DIMICANDUM
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Связь
Жить в Сикорро невыносимо. Кто-то любил этот спальный район на севере Порт-Артура, район огромных домов из стекла и бетона, подпирающих небосвод, но только не Кирилл. Здесь он ощущал себя взаперти, в клетке. Люди здесь, казалось ему, словно бараны в сарае – живут и работают, растут и учатся, рождаются и умирают в одном здании. Это нововведение Правительства Федерации – универсальные дома. Теперь не нужно выходить на улицы, толпиться на тротуарах, ожидая свой лайнер, стоять на перроне станции метро, мчаться в вагоне десяток-полтора километров до места учёбы или работы. Всё в одном доме. Школа – на десятом этаже, пять минут на скоростном лифте. Офисные помещения – ещё ниже. Есть даже свой кинотеатр с четырьмя залами. А главное – дешёвые квартиры. Всё для людей. Видимо, дешевизна и привлекла сюда родителей Кирилла. Правильно, что же ещё?
Сам восемнадцатилетний подросток, начитанный и не по возрасту развитый, догадывался, что такие дома стали строить не просто так. Такова государственная политика. Загнали несколько сот тысяч человек в один дом, держат под контролем, следят. В каждом коридоре камеры, при входе – КПП. Полиция наверняка знала, кто куда пошёл, кто что делал, кто зашёл в дом, кто вышел. Идеальный порядок.
Пейзаж – тоска смертная. Проснёшься утром, откроешь окно и упрёшься взглядом в серую бетонную стену дома напротив. Улица шумела, гудела где-то далеко внизу. Иногда мимо окон проносились быстрые планеры. Был бы Кирилл на месте отца – никогда бы не променял тихую жизнь в зелёном пригороде на шумное обитание в одном из супердомов Сикорро. Однако, видимо, на всё были причины.
Здесь на сороковом – сорок шестом этажах жила русская община. Семья Логиновых купила небольшую трехкомнатную квартиру на сорок третьем – прямо посередине. Вероятно, отец решил, что так будет спокойнее. Соседями по этажам оказались саксы (их община жила ниже) и берберы на сорок седьмом – пятидесятом. Жили спокойно. Только саксонские мальчишки иногда задирали русских. По их мнению, кто выше живёт, тот занимает менее благополучные этажи и имеет худшие условия. Значит, русские – нищие и убогие, и это дает повод для насмешек. Тем не менее, маленькие саксы всё же получали сдачи от крепких маленьких иванов, и вопрос был исчерпан.
Распорядок дня был очень прост. Кирилл просыпался в восемь утра вместе с сигналом будильника, нехотя поднимался с постели и направлялся в ванную комнату. Мама уже приготовила завтрак, и с кухни доносился вкусный запах яичницы с колбасой, кофе и домашних печеньев. На ходу просушивая волосы феном, Кирилл быстро одевался и шёл кушать.
— Кир, отец просил, чтобы ты зашёл к нему на работу, — говорила мама, пододвигая к нему чашку свежесваренного кофе.
— Зачем? — проглотив, спросил парень.
— Что-то очень важное, наверное. Он бы не попросил об этом, если бы дело было пустяшное.
— Зайду после школы, — кивнул Кирилл, встав из-за стола.
Отец – простой офисный служащий, звено, винтик в гагантской системе Галактической Транспортной Корпорации. Таких, как он, миллионы. Результатов своей работы он не видел, но это ему и не нужно было. Сидя за своим столом, отгороженном от других ширмой, он печатал цифры, заполнял таблицы отчётов, писал какие-то доклады, читал корреспонденцию, снимал копии с документов, отправлял их по чьим-то адресам, которые ему диктовали люди, которых он никогда не видел. Кириллу казалось, стоит отцу сложить руки и бросить работу – ничего не изменится. Его дело маленькое, его безделья никто не заметит.
Улица – широкий коридор лестничной клетки. Едва Кирилл ступил за порог квартиры, как влился в поток людей, спешащих по своим делам. На этом этаже почти все его знают. Вот семья Кругловых остановилась у информационного табло около лифта. Мимо процокала на каблуках красавица Света из соседней квартиры, высокая блондинка в коротком белом платье, молча кивнула. Ровесники Кирилла близнецы Ивановы обернулись ей вслед, едва не задев друг друга рюкзаками. Петр Васильевич – профессор Университета Федерации – даже не заметил Кирилла, торопливо прошагал к лифту и, дождавшись, когда двери раскроются, зашёл в кабину.
— Кир! — замахала рукой Лена. — Зазевался?
Его зазноба, его любовь, его тоска. Единственный человек, которому он боялся признаться в своих чувствах.
— Да нет… что ты, уже иду вот, — замялся Кирилл. — Подожди меня, сейчас вместе поедем.
Они учились в разных классах, но на одной параллели. С самой первой встречи, когда семья Логиновых только-только переехала в Сикорро, Кирилл испытывал к ней необыкновенное щемящее чувство. Вначале это было необъяснимое желание общения с ней, которое затем переросло в нечто сильное, тяжёлое – жажду быть рядом с ней.
Быть рядом с ней получалось всё реже. Активистка общественного движения защиты животных, она часто была недоступна. А Кирилл не хотел быть навязчивым, всякий раз выдумывая повод для встречи. Парень считал её необыкновенной. Разве могут обыкновенные девчонки цеплять так, как она? А ведь так оно и было: Кирилл словно пойман был на живца. Весь его разум, все его мысли были сосредоточены на ней, и, казалось, не проходило и минуты, чтобы он о ней не думал. Она производила неизгладимое впечатление: разговаривая с ней, он не искал недостатков её внешности, не анализировал красоты её фигуры, не высчитывал размера её груди. Он видел лишь её глаза и губы. Он слушал её, впитывая в себя каждое слово. Да, он мог подобрать огромное количество эпитетов, метафор и сравнений, говорить часами, описывая звук её голоса. Для него он был лучше, чем самая лучшая музыка самой крутой группы.
— Как дела? — спросила Лена. — Не выспался? Вид у тебя такой.
— Вчера поздно спать лёг. Стихи писал, — объяснил Кирилл.
— Стихотворец, — рассмеялась Лена. — Станешь известным – всем буду говорить, что с тобой знакома!
Кирилл горько усмехнулся. Конечно, так и будет. Ему снова стало тоскливо. В это время он пытался угадать, какие чувства она к нему питает – дружеские или что-то серьёзнее. Может ли быть, что она стала бы его девушкой? Она улыбается ему, и тогда Кирилл рад, как ребёнок, и в душе его просыпается надежда, или наоборот, она может грубо сказать что-нибудь, тогда, кажется, его сердце опускается. Он давно бы признался ей в своих чувствах, но боялся, что она откажет. Потому и рассчитывал, сколько раз она ему улыбнулась, прикоснулась, в соцсетях написала ему сама, сколько смайликов поставила в конце сообщения…
— Мне пришло два приглашения в разные университеты, — сказала она. — Теперь не знаю, что выбрать. Может, посоветуешь?
— Я не знаю, какие специальности тебе предложили, — пожал плечами Кирилл. — Может, расскажешь?
Лена рассмеялась.
— Агроном и психолог, — вздохнула она. — Совсем не то, что я хотела. Я думаю, что если отказаться от предложений и попробовать пробиться самой на ту специальность, какая мне нравится?
— А ты думала, тебе что-то достойное предложат? Обычно предлагают те специальности, на которые претендуют меньшее количество школьников.
— Ну извини меня, — возмутилась Лена. — Я тебе тут не клушка базарная, я с десяти лет стремилась быть отличницей. Можно было бы предложить специальность менеджера. Думаю, я заслужила.
— Извини, — Кирилл примирительно выставил ладони. — Я не это имел в виду.
— Знаю, у тебя всегда нечаянно получается, — согласилась Лена.
Они вошли в кабину лифта. Задняя стенка её была стеклянной, и ребята, облокотившись на поручень, стали рассматривать проносящиеся мимо балконы.
— Я думаю, тебе нужно бороться за свой успех, — сказал Кирилл. — Надо бороться. Dimicandum, так это, вроде, по-латински.
Лена хитро улыбнулась. Поняла, что он пытался произвести на нее впечатление? А он не хотел, случайно получилось.
— Пойдём, умник, — рассмеялась она. — Тебе бы такие же оценки, как твои знания.
Школьный этаж. Толпы старшеклассников с рюкзаками, учителя, родители с малышами. Яркие табло мерцают над головами, из динамиков вещает школьное радио. Шум, говор. Кирилл и Лена влились в толпу, направляясь к расписанию уроков.
— Эй, пучеглазый! — кто-то крикнул сбоку. Кирилл обернулся и увидел, как Джек Эванс из десятого класса корчит ему рожу. Парни рядом с ним едко рассмеялись.
— Мальчишка с тридцать восьмого этажа, — тихо пояснил Кирилл Лене — Они там все такие. Эй, янки! — крикнул он саксам. — Вы всегда такие храбрые, когда вас много?
Оставив Эванса закипать в бешенстве, Кирилл повел свою спутницу дальше. К табло расписания не пробиться. Школьники столпились, смотрят, какие уроки, где, когда, какие оценки. Сегодня последний учебный день в школе, дальше только экзамены и выпуск в свободную жизнь. Первый урок – химия, заключительный. Раиса Семёновна наверняка заставит все заново повторять, потом скажет речь, мол, экзамены – это важная веха в жизни школьника, и сдать их надо достойно. У Лены все гораздо прозаичнее, первый урок – алгебра.
— Так ты мне и не сказал, куда поступать собираешься, — она придержала Кирилла за локоть, когда они уже собрались расходиться по классам.
— Мне предложили поступать на ветеринара, — развёл руками Кирилл. — А я попытаюсь поступить на юриспруденцию. Не получится – отслужу в армии, говорят, служивых в универы принимают охотнее.
— Ловко, — улыбнулась Лена. — Ну, давай, успехов тебе сегодня!
Всё-таки он ей нравится, решил про себя Кирилл. Надо выбрать время и признаться ей, пока её не нашёл кто-то другой. С этими мыслями он направился в свой класс.
Сегодня всё было так, как он предугадывал. Их учительница Раиса Семёновна решила устроить классу блиц-опрос перед экзаменами. Так, по её мнению, каждый мог определить свой истинный уровень подготовки и точно решить, над чем ему работать. Для Кирилла же её решение было равносильно нападению без объявления войны.
— Так, все закрыли учебники, — говорила она, сложив руки, деловито прохаживаясь между рядов. — Пусть не все собираются сдавать химию как основной экзамен, сегодняшнее действо касается каждого. Быть может, кто-то передумает и увидит своё будущее рядом с колбами и горелками…
Метод мозгового штурма был любимым у Раисы Семёновны. Она любила вот так ходить меж рядов, говорить на отвлечённые темы, а потом, внезапно ткнув пальцем в ученика, задать ему вопрос по предмету, причём на размышления давались какие-то доли секунды. После таких уроков, казалось, Кирилл уставал так, будто несколько часов таскал на себе запчасти для планера в отцовском гараже. И вот теперь после обезоруживающего «Вам вопрос!» он застыл в нерешительности, не зная, что ответить.
— А ведь я ничего сложного не спросила, Логинов! — покачала головой Раиса Семёновна. — Вот Эванс, я уверена, ответит. Эванс, что он должен был сказать?
Джек победно усмехнулся. Ещё бы, он-то знал ответ. Нет ничего сложного отвечать за других.
— Цвет фенолфталеина в щелочах? — повторила учительница свой вопрос. — Эванс!
— Малиновый, — буркнул Джек, даже не встав с места.
— Плюс один балл, — улыбнулась Раиса Семёновна и ткнула пальцем в Кирилла. — А ты соберись с мыслями и перестань спать! А теперь продолжим наши рассуждения о природе атомов…
— Ну, как сегодня? Мегера не зверствовала? Или как всегда? — на перемене Райка бесцеремонно ткнул Кириллу в бок локтём, когда тот стоял у кофейного автомата, ожидая появления стакана с капучино.
— Ты про Семёновну? — буркнул Кирилл. — Как всегда. Хорошо, что это был последний урок химии в моей жизни.
Райка был бербером. Худощавый и темнокожий, он был на целую голову выше Кирилла, которого, кстати, маленьким не назовешь.
— Везёт, — вздохнул Райка. — У нас она будет на следующем уроке. Вопросы какие-нибудь задавала?
— Блиц-опрос. Так что запасись нервами и покорно жди конца занятия.
— Хорошо, что я химию не сдаю. Я хочу работать в другом направлении.
— А её, наверное, никто не сдаёт, вот мегера и бесится.
— А ей какая разница?
— Популярность, — Кирилл пожал плечами. — Представь себе, что все ученики школы решили сдать химию как основной предмет. О чем это говорит? Что Семеновна хорошо приподносит материал. Но… ей невдомёк, что нас развлекать надо, а не убивать наши мозги…
Райка расхохотался:
— Предложу ей сегодня фокус показать!
— Предложи ей нитроглицерин состряпать. Пускай подорвёт эту чёртову хижину, — оскалился Кирилл. — Ладно, мне идти надо, сейчас будет звонок. Передай Семёновне мой пламенный…
Райка махнул рукой и направился к своему шкафчику. Кирилл перевесил рюкзак на другое плечо и поднёс стакан с капучино к губам. Да, химию он ни за что сдавать не будет. Быть географом, учёным каким-нибудь не входило в его планы. Это для других, усидчивых, мелочных, готовых возиться с жидкостями в лабораториях, корпеть над коллайдером и мечтать о других мирах. Над ними всегда те, кто требует от них открытий, дёргает их за ниточки, говорит, что нужно делать, а что нет, полезна ли их работа для общества, или их реактивы следует слить в унитаз. А Кирилл не любил подчиняться. Ему казалось, что он мыслит куда масштабнее и хотел применить свои идеи на практике. Конечно, что ещё лучше государственной службы подходило для него?
— …и как можно скорее! Ты такая сочная, что просто не терпится заняться с тобой делом!
— Ты сумасшедший, Кларк! Хотя… В принципе, именно это мне и нравится!
Сквозь шум школьного коридора он услышал её голос. Да, её голос он узнал бы из тысячи, из миллиона. Но… причем тут Кларк?
Кларк – парень из её класса, широкоплечий блондин, нападающий школьной команды по футболу. И сейчас он прижал её к шкафчику, обхватив за талию, она, слегка отстраняясь, уперлась своей маленькой ладошкой в его широкую грудь, улыбалась, глядя в его глаза.
Как, опоздал? Прозевал её? Ждал, присматривался, подсчитывал только для того, чтобы самоустраниться? Мечтал, чтобы наблюдать, как её забирает другой парень? Сердце Кирилла, казалось, опустилось к животу, невыносимая тоска сковала его движения. Но, быть может, это только начало? Быть может, еще можно что-то исправить, отбить её, пока она окончательно в него не влюбилась, и они официально не объявили о своих отношениях? Да и вообще, кто он такой? Задира-сакс с нижних этажей! Родные Лены не одобрят такой союз, как-никак она должна это понимать. Надо что-то сделать, преодолеть себя, своё стеснение.
Пытаясь привлечь их внимание, Кирилл как бы случайно задел корзину с мусором.
— Эй ты! — рявкнул он на проходящего мимо девятиклассника. — Чего шатаешься? Смотри, куда прёшь!
— Да пошёл ты… — парнишка обиженно выкатил губу и, махнув рукой, пошёл дальше.
Лена и Кларк уставились на Кирилла, который, оглядываясь, заталкивал ногой мусор в угол, за корзину.
— Что смотрите? Не руками же я его складывать обратно буду… — смущённо улыбнулся Кирилл. — Вроде никто больше не видел…
Кларк ухмыльнулся, глядя на него. Лена тем временем высвободилась из объятий.
— Как дела, бледнолицый? — Кирилл помялся, вытянув руки по швам. — Готов к экзаменам или… к армейке? Что тебе там больше нравится?
— Ты на что-то намекаешь? — Кларк сдвинул брови.
— Я? Нет, ни на что. Просто я шёл к своему шкафчику, а тут кое-кто припёр его своей спиной.
— Твой шкафчик в другой стороне, — поправила Елена Кирилла. — Вон там.
— Надо же… бывает такое… Перепутал. Извиняюсь, — Кирилл пожал плечами, улыбнувшись.
— Ты видишь, я с девушкой разговариваю? — спросил Кларк, злобно оскалившись.
— Мы уже закончили, — Лена легонько толкнула его, пытаясь пройти. — Мне пора, у меня урок начнется через две минуты. У тебя тоже, верно?
Кларк пожал плечами, глядя ей в след. Пока Лена не скрылась в дверях кабинета, Кирилл тоже решил сматывать удочки.
— Окей, пока, май френд, — пробурчал он, бросив пустую кружку из-под кофе в урну. — Не знаю, как у тебя, а у меня тоже уроки. Хорошо сдать химию!
И, сказав это, хлопнул дверью кабинета.
Офисные этажи – прямо под торговым центром. На девятом – конторы предпринимателей и штаб-квартиры организаций розничной торговли. Ниже располагались офисы фирм покрупнее, все остальные этажи занимала ГТК. Да, воистину огромная компания. Везде, куда ни глянь, атирибуты её величия. Отдельный вход в здание. В вестибюле над небольшим фонтаном – огромная позолоченная статуя Атланта, подпирающего стеклянный земной шар. Вероятно, смысл её состоял в том, что благополучие миров Федерации зависит от слаженной работы Корпорации. На стекле всех офисных дверей выгравирована эмблема компании, вероятно, чтобы поддерживать командный дух и напоминать сотрудникам, что все они – часть системы. И в каждом офисе висел портрет генерального директора Адриана Паула Вильямса, словно олицетворяя эту систему.
Всякий раз, когда Кирилл появлялся здесь, он поражался могуществу Корпорации, делающей прибыль на космических перевозках и торговле. Дальше вестибюля пройти он не мог, проход в лифты осуществлялся исключительно по индивидуальным пропускам. Обычно отец ждал его в вестибюле, сидя на мраморной скамейке у фонтана. Так было и сегодня. Он встал, поправил пиджак и направился к сыну. Кирилл осмотрелся, отчего-то попятился. Здесь, в этой одежде, отец не был похож сам на себя. В этом сером костюме он превращался в офисного раба, покорного, робкого и всегда во всём виноватого. Отец вдруг отчего-то ссутулился, слегка приподнял плечи, словно пытался втянуть голову, его широкий шаг, казалось, стал короче. Кирилл много раз замечал, что все сотрудники выглядят одинаково и ведут себя похоже. Они все – одно стадо, и отец его теперь часть этого стада.
— Привет, сын. Пошли, поговорить надо.
Отец как всегда краток. Говорит по-прежнему тихо, уверенно. Голос спокойный. Может, Кириллу показалось?
— Значит, смотри. Тут дело одно намечается. Алексей Михайлович, ты его знаешь, мы с ним один факультет заканчивали… открывает проектное бюро. Будет заниматься разработкой проектной документации для богатеньких клиентов, намеревающихся строить индивидуальные жилые сооружения. Особняки-коттеджи, короче. Я думаю, тебе стоит поучиться жизни. Ему как раз требуется ассистент. Будет помогать во всех делах, работать менеджером, курьером. Работа не пыльная, сложного ничего нет. Короче, не обижайся, но я продаю права требования к тебе тому самому Григорию Михайловичу, и ты теперь принадлежишь его воле.
Смысл последних слов не сразу был осознан Кириллом. Однако едва это произошло, как чувство безысходности и тоски выхвали в нём бурю негодования.
— Это ещё что за бред? — возмутился он, и слова застряли в его горле. — Ты продал меня?.. Ты же продал меня! Я никогда не думал, что ты так поступишь! Есть такие, кто так делает, но я-то думал, что ты не из этих…
— Единственное, чего я хочу – чтобы ты вырос настоящим мужчиной. Состоятельным, успешным, умным… Здесь ты не добьёшься больших результатов. Будучи учеником Григория Михайловича ты сможешь научиться тому, что здесь будет тебе недоступно. Я не стану уговаривать тебе, сделка уже совершена.
— Я последний раз его видел сто лет в твой обед, — тяжело вздохнул Кирилл. — Я уже забыл, как он выгдядит. Он сам звонил? Он сам предложил, да? И ты согласился быстро?
— Он прекрасно помнит про меня, — голос отца стал тверже. — А помочь хочет тебе, потому что ты – мой сын. Да, это помощь. И веди себя подобающе. Ведь ты собираешься на юридический, так что подумай, как ты будешь в дальнейшем зарабатывать. У нашей семьи нет средств на твоё содержание.
— Отмени сделку, пап! — у Кирилла закончились слова. — Я сам должен решать, кому передавать свои права. Я почитаю законы…
— Твои законы – чушь собачья! — прорычал отец, медленно выходя из себя. — Распоряжаться правами над тобой может только их хозяин. Так что пшёл прочь, готовься, что после экзаменов ты переходишь в распоряжение Григория Михайловича.
Такого поворота событий он не ожидал, и слова отца несколько ошеломили его. Сейчас решение продать права требование человеку, которого Кирилл даже в лицо не видел, было предательством с его стороны. И пусть Кирилл ещё несовершеннолетний, он всё же не так наивен, как его сверстники. Просьба «Алексея Михайловича» показалась ему по меньшей мере странной.
В восемнадцать лет – ещё не совершеннолетний. И отказаться содержать сына – то же, что выбросить его. Да, конечно, в этом возрасте он сам себе не хозяин, однако, как всегда думал Кирилл, это не отменяет моральных основ, существовавших в веках. И он был уверен в своих родителях, как в себе.
Да, закон разрешает родителям передавать права требования к своим детям другим людям. Акт передачи действителен до достижения детьми совершеннолетия. Если Кирилл не предпримет какие-то шаги, он будет батрачить на чужого дядю три года, а там кто знает, что может произойти.
— Я хочу только одного – чтобы ты вырос настоящим мужчиной, понял? — сказал отец, заглянув Кириллу в глаза. — Это не продажа. Это попытка вывести тебя в лучший мир, чем тот, в котором ты живёшь.
— Я понял, отец.
…Однако практика показала, что он ошибался.
— Иди, сын, а мне работать пора. До вечера. Мы ещё обсудим этот вопрос.
Кирилл кивнул и, поднявшись со скамьи, пошёл прочь. Ощущение злой ненависти ко всему, что окружало его – к отцу, к этой жизни, к бедноте, к проклятой судьбе, даже к своей нерешительности – ускоряло его шаги.
Он уже всё решил. Работать он не пойдёт. Кирилл сделает всё возможное, чтобы избежать передачи его прав. Если надо – сбежит. На этой планете много мест, где можно было бы укрыться, пока полиция ведёт его поиски. Если отец хочет от него избавиться, если у семьи нет средств на его содержание, что ж, пусть. Кирилл уже взрослый, пора самому побеспокоиться о себе.
Внезапно в голове Кирилла сверкнуло предположение. Или, быть может, отец только прикрывается громкими словами? Что-то случилось серьезнее, о чем Кириллу не поведали родители? Он тут же попытался связать между собой переезд из благополучного пригорода в этот барак бедноты, устройство отца на работу рядовым сотрудником и его последнее предложение. Это родители всем видом показывали ему, что всё хорошо, что всё идет своим путем, что ничего не случилось. Мать всё так же улыбалась ему, гладила по голове, подбадривая, всё так же смеялась за столом, отец же был так же невозмутим, как и раньше, много шутил. Что если внешнее семейное благополучие было всего лишь вуалью, под которой скрывалась какая-то неприятность, проблема, трагедия? Ответ на эти вопросы Кирилл потребует от матери, он уверен, что она не станет ему лгать. Отец может, она – нет.
Размышляя, Кирилл вышел на улицу и раскрыл зонт. Он остался доволен своей догадкой. Именно сейчас он почувствовал, как становится взрослым. Ведь раньше он не задумывался о том, что скрыто, принимая всё сказанное за чистую монету. В тот момент, когда, он попытался заглянуть внутрь эмоций, за грань человеческих переживаний, проанализировать возможное поведение людей, окружающих его, и определить его причины, Кирилл, казалось, перешагнул на новую ступень своей жизни, своего развития. И он остался доволен этим. Это новый инструмент, новое умение, которое приходит с годами.
Кирилл шёл по широкому тротуару. По левую руку от него тянулись магазины, сверкающие яркими неоновыми вывесками, по левую – оживлённый проспект, проносящиеся автомобили, отражющие свет фар в подающих бусинах дождя. Кириллу нужно пройти ещё метров двести и свернуть за угол здания, где находится крыльцо во внутренний двор, а там и до подъезда рукой подать.
— Эй, парень!
Кирилл оглянулся на всякий случай – вдруг это его зовут.
— Ты, ты! Именно! — голос был откуда-то сверху. Кирилл поднял голову. Со второго, офисного этажа, из раскрытого окна на него смотрело лицо девушки. Брюнетка. Волосы длинные. Вроде симпатичная, из-за дождя толком не разглядеть.
— Тебе восемнадцать есть?
— Ну да, а что? — решил ответить Кирилл.
— По Пятой улице, здесь, в соседнем здании практически, открылся пункт записи в Лётное училище! — девушка махнула рукой в ту сторону. — Бери паспорт и дуй туда, пока не закрыли!
Кирилл опешил, однако быстро взял себя в руки и сообразил, что было бы неплохо завести еще одно знакомство.
— А почему я?
Однако знакомство не состоялось. Девушка быстро закрыла окно и опустила жалюзи. Выяснять, кто она такая, где работает и почему из всей толпы прохожих обратилась именно к нему, Кириллу не захотелось, и он продолжил свой путь.
— Мам, ты дома? — Кирилл хлопнул входной дверью как можно громче. — Я пришёл!
Ответом ему была тишина. Кирилл быстро обследовал все комнаты. Никого. Странно, обычно в это время мама была дома, она всегда встречала сына, когда он приходил из школы. Кирилл облегченно вздохнул. Хорошо ещё, что он всегда носил с собой ключи, а то стоял бы под дверью, ждал в коридоре родителей. Тяжело вздохнув, Кирилл отправился на кухню, включил газовую плиту, поставил чайник на решётку. Пока вода закипала, он решил сделать телефонный звонок и прибавить к своей «надежде» ещё несколько добрых лениных слов.
— Лен, привет, как дела? Я тут решил у тебя поинтересоваться… — для храбрости он решил порепетировать.
Нет, так не пойдёт. Кирилл сменил позу перед зеркалом и решил казаться развязнее.
— Привет, как дела? Я тут давно спросить тебя хочу кое о чём…
Тоже не пойдёт. Что это значит: «кое о чём»? Попробуем по-другому.
— Лена, привет! Ну-ка давай рассказывай, что это за парень позволил себя так развязно с тобой вести?
Вроде нормально. Кирилл остался доволен. Первую фразу он отрепетировал. Мимика вроде подходящая. Может, Лене понравится. А там, дальше будем действовать по обстоятельствам.
Звонок мобильного телефона вывел Кирилла из равновесия. Чего не ждал, того не ждал. Да и музыка до ужаса знакомая.
— Лен… эээ… привет, — пролепетал Кирилл, подняв трубку. Тук-тук, тук-тук – сердце вот-вот выскочит.
— Привет! — ответил ленин голос. — Ты дома?
— Ну да, что-то случилось?
— Сам себя спроси, что случилось! Не, домой я к тебе не пойду. Давай выходи, буду ждать тебя у «Аттики».
«Аттика» – небольшое кафе на десятом этаже.
— Ладно, сейчас буду.
Кирилл повесил трубку и задумался. Странно, так по-командирски она себя с ним ни разу не разговаривала. Либо что-то случилось, о чем Кирилл не знает, либо причиной её звонка является его выходка в школе, у шкафчиков. По-любому. Но почему? Неужели она всё восприняла так серьёзно? Легкий холодок пробежал по его коже. Если в его присутствии, будучи в хорошем настроении, она позволяла себе некоторые фривольности (что, собственно, Кириллу нравилось – девчонки «с огоньком» всегда его привлекали), то чего же ожидать от неё сейчас, когда она в гневе? «Порвёт» его, как тузик грелку и всё. Кирилл усмехнулся про себя. Странные мысли стали его посещать. Чтобы подготовить себя к серьёзному разговору и обезопасить себя от её возможных нападок Кирилл решил ещё порепетировать. Сделав серьезное, «максимально крутое» лицо, он развернулся к зеркалу.
— Чего вызвала? Есть что-то срочное?
Кирилл осёкся. Так не пойдёт. Слишком грубо вести себя не стоит, он может оттолкнуть её. Да и она поймёт, что он притворяется. Ладно. Кирилл ришил действовать по обстоятельствам. Кто знает, что она там выкинет. Махнув рукой на зеркало, он выключил газовую плиту, быстро оделся и вышел из квартиры.
Она сидела на скамье у балкона. На ней полосатая толстовка с капюшоном, узкие рваные джинсы, синие кеды. Длинные русые волосы на плечах. Хорошенькая. Впрочем, оделась так себе, хотя это и понятно – она же не на свидание собралась. Это Кирилл надел на себя все самое лучшее, что нашёл в стопке одежды у своей кровати: черная рубашка, темные синие джинсы, даже ботинки начистил. Денег взял побольше, вдруг угостить её придется…
Глубоко вздохнув, Кирилл широким шагом направился к ней.
— Привет, Лен… — Кирилл почему-то поморщился, пытаясь казаться серьезнее. — Что случилось? Я занят был, но пришёл как можно скорее.
— Судя по твоему виду, ты то ли спал, то ли еще что-то делал… — усмехнулась Ольга. — Присаживайся. Случилось вот что: ты что-то от меня скрываешь, чего я не знаю. И это напрямую касается нас.
— То есть? Наших взаимоотношений?
«Держи себя ровно, чего глаза выпучил?» — одернул себя Кирилл.
— Именно это я и имела в виду, когда говорила «касается нас».
«Здесь не место».
— Знаешь, Лен, раз мы у кафе стоим, может, присядем там?
Лена пожала плечами:
— Давай, почему бы и нет. Пошли.
Кирилл выбрал столик у окна. Там, где с высоты открывался вид на проспект. Казалось, это самое выгодное место для объяснения.
— Рассказывай.
Кирилл пожал плечами:
— Что тут рассказывать… Пить что-нибудь будешь?
— Нет, — ответила Лена, не сводя с него глаз.
— Понял. Официант!
Оля заёрзала в кресле:
— Я же сказала, что ничего не буду!
— Не бойся, это я себе… Два мохито, трубочки поставить не забудьте… — прошептал Кирилл на ухо подошедшей девушке. Та кивнула и, записав в блокнот, удалилась.
— Ладно, давай рассказывай ради чего эта комедия, — Лена откинулась на спинку кресла, сложив руки.
— А комедии нет, — ответил Кирилл. — Всё абсолютно серьезно. Ты же знаешь, я не люблю мелочиться. Если что-то делать, то делать хорошо, правильно, честно и чисто. И масштабно…
Занервничал. Мелет какую-то чепуху. «Хватит!»
— Нет, не знаю. Пока масштабных дел я за тобой не наблюдала. Тогда объясни, что в твоем понимании «масштабно»?
Кирилл задумался. Таких вопросов ему не задавали. Сам затащил себя в этот «словесный лабиринт», как бы мысль адекватно сформулировать… И ответа у него пока не было. Может, если Лена выдвинет свою версию, он сможет вывернуться?
— Я-то ответ дам, — как-то растерянно улыбнулся он. — Давай начала ты мне объясни, что ты под этим словом понимаешь? У меня складывается впечатление, что мы пока разговариваем на разных языках…
— Фу, какое занудство! — возмутилась она, замахав руками. — Если не знаешь ответа, так и скажи! У тебя пока одни слова, реальных дел я пока, к сожалению, не вижу. Говоришь-то ты правильно, но сделай свои «масштабные» поступки заметнее.
— Я постараюсь, — Кирилл улыбнулся. — Ты продолжай, мне твои советы греют душу.
— Нет, я вовсе не хочу давать советов. Ты мальчишка уже взрослый, вот и додумывай всё сам, что я хотела сказать, но по каким-то причинам этого не сделала. И по каким причинам вызвала тебя сюда. Я тоже наблюдательная. Я тоже многое вижу. И я понимаю, по каким причинам ты украдкой смотришь на меня, ищешь повод, чтобы заговорить со мной, оделся сейчас, как шут гороховый, и мнёшься тут, как пришибленный. Но я тебе хочу сказать вот что, — Оля встала с кресла и, подойдя к Кириллу вплотную, наклонилась к его уху, — мне нужен сильный парень, который не зависит ни от кого, уверен в себе, с которым я бы чувствовала себе спокойно. Смотри, прикидывай.
Кирилл покраснел, словно ошпаренный. Такой правды-матки ему на блюдо ещё никто не выкладывал.
— Пей свой мохито… с трубочками, — прошептала Лена и, резко развернувшись, пошла прочь.
Кирилл нервно застучал пальцами по столу. В этот момент, казалось, весь мир его раскололся. Кирилл вжался в кресло, словно искал в нем убежища.
— Да, кстати, — вдруг окликнула его Лена. — Кларк собирается в лётное училище!
И вышла из кафе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Миссия выполнима
Лиора довольно зевнула и поскребла пальцами широкую грудь Майка. Он хорошо потрудился сегодня ночью, недаром он так тяжело дышал и весь взмок. Наивысшее наслаждение, недавно захватив обоих, медленно отпускало их, оставляя сладостное ощущение покоя. Да, Майк хорош в постели, Лиора словно знала об этом, когда выбирала себе второго пилота. Собственно, и выбирала она исключительно по внешним данным: атлетическое телосложение, крепкие руки, широкие плечи, торс… Он должен быть немного туповат, чтобы никогда не спорить, и достаточно ловким и проворным, чтобы исполнять все команды.
