Печалящая история

Николай Прощенко
               

         Не имея постоянного места работы, мне приходилось скитаться по морским судам,
    подменяя своих коллег на время их отпуска или учёбы.
         Так случилось, что мне пришлось менять уже знакомого "начальника" Игоря. Два года
    назад я сменил его на каком-то судне.
          Два дня, отведенные на прием-передачу дел, подходили к концу.  Наступил
    вечер последнего дня, когда, за чашкой кофе и бутылкой иностранного
    коньяка, мы разговорились. После обычной производственной темы и взимоотношений
    в экипаже, разговор перекинулся на личную жизнь и воспоминания о знакомых.

         - А помнишь того молодого штурмана, с которым я тогда уезжал с судна? - спросил Игорь.
         - Нет. Не помню.
         - Да он же сидел вместе с нами. Я уезжал с ним в отпуск. Не повезло парню в самом начале
     семейной жизни.
         - А что произошло? - уже заинтересованно, спросил я.
         - Да... - задумчиво, произнес он. - Чтобы тебе было понятно, я лучше расскажу все
     по-порядку...
 
          Новым четвёртым штурманом прибыл недавний выпускник средней мореходки по имени
     Пётр. На экипаж он не произвел какого-то особого впечатления - обычный молодой человек.
          Работа под контролем опытных судоводителей, уже вскоре, позволила ему ощущать себя
     настоящим моряком.
            В отличие от других в экипаже, подававших одну или две радиограммы в месяц,
     Петя регулярно, еженедельно, обменивался ими. Сначала я думал: молодожены - скучают,
     но потом узнал от него - невеста.
            По натуре он был малообщительным и о его личной жизни никто ничего не знал.

           Как-то, по какой-то необходимости, меня "занесло" на верхний мостик, казалось бы тогда,
      когда там никого не бывает. Стоящий там Петя, с детским луком в руке, был настолько
      смущен моим появлением, что был готов тут же убежать с "моста". Однако, не увидев на моем
      лице и намека на издевательскую насмешку, задержался в недоумении.
           - Что, на чаек решил поохотиться?
             У чаек крепкое перо и их твои стрелы не возьмут, - беря в руку его игрушечную стрелу,
      сказал я.
           - Да не охочусь я. Я так ... как бы тренеруюсь, - с трудом выговорил  Петя.
           - Тренеруешся? С таким луком? Его спортивным назвать никак нельзя, скорее он
       игрушечный, -  с трудом сдерживая себя от смеха, спросил я.
           - Да мне-то всего раз и нужно будет стрельнуть в гуся. Так, символически.
           - В гуся? Что-то не верится. В чайку - еще куда ни шло. Их вон сколько летает. А гусей
       тут не видно. Извини, но никак не могу "разглядеть" тонкую нить в твоём юморе. Поясни.
           - Да не шучу я. Тут дело в другом. У меня скоро свадьба и там я должен буду пройти
       испытание.
           - Очень интересно, - сказал я.
           - Пойдем ко мне в каюту и там расскажешь. Поговорим об этом и другом.
            Через пять минут чай будет готов. Не опаздывай, - добавил я, направляясь к трапу.

           Вскоре, запрятав свои игрушки в укромном месте, он постучал в мою каюту.
           - Да-да, проходи. Присаживайся. Чай почти готов.
      Разлив по чашкам заварку и долив кипятку, придвинув к нему поближе конфетницу, я сказал:
           - Ну что? Вернёмся к нашим бара... извини гусям.
          Это средневековое выражение, вызвало у него улыбку.
           - Так. Значит ты собрался жениться, а невеста требует пройти три испытания. Интересно.
       Как в сказках.
           - Не совсем так. Невеста, родители согласны и безмерно рады, но без древнего обычая,
       обойтись нельзя. Старики-староверы "стоят на своём", а без их признания, свадьба не
       считается. Они-то в случае чего и внуков не признают. Говорят и такое бывало.
       Теперь-то проще стало, а в старые времена ужас что творилось.

           - Да-а. Однако, - протяжно посочувствовал я.
           - А где же такие законы? Где ты родился-вырос? Кто невеста? - огорошил я вопросами.

