, и опять никто не ответил. Я не на шутку встревожился, и тело охватила паника. Вдруг я снова стал куда-то провалиться, но это было будто  желе. Липкое, неприятное и едкое на запах. Оно поглощало меня, и поделать с этим я ничего не мог.
   «Лишь бы только не потерять ключ!» - пронеслось в голове. И вот, когда маслянистое вещество засосало в свои недра меня целиком, сознание стало отключаться, воздуха в легких совсем не осталось, и я, снова ударившись обо что-то сначала затылком, потом спиной, сразу же потерял сознание.