Было достаточно претендентов на пост второго пилота её грузовика, так как военный диктатор столицы Криллона – города Шато-ле-Брейвз – полковник Шварц умело разрекламировал эту вакансию. Тощие астеники первыми вылетели из длинного списка, затем последовали жирные пикники, после чего Лиора стала проводить отбор среди атлетов, рассматривая их послужной рейтинг, умения, черты характера. Один из них пригляделся Лиоре сразу, идеал любой женщины – мужественное лицо, широкие скулы и челюсти, большой лоб, мимические морщинки на уголках рта… Однако стоило ему улыбнуться, как Лиора тут же вычеркнула его из списка. Негоже её второму пилоту сиять улыбкой побитой акулы.
Затем Лиора обратила внимание на Майка. Парень был моложе её на два года, отчего мог показаться более репродуктивноспособным, чем его более старшие коллеги. Правильное строение фигуры, почти полное отсутствие подкожного жира, красивый рельеф мышц. Да, Лиора выбирала помощника, словно украшение в дорогом бутике. Тем более Майк владел двумя разновидностями рукопашного боя и мог управиться практически со всеми видами оружия. На лицо также была рекомендация от капитана брандера, на котором раньше служил Майк. Взвесив все «за» и «против», Лиора оставила свой выбор на нём. Она, несомненно, не пожалела о своем выборе. Майк был хорошим подчинённым, да и водил неплохо. Ну а тот факт, что он был также хорош и в постели, свидетельствовал только о том, что Лиора опять не прогадала.
Самой Лиоре было уже под тридцать. Обладая стервозным характером, она была весьма незаурядной личностью, чем порой привлекала внимание многих мужчин. Однако долгие отношения всегда были ей скучны, она всегда желала большего и очень скоро находила предел возможностей своего ухажера. А когда находила – судьба влюблённого в неё мужчины была предрешена. С Майком все было немного иначе. Чем больше проходило времени, тем более Лиора замечала, что он не стремится за ней ухаживать, сделать её своей избранницей, прожить с ней всю жизнь, воспитать детей и встретить с ней старость… и совершить прочее и прочее романтичное, красивое, возвышенное, о чем пишут в книгах про жизнь. Майк скорее просто выполнял все её команды, делал всё, что она хотела. Если необходимо было выполнять свои служебные обязанности, Майк был вторым пилотом, если Лиоре хотелось любви, Майк был готов ублажать. Прыгать выше головы ради неё он не собирался, доставать с неба звёзды – тем более. Словом, Лиоре не к чему было придраться.
Сейчас они лежали в низком кубрике военного транспортника Лиоры. Остывая после хорошего секса, Лиора в очередной раз отметила, что Майк начинает ей чем-то нравиться, но тут же отмела эти мысли, словно что-то кощунственное. Он всего лишь её подчиненный, точнее работник, а она работодатель, и положением таким должно пользоваться во всех направлениях.
— Маааайк… — сладко протянула она, пробежав пальцами по его груди. —Маааайк…
Майк зевнул и покосился на неё, лежащую на его плече.
— Что?
— Тебе надо подыскать девушку, — заявила Лиора, мило улыбнувшись.
Майк рассмеялся, и голова Лиоры подскочила на его широкой груди.
— Если хочешь, я помогу тебе, — продолжила она, приподняв бровь.
— Нет уж, спасибо, я как-нибудь сам разберусь с этой проблемой, тем более, что это не проблема вовсе. Мне пока тебя хватает с избытком.
Лиора фыркнула. Очень надо. Если он продолжить корчить из себя саму независимость, он в конечном итоге её получит.
— Ты вообще жениться собираешься когда-нибудь? — поинтересовалась она.
— В перспективе – да, — кивнул Майк. — Не сейчас. А почему ты внезапно обеспокоилась моим семейным благополучием?
— Просто так, — протянула Лиора. — Ты ведь такой взрослый, пора бы думать об этом, глупыш.
— Не старше тебя, — парировал Майк. — К тому же я всегда думал, что девушкам вроде тебя следует беспокоиться по этому поводу сильнее, чем мне. Ты-то почему не замужем?
— В тайны своей личной жизни тебя посвящать не буду. Глупый Майк, — ответила ему Лиора и отвернулась.
Майк встал и, согнувшись под низким потолком кубрика, начал одеваться. Лиора повернулась к нему, наблюдая, как сильное красивое тело исчезло под мягким облегающим комбинезоном. «Стриптиз наоборот» – так она иногда это называла. Аккуратно приладив бело-синий комбинезон, он застегнул молнию и поднял воротник.
— У меня кое-что для тебя есть, — внезапно заявил Майк и вышел из кубрика. Лиора приподнялась в постели, придерживая одеяло на груди рукой. Через минуту в коридоре раздались шаги, и Марк появился из округлого люка, протягивая ей планшет.
— Донесение пришло минут сорок назад. Я слышал звонок, — пояснил он.
— Надо же, какой молодец. А я думала, ты мне что-нибудь сладкое принесёшь, — улыбнулась Лиора, взяв планшет двумя руками и забегав пальцами по сенсорной клавиатуре. — Я не слышала…
— Ещё бы, ты была вся такая вдохновенная… — кивнул Майк.
Лиора прочитала донесение. Из сути его выходило, что её транспортнику следовало прибыть на одну из далеких планет с целью разведки обстановки и, если будет необходимо, забрать гражданских лиц, вероятно оказавшихся на военной базе. Если экипаж транспортника не обнаружит кого-либо, ему поручается ликвидировать возникшие неполадки в оборудовании базы, следствием чего стало самопроизвольное срабатывание аварийного маячка.
— Через пять часов нам надо быть у Пайса, чтобы получить инструкции насчёт нового задания, — Лиора подняла глаза. — Собирайся.
— Я готов, — Майк развел руками.
Лиора вздохнула. Что ж, из них двоих в постели только она одна.
Майор Виктор Пайс был мужчиной в годах. Высокий, широкий, статный. Седина уже тронула его волнистые волосы, а морщины исполосовали лицо, однако преждевременная старость только придала ему ещё более величественный вид. Расправив плечи, он ходил по своему кабинету, зачитывая перед Лиорой и Майком текст Декларации.
— … 25 февраля 256 имперского года экипажем корвета «Пёс Войны» во время боевого дежурства был захвачен инопланетный корабль неизвестного происхождения и доставлен на Капри. Согласно показаниям капитана корвета Александра Жнеца, данный инопланетный корабль совершил нападение на его корвет во время совершения боевого дежурства на орбите планеты Орри, уничтожив до этого разведывательную станцию «Эрио-517». Сам корвет вынужден был совершить вынужденную посадку на планету, прежде высадив на борт противника штурмовую группу берсерков. Экипаж корабля противника был частично перебит, главная особь захвачена в плен. Потери экипажа корвета составили более двух третей от его численности.
Лиора поперхнулась. Ничего себе победа! Увы, гордиться здесь нечем. Капитан – бездарность, если допустил гибель столь высокого числа своих сотрудников. Самое лучшее, что ему следовало предпринять – это отойти на безопасное расстояние, вызвать подкрепление и следить за курсом враждебного корабля. Единственное оправдание – это победа над противником. Лиора уверена: экипаж корвета не совсем понимал, что на самом деле происходит, не мог оценить сложившуюся ситуацию в силу слабой информированности, и не воспрепятствовал приказам капитана. Майк, видимо, тоже согласен с этим.
— На данный момент захваченный корабль находится на орбите Капри. Вероятно, скоро его передадут для исследования в НЛМИ, — продолжал Пайс. — Почти сразу после прибытия корабля на базе на Орри сработал аварийный маяк номер три, который мог быть активирован только вручную, что свидетельствует о несанкционированном проникновении на базу. Учитывая вышеизложенное, приказываю: кораблю пятой внешней эскадры произвести разведку базы; в случае обнаружения посторонних – экипажу обезвредить их или в случае невозможности совершения данных действий – вызвать подкрепление и оставаться на орбите Орри до прибытия оного.
Пайс хлопнул папкой.
— Слышали? Данная Декларация прибыла ко мне семь часов назад, но мы так и не смогли решить, кому передать данное задание. В Декларации не сказано, какому именно кораблю поручается выполнить его. Да и нет у нас свободных единиц боевой техники, чтобы можно было снарядить корвет. Но насколько я знаю, на данный момент нет заданий у экипажа Лиоры Кравитц. И пусть транспортный корабль не является боевым, он всё же входит в состав пятой внешней эскадры. К тому же, транспортный корабль несёт на себе одну мортиру и фазер, поэтому экипаж Лиоры Кравитц сможет оказать сопротивление в случае вооруженного нападения на них. Для данного задания из всех судов подходит именно «Белый Кролик».
Глаза Лиоры вспыхнули. После того, как она вытребовала у полковника Шварца мортиру и боевой фазер, Пайс стал слишком часто обращать внимания на её «Белого Кролика». Мол, ничего страшного с ними не случится, у них же есть пушка, отобьются в случае чего.
— У нас увольнительные вообще-то… — заметила Лиора. — Ещё двух дней не прошло.
Пайс обошел экипаж «Белого Кролика», словно разглядывая физические изъяны его членов. На миг его взгляд задержался на попе его командира. Довольно хмыкнув, Пайс продолжил:
— Операцию надо осуществить в кратчайшие сроки, это очень серьёзное задание. Это не простой приказ, а Декларация Министерства. По выполнении я обязательно сообщу, кто выполнил положения Декларации. Вам воздадут по заслугам. Инструкции уже высланы на ваш корабль шифрованным сообщением.
Едва они покинули просторный кабинет майора, Лиора начала возмущаться. Она никогда не ставила мнение Пайса выше собственного. Нельзя сказать, что между ними существовали неприязненные отношения, однако, по мнению Лиоры, некоторое предвзятое отношение со стороны Пайса к ней существовало. Это, возможно, было порождением некоторой зависти или имело куда более глубокие корни. Быть может, это было следствием неравнодушия совсем иного характера…
Лиора задумалась. Если так оно будет продолжаться дальше, то случится так, что увольнительные сгорят на работе, а заслуги, о которых говорил Пайс, так и не найдут своего получателя. Это было бы нечестно, но кто в данной ситуации говорит о справедливости? Лиора всегда может нажаловаться Шварцу, но сейчас она этого делать не будет. Если Декларация действительно так важна, её следует выполнить, чтобы у командования не оставалось вопросов.
Просторный наружный лифт, тихо урча, понёс Лиору и Майка вниз. Скорость нарастала, и на миг у Лиоры появилось ощущение невесомости. Шато-ле-Брейвз стремительно приближался.
Щёлк! Двери тихо открылись, и внутрь кабины ворвался шум проспекта.
— Я в расположение части, — отрапортовал Майк. — Мне надо собрать вещи и подготовиться к отбытию.
— Давай. Встречаемся на «Белом Кролике», — кивнула Лиора.
Марк вышел и, свернув на тротуар, исчез в толпе.
— До старта двадцать минут. Проверка систем жизнеобеспечения началась. Проверка систем вооружения началась. Проверка систем защиты началась… — вещал электронный информатор над космодромом. Длинный транспортный корабль Лиоры занял шестую стартовую площадку и сейчас проходил необходимую проверку и заправку термоядерным топливом. На небе сгустились сумерки, однако космодром был ярко освещён, вокруг было светло как днём. Под носовым шасси сыпались искры сварки – Лиора приказала на всякий случай укрепить левую стойку. Несмотря на то, что корабль проходил недавно плановый ремонт, она всё равно беспокоилась, что какая-либо железка может дать сбой. Метрах в двадцати у заправщика копошились рабочие, ещё чуть дальше за ходом подготовки наблюдал смотритель городского космодрома сержант Сомов, высокий, худощавого телосложения юноша. Бегая пальцами по экрану планшета, он записывал результаты сканирования обшивки транспортника.
— Загрузка термоядерного топлива завершена… Запуск термоядерного реактора… Шесть… Пять… Четыре…
Несколько рабочих на стартовой площадке спешно убрали из-под толстого брюха транспортника шланг, закрепили под заправщиком, и тяжелая неповоротливая машина вырулила к ангарам. Тем временем вдали появились огни фар, и через минуту за решёткой стартовой площадки завизжал тормозами кабриолет Лиоры.
— Живее, Майк, а то этот корабль улетит без нас!
Майк усмехнулся, перевалившись через дверь автомобиля. Лиора с раздражением заметила, что этот вояка наверняка запачкал ботинками белое кожаное сиденье.
— Превосходно, — отметил он, вдыхая вечерний воздух, — взлетать будем с тёмной стороны.
— Лёш, привет! — она замахала рукой смотрителю, входя на широкий блин стартовой площадки. Высокая, стройная, в обтягивающем её красивую фигуру оранжевом комбинезоне. Позади Майк, кряхтя, волок два рюкзака – свой и Лиоры.
— До старта пятнадцать минут, — предупредил информатор.
— Всё норм, — махнул из-под транспортника Сомов. — Сварщик уже заканчивает.
— Отлично, — Лиора удовлетворенно кивнула. — А то вдруг приземлимся где-нибудь, а у меня стойка шасси лопнет.
— У тебя не лопнет, — заверил её Сомов.
Лиора обошла вокруг транспортника, внимательно осматривая обшивку. Жаропрочная плитка была ровно подогнана, даже сканер не выявил трещин и отслоений. Прислонившись рукой к обшивке, Лиора почувствовала лёгкую вибрацию: это работало внутри сердце этого корабля – реактор. Майк тем временем возился с пультом управления. Наверху щёлкнул замок, и к его ногам спустился трап.
— Провизия уже загружена, — доложил Сомов. — Стандартное меню.
— А это значит, что у нас будет много питательной пасты, белкового заменителя и сухого пайка со вкусом туалетной бумаги, — уточнил Майк, втаскивая рюкзаки внутрь «Белого Кролика».
Сомов, приподнял бровь, покосился и отвернулся от него, сделав вид, что не заметил колкости. Тем временем сварка позади его потухла, и рабочий стал собирать аппарат. Через несколько минут на стартовой площадке осталось только два человека. Майк был внутри транспортника.
— До старта десять минут, — доложил электронным голосом информатор.
Осмотрев днище, Лиора вышла из тени, отбрасываемой кораблем. Сомов стоял на том же месте рядом с трапом, бегая пальцем по сенсорному экрану своего планшета.
— Хочешь с нами?
Сомов явно не ожидал такого вопроса.
— Ну… я не могу, — он растерялся, спрятав планшет за спину, он отвел взгляд. — У меня служба…
— Вот так всегда, — констатировала Лиора, пожав плечами. — Ничего нового. Вполне предсказуем. И не забудь отогнать мою машину, мы договаривались! Пока-пока!
Ловко швырнув смущённому Сомову связку ключей, и помахав ему своей изящной ручкой, она быстро взбежала вверх по трапу. В это время Майк в тёмном коридоре рядом с кубриком, кряхтя, засунул наконец-то последний рюкзак в верхний ящик шкафа и, захлопнув крышку, отряхнул ладони.
— Что там? Всё в порядке? — Майк обернулся, когда Лиора вошла.
— Проверяла обшивку, — ответила она. — Порядок. Взлетаем.
Лиора вошла в рубку и, щёлкнув кнопкой консоли, активировала освещение корабля:
— Так лучше?
— До старта осталось пять минут, — прошелестел голос информатора из динамиков.
Майк усмехнулся, удобно устраиваясь в кресле второго пилота. Слева Лиора придвинула к себе консоль управления.
— …Проверка систем жизнеобеспечения. Дефектов систем жизнеобеспечения не выявлено. Проверка систем вооружения. Дефектов систем вооружения не выявлено, — продолжал голос. — Проверка систем защиты. Дефектов систем защиты не выявлено. Проверка системы управления и навигации. Дефектов системы управления и навигации не выявлено. Все системы корабля работают нормально.
— Наконец-то, — Майк потянулся к переключателям над головой. — Запуск двигателей. Внимание!
Щёлк! Щёлк! Щёлк! Щёлк! Приборная доска загорелась огнями, где-то позади корабля послышалось лёгкое урчание, нарастая с каждой секундой.
— Интересно, товарищ Сомов убрался ли? — хитро улыбнулась Лиора, пристегиваясь.
— Сейчас мы его поджарим из нижнего сопла – научится бегать. Машину твою он отогнать на стоянку догадается?
— Я напомнила. Я ему голову оторву, если он этого не сделает. И он это знает.
Щёлк! Лиора потянулась к выдвигающейся клавиатуре и, быстро пробежав пальцами, задала параметры взлёта.
— Активирую сферограф, — констатировала она, и рядом с ней в воздухе загорелся белый полупрозрачный шар, замерцав множеством отметок.
— До старта четыре минуты…
— Диспетчер! Запрашиваю информацию о погоде в районе старта! — Майк повернул экран монитора к себе и что-то печатал.
— Пересылаю сведения на ваш бортовой компьютер, — в динамиках раздался молодой девичий голос. — Пока вы на Криллоне, информация будет передаваться в режиме реального времени.
— Мы на Криллоне ещё четыре минуты,— ответила Лиора. — Спасибо, диспетчер!
— С погодой нам повезло, — заметил Майк, поворачивая монитор. — На востоке бушует циклон, ливень с грозой. Здесь будет через полчаса. А мы уже будем далеко отсюда.
На соседнюю стартовую площадку метрах в двухстах с грохотом сел, выставив из объемистого брюха огромные механические лапы, раскалённый атмосферой Криллона лайнер Корпорации. К нему метнулись две пожарные машины, поливая корпус струями воды. Лайнер скрылся за белым облаком пара.
— Корабль готов к старту. Провожу регистрацию полета и передаю данные в главный компьютер, — прожужжал электронный информатор, и на экране монитора появилось длинное окошко загрузки.
Лиора тяжело вздохнула. Никто не представляет, как она ненавидела эту длинную процедуру проверки, инициализации, регистрации. Скорей бы оторваться, улететь из этого космопорта. Там, высоко и далеко отсюда она будет предоставлена самой себе и подчиняться своим правилам.
— До старта две минуты…
— Ща полетим… — Майк удовлетворенно потёр руки.
— Диспетчер, запрашиваю разрешение на старт, — Лиора пробежала пальцами по клавиатуре, выводя результаты проверки системы.
— До старта полторы минуты, — уточнил электронный информатор.
— Даю разрешение на старт через полторы минуты, — подтвердил диспетчер.
— Разрешение принято, — ответила Лиора.
Сферограф светился оранжевыми отметками – небеса были заняты другими кораблями. Ежедневно с космопорта Шато-ле-Брейвз взлетают и садятся сотни судов – больших и малых, военных и гражданских, пассажирских и транспортных. «Белый Кролик» стартовал в час-пик. Головной компьютер космопорта определил время старта так, чтобы транспортник освободил площадку именно тогда, когда к ней приближался очередной пассажирский лайнер.
— До старта одна минута.
— Активирую системы жизнеобеспечения, — Лиора дотянулась до приборной доски и щелкнула выключателями. — Вывожу реактор на рабочую мощность…
— Максимум энергии на килевые двигатели, — лицо Майка было сосредоточенно.
— До старта тридцать секунд…
— Да знаю-знаю…
— Выпускаю закрылки…
— Герметизация корпуса…
— До старта двадцать секунд…
— Зажигание!
— Есть зажигание!
— До старта десять секунд…
— Герметизация завершена, подача воздуха из головного резервуара.
— Система в норме, к старту готов…
— Диспетчер! Запрашиваю разрешение на старт!
— Разрешение даю…
— До старта пять сек…
— Четыре…
— Три…
— Два…
— Майк, отрыв!
— Есть отрыв! — Майк что есть силы передвинул рычаг управления вперёд. Где-то внизу зарокотало пламя, устремляясь из широких сопел вниз, в покрытую жаропрочной плиткой площадку. Корабль дёрнулся, и Лиора ощутила, как перегрузка вдавила её в кресло.
— Убираю шасси, — Майк бегал пальцами по клавиатуре.
Лиора вытянула шею. Космопорт исчез из её поля зрения, горизонт провалился куда-то вниз, теперь за широкими иллюминаторами было только тёмное небо, испещрённое белыми песчинками звёзд. Рокоча сверкающими килевыми соплами, «Белый Кролик» нёсся всё выше, оставляя за собой яркий шлейф газа.
— Восемьсот метров… Девятьсот метров… Тысяча метров… Полет нормальный! — Майк отсчитывал высоту, сверяясь с показаниями гравитационного высотомера. — Полторы тысячи метров, тысяча шестьсот…
Перегрузка вдавила их в кресла, но она не скрашивала того радостного ощущения свободы, которое охватило их. Транспортник взлетал под купол неба, пронзая атмосферу. Там, на востоке тёмные облака сверкали вспышками молний, но здесь над ними небо было чистое, алеющее на западе светом заходящего солнца.
— Пять тысяч метров…
Лучи Альфы Центавра показались из-за горизонта. «Белый Кролик» вылетел из его тени. Лиора зажмурилась и засмеялась.
— Говоришь, будем взлетать с тёмной стороны?
Майк оторвал глаза от высотомера.
— У меня прибор скоро перестанет считать, — ответил он. — Шесть тысяч метров. Мы уже достаточно высоко, чтобы включить маршевый двигатель.
— Какой там прибор у тебя считать перестанет? — Лиора насмешливо приподняла бровь. — Сиди ровно. Я скажу, когда нужно включить.
Майк сокрушенно кивнул и снова опустил глаза к экрану высотомера. Через несколько минут транспортник достиг высоты в четырнадцать тысяч метров.
— Смотри, — указала Лиора.
Мимо Майка пролетела, медленно кружась, ручка, чуть подальше парила в пространстве рубки его записная книжка. Все мелкие предметы, лежащие без присмотра, забытые, ничем не закреплённые, вознеслись со своих мест, лишённые более силы тяготения. Корабль вышел на орбиту планеты.
— Включаю гравитатор, — прокомментировала Лиора и щёлкнула пальцем по сенсорной панели. Тут же всё, что парило в воздухе с грохотом рухнуло на пол. Майку теперь убирать.
— Семьдесят процентов энергии на маршевые двигатели, тридцать процентов – на килевые двигатели! — приказала Лиора.
— Есть семьдесят процентов энергии на маршевые двигатели, тридцать процентов – на килевые двигатели! — кивнул Майк, вводя данные в программу.
— Произведи расчёт полёта по заданным координатам. Передаю координаты на твою консоль управления, — Лиора бегала пальцами по сенсорной клавиатуре.
— Разве диспетчер Пайса не прислал данные задания на главный комп? — Майк удивленно поднял брови.
— Нет, он отправил их только мне. Странно, это вне рамок практики. Данные главного компьютера всегда считываются диспетчером космопорта перед стартом, данные персонального компьютера остаются для него секретом.
— Весьма интересно. Значит, никто не знает, куда мы летим?
— Только Пайс и мы. А ещё высшее командование на Капри. Это ведь они выслали Декларацию, о которой говорил Пайс…
«Если она действительно существует» — подумала Лиора про себя.
— А кто будет нас спасать, если что-то случится? — Майк заметно занервничал.
— Рассчитывай координаты и не задавай лишних вопросов, — грубо оборвала его командир. — У нас есть мортира и фазер. Спасать себя – наша забота.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Начальник всегда прав
Находка капитана Жнеца стала для всех неожиданностью. Это был словно гром среди ясного неба. Впервые человечество столкнулось с равным по силе противником, если этот противник не превосходил его. И впервые за многие десятилетия Федерация потеряла боевой корабль. До этого людям приходилось биться, захватывая и колонизируя живые углеродные планеты, заселённые отсталыми племенами аборигенов, которые были вооржены, в лучшем случае, самострелами и самопальными винтовками, но чаще всего – мечами и копьями. Как можно камнями и стрелами сбить крейсер Федерации? Здесь же – техника, намного ушедшая вперёд в своей эволюции, оружие способное нанести существенный ущерб.
«Пёс Войны» не был забыт. Гибель корвета стала уроком для самого капитана и для сотен «мечтателей» из Министерства обороны, которые были уверены в непобедимости космического флота и всей человеческой расы в целом. Теперь стало возможным, что новые расы могли оказать реальное сопротивление людям. «Пёс Войны» погиб, он не подлежал восстановлению, однако капитан и его берсерки приобрели трофей – чужой корабль, чужие технологии и живого представителя чужой расы. Значимость его была настолько велика, что в Штабе о гибели корвета почти не говорили.
Все СМИ Федерации сообщили о появившемся в пределах Федерации необычном инопланетном корабле, похожем на шар для гольфа. Тайна его происхождения породила множество слухов и споров, и после экстренного заседания Сената Федерации Штаб звёздного флота был вынужден публично признать факт состоявшегося сражения с представителями новой расы, которых меткие на слово журналисты быстро окрестили феррами, и имя это довольно быстро прижилось. Пресс-секретарь Министерства обороны Давид Герта дал интервью центральному телевидению, в котором объяснил, что экипаж капитана Жнеца одержал уверенную победу, захватив один из кораблей противника в качестве трофея. Про гибель корвета «Пёс Войны» им не было сказано ни слова. Так в один миг капитан Жнец, Горсак, Гановери, Гуннар и другие немногие выжившие после катастрофы на снежной планете стали героями войны. Однако, наблюдая за всеобщим вниманием, почётом, который теперь оказывался им, сложно догадаться, что их не сразу встретили приветливо.
Система связи, которая имелась на захваченном корабле, была неизвестна людям. Даже Гуннар, отличавшийся смекалкой, которая помогла овладеть вражеским истребителем, не помогла ему в разрешении этой нелегкой задачи. Слизняк, оказавшийся одним из владык истребленных гуманоидов, никак ни шел на контакт. Съежившись в верхнем углу рубки, он мелко трясся, испуская негромкий треск. Капитану стоило огромного труда сдерживать яростный пыл Гуннара, который был готов разделить владыку на части. Впрочем, Гуннар вскоре забросил «общение» с гуманоидом, потеряв к нему всякий интерес, и занялся изучением системы управления корабля. Впрочем, она была освоена им довольно быстро, поскольку была практически идентична той, что использовалась на истребителе.
На корабле было три пульта управления для каждого из владык. Расчет траектории полёта в ручном режиме велся по параметрам «высота-длина-ширина», поэтому владыки работали синхронно. Посреди «рубки», в самом её центре неподвижно парил в невесомости маленький чёрный шарик, назначения которого никто из людей не мог предположить. Гуннар долго колдовал с ним, пытаясь разобраться, зачем нужен этот предмет – стучал, тёр его, как Аладдин лампу Джина, пытался сдвинуть с места, однако все попытки его были безуспешны. Лишь потом в порыве ярости он сжал его что есть силы, и удивлению затем его не было предела. Шарик, который до того был недвижим, вдруг увеличился в размерах и загорелся ярким белым светом… и разлетелся в огромную голограмму, заполнившую рубку. Жнецу не стоило труда определить, что это была карта, такая же, которая была у смотрителя Одарри на станции, однако она вмещала в себя куда больший участок Вселенной. Капитан обнаружил на ней Млечный Путь и несколько соседних галактик меньшего размера. Где-то внутри мелькала красная точка, по мнению Гуннара она означала местоположение захваченного ими корабля. Жнец вспомнил показания карты Одарри и пришёл к выводу, что они идентичны показаниям карты Четырёхногих. Далее всё происходило по наитию. Гуннар вздумал «поиграть» со звёздами, щёлкнув по одной из них указательным пальцем, и случайно задал координаты полёта. Как – для него так и осталось загадкой, которую взялись разрешить капитан Жнец и Ганновери. Через весь Млечный Путь к другому его краю протянулась тонкая красная линия, огибая светящиеся точки звёзд и планет. Ганновери смекнул, что линия тянется через галактику от точки А к точке Б, причем первая означала то место, где они находились на данный момент, вторая – место, куда они могли прибыть. Жнец продолжил экспериментировать. Зажав точку Б указательным и большим пальцами, он передвинул её по карте в предполагаемый район расположения планет Федерации. Слизняк-владыка, до того безучастно наблюдавший за происходящим, оживился, недовольно застрекотал, и Жнец счёл это благоприятным знаком. Казалось, что это всё, что предполагалось сделать, но корабль по-прежнему не двигался с места. Жнец понял: пришло время садиться за консоли управления и дать газу этой махине. И теперь уже Гуннар был на высоте. Он давал советы, предлагал решения, высказывал свои соображения. В ручном управлении он, пожалуй, разбирался лучше, чем капитан. Как потом выяснилось, для правильного регулирования скорости полёта необходимо знание системы счисления, принятой у Четырёхногих, и Гуннар не стал забивать себе голову новыми загадками и новым знанием – ткнул пальцем в первый попавшийся символ.
Итак, действуя исключительно по наитию, экипаж боевого корвета добрался-таки на захваченном ими судне в более-менее заселённую людьми часть Федерации. Едва необычный космический корабль в форме шара попал в поле зрения одной из пограничных станций, как его взяли на прицел несколько патрульных кораблей. Жнец попытался найти что-то похожее на обзорный экран и, к своему удивлению, обнаружил, что вся шарообразная рубка, её переборки представляют собой один огромный монитор. Люди испуганно отпрянули, на миг показалось, что все они оказались в открытом космосе, и лишь воздух внутри и мигающие синим светом консоли управления убеждали в обратном. Гуннар сбавил скорость полёта, он давно сообразил, что если нажимать на символы, которые расположены выше по вертикали, тогда количество энергии передаваемой двигателям, увеличивается, если же тыкать пальцем в символы ниже – часть энергии переносится на тормозные двигатели, которые, видимо, расположены, как и у кораблей людей, в носовой части судна. Хотя, учитывая, что судно это было шарообразным, понять, где здесь нос, где корма, где перед, а где зад, не представлялось возможным. Вероятно, маршевые двигатели располагались по всему корпусу и включались в зависимости от того, в каком направлении необходимо двигаться.
Через несколько часов корабль Четырёхногих окружала уже небольшая эскадра человеческих кораблей. Люди, запертые внутри рубки, видели на экране корабли сверху, снизу, впереди и позади. С ними попытались связаться, возможно, поначалу по радиосвязи, поскольку консоли управления необычно засветились переливающимся светом, а затем на кораблях людей засветились сигнальные прожекторы. Жнец и его команда вынуждены были сидеть, сложа руки, как они ни пытались, они так и не смогли разобраться в сложной символике Четырёхногих. Чем более проходило времени, чем дальше неопознанный корабль углублялся в просторы Федерации, тем агрессивнее вёл себя флот Федерации. Теперь Жнец без труда узнал боевую фалангу, ещё миг и они разнесут его судно общим залпом. Военных можно понять: неудивительно, ведь неизвестный объект вторгается в пределы государства, на попытки связаться отвечает молчанием, упорно продвигаясь к самому центру. Во избежание негативных последствий, которые, вероятно, могут возникнуть, предполагается уничтожить неизвестного, а уже потом разбираться, кто это и с какими намерениями прилетел. Именно в это момент Гуннару пришла в голову блестящая идея:
— Капитан, я предлагаю нам слетать до наших с визитом, а то они напряглись уже капитально.
Речь шла об истребителе, который он днём ранее освоил. Да, он был прав, это был единственный способ дать о себе знать. Наверняка, команды кораблей не так сильно испугались, чтобы на любое движение гостей отвечать огнём фазеров. Жнец дал приказание остановиться и отправил Гуннара готовить истребитель к вылету. Через пятнадцать минут они покинули пределы корабля. Человеческий флот также замедлил скорость. Ощущалось, как сотни пар глаз напряженно наблюдают за маневрами серебристого истребителя-иглы, не зная, что ожидать. Гуннар приветливо покачал обтекателями, предположив, что только представители человеческой расы могут так поприветствовать своих братьев по крови. Тотчас бронированное забрало рубки на одном из фрегатов начало подниматься, видно было, как капитан припал к стеклу иллюминатора, пытаясь разглядеть особей, сидевших внутри истребителя. Гуннар весело отметил, что был бы он Четырёхногим, «шмальнул бы прямо в рубку из всех стволов, считай, один корабль выведен из строя». Он направил истребитель прямо к ней и нахально завис перед иллминаторами.
Видимо, капитан разглядел сквозь иллюминатор кокпита голый торс Гуннара, сидящего за пультом управления. Снизу, под носовым отсеком съехал лист брони, открывая гермоворота шлюза. Жнец рассчитал, что размеры истребителя позволяют пролететь внутрь, не задев обтекателями стенки. Гуннар, опустив нос истребителя, нырнул под фрегат и плавно влетел внутрь. Ещё миг и мощный гравитатор притянул истребитель к полу. Гермоворота закрылись позади.
Настала тишина. Жнец прислушался. Где-то там, за оболочкой истребителя с шипящим звуком внутрь вкачивается воздух. Подождем-с, что будет дальше. Через несколько минут томительного ожидания люк переборки открылся, и внутри отсека появились велиты-стрелки. Сев на одно колено, они наставили стволы тяжёлых штурмовых винтовок, готовясь расстрелять истребитель при первых проявлениях агрессии. Затем появился официальный представитель. Человек в мундире старшего помощника был также вооружен. Жнец и Гуннар переглянулись. Теперь настал их черед представляться. Первым из истребителя вышел Гуннар, придерживая локоть капитана, он помог ему спуститься по трапу. Велиты удивлённо зашептались, переглядываясь.
— Сдать оружие! — властно заявил старпом.— Я требую представиться.
Гуннар забрал у капитана пистолет и меч, снял со своего пояса ножны и швырнул к велитам.
— Я – Александр Евгеньевич Жнец, капитан военного корвета «Пёс Войны», а этот аппарат, на котором мы прибыли, – мой трофей.
Велиты зашептались. Старпом замялся, оглянувшись на подчинённых, продолжил:
— Я требую выйти всем, кто на данный момент находится на аппарате.
— Здесь только мы двое, — ответил Жнец. — Остальные на захваченном нами корабле.
— Ивасечко, Сидоров – проверить аппарат, — вполголоса приказал помощник. — Смелее!
Два велита, наставив винтовки на гостей и не сводя с них глаз, медленно направились к истребителю. Гуннар насмешливо подмигнул им.