           Наши предки-ретрограды переселились в глухую Северную тайгу, убегая от реформ
        патриарха Никона, еще в семнадцатом веке. Так бы мы и жили в лесной глуши, если бы нас
        не "просветили" ссыльные революционеры. "Плодами просвещения" в каком-то поколении
       являемся и мы с Катей. Катя, как Вы догадываетесь, моя невеста.
           Небольшие деревни староверов превратились в государственные леспромхозы, на
        предприятиях которых и трудились наши родители.
            Деревеньки в одну улицу, разделённые парой гектаров полей, были как бы продолжением
        одна другой и располагались на возвышенном берегу "притоки" в широкую реку.
            В центральной деревне были расположены все государственные и местные учреждения.
         В клуб и магазины нам приходилось ходить туда же.
            Школа, в которой мы учились, находилась в середине села и даже самые низкорослые
         ученики,  из самой дальней деревни, пешком, за пол-часа успевали к уроку.

            Мы с Катей были одноклассники, но проживали в соседних деревнях.
            До пятого класса она ничем не выделялась среди сверстников, но потом стала
         "расцветать". Мальчишки перестали играть с ней как с мальчиком, а старались, как бы,
         услужливо находиться в недалеке.
             "Первым" её ухажёром был Паша. Они проживали по соседству и предполагалось, что он
         первый претендент на её "руку".

             Может так бы всё и сложилось, если бы не случай.
             Как-то зимой ватага наших школьников возвращалась домой. Как обычно, кто-нибудь
         из старшеклассников рассказывал что-то интересное и остальные, прислушиваясь,
         поспешали за ним.
             Никто не замечал отсуствие в толпе Кати. Когда я оглянулся, она сидела на
         придорожном сугробчике. Никого не оповещая, я вернулся к ней.
             - Ты чего тут расселась? - спросил я. - Ждёшь кого?
             - Жду помощи. Ногу подвернула. Если можешь, помоги, - ответила она и протянула
         мне руку.
             Я хотел, как обычно в потасовках, схватить и дернуть за неё, но моя спесь тут же
         пропала, едва я коснулся её руки. Прикоснувшись, я почувствовал дрожь в собственном
         теле. Учащенное сердцебиение вмиг разогрело моё тело. Чтобы скрыть от Кати красноту
         моих пылающих щёк, недостаток выдающий смущение, я снял с себя шапку и стал
         обтирать их. Но это не осталось не замеченным ею.
              - Что прикрываешься? - спросила она. - Видно же, как рак варёный. Крепче держи. Вдруг
         стоять не смогу.
              Однако, всё обошлось. Видимо случилось небольшое растяжение связок ступни.
         Согнув в локте свою левую руку, я предложил Кате опираться на неё. Затем, подхватив
         свободной рукой её портфель, мы поплелись по деревне.
              Когда Паша обернулся и увидел, что мы с Катей, его потенциальной невестой, идем
         "под ручку" - обомлел. Вся толпа школьников, увлеченная рассказчиком, убежала вперёд,
         а Паша остался ждать нас, стоя в недоумении.
         В первом же его близком взгляде на меня, я "прочитал" злость.
              - Я себе не позволяю этого, а он вцепился, - показалось мне, что он думает так.
              Резким движением, он вырвал у меня Катин портфель.
              - Катя подвернула ногу и я помогаю ей идти, - оправдываясь, сказал я. - Мошешь и ты
         повести её. Если она согласна.
              После этих слов я почувствовал легкий толчёк в бок. Этим толчком, Катя бессловесно
         давала мне понять, мол:
               - Не смей опускать руку. Веди сам.
               Правильность понимания того действия подтвердило то, что до самого её дома, она не
         выпустила моего локтя.
               Не дожидаясь благодарности, боясь что голос выдаст моё волнение, я кивнул ей и
         Павлу, приплёвшемуся с нами, и, окрылённый, побежал  в свою деревню.
            
               С тех пор мои отношения к Кате изменились. Мне хотелось ей ещё чем-нибудь
         помочь, даже воображалось сказочное спасение от чудовища. Я украдкой ловил её
         взгляд на уроках, вызываюший трепет моего сердца.
              Случая, что бы остаться наедине, нам не предоставлялось. В школе она постоянно
         находилась среди подружек, ногу больше не подварачивала, да и если бы это случилось,
         то Павел, как мне казалось, оказался бы рядом с ней раньше меня.

