Рюмками пил неразбавленный джин – а после и вовсе глушил из горлышка.
Вертелась зала ярмарочной каруселью, из тумана выезжали брюнетки, на блестящих автомобилях и в аэропланах с пятиконечными алыми звёздами, пунцовым горели их губы, - и следом - на деревянных лошадках скакали рыжие бестии,
они мчались на иноходцах, вцепившись в жёсткие гривы, шпоря своих мустангов, не жалея шенкелей их крашенным фанерным бокам.
В ракете – в иллюминаторе – сверкала белозубой улыбкой Мэрилин, подол её платья взметнуло вверх резким порывом ветра, -
- джентльмены предпочитают блондинок, -
до состояния джентльмена мне не хватало рому: и я усугубил ромом.
… и ходила ходуном суша, будто палуба в шторм, - на неверных ногах я выбрался из кабака,
- не устоял, оказался на четвереньках, -
и снова упал, и пополз, пополз из последних сил, – которых хватило едва ли на десять метров.
Замер и успокоился, - успокоился головой к морю.
- Точно к морю?
- Точно, Вашбродь.
- Ну, тогда несите его на корабль, - ибо в Донецке – в городе славы русских моряков - свято чтили морской закон: волочили на гауптвахту лишь тех, кто уснул ногами на зюйд, такая у нас традиция, такая роза ветров.
… и понесли на корабль, за шестьсот километров – до ближайшего – Чёрного – моря.
Там на рейде – эскадра, раздувает пары в котлах.
Наш курс – ну, конечно же, Константинополь.
И все мы: разорившиеся биржевики,
банкиры с кипами обесценившихся ассигнаций, белая кость – дворяне –
и утаённые бриллианты, - меж дном двойным саквояжей, в подкладках жилеток, в срамных отверстиях организма, - лучше, несомненно, женского, в нём дырок гораздо больше,
офицерьё, недобитая белогвардейская сволочь… все мы
составляем этюд Маринэ: эмиграция первой волны, цвет первой волны - белый.
Но море не может быть белых тонов, - ты всё перепутал, автор.
Хорошо, тогда так, - о глазах твоих – этюд Маринэ цвета морской волны.
Рыжая хохотушка, осыпанная веснушками, с такой – известное дело – всю жизнь хлебать овсяные кисели, перебиваясь с воды на квас.
К макаронам из пшеницы твёрдых сортов подаётся темпераментная брюнетка, для фаршированной рыбы - восемь пудов домовитости на неколебимых слоновьих ногах
А я...
я любил царицу: блондинку с голубыми глазами… голодали сильно.