— Я, конечно, понимаю, что такие штуки вы видите впервые, старший помощник капитана, — попытался разрядить обстановку Жнец. — Однако у вас нет повода для опасений. Мы никому не причиним вреда.
Велиты вернулись ни с чем. Внутри действительно больше никого не было. Первый помощник подошёл к телефону, закреплённому в стене шлюзовой камеры, снял трубку. Пробежал пальцами по клавишам:
— Вызываю медиков в шлюзовой отсек номер три. У нас внештатная ситуация.
— Вот спасибо, — Жнец благодарно улыбнулся, покосившись пощупав рёбра, — Нас потрепало немножко…
— Несите сканер, нужно проверить, не заражены ли они чем или не зомбированы, — продолжил старпом.
Гуннар скривился. Да, эти вояки, как девки, думают только о своей собственной безопасности. Давно показал бы им, кто тут самый сильный, жаль, не тот случай. Жнец также растерялся. На такой прием он явно не рассчитывал. Он растерянно огляделся, словно не знал, куда деть свою загипсованную руку. Впрочем, медики не заставили себя долго ждать. Два молодых человека в белых костюмах появились из двери, неся за спинами два странного вида агрегата. Опустив их на стальной пол перед гостями, они разложили их, достав из пластиковых корпусов широкие лазерные щупы. Между длинных усиков тонкой нитью блеснул красный луч.
— Нас резать что ли будут? — Гуннар покосился на капитана.
— Это сканеры Н-510, новый образец. У нас на корабле только один был, — пожал плечами тот.
Медики переглянулись и, молча, навели щупы. Два широких луча прошли сначала по телу Гуннара, затем капитана Жнеца, собирая данные об их физическом состоянии. Сканер на полу угрожающе пискнул, фиксируя телесные повреждения капитана. Медики снова переглянулись, один из них обернулся к сканерам, выдвинул вверх сенсорный экран, что-то начал печатать, прокручивать, записывать. Через минуту собранные данные были проанализированы. Парни в белых костюмах собрали сканеры, забросили их за спины, развернулись и вышли. Один из них, уходя, похлопал по плечу помощника, шепнув что-то на ухо. Тот кивнул, снова направился к телефону:
— Медики проверили, ничего подозрительного не нашли. Что с ними делать?
Гуннар победно посмотрел на капитана. Жнец нахмурился. Ещё одного чудачества старпома он не потерпит. Если даже сейчас их не пропустят, он выйдет из себя, и тому точно не сдобровать.
— Хорошо, я понял, — помощник кивнул и повернулся к Жнецу. — Мой капитан просит прибыть вас в рубку. Он желает переговорить с вами лично.
Жнец кивнул. Сейчас-то он поговорит с капитаном по душам.
Они прошли в широкий лифт в окружении велитов. Капитан почувствовал себя несколько неуютно среди них. Велиты молчали, исподлобья посматривая сквозь визоры шлемов на него и Гуннара. Помощник щелкнул кнопкой, двери лифта медленно закрылись, и кабина вознеслась наверх, в рубку.
— Проходите за мной, — сказал помощник, приглашая гостей, когда двери снова открылись.
Жнец осмотрелся. Рубка на этом крейсере была куда просторнее, чем на его корвете. Здесь царила деловая суета. Несколько матросов считывали показания с четырех огромных сферографов и гирокомпаса, которого на корвете не было. Командир штурманской бригады крейсера, шевеля губами, чертил вектор на экране, ещё двое – проводили сканирование неопознанного корабля, с которого прибыл капитан Жнец. Несколько человек сновали по шканцам с бумагами. Едва из лифта появились двое незнакомцев, как деловая суета прекратилась, и на капитана Жнеца и берсерка Гуннара уставились несколько десятков пар глаз. Гости осмотрелись. Видимо, к их приходу подготовились – почти все матросы были вооружены. Капитан крейсера стоял наверху на мостике, наблюдая через широкий обзорный иллюминатор за белым шаром, зависшим посреди человеческого флота, но, тем не менее, Жнец без труда узнал его. Это был один из его давних знакомых, сослуживец на «Синко Льягас», Святослав Сергеевич Воров. Любопытно, что многие молодые матросы с «Синко» впоследствии стали капитанами своих кораблей. Ворова сложно не узнать. Высокий, широкий, крепкий с огромными руками и косой саженью в плече, даже на старости лет он не изменился, оставаясь таким же могучим, как и в молодости. Ирокез на его бритой голове отличал его среди других капитанов, обозначая славу храброго до безрассудства вояки, опасного в бою, отличного стратега. Жнец воспрял духом. Если капитан этого крейсера – Воров, значит, всё будет в порядке.
— Капитан, мы прибыли, — говорил первый помощник, быстро взбежав на мостик. Воров кивнул и обернулся.
— Александр Евгеньич! — широко улыбнулся он. — Вот так встреча!
— Встреча действительно неожиданная, согласен, — кивнул тот, выходя ближе. — Я не ожидал, что она будет такой настороженной…
— Безопасность Федерации планет превыше всего, ты знаешь, — Воров медленно спустился с мостика, сопровождаемый первым помощником. — Мы должны быть уверены, что неизвестный корабль, который вторгся в её пределы, а также члены его экипажа не представляют опасности для государства и общества. Сказать по правде, мы были готовы открыть огонь по этому неизвестному кораблю, когда появился аппарат с вами на борту.
Капитаны по-дружески пожали руки.
— Это не так просто – захватить этот корабль, — ответил Жнец, подняв вверх указательный палец. — Я пытался это сделать – и из пушек бить, и пулемётным огнём, и лучами фазеров, выпустил по нему несколько торпед, но все тщетно. У него крепкая броня, и единственное, как можно повредить этому судну – это уничтожить сопла его двигателей, которые опять-таки, чёрт те знает, где находятся. Поэтому твоя задача была изначально трудновыполнима.
— Чей это корабль?
— Мы сами не знаем, — Жнец нахмурился, и в его голосе прозвучали стальные нотки. — Однако с ними у меня свои счёты.
— Что за счёты? — настороженно спросил Воров.
— Личные, — внутри капитана снова всё закипело, кровь прилола к лицу.
— Тогда задам вопрос немножко по-другому, — продолжил Воров, слегка улыбнувшись. — Это корабль людей?
Жнец замялся.
— Нет, — ответил он. — Они напали первыми, мы были вынуждены сопротивляться.
— Тогда это меняет дело. Агрессивные гуманоиды, которые владеют высшими технологиями, могут быть потенциальными противниками…
— Они уже противники! Мы бились с ними! — вставил своё слово Гуннар, сжав кулаки.
— Да, вы захватили их корабль и убили их соплеменников, — согласился капитан Воров. — Наверняка они захотят отомстить и придут с войной.
Жнец кивнул. Воров был прав.
— Этот вопрос необходимо вынести на заседание Министерства, если не командование Флота вынесет его, это сделают другие. Я думаю, вы понимаете всю серьёзность нашего положения.
Жнец кивнул. Ему-то не знать. Воров повернулся к старшему помощнику:
— Дим, расположи людей на корабле, пусть их проверят и накормят, возможно, кому-то потребуется медицинская помощь. На корабль гуманоидов отряди группу матросов, его необходимо сопроводить к Капри.
Помощник кивнул и направился выполнять распоряжения.
— Добро пожаловать на крейсер «Бонавентура», господа, — Воров любезно поклонился.
Чрезвычайное заседание Сената было назначено через три дня после прибытия корабля ферров в сопровождении «Бонавентуры» к Капри. Огромный корабль-шар сразу привлёк внимание гражданских и был тут же окружён частными судами и малыми яхтами ещё на подлёте к планете – всем не терпелось посмотреть на это произведение неизвестной цивилизации. Особо предприимчивые владельцы начали устраивать платные экскурсии тем любопытным, кто не мог позволить себе иметь в собственности свой звездолёт. Однако вскоре сей разгул «предпринимательства» был пресечён – корабль отвели к орбитальной базе Независимой лаборатории межпланетных исследований с целью исследования содержащихся на нем образцов.
Выжившие члены экипажа были доставлены на планету и поселены в одном из отелей столицы Порт-Артура. Им было запрещено появляться на улице без сопровождения охраны, запрещены общение с журналистами, пользование средствами массовой информации. Все передвижения матросов были под контролем разведки, всё совершаемое ими требовало санкции чинов, под присмотром которых они находились. Впрочем, не всех постигла такая участь. Двое – капитан Жнец и Гуннар – содержались отдельно от всех. Они пребывали в постоянных разъездах: Гуннар – потому что был единственным, кто умел управлять захваченным кораблем и истребителями на нём, а Жнец – потому что он капитан, владел всей информацией о последнем полёте «Пса Войны» и нёс ответственность за его гибель.
Сенат собрался в Амфитеатре Лоз понедельник утром. Место это было выбрано не случайно – провести закрытое внеочередное заседание в главном здании было невозможно. В СМИ просочилась информация о дате и времени его проведения, и Интернет забурлил возмущением граждан. Каждый хотел знать то очевидное, что скрывают власти. На Площади Миров перед зданием Сената собрался стихийный митинг, его участники прибыли не только со всех городов Капри, но с других планет Федерации. Ораторы с трибуны кричали об информационной свободе, об эпохе коллективного разума, являющегося оплотом истинной демократии, цитировали выступления одного из сенаторов Виктора Рогозина, имеющего популярность толпы: если возникнет какая-либо чрезвычайная ситуация, угроза безопасности Федерации, которая потребует уверенного военного ответа, её граждане должны знать за что они воюют и умирают, что является источником угрозы, и как правительство допустило её возникновение. В последние часы перед заседанием было принято решение о его переносе из здания Сената на Площади Миров в Амфитеатр Лоз.
В огромном зале расположились сенаторы и приглашённые гости – высшие чины Федерации, раководители стратегических направлений политики, государственных учреждений, промышленных и торговых корпораций. Капитану Жнецу было выделено место в переднем ряду правой боковой секции, и оттуда мог наблюдать за присутствующими чиновниками. Кресла в переднем ряду центральной секции, прямо напротив Президиума заняли Консулы Федерации со своей свитой: Третий Консул Федерации сир Ральф Курион Сторри Первый, Второй Консул Федерации сир Октавиан Керриган и Первый Консул сир Тит Броз. На втором ряду позади них расположились высшее духовенство и клирики Конгрегации Лордов Духовных, ещё дальше – сенаторы, чиновники министерств и главы корпораций.
Сир Броз, самый старый из консулов, готовился уйти на покой. Через четыре месяца истекал общий пятнадцатилетний срок его полномочий, и его место должен был занять сир Керриган, а сир Сторри – должность Второго Консула. Все с нетерпением ждали выборов, и постепенно уже обозначались кандидаты на мягкое кресло Третьего. Политики уже начинали споры,
Конгрегация Лордов Духовных была представлена Патриархом Православного Мира, Папой Римским, их советниками. Их окружили кирики в чёрных одеяниях – охрана и помощники.
Сенаторы разместились без соблюдения обычного порядка, ведь повестка дня не требовала принятия решений путём голосования. Люди тихо перешёптывались, будто ожидая необычного представления.
Заседание Сената началось с приветственного слова Председателя Правительства Никоса Овируса. Он прошел к широкой трибуне посреди огромной арены Амфитеатра и, торжественно подняв левую руку, произнес:
— Братья и сёстры! Наступают тревожные времена! Времена, когда мы должны принять решение, от которого зависит судьба всего человечества. Теперь мы на пороге новых открытий, которые перевернут наше миропонимание навсегда. Долгие годы, друзья, мы были с вами уверены, что человеческая цивилизация – единственная во всей Вселенной, обладающая высшими технологиями, способная властвовать над другими расами и цивилизациями. Мы пришли к ним с войной, покорили их, заставили работать на себя. Но теперь новая неожиданная встреча сулит нам их судьбу. Мы выяснили, что мы есть не единственная цивилизация, шагнувшая в открытый космос. Новая неизвестная нам раса враждебна к людям. Мы выяснили это недавно в открытом бою с ними. Но мы не проиграли это сражение! Мы сумели захватить их корабль и получить доступ к их технологиям. Герои, которые сделали это, сейчас здесь, среди нас. Они расскажут нам, с кем они сражались, насколько сложно их победить, и как легко им проиграть. Увы, печальный инцидент с гибелью нашего боевого корабля всё же имел место, поэтому мы должны быть готовы к самому худшему.
Неспроста одним из вопросов повестки дня обозначено раскрытие тайны происхождения трофейного корабля. Гражданам нашей Федерации нужно предоставить информацию. Однако мы должны решить, насколько следует её дозировать, чтобы ненароком не вызвать гнева народных масс. Мы также можем поручить решение этого вопроса Консулату, если результатами общего голосования будет установлена такая возможность.
Дамы и господа! Сенаторы и приглашённые гости! Мы начинаем наше собрание, призванное вынести определяющее решение, которое определит нашу дальнейшую стратегию при расширении Федерации, покорении других рас и взаимоотношениях с ними. Давайте начнём рассмотрение этой печальной истории с самого начала и вернёмся на несколько дней назад. Я хочу вызвать сюда непосредственного участника событий – капитана боевого корвета «Пёс Войны» Александра Жнеца.
Гром аплодисментов заглушил его последние слова. Овирус поклонился и сошёл с трибуны. Навстречу ему на арену вышел капитан Жнец. Выглядел он намного лучше, чем несколько дней назад. Отоспавшийся, накормленный, он быстро шёл на поправку. Врачи отмечали положительную динамику выздоровления и предсказывали уже через неделю избавить его от гипса. На нем красовался отглаженный белый мундир космического флота со всеми знаками отличия и наградами. Овирус, склонив голову в знак уважения, пожал его руку и пригласил к трибуне.
Жнец начал рассказ. Он говорил долго, описывал все свои приказы и действия экипажа, вызывая уважение слушателей к нему, восхищение выжившими героями и сожаление о павших. Он рассказал всё с самого начала, с того момента, как «Пёс Войны» покинул орбиту Эрики, направляясь домой, затем описал гибель пограничной станции и сражение с напавшим на них противником. Зрители вздыхали и охали, когда он описывал детали сражения, зрители напряжённо молчали, когда он рассказывал о падении корвета. Капитан говорил громко, взмахивая рукой, словно призывая к отмщению. И всё время, пока говорил он, перед его глазами были не консулы, не патриархи Конгрегации, сидевшие полукругом на первых рядах Амфитеатра, не сенаторы, ловившие каждое его слово. Перед его глазами была любимая дочь, которую он потерял в тот день. И все его существо жаждало мести.
Жнец рассказал всё, что произошло в тот злополучный день, лишь умолчал лишь о подлинной цели миссии его корвета и о ригмейце, захваченном ими на Эрике. Не следует распространять секретные данные. Тем более, о его пленнике не знал никто, кроме него и Гановери.
Когда капитан Жнец закончил, раздался гром аплодисментов, еще сильнее, чем после выступления Никоса Овируса. Все аплодировали герою, одержавшему большую победу. Жнец поклонился и спустился с трибуны.
— Это было сильно, — заметил Овирус, когда тот вышел с арены к зрительским рядам. Жнец молча кивнул ему в ответ. Стоящий рядом Гвидо Аллеро, министр Правительства Федерации деловито приобнял его за плечо и отвёл в сторону.
— Все правильно сделал, — шепнул он. — И давайте договоримся, что о ригмейце вы никому не скажете ни слова. Дело государственной важности, совершенно секретно. Вы понимаете.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пророк на экспорт
Дни на Орри летели несколько быстрее, чем на других планетах. Отчасти это было из-за того, что она была несколько меньше в диаметре, чем остальные планеты Федерации, и её период вращения был короче. Это в свою очередь сказывалось и на силе тяготения. Здесь Тоон казался себе намного легче и, соответственно, сильнее.
Но не это главное, почему Орри так и не была заселена людьми. Дело в противном климате, царившем на планете, и агрессивной фауне этих мест. Тоон задавался вопросом, как хищники выживали в этой природной среде, при видимом отсутствии добычи. Здесь ничто не пропадало без пользы. Туша огромного варана была полностью съедена едва ли не за сутки. Вокруг базы сновали стаи тварей поменьше, казалось, все животные планеты прибыли на пиршество. Тоон с любопытством наблюдал за ними, за их поведением, пытался сосчитать особей. Но всё же, как эти хищники выживают на этой планете? Ответ был найден им в архиве. Всё то время, пока Тоон находился в вынужденном заточении на базе, он перечитал от скуки всю документацию, хранящуюся там. Все записи были выполнены на бумажных носителях, так как хранение этих материалов представлялось более надёжным.
Согласно исследованиям, проведенным группой учёных на этой базе лет сорок назад, на планете были существа, которые исключили из своего рациона животную плоть и питались… снегом, в котором, при подробном исследовании, были обнаружены мельчайшие микроорганизмы, своего рода планктон в Мировом океане Земли. В верхнем его слое такого «планктона» почти нет, поэтому орсентусам (так были названы эти животные) приходится раскапывать его своими большими когтистыми лапами. Эти же когти используются при обороне от хищников. На планете также были и снежные кроты, роющие длинные тоннели в толще снега, питающиеся сочным мхом, цепляющимся за каменистую почву на глубине. Тоон с любопытством читал описание фауны планеты Орри, однако вскоре география наскучила ему, и он перешел на литературу совсем иного рода.
Руководства, пояснения, нормативные акты, инструкции… Посреди огромного стеллажа Тоон нашел технический паспорт базы со всеми её характеристиками и подробным планом. Теперь он знал о ней всё – вооружение, мощность реактора, запасы термоядерного топлива, расположение пищехранилищ, пути эвакуации, «слабые» места в стенах. Сверяясь с планом, Тоон вышел к стартовой площадке в северной части базы. Здесь могли садиться и стартовать транспортные корабли самых различных размеров.
Наиболее интересным ему показался борт-журнал базы, описывающий все события, происходившие в стенах базы со дня основания. Согласно данным журнала, база на планете Орри была основана пятьдесят лет назад после пропажи в этих местах корабля научной экспедиции «Авори-7», видимо, в целях его поиска. Однако после объединения человеческих планет в Федерацию, планета Орри приобрела стратегическое значение. Базу перестроили, выстроив по периметру гранитной плиты, составляющей её основание, стены, перевооружили, и усилили крышу, увеличив её площадь за счёт укрепления центрального отсека. На базе имелось несколько тяжёлых зенитных пушек, крупнокалиберные пулемёты, фазеры ближнего и дальнего действия. Словом, Тоон остался доволен. Изучив систему управления, он стал уверен, – в случае нападения на него и Вику, оборону базы может вести он один.
Взяв на вооружение полученные в ходе исследования документов знания, Тоон нашёл способ связаться с квиртами. Поскольку база была законсервирована, с неё вывезли все основные средства связи, а подвижная спутниковая антенна была демонтирована. Однако аварийная система связи была исправна. Тоон активировал вспомогательную антенну и послал красный сигнал тревоги. Недостаточно мощный, чтобы его могли поймать антенны планет Федерации, но достаточно сильный, чтобы какой-либо из кораблей, находящихся неподалеку, смог откликнуться на него. Оставалось только ждать.
Снова короткие дни сменялись короткими ночами. Пустыня вокруг снова стала безжизненной, лишь носилась лёгкая поземка, поднимая белые снежные вихри. Тоон дни напролёт просиживал в рубке базы, исследуя основную память главного компьютера либо просто высматривая что-то вдали. Лишь неугомонная Вика находила себе занятие – придумает что-нибудь, смастерит… Тоон наблюдал за ней и про себя посмеивался, так дети квиртов были похожи детей креонов. Такие же любопытные и подвижные.
Появившаяся на мутном горизонте точка привлекла внимание Тоона. Это был молодой грокритус, Тоон почувствовал его. Молодой и неопытный. Появился здесь, видимо, совсем не в поисках добычи. Именно он-то и нужен креону. Тоон снял со спинки кресла куртку и, весело подмигнув Вике, рисующей что-то мелом на полу рубки, торопливо сбежал вниз по винтовой лестнице.
Резкий ветер едва не сбил Тоона с ног. Волна воздуха сорвала капюшон, сухой снег попал в уши. Тоон зажмурился, закрыв глаза рукой. Метель носилась по оледенелой пустыне, поднимая белые вихри. Грокритус был где-то впереди. Тоон прислушался. Вот-вот он бежит на него. Да, неопытность хищника была заметна сразу. Матёрый хищник подкрался бы на максимально близкое расстояние от жертвы, воспользовавшись тем, что метель скрывает его, а потом бросился бы на неё, пока та не успела опомниться. Видимо грокритус вылупился месяца два назад и только-только начинал охотиться самостоятельно. Тоон почувствовал, как вибрирует под ногами лёд, услышал надрывное дыхание несущегося на него существа. Впереди показалась тень и, разорвав метель, на Тоона вылетел в стремительном прыжке хищник. Креон тоже был не промах. Тоон схватил Нить, дернул её, словно арканом, и грокритус запутался в собственных лапах. Следующим взмахом руки креон схватил Нить Пространства у основания черепа, и грокритус застыл, парализованный, испуганно глядя по сторонам. Тоон подошел ближе, держа её, словно уздечку.
— Тихо… тихо… спокойно… я не причиню тебе вреда…
Грокритус, к счастью, был не голоден, попытка напасть на креона была продиктована исключительно желанием запастись пищей впрок. Тоон чувствовал это, поэтому не боялся за свою жизнь. Грокритус распластался на снегу, закинув голову назад, и уставился на Тоона всеми четырьмя глазами. Тоон подошел к его голове и, осторожно протянув руку, прикоснулся ко лбу.
— Тихо, спокойно, мой хороший, — шептал он, успокаивая своего нового питомца.
Тот дёрнулся, издав глухой горловой звук. Он еще пытался сопротивляться воле Тоона, но креон так крепко держал Нить, что грокритус лишь усилил свои страдания. Тоон решил действовать до конца.
— Тихо, не надо дергаться…
Грокритус внимательно следил за его движениями. Креон опять что-то прошептал и протянул свою длинную тонкую руку…
Его рука наполовину исчезла в голове зверя. Тоон осторожно перебирал пальцами, пытаясь найти нужную Нить в этой связке, образующей его разум. Связка была небольшой, понятно, что в этой голове заложены только базовые инстинкты… Вот! Вот она! Пока грокритус не опомнился, Тоон быстро отвязал Нить он основной связки и закрепил на вспомогательной. И хищник приобрёл новое знание, новый безусловный рефлекс, суть которого – подчинение своему хозяину. Хозяин распрямился, довольный своей работой. Теперь это его зверь, который выполнит любые команды.
Грокритус осторожно поднялся на лапы, пошатываясь, обошел вокруг креона. Тоон не смотрел на него, он кожей ощущал его взгляд. Хищник осторожно понюхал воздух рядом с хозяином…
— Ко мне!
…и сам подставил голову под его руку.
— Выходим на орбиту Орри. Сбрасывай скорость.
— Включаю тормозные двигатели. Три, два, один…
«Белый Кролик» сверкнул носовыми соплами и, покачиваясь, вошёл в атмосферу. Корпус окутало белое пламя; спускаясь по длинной дуге, корабль приближался к заданной точке. Майк верно рассчитал курс, точкой посадки была человеческая база, темным ромбом появившаяся на белой поверхности планеты. Лиора выдвинула консоль управления ближе и, пробежав пальцами по клавиатуре, зажгла килевые двигатели. Корабль замедлил скорость падения. Майк, манипулируя джойстиком, вывел его на стартовую площадку базы. Где-то внизу послышался глухой рокот бьющегося в гранит пламени. Выдвинув из широкого брюха шасси, «Белый Кролик» благополучно сел.
Лиора тяжело выдохнула. Майк облегченно откинулся в кресле.
— Вот и прибыли, — произнес он.
— Давай побыстрее сделаем то, зачем прилетели и валим отсюда, — сказала ему Лиора, приподнявшись.
— Согласен.
Они вооружились. Майк не счёл нужным надевать доспехи, и он, и Лиора были уверены, что на базе врагов нет. Единственное, что им следовало сделать – отключить сломавшийся датчик тревоги и, если возможно, провести необходимые ремонтные работы. Майк справится быстро. Будучи техником по образованию, он мог починить что-то посерьёзнее, нежели просто заменить повреждённый датчик.
Тем временем ночь медленно надвигалась, покрывая всё вокруг тёмным покрывалом. Ветер ворвался внутрь транспортника, когда Майк открыл входной люк. Метель свирепствовала, грозя сбить с ног пришельцев. Лиора натянула капюшон, пытаясь укрыть лицо от колючего снега. Майк, закинув на плечо ящик с инструментами, перебежал по площадке к боковой двери базы, колдовал теперь над кодовым замком.
— Получается? — взволнованно спросила Лиора, заглядывая через его плечо.
— Все коды замков наших баз одинаковые, чтобы каждый из нас смог найти приют в случае опасности. Тупым аборигенам не понять, а мы… пользуемся.
Щёлк! Механизм внутри сработал и дверь подалась. Лиора победно улыбнулась. Майк толкнул дверь, открывая чёрный проем. Луч фонаря осветил длинный коридор, и они вошли внутрь.
Едва дверь позади закрылась, как глухая тишина окутала их обоих. Здесь было темно и сыро. Майк осветил зелёную плесень на потолке. Всё это говорило о том, что база законсервирована и ныне не действует. Коридор окончился лестницей, ведущей куда-то вниз. Лиора сверилась с картой на экране планшета. Ход должен был вывести в восточный отсек базы, прямо к матросским кубрикам.
— А парадную дверь нельзя было открыть? Там и коридор шире, и путь короче, — спросила она.
— Насколько я знаю, здесь парадную дверь можно открыть только изнутри, — ответил Майк и двинулся дальше, освещая ступени фонарем.
Пролёт оканчивался ещё одной дверью. Майк распахнул её и застыл в удивлении. Луч фонаря терялся в темноте, но основные детали внутреннего устройства всё же можно было разглядеть. Перед ним был широкий коридор под высокими сводчатыми потолками. Справа, слева тянулись ряды дверей, вероятно, это кубрики матросов, ныне никем не занятые. Под ногами – каменный пол. Вокруг пусто.
— Пройдём, — Лиора провела пальцем по экрану планшета, передвигая карту. — Надо двигаться прямо, никуда не сворачивая. База очень просто устроена.
Они направились дальше по коридору. Звуки их шагов гулко отдавались эхом в пустом коридоре, луч фонаря блуждал по полу. Майк безучастно смотрел вниз, наблюдая чередование каменных плит под ногами. Внезапно что-то щёлкнуло под носком его ботинка и покатилось впереди.
— Что это? — Лиора взялась за кобуру, висевшую на поясе.
Майк провел луч фонаря дальше и подошел к лежащему на полу предмету.
— Это карандаш, — произнес Майк, рассмотрев его. — Кажется, заточка совсем свежая. Видишь?
— Ты уверен?
— Держи пистолет наготове. На всякий случай.
Метров через тридцать коридор закончился, и они вышли в центральный зал базы. В центре его высилась огромная колонна, поддерживающая главную рубку базы. К ней вокруг колонны поднималась винтовая лестница.
— Нам туда.
Все системы управления находились где-то там, наверху. Датчик тревоги должен быть в одной из секций главной консоли управления. Делов-то – выкрутить панель, найти датчик, отсоединить его и установить на его место новый, припаяв электроды на материнской плате. Майк поправил ящик с инструментами, висящий на его плече. Согласно указаниям Декларации, сломанный датчик тревоги следует доставить на Криллон для анализа повреждений. Грохая сапогами по металлическим ступеням лестницы, Майк первым поднялся в рубку.
— Что за…
Лиора остолбенела, войдя внутрь. Весь пол перед ними был разрисован цветным мелом. Рисунки простые, детские, линии неровные, тут и там крошки мела. В голову не укладывался сам факт наличия рисунков: база военная, рубка – центр её управления. Откуда здесь ребенок? За всю историю существования этого режимного объекта сюда не ступало ни одной детской ноги…
— Дядя Тоон, смотри!
Майк испуганно метнул луч фонаря на голос и застыл, поражённый увиденным. Перед ним стояла девочка лет десяти-двенадцати в белом платьице, с длинными чёрными волосами. Могло показаться, что это призрак какой-то, как в старинных фильмах ужасов. Справа что-то зашевелилось, Майк перевел свет на это…
— Майк, стреляяяяяяяй! — завопила Лиора, дергая пистолет из кобуры.
Ящик с инструментами с грохотом упал на пол. Майк отступил, не сводя взгляда со страшного существа, стоящего прямо перед ним. Это был человек… и не человек одновременно. Майк нигде не видел таких…
Существо взмахнуло длинной рукой и фонарь вылетел из его руки. Лиора выстрелила, где-то впереди щёлкнула искра влетевшей в переборку пули. И в тот же миг сознание их обоих словно скрутилось в спираль и… погасло.
— И что ты наделал? — толкнув носком ботинка выпавший из рук мужчины фонарь, Вика подошла к лежащим на полу людям. Яркий луч перекатился в сторону, упершись в ноги креона.
Тоон щелкнул выключателем и зажёг широкую лампу-блин над ними. Вика зажмурилась от яркого света, залившего комнату.
— Всё с ними нормально, — ответил он. — Поспят часа два, успокоятся…
— Можно было бы мирно поговорить, зачем сразу колдовать? — не унималась она.
— Они не были настроены мирно разговаривать, я заметил. Неси скотч, мне надо обездвижить их.
Вика вздохнула и, отвернувшись, открыла один из ящиков под консолью. Там должно быть то, о чем говорил Тоон. Пошарив рукой, она нашла моток и швырнула его креону. Тоон поймал его и за несколько секунд скрутил пленных. В одном из карманов квирта-самца он обнаружил блестящую коробочку с кнопками. Повертев её в руках, Тоон понял, что это пульт управления от какого-то устройства.
— Следи за ними, — приказал он Вике, — я тем временем схожу на разведку.
— Они прилетели на большом и вооружённом корабле, и там наверняка ещё есть люди, — заметила она. — Что ты будешь делать в этом случае?
— Нет, их только двое, — ответил ригмеец. — Я чувствую.
И с этими словами, забрав фонарь, вышел.
Тьма наступившей ночи сгустилась, лишь луч фонаря разгонял её. Тоон не ошибся – на стартовой площадке действительно стоял корабль, однако он совсем не походил на внушительных размеров боевое судно. Это, скорее всего, средний транспортник, предназначенный для перевозки лёгких грузов. То, что под носом корабля был прикреплен фазер, а на крыше за рубкой – мортира, вовсе не меняло его предназначения. Реактор судна не был заглушен, это говорило о том, что квирты не собирались долго задерживаться на базе. Тоон подошел к кораблю и, освещая металлические бока, пытался найти входной люк. Вскоре луч фонаря нащупал некий тёмный прямоугольник в борту корабля. Тоон достал из кармана куртки пульт управления и щёлкнул кнопкой. Тотчас люк открылся, и вниз спустилась узкая лесенка.
— Превосходно… — прошептал Тоон.
Внутри было также темно. Ригмеец поколдовал с пультом и активировал систему освещения корабля. Впереди, в рубке горела разноцветными огнями консоль управления, посреди её мерцал бледный шар сферографа, сенсорные мониторы переливались заставкой операционной системы. Всё готово к отлету. Тоон расположился в капитанском кресле и придвинул к себе ближе консоль. Так-так, что там у них…
Тоон в течение часа стучал длинными пальцами по сенсорному экрану, просматривая электронные папки, разделы, файлы, хранящиеся на жестком диске главного компьютера. Всегда и везде главное – знать всё о потенциальном противнике. Всегда побеждает то, кто больше осведомлен о его замыслах и целях.
Всё шло по плану, разработанным креоном в целях спасения с планеты. Корабль действительно прибыл проверить сигнал аварийного маячка, и на жестком диске хранились все необходимые инструкции для выполнения задания его деактивации. Тоон искал дальше. Щёлк! Перед ним появилось досье на командира корабля. Лиора Кравитц. Хм… так, значит, её зовут. Тоон внимательно просмотрел её послужной список, изучил факты биографии, характеристику. Так… росла без отца, воспитывалась матерью в строгости, отчего стала своевольной, самостоятельной, несколько наглой, упорной в достижении целей. В шестнадцать лет ушла из дома, поначалу перебивалась случайными заработками, затем по достижении совершеннолетия поступила в лётное училище, несмотря на слабые физические данные. Тоон сообразил: чертовка наверняка сделала какую-то пакость экзаменатору, что могло его скомпрометировать, а затем применила шантаж. Что ж, лётное училище – престижное учебное заведение, туда, вероятно, с улицы не берут. Тем более, девушек. Тоон читал дальше. После окончания училища Лиора была направлена проходить практику в воздушный флот Капри, на один из пассажирских лайнеров. Отличилась, проявив храбрость во время восстания аборигенов, за что была повышена в звании и продвинулась по служебной лестнице. Командование хотело видеть её в космосе, и её перевели в эскадру Криллона, назначили командиром транспортного корабля с правом выбора имени для него. Видя во всех явлениях, предметах особый философский смысл она назвала корабль «Белый Кролик», видимо, желая подчеркнуть, что везде и всегда на своем судне она придет первой. За всё время пилотирования транспортником сменила трёх помощников. Первый был убит на Цирцее, спасая Лиору от разъярённых аборигенов, второй задохнулся в машинном отделении «Кролика», когда вышел из строя воздухоочиститель, третий сам подал прошение об отставке. Четвёртый по счёту второй пилот транспортника – Майк Рубер. На него тоже имелось не менее интересное досье.