               Зима прошла. Наступила пора весенних каникул. Я возвращался из магазина с рюкзаком
         за плечами.  Вдруг слышу из-за ели незнакомый голос:
              - Эй, красавчик! Ты что здесь ходишь? Медведь заломает!
              Остановившись в недоумении, я стал приглядываться.
              - Ха-ха-ха, - донёсся девичий голос. - Испугался. Не узнал, - "зазвенел" знакомый голосок. 
              - Привет. Ты чего там прячешься? Делать нечего?
              - Не-че-го. Каникулы ведь. Я видела, как ты в одиночку пошёл в центр и решила подшутить
         над тобой на обратном пути.
              - Ты что же, ждешь уже два часа?
              - Жду, - ответила покрасневшая Катя.
             Во мне опять все всполыхнуло. Сердце как птица, готово было выпорхнуть из "грудной
         клетки". Щеки и уши "горели". Я понимал, что стою перед ней весь красный. Но не убегать
         же. Ещё когда предоставится такой случай - быть наедине с ней. Может уже никогда.
         Ничего не говоря, как бы осматриваясь по сторонам, мы обоюдно ожидали охлаждения пыла.
         Затем не сговариваясь, мы направились к реке.
              - Скоро лед начнёт таять, - глядя на реку, сказал я.
              - Да. Тогда наша река превратится в море. Я ещё ни разу не бывала на настоящем море.
         А так хочется. Из нашей глуши редко кто бывал там. Стой! У нас же есть - не то капитан,
         не то матрос. Лет пять назад выпустился из школы.
              - А я ещё не решил кем буду. Может в мореходку попробовать? Тогда капитаном буду и
         тебя покатаю на пароходе по морю. Согласна?
              - Размечтался. Ты сначала экзамены сдай и школу закончи. Ка-пи-тан.
              - А ты кем хочешь стать? Тоже капитаном?
              - Нет. Для меня это сложно. Наверное, в техникум на медика пойду.

             Так разговаривая, мы шли по безснежному берегу реки обратно к "центру".
         Увлечённые мечтами, мы и не заметили, что за нами наблюдает Паша. Его колючий взгляд,
         я почувствовал ещё не поворачивая головы.
              - Эй, вы! - прокричал Паша, увидев мое лицо. - Вы в центр? Подождите, я с вами!
              Катя, увидев его, сразу приумолкла.
              Пока мы следили за его спуском с уклона, я, как бы в шутку, спросил Катю:
              - А с Пашей ты часто гуляешь здесь? О чем мечтала с ним?
             Немного смутившись, она ответила:
              - Да с ним не интересно. Чуть уединишься и он тут же лезет целоваться.

             Как только Паша приблизился к нам на десяток шагов, я сказал:
              - Ну поворкуйте, а мне некогда. Дома заждались от меня хлеба.
         Катя тоже что-то проговорила о занятости и мы молча пошли к её дому, а далее -
         я в свою деревню.

                Когда прошёл ледоход, на реке и заболоченних озёрах появились перелётные
         птицы - гуси. Охотники по разному изощрялись для их добычи: кто на лодках, кто
         пешком. Из разных концов округи, доносились звуки выстрелов. Молодежь и старики,
         соскучившиеся по весне, прогуливаясь по берегу, наблюдали за тысячами плавающих
         гусей. Птичий гомон заглушал человеческую речь. Гуси гонялись за собратьями, ныряли
         и плескались, выбрасывая фонтаны серебристых брызг. Школьники младших классов
         резвясь, изображали что-то тоже самое, но на суше.
               С Катей, постоянно находящейся среди одноклассниц, мне удалось обменяться только
         несколькими весёлыми взглядами. То, что я её вижу каждый день в школе, как-то не
         учитывалось. Важными, считались только уличные взгляды. Они как стрелы пронизывали
         трепещуеся сердце.

               После успешной сдачи выпускных экзаменов, наступило время выпускного вечера.
         Как-то не поворачивался язык называть выпускной "вечером" в разгар белых ночей.
         Торжества по вручению аттестатов закончились и началась финальная часть мероприятия.
         Катушечный магнитофон "Комета" остановили и выставили прямоугольный чемоданчик.
         Это был патефон. Завуч, державшая в руках черную пластинку, положила её на
         на круглый диск проигрывателя.
                - Школьный вальс! - обьявила она. - Мальчики, смелее приглашайте девочек.
                Ой! Я оговорилась. Вы, ведь, совсем взрослые.
                Юноши! Приглашайте девушек!
                После этих слов, она закрутила ручку взвода пружины и опустила головку
         звукоснимателя на завертевшуюся пластинку.

