Слишком многие люди, населяющие различные части света, на деле душевнобольные, поскольку их реакции ненормальны, ибо противоречат их собственным желаниям и реальным возможностям.
Вильгельм Райх
На расстоянии себя,
Строишь жизнь с нуля.
Если ты не считаешь какую – то тему своей, то не воспринимаешь её как что – то по - настоящему значимое.
Несправедливая судьба толкает всегда к людям, которым я безразличен. И так всегда. Может ли быть прояснение?
Повторяющаяся картина много раз.
Ведь в первую очередь для всех является удовлетворение потребностей.
Агрессивность вырывается внешне, внезапно рождая страх.
Нечто гораздо движимое начало, опыт и переменчивость в отношении с миром я получаю из всего цикла в развитии.
Чего уж там говорить, если у тебя нет пары ног, или рук, и ты считаешь себя уже никем и ничем.
Чужая жизнь для меня – это категорически неприемлемая атмосфера, пожираемая утробу скукой и печалью.
Подстраиваясь под другую личность, так я мог потерять себя, проживая чужую, надетой масками преображений жизнь. Если бы не стал сопротивляться.
Люди говорят много лжи потому только, что это целенаправленно является принципом их интеллекта. И не более того.
Так мне говорили они (врачи), убеждая, что все уладится, и я вновь встану на ноги.
Возможно ли такое? Фортуна удачи светит тем, кто находится в нужном месте и в настоящее время, и ловит этот момент со стопроцентной отдачей.
Моя застенчивость, увы, выдает обратный расклад на эти моменты.
Критические периоды больше заставляют подчиняться, чем ясные прогнозы.
Это случилось со мной, трагедия пустоты, когда уносили каталками все дальше по коридору.
Что случилось? Влез в драку. Я был поставлен на посмешище, среди группы малознакомых лиц. Когда я начал защищаться, отстаивая свою честь, то пришлось поплатиться здоровьем.
А наверху проплывали отблески ламп, царапая местами усталые глаза. Рябью, расстилалась надо мною предметная сущность красок.
Моё тело, как будто сделано из цемента. Как бы я хотел пошевелить рукой или ногой.
Боль. Скрипучая, режущая сильной пульсацией резкая боль.
Желание уйти от неё. Вот какая была моя мечта.
Страх преследует в сознании, давая пока ещё разбитую картину трагичности.
Уломанный отрезок накладывает тень на поднявшийся ужас.
Я мог и убить одного из тех людей, нанесших мне вред тогда.
Когда я пытался вспоминать, тут же срабатывал парализующий шок, заставляя угаснуть контуры миражей.
Я попытался приподняться, но тело было настолько тяжело, что просто угасли силы воли.
Безумием мы прокладываем путь к вещам, которые имеют принцип исчезать, просто угасая. Материальные ценности со временем исчезают, оставляя мокрое место красок, ранее живых и свежих.
Может, сейчас я лишен тех преимуществ, служащих опорой. Должно быть, мне придется некоторое время с этим подождать. Надолго ли затянется. В крайнем случае, придется терпеть.
Когда пришёл в себя после обморока, сразу ко мне не вернулось сознание, где я нахожусь.
Передо мной громоздилась капельница.
Белый потолок, стены. Несколько палат, расположенных около батареи. Запах медикаментов.
Всё происходящее там, внушало поворот событий, касающихся прошлых воспоминаний.
Моменты трагедий, более ужасных и в той же степени, произошедших именно со мной.
Чем был крут, так это здоровьем, которое распласталось на Земле, как я потерял настоящее.
Мерка способности, открывающей ранее бытиё, подсказывала, насколько способен он был нанести ответный удар.
Я напал на главного религиозного пастыря, утверждающего мою клевету, что у меня много материального, и обязывал избавиться от них на добровольных основах.
Говорил с юмором, покалывая смехом мои слабости.
Я нанес удар. В руке был зажат кастет. Потом ещё один.
Лицо его стало походить на густую гримасу красных вмятин.
Вокруг моей кровати сидел медбрат. Судя по его виду, он был новичок. Постоянно нервничал и поглядывал на часы, покусывая губы.
Я силился не показывать своего пробуждения. Пускай думает, что пока я нахожусь без сознания. Надо было вспомнить всё.
Мой взгляд был задержан на мелких деталях, сфокусированных вне поля зрения сторон.
Напрасно. Словно гром среди ясного неба посыпались кулаки, и стало вдруг совсем темно.
Разум воспроизводит произошедшую новость как болезненный перелом. От этого никуда не деться.
Тот парень, что сидел на стуле, заметил, что я шевелюсь.
Вот он нагнулся за приборами, взял лекарственный тюбик. Потянулся к капельнице.
Я был в расслабленном состоянии. Вернее, то, что я ощущал, было для меня не подвластным. Руки как оковы.
Научись уважать тех, кто беспокоится о тебе. Они первыми прибегают на помощь. Ты должен ценить их за заботу.
Его движения настораживали. Технично подбирал лезвия. Зачем ему это? Мой разум лавировал приближение опасности.
Наши прорези и мелкие промашки могут довести до сгорания в нас человеческих достоинств.