Майк был сыном прачки с Капри и архитектора с Криллона. Учитывая этот факт, несложно было предположить, что его ждёт карьера пилота. Не в пример своим родителям он рос мальчиком своевольным и самостоятельным. В четырнадцать лет Майк примкнул к подростковой банде, промышлявшей воровством и мошенничеством. В течение двух лет он был напёрсточником на рынке в резервации города Дактона на Криллоне, обманывая доверчивых аборигенов оттоков, а потом вместе со своими друзьями угнал боевой истребитель с военной базы. Истребитель вскоре был найден в горах, брошенный в скалах, а затем были пойманы и угонщики. Претор города Шато-ле-Брейвз не стал отправлять обвинительное заключение в суд, и вместо десяти лет в колонии ребята получили три года лётной школы, которая выбила из них все остатки самонадеянности и самодурства, присущие всем юным бандитам. В звании лейтенанта Майк участвовал в битве на Капри, прикрывая наступающих берсерков, в звании капитана – в захвате Каллисто, когда люди обрушились на цивилизацию ивираптов. Казалось, ничто не может остановить его стремительный подъем по карьерной лестнице, однако через полгода после повышения его в звании произошел его конфликт с офицером рангом выше. Инициатором драки был тот майор, за что отделался сломанной челюстью и сотрясением головного мозга. Трибунал разжаловал Майка до рядового и направил служить в должности наводчика на брандер третьей эскадры Криллона, а оттуда он попал на транспортник Лиоры.
Тоон откинулся в кресле. Да, интересные субъекты, друг друга стоят. С ними нужно быть поосторожнее. Застрелят, а потом будут разбираться, кто таков и что хотел. Тоон правильно сделал, что отключил их разум – связанные, они будут более сговорчивыми. Тоон отключил системы корабля и заглушил реактор. Отсюда они улетят ещё не скоро. Пленников нужно как следует обработать и привлечь на свою сторону без использования Разящего Разума – Нити квиртов очень хрупки, стоит порвать одну, и весь клубок распадётся. Именно этим и воспользовались Триидаки, когда люди впервые посетили его планету. Триидаки… Тоон задумался. О них и следует поговорить с квиртами.
Тоон вышел из корабля. Буря стихала, ветер был уже не так силен. Нащупав лучом фонаря панель дверного замка, он набрал код и вошел на базу.
— Будь готова, им пора проснуться, — заявил Тоон, появившись в рубке.
Вика оторвала взгляд от экрана монитора: развалившись в кресле командира базы, она смотрела один из старинных фильмов, которые нашла в памяти главного компьютера.
— Начинай, — кивнула она.
Лиора медленно приходила в себя. Ей казалось, что все пространство черепа залил белый свет, переливался внутри, создавая яркие образы. Вскоре всё вокруг обрело прежнюю четкость, сознание прояснилось. Лиора открыла глаза и попыталась осмотреться.
Первое, что бросилось в глаза – чудовище, склонившееся над Майком. Вытянутое тело, длинные конечности, шея, мерзкий желтушечный цвет кожи. Длинные пальцы быстро шевелились в воздухе перед закрытыми глазами Майка, словно перебирали что-то. Инопланетянин дёрнул рукой, и Майк тихо застонал, видимо, приходя в сознание. Лиора попыталась подняться, но она не смогла пошевелиться. Ноги, руки за спиной были чем-то связаны. Что за чертовщина? Что это за тварь? Что она делает на человеческой базе? Что она сделает с ними? Зачем их нужно было связывать? Всё что Лиора видела, всё, что чувствовала, давало понять ей, что она и Майк угодили в хитро расставленную этим чудовищем ловушку. Всё внутри её вдруг запротестовало против этого, гнев вспыхнул пламенем и выплеснулся наружу.
— Тварь! Пшёл отсюда, мразь! Развяжи немедленно! — выкрикнула Лиора, задыхаясь, извиваясь всем телом.
Инопланетянин даже не посмотрел на неё. Приподняв голову Майка за подбородок, он посмотрел ему в глаза.
— Ну что? С ними всё в порядке? — раздался детский голос.
Лиора вспомнила девочку. Девочка… она-то что тут забыла? Ни один из вышеописанных фактов увиденного не укладывался в её голове. Всё это необычно, даже слишком. Наблюдая за ней исподлобья, Лиора затихла. Девочка взобралась на кресло смотрителя базы и, облокотившись на подлокотник, стала внимательно наблюдать за пленниками. Инопланетянин тем временем расположился напротив, сел на пол, скрестив ноги. Окончательное пробуждение Майка позволило ему начать свою речь.
— Вы, наверное, думаете, что я чудовище, абориген, который пробрался на станцию, а затем ожидал вас, чтобы предать страшной смерти, — начал он. — Вы также предполагаете, что именно я включил пресловутый датчик тревоги, чтобы вызвать бригаду квиртов-ремонтников; предполагаете, но в то же время удивляетесь, как это возможно – тупой абориген, не смыслящий в высоких технологиях, взламывает вашу систему и активирует отдельные её элементы. Как вообще возможно такое – тупой абориген, использующий в своей речи такие сложные слова: «элементы», «система», «активировать»… Итак, давайте примем во внимание все эти противоречия и рассмотрим их. Первое: на этой планете разумных существ нет. Есть несколько видов фауны и флоры. Но разумных существ, таких, какими вы привыкли их считать, нет. Поскольку я не мог появиться здесь из ниоткуда, я прибыл сюда иным образом. Например, на боевом корабле вашей цивилизации. Второе: если бы я задумал убить вас, я бы сделал это сразу, пользуясь темнотой. Вы были слепы, как котята. Подкрасться в темноте, щёлкнуть пальцами… и вас нет, словно никогда не было. Зачем мне лишать вас сознания, связывать, будить… это же так долго! Третье: эта молодая квиртская леди. Вы давно заметили, что она здесь. Возможно, именно это удержало вас от опрометчивых поступков, коих я вам настоятельно не рекомендую совершать.
Лиора и Майк переглянулись. Нельзя сказать, что Лиору не удивили слова инопланетянина, но и соглашаться с ним во всём она была не намерена. Для этого она слишком упряма.
— И чего ты хочешь, чудовище? — поинтересовалась она, всё также исподлобья глядя на него.
— Продолжим рассказ, — не обращая внимания на слова Лиоры, декламировал Тоон. — Для того, чтобы вы связали все происходящие события в одну цепочку и разобрались, что происходит на самом деле, я начну свою историю с самого начала. Итак, наш род гордых креонов издревле жил на далекой планете Тиан. Вы назвали нас ригмейцами, нашу планету – Ригмеа. Также и мы назвали вас квиртами, хотя вы наверняка величаете сами себя несколько иначе. Итак, наш род изначально делился на два клана – Триидаки и Данаи. Племена наших кланов поделили планету пополам, каждый занимал свою территорию, и мы практически не контактировали друг с другом. Мы, Данаи, занимались самосовершенствованием, развивали свой мозг, свои способности, пока однажды не достигли, как нам казалось, совершенства. Но однажды в наши мирные края пришла беда. С неба на нашу землю упали корабли племени Наррату, чтобы полонить нас. Все ригмейцы поднялись на защиту своей земли. Наррату обладали совершенной техникой, мощным оружием, уничтожающим на расстоянии. Они сжигали селения одним выстрелом, корабли их были быстры и маневренны. Но у нас был Разящий Разум, который сводил на нет все их преимущества в технике. И когда мы, казалось, уже начали побеждать, подлые Триидаки предали нас и перешли на сторону врага. Мы, Данаи, сражались до последнего, но силы были неравными. И мы были побеждены. Чтобы не допустить уничтожения нашего клана, мы бежали с нашей планеты на захваченных нами истребителях наррату. Топлива на моем истребителе хватило только для того, чтобы долететь до Эрики. Там я поселился в крепости, которая была никем не занята. Однако вскоре после того, как я обустроил свое новое жилище и начал снова вести размеренную жизнь креона-отшельника, ожидая призыва снова подняться на борьбу с захватчиками-нарратуи, мне стали докучать местные жители – гуцгуны. Они требовали, чтобы я убрался с их территории, угрожали уничтожить меня. Я не понимаю, что случилось, чем я не угодил им, ведь я не мешал им, не питался их пищей, не охотился на них. Я был совсем один, а это так мало, чтобы потеснить их. И в одну ночь они напали на меня всем скопом. В тот момент, когда они уже одолевали, и я стоял на последнем рубеже обороны, готовясь к смерти, сверху обрушилось пламя и уничтожило нападающих гуцгунов и крепость, которую я защищал. А когда я очнулся, я понял, что нахожусь на корабле квиртов, ваших соплеменников. Но и здесь наррату настигли меня. Вначале они взорвали пограничную станцию, а затем принялись за корабль, увезший меня с Эрики. Корабль квиртов был подбит и упал на эту планету. А мы с Викой спаслись в капсуле. Мы добрались до базы и теперь ждем помощь. Ну… а остальное вы наверняка узнали из новостей.
Тоон замолчал. Лиора поняла, что история его окончена. Если всё, что этот ригмеец говорит – правда, тогда это многое объясняет. Единственный факт не укладывался в её голове.
— А что делала на корабле эта девчонка? — спросила она, покосившись на Вику.
— Знаете… — ответил Тоон, — её наличие стало сюрпризом даже для её отца – капитана боевого корабля.
— Несовершеннолетним запрещено находиться на режимных объектах, — заявила Лиора, криво улыбнувшись.
— Ну, не выкинуть же её с корабля в открытый космос, — Тоон невинно улыбнулся.
— А стоило бы… — проворчала Лиора.
— Знаете ли, девушка, — Вика приподнялась в кресле, — когда у вас самой будут дети, уверена, вы не так будете рассуждать.
Лиора едко усмехнулась. Тоон покосился на Вику, затем на Лиору:
— Вас зовут Лиора Кравитц, а вашего второго пилота – Майк Рубер, так?
Такого Лиора явно не ожидала. Она ведь не сообщала ригмейцу своего имени.
— Ты откуда это знаешь? — ошарашено спросила она.
— Он и не такое может, — констатировала Вика.
Словно в подтверждение этих слов ригмеец щелкнул пальцами, и скотч, опутывающий руки и ноги пленников, порвался. Лиора раскрыла рот, поражённая увиденным. Да, сегодня вечер чудес какой-то… А волшебник тем временем довольно потирает руки.
— Меня зовут Тоон, и я – креон Данаи.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Жертва большой политики
Рабочий день в отделе сенатора Виктора Алексеевича Рогозина начинается рано. Так решил сам начальник этого отдела. Рогозин всегда рано просыпался, и всё его естество требовало труда. Люди, которые работали на него, отбирались сенатором именно по критерию выносливости, а человеку, который отлынивал, спал, занимался личными делами в то время, когда необходимо решать проблемы народа, не было места в его отделе. Рогозин так говорил: «Мы – полуоппозиция, поэтому нам нудно уметь воевать на два фронта – с правыми и левыми. Так скорее найдешь справедливость».
Про самого Рогозина иногда шутили, что в его заднице где-то спрятана невидимая батарейка, оттого-то он так быстро двигается. В народе его прозвали электровеником за оперативность, а высшие чины Федерации называли его блохой, потому что «далеко прыгает и постоянно зудит». Но не смотря на все прозвища – шутливые или обидные – все, кто знал его лично, имел честь общаться с ним, любили его и ценили его благосклонное отношение к себе. Те, кто ненавидел его, уважали, как сильного и опасного соперника. В любом случае сам Рогозин знал, что, если о тебе говорят – это первый признак успеха, поэтому всеми способами подогревал интерес толпы к своей персоне.
Нет ничего странного, что в своем отделе, вне зависимости от должности, которую занимал Рогозин, он появлялся раньше всех, на что его начальство не смогло не обратить внимания. К тому же, обладая недюжинным умом и проницательностью, большей работоспособностью, он брался за самые безнадежные дела и решал их с успехом. Юный помощник сенатора вскоре сделал головокружительную карьеру, взлетев вверх по ранговой лестнице, словно Меркурий с крыльями на ногах. Переломом в его жизни стал конфликт с сенатором, на которого работал Виктор Алексеевич. Так всегда бывает – успехи одного из подчинённых, окруженные уважением окружающих, дают понять начальнику собственную ничтожность. Так Рогозин впервые узнал, что такое предательство. Однако там, где один сдается и отступает, Виктор был стоек, как оловянный солдатик. В короткое время он сумел собрать вокруг себя кружок преданных его делу людей и выдвинул свою кандидатуру на ближайших выборах. Схватки в дебатах, в которых принимал участие Рогозин, были яростны, привлекая всеобщее внимание. Его противники, не в состоянии сломить его волю, столкнуть с избранного им пути, срывались на оскорбления, обнаруживая своё бессилие против него. Рогозин знал, что делал. Он всегда говорил то, что хотят услышать его соратники, критиковал те проблемы и тенденции общества, которые требовали немедленного исправления, предлагал свои решения, которые зачастую оказывались единственно верными. Свои слова также подкреплялись делами: до выборов Виктор Алексеевич активно занимался благотворительностью, участвовал в судах, защищая интересы бедных, добиваясь истины во всех инстанциях. Нет ничего удивительного в том, что в сенаторский корпус от Капри прошел именно он, а не тот человек, который ранее был его начальником. Чувствуя, что месть свершилась, Рогозин даже предложил тому работу, на что получил отказ оскорблённого человека. Ну, что ж, незаменимых у нас нет.
Будучи человеком активным, целеустремленным и быстрым в работе, во всех своих подчинённых он воспитывал те же качества. Упорство, труд, честь и сила – это те ценности, которые, по его словам, он культивировал в себе с детства. Поэтому Рогозин всегда находил себе занятие, придумывал, разрабатывал новые проекты, притворял их в жизнь, а из всех путей, которые вели к достижению цели, выбирал самый трудный и порой достигал большего, на что рассчитывал. Иногда Виктор Алексеевич прибегал к хитрости и шантажу. Так, для того, чтобы продвинуть свой законопроект об ограничении объема частной собственности, он подбросил членам сенаторского корпуса Земли конверты с деньгами, а после того, как те необдуманно распорядились ими по назначению, пустил слушок, о том, что некоторые сенаторы получают взятки от особо влиятельных лоббистов. Слух породил скандал и служебное расследование. В итоге многие сенаторы были вынуждены пойти навстречу интересам неимущих и проголосовали за законопроект, выдвинутый Рогозиным, вопреки мнению прожорливых лоббистов, которые не были заинтересованы в продвижении законов, ограничивающих их аппетиты. Как следствие этого – состояния миллиардеров были существенно «обрезаны», а высвободившиеся средства пополнили социальную составляющую бюджета. Вы скажете, что это противоправно? Нет. В условиях острого экономического кризиса необходимо идти на самые суровые меры.
Однако зачастую Рогозин поддерживал решения действующей власти, если они были мудры и обоснованны. Так он балансировал между оппозицией и лоялистами, словно канатоходец над пропастью, находя компромисс между оппозицией и лояльными к власти сенаторами, иногда примиряя их, выступая посредником между ними, поддерживая одних или других в зависимости от ситуации.
Сенаторский отдел гудел, как огромный пчелиный улей. Теперь Рогозин готовил новое предложение, которое должно было разрешить противоречия, возникшие при обсуждении угрозы вторжения ферров. Спешить было не обязательно, однако он всё равно торопил своих помощников, желая опередить возможных конкурентов. Его люди обложились бумагами, прочесывали Интернет, СМИ, просматривали выпуски новостей, исследовали результаты межпланетных социальных опросов. Сам Рогозин сновал по кабинетам своего отдела, собирал результаты, снова закрывался в своих апартаментах, анализировал, печатал текст своей речи, параллельно разрабатывая новый законопроект. Весь его отдел – огромная машина по сбору и анализу информации, Рогозин – её процессор, перерабатывающий поступающие данные и выдающий эффективный результат.
— Соедини с Сивым!.. Пусть Петерс подготовит сообщение по Титану… И устройте мне встречу со Жнецом, мне нужно всё-всё знать!..— командовал Рогозин своей помощнице Рите Варрис в трубку телефона.
Через несколько минут Ирмовир Петерс, младший помощник Рогозина, принёс распечатки последнего опроса с Титана. Виктор Алексеевич посадил его рядом с собой, начал задавать вопросы по каждому пункту. Именно в такие моменты его помощники ощущали себя школьниками на допросе у экзаменатора.
Данные опроса снова подтвердили догадки Рогозина относительно народных настроений на Титане. Пока только сорок пять процентов опрошенных считали действия федеральной администрации слишком мягкими и требовали проведения оборонной политики, тридцать процентов – выражали полное согласие с действиями властей, а двадцать пять – так и не смогли определиться и поддерживали мнение сенатора Криа с Тихоана, который предлагал пустить все на самотёк, а там будь что будет. Суть законопроекта Рогозина – проведение наступательной политики, увеличение военных расходов и увеличение темпов строительства тяжёлых крейсеров и фрегатов (три из которых уже были заложены на верфях на орбите Криллона) и истребителей. Более того, Рогозин предлагал исследование звёздной карты путем направления зондов-разведчиков в отдалённые районы Млечного Пути и соседние галактики в целях возможного обнаружения планеты, заселённой феррами. Теперешняя администрация даже не планировала проведение каких-либо активных наступательных мероприятий и наращивания вооружений, предполагая лишь мобилизацию существующих военных ресурсов. Данное решение было изложено в Постановлении Консулата Федерации, которое было опубликовано тремя земными днями ранее. Постановление было оспорено в Сенате Федерации, несмотря на меньшинство голосовавших против него, сформировалось квалифицированное число голосов, достаточное для объявления вотума недоверия Консулату. Видимо опасаясь раскола, Консулат передал определение судьбы Федерации её Сенату. Теперь же Рогозин создавал инициативную группу, которая должна была бы опрокинуть политику Его Верховенства Консулата и взять ситуацию в свои руки. Рогозин предвидел что-то нехорошее и всеми силами старался минимизировать вредные последствия возможного промедления. Необходимо большинство голосов, отданных большинством сенаторов. Часть из них он переманит на свою сторону до начала сессии, остальное сделает его проникновенная речь, подкрепленная результатами социальных опросов, мнениями видных военных чинов, правоведов, культурных деятелей. Не зря его помощники так усердно прочесывали Сеть, выкачивая любую мало-мальски подходящую информацию. Виктор Алексеевич уже получил согласие двенадцати человек из необходимых ему двадцати пяти. И теперь он готовит встречу вне стен Сената Федерации, куда будут приглашены члены экипажа «Пса Войны», а также те тринадцать сенаторов, на которых, по мнению Рогозина, можно оказать давление. Рогозин предполагал наличие слежки со стороны внутренней разведки, поэтому предложил место, куда посторонним вход воспрещён. Это был закрытый ресторан-клуб «Тоска Лабиртини» в центральной части города.
Капитану Жнецу пришлось звонить лично. Нельзя сказать, что его порадовал звонок Рогозина, но и нельзя сказать, что этот звонок его удивил. Видимо, ему уже начинают надоедать эти звонки видных чиновников, политиков, да и просто сочувствующих. Впрочем, согласие на встречу он всё-таки дал. По мнению Виктора Алексеевича, Жнец должен участвовать в готовящейся неофициальной встрече сенаторов, однако он не состоял в клубе, как и остальные выжившие члены экипажа корвета «Пёс Войны», о чём и заявила Рогозину его президент госпожа Ирина Райли, но упорный сенатор всё же настоял на своём. С госпожой Райли у него были свои личные связи.
Впрочем, капитана ещё нужно уговорить участвовать в реализации готовящегося мероприятия. В обусловленное в договоренности время у дома капитана Жнеца остановился длинный чёрный лимузин. Рогозин не стал скупиться на роскошь, чтобы произвести впечатление на капитана. Из тонированного стекла окна лимузина он пронаблюдал, как тот вышел ему навстречу, закрыл ключом калитку и, перейдя дорогу, подошёл к автомобилю. Рогозин изнутри сам открыл ему дверь, приглашая сесть.
— Добро пожаловать в мою скромную и уютную обитель, — сказал он, откинувшись на сиденье.
— Да, скромную, это точно, — прокряхтел Жнец, усаживаясь в широкое заднее сиденье и поправляя мундир. Рогозин расплылся в довольной улыбке – ему польстило, что Жнец так высоко оценил его старания.
— Это не моё, — отметил он. — Казенное. Чудом достал, чтобы сделать ваше присутствие максимально комфортным.
— Ну конечно, это всё принадлежит народу, — Жнец величественно выпрямился, выпятив широкую грудь. Рогозин поморщился. Ему не очень понравилось ироничное замечание капитана, но он решил не придавать ему особого значения. Щёлкнув кнопкой связи, он приказал водителю ехать. Автомобиль медленно тронулся.
— Завтра важный день, — сказал Виктор Алексеевич, покосившись на Жнеца. — Мы проводим встречу с сенаторами различных фракций в целях выбора единой политики по вопросу взаимоотношения с этой вашей новой расой.
— Во-первых, она не моя, — Жнец сверкнул глазами. — Во-вторых, побеседовав с вашим помощником, который-таки упросил меня с вами встретиться, я уже сформировал определённое мнение относительно задуманных вами предприятий. Мне кажется, что разного рода частные закрытые клубы – не место для проведения серьёзных мероприятий. Я уверен, что от этого заседания будет не больше толка, чем от заседаний вашего Консулата, который всё более демонстрирует свою пассивность в решении государственных дел.
— Не нам с вами рассуждать о пользе политики Его Верховенства. Действия начальства, как и приказы командующего, не обсуждаются. Хотя… скажу по секрету, я бы кое-что изменил в его составе.
— Да вы прямо-таки революционер, господин Рогозин, — Жнец скривил губы, покосившись на сенатора.
— Я не революционер. Я просто предложил решение той ситуации, которую вы обрисовали.
— Да нет, как раз наоборот. Вы собираете государственных мужей втихую, тайно, словно готовите какую-то пакость властям. Это называется заговор. Я понимаю, конечно, вы – человек амбициозный, однако я не стал бы кроить политическую систему тогда, когда она должна быть наиболее устойчива.
— Что бы ни происходило, я всегда действую в интересах народа, — поморщился Рогозин. — Если вы имеете в виду некий экономический кризис, то это всего лишь мираж, мыльный пузырь, надутый, чтобы держать массы в повиновении. Если всё будет хорошо, то обнаружится, что высшее начальство, да и все чиновники снизу доверху, воруют из казны, загребая обеими руками, кроят бюджет, как свадебный торт, отхватывая самые лакомые куски. А так… финансовые потери можно списать на кризис, мол это не мы, это инфляция.
— Легко это говорить человеку, который ещё не входит в состав высшего чиновничества. Знаете, я реалист, — Жнец сложил руки на груди, — и в ваших монстров, пожирающих деньги, не верю. И крамолу не читаю. И в ваших заговорах я участвовать также не намерен. Поэтому примите мои извинения, однако завтра быть на вашей тайной встрече не могу по вышеописанным мною обстоятельствам. Вы могли бы остановить машину? Мне бы хотелось сойти.
— От этого заседания будет толк, — ответил спокойно Рогозин, стараясь быть дипломатичным. — Хотя бы потому, что его организовал я, и потому, что это в наших с вами интересах.
— А мне от этого какая выгода? — Жнец сморщил лоб.
— Например, реальная возможность мести.
Да-да, Рогозин кое-что знал из того, что Жнец старался скрыть от других, знал его тайные желания и готов был манипулировать этим. С этим ветераном не следует цацкаться, иначе он пошлёт сенатора куда подальше, что только что попытался сделать, и все планы Рогозина полетят прахом. Его надо брать за глотку как можно скорее, пока он не оправился. Впрочем, Жнец даже бровью не повел. Хорош капитан. Пока держится.
— Какой еще мести?
— Элементарной. Как поживает ваша дочь?
— Какая…
Жнец распрямился в сиденье и внимательно посмотрел на сенатора.
— Если вы вздумали меня шантажировать, то это вы зря придумали, — заявил он, и в голосе его прозвучали стальные нотки. — И нам теперь в самый раз расстаться.
— Дело в том, что вы сразу проявили свою неприязнь к моим действиям, — хладнокровно ответил Рогозин, — и мне в ответ тоже пришлось пойти на жёсткие меры. В дальнейшем мне хотелось бы, чтобы мы понимали друг друга и начали наше взаимовыгодное сотрудничество. Если я сказал, что некоторые мои мероприятия в ваших интересах, значит, так оно и есть.
Жнец отвернулся к окну. Там, снаружи проносились мимо деревья, дома, люди. Лимузин выезжал из пригорода на оживлённую автостраду.
— Мой источник сообщил мне о том, что неделю назад Вика Жнец была объявлена в розыск, — продолжал Рогозин. — Это печально, что девочка пропала без вести. Вика Жнец – ваша дочь, не так ли? Вас, как отца, не смущает её исчезновение? Почему вы не предпринимаете активных попыток к её поиску? Насколько мне известно, вы передавали её на воспитание в Интернат Конгрегации Лордов Духовных на время вашего отбытия на боевое патрулирование. Вам совершенно не с кем её оставить, именно поэтому-то вы и воспользовались услугами интерната. Тот факт, что вы совершенно равнодушно относитесь к исчезновению вашей дочери, даёт мне возможность предполагать, что вам известна её судьба. Может ли быть такое, что ваша дочь была на корабле в тот момент, когда на него напали ферры? Если да, то вас ждет ответственность по статье восьмидесятой Военного устава, который запрещает нахождение несовершеннолетних на борту военного корабля, выполняющего боевую миссию. К тому же, вас ждет ответственность за её гибель, ведь она не была найдена среди выживших. Что если её сожрали хищники с Орри, как и другие тридцать человек вашего экипажа?..
— Так, чего вы от меня хотите?!
Жнец побагровел. Глаза его злобно сверкнули, впившись в сенатора, который, казалось, даже не шевельнулся.
— Вам грозит решётка, капитан, и вы это знаете. В моих (и в ваших) интересах, чтобы вы туда не сели.
Рогозин был спокоен. Он предугадывал бурную реакцию Жнеца и всё делал для того, чтобы вызвать в нем агрессию. Капитан был человеком с устойчивой психикой, не так легко было вывести его из себя. Это качество воспитывают в училищах во всех лётчиках, прививают чувство собственного превосходства над всеми остальными. «Кто ещё, если не мы?» — так говорят они о себе. И Жнец был из их числа. Но ахиллесовой пятой его была именно любовь к дочери. И на эту точку следовало давить, чтобы подчинить себе капитана.
Впрочем, Жнец довольно быстро взял себя в руки.
— А если мне не было сообщено о её пропаже? Быть может, вы первый, кто информирует меня об этом, — предположил он.
— Мне известно о том, что такое сообщение было отправлено вам, и вы не могли с ним не ознакомиться.
Жнец усмехнулся.
— Это всего лишь предположение, — заявил он.
— Я бы на вашем месте не смеялся, — холодно ответил Рогозин.
Жнец снова отвернулся. Видимо, крыть ему нечем.
— Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество, которое удовлетворит нас обоих в равной степени, — начал объяснять Виктор Алексеевич. — Суть моего плана – колонизировать ферров так же, как и всех остальных аборигенов до этого. Собственно, это будет довольно сложно, учитывая то, что они сделали с вашим корветом. Но мы примем соответствующие меры. У нас есть боевой трофей, доставленный вами и вашими берсерками. Его необходимо исследовать и взять на вооружение его технологии. Вы говорили, что их корабль может становиться невидимым? А почему мы так не можем? Вы рассказывали, что они подбили вас какими-то желейными бомбами? Тогда почему у нас таких нет? Они взорвали пограничную станцию какими-то особыми торпедами? Тогда почему у нас их нет?! Нам нужно исследовать соседние галактики, найти и уничтожить угрозу. Я хочу, чтобы вы поддержали меня и собрали инициативную группу среди людей вашей профессии. К лётчикам всегда прислушиваются. В конечном счете вы поквитаетесь с захватчиками, а я…
— Войдёте в историю, — закончил за него Жнец.
Лимузин тем временем совершил круг и снова въезжал в пригороды. Через несколько минут он остановился у коттеджа капитана.
— До завтра, капитан, — попрощался Рогозин. — Завтра за вами заедут в это же время. Будьте готовы.
Жнец фыркнул и выбрался из лимузина.
— Хорошо, я согласен, — сказал он, наклонившись к Рогозину. — Только будьте осторожны. Вы лезете туда, где у вас мало опыта. Не играйте с огнём, это может привести к опасным последствиям.
— У меня есть огнетушитель. Это вы, — спокойно ответил Виктор Алексеевич.
Капитан Жнец закрыл дверь и лимузин, шурша гравием, уехал.
Итак, Рогозин подвел итоги. Несомненно, встреча для него оказалась удачной. Пусть на некоторое время, но он всё же приобрёл союзника, который мог помочь ему в достижении поставленных целей. Пусть даже таким способом, как шантаж.
Рогозин не блефовал. Он действительно хорошо подготовился к встрече. Ирмовир Петерс принёс ему не только отчёт по Титану, но и сведения обо всех передвижениях капитана, а также произвёл тщательный анализ информации о его телефонных переговорах. Именно эти данные, а также данные СМИ и сообщения сыскной службы позволили сделать выводы о косвенной причастности капитана к исчезновению его дочери. Сведения о переговорах Жнеца поступали от одного из агентов министра Аллеро. Здесь Рогозину повезло. Агенты внутренней разведки были столь же продажны, как и сам министр, и грех было не воспользоваться их услугами. Рогозин только перечислял денежные средства на указанный ему банковский счет и получал всю интересующую его информацию по электронной почте. Защиту его почтового ящика опять-таки обеспечивало разведывательное ведомство.
Видимо, не только Рогозин был «клиентом» ведомства, так как он отмечал стремительный рост влияния отдельных лиц и падение других с высоты своего положения. Политика есть шахматы, — говорил он. Отдельные лица набирают могущество, другие его теряют. Пешка, добравшись до другого края доски, станет ферзём, а король будет загнан в угол и уничтожен. Главная цель Рогозина – остаться на плаву как можно дольше. И хотелось бы надеяться, что его подъём по ранговой лестнице не окончился. Именно ради этого он затеял этот маленький переворот.
Что касается Жнеца, то можно ли предугадать его действия? Да, конечно. Жнец – обычный вояка. Он думает только в одном направлении и хорошо разбирается только в одной сфере. Он не станет лезть в политику, строить хитроумные планы мести. Даже тактику Жнеца во время боя феррами можно было предугадать. Он храбро пошёл на противника, не заботясь о последствиях. Что бы сделал Рогозин? Скорее всего, он не стал рисковать своей жизнью и жизнями своих подчинённых, отошёл бы на безопасное расстояние и вызвал бы подкрепление. И только потом забил бы врага, нанеся свой удар последним. Противодействие со стороны Жнеца? Да, возможно Жнец встанет против него, но это будет так же открыто, поэтому у Рогозина будет время отступить и подготовить контрудар, который окажется сильным и внезапным. Единственный способ удержать полковника при себе – всячески подпитывать его ненависть к феррам, возможно, отнявших у него его дочь. Придет время, и ярость Жнеца снесёт его врагов так же, как восставших аборигенов на Капри четыре года назад.
Рогозин выключил свет. Уже глубокая ночь. Удовлетворенный насыщенным днем, он сладко зевнул, натянув одеяло, повернулся на бок и мирно уснул в своей спальне на сороковом этаже элитного дома в центре Порт-Артура.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Непобедимое племя
— Наррату существа крайне опасные. Они потребители и приспособленцы. И единственное, ради чего они существуют – это уничтожение конкурентов среди других рас. За всё то время, что мы сражаемся с ними, мы так и не смогли увидеть иной разумной цели их войны, кроме этой. Сегодня они разгромили мой род, завтра примутся за ваш род квиртов. Но вы очень сильны. И пусть мы пока не смогли покорить звёзды, но мы были очень близки к этому. Те тайны, которые мы еще не разгадали, хранили в себе секрет полёта к небесам. Но, если вы, квирты, летаете с помощью создаваемых вами механических приспособлений, как и наррату, то мы могли бы летать сами по себе, приказывая себе лишь голосом разума в наших головах. Наша колдунья Са-тин смогла разгадать этот секрет, однако нападение наррату прервало её исследования. Квирты чем-то похожи на наррату, их могущество также основано на покорении неорганики. Однако квирты другие. Вы стоите с наррату словно на разных краях одной доски. Полная противоположность. Я думаю, при поддержке моего рода Данаи, при поддержке наших колдунов, вам удастся сдержать наступление этого воинства.
Тоон закончил говорить и внимательно посмотрел на своих собеседников. Майк сидел на полу, прислонившись к стене, Лиора оперлась локтем на его колено, деловито накручивала на палец рыжий локон своих волос. Вика не обращала внимания на взрослые разговоры и, отвернувшись, смотрела в наушниках фильм.
— Нам нужно срочно лететь к Са-тин – она знает, что делать, — продолжил ригмеец. — Она уже давно изучает род наррату и многое знает о них. Должно же быть у них какое-нибудь слабое место, удар по которому будет наиболее ощутимым. Поверьте, если они уже сразились с вашим судном, они обязательно нападут на вашу цивилизацию. Они уже почувствовали вкус битвы с вами и теперь не остановятся до полной победы над вами.
Наступила тишина. Лиора обдумывала сказанное Тооном. С одной стороны, ригмейцу можно было поверить, ведь его словам имелись доказательства – разрушенный «Пёс Войны», плененный корабль наррату и его владыка, уникальные способности Тоона. С другой стороны, ей не хотелось быть пешкой в личных разборках чужих рас. Чужая война – чужое дело. А что делать, если наррату придут к людям, знают другие. Это вне компетенции Лиоры.
— Знаешь… мы поступим так, — зевнула она. — Сейчас мы грузимся на мой корабль и летим на Криллон или, с учётом всех обстоятельств, – на Капри. Наши командиры лучше знают, как с тобой поступить и с твоей историей.
Тоон, казалось, позеленел. Его длинные пальцы сжались в кулак, но он сдержал себя. Лиора, впрочем, ожидала этой реакции, поэтому не испугалась его грозного вида. Только Майк невольно потянулся к кобуре, висевшей у него на поясе. Воздух словно наэлектризовался.