              Негромкие, шипящие звуки вальса, вызвали скептические улыбки у "продвинутых"
         выпускников. Видя, что выпускники не решаются, в вальсе стали кружиться учителя.
         Вдохновлённая примером, пошла танцевать и молодёжь. Кружились  девичьи
         и смешанные пары. Мы с группкой парней, среди которых был Паша, всё ещё стояли в
         нерешительности. Пластинка быстро закончилась и хор голосов попросил повторить вальс.
         Как только зазвучали первые такты, я заметил, что Катя, отделившись от девичей группы,
         идёт к нам.
              Меня это немного взволновало, но я был уверен, что она идёт приглашать Пашу. Для
         всех, ведь, они были "жених и невеста", а я так, тайный вздыхатель. Я, даже, сделал вид,
         что не замечаю её, Паша же напротив - "расплылся" в улыбке. Но я ошибся.
         Катя подошла ко мне и, вскользь коснувшись руки, с легким недовольством за мою
         нерешимость, произнесла:
              - Пошли!  Я' тебя приглашаю.
              Я почувствовал себя униженным и оскорблённым.
              - Надо же - девушка приглашает парня. Если бы кого-то, то я бы вместе со всеми
         "заржал", а тут - меня. Отказаться - опозорить Катю, - эти мысли мгновенно пробежали
         в моей голове.
              - Пошли, - сказал я, с легкой ужимкой изображая кавалера на балу.
             Танцевать я, конечно, не умел. Правда, у нас было несколько занятий по танцам. Там
         нас научили как придерживать партнера и нескольким движениям в вальсе. Как и все парни,
         я в припрыжку закружил Катю. В минуту медленного темпа, я несколько раз вплотную
         соприкоснулся с ней, почувствовал её неразвитую грудь, но она не отстранялась.
              После вальса магнитофон вновь заиграл популярные ритмы и мы вместе со всеми стали
         танцевать.

              Под утро мы расходились по домам. Облачное небо и морось не давали надежды на
         на солнечный день. У Катиной деревни группа распалась и к её дому,
         мы подошли вдвоем.
             - Ну пока, бывшая одноклассница, - шутя, сказал я.
             - Закрой глаза, - полушепотом, ответила Катя.
             Я закрыл и почувствовал тёплое прикосновение её губ - к моим. От этого "контакта",
         трепетное сердце устремило приток крови во все органы. Все тело, от колен до ушей, в миг
         набухло, кое-что вздыбилось, а жар, от рдеющих щёк и ушей, высушил на них морось.
             Сделав легкий поцелуй, Катя, не оборачиваясь, убежала в свой дом. Мне же её поцелуй
         придал крылья и я, уже на них, "полетел" домой. Чего только не придумывал мой
         "одурманенный" разум. Сцены эротики с поцелуями желанно вырисовывались в моём
         воображении.

              Так "летя", ни на что не обращая внимания, я наткнулся на фигуру в офицерском
         дождевике. Она вышла из придорожного кустарника мне навстречу.
             - Ну что, натанцевался? - услышал я знакомый голос. - Сейчас я тебе ноги повыдергиваю.
               Будешь знать с кем танцевать.
             - Да я же не сам... - начал я оправдываться. - Она же сама...
             Но тут, сбросив плащ, Паша налетел на меня с кулаками. Он, то наотмашь, то из
        боксёрской стойки, пытался кулаками дотянуться до моего лица. Однако, ему это не
        удавалось, я уклонялся. Тогда он, как гусь клювом, левой рукой уцепился за ворот моей
        рубашки и ударил меня кулаком в челюсть. Поняв, что "это длинношеее существо в перьях"
        не оставит меня, я тоже использовал его приём и ответил ему аналогичным ударом.   
        Так, вцепившись в противника руками-клювами, мы другими руками-крыльями, как два
        бойцовых "гусака", тузили друг друга. Подсечка ногой, и мы повалившись на землю,
        продолжили драку в борцовских позах.
             Можно вообразить, чем бы закончилась наша драка, если бы не шедшие на работу
        взрослые. Они разняли нас. Но и того, что мы успели "нахватать" один от другого, хватило
        на "безвылазное" сидение дома.