Вот я ощутил…, капли пота стекают по лбу…, мокрые и влажные. Он сказал, что мне нет смысла беспокоиться так сильно. Сейчас я смогу сделать движение рук и ног, после длительного перерыва.
Больным я не был. Я был с нервозом, присутствовавшем в голове. Иногда бывал период галлюцинаций, когда начинал верить каждой ерунде, происходящей кругом.
Испорченный организм походил на желе. Я едва начинал шевелить пальцами рук и ног, проделывал это осторожно, расплываясь местами слабостью в глазах.
Мог ли я позволить себе убить человека? В порывах гнева я бы и не заметил подставу, потому хотел узнать побольше. Память восстанавливалась.
Я начал ходить, медленно и осторожно передвигаясь на ногах. Я увидел, как тот зажимает в руках рукоятку скальпеля. В палату ворвались врачи. Они были так осторожны, когда входили.
Тогда на меня жестко навалились люди. Долго ли я лежал на земле? Полумертвым я не был.
Хотя и испытывал тяжелые условия жизни, когда сбежал с той больницы, в которой проходил своё лечение от невроза.
Сейчас была такая же картина. Только не священников, а врачей. Оцепив стороной, они плотно прижали меня к палате.
Страх перед будущим – страшная штука. Мы совершенно не переносим неопределенности. Но жизнь – она, же именно такая: сплошная неопределенность.
Из-за каких-то страхов или опасений мы чувствуем неуверенность и вынуждены вести себя не так, как подразумевает сложившаяся ситуация. То есть мы ведем себя не адекватно ситуации.
Моя спина была прорезана надвое ловкими руками.
Казалось, мой позвоночник сжимается, появляется внутренний хребет.
Каждый вытягивает из меня к себе кусочек его.
По правде сказать, мне кажется, что меня обычно обделяют анализами…
Большинство людей, заболев, не собираются лечиться. Любые ограничения для них – как личное оскорбление.
Я не чувствовал боли. Что самое странное, в тот момент для меня ощущение. Просто иллюзия сна.
Бред (лат. Delusio) — расстройство мышления с возникновением не соответствующих реальности болезненных представлений, рассуждений и выводов, в которых больной полностью, непоколебимо убеждён и не поддающихся коррекции.
Конфликт между мечтой и действительностью, между пропастью разрыва.
Единственный человек, которого можно обмануть – это только я сам.
Выхватив стул, я наотмашь ударил по чему то твердому, скрючившемуся от боли в тот момент.
На самом деле, каждое конкретное несчастье происходит в результате огромного количества разных обстоятельств, которые мы не можем контролировать.
Похоже, я его убил. Хотя, вроде он подает признаки жизни. Это было неожиданностью. В этот момент я нанес сокрушительный удар стулом в висок. Надеюсь, больше этого не повториться.
Страх не может защитить нас от опасности. Это всего лишь привычка бояться. Как избавиться от привычки? Не подкреплять её и не воспроизводить?
И когда ты понимаешь, что страх не прибавляет безопасности, интенсивность тревоги снижается.
Эмм, надо выбираться. Похоже, я в реальности. Надо выбить дверь. Пока не заметили, надо выскользнуть. Так, окна закрыты. Если их распахнуть? Пятый этаж где – то. Шорохи? Они уже рядом!
Тревога появляется, волнение превышает эмоциональный дисбаланс, сокращая мышцы.
- Держите его! Он не уйдет от закона! – Прокричали навалившиеся в палату врачи.
А я и не сопротивлялся. Побудительная причина того была вымышленность. Я до сих пор бродил как во сне.
Так они смогли меня связать
Невроз - это диагноз, т. е. болезнь. Человек, страдающий неврозом, конечно, не сумасшедший, он просто страдает от каких-то страхов, навязчивых состояний, депрессии и других, весьма неприятных вещей.
- По законам штата отправляется в тюрьму!
Был дан выговор мне судьей.
Едва я спустился с трибуны, меня тут же взяли под белы руки. Затем меня поволокли из зала заседания по длинному коридору к машине.
Меня считали невменяемым вначале. Сейчас же я числюсь в ряде опасных убийц, которым не нужны слабительные, приговорив к уголовной ответственности пожизненно.
После того инцидента в больнице, когда считали умалишенным, я чувствую свободу. Жизнь продолжается без лекарств.
Между прочим, врачебные ошибки – не такая уж и редкость.
Психическое расстройство - такое же заболевание, как и все другие. Нет причин стыдиться того, что эта болезнь проявилась вслед за хроническим заболеванием.
Я сижу здесь, в сыром, затхлом помещении, пропахнувшем мочёй и извращенцами. Но мне спокойно. Мне спокойно, и я читаю книжку в тишине. Сокамерники бояться подходить, потому что я показал им свою грубость и опасность.
Не смерть на электрическом стуле, а жизнь – с её темпом, напряжением, с её развитием – отобрала у меня что – то, что когда - то казалось возможным. Но так никогда и не стало реальным, не стало и не станет.
Поворачиваешь свободу воли.
Ощущаешь прилив касанья боли.
Один ты строишь жизнь с нуля.
Такова рождением каждая звезда.