— У меня нет полномочий совершать что-то, что не отражено в инструкции, переданной мне командиром, — пояснила Лиора.
Ригмеец, видимо, понял её и, склонив голову, стал обдумывать сложившуюся ситуацию. Лиора придвинулась к нему ближе, заглянула в глаза, словно пытаясь прочитать его мысли. Интересно, что там у него в голове? Какое он решение примет? Очень маловероятно, что он останется на Орри, ведь минуту назад он так жарко объяснял необходимость объединения против вероятной угрозы и, скорее всего, не станет сидеть, сложа руки. Ригмеец попытается доказать лидерам на Капри, что та война, которую ведёт его племя, может стать войной всего человечества. Если ему разрешат, конечно.
— Хорошо, я согласен, — вдруг сказал он через мгновение. — Ты права, у тебя нет полномочий.
— Ну, вот и отлично, — улыбнулась Лиора, довольная тем, что смогла предсказать действия загадочного ригмейца. — Тогда пора собираться и лететь с этой Богом забытой планеты. Майк, тебе задание деактивировать базу.
Через час главный реактор был заглушен, и база снова погрузилась во тьму. Снаружи «Белый Кролик» уже готов к старту. Лиора запустила все системы корабля. Майк стоял снаружи, ёжась от холода, помогал Вике взобраться по узкой лестнице. Тоон светил фонарём снизу ей под ноги, чтобы та не упала в темноте. Буря совсем стихла, поэтому условия для погрузки и старта были благоприятными. Последним на борт поднялся Тоон. Майк закрыл за ним дверь, и компьютер в рубке сообщил о полной герметизации судна. Тем временем Лиора уже задавала команду на старт, и, едва Майк успел пристегнуться, килевые двигатели выбросили сноп пламени в площадку. Рокоча соплами, транспортник взлетел в тёмное небо.
— Через час наступит рассвет, поэтому над атмосферой попадём под лучи Альфа Центавра, — констатировал Майк, сверяясь с часами.
— Да-да, считай, взлетаем с дневной стороны Орри, — согласилась Лиора. — Эй, Тоон! Мне кажется, это благоприятный знак. Быть может, сенаторы тебя всё же услышат!
Ригмеец вошёл в рубку. Облокотившись на кресло Лиоры, он стал пристально рассматривать небо через длинный обзорный иллюминатор.
— Может сильно трясти при подъёме, поэтому лучше сядь, — Майк указал ему на штурманское кресло позади него.
— Тряски не будет, — ответил Тоон. — Не та погода.
— Включаю гравитатор, — прокомментировала Лиора свои действия. — Майк, рассчитай курс!
— Так точно…
«Белый кролик» прорвал слой облаков высоко над планетой и вырвался к звёздам. Там, восточнее уже сверкали лучи Альфа Центавра. Корабль набирал высоту, всё быстрее освобождаясь от притяжения планеты. Через миг он был полностью освящён лучами звезды. Лиора отключила лампы внутри рубки, теперь в них не было нужды.
Внезапно чья-то тень загородила Альфа Центавра. Тень настолько огромная, что сферограф не мог отобразить возникший перед ними объект полностью. В рубке стало темно, как ночью, только горела огнями консоль управления и мерцала белая галограмма сферографа. Лиора засуетилась. Этого не должно быть, это не входило в её планы! Майк привстал в кресле и пытался разглядеть нечто через иллюминатор. Только Тоон оставался на месте, безучастно смотря в одну точку. Лиора развернулась к сферографу и забегала пальцами по клавиатуре, пытаясь определить природу неизвестного объекта. Что это может быть? Блуждающий астероид? Крейсер Федерации? Объект сферической формы, броня многослойная, много надстроек…
— Это наррату, — мрачно констатировал Тоон. — И сейчас они затягивают нас внутрь своего корабля.
Мертвенная бледность Лиоры была заметна даже в темноте рубки. Наступила глухая напряжённая тишина. Все обдумывали сказанное Тооном. Для людей его слова показались приговором. Казалось, наступили последние мгновения их жизни.
Но Лиора не была намерена сдаваться.
— Майк, загружай мортиру! Разнесём их корабль в клочья! — закричала она, вскочив со своего места.
Майк выбежал из рубки. Там, позади кубрика была небольшая каморка, переоборудованная в место для стрелка. Лиора уже активировала фазер на носу транспортника.
— Не надо этого делать, — предостерег её Тоон. — Если бы они хотели уничтожить нас, они бы сделали это ещё на старте. Им что-то нужно от нас.
— Чертов ригмеец! — крикнула в ярости Лиора, подняв голову от монитора. — Ты это предвидел, да? И не сказал нам об опасности!
— Я не умею видеть сквозь тучи, — ответил ей Тоон. — Твои обвинения неоправданны.
— К стрельбе готов! — доложил голос Майка из громкоговорителя.
— Стреляй по…
— Ты сумасшедшая, — прошипел Тоон, наклонившись к Лиоре. — Здесь ребёнок! Себя не жалеешь, пожалей хотя бы детёныша!
Лиора осеклась. Да, про Вику она как-то забыла.
— Поверь, они бы уже расстреляли нас, если бы мы не представляли какую-то ценность. Я найду способ вытащить нас из этой переделки. Доверься мне!
Лиора подняла глаза.
— Доверься мне! — повторил Тоон и протянул руку.
Девушка застыла в нерешительности. Что делать? А что, если ригмеец прав?
— Майк, отбой, — сказала она. — С поста не уходи, открывай огонь в случае возникновения опасности.
В круглом брюхе хаскского корабля распахнулось окно, и хлынул луч света, затягивая внутрь «Белый Кролик» Лиоры. Его пассажиры наблюдали, как огромное сверкающее зево медленно проглатывает маленький транспортник. Мимо проплывали надстройки, антенны, пульсирующие мотки проводов. Лиоре стало жутко от щекочущего ощущения неизвестности, которая ждала их впереди. Был страшен не сам факт пленения, а то, что случится после. Может ли быть такое, что над людьми начнут проводить опыты с целью выяснения пределов их физических возможностей или изучать их тела прямым вскрытием? Что будет с ригмейцем, если он не выберется? Лиора взглянула на него, но не увидела в его глазах ни тени сомнения. Видимо, Тоон уверен, что визит на враждебный корабль завершится для него благополучно.
Пленники увидели, что корабль оказался в широком отсеке под внешней оболочкой судна наррату. Пол под «Белым Кроликом» сомкнулся. Чтобы транспортник не лёг на него килем, Лиора выпустила его шасси.
Тихо.
Тоон перегнулся через консоль управления, пытаясь осмотреться. Отсек, где они оказались, имел прямоугольную форму, однако углы были сглажены. Стены окрашены белым. Отсек был абсолютно пуст, внутри его не было ничего, что подтверждало бы его назначение. Лиора и Тоон переглянулись, ожидая самого худшего.
Впрочем, так и оказалось. Через минуту стены отсека плавно раздвинулись, и оттуда выдвинулись четыре огромные светящиеся механические руки, раскрылись, впились в бортовые панели «Белого Кролика». Между трёх щупов каждой из них угрожающе завертелись сверкающие свёрла, раздался треск и хруст разрушаемого металла. В стороны полетели осколки жароустойчивой плитки, искры, сверкающие опилки. Отделив бортовую панель, руки снимали её, аккуратно укладывая на пол рядом с предыдущей. Где-то впереди, в носовой части транспортника что-то разорвалось, раздался свист высвобождаемого газа. Скорее всего, щупы добрались до тормозных двигателей.
Лиора пришла в ужас. Чего-чего, а того, что её корабль начнут так быстро и ловко разбирать на части, она не ожидала. Схватив обеими руками микрофон коммуникатора, закрепленного на консоли, она заорала что есть силы:
— Майк, стреляй по этим уродам! Они нас уничтожают!!!
Мортира глухо ухнула, отправив снаряд в основание руки-робота и поразив механизм, скрытый в стене. Раздался взрыв, в отсек влетели покорёженные балки, цилиндры, куски обшивки, шестерни. Рука дёрнулась и погасла. В то же время остальные продолжали делать свою работу.
— Потерял связь с пушкой! — доложил Майк.
В подтверждение его слов мимо обзорного иллюминатора проплыла мортира, сверкая вспышками оборванных проводов. Понятно, её сняли. Лиора бешено застучала пальцами по клавиатуре, пытаясь активировать фазер.
— Бесполезно, — отметил Тоон. — Его положили вон там, рядом с тормозным двигателем.
Невообразимая ярость, казалось, вот-вот разорвёт Лиору.
— Это все из-за тебя, проклятый вы… выродок! — прохрипела она, брызгаясь слюной. — Надо было сделать так, как сказала я… надо было разнести их на подлёте!..
— Если бы сделали так, как ты сказала, тогда бы мы сейчас не разговаривали, — ответил Тоон строгим назидательным тоном. — Ваш смелый капитан на боевом корабле не смог одолеть их, а этот шар побольше будет!
Лиора замолчала, собираясь с мыслями. Тоон, скорее всего, прав. Транспортному кораблю не справиться с такой махиной. Однако поддаться на уговоры ригмейца означало только оттянуть смерть на несколько минут. Она поняла: когда щупальца доберутся до них, придёт конец. Тогда всё.
— Нам надо уходить, — сказал Тоон, указывая в сторону покорёженной механической руки. — Майк пробил нам дорогу.
Лиора оживилась. И вправду, там, в основании руки-робота, посреди разорванной машины зияла огромная дыра. Вероятно, в другой отсек. На миг ей пришла в голову смелая мысль повторить успех берсерков капитана Жнеца и захватить этот корабль. Это точно, было бы очень здорово, это была бы настоящая сенсация – ведь теперь их только трое, да и судно это раза в два больше того, с каким сразился храбрый капитан.
— Вооружаемся! — вдохновенно заявила она.
Каждый взял ровно столько, сколько необходимо. Лиора и Майк облачились в гравитационные доспехи. У каждого было четыре вида оружия: легкий армейский пистолет, штурмовая винтовка, наступательные гранаты и меч в ножнах на ремне через плечо. В дополнение Майк прикрепил к своему рюкзаку помповое ружьё, а Тоон прихватил с собой также гранаты-вспышки, на случай, если обычные закончатся. Лиора, посмотрев на мальчиков, также не ограничилась обычным арсеналом и засунула за пояс длинноствольный револьвер. Боеприпасы были разложены по карманам, гранаты закреплены на поясах. Из всех только Вика была безоружна. Однако Тоон дал ей наказ внимательно следить за обстановкой и предупреждать группу в случае появления опасности.
Напоследок перед тем, как покинуть, разбираемый наррату корабль, Лиора быстро отсоединила жесткие диски бортовых компьютеров и спрятала в рюкзак за спиной. Не гоже врагу знать их тайны.
Бортовую дверь открывать не пришлось. Её уже сняли с петель. Майк размотал веревочную лестницу и сбросил вниз. По ней пленники спустились с корабля и спрятались под килем.
— Нас могут видеть, — констатировал Тоон. — У них должны быть камеры или что-то наподобие, их заменяющее. Поэтому мы должны двигаться как можно скорее.
— Что ты предлагаешь? — спросила Лиора.
— Я знаю устройство их кораблей, знаю также, что это корабль этот довольно огромен, поэтому на его борту должен быть истребительный флот. Небольшой, конечно, но одного истребителя нам должно хватить. Где находятся пусковые камеры, я догадываюсь. Туда нам и надлежит проникнуть.
— А если нам помешают?
— Убьём их всех! — прорычал Майк и передёрнул затвор штурмовой винтовки.
— Следи за ребёнком, — строго наказала ему Лиора.
И, маневрируя между двигающимися механическими руками, между бортовыми панелями, баллонами, трубами, проводами, электроникой, составляющими в прошлом начинку транспортника Лиоры, а теперь аккуратно разложенными на ровном белом полу, они побежали. Роботы методично выполняли свою работу, никто не мешал продвижению группы. Перескочив через лежащую механическую руку, Тоон первым вбежал за створки стены. Лиора обернулась и с тоской посмотрела, как от её любимого корабля остается один каркас.
— Быстрее! Мы не успеем! — позвал Тоон.
Механизм руки был полностью разворочен. Вокруг лежали куски обшивки, детали гидравлики, обломки рамы, шестерни, осколки. Руку сорвало с крепления, за самим креплением в стене переборки зияла огромная дыра, осыпаемая искрами порванных проводов.
— Нам туда, — прошептал ригмеец.
За стеной в стороны тянулся длинный коридор, изгибающийся по форме корабля наррату. Тоон остановился в нерешительности, решая, куда им теперь направляться. Однако надписи на стенах указали ему путь. Тоон немного знал язык наррату. Припомнив замысловатые иероглифы, он сообразил, где могут находиться пусковые камеры истребителей.
— Все за мной! Быстрее! — крикнул он и побежал впереди всех. Майк и Лиора не отставали. Майк посадил на плечи Вику, и она болталась на них, изо всей силы цепляясь ручонками за широкий гребень на его шлеме.
Тоон искал выход. Где-то в стене должен быть полупрозрачный переключатель-окошко. Наррату не ставят считывающих устройств в такие переключатели, поскольку на их коротких пальцах нет отпечатков. Единственное средство распознавания – сетчатка глаз, но и это редкость на их кораблях. Наррату некого бояться, ведь они единственные в своем роде, воры и предатели у них не водятся. Их рабочие низшего уровня думают слишком мало, а сородичи более высоких каст, а также Хранители и высшие владыки не заинтересованы в совершении преступления материально. Да и сами понятия «борьба за власть», «вражда» отсутствуют в их обороте в силу особого строения их общества. И именно поэтому достаточно только нажать на кнопку и дверь откроется.
— Ищите дверь или какой-нибудь переключатель в форме квадрата! — указывал Тоон. Лиора и Майк озирались по сторонам, бежали, не отставая. Тоон торопил, сам всматривался, проводил рукой по стене, пытаясь определить на ощупь. Внезапно его как током ударило – он почувствовал поступь множества ног.
— Пехота прямо по коридору! — прошептал он.
— Что делать? — Лиора передернула затвор штурмовой винтовки.
— Пойдем вперёд, у нас нет другого выбора. Наррату и спереди, и позади нас.
— Смотрите! Что это? — крикнула Вика, указывая на что-то в стене.
Тоон просиял. Всё верно: выше сижу, дальше гляжу. Вика молодец, хорошо выполняет поставленную перед ней задачу
— Это переключатель! — махнул рукой Тоон, подбежал и с силой нажал на квадрат-кнопку в стене. Створки широкой двери тихо раздвинулись справа от нее.
…Прямо перед ними застыли четыре особи наррату. Видимо, они сами не ожидали появления чужих, поэтому не были вооружены. По крайней мере, Тоон не заметил чего-либо, похожего на оружие. Тем лучше. Надо действовать, пока они не опомнились. Вскинув винтовку, Тоон нажал на спуск, и резкий писк умирающих тварей утонул в треске очереди.
— Впервые видишь их? — спросил креон Лиору, когда растерзанные тельца перестали дергаться.
Лиора явно была поражена увиденным. То, как выглядели наррату не укладывалось в её голове. Ведь мать природа создала почти все расы анатомически похожими друг на друга – две руки, две ноги, одна голова, но наррату… были исключением. Большая круглая голова с огромными сетчатыми глазами сидела на длинной шее, крепившейся на узком горбатом туловище. Короткие ручки вырастали из узких, еле заметных плеч. Вперед выпирало круглое брюшко из которого в разные стороны росли сразу четыре ноги.
— С виду безобидные, но не верь, убивай, не колеблясь… — заявил Тоон, подняв кверху указательный палец.
— Безобидные? Да меня едва не стошнило… — скривилась Лиора, отвернувшись от дёргающихся в предсмертной агонии тел.
— Как дверь закрыть? — крикнул Майк, шаря по стенам в поисках кнопки.
— Нажми кнопку, — последовал ответ.
— Какую… а ч-чёрт… — Майк махнул рукой, высунувшись наружу, хлопнул что есть силы по кнопке открывания и спрятался прежде, чем дверь закрылась. Там, за дверью, пехота наррату открыла огонь, напрасно пытаясь расплавить её жидкой плазмой.
— Куда теперь? — спросила Лиора.
— Прямо, — кивнул Тоон. — Мы свернули в другую сторону, не туда, куда нам нужно. Попробуем пройти уровнем выше.
Тоон осмотрелся. Комната, где они оказались, больше всего напоминала лифтовую кабину. Справа на стене была небольшая консоль с двумя рядами квадратных кнопок. Тоон пытался сообразить, что значат иероглифы рядом с каждой из них, однако не смог вспомнить. Тут-то ему пришла в голову блестящая идея. Прикладом свей штурмовой винтовки он начал выламывать потолочные плиты. Лиора и Майк с удивлением посмотрели на него.
— Нам нужно выбраться наружу, — пояснил Тоон свои действия. — Затем мы поднимемся вверх по шахте.
Лиора села на колено, подняв винтовку к щеке. Майк также прицелился, ожидая, когда двери «лифтовой кабины» раскроются. Наррату могли появиться в любую минуту.
Тоон тем временем разбил несколько потолочных плит. Белые куски композита с грохотом упали на пол.
— Нам повезло, что на больших кораблях наррату гравитация только в наружнем уровне. Так что… делай, как я, — сказал ригмеец, затем, взяв на руки Вику, оттолкнулся обеими ногами и исчез в проломе.
Майк, разинув рот, уставился на Тоона, который теперь свесился с потолка лифтовой кабины в пролом, махал рукой и звал за собой:
— Быстрее, нам нельзя терять времени!
Тут же, словно в подтверждение его слов, двери кабины раздвинулись в сторону, а за ними – ощетинившаяся стволами плазмомётов пехота наррату. Лиора нажала на спусковой крючок винтовки, однако пули не поразили противника, разбившись о невидимую преграду перед ним. Наррату дали общий залп, но в тот же миг чья-то сильная рука схватила Лиору за шиворот и с силой подбросила вверх. Белый сноп искр рассыпался в том месте, где она только что стояла.
— Снимись с ручника, командир! — рявкнул ей в ухо Майк.
Тоон с Викой, цепляющейся ему за плечи, был уже высоко. Это и впрямь была лифтовая шахта, тянущаяся вдаль к самому сердцу корабля. По стенам были проложены ряды кабелей, труб, за них-то и цеплялся ригмеец, прыгая по ним, словно обезьяна.
— Быстрее, — заявил Майк, аккуратно подсадив Лиору. В тот же миг плиты под ним словно взорвались, разлетевшись на осколки. Где-то там внизу наррату поливали потолок плазмой. Яркий свет брызнул во тьму шахты, Майк потерял опору под ногами, но тут же ухватился за что-то, повис.
— Что вы там делаете? Живее! Нельзя останавливаться! — кричал сверху Тоон.
Майк сорвал со спины свободной рукой штурмовую винтовку и дал вниз очередь, пробив голову одному из наррату, вздумавшему появиться под проломом без защитного поля.
— Беги! — крикнул он Лиоре, и та полезла вверх, быстро перебирая руками.
Тем временем Тоон аккуратно разжал металлические двери наверху и выбрался на второй уровень. Здесь было тихо, но он почувствовал лёгкий топот сбегающихся со всех сторон наррату. Гравитация здесь была ниже, чем на первом техническом уровне, что было вполне нормально для такого типа кораблей – в отсеке владык она отсутствовала совсем. Это хорошо, это означало, что здесь пленники будут двигаться ещё быстрее. Позади раздался шорох – Лиора протиснулась между дверей. После неё, тяжело дыша, появился Майк, снова обернулся, выстрелил. В его броне зияла обуглившаяся дыра – заряд плазмы прожёг кевлар, как кусок бумаги, однако сам Майк, похоже, был невредим.
Тоон определил местонахождение пусковых камер и начал действовать. Войдя в один из малых распределительных отсеков, Тоон начал истребление. Беззащитные наррату бросали свои рабочие места, разбегались в стороны. Вика на его плечах зажмурила глаза, чтобы не видеть этот хаос, крик, боль, смерть. В воздух поднялись осколки стекла, куски обшивки. Четырёхногих было так много, что они застревали, давили друг друга в узких переходах, между длинными изогнутыми консолями управления. Все хотят жить.
— Когда появится вооружённая пехота, помните, — предостерег Тоон идущих за ним Лиору и Майка, — когда они стреляют, они снимают защитное поле. Только тогда их можно поразить.
Тоон знал куда шёл. Сейчас они предположительно над коридором первого уровня, где десятью минутами ранее их окружили наррату. За распределительным отсеком может быть ещё коридор, но туда идти не стоит, там пленников наверняка уже ждут. Впереди за стеной должен быть воздуховод, по нему-то и следовало пробраться в отсек малого флота. Остается надеяться, что владыки не догадываются, куда Тоон может вести за собой квиртов, иначе тогда в отсеке рядом с пусковыми камерами их будет поджидать вся армия.
Однако наррату-войны не стали ждать креона и его спутников в коридоре. Беспорядочно стреляя, они ворвались в распределительный отсек и бросились на них, стремясь зажать в тиски. Перепрыгивая по консолям управления, наррату были быстрее. Высунувшись из-за консоли, Лиора прицелилась и сняла одного, Майк подстрелил второго. Отличная мишень эти прыгающие наррату.
Быстрыми перебежками, отстреливаясь, пленники преодолели оставшийся отрезок до стены отсека. Майк выломал тяжёлую решетку и швырнул в сторону.
— Почти пришли, — подбодрил всех Тоон и первым вполз внутрь. — Я чувствую, что мы рядом.
Воздуховодная шахта была уже, чем предполагал ригмеец. Ему удалось протиснуться и, скребясь плечами о блестящие стенки и шаря рукой в темноте, он двинулся вперед. Вика не отставала. Лиора была немного шире в плечах, чем худосочный ригмеец, продвижение по шахте давалось ей с ещё большим трудом. Внезапно позади раздался оглушительный скрежет – заложив мину у входа в шахту, в неё пытался протиснуться Майк. Кевларовые наплечники оставляли царапины в стенках, коробили тонкий металл. Преодолевая большое сопротивление, Майк двигался за Лиорой. Тоон оглянулся. Темно, хоть глаз выколи. Это нехорошо, что Майк так шумит, их могут услышать и по звуку определить их местонахождение. Это стало бы большой проблемой, если б у выхода их ждало каре наррату в полной боевой готовности. Внезапно нога креона потеряла опору и провалилась в пустоту. Тоон беспомощно взмахнул руками и, кувыркнувшись, полетел куда-то вниз. Странно, это совсем непохоже на него, он должен был предугадать это ответвление шахты.
Тоон выпал в один из отсеков, назначения которого он не смог определить. Сверху мерцали несколько ламп, и он смог рассмотреть несколько огромных сосудов, скорее белых блестящих бочек. В боках была обозначена прозрачная шкала, сквозь которую была видна красного цвета жидкость. Жидкость пузырилась, сверху дёргался маленький поплавок, отсчитывающий её объём. Зачем это? Тоон попытался связать наличие жидкости с Нитями Пространства, но ничего не вышло. Для того, чтобы получить достоверную информацию о назначении сосудов, Тоону пришлось бы вскрыть один из них и исследовать жидкость непосредственно, что могло быть весьма опасным.
Вика и Лиора тихо спрыгнули где-то сзади. Лиора придерживала девочку, чтобы не уберечь от столкновения с неизвестным. Майк проскрежетал наверху и грузно сел рядом.
— Это что ещё за чертовщина? — Майк осмотрелся, вскинув винтовку.
— Не знаю, — ответил Тоон. — Ясно одно: нам надо уходить отсюда и поскорее.
Ригмеец знал – пусковой отсек прямо за переборкой, Нити Пространства говорили ему об этом. Он видел перекрестья, узлы, связи Нитей, клубки энергии там, где могли находиться истребители. Много клубков энергии. Но ничто не указывало на признаки жизни в соседнем отсеке. Тоон решил идти дальше как можно быстрее. Майк слишком хорошо дал о себе знать, пробираясь по воздуховоду, теперь полкорабля в курсе, где можно искать пленников.
Хлопнув ладонью по квадратной кнопке в стене, Тоон открыл дверь. Створки бесшумно разъехались. Никого. В полутьме можно было рассмотреть ряды серебристых продолговатых объектов, чуть подальше округлые люки в стене отсека. Истребители и пусковые камеры. Раз, два, три, четыре… Здесь не менее трёх десятков истребителей. Солидный флот.
— Выбирайте истребитель и готовьте к полёту, — распорядился Тоон. — Я займусь камерой.
Лиора кивнула. Хоть она и не знает, как пилотировать хаскский истребитель, она уверена, что её женская логика и мужская интуиция Майка преодолеют любые преграды.
Тоон бегом преодолел расстояние до ближайшей камеры. Здесь нужно действовать как можно тише и быстрее. Камера – полукруглый выпуклый люк с консолью управления рядом – работала как выпускной шлюз на кораблях квиртов. Истребитель въезжал в камеру и крепился на пусковые рельсы, люк позади закрывался, после чего открывались внешние ворота. Тогда вакуум космоса «высасывал» истребитель из камеры, а двигатель давал необходимое ускорение.
Тоон выдвинул прозрачную сенсорную панель, которая при соприкосновении с ней загорелась ровным голубым свечением. Касаясь символов, появившихся на ней, Тоон активировал камеру и установил время открывания внутреннего люка. Быстро и тихо. Теперь нужно возвращаться к своим.
— Ай-ашта Данаи , — прошипел позади него незнакомый голос, и холодок страха пробежал по коже ригмейца. Этого ещё не хватало.
— Ай-ашта, Триидаки, — ответил Тоон, повернувшись на голос. Его соплеменник возник словно из ниоткуда и был в полном боевом облачении – атвийские латы из чёрного металла, состоящие из двух нагрудных пластин и маленьких наплечников, глухой шлем с Жалом и кривой меч в левой руке. Жало мерцало алым свечением в суставах хвоста и было готово нанести удар, стоило Тоону подойти достаточно близко.
Они были похожи друг на друга, лишь тёмный оттенок кожи и характерные татуировки на теле отличали креона Триидаки. Высокие, жилистые. Они не разойдутся миром.
— Ас Данаи а-ра ас квирту? — усмехнулся Триидаки. — Мо хвираки ур-ра та ми локи .
— Ми ок-кати ур-рата , — ответил Тоон, нахмурившись.
— Отта ки тва-та Данаи? Ми твора киттана ко кир-ра .
— Китта но ко кир-ра ки! Ми киттана Тоон Та-ки!
Лиора медленно взобралась по кривой ноге длинного, как игла, истребителя, аккуратно переступая с сустава на сустав. Где-то тут есть вход под зеркальным килем. Наверняка наррату, как и люди пользуются неким подобием пульта управления для того, чтобы спустить трап. Щёлк кнопкой, и длинная лесенка падает к полу. У Лиоры такого пульта управления не было, но по рассказам берсерков, которые уже бывали на корабле наррату, они смогли как-то проникнуть на один из его истребителей. Как они это сделали, Лиоре было неизвестно, но она была убеждена – если берсеркам удалось это сделать, значит, у неё точно получится. Взобравшись под самый киль, Лиора осмотрелась. Казалось, истребитель был гигантской каплей ртути, зеркалом, отлитым по заранее заготовленной форме. Поверхность обшивки была абсолютно гладкой, ни кнопки, ни замка, ни зазубрины какой-нибудь, даже входной люк не просматривался. Как можно проникнуть в него? И если есть пульт управления, то где его достать?
— Я вижу кнопку! Смотри! — Майк подсветил снизу фонариком.
— Да, там квадратик какой-то есть, — подтвердила Вика.
Лиора ухватилась одной рукой за шасси, изогнулась, пытаясь достать до кнопки, нажала.
— Получается? — поинтересовался Майк.
— Не-а, она даже не жмётся…
— Дай, я попробую, — Майк размял руки.
Быстро взобравшись по шасси, он стянул винтовку со спины и, размахнувшись, что есть силы ударил прикладом по еле заметному квадрату. Кнопка провалилась внутрь обшивки, что вызвало дикий ужас у Лиоры, наблюдающей снизу. Майк выковырял кнопку, швырнул в сторону и, запустив руку внутрь, принялся выдирать проводку. Лиора скептически смотрела за манипуляциями её второго пилота. Какая разница, что он сделал, ведь здесь ещё много истребителей. Если не получится с одним – получится со вторым.
Майк за что-то дёрнул, в проводке ярко вспыхнула искра, и открывшийся в киле входной люк плавно опустился к полу. Глаза Лиоры полезли на лоб от удивления. Того, что Майк справится, она явно не ожидала. Хотя… в этом, собственно, нет ничего удивительного. Берсерки, которые были первыми из людей, кто подчинил себе корабль наррату, тоже были мужчинами. Вполне вероятно, что все мужчины мыслят одинаково.
— Добро пожаловать на борт! — Майк сиял улыбкой.
— Как ты открыл? — поинтересовалась Вика.
— Мы раньше так машины угоняли, — ответил Майк, — открыл, перекрутил провода зажигания и поехал…
Объяснения Майка прервало появление Тоона. Ригмеец был явно чем-то встревожен, постоянно оглядывался, словно за ним по пятам гналась пехота наррату.
— Валим отсюда, — бросил он и первым взошел по трапу. Лиора обрадовалась. Наконец-то она покинет этот «мяч для гольфа». Свобода, казалось, уже приоткрыла свои двери. Лиора нетерпеливо взбежала наверх, желая как можно скорее взлететь и убраться отсюда.
Тоон уже активировал системы управления и, усевшись в кресле пилота, бегал пальцами по мерцающим голубым свечением сенсорным панелям. Где-то под полом кокпита тихо заурчал двигатель.
— Здесь Три… Триидаки, — заикаясь, пробормотал Тоон. — Много… их, и они зна… знают, где нас искать. Я только что завалил одного. Успеть бы улететь с этой посудины.
Ощущение липкого страха передалось и Лиоре. Казалось, кошмар уже закончился, казалось, осталось сделать лишь шаг…
— Нас окружают! — воскликнул Майк, забежав в кокпит. — Их очень много!
— Пехота? — пробормотала в растерянности Лиора.
— А черт их разберёт… — Майк махнул рукой.
— Пехота, пехота… — буркнул Тоон, обернувшись. — Через полминуты откроется пусковая камера, я задал как можно меньше времени ожидания. Все на месте? Отключаю магниты шасси… Взлетаем!
Хлоп! Входной люк тихо закрылся. Тоон провел руками по сенсорной панели на себя, и истребитель поднялся выше. Ригмеец заставлял машину маневрировать, уклоняясь от столкновения, плавно вывел её к пусковой камере. Здесь их уже ждали. Наррату, словно тараканы, сбежались со всех сторон. Две фигурки были рядом с консолью управления камерой. Лиоре стало понятно, что они деактивируют её.
— Майк, займи турель, мне неудобно стрелять, — попросил Тоон.
Турель – это небольшая сенсорная панель рядом с креслом пилота. Майк коснулся её и тотчас перед ригмейцем возникла голограмма прицела. Майк быстро навёл его, нажал на белый круг, появившийся на панели…
Видимо, он действовал исключительно по наитию. И действительно, откуда ему знать, что значат эти символы, круги, откуда знать, что нажимать, что удерживать, а что трогать совершенно запрещено. Истребитель тряхнуло, словно кто-то дернул его за ниточку. Мощный взрыв разнес впереди консоль управления камерой, разбросав наррату в стороны.
— Это был наш шанс на спасение, — констатировал Тоон. — Был. Выстрелом из протонной пушки ты разворотил его в клочья.
Ярость нахлынула словно огромная приливная волна – Лиора была готова разорвать Майка так, как он сделал это с консолью управления пусковой камерой.
— Там находился таймер, — продолжал Тоон. — Теперь неизвестно, когда откроется камера, и откроется ли она вообще. Время сбилось.
— Дай дураку пострелять… — прошипела Лиора.
Уцелевшие наррату вокруг зависшего в воздухе истребителя, начали обстреливать его из плазмометов. Плазма была не страшна обшивке, однако когда противник догадается активировать один из истребителей, которых было так много в пусковом отсеке…
— Спокойствие, только спокойствие, — Майк попытался разрядить обстановку.
— Мы отсюда теперь не улетим? — Вика дернула Лиору за руку.
— Я сейчас что-то придумаю, и улетим, — ответил за неё Майк, наводя прицел.
— Ты что задумал? — рявкнула на него Лиора. — Дострелялся уже, садись на место!
Выстрел из протонной пушки оборвал её гневную речь. Майк жал на сенсорную панель перед ним, всаживая во внутренний люк пусковой камеры заряд за зарядом. Видимо, ему понравилось, решила про себя Лиора.
— Ты уверен, что этим ты чего-то добьёшься? Сомневаюсь, что их внешнюю обшивку можно чем-то пробить…
— Это не внешняя обшивка, — ответил Майк. Тотчас, словно в подтверждение его словам, люк камеры прогнулся, разбив обод крепления. Осколки разлетелись в стороны, рассыпав строй пехоты наррату. Створки люка начали разваливаться. Тоон сообразил, отправил истребитель в камеру, а Майк тем временем всадил ещё несколько снарядов в её внешний люк.
— К старту готовы? — усмехнулся он. — Да здравствует свобода!
Истребитель вынесло в открытый космос, словно пулю из ствола винтовки. Позади него в космосе растворялось небольшое облачко – это были те наррату, которым в тот момент не повезло оказаться в пусковом отсеке.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Семейные ценности
— А теперь, салаги, запомните только одно: вы все – ничтожества, все до одного! Вы все – никто, и звать вас – никак! Сопливые нытики из-под мамкиной сиськи! И так будет до тех пор, пока в каждом из вас не проснется мужчина! Вам всем чертовски повезло! Именно здесь, из таких, как вы, делают настоящих мужчин.