             Спустя неделю я вышел к людям. Так желанная встреча с Катей, оказалась слишком
        надуманной. Моё желание кинуться в её обьятия, было неуместно. Катя вела себя очень
        сдержанно, часто поглядывая на мои синяки. Я напомнил ей о наших планах - ехать
        поступать вместе. На это она что-то бессвязно пролепетала, а потом сказала,
        что её отвезёт - отец.

             Сутки плавания на теплоходе в компании одноклассников и я в столице Севера.
         Мореходку нашли без труда. На время экзаменов нас обеспечили общежитием. Казалось бы
         все хорошо, но тайные мысли о Кате - не давали покоя. Прощаясь, мы договорились, что
         будем писать друг другу на адрес "Главпочтамт до востребования".
             Не дождавшись письма, я посетил медтехникум и узнал, что Катя зачислена.
    
             Вернувшись домой, при встрече с Катей, я произнёс:
             - Привет студентка! Почему не писала?
             - А я тебя проверяла. Мог ли ты "прилипнуть" к какой-нибудь городской и забыть
         одноклассницу.
             - Глупости. Ты же лучше и красивей их. Никто мне больше не нужен.
             - А! Значит сравнивал. На других зыркал, - с нотками беспричинной ревности,
         ответила она.
             - Да ни на кого я не зыркал и не сравнивал.
             - А где же Паша? - что бы сменить тему разговора, спросил я.
             - Не знаю. Уехал к каким-то дальним родственникам.

             Больше разладов у нас с Катей не было. Соперник не появлялся. Родители ничем не
         утруждали, давая отдохнуть перед учёбой.

             Снова в городе мы появились за несколько дней до начала занятий. На этот раз Катин
         отец доверился мне и мы ехали вдвоем, окруженные громкоголосой молодёжью.
             Зная, что в мореходке сразу же загрузят работами, я туда не пошел. Мы бродили по
         асфальтным и мощеным из досок тротуарам, посетили кафе, кинотеатр, в общем, не знали
         куда деться.
             Похолодало. Стемнело. Ночные фонари освещали путь небольшим группкам спешащих
         горожан.
             Мне стало жаль Катю, может ведь простудиться и предложил ей:
             - Слушай. Иди ты к родственникам. Я провожу тебя, а сам потом пойду в мореходку.

            Немного "поломавшись", озябшая Катя согласилась. Её родственники проживали
        недалеко от морского вокзала, где в камере хранения мы оставили свои вещи.
             Все вещи было не унести и я забрал только увесистый чемодан, как мне показалось,
         с пудом красной рыбы. Очень уморительной оказалась доставка. Как мне не было тяжело
         - я его все же донес.
             Катины родственники, предупрежденные телеграммой, были рады гостям, да еще с таким
         гостинцем - сёмгой.
             После ужина и горячего чая, меня не отпустили в ночь, а предложили раскладушку на
         кухне.

             Ублажённые родственники, позволили мне еще две ночи "перекантоваться" у них,
         а потом я "сдался в закрытую систему". Там пришлось привыкать к порционной еде.
         В первый же вечер, к нам в кубрик "завалил поддатый" старшекурсник. На его просьбу дать
         "чего-нибудь загрызнуть", я достал большущий кусок семги и хотел отрезать, но он жестом
         остановил меня и с возгласом:
              -  Это хранить не положено, - унёс всю рыбу. 
 
             Пока я был в карантине и без увольнений, Катя навещала меня, а наше первое
         свободное общение в увольнении состоялось только в ноябрьский праздник.
   
             На свои первые летние студенческие каникулы мы с Катей приехали в деревню вместе.
         Приятно было ощущать завистливые взгляды молодежи, на мою летнюю форменку.
             Все уже знали, что мы дружим, поэтому на наш совместный "променад", никто
         не обращал особого внимания.

              Для уединения мы облюбовали местечко на дальнем болоте.  Там, в начале топи, было
         повалено несколько деревьев таким образом, словно великан строил колодец. Нижние
         деревья уже ушли в трясину, а на верхних, как на плоту, мы путешествовали в мечтах.
         Я очистил от камыша бок "плота" и образовался небольшой водоем. Кроны берез, с               

         длинными, молодыми, спускающимися вниз ветвями, защищали нас от палящего солнца.
              Как-то, когда Катя сидела на бревне поджав ноги и слонив голову, я, выходя из
         близрасположенных кустов и любуясь ею, сказал:
              - Ну ты впрямь, как "Алёнушка" на картине Васнецова.
              - Что? Такая грустная?
              - Да нет. Просто чем-то напоминаешь и все.
 
