Ты шла ко мне с августом в руках и просила:
- Возьми его, мне не жалко!
Мне не хотелось ничего у тебя брать - только дарить. Город, ночь, последнее стихотворение. А еще мне хотелось, чтобы ты лежала со мной рядом, отнюдь не грешная, а святая. И не давала мне перейти Рубикон.
Твои глаза жгли бы меня и завлекали. Играли со мной. Тень - к тени, руки - к рукам, глаза - к глазам.
Я бы мед-лен-но гладил твое послушно-непослушное тело. Гладил и гладил. Все твое тело, на котором бы росли тени и гладиолусы.
А потом бы я задохнулся от печали, заплакал, а ты бы меня утешила колыбельной песенкой. Соей собственной, а возможно, чужой.
Вереница нот и радостные междометия. И ВСЕ кружится перед глазами. Как метель зимой.
И нет тебя. Со мной только эхо твоего дивного голоса...
ВСЕГО ЛИШЬ ТОЛЬКО ЭХО!