О, да! Стоя в строю, он впитывал каждое слово майора Литке. Да, он попал именно в то место, куда нужно. Кирилл Логинов точно уяснил всё, что сказала в тот день ему Лена. Слова требуют поступков, и он решил совершить что-то масштабное, необычное, особенное. Она специально сказала тогда, что Кларк поступает в лётное училище. Она хотела толкнуть его в том же направлении, мол, пускай посоревнуются, а потом посмотреть, что в итоге получится. Что ж, Кирилл решил её не разочаровывать. Если ей нравятся лётчики, то он им станет. Так думал он, когда шёл три недели назад по проспекту туда, куда указала ему та девушка из окна, когда одним росчерком пера отправил себя в жернова армейской жизни. Родители были недовольны: мать говорила, что сын загубил свое блестящее будущее, отец молчал, сидя за столом, крутил пустую чашку. Исправить уже ничего нельзя. Все подписи сделаны, аннулировать их невозможно. Впрочем, отец всё понял. Ведь он всё знал и мог предугадать мотивы сыновнего решения. Пусть это был самый трудный и долгий путь, чтобы достичь успехов в карьере и высокого положения в обществе. Но это был самый верный путь к сердцу девушки.
Здесь не требовали отличной сдачи вступительных экзаменов. Уладив все формальности и получив сертификат зрелости, Кирилл навсегда покинул свой дом. Отец проводил его до вокзала, сухо попрощался, и остался на перроне. А автобус увёз Кирилла на юг, в Сильвер-Хиллс – полтора часа по извилистому шоссе, петляющему по поросшим соснами склонам Зелёных гор. Красиво. Стены учебной базы появились внезапно, из-за одного из поворотов. Огромное сооружение, словно вросшее в горную породу, возвышающееся над долиной внизу. Казалось, взять штурмом эту неприступную крепость невозможно.
Кирилл попросил водителя остановить и, законув на плечо баул с вещами, выскочил на обочину. Взревев двигателем, автобус тронулся дальше, и парень остался один на дороге. Впрочем, так было недолго. Понятно, что его уже увидели. Кирилл заметил рядом со стеной лестницу, уходящую вверх по склону, и быстро взбежав наверх, очутился перед КПП. Навстречу ему вышли два велита в доспехах.
— Стой! Сумку на землю! Предъяви пропуск! — приказал один из них, указывая стволом автомата.
Кирилл быстро выполнил требуемое. Велит внимательно посмотрел документы, достав сканер, просветил их ультрафиолетом.
— В сумке ничего запрещенного нет? — спросил он, указав на баул.
— Нет, только одежда, предметы гигиены, ноутбук… — покачал головой Кирилл.
— Ладно, верим, — сказал велит, опустив ствол винтовки.
Ворота медленно открылись. Кирилл прошел за стену и осмотрелся.
Выложенная плиткой дорога вела через огромный плац. Вокруг несколько сотен кадетов в легкой учебной форме выполняли физические упражнения, синхронно двигаясь в такт командам инструктора, слышимых из огромных динамиков по сторонам плаца.
— Шестая группа. Занятия физкультурой, — прокомментировал велит. — Иди всё время прямо. Видишь то здание? Зайдешь в вестибюль, представишься. Там тебя проинструктируют.
Кирилл кивнул и двинулся в том направлении, куда был указано. Пройдя через плац, он очутился перед КПП главного корпуса. Предъявив здесь документы ещё раз, Кирилл вышел во внутренний дворик корпуса, благоухающий свежестью фонтана посреди его, затем, следуя полученным на втором КПП инструкциям, вошёл в вестибюль и нашел кабинеты приёмной комиссии. Как потом выяснил Кирилл, оная выполняла только функции записи новоиспеченных кадетов, формирования групп и распределения комнат в общежитии. Кабинеты были полны людей. К семи столам методистов тянулись длинные очереди абитуриентов. Почти все – высокие, плечистые парни, с сильными руками и крепким торсом. Каждый мог побороть худощавого Кирилла одним мизинцем. Тот поёжился от щекочущего ощущения неизбежности общения с этими лбами, но, тем не менее, решил идти до конца. Лена ему не простит, если он отступит в самом начале. Терпеливо выждав в очереди полтора часа, Кирилл предстал перед методистом – седовласым стариком лет ста тридцати с суровым взглядом исподлобья. Постукивая металлическими пальцами руки-протеза он поинтересовался, что занесло такого сопляка в столь опасное место.
— Я хочу стать лётчиком, — ответил Кирилл.
— Тут все хотят стать лётчиками. Уверен, что не сбежишь отсюда через две недели?
— Уверен.
— Ну-ну, тебя никто за язык не тянул, — усмехнулся старик, сверкнув глазами, и записав размашистым почерком имя Кирилла в журнал, хлопнул печатью в пропуске. «Принят».
У другого стола ему выдали нагрудный значок и сообщили номер комнаты в общежитии. Кирилл закинул на плечо баул с вещами и отправился в соседнее крыло. Общага училища – четыре здания, соединённых стеклянными переходами с административным. Это удобно: в сезон дождей не нужно выходить на улицу, опасаясь промокнуть. В одном из них – комната Кирилла. IV-8-156. Римская цифра означала порядковый номер здания, две последующие – номера этажа и комнаты соответственно. Запутаться было сложно. Кирилл быстро взбежал наверх, нашел нужную дверь и, вставив ключ в замочную скважину, открыл её.
— Ты кто?
Киррилл бросил баул у порога. Здесь полный беспорядок. На полу разбросано всякое барахло – начиная от карандашей и шариковых ручек и заканчивая смятыми носками. По сторонам у стен стояли двухъярусные кровати, под которыми можно было разглядеть банки с маринадами, деревянные ящики, ботинки, сумки. Решётки кроватей использовались в качестве вешалок – на них были подвешены рубашки, кадетские мундиры, штаны. Плечистый громила застыл в центре комнаты, провздев голову в ворот футболки.
— Ты кто? — он повторил свой вопрос.
— Новый студент, — ответил Кирилл.
— Здесь нет студентов. Кадеты. Твоя кровать – вот, — парень указал на нижний ярус нар перед ним.
Единственная кровать, заправленная по всем правилам. Хозяева остальных, видимо, не беспокоились о том, чтобы прибраться после себя. Кирилл засунул баул под кровать, подвинув банки, стоящие там.
— Разобьешь там что-нить, я тебе тоже что-нить… — предупредил кадет, застегивая форменную рубашку.
— Предлагаю переставить свои вещи. Мне тоже нужно место, — ответил Кирилл, взглянув исподлобья.
— Ты пока не кадет. Станешь им – будешь решать тут, — парень быстро надел брюки, пиджак и, взяв с собой портфель, вышел из комнаты.
Ощущение необычности всего происходящего не покидало его. С самого начала Кирилл понял, что здесь лучше не расслабляться. Кадет он, не кадет, здесь везде на каждом шагу опасность. На его взгляд, именно такое ощущение воспитывает в человеке твёрдость, волю и силу характера. Ему очень повезло, что он оказался здесь. Ему повезло с подсказкой, которую дала ему Лена. Ему вообще повезло с ней.
Бессмысленно общаться с человеком, который не влияет на тебя определенным образом. Бессмыссленно общаться, если единственное ощущение, которое ты испытываешь к нему – равнодушие или желание выгоды. Ведь после того, как выгода будет приобретена, будет достигнут результат, к которому стремился союз людей, союз этот непременно распадётся. Кирилл считал, что успех возможен только тогда, когда люди, сотрудничая, стремясь к общей цели, ежедневно, ежечасно, ежеминутно делают друг друга лучше, крепче, сильнее. Сейчас именно так и происходит. То чувство, которое Кирилл испытывал к Лене, заставляло его приблизиться к тому идеалу, которое она обрисовала ему. Она не узнает его, когда увидит в следующий раз. И пусть она уже будет не доступна для него тогда, пусть она выберет кого-то другого, старания Кирилла не пройдут для него даром. Он будет лишь благодарен ей за то, что она была в его жизни, за любовь, которую она вызвала, за то, что он стал лучше, стремясь завоевать её сердце.
Общее построение было созвано вечером. На плацу при свете прожекторов более шестисот курсантов принесли присягу верности своему государству, своему училищу, своим товарищам.
— Кадеты! Приветствую вас, храбрецов, готовых открывать и покорять новые планеты! — говорил с трибуны директор Училища, сир генерал Отто Ротанг. — Приветствую вас, мальчики, становящиеся мужчинами! Ваше решение поступить именно сюда достойно уважения. Ведь вы, а никто иной, станете ударной силой нашей Федерации, победным кулаком, который сокрушит врага, откуда бы он не появился. Вы станете единственной силой, которая создаст будущее всего человечества! И кто знает, быть может, кто-то из вас, кто сегодня стоит здесь в строю, станет тем самым героем, однажды спасшим нашу расу. Я знаю, не все закончат наше учреждение, кто-то не выдержит, сломается, сбежит. Мы не осудим этого кадета. Но мы все будем знать, что каждый, получивший диплом, воистину силён, упорен в достижении цели, заслуживает уважения всех народов, возлагающих на него свои надежды. Кадеты! Я поздравляю вас с присягой Родине и желаю вам воли, силы и успеха!
Кирилла пречислили ко второй учебной роте майора Фрэя Литке. Сразу после присяги он построил роту в коридоре общежития, видимо, решил настроить кадетов на рабочий лад.
— Наш генерал сказал всё красиво, — заявил он. — Но я немного перефразирую его речь. Он сказал, что те, кто слишком тощ и слаб, кто привык плясать под папкину дудку, не отрываясь от мамкиной титьки, те сбегут отсюда через неделю. Отсев будет по полной. Я уверен, что из вас меньше половины получат диплом. Мы не требуем от вас учёности и научности. Мы требуем верности флагу, точного исполнения приказов, злости и храбрости. Он сказал, что вы – кулак, сокрушающий врага? Нет, пока нет. Сейчас вы жёваный хлебный мякиш. И то, что вы поступили сюда, вовсе не заслуживает уважения. Скорее так: вы все сбежали от экзаменов. Учить буду строго, пороть – каждый день. Я из вас сделаю солдат. Вам повезло, что вы оказались в моей роте, роте майора Литке. Я из вас таких мужиков сделаю, что бабы на улицах будут истекать от желания вас. Реки любви, значит.
Строй дружно расхохотался. Майор Литке, напротив, покраснел от бешенства.
— Кто ржёт? Я разрешал ржать? Ты, блончинчик, шаг из строя! — он ткнул пальцем в одного из ребят и, подойдя к нему, вытащил за ворот форменной рубашки. — Кто такой?
— Кадет Тарк Гейвер! — выпалил тот, вытянувшись в струну.
— Какой ты нахрен кадет?! Какой ты нахрен кадет?! Ты думаешь, присяга тебя им сделала? Пшёл в строй, мелочь! Через две недели станешь кадетом в полном смысле этого слова.
Гейвер попятился обратно, а Литке тем временем принялся ходить вдоль рядов.
— А теперь, салаги, запомните только одно: вы все – ничтожества, все до одного! Вы все – никто, и звать вас – никак! Сопливые нытики из-под мамкиной сиськи! И так будет до тех пор, пока в каждом из вас не проснется мужчина! Вам всем чертовски повезло! Именно здесь, из таких, как вы, делают настоящих мужиков.
Дела красят мужчину. А майора Литке они раскрасили лиловым цветом шрамов. По словам капитана, он отдал военной службе «двадцать лет жизни и пять литров крови». Через всё лицо тянулся след от удара Крылатого меча. Это юный наивный Литке вздумал сразиться с берсерком в пьяной драке. Трижды был ранен во время затяжной битвы за огненную планету Рагнарёк. Потерял ногу во время восстания аборигенов Капри, свой протез прячет, стесняется, считает его главным виновником того, что в свои сорок пять лет ещё не женат. От того, видимо, зол на всех, кроме начальства. Кадеты его роты обычно дружно ненавидели его, что сближало их всех, а после получения диплома, мстили ему за два года унижений и издевательств. Как-то капитан провалялся в больнице после того, как ему на голову упала искусно подвешенная к потолку сумка с инструментами. Таким он был, этот страшный изверг Литке. Повезло тем кадетам, оказавшимся в его роте.
Обучение началось с унижения. Литке собрал кадетов в лекционной аудитории, вызывал их по одному к доске и заставлял писать «Я – ничтожество».
— Почерк тренируй, — оскалился Литке, когда Кирилл нехотя, скрипя зубами, чертил под диктовку капитана. — В школе этому не обучали?
«Пошёл ты…» — хотелось прошипеть Кириллу, но он сдержался.
— Тренируйте своё тело! — заявил Литке, когда все отписались. — Тренируйте без устали, постоянно, не прекращайте это. Когда вы ступите на песок чужой планеты крушить черепа аборигенов, оно вам пригодится. Оно вам пригодится и здесь, когда второгодники будут заставлять стирать их носки…
Все занятия (впрочем, как и везде) можно было условно разделить на два типа – теорию и практику. В теории изучалась тактика, техника, вооружение, стратегия, астрономия, физика и другие дисциплины. В практику входили физическая культура, занятия на тренировочном полигоне и рукопашный бой. Литке обещал, что на второй год обучения кадетов допустят до тренажёров.
Отношения в общаге поначалу складывались напряжённо. Так, если соседи по комнате первые несколько дней присматривались к Кириллу, то затем стали искать его слабые места. Некоторое время спустя ему был выдвинут ультиматум освободить несколько нижних ящиков в шкафу, причём, по мнению Кирилла, оные должны принадлежать ему по праву. Он уступил и, как видимо, зря. После этого ультиматума последовал следующий – подвинуть свои вещи под его кроватью, так как одному из парней должна была прийти посылка с едой. Кирилл наотрез отказался, предложив ванн Хорну (так звали второгодника) съесть припасы, спрятанные под его кроватью, а не копить и ждать, пока всё протухнет. Следующей ночью Кирилл был разбужен диким воплем трёх глоток «ПОТОЛОК ПАДАЕТ!!!» и, пытаясь встать, уперся головой в растянутую над ним простыню. Это была жестокая шутка. Кирилл впотьмах с размаху огрел кого-то ботинком, отвесил мощный пендель, но тут же был успокоен крепким ударом по голове, внёсшим его в стену. Кадеты обступили лежащего на полу парня, не решаясь что-то предпринимать. «Псих» — махнул рукой ванн Хорн и отправился спать.
После этого случая Кирилла больше не трогали. Тем не менее, парень решил не расслабляться и последовать совету майора Литке. Теперь он пропадал по вечерам в спортзале, являясь в комнату только для того, чтобы переночевать. Вскоре постоянные тренировки и белковая диета сделали своё дело. Теперь Лена не узнала бы в окрепшем парне того щуплого мальчишку, который ушел из Сикорро в поисках приключений. Кирилл сам радовался, стоя у зеркала, рассматривая вспучившиеся бицепсы и широкий торс. Вместе с болью он чувствовал необыкновенную силу в своих мышцах, чувствовал, что теперь способен на большее, нежели раньше. Даже манера поведения изменилась. Кирилл ощущал уверенность в себе, больше молчал, более не суетился. Он вообще совершал меньше движений, словно берёг силы для штанги. С соседями меньше разговаривал. И, как ни странно, заметил, что другие кадеты стали тянуться к нему. В роте Литке у него появились те, кого Кирилл мог бы назвать друзьями. Сам он не стремился войти в чью-то кампанию, всегда держался особняком, но, тем не менее, всегда мог расчитывать на помощь со стороны.
Так пролетело несколько недель. Дни сменяли друг друга, время, казалось, летело всё быстрее. Всё вокруг стало таким однообразным, безликим потоком событий. Кирилл постепенно привык к той атмосфере, царившей в Училище, настолько, что перестал испытывать то внутреннее напряжение, мешавшее ему в первые дни пребывания. Вскоре учеба в принесла первые успехи. Преподаватель майор Катонни заметил талант Кирилла к стрельбе, и по его настоянию тот стал больше проводить времени в его учебном классе. Тяжелее давался рукопашный бой. Литке показал несколько приемов, и Кирилл часто репетировал их вместе с сокурсником Сергеем Кривошеиным. Кое-что выучил. Но в теории всё было не так радужно. Физика и химия совсем не давались. Кирилл зазубрил только основные положения взрывотехники и реакции химических веществ, но на большее его не хватило. В тактике хоть Кирилл приуспел. Медленно, но верно Кирилл учился мыслить масштабно.
Сообщений с гражданки поступало всё меньше. Так если первые две недели мать звонила почти каждый день, то на третью звонки и видеосообщения из семьи прекратились. Видимо, привыкли к тому, что Кирилла теперь нет дома. Друзья из школы тоже редко беспокоили его. Даже Райка, лучший друг Кирилла, позвонил ему лишь дважды. От Елены не было ни звонка. Кларка, которому она прочила учёбу в этом Училище, здесь он не видел, его не было в числе кадетов-первогодников. Медленно в душу Кирилла прокрадывалось чувство злости. Хоть она и не хотела видеть его рядом с собой, её ложь показалась ему настоящим предательством, и всё внутри закипало при мысли об этом.
Третий звонок Райки застал Кирилла в спортзале. Положив штангу на стойки, он сел на скамье и раскрыл экран передатчика.
— Привет, Кирилл! Как дела твои? Как настроение? — спросил Райка, кисло улыбнувшись.
— Привет, дружище, пока не хвораю. Как ты? Как все?
— Всё потихоньку. Я же ведь на экономический поступил, так? Тяжело мне приходится. У нас в группе человек сорок, конкуренция за оценки просто запредельная. Но мне нравится. Сказали, правда, что тех, кто не наберёт больше сорока баллов в общем зачёте, исключат, но я намерен в хвосте не оказаться. Нас таких, тощих кошельков, человек двадцать пять наберется, за остальных наверняка отвалят, так что я не расслабляюсь. Лучшие места могут быть заняты, и я хочу оказаться если не первым, то хотя бы вторым или третьим. У вас как с учёбой?
— У нас нет тощих кошельков, ни за кого денег не отвалят. У нас все серьёзнее. Нам обещали, что многие сбегут после первых двух недель, но народ пока держится. Ушли из нашей роты пока только трое. Один случайно оборонил мыло в душевой, второй – поругался с майором, за что был избит им прилюдно, третий ушёл просто так, не объясняя причин. А так… отлынивающих и неуспевающих у нас нет. У нас есть хорошие методы воспитания – палка командира и матушка-гауптвахта. Я пока не сидел, но, быть может, скоро придется.
— Весело там у вас. Мне нравится, — фыркнул Райка.
— Тебе везде нравится, — ответил Кирилл.
— Друг, я на минуту тебе позвонил, мне совсем некогда с тобой разговаривать. У нас тут такое… — Райка запнулся, на миг отведя глаза от камеры, но потом собрался с силами и продолжил. — К вам на этаж подселилась ещё одна семья. Русские. Говорят, что из пригорода. Как раз оттуда, откуда вы приехали. Мне так сказали, но я особо не верю. Так вот. Был конфликт. Они стали стрелять. Отец твой убит, мать в реанимации. Я думаю, её спасут. Состояние у неё стабильное, я узнавал. Ты только не волнуйся, всё будет хорошо. Понял?
Кирилл молчал, глядя на экран.
— Так вот, слушай меня. Всё будет хорошо. Я вообще не обязан был тебе звонить, но решил, что ты должен знать. Не переживай, если что мы все тебе поможем. Пока.
Экран погас. Райка положил трубку.
Кирилл думал. И чем дольше он думал, тем дальше мысли заводили его в дебри отчаяния.
Это была словно чёрная дыра. Огромная пустота внутри, которая затянула в себя все ощущения, все чувства, оставив лишь два – невыносимой боли и злобы. Райка не мог врать. Как так получилось? Теперь стало ясно, почему всю неделю ему никто не звонил из дома. Кирилл сетовал на мать, на отца, что они забыли его, но причина была куда трагичнее. А Кирилл покинул их в тот самый момент, когда им, быть может, сильнее всего нужна его помощь. Он взрослый, сильный и здоровый, именно его руки, его поддержки не хватило им в тот день. Кто причинил зло его семье? В чём причина? Найти бы этих людей, всех до единого. Всех до одного – щёлк! щёлк! щёлк! Райка не мог ему соврать, Райка его друг. Значит, Райка может выдать ему ту самую семейку, покажет их ему, а дальше Кирилл всё сделает сам. Так, о чем он? Он замышляет побег из Училища? Кадет сразу охладел, поняв, чего он хочет. Сбежать из Училища – всё равно, что отказаться от учёбы. Ему этого не простят. А Литке будет только рад тому, что первогодник сломался.
Райка не мог врать…
Но если попробовать сбежать из Училища и также незаметно вернуться? Но как он сможет сделать это? Тогда нужно успеть провернуть это за одну ночь. Уйти с сумерками и вернуться с рассветом. Ему потребуется транспорт, до города достаточно далеко. Может поймать попутку? По шоссе ездит много машин даже ночью.
— Ты делаешь? — второгодник подошел к Кириллу, указывая на штангу. Тот покачал головой и пересел.
Ну да, всё верно. А в городе он, как рыба в воде. Быстро прибудет, совершит месть и обратно. Тут в голову Кирилла пришла блестящая идея. Ведь на стрельбище он был одним из первых! Надо добыть оружие.
На следующий день Кирилл задержался в классе майора Катонни. Старик-преподаватель высказал одобрение, отметив, что кадет, уже имеющий успехи в этой дисциплине, хочет добиться ещё больших.
— Говорят, что нет предела совершенству, — сказал он. — В следующий раз научу тебя стрелять, не целясь. Вынул пистолет – и сразу в лоб.
— Вы так умеете? — спросил Кирилл, закладывая патроны в барабан револьвера.
— Среди всех велитов я был одним из лучших. Так говорили, по крайней мере. Однажды во время войны Алых Роз меня припёрли к стенке повстанцы из Армии Освобождения. Хотели расстрелять. Но у меня был нож. Одному я разрезал сухожилия над пяткой, швырнул лезвие во второго – прямо в глаз, а когда тот перестал дёргаться, забрал его винтовку и добил первого.
— Ничего себе! — Кирилл изобразил восхищение.
— Да ладно. Умеем кое-что. Надеюсь, что за годы прозябания здесь я не растерял свои таланты. Ладно, я пойду поем что-нить. Отстреляешься – сдай револьвер Дереку.
Дерек – велит, охранник стрельбища. Он следит за оружейными шкафами. С ним Кирилл тоже подружился. Хороший малый, только глуповат немного. При его физических данных – давно служил бы в Гвардии, а так просиживает штаны в оружейной комнате.
Кирилл дождался, пока Катонни выйдет из зала, затем подошел к его столу и открыл ящики. Так и есть, в одном из них он нашел коробку с патронами. То, что нужно. Кириллу повезло. Кажется, они подходили для револьвера. Взяв штук десять, Кирилл закрыл коробку и задвинул ящик. Теперь у него шестнадцать патронов, их должно хватить. От четырех из них можно избавиться для приличия, чтобы Дерек понял, что кадет не на скамейке ногами болтал, а упражнялся. Выстрелив четыре раза и просмотрев отчёт, Кирилл спрятал револьвер за пояс под пиджак формы. Так незаметно.
— Эй, Логинов! Давай ствол! — Дерек встал из-за стола и протянул руку, когда Кирилл миновал оружейную.
— Прости, Дерек, — он посмотрел на свои ладони. — Я, похоже, забыл его на стойке. Мне вернуться?
— Ладно, забей. Я сам за ним схожу. Ступай, а то капитан тебя взгреет за опоздание.
Так и есть: глуповат.
Добравшись до своей комнаты в общежитии, Кирилл, пока никого нет, спрятал в сумку револьвер, осторожно ссыпал патроны в боковой карман и отправился на занятия.
Тактика космических сражений. Сегодня они изучали то, что никогда не применялось в истории войн. Самая настоящая теория, то, как могло бы быть. Ведь все сражения между людьми всегда происходили только на поверхности планет, а у аборигенов звездолётов никогда не было. Зная это, Кирилл совсем не слушал монотонную лекцию преподавателя и думал о том предприятии, которое затеял.
— Серёг, — прошептал он, толкнув локтем соседа по парте. — Как можно выйти отсюда, миновав велитов на КПП?
— Из Училища? — переспросил тот.
— Не из класса же. Конечно!
Кривошеин замолчал. Видимо, думал.
— В Сильвер-Хиллс собрался? Там в стене есть трещина. С северной стороны. Недалеко от ангаров. Администрация вроде знает, но пока не заделают. Наши тоже знают и иногда пользуются. Ну… выбраться в посёлок траву покурить или по бабам… Там высоко, придется прыгать. А обратно забраться можно по лестнице. Она спрятана в кустах.
Кирилл изумился про себя, но виду не подал.
— Ты сам как узнал?
— Сказали. Кто – не скажу, мне голову оторвут, если что.
Кирилл усмехнулся.
— У ангаров, говоришь? Я запомню.
— Запоминай. Только не трепись, что знаешь. А то голову оторвут и тебе.
Итак, теперь всё готово. Сегодня ночью можно выдвигаться. Как выйти за периметр и вернуться обратно, Кирилл узнал. Оружие у него есть: револьвер и двенадцать патронов к нему. Перочинный нож, который Кирилл всегда носил в кармане брюк, он выкладывать не стал. Деньги всегда были. Так что проблем по ходу выполнения операции быть не должно. Самое главное дождаться ночи.
День закончился быстро. Оставшиеся занятия пролетели незаметно, а то время, что оставалось до сумерек, Кирилл скоротал в столовой и спортзале. В комнате он переоделся в гражданскую одежду, сославшись, что хочет зайти в бар Училища и нажраться там, как следует. Ванн Хорн махнул рукой, мол, валяй, пьянствуй, я сегодня пораньше спать лягу. Кирилл, довольный тем, что снял оставшиеся подозрения, вышел.
Путь его лежал из общежития за учебные корпуса, где располагались склады и ангары с техникой. Там было темно, и людей почти не было. Только несколько охранников-велитов, которые особо не старались нести свою службу. Отсвет фонарей заканчивался за первым ангаром, и Кирилл, тихо прошмыгнув мимо солдат, нырнул в темноту. А вот и стена. И трещина, о которой говорил Сергей. Стена заросла плющем, так что её совсем незаметно. Это просто чудо, что Кирилл нашёл трещину сразу. Да, она была узкой. Втянув живот и осторожно ступая, Кирилл продрался через торчащие кирпичи и спрыгнул во тьму. Почва появилась так внезапно, что он не успел сгруппироваться и больно ударился. Впрочем, не страшно, могло быть и хуже. Не теряя ни минуты, Кирилл пошёл вдоль стены, шаря рукой и прихрамывая. Казалось, прошла вечность, прежде чем он выбрался на шоссе. Никого. Если в ближайшие пятнадцать минут Кирилл не поймает попутки, можно будет возвращаться обратно. Стараясь побыстрее скрыться, он тихо побежал по направлению к городу. У велитов, тех, что ходят по периметру, наверняка хороший слух и инфракрасные визоры на шлемах, так что сейчас лучше не расслабляться. Лишь миновав первый поворот и оказавшись за деревьями, Кирилл смог отдышаться. Свет фар появился настолько внезапно, что первая мысль, возникшая в голове – майор Литке за ним едет. Однако это были парни из соседнего посёлка.
— Далеко тебе? — спросил водитель, остановив автомобиль, когда Кирилл проголосовал.
— Мне до города, — ответил тот.
— Садись. Подброшу, так и быть.
Кирилл сел на заднее сиденье. Девушка, занимавшая это место, подвинулась.
— Ты кадет? — спросила она.
— Нет пока, — соврал Кирилл, решив не давать попутчикам почвы для размышлений. — На будущий год собираюсь поступать.
— А то я тут почти каждую неделю подбираю ребят твоего возраста, — усмехнулся водитель. — С чего бы это?
— Наверное, к нам в деревню ездят? — усмехнулся парень, сидевший на переднем сидении. — По бабам небось.
— Или травы покурить, — махнул рукой Кирилл.
Раздался дружный хохот.
— Как ты тут оказался? — спросила девушка. — Ты не из Сильвер-Хиллс. Я тебя не знаю.
— У вас там все друг друга знают?
— Посёлок маленький.
Кирилл махнул рукой.
— Я не из этих мест.
— Ну да, я так и поняла.
Дальше ехали молча. Встречных машин почти не было, поэтому водила на прямых участках гнал машину так, будто шёл на рекорд скорости. Вскоре показались огни. Автомобиль взобрался вверх по склону, и город вынырнул из-за горизонта, весь-весь, словно на ладони. Желтые полосы улиц, тёмные квадраты жилых кварталов, испещрённые тысячами огней огромные небоскрёбы, мерцающие светлячки-автомобили, поезда аэрометро, планеры… Водитель вдавил педаль газа в пол, и всё это стало стремительно приближаться. Через полчаса автомобиль въехал в пригород. Мимо проносились особняки, утопающие в садах. Раньше и семья Логиновых жила в одном из таких. Да, это было счастливое время. Кирилл вздохнул. Ему стало грустно.
— Тебя где высадить-то, малец? — отвлек его от мыслей водитель.
— Поближе к какой-нибудь станции метро.
— Ладно. Мы едем в северный район. Я постараюсь выкинуть тебя где-нить по пути. Здесь где-то рядом должна быть. Ты сам-то куда едешь?
— Мне в Сикорро, — ответил Кирилл.
— А, ну это близко. Час на метро, — выдохнул водитель. — Просто странно, что такой парень, как ты, по ночам курсирует между населёнными пунктами, один на дороге… Родители у тебя есть?
— Есть, — пробормотал Кирилл. — Мать. К ней сейчас и еду.
— Домой, то есть?
— Уже нет.
Дома, проносящиеся за окнами авто, становились всё выше. Похоже, они петляли по улицами западных районов Порт-Артура. Кирилл как-то бывал здесь, но давно, и уже почти ничего не помнил.
— Хочу тебя поскорей высадить… — проговорил водитель, осматриваясь. — Тут где-то должна быть станция.
— Сам знаю… вон там! — указал Кирилл на знакомый поворот.
— Что? — водитель сбавил ход.
— Мы едем параллельно проспекту, верно? Здесь, прямо через квартал должна быть станция метро, — пояснил Кирилл.
— Всё понятно, — водитель повернул руль, и автомобиль, чиркнув шиной о бардюр, остановился у тротуара.
— Спасибо! — кивнул Кирилл, выходя из машины.
— Пока, красавчик! — подмигнула ему девушка. — Будь осторожнее на поворотах!
Кирилл помахал им рукой и быстро пошёл по тротуару назад к повороту.
Станция метро называлась «Новый Атлас», он вспомнил. Ехать по Красной ветке, затем на одной из центральных станций пересесть на Зелёную, а оттуда прямиком в Сикорро. Хорошо, что сейчас ночь, людей относительно немного, а значит, что поезд недолго будет стоять на остановках.
Навстречу попадались люди. Беззаботная молодёжь, пьяницы, женщины лёгкого поведения, словом, все те, кому не спится по ночам. Несмотря на поздний час, гуляющих было много. Потенциально опасных, тех, кто мог себя вести агрессивно, Кирилл старался обходить. Ему не нужны неприятности, но всякий раз, когда он проходил мимо толпы не совсем трезвых парней, он всякий раз невольно сжимал рукоятку спрятанного в кармане револьвера.
Станция метро находилась под зданием элитного супермаркета «Наска». Таких много разбросано по городу. В Сикорро их сразу два. Вроде бы и район небогатый, но сразу два… Кирилл махнул рукой. Перейдя по переходу проспект, он вошел в супепермаркет и спустился по эскалатору вниз на станцию.
Это хорошо, что метро проложено под поверхностью, не петляет по городу. Кирилл никого не видит за окнами, и его никто не видит. Можно сосредоточиться и подумать. В вагоне кроме него никого не было. Лишь на одной из центральных станций зашла парочка – парень и девушка лет двадцати – сели в дальнем конце вагона. Прислушиваться, о чём они там воркуют, Кирилл не стал и вышел на следующей станции. Перейдя по широкому переходу на соседнюю станцию, он оказался на Зелёной ветке. Оттуда – прямо до дома.
«Сикорро-1». Здесь в каждом доме нужно оборудовать по станции, чтоб жильцы вовсе не выходили на улицу. Но нет, Кирилл всякий раз ехидно замечал, что на весь район было всего лишь две. От «Сикорро-1» до его дома – метров двести пешего пути, но сейчас это расстояние показалось ему километровой дистанцией. Он шёл как можно быстрее и наверняка привлёк внимание прохожих. Быстро взбежав по ступеням, он влетел в вестибюль своего дома. Он знал, что будет делать. Домой он не пойдёт, светиться у своей квартиры ему необязательно, ведь все думают, что он за стенами Училища. Райка. Он наверняка спит и не предвкушает появления Кирилла.
Сорок седьмой этаж. Дверь квартиры, в которой живёт его друг. Кирилл нажал на кнопку звонка.
— Кто там? — спросил сонный женский голос.
— Это я. Мне нужен ваш сын. Откройте.
Дверь приоткрылась на длину цепочки.
— Кирилл? Какие черти тебя принесли так поздно? — мать Райки не скрывала своего удивления.
— Я сейчас уйду, — прошипел Кирилл. — Мне нужно поговорить с вашим сыном. У меня мало времени.
Она опустила глаза, думала.
— Ладно, сейчас разбужу. Даю вам пять минут, — сказала она и удалилась.
Кирилл кивнул. Больше ему и не надо. Через несколько минут послышалось шлёпанье босых ног. Надев тапки, Райка снял цепочку с двери и вышел на лестничную клетку.
— Я не думал, что ты приедешь. Привет, — пробормотал Райка, протирая заспанные глаза.
— Привет. Рассказывай, как убили моего отца.
Райка вздохнул.