              Мы, конечно, не все время проводили там, а только период полуденного зноя.
         Чуть жара спадала, как тут же появлялись тучи комаров.
 
               В прошлом году у нас там чуть не произошла настоящая близость, ну как это бывает
          после свадьбы.
               После нескольких "сладких" поцелуев, Катя как-то необычно расслабилась. Её голова
          с закрытыми глазами откинулась на мою левую руку. Можно было подумать, что она
          потеряла сознание. Мне было тяжело держать её откинутое полулежащее тело  и я стал
          осторожно опускать локоть. Катя не шевелилась. Моя рука, прижатая её шеей к плоту,            

         быстро затекла, но я никак не решался её высвободить.
                После осторожного вздоха, мой вгляд остановился на её грудной клетке. Она ритмично
          вздувалась в такт её еле слышного дыхания. Растегнутая блузка обнажала только "холмики",
          "вершины" же Катиной груди, были скрыты ажуром бюстгальтера.
                Этот вид начал меня не в шутку "заводить". После осторожного поцелуя её "холмиков",
          мой взгляд инстинкивно уставился на задранную юбку, из-под которой соблазнительно
          выглядывала полоска трусиков.
          Мне показалось, что я теряю контроль над собой и сейчас стану срывать с неё одежду. 
              Все моё внутреннее существо "слюнявило" в предвкушении удовольствия. Рука сама
          собой поскользила по её бедру к вожделенному месту.
              Я не сразу сообразил, что Катино тело из мягко-расслабленного перешло в упруго-
          напряженное состояние.
               - Где научился? - услышал я смешливый Катин голосок.
               - Что? Чему научился? - опешил я.
               - А, этому?  В кино же показывают.
               - Может продолжим.
               - Вот женишься и продолжим. До свадьбы можно только целоваться.
               - Ой! Да уже комары проснулись. Где моя противокомарная сетка? - вскричала Катя.   
               - А какие же поцелуи в москитных сетках? - с улыбкой закончил свой рассказ Петя.

                - Побродив по морям, мы собрались в отпуска, - продолжал коллега Игорь.

                С Петей я не терял хороших отношений и он предложил мне побывать в их северной
          деревне на его свадьбе.
               Мне были интересны его рассказы о речке с красной рыбой и лесах полных дичи.
          Отпуск у меня длинный и "крюк" в его деревню будет почти незаметен во-времени.
          Не долго думая,  я согласился.
               Нам, надоевшим водный транспорт, не прельщало суточное плавание по трассе река-
          море и мы купили билеты на самолет.
               Авиаперевозчики посадили нас в старенький АН-2, не заботясь о комфорте пассажиров.
          Погода стояла солнечная и я без конца пялился в иллюминатор, озирая бесконечные леса,
          болота, реки и озёра.
              Через около двух часов тряски и воздушных ям, мы оказались на месте.

              Петя предупредил телеграммами родителей и Катю, о том, что летит с "начальником" и
           за нами прислали автотранспорт. Встречавшие, отнеслись ко мне как к начальнику, а
           разьяснение, что я за начальник - не требовалось.

                Пока мы добирались от аэродрома до Петиного дома, я внимательно смотрел на
          округу. Петя очень точно обрисовал эту местность. Я как-будто уже бывал в их "центре",
          видел широкую, в лесистых берегах, реку, и деревеньки на возвышенном берегу притока.
          Проезжая Катину деревню, он указал на дом невесты и помахал рукой занавешенному окну.
            - Катя, наверняка, смотрит в окно, но нам до свадьбы нельзя встречаться даже взглядами,
           - пояснил Петя.
              У своего дома Петю встретили родители. Обнялись. Поцеловались. Затем он
          представил им меня, назвав по имени и отчеству.

              Небольшая комнатка в их большом доме меня устроила и я расположился в ней.
              Вскоре в комнату постучал Петя и пригласил к столу.

             Преодолевая стеснительность, я подошел к столу. Хозяева не садились, пока я не присел
          за их обильно сервированный стол. Они тоже стесняясь "начальника", стали предлагать мне
          выпечку, соленую и копченую рыбу и что-то из охотничей добычи. Алкоголь они не
          употребляли, но открытая бутылка водки для гостя стояла.
              За едой мы поближе познакомились с хозяевами и они даже поинтересовались, какой же
          я начальник.
              Я назвал свою должность на судне, но для них она ничего не значила. Больше меня
          распрашивать не стали, а я начал им задавать вопросы на лесную тему и о старых обрядах.
               Потом разговор зашел о свадьбе. Я понял, что гулять собираются обе деревни, дальние
          родственники и руководство из "центра".
               Петю явно расстроила информация об однокласснике Паше. Он служил срочную и
          приехал на побывку в форме моряка.

               Зная, что жениху только завтра нужно появиться перед глазами невесты и показать свою
          меткость, Петя повел меня осматривать деревни и "центр". Как деревенские дома, так и
          постройки в центре, были сделаны из бревен-кругляка и различались только размерами.
          У почты Петя повстречался с Пашей. Они, здороваясь, улыбчиво обнялись и ничто не            

          напоминало об их недавних раздорах. При расставании Паша, с заметной ехидцей,
          поздравил Петю с завтрешней свадьбой. Наблюдая их рукопожатие при расставании, я
          почувствовал что-то неладное, но не стал говорить Пете, чтобы не портить настроение.

               С утра у Петиного дома царил гомон и праздничное настроение. Все суетились, что-то
         переносили и переставляли. Напротив дома была коновязь и там я увидел трех кормящихся
         лошадей с повозками: одна прогулочная и две грузовые.  Их сбруи были украшены живыми
         цветами, которые цвели во всей округе. Чтобы не мешать суетящимся, я намеренно
         оставался в комнатке.
               Легкий стук и дверь приоткрылась. Появившийся Петя, одетый в форменную флотскую
         одежду, выглядел красиво и торжественно.
              - Пора на завтрак. Скоро уже поедем, - весело сказал он.

            Мне не хотелось с утра наедаться и я, как и все, попил только чаю с какой-то выпечкой.

            Через час наш гужевой кортеж двинулся в соседнюю деревню. Первой ехала телега
        везущая жениха, его родителей и деда с бабушкой. Мне же, как почетному гостю, выделили
        место на облучке замыкающей повозки. Не знаю, специально ли, но я чуть не задохнулся
        в невидимом облаке серо-водорода из-под хвоста явно не молодой кобылки.

             Возле Катиной избы толпилось много людей. Всем была интересна сцена проверки
        меткости жениха, по видимому, заменяющая традиционный выкуп невесты.

          Бревенчатый дом невесты, был почти новострой с двухскатной крышей и окном в фронтоне.
        Туда-то и были нацелены взгляды собравшихся. Надувной "гусь" с газетными крыльями,
        "сидел" в раскрытом окне.
            Ещё вчера Петя сказал мне, что он за "гуся" не волнуется. На всех теперешних свадьбах
        проколоть его поручается кому-нибудь из детей. Катя поручила это сделать соседской
        девочке.

             Когда Петя встал в позу лучника раздались аплодисменты собравшихся. Громче всех
        хлопал Паша. Можно подумать:
             - Что тут такого? Школьный товарищ болеет за жениха.
           Но уж сильно это походило на ехидцу.

            Взглянув на занавешенное Катино окошко, Петя натянул тетиву бутафорского лука и
        пустил стрелу в сторону "гуся". Всем видно было как стрела стукнув в подоконник, упала в
        палисадник, а гусь остался на месте. Никто не удосужился помочь "охотнику". Люди в
        недоумении смотрели на Петю, а тот, в миг превратившись в "вареного рака", стоял потупив
        свой взгляд.
             Согласно обычаю это означало, что претендент может повторить выстрел только через
        год, если невеста останется свободной.
              Раздавшиеся три рукоплескания уходящего Паши, означали, что "спектакль"
        окончен.