— Они из пригорода, — начал он. — Мужчина лет сорока, молодая жена и её брат. Сейчас они продают квартиру, в которую вселились недели две назад, так что найти их будет просто – по объявлению. Я кое-что узнал о них. В свое время у того бородатого мужика был бизнес с твоим отцом, но в результате неудачной сделки они понесли большие убытки. Виновным в провале поставки признали твоего отца. Чтобы покрыть расходы, он продал свой дом, купил здесь квартиру, а разницу выплатил партнёру. Но тому, видимо, показалось мало. Семья партнёра по сути – самая настоящая мафия, они подселились сюда, начали шантажировать твоих. Когда отец твой явился за объяснениями, они убили его, а потом сами пришли к вам в квартиру и покалечили мать, когда она начала сопротивляться. Вот такие сплетни ходят у нас между этажами.
Лицо Кирилла становилось всё мрачнее. Ярость закипала у него в груди. Не терпилось скорее пустить в дело револьвер, спрятанный в кармане.
— А полиция?
— Детективы несколько раз допрашивали соседей и подозреваемых, но те умудрились избавиться от тела твоего отца и замести следы убийства. А сплетни не являются доказательствами, — пояснил Райка.
— А мама? — прохрипел Кирилл. — В коридоре ведь стоят камеры, они всё засняли, так? Они ведь ломились в квартиру? Ведь их оружие было обнажено? Точно можно доказать один эпизод!
— Они не ломились. Там не видно было, что они выбили дверь. Твоя мать сама открыла им дверь, а затем, как говорят, спровоцировала их. Доказать этот эпизод можно тогда, когда будет доказан факт убийства ими твоего отца.
— А факт убийства будет не доказан…
— Только если новые владельцы той квартиры найдут что-нибудь интересное.
Кирилл всё понял. Скорее всего, вершить правосудие придется ему самому. Да, он стал уверен в этом. Пусть раньше он надеялся, что мести удастся избежать, но сейчас… Сейчас он хочет только одного: выстрелить в лицо мрази, причинившей зло его семье.
— Говоришь, как их можно найти? — проговорил он.
— На сорок четвертом этаже. Угловая квартира. Ты не ошибёшься, там, на двери, висит объявление «Эта квартира продаётся».
Кирилл кивнул и, оставив Райку одного на лестничной клетке, пошёл. Двери лифта закрылись, и кабина медленно поехала вниз. Сердце Кирилла бешено колотилось. Чем ближе он был к цели, тем сильнее закипала кровь в его венах, тем сильнее была жажда мести. Следуя указаниям друга, он быстро нашёл квартиру своих врагов. Дверь незаперта. Странно… Хотя да, чего им бояться? Они вооружены, сильны и опасны. Они скоро съезжают, поэтому мнение общества их не волнует. И что защищать им, если здесь наверняка нет их ценного имущества?
Кирилл засунул руку в корман и сжал рукоять револьвера. Момент истины настал. Приоткрыв дверь, он тихо вошёл. В маленькой прихожей темно, но в гостиной горит свет.
— Я тебе всегда говорил, что это дело плохо обернётся, — послышался мужской голос.
— Какая тебе разница? Собакой жил – собакой помер, — ответил ему другой. — А то, что он сорвал поставку… Мне до сих пор звонят из Фаткора, требуют вернуть деньги.
— Ну ты отдал?
— Конечно нет! Только часть. Мы уже потратили всю предоплату. Откуда я возьму ещё?
— Ладно, твой ход.
Раздвинув складки дверной занавески, Кирилл заглянул внутрь комнаты. Шелест привлек внимание двух мужчин, сидящих на плетёных стульях за низким кофейным столиком посреди гостиной. На столике в широкой тарелке лежала нетронутая пицца, рядом – кухонный нож, стопка журналов.
— Кирилл? — один из них, тот, что постарше, с густой черной бородой, тихо поставил на стол стакан с водой. Его собеседник тоже от крыл рот от удивления. Кого-кого, а этого парня они увидеть не ожидали.
— Ты что тут делаешь? — переспросил мужчина. Кирилл вспомнил его. Алекс Бло, предприниматель, владелец нескольких торговых лавок на окраинах Порт-Артура. Раньше он часто бывал у них в доме, там, в пригороде. Отец всегда принимал его в своём кабинете, дальше него его партнёр никогда не заходил.
— Надо же, мы только что его вспоминали, а он сам пришёл, — сказал его собеседник, улыбнувшись.
— Ну что ж… присаживайся за наш стол, — предложил хозяин квартиры. — Мы поговорим, решим, что с тобой делать…
Кирилл молчал, глядя исподлобья. Вот они какие. Ладонь его сильнее сжала рукоятку револьвера.
— Он даже не поздоровался…
— Молчит. Мне это тоже не нравится. Может, ты вынешь руку из кармана, парень?
Кирилл отступил на шаг.
— Сейчас я сам с ним разберусь, он нам всё скажет, — брат Бло встал со стула.
Кирилл понял, что нужно действовать. Все его последующие действия совершались инстинктивно, машинально. Казалось, тело действует независимо от воли его хозяина. Присев на одно колено, Кирилл выставил вперед револьвер и, быстро отведя курок большим пальцем, указательным нажал на спуск. Было заметно, как пуля оставила дырку в рубашке. Обидчик, скривившись, сел обратно на стул, и в тот же миг взгляд Кирилла остановился на женской фигуре в ночной сорочке, появившейся в дверях спальни.
— Кирилл? Что ты… тут делаешь? — произнесла Лена, протирая заспанные глаза. — Кто… это всё…
Отбросив в стену кофейный столик, Бло бросился на Кирилла. Звякнул выбитый из руки револьвер. Противник повалил парня, насел на него сверху, обхватив широкими лапами шею, начал душить. Лена подскочила к ним, схватила его за широкие плечи, дёрнула за руку, что-то крикнула…
— Если ты пришёл… поздороваться… и вспомнить своего папашку… — хрипел Бло, оскалившись, над самым ухом Кирилла, — он просил… не убивать… его… визжал, как женщина…
Борода противно щекотала щёку. Кирилл почувствовал, как кровь застывает в его артериях, а лёгкие больше не требуют воздуха. Лишь покалывает что-то в пальцах рук… Вспомнились слова майора Катонни: «Однажды во время войны Алых Роз меня приперли к стенке повстанцы из Армии Освобождения. Хотели расстрелять. Но у меня был нож. Одному я разрезал сухожилия над пяткой, швырнул лезвие во второго – прямо в глаз…» У Кирилла тоже был нож. В кармане брюк, совсем рядом. Только бы дотянуться…
Рука нащупала тёплую рукоятку, палец нажал на кнопку фиксатора. Лезвие щёлкнуло, быстро вылетев из паза. Из последних сил, теряя сознание, Кирилл всадил его меж рёбер нападающего. Тотчас руки на его шее разжались. Прерывисто дыша, Бло поднялся над Кириллом. Лена увидела, торчащую рукоять, пятно крови, растекающееся по рубашке, испуганно отпрянула. Не дожидаясь, пока тот сам вытащит нож, Кирилл схватил его, выдернул, с силой вонзил в шею. Так вернее. Стремясь уклониться от алой струи из пробитой сонной артерии, он быстро скинул с себя противника и отполз к двери. Посреди гостинной медленно растекалась лужа крови.
— Дядь Лёш?
Кирилл поднял глаза и оцепенел. То, что он увидел… Та, кого он увидел… Нет, это был самый страшный удар из всех, что ему приходилось выдерживать… Это было невыносимое чувство предательства, лишившего Кирилла не только прошлого, но и будущего.
Лицо Лены выражало ужас. Теребя ворот сорочки, она осторожно переступила через распростёртое тело хозяина квартиры.
— Да, это был я, — вдруг сказал Кирилл. — А теперь ответь ты. Какого дьявола ты тут забыла?
— Ты убил их всех… — пролепетала Лена, растерянно озираясь. — Как ты…
Кирилл не стал дожидаться внятного ответа. Он уже сделал все выводы. Он больше не хочет её видеть. И надо быстрее убираться отсюда. Он поднялся с пола, отряхнулся, быстро нашел револьвер и стреляную гильзу и, спрятав в карман, собрался восвояси.
— Ты что… уйдешь просто так? — спросила его Лена.
— Ты мне чайку нальешь? Достаточно того, что я не собираюсь убить тебя, как этих, — прошипел Кирилл, не оборачиваясь.
— Я хочу сказать, что мне жаль всего, что произошло, — произнесла она. — И я вовсе не виновата, что эти люди приходятся… приходились мне дальней роднёй. Я не хочу, чтобы ты держал на меня зла. Но и ты сам пойми. Причиной того зверства… смерти твоих родных… Ты сам виноват в том, что так случилось. Если бы ты послушался своего отца, а не разыгрывал из себя самостоятельного мужчину… всё было бы по-другому. Твой отец был должен крупную сумму моему дяде. И продать право требования к тебе – единственный выход из сложившейся ситуации…
Кириллу в один миг стало всё понятно.
— Я хочу, чтобы ты держала язык за зубами, — отрезал Кирилл и, превозмогая чувство невыразимого бешенства и тоски, вышел из квартиры.
— Хорошо…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Король говорит
Лимузин мягко качнулся, преодолев «лежачий полицейский» у въезда в подземную стоянку «Тоски Лабиртини». У лифта уже ждали его. Из окна Рогозин рассмотрел капитана Жнеца и нескольких человек, ему не знакомых. Гулко урча двигателем под бетонными сводами, лимузин подрулил к встречающей его делегации.
— Спасибо, Отто, — поблагодарил Рогозин своего водителя, который заботливо выбежал из машины и открыл ему дверь. — Добрый день, господа!
Жнец кивнул. Остальные тоже пробурчали под нос приветствия.
— Это все, капитан, кто выжил на Орри? — Рогозин внимательно осмотрел спутников Жнеца.
— Будем знакомы, ребята, — представил его капитан. — Это Виктор Алексеевич Рогозин, тот самый сенатор, который сам захотел услышать наш совместный рассказ о наших приключениях. А это, Виктор Алексеевич, те, кто смог откликнуться на ваше приглашение. Представляю вам: мой старпом Гановери, штурман Горсак, берсерки Грегори, Рэндалл и Гуннар, канонир Лан-Даур и помощник доктора Тирион.
Все были одеты парадно, при мундирах, лишь берсерки были одеты в короткие кожаные куртки, подчеркивающие их атлетические фигуры.
— Превосходно, Александр Евгеньевич. Пройдёмте! Госпожа Райли, любезно позволившая нам провести собрание в своем заведении, уже извещена о нашем появлении и, возможно, сама встретит нас.
Двери лифта тихо сомкнулись позади вошедших. Рогозин нажал на кнопку и, пискнув сигналом предупреждения, кабина неторопливо поползла наверх.
— Я ожидаю присутствия ещё двадцати-двадцати пяти известных государственных мужей, — предупредил Рогозин. — Я уверен, вы понимаете, что мы не анекдоты под пиво травить собрались, у нас серьёзное заседание и, думаю, из него выйдет толк.
— А мы зачем нужны? — усмехнулся Гановери.
— Ваша задача подробно и во всех красках описать произошедшие события. Моя задача – подкрепить ваш рассказ своими комментариями. Задача других парламентариев – посочувствовать вам, проникнуться всеобщей идеей и согласиться с нашими предложениями. Вы понимаете?
Жнец улыбнулся. Ему-то понятно, что задумал Рогозин.
— Это значит быть орудием демократии, — пояснил Виктор Алексеевич. — Творить историю можно не только мечом, но и словом.
Видимо, не всем присутствующим были понятны возвышенные высказывания Рогозина, поэтому никто не ответил ему. Матросы «Пса Войны» лишь переглянулись между собой.
Тем временем двери лифта плавно разъехались в стороны. Прибыли. У входа в VIP-зону «Тоски Лабиртини» их встретили два амбала-охранника, сама же госпожа Райли, хозяйка заведения, не удостоила Рогозина чести встретить его и экипаж боевого корвета.
Гостей не стали задерживать осмотром, поскольку Рогозин был известен во всех кругах, и одно имя его зачастую открывало все двери.
Госпожа Райли выбрала для проведения собрания просторную комнату на десятом этаже, более похожую на конференц-зал. Комната была отделана в греческом стиле: стены были занавешены белым гобеленом, в углах на подставках стояли огромные вазоны с цветами, под полотком – карнизы из белого декоративного камня. В дальней части комнаты – огромное окно от пола до потолка, открывающее чудесную панораму на город. Рогозин остался доволен выбором хозяйки. И он ещё больше расплылся в улыбке, когда увидел, что присутствующих было больше, чем он ожидал. Виктор Алексеевич насчитал пятнадцать приглашённых сенаторов, остальные, как он выяснил позже, задерживались в пути («Народным транспортом пользоваться надо, метро, например» — отметил он на объяснения сенатора Тейлора), а также заметил, что здесь присутствовали те, кого он не приглашал, в частности лидер лоялистов сенатор сир Дрим Корхаст. Появление госпожи Райли Рогозина весьма обрадовало. Они были хорошими друзьями благодаря бурному роману их юности. Теперь же доступ к её телу для него был закрыт, но Рогозин всё ещё лелеял тайную мечту снова побывать в нём.
Впрочем, появление сира Корхаста сулило, как неплохие перспективы, так и опасность. Сенатор мог использовать благие намерения Рогозина в своих личных корыстных целях, ведь влияния у него было больше и статус выше. С другой стороны, Рогозин был уверен, в случае своего успешного выступления, воздействия на Корхаста его проникновенной речи, он мог бы заручиться поддержкой старика-сенатора.
Сенаторы и члены экипажа корвета возлегли на ложа за широким круглым столом, на котором уже были расставлены яства для столь солидных господ. Райли была хорошей хозяйкой, она дала указание приготовить всё самое лучшее, что входило в меню её ресторана.
Когда в комнате появились остальные приглашённые, Рогозин счел нужным начать деловой разговор и представил своих спутников. «Государственные мужи», присутствующие в зале, очень почтительно отнеслись к героям войны. Неплохое начало, решил про себя Рогозин.
— Поскольку капитан Жнец уже рассказывал, что произошло с корветом «Пёс Войны», следует, я думаю, выслушать его помощников, которым посчастливилось пройти этот кошмар вместе с ним и которым посчастливилось вернуться целыми и невредимыми, — предложил он. Все согласились с его мнением.
Первым рассказчиком был старпом Гановери. Толстяк стеснительно замялся перед внимательно слушавшей его аудиторией. Видимо, он не привык к подобного рода выступлениям. Запинаясь и ломая руки, старпом начал своё повествование. Он рассказал о том, как хорош Жнец в качестве капитана и как всем нравилось служить под его началом (выгораживает капитана, решил Рогозин), затем рассказал про цель рейда корвета на Эрику (пояснил, что тревога была ложной, на планете не было никаких волнений, среди аборигенов всё спокойно), рассказал также о радушном приёме на станции Эрио-517 и её трагической гибели. Затем повествование перешло к описанию сражения с феррами. С дрожью в голосе, сжав кулаки, Гановери рассказывал о героических действиях капитана, самого старпома и остального экипажа корвета. Рогозин тем временем внимательно наблюдал за слушавшими его сенаторами. О, у Гановери были задатки хорошего оратора, слова его производили необходимое действие на слушателей. С торжеством наблюдал Рогозин, как тяжело вздыхали они, как переговаривались между собой (Рогозин ловил каждое слово), как Корхаст даже смахнул слезинку. Гановери завершил рассказ, вздохнул, неловко поклонился, разведя руки.
Гуннар был скупее в речах. Приправляя свою речь острыми словечками и смачными метафорами, он рассказал о том, что видел и знал. Он описал внешний вид ферров, их вооружение, отметив, что оно крайне опасно. И вообще, твари эти крайне хитры, постоянно устраивали засады, грозились уничтожить весь отряд берсерков, однако благодаря своей технической начинке и «заправке» препаратом, делавшим их быстрее, сильнее и выносливее, берсерки всё же одолели противника и даже «поймали в плен одного из слизняков, тысячу чертей ему в поясницу».
Корхаст усмехнулся. По-видимому, он был доволен.
— Александр Евгеньевич, — обратился к капитану Рогозин. — Как вы думаете, могут ли эти твари быть опасны для нас в дальнейшем?
Жнец пожал плечами.
— Если бы я был на месте их капитана или главой их государства, я бы сделал всё возможное для того, чтобы данное происшествие не осталось безнаказанным. Но учитывая факт того, что не мы начали данное столкновение, я уверен, что руководство их племени может проводить агрессивную политику по отношению к другим расам.
— Мы, кстати, тоже проводим такого рода агрессивную политику, и все вы знаете, что является её целью, — пояснил Рогозин.
Сир Корхаст привстал в своем ложе, пытаясь дотянуться до своего стакана.
— То есть вы хотите сказать, что цели нашей политики и политики этих четырёхногих ферров могут быть похожими? — спросил он.
— Может быть, — ответил ему Рогозин. — Я не берусь утверждать это, но и отрицать также не буду.
— Нашла коса на камень, — согласился сенатор Тейлор, покончив с порцией русского салата.
Остальные переглянулись. Им, в отличие от Тейлора, пока не совсем ясно, к чему клонит Рогозин.
— Надеюсь, вы понимаете всю серьёзность происходящего, — предостерёг он их.
— Конечно, понимаем, — согласился сенатор Юзин, пережевывая мясо фаросской курицы.
— Мы собрались здесь для того, чтобы определить самую плохую развязку всей этой истории и попытаться выработать стратегию по преодолению её последствий, — пояснил Рогозин.
— И каковы же могут быть последствия? — Корхаст недоверчиво сузил глаза. — Ферры придут к нам с войной? Вторгнутся в наши владения?
— Ферры уже пришли к нам с оружием, сенатор, — ответил Рогозин. — Провозглашая политику «Счастья индивида – в пространстве» мы не ставили себя на место покорённых нами рас. Каково это, когда на твою планету вторгаются армии пришельцев, вооружённые по последнему слову техники? Вы бы хотели оказаться в резервации? Первое столкновение с феррами закончилось ничьёй. Это скорее означает, что либо мы находимся на одинаковых ступенях развития с ними, либо мы в чём-то превосходим их, в тех сферах, где они слабее нас, и наоборот. Я думаю, нашему правительству следовало бы быть несколько дальновиднее при определении своей дальнейшей политики по разрешению сложившегося кризиса и принять все меры по укреплению наших завоеваний.
— Но разве оно не дальновидно, пытаясь мобилизовать наши боевые ресурсы и организовать оборону Федерации в случае нападения?
— Я считаю, нам следует проводить наступательную политику с тем, чтобы предупредить вторжение. Представьте себе, что мы получим в случае покорения такой же могущественной расы, как и мы? Вероятно, мы восполним те пробелы в развитии наших технологий, нашей науки и искусства, которые сейчас есть. Более того мы получим новый плацдарм для исследования и колонизации новых миров! А отсюда перспективы увеличения численности нашей расы и увеличение человеческого ресурса в разы! Мы сможем стать воистину непобедимы.
— Ну… — лениво протянул сир Корхаст. — Непобедимыми нам не стать, это точно. На самого сильного всегда найдется кто-то сильнее…
— Вот он нашелся – ферры. Сейчас нам необходимо преодолеть эту угрозу. Хочешь быть самым сильным – победи самого сильного. Мы – люди, мы агрессивная раса и ради места под солнцем мы сделаем невозможное, — в героическом порыве Рогозин ударил кулаком о стол.
— Вы пугаете своей решимостью, — заметил сенатор Эдвард Кеш, сидящий в ложе рядом с Корхастом.
— Ну… это пока только слова, — ответил ему Корхаст. — В словах я могу взять в руки нашу планету и потрясти.
— Большое дело невозможно без слов, — парировал ему Рогозин. — Именно для того мы и собрались.
— В приглашении не было сообщено об этой цели собрания, — Корхаст не уступал.
«А тебя и не приглашали» — подумал Рогозин, и лишь вежливость помешала сказать ему это вслух. Впрочем, упорство сира Корхаста было понятно и в то же время заставляло задуматься. Ему не за что цепляться, у него нет надёжных доводов, но он всё равно пытается доказать правоту действующего руководства. И надо срочно что-то придумать, иначе в глазах других сенаторов Рогозин станет оппозиционером. Впрочем, в их глазах он не прочёл и уверенности в непоколебимости действующего курса. Казалось даже, что Рогозин зажёг в них огонёк блестящих перспектив, мечты, столь же досягаемой, как и планета ферров.
— Итак, дамы и господа, давайте взвесим на чашах весов последствия нашего выбора – на одну мы поместим то, что мы получим, если начнем наступление, на другую поместим то, что мы приобретём в случае пассивного наблюдения и оборонительных мероприятий, — Рогозин решил тихонько подтолкнуть сенаторов к правильному решению.
— Уважаемый Виктор Алексеевич мыслит несколько абстрактно и всеобъемлюще. Предлагая осуществить мероприятия внешней политики, он забывает о наших внутренних проблемах, — вдруг так откровенно атаковал его Корхаст, явно пытаясь сбить настроения неопределившихся сенаторов в свою пользу. — Консулат не уделил внимания вопросу ферров только потому, что он не считает его первоочередным. Не сомневайтесь, исследования в этом направлении уже ведутся. К примеру, их пленный владыка уже просканирован, определён его геном, более того, его уже отнесли к видовой группе и Большой классификации генов. Но повторю, этот вопрос не является первоочередным. У нас и так много проблем: гиперинфляция на Титане, который напрямую зависит от поставок сырья; недавние волнения в резервациях Криллона; проблемы с продовольствием и поиск новых источников энергии. Вы все знаете, что термоядерный век уже заканчивается.
Вот здесь-то Корхаст, по мнению Рогозина, и допустил свою главную ошибку. Никто не любит разговаривать о проблемах, и толстяки-сенаторы, в окружении которых тот сидел, не были исключением. Нет ничего удивительного, что через несколько мгновений они все охладели к его позиции. А Рогозин тем временем гнул свою линию.
— Всем известно, господин Корхаст, что небольшая война лишь отвлечёт народ от внутренних проблем, а правительство избежит ещё больших, которые проистекают из всего вами описанного. Мы также сможем решить проблемы с продовольствием, поскольку численность человеческой расы, вероятно, несколько сократится, как известно, войны без потерь не бывает, и еды станет хватать на всех. Однако в дальнейшем после освоения новых территорий…
— Никто не хочет умирать! — прервал его сир Корхаст, в напряжении привстав в своем ложе.
— Мы не говорим о смерти, только о жизни, — ответил ему Рогозин и, видя, что сенаторы теперь сморят только на него, продолжил. — Давайте вернемся к теме весов. Как видите, плюсов в нашей чаше становится всё больше…
— Я считаю… Наше правительство считает, что следует быть более гуманнее к людям, — не сдавался Корхаст. — Господин Рогозин готов принести в жертву сотни тысяч мирных жителей в угоду своим властным амбициям.
Но тот только усмехнулся. Сир Корхаст хватается руками за воздух, вот-вот перейдет на оскорбления…
— Есть у нашей демократии такое средство определения решения – голосование. Давайте проголосуем, — предложил Рогозин.
Сенаторы переглянулись, видимо, они еще не определились с решением.
— Вы сенаторы, — настаивал он. — Вы суть власть народа, вы представители тех, кто доверился вам во благо лучшей жизни. Будьте твёрже в этот ответственный для нации этап!
— Вот именно, вы представители народа, тех, кто вам доверился. Мыслите так, как мыслил бы каждый человек, собираясь на бойню… — не отступал Корхаст.
— Я считаю, что нам следует поддержать Виктора Алексеевича, — вдруг вступила в разговор госпожа Райли, до того молча наблюдавшая за ходом поединка Рогозина и Корхаста. — Плюсов в его чаше действительно больше.
Рогозин с восхищением посмотрел на эту женщину. Она знает, когда вставить слово. Сенаторы, до того бывшие в сомнении, вслед за ней проголосовали в пользу Виктора Алексеевича. Первым сдался сенатор Юзин, за ним – Тейлор, Кеш, Видо и остальные. Корхаст только беспомощно развёл руками.
— Учтите, сенатор Рогозин, лоялисты не поддержат вас, — заявил он. — Они, так же как и я, уверены в бесполезности военных действий, уверены в том, что войны можно избежать. Наши завоевания следует только укрепить, но не следует вести новые, у нас слишком мало средств для этого.
— Лоялистов в последнее время слишком сложно убедить в необходимости модернизации и расширения нашей экономики, а их можно произвести только при условии расширения территорий и влияния, — Виктор Алексеевич махнул рукой на сира Котраста. — Дамы и господа, я призываю голосовать вас на следующей сессии Сената за принятие Пакта Войны, который развяжет руки нашей армии и нашему флоту! Мы начинаем наступление, и мы победим!
— Что же будет, капитан?
— Война, дорогой Гановери, война.
Жнец развалился в широком кожаном кресле в своем кабинете. Вокруг него полукругом сидели его старший помощник, командир берсерков Гуннар и штурман Горсак. Все были растеряны. Далеко за полночь, под светом офисной лампы капитан Жнец проводил совещание со своими офицерами.
— Мне прекрасно известно, что задумал сенатор Рогозин, — рассуждал он, жестикулируя руками, словно расставляя по местам все факты. — Этот человек не остановится не перед чем, рано или поздно добьётся того, чего хочет. Например, сейчас подвернулся неплохой случай добиться власти. И поверьте, он этого шанса не упустит.
— Стоит ему помешать? — спросил Гуннар.
— Нет, пока не надо. Я думаю, пока не стоит вступать открыто в конфронтацию, тем более мы всегда успеем применить физическую силу. Мы посмотрим… посмотрим, что из этого выйдет, понаблюдаем, где надо поддержим нашего сенатора, предскажем возможный финал, и, если он нам не понравится, подправим его.
Горсак расплылся в дерзкой улыбке. Он, кажется, понял, о чём говорил капитан.
— Как там сказал сенатор? «Орудие демократии»? — хитро подмигнул ему Жнец. — Добро пожаловать в мир интриг, друзья. Я скажу, когда придёт наше время.
В голове полковника уже крутилось множество комбинаций. Расставив сенаторов, как фигуры на шахматной доске, он пытался предугадать действия каждого из них. Молча сидя на собрании, которое организовал Рогозин, он наблюдал за ними и уже дал им характеристики. Сир Корхаст предстал перед ним человеком чести, уважающим индивидуальность, гуманность и мир, ставящим счастье индивида превыше всего, не определяющим выживание масс главной целью. Видно, что у него достаточно опыта, чтобы управлять, однако он не обладает выдающимися способностями оратора, которые помогают приобретать сторонников.
Рогозин, напротив, был красноречив и упорен. Такие люди завоёвывают любовь толпы, такие люди могут управлять ею. Сегодня он смог покорить других сенаторов, быстротой ума придумывая доказательства своей правоты. Возражая на верные доводы Корхаста, он сумел обратить их против него же. Да, Жнец уважал Рогозина, однако понимал, что нельзя давать ему воли. Язык его – враг его – однажды приведёт к непоправимым бедам если не его самого, то доверившихся ему людей, страну, которая возвысит его. Этот сенатор, видимо, ещё не знает, что одним словом можно спустить курок пистолета. И однажды Жнец преподаст ему такой урок, надо лишь дождаться удобного момента…
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Секреты под снегом
Истребитель ворвался в атмосферу, оставляя позади себя белый шлейф пламени. Падение было столь стремительным, что Лиора решила на миг, что хрупкая серебристая игла разобьётся вдребезги о снежную поверхность планеты. Однако Тоон знал своё дело. Хотя за штурвалом истребителя он оказался впервые, как признался ригмеец, казалось, что он управлял подобными машинами и раньше. Медленно двигая руками по сенсорным панелям вокруг себя, он выровнял истребитель. Через прозрачную оболочку кокпита Лиора наблюдала, как мимо с головокружительной скоростью проносятся белые дюны, холмы, чёрные провалы, трещины.
Была ночь. Тоон решил спрятаться на другой, тёмной стороне планеты, чтобы его было сложнее найти. На низкой скорости, чтобы не сверкать соплом, он вёл истребитель на малой высоте, практически прижимаясь к поверхности.
— Проклятые доспехи, — Майк выругался, снимая броню. Лиора обернулась и ахнула, увидев огромное красное пятно на его комбинезоне.
— Это взрыв в лифте, — пояснил он. — Осколок впился под наплечник.
Лиора засуетилась. Быстрыми движениями она стянула с Майка комбинезон и обнажила кровоточащую рану.
— Ты был всегда последним, прикрывал наш отход… — прошептала Лиора, осматривая её. — Храбрец.
— Иногда приходится, — буркнул Майк. — У нас есть, чем зашиться?
— Наррату не зашиваются, — ответил Тоон, не оборачиваясь. — Они запаиваются. Посмотри в грузовом отсеке, там есть какое-то подобие аптечки.
Лиора выбежала из кокпита. Там, в грузовом отсеке меленькая Вика осматривала предметы быта наррату, облазав все вещевые ящики и отделения. Лиора тем временем принялась открывать их, пытаясь найти что-то наподобие паяльника, именно так она это представляла.
— Тоон, на что это похоже? — крикнула она.
— Это похоже на вашу электрическую бритву – сетчатая контактная подушка. Спайка производится лазером. Важно сомкнуть края раны – кровь мгновенно запечётся, и запустится процесс регенерации тканей. Потом не забудь перевязать, чтобы не случайно разорвать спайку.
— Это что ещё за чертовщина? — Майк недоверчиво скривился.
— Я хочу обойтись традиционными методами, — заявила Лиора, сложив руки. — Далеко до базы?
— Нет, мы на базу не полетим, — ответил ей Тоон. — Мы туда попросту не дотянем. Мало топлива.
— Тогда куда мы?! — возмутилась Лиора. — Ты что задумал?
Тоон оторвал руку от панели и залез под складки своего плаща.
— На, держи, — протянул он ей книгу. — Я знал, что это пригодится, поэтому забрал. Смотри записи на первых страницах.
— Что это… — Лиора приняла её, стала листать пожелтевшие страницы.
— Это похоже на бортжурнал базы на Орри. Там написано про первое появление квиртов на этой планете, сказано про какой-то корабль, который провалился под снег в одном из районов.
— Исследовательское судно «Авори-7» пропало без вести пятьдесят три года назад с десятью членами экипажа на борту. Двухпалубный шлюп, вооружения нет, — Лиора пробежала глазами по записям. — Планета обследована практически полностью, ничего не нашли… Что ты хочешь этим сказать?
— Сидя на базе без дела и дожидаясь вас, я вычислил положение планеты относительно Криллона, откуда вылетел этот шлюп, в тот день, когда он должен был предположительно совершить посадку, и вычислил район, где он мог сесть. Несомненно, этот район был исследован поисковыми группами, однако кое-где нога квирта ещё не ступала. Нам повезло. Уводя истребитель дальше от крейсера наррату, я сам не заметил, как прилетел в тот район, куда мог упасть «Авори».
— Найти четырём то, что не наши сотни… Ты уверен, что это не провальная затея? — Лиора скептически приподняла бровь. — Не стоило бы сразу направить истребитель прямиком к базе?
— У нас нет выбора, — ответил за Тоона Майк. — Если мы останемся сидеть, сложа руки, мы умрём на этой проклятой планете!
— Мы могли бы вернуться на базу, запереться на ней и выслать сигнал о помощи! — отрезала Лиора. — Кто-нибудь обязательно бы прилетел. Мы же прилетели!
— Никто бы не прилетел, — ответил Майк. — Наш полёт сюда был неофициальным. А Декларации, во исполнение которой мы сюда вылетели, теперь не существует.
Внутри Лиоры что-то ёкнуло. Она, хотела что-то сказать, но осеклась, прервав мысль.
— Декларация существует только на жестком диске «Белого Кролика», а он утрачен, — проговорил Майк, зажимая рану. — Так, мне кто-нибудь сделает эту чёртову спайку?!
— Так-так… как это не существует… — Лиора обернулась к нему, и в глазах её читались испуг и растерянность.
— Очень просто. Просто не существует.
— И что? Значит, по бумагам нас здесь нет?
— Ага, и всё это сон, — прорычал Майк.
— А тебе откуда это известно? — Лиора поставила руки в боки. Она заподозрила предательство.
— Я в семнадцать лет угнал боевой истребитель с базы военных, у них из под носа буквально, а ты еще спрашиваешь, откуда мне известна эта информация? Я подслушал разговор Пайса с министром Аллеро. Тот лично явился в Адмиралтейство, предложил взятку Пайсу, тот принял. Дело должно было пройти тихо. Я в тот день тоже пришёл к Пайсу за увольнительными. В приёмной никого не было, я прошёл и увидел их из приоткрытой двери его кабинета.
— А почему рассказываешь мне только что? Почему не рассказал перед полётом?
— Это было бы бессмысленно. Нам всё равно пришлось бы выполнять это задание. У нас не было выбора.
Майк прав. Выбора у них действительно не было. На всех кораблях флота, да что там говорить – на всех кораблях стоят маячки дальнего слежения. Куда бы не отправился «Белый кролик», командование узнало бы сразу.
— Проклятье! Кто-нибудь заштопает меня наконец?!
Лиора очнулась от размышлений и направилась за лазером.
— Диск не утрачен. Он у меня в рюкзаке, — на ходу бросила она. — Когда вернёмся, я сама ткну Пайса носом в экран. Пусть расскажет подробно про эту историю с Декларацией.
Вдали за плоским горизонтом забрезжил рассвет, и алые лучи Альфа Центавра осветили пейзаж вокруг. Тоон посадил истребитель посреди огромной снежной пустыни на севере Орри. Поверхность была такой ровной, что Лиоре показалось, что они находятся в огромной фарфоровой тарелке. Небо было абсолютно чистым, ни облачка. Тоон сказал, что это дурной знак, ведь участок этот теперь хорошо просматривается с орбиты, и наррату могут воспользоваться этим во время поисков беглецов. Он был уверен, что они не отпустят их после того, что они натворили на их корабле. Некоторые отсеки там не были герметичными, первый уровень крейсера теперь точно выведен из строя. И хотя для огромного крейсера эти повреждения в целом можно назвать незначительными, наррату хотя бы из принципа не дадут им уйти.
Теперь лишь остается начать поиски того мифического корабля, который исчез во льдах много лет тому назад. Однако учитывая, что даже самые оснащенные человеческие экспедиции не смогли найти это судно, шансов на то, что это сделают три человека и ригмеец были, мягко говоря, маловаты. Ещё, конечно, неплохо было бы позавтракать, во рту не было ни крошки вот уже часов шесть, а вся провизия осталась в «Белом Кролике» за исключением тех пакетов с сухим пайком, которые захватила Лиора во время бегства с корабля.
Тоон открыл входной люк, и внутрь истребителя ворвался морозный воздух. Вика поёжилась, сидя на длинной скамье в грузовом отсеке, и подняла повыше замок молнии на куртке Тоона. Лиора спустилась вниз вслед за ригмейцем. Снег громко захрустел под её ногами. Холодно. Тоон стоял, облокотившись на переднее шасси, и изучал местность.
— Где думаешь искать? — спросила Лиора.
— Прямо передо мной, — ответил ригмеец. — Видишь флажок в снегу?
Лиора посмотрела в указанном направлении.
— Я не вижу… — пробормотала она, всматриваясь в белую гладь впереди.
— Вот-вот, в десяти метрах перед тобой.
Тонкая короткая палочка торчала из снега, словно ложка в застывшем молочном коктейле. Что это?
— На этом месте квирты временно прекратили поиски десять лет назад. Пометили территорию и ушли. Флажок – не просто флажок, к нему прикреплен маячок слежения, так что найти его будет не сложно, пусть даже его полностью занесёт снегом. Я же его просто заметил.
Лиора криво улыбнулась. Надо же какой глазастый.
— Что предлагаешь делать? — спросила она.
— Копать, — ответил ригмеец. — Он где-то здесь, на глубине. Я его вижу, его энергию, но не могу сказать, насколько он глубоко залёг. Я же не знаю его истинной величины, чтобы рассчитать пропорции. Я схожу посмотреть Нити над кораблём.
— Тогда я пошла за лопатой, — Лиора повернулась и направилась к трапу. Лопаты, конечно, на борту не будет, но крышка от вещевого ящика вполне сойдёт. Лиора усмехнулась про себя: видимо, она совсем с ума сходит, если доверилась этому ригмейцу.
Внезапная спасительная мысль пролетела, как молния. Лиора вспомнила, что на истребителе может быть сканер, эхолот или что-нибудь подобное.
— Эй, Тоон… — она обернулась, но… её возглас был одиноким в этой снежной пустыне. Странно. Лиора была одна. Ни души вокруг. Щекочущее ощущение страха подползло к щиколоткам. Такие выкрутасы были явно не в её интересах.
— Тоон… — тихо позвала она. — Тоон, ты где?
Следы длинных ступней вели в пустыню. Лиора пошла по ним, озираясь и постоянно ожидая опасности. Внезапно метра через три она уперлась в широкую расщелину посреди белой равнины. Следы обрывались здесь.
— Что за бред… — пробормотала Лиора, заглядывая в темноту. Внезапно под ногами что-то гулко хрустнуло, и чёрный зев расщелины проглотил её.
Падение было недолгим. Громко охнув, она шлёпнулась о ледяной склон и, поехала вниз, суча ногами, пытаясь найти опору. Через несколько секунд она уткнулась в сугроб.
Тишина. И темнота – хоть глаз выколи. Далеко вверху был виден свет, но он терялся в пространстве. Лиора обыскала карманы, нашла маленький карманный фонарик.
Луч осветил металлическую стену перед ней. Огромное титановое брюхо вмёрзло в грунт. Лучом фонаря Лиора нашла надпись на борту, свидетельствующую о наименовании судна и его принадлежности к космопорту.
— Авори… — прошептала она.
Корпус огромного корабля упирался прямо в потолок снежной пещеры, свешивающийся вниз ледяными сосульками. Луч фонаря не смог дотянуться до рангоута, но того, что Лиора увидела, было вполне достаточно, чтобы с уверенностью заявить: Тоон сделал то, что не смогла сделать поисковая экспедиция из нескольких десятков человек, вооружённая новейшим оборудованием, – он привел их именно туда, где находится погибшее судно. Но… где сам Тоон?
— Ты не расшиблась? — голос прозвучал эхом, отражаясь от стен пещеры.
Лиора поднялась и попыталась вылезти из сугроба.
— Всё в порядке, — буркнула она, отряхиваясь. — Ты где был?
— Я так же, как и ты, провалился под снег, — ответил Тоон, появившись из темноты. — Снежные кроты недавно прорыли здесь тоннель, который я не почувствовал. Это было для меня сюрпризом.
— Да, тебя трудно удивить, — согласилась Лиора. — Ну что, нашёл вход на корабль?
Тоон пожал плечами.
— Без понятия. Я в ваших кораблях не разбираюсь. Этот совсем странный какой-то.
Лиора торжествовала. Наконец-то этот гуманоид впервые признался в том, что он чего-то не знает.
— Всё просто, — улыбнулась она. — На кораблях старого типа входные люки располагались на самом верху, позади шканцев. Это значит, что нужно подняться на самый-самый верх. Нужно обследовать борт. Там должна быть врезана лестница.
Лестница действительно была. После получаса поисков она была найдена. Однако это было совсем не то, чего ожидала Лиора. Это была верёвочная лестница, которая свисала с верхней палубы до самой кромки снега внизу. Толстые канатные тросы промёрзли и были покрыты тонким слоем инея. Взяв фонарик в зубы, Лиора приготовилась взбираться.
— Что ты собралась делать? — Тоон, видимо, забеспокоился. — Ты уверена, что стоит лезть туда без сопровождения? У тебя даже оружия с собой нет.
— А там не может быть никакой опасности, — вытащив фонарик изо рта, ответила она. — Животные не могут туда забраться, летающих тварей на этой планете нет, как мне удалось выяснить в справочнике. Экипаж корабля наверняка погиб, а если кто-то и выжил чудом, то наверняка в меня не будут стрелять.
Проникнуть на шканцы, пройти на мостик и осмотреть системы управления кораблём – вот что сейчас могла сделать Лиора. Быть может, хотя это и было маловероятно, на корабле ещё оставался пригодный для употребления запас провизии, ведь большинство продовольственных запасов корабля составляет долгосрочный сухой паёк.
Быстро переступая, Лиора взобралась по лестнице на верхнюю палубу. Здесь пришлось пригнуться – оледенелый потолок пещеры висел слишком низко, чтобы она смогла прогуляться по палубе в полный рост. Кое-где он вовсе обвалился и лежал на корпусе огромными ледяными глыбами. Но здесь, казалось, кто-то даже поработал в свое время лопатой, чтобы сделать проход максимально высоким. Гулко стуча о металл подошвами тяжелых ботинок, Лиора подобралась к надстройке шканцев. Как она и подозревала, входной люк был заперт. Однако она не оставляла надежды проникнуть внутрь. Если реактор корабля отключен, значит, скорее всего, отключена автоматика замка запирания, и открыть входной люк судна можно с помощью поворотного механизма. Однако, как ни пыталась Лиора свернуть руль замка, он настолько промёрз, что не сдвинулся ни на миллиметр. Пришлось вызывать помощь.
Майк оказался предусмотрительным и захватил с собой, помимо двух штурмовых винтовок, свой меч, которым обычно не пользовался. Он предположил вырубить им ступени в пещере, чтобы выбраться наружу. Оставив Вику на борту истребителя, он спустился вниз и, ориентируясь на свет фонарика Лиоры, быстро нашел её.
— Надо взломать дверь, — объяснила она. — Замок замёрз.
Майк кивнул. После операции, проведенной Лиорой, он чувствовал себя намного лучше, и эта задача была ему по силам. Опершись ногой в косяк, он схватился обеими руками за руль и навалился всем телом. Механизм хрустнул и поддался. Скрип открываемой двери разнёсся по пещере многоголосым эхом.
— А теперь вперёд, — проговорила Лиора, наводя луч фонаря в темноту коридора. Майк передернул затвор винтовки и приложился к коллиматору.
Они вошли внутрь. Луч фонаря Лиоры выхватывал из темноты отдельные детали окружающей обстановки. Везде была пыль. Сантиметровый слой её покрывал пол, трубы системы охлаждения, поручни, кабели, протянутые по стенам. Было холодно. Пар из ноздрей расплывался в воздухе при свете фонаря.
Тишина, казалось, оглушала. Лиора и Майк продвигались по длинному коридору медленно, тихо переступая, не издавая ни шороха, ожидая опасности за каждым углом. Впрочем, через несколько метров коридор окончился переборкой. Лиора подошла к двери переборки и вытерла запылённое окошко, пытаясь через него фонариком осветить шканцы.
— Дверь автоматическая, — прокомментировала Лиора. — Реактор отключен, а значит и система запирания тоже. Верно?
— Не факт, — ответил Майк, осматривая дверь. — Хоть дверь и автоматическая, но на ней может быть установлен блокиратор. Можем и не открыть.
— С чего ты решил, что здесь может быть блокиратор? — Лиора недоверчиво хмыкнула.
— Это довольно старый корабль. Раньше к безопасности относились намного тщательнее, чем сейчас.
— Давай всё равно попробуем.
Майк пожал плечами. Мол, если командир хочет, пусть так и будет, только я все равно прав. Нажав ногами на косяк, схватившись обеими руками за поручень, они вместе навалились и… влетели в стену позади. Дверь съехала с такой легкостью, будто её и не закрывали вовсе. Впрочем, так оно и было.
— Вот тебе и блокиратор, — усмехнулась Лиора, поднимаясь с пола. — Дверь вовсе не заперта.
— Может, её задвинули уже после того, как реактор отключился? — предположил Майк.
Сверкая фонариком, сзади подошел Тоон.
— Будьте готовы к неприятностям, — мрачно заявил он. — Я проверил Нити. По этому кораблю бродит чужая энергия.
Лиора обернулась и недоверчиво посмотрела на него.
— Что это значит?
— Так всегда бывает, когда кто-то высвобождает её принудительно. Здесь верно поработали мои соплеменники. Это, конечно, странно, но я могу сказать это с уверенностью. Вы готовы к некоторым странностям, которые могут происходить во время полёта?
Насмешливая улыбка расползлась по лицу Майка. Лиора тоже не приняла предупреждение ригмейца всерьёз.
— Что за чепуха? — спросила она. — Какие ещё странности? Что за энергия? И с чего ты решил, что мы сможем поднять эту штуку в воздух? Этот корабль был построен раньше, чем я родилась!
— Ну… если не веришь… проходи, — теперь уже Тоон улыбнулся.
Лиора навела луч фонаря на шканцы. Нельзя сказать, что слова ригмейца её не взволновали. До сих пор он помогал им, и все его предсказания сбывались. Однако как материалист до мозга костей Лиора не могла верить в мистику, и истории про призраков она считала выдумкой чистой воды. Поэтому она весьма скептически отнеслась к этому предсказанию, хоть слова Тоона и врезались в её память.
Внутри ни одна деталь внутреннего убранства не напоминала о той трагедии, которая могла произойти здесь много лет тому назад. Все предметы были расположены на своих местах, ни следа беспорядка. Если бы не слой пыли на консолях управления, могло бы показаться, что экипаж покинул это судно неделю назад, не спеша, организованно.
Майк осмотрел каждый угол, но не нашёл ничего подозрительного. Тоон сразу же направился к капитанскому шкафчику, Лиора – на мостик.
— Что предполагаешь делать? — спросил её Майк.
— Надо включить реактор, там должно оставаться топливо, — ответила она, взбежав по узким ступеням вверх. Внимательно осмотрев мостик при свете фонаря, Лиора поняла, что не зря она потратила так много времени на изучение кораблестроения. Она словно попала на страницы учебника истории, ведь вся электроника, организация консоли управления были старого образца и теперь не использовались на флоте. Следовало вспомнить, куда нужно нажать, за что дёрнуть, чтобы что-то активировать, какой из приборов что означает и зачем нужен. Лиора сдула пыль с капитанского кресла и с центральной консоли управления, уселась, закинув ногу на ногу. Да, такими гигантами, как этот, ей еще управлять еще не приходилось. Лиора задумалась. Где-то здесь снизу должна быть взводная спица. Она знала, что все реакторы кораблей и станций старого типа «заводились» экипажем, в то время, как реакторы нового типа загружались одним щелчком тумблера на консоли. Лиора осмотрела всю консоль, но ручка взводной спицы была найдена под креслом капитана. Так удобнее вытягивать её. Лиора взялась за неё обеими руками и с силой дернула. Спица туго вышла, словно механизм под полом полностью заржавел, где-то снизу раздалось урчание. Консоль загоралась огнями, монитор впереди показал шкалу загрузки реактора. Моргая, лампы по периметру включились, и на шканцах стало светло.
— Когда мы прилетим на Криллон, я переименую этот корабль в «Белый Кролик-2», — заявила Лиора.
Майк, занявшийся изучением штурманской консоли, расхохотался. Да, Лиора при желании могла всем кораблям Федерации дать такое название. Тоон, осматривающий капитанский шкафчик рядом с мостиком, только усмехнулся.
— Ты намерена лететь на Криллон? — спросил он.
— Естественно, — ответила Лиора. — Мы прилетим домой, сообщим о гибели «Белого Кролика-1» и предъявим нашу находку. Думаю, командование учтет наши свидетельства при выработке военной стратегии против наррату.
Тоон на миг задумался, затем спросил:
— А что ваше командование будет делать со мной?
Лиора обернулась к ригмейцу.
— Я уверена, своими заслугами ты заслужил достойного обращения, — ответила она.
— Хорошо, — ответил Тоон. Лиора знала, что он втайне не согласен с ней, ведь именно он, воинственно размахивая руками, недавно предлагал лететь к какой-то колдунье Са-тин, которая якобы знала, как победить наррату, но, видимо, теперь не желал спорить.
— Уровень термоядерного топлива в норме, — прокомментировала Лиора. — Думаю, нам хватит его, чтобы долететь до Криллона и обратно раз десять.
— Откуда такие данные? — поинтересовался Майк, оторвав взгляд от «доисторического» сферографа, который упорно не желал включаться.
— Просто топлива здесь очень много, как ни странно, — пояснила Лиора.
— Странно не это, — задумчиво проговорил Тоон. — Странно то, что в этом шкафу нет бортжурнала. Хотя он должен быть, я на всех кораблях квиртов, на которых мне приходилось бывать, их видел.
Майк пожал плечами.
— Быть может экипаж, покидая судно, захватил его с собой? — предположил он.
— Тогда что заставило экипаж покинуть судно? — спросила Лиора.
— Вот именно, — едко усмехнулся Тоон.
— Всё намекаешь на чужую энергию? — недовольно приподняла бровь Лиора. — Ты эти шутки тут оставь, я не дам нас пугать всякими россказнями.
Тоон только развёл руками. Лиоре показалось, что он насмехается над ней, тем самым ставя под сомнение её авторитет командира, но она решила сдержать свой гнев. Она обязательно покажет ему, кто здесь главный, если ригмеец продолжит вести себя в том же духе, и все его особенности ему не помогут.
— Нам нужно обследовать корабль, — заявила Лиора, листая схему корабля на главном мониторе консоли управления. — Я включила системы освещения во всех коридорах и помещениях, поэтому ничего не должно от нас укрыться. Ни живое существо, ни твоя чужая энергия, Тоон.
Майк согласился с предложением Лиоры. Не гоже лететь куда-то, не зная, что происходит на борту твоего корабля. Тоон также не остался в стороне. Вооружившись, они спустились на верхнюю палубу корабля.
Длинный коридор с рядами дверей по сторонам убегал вдаль и казался бесконечным. Диодные лампы равномерно освещали его, лишь одна из них нервно мигала в конце.
— Здесь находится кают-компания и каюты членов экипажа, — прокомментировала Лиора.
Кают-компания оказалась большим, довольно аскетически оформленным залом. Под ногами серый ковролин, прибитый к полу гвоздями. Справа стоял большой бильярдный стол, как и всё в этом зале, он был покрыт толстым слоем пыли, слева – длинный обеденный стол для экипажа, окружённый высокими деревянными стульями. На стенах висели картины маслом, изображающие пейзажи Криллона и быт космонавтов, фотографии «Авори» и его экипажа. Над капитанским креслом в дальнем конце стола висела огромная картина – два солнца спускаются к горизонту, заливая небо алыми красками. Стол был аккуратно заставлен приборами, казалось, экипаж вот-вот сядет обедать. Лиоре даже показалось, что она увидела кока, разливающего суп по тарелкам. Подойдя к столу, она осторожно смахнула пыль с края чашки.
Следующей комнатой оказалась кухня, рядом с ней душевая, напротив неё – гардероб и оружейная комната. Шкафы были распахнуты, полки для винтовок были пусты, сундуки для боеприпасов были опорожнены. Рядом с оружейной комнатой находилась капитанская каюта, через стену – каюты старшего командного состава: старпома, младших помощников, штурмана и шкипера. Дальше были только каюты матросов.
Лиора заглянула в капитанскую каюту, осмотрела внутреннюю обстановку и уважительно отметила, что у капитана были хорошие вкусы. Большой письменный стол, над которым висел портрет усатого мужчины в капитанском мундире, напротив широкая кровать, вдоль станы рядом со столом – кожаный диван. Всё это, видимо, теперь антиквариат. Лиора вышла из каюты и тут заметила нечто необычное…
— Там кто-то зашёл…
Майк недоверчиво посмотрел на Тоона, но его лицо – сама невозмутимость.
— Там кто-то зашёл в каюту… — задумчиво повторила Лиора, передёрнув затвор винтовки и направившись в конец коридора, туда, где так бесовски мигала диодная лампа…
Майк всполошился. Еще не хватало, чтобы его командир сошел с ума. Ведь он-то видел, что там никого нет.
Но Лиора была далеко. Она побежала, полная решимости узнать, что за человек показался ей в свете мигающей лампы. Она быстро подбежала, отодвинула дверь, и в тот же момент чья-то тень бросилась на нее. Лиора зажмурилась, отлетела в стену, нажала на спуск, выпустив очередь в стену каюты. Когда Майк и Тоон подбежали к ней, она ещё лихорадочно нажимала на спусковой крючок, даже когда все патроны в магазине винтовки закончились.
Лиору быстро привели в чувство. Её трясло, словно в лихорадке, тяжело дыша, она что-то бормотала. Майк с размаху влепил ей две пощёчины, после чего Лиора явно стала соображать яснее. Схватившись за подлокотник штурманского кресла, она поднялась с пола и заявила:
— Я никуда не полечу на этом корабле!
Тоон скептически посмотрел на Майка. А он ведь предупреждал её.
— На этой планете больше нет пригодных к полёту кораблей, — возразил он. — А лететь отсюда нам надо при любом раскладе. Даже если здесь будет дюжина привидений, я буду настаивать на этом.
Блуждающий взгляд Лиоры остановился на ригмейце. Тоон прочитал в нём нескрываемое бешенство, смешанное с диким ужасом.
— Ты сумасшедший, — прошипела она.
Тоон сложил руки и повернулся к её второму пилоту:
— Она права, Майк. Лететь на Криллон с чужой энергией на борту нам нельзя. Но есть способ решить эту проблему и помочь заблудшей душе обрести покой. Наша колдунья Са-тин, она сможет сделать это.
Майк задумался.
— Уверен, наши священники справятся с этой задачей не хуже Са-тин, — сказал он, косясь на Лиору.
— С последствиями, вызванными убийством ригмейцами, могут справиться только ригмейцы. Вы видели, насколько может быть агрессивна чужая энергия, — настаивал Тоон.
— Валить надо отсюда! — крикнула Лиора, подавшись вперёд всем телом.
— Надо привести сюда Вику, — Тоон внимательно посмотрел на Майка. — Пусть захватит с собой рюкзак. И побыстрее, мы сейчас вылетаем.
— Разумно, — согласился Майк.
Через несколько минут он уже рубил в стене тоннеля ступени для ног. Уцепившись руками за край расщелины, он выбрался наружу.
На поверхности завывал ветер, гоняя снег по пустыне. Он стёр следы до истребителя, однако в них не было нужды – его тень отчётливо прорисовывалась в снежной пурге. Когда Майк вбежал по трапу в салон грузового отсека, Вика сидела на крышке вещевого ящика и доедала тушёное мясо, скребя пластмассовой ложкой по дну консервной банки.
— Проголодалась? — спросил он.
— Ещё бы! — ответила она. — Это вы тут не едите совсем, держите себя в чёрном теле, а я так не хочу.
— Понятно, — Майк поднял с пола рюкзак Лиоры, осмотрел его содержимое и начал спешно складывать в него вещи наррату, которые могли бы пригодиться, на его взгляд. В дальнем углу он заприметил шкафчик, который ещё не был исследован. Открыв его, Майк нашел плазмомёт и несколько запасных наполнителей к нему.
— Мы вылетаем сейчас. Собирайся! — заявил он Вике. — Бери с собой все необходимое, то, что не хотела бы оставить.
Вика надела куртку Тоона, застегнула молнию и подобрала снизу, чтобы полы куртки не мешали идти.
— Я готова, — кивнула она.
Буря снаружи усилилась. Ветер поднял в воздух снег, заслонив им мир вокруг. Ничего не видно. Майк прикинул, ориентируясь на нос истребителя, направление, откуда он пришёл, и направился, держа Вику за руку, в бурю. Несколько метров по снегу превратились в огромное расстояние, Майк потерял счёт шагам. Расщелина возникла так внезапно, что он не смог удержаться на краю, и темнота проглотила его. Майк скатился вниз по склону и сел в сугробе. Сверху на него села Вика, которая упала вмести с ним.
— Ты цела?
— Вроде бы да, куртка мягкая.
— Мы прибыли. Вставай.
Сверху темноту разрезал луч фонарика. Лиора стояла на верхней палубе, осматривая пещеру.
— Вы где? Всё в порядке? — крикнула она.
Майк достал свой фонарик и посигналил ей. Через пять минут все были на борту «Авори».
— Подготовить двигатели к рывку! — приказывала Лиора, шагая по мостику. — Майк, задействуй всю мощность реактора на килевые двигатели. Забрало мостика опустить. Всем приготовиться! Мы стартуем.
Майк опустил рычаг сцепления вперед, убирая заслонки. На мониторе консоли управления шкала мощности реактора поднялась до предела. Механизмы корабля хрустели и скрипели, выполняя заданные команды. Майк отметил, что было бы неплохо подготовить корабль к полёту, спуститься в машинное отделение, но Лиора даже слышать не хотела об этом.
— Три, два, один… — считал он.
— Отрыв! — приказала Лиора, следя за приборами.
— Есть отрыв! — ответил ей Майк.
Где-то снизу раздался громкий хлопок. Корабль задрожал всем телом, освобождаясь от ледяного плена. Было слышно, как снежные глыбы падают, ударяясь о корпус, оседают всё ниже.
Проломив потолок пещеры, корабль вырвался к небу, окружённый дымом и пламенем. Щелчком кнопки Майк поднял забрало, и сквозь разлетающийся с термостекла обзорного иллюминатора снег Лиора увидела лучи Альфа Центавра. «Авори-7» был уже над бурей. Преодолевая силу притяжения, он рвался выше. Затем небо стало темнее, проявились звёзды. Через минуту корабль был уже в верхних слоях атмосферы. Оставляя длинный шлейф тёмного газа позади ярко-белого хвоста пламени, он вышел в открытый космос.
— Я сам рассчитаю координаты полёта, — предупредил Тоон, присаживаясь за штурманскую консоль управления, но тут же осёкся, заметил, как Лиора и Майк, привстав с кресел, что-то рассматривают через обзорный иллюминатор.
— Иди сюда, — махнул ему рукой Майк. Любопытная Вика тоже взбежала на мостик, желая узнать, что же так заинтересовало всех.
Тоон медленно подошёл к иллюминатору и всё понял.
— Вот и еще одна причина не лететь на Криллон. Мы ведь не хотим снова к ним, верно?
Там, на одиннадцать часов, застыло огромное скопление белых шаров. Можно было насчитать до сотни вражеских вымпелов. Флот Наррату направлялся в сторону обитаемых планет Федерации. Вторжение началось.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Сенат предполагает
Утро следующего дня затянуло небо тяжёлыми мрачными тучами, встретило мелким моросящим дождём и холодным ветром. Непогода заставила людей надеть тёплые плащи, закрыться от неба широкими зонтами. Дождь размыл пейзаж за окном, ставший вдруг таким унылым. Так на Капри начинался сезон дождей.
Однако чем холоднее было на улице, тем приятнее было находиться в помещении. Сенаторы группами заходили в огромный и тёплый вестибюль здания Сената Федерации, довольно потирая озябшие руки и снимая плащи. В воздухе царило оживление. Разговоры только об одном – о предстоящем заседании, которое поставит точку в вопросе военной политики Федерации. Смелая инициатива осторожного Рогозина, который внезапно решил показать зубы и дать отпор сомнениям и нерешительности, заинтересовала большинство уже за неделю до заседания. Средства массовой информации твердили только о выставленном на обсуждение в сети Пакте Войны, который должен был бы открыть дорогу человечеству в новые неизведанные просторы. Многие предполагали, что эфир оплатил сам Рогозин, у которого, вероятно, были влиятельные спонсоры, в чьих интересах было проведение захватнической политики, направленной на приобретение новых ресурсов. Сам Рогозин же утверждал, что принятие Пакта укрепило бы позиции человечества на галактической арене и способствовало бы, в конечном итоге, стабилизации расы. В то же время, попытки противостоять ему делали лоялисты во главе с сиром Корхастом, который, видимо, не имел больших запасов капитала, чтобы оплатить достаточное количество эфирного времени и эффективно влиять на массовое сознание. Более того, хотя речи его были не менее пламенными, и факты он приводил не менее веские, делал он это с явным запозданием – стоило ему рассказать о какой либо проблеме, будь то экономической или проблеме демографии, как выяснялось, что Рогозин уже предложил её решение на другом телеканале несколько минут назад. Все факты говорили о серьёзной утечке информации в штабе Корхаста, и все слухи, витающие вокруг этой кампании, лишь подогревали интригу. Тем не менее, Корхаст казался уверенным в победе политики лоялистов и провале «смехотворного Пакта Войны, бесполезной кипы макулатуры».
Поскольку партийная система была отменена вот уже полтора века назад, политическая линия конкретной партии не оказывала влияния на действия сенаторов. Среди их состава были лишь комитеты, неофициальные идеологические группы, к которым представители народа примыкали с искренним убеждением.
Заседание было назначено на полдень. Сенаторы нехотя расходились по своим кабинетам, где они должны были подготовиться, собраться с мыслями, принять взвешенное решение. Да, в истории уже были прецеденты передачи вопросов войны и мира представительному органу Федерации, когда была принята Декларация «Счастье индивида – в пространстве», однако впервые ответственность за согласие на использование военной силы в одном вооружённом конфликте ложилась на плечи сенаторов. Собственно, и данный конфликт был несколько необычным для человечества, ведь оно не только столкнулось с равным по уровню технологического развития противником, но и возможно впервые предполагало вторжение в соседнюю галактику. Именно эти факты обнажили нерешительность Консулата, который снял с себя ответственность за решение данного вопроса.
Рогозин вошёл в здание Сената одним из последних. Безразлично зевнув, он осмотрел пространство вестибюля и, видимо, остался доволен – многие из тех, кого он ждал, были здесь. Рядом с ним был капитан Жнец. Он был в парадном мундире капитана Космического Флота при всех орденах и знаках отличия. Другие сенаторы поздоровались с ним, выказывая своё уважение.
Настроение у Жнеца было прескверное. Отчасти оно было испорчено мерзкой погодой, однако причиной всё же было требование Рогозина об обязательном участии капитана в сегодняшнем заседании. Жнец до мозга костей ненавидел эти бюрократические мероприятия, предпочитая решать все проблемы не словом, а делом. Именно за это его так ценило командование.
Впрочем, среди присутствующих военнослужащим был не только он. В дальнем конце вестибюля капитан заметил адмирала сира Кристиана Серрвуса. Поскольку не Рогозин организовал присутствие этого высокопоставленного флотоводца, можно было предположить, что Серрвус примкнул к штабу Корхаста. Что ж, словесное сражение обещает быть жарким и непредсказуемым.
— Я думаю, уважаемый друг, мы достаточно долго демонстрировали своё присутствие здесь, и все в курсе, что мы прибыли, — тихо сказал Рогозин капитану. — Давайте пройдём в мой кабинет, нам многое нужно обсудить.
Здороваясь с сенаторами, бросая короткие реплики, они прошли через толпу в вестибюле и, поднявшись по лестнице наверх, прошли в административную часть главного корпуса. Резиденция Рогозина в здании Сената находилась на пятом этаже в северо-западном крыле. Виктор Алексеевич чиркнул идентификационной карточкой по замку СКУД и открыл дверь. Внутри было просторно. Первым залом была приёмная комната. Здесь был установлен большой аквариум, напротив стоял широкий кожаный диван и маленький журнальный столик. В углу – горшок с авонитовой пальмой. Рогозин пояснил, что двери из этой приёмной ведут в его кабинет и кабинеты помощников.
— Пройдёмте, капитан, нам направо, — с добродушной улыбкой пригласил Жнеца Виктор Алексеевич.
Личный кабинет сенатора также не отличался роскошным убранством. Всё довольно аскетично: широкий переговорный стол, окружённый креслами, огромное окно позади него от пола до потолка, закрытое тяжёлыми шторами. Всё оформлено в белом цвете – так же, как и в приёмной. Рогозин тяжело плюхнулся в своё кресло и жестом предложил капитану сесть.
— Знаете, когда я был совсем юн, скажем, было мне тогда лет двадцать пять, довелось мне наблюдать один случай из жизни, — начал Виктор Алексеевич. — Шёл я как-то по центральной улице города, в котором я тогда жил… Довольно-таки уютный маленький городишко. Остался бы там жить, если бы не этот случай. Итак, иду я по центральной улице. По улице этой развлекательные паровозики на колесах катают детей. Представьте себе электромобиль, раскрашенный в подобие тогдашних паровозов: смешная рожица на радиаторе, толстая труба из эдакого «парового» котла и кабина «машиниста» позади неё. А позади этого паровоза – вереница вагончиков друг за другом, на крыше которых, вы представляете, восседают пластмассовые герои из сказок: Айболит, Заяц, Волк, пираты с саблями… Дети входят в них, садятся на скамейки, весёлые крики, смех. Мне нравится, когда люди смеются. Но затем я вижу, что в отдалении навзрыд плачет ребёнок. Девочка лет пяти. Около неё на коленях сидит взрослый мужчина, видимо, её отец и говорит, пытаясь утешить: «Ну и что, что не поехали… вот папа твой на паровозике не катается, у папы денежек нету… но ведь на паровозике не только кататься можно, но и на него посмотреть…» Мне вдруг так жалко стало этого мужчину… Похоже, именно в этот момент я решил сделать всё для того, чтобы таких печальных моментов в жизни детей было как можно меньше. И вот я здесь.
Жнец задумался.
— Все ваши действия направлены на достижение этой благородной цели? — наклонив голову, спросил капитан.
— Почти, — скривился Рогозин. — Но я стараюсь, чтобы людям вокруг меня было хорошо.
— Задам каверзный вопрос: ваша агитация за принятие этого Пакта Войны тоже отвечает этой цели?
— Несомненно!
— Но война без потерь невозможна. Любая война сопряжена со смертями миллионов людей. Вы бы хотели бы узнать, что та самая девочка, которую вы видели на улице одного из городов Капри, вошла в число погибших?
Рогозин приподнялся в своем кресле, но затем быстро овладел собой. Видимо, этот случай действительно оказал на него неизгладимое впечатление.
— Я уверен, что лучше умереть в бою, чем жить в нищете, — ответил сенатор. — Это лучше, чем объяснять своим детям, почему одним людям дано всё сразу, а другие вынуждены побираться. Это лучше, чем медленная и мучительная смерть от голода. И тем более это лучше, чем жить в рабстве у каких-то четырехногих монстров из соседней галактики, которые обязательно найдут нас и придут за нами, вам ли это не знать, капитан.
Жнец кивнул. Рогозин прав. Достойная смерть лучше позорной жизни. Однако мыслит он крайностями, не допуская более мягкого и гуманного решения. Вероятно, такое решение в будущем придет к нему. Тем не менее, Жнец решил не помогать ему в этом и предпочёл не спорить.
— Так, а как там у нас с физическим подкреплением? Вы отдали необходимые распоряжения? — вдруг спросил Рогозин.
Жнец выпрямился в кресле.
— Да, здание Сената оцеплено союзными силами. Люди находятся в нескольких фургонах, припаркованных на улицах рядом с площадью. Человек тридцать засели на чердаке Оперы напротив здания Сената, некоторые из них вооружены снайперскими винтовками. Все они – берсерки. Мне удалось собрать только их, потому что другими подразделениями я не командую. Однако хочу заверить вас, что такая группировка, пусть даже малочисленная, намного превосходит по своей мощи иные соединения.
— Да, знаю. Один берсерк стоит десятерых велитов, — отмахнулся Рогозин. — Вот это мы сегодня и проверим. Будьте уверены, Александр Евгеньевич, миром сегодняшнее собрание не закончится.
— Я знаю, — ответил Жнец. — Недаром здесь адмирал Серрвус.
— Тоже заметили его? — улыбнулся Рогозин. — У него давняя дружба с Корхастом. Можно сказать, со школьной скамьи.
— Значит, наши силы практически равны.
— Не совсем, большая часть сенаторов всё-таки на нашей стороне.
Рогозин, видимо, хотел сказать «на моей стороне», однако