             Постоявший с минуту "вкопанным", Петя, словно никого не видя, побежал в сторону леса.
        Никто из собравшихся не попытался его остановить.
             Через некоторое время, Катя, тоже находившаяся в стрессовом состоянии, выбежала
        из дома и побежала к лесу.
             Хотя с опушки можно идти по нескольким направлениям, Катя побежала по самой
        вероятной - на дальнее болото, к их любимому месту. Видно было, что здесь давно никто
        не ходил. Был один явный след, "шедшего на пролом".  Ей, даже, показалось, что она бежит
        по медвежьему следу, но подтверждением правильности выбора, стал сброшенный Петей
        морской китель. Подхватив его на бегу, Катя уверенно побежала к болоту. Ей казалось, что
        её Петя уже сидит в уединении на их любимом месте и слёзными ручьями смывает свой
        позор.  Ещё о чем угодно могла думать девушка на оставшемся отрезке пути, только не об
        увиденном.
             Выбежав из лесной поросли, Катя остолбенела. Она не могла сдвинуться с места, хотя
        её руки тянулись к тонущему. Петя, неизвестно как оказавшийся в болотной воде, бултыхался
        руками в подводном положении, поддерживая себя на плаву. Его тело до подбородка,
        было скрыто "ржавой" жижей и единственное, что он мог, это резко дышать, пыхтя и фыркая
        ртом. Видимо, от этих звуков Катя пришла в себя. Пометавшись в поисках палки, но ничего
        подходящего не найдя, она, лежа на "плоту", дотянулась до Петиных волос и схватившись
        за шевелюру, подтянула его к себе.
              Вытащить обессилевшего Петю за волосы, конечно же, она не могла, но не позволяла
        ему захлебнуться. Видя, что он все же погружается, Катя схватила прошлогоднюю полую
        камышину и вставила Пете в рот...

              Обеспокоенные родители, чуя что-то недоброе, попросили помощи в розыске молодых.
        Вскоре, взрослая часть свидетелей обряда, разбившись на поисковые группы, ушли в лес.
         Через некоторое время, людям шедшим по свежим Катиным следам удалось выйти к болоту.
              Опоздай помощь на минуту и было бы уже поздно.
              Катя из последних сил поддерживала жизнь любимого. Она зачем-то вдувала через
        камышовую трубочку воздух в его рот, хотя Петя еще дышал носом.
              С трудом удалось оторвать Катины пальцы от волос Петиной головы и вытащить его на
        "плот".
              На неподвижного, еле-дышащего Петю, Катя не обращала никакого внимания, её
         заботило только одно - подача воздуха в трубку. Когда кто-то из группы поисковиков
         отобрал у неё камышину, она тут же стала дуть в палец собственной руки.

              Крики о помощи и ружейные выстрелы услышала ещё одна группа розыскников,
         шедшая к этому же болоту. Обьединённая группа, на сделанных ими носилках, доставила
         несчастную пару в деревню.

               Петины родители сразу же затопили баню и до самого вечера обмывали и обогревали
          его там. А Катя, от успокоительных уколов фельдшера, так и уснула с пальцем во рту.

               Вечером в деревню прилетел санитарный вертолет. Врач, определив тяжелое состояние
          пострадавших, решил незамедлительно везти их в областную больницу.
              Я уже намеревался обратиться к пилотам с просьбой "подвезти" меня, как эта нужда
          отпала. Видя меня с сумкой и, видимо, отгадав мое желание, Петины родители попросили
          меня оказать помощь, заключающуюся в сопровождении больного. Скрывая радость, я тут
          же согласился. Катю - сопровождал отец.

              Через пару дней состояние больных значительно улучшилось, Катя пришла в себя и
          необходимость в моей помощи отпала.
               Пожелав Пете с Катей выздоровления и счастья в жизни, я уехал.

               - И что же, ты больше их судьбой не интересовался? - спросил я у своего коллеги Игоря.
               - Как же, по возвращении из четырёхмесячного отпуска, первым делом, - ответил он.
               - Они поженились?
               - Поженились они через два месяца, после выписки из больницы. У них была скромная
           свадебка и уже без "гуся".
                Петя внешне не изменился, а Катя из веселушки превратилась в задумчивую молодую
           женщину.
               - А выяснили причину "осечки" с тем "гусём"?
               - Конечно, на следующий же день. Девочка, которой Катя поручила проколоть "гуся",
           оказалась племянницей Паши и он запретил ей колоть игрушку словами:
               - Этот "гусь" скоро потребуется на мою свадьбу.
                Когда же соседи потребовали от паскуды ответ за сделанное, Паша ответил, мол,
           ничего личного, просто хотел пошутить. А что так вышло - сами виноваты.

                - Да. Невесёлая история.
                Кто виноват?
                Кто прав?               
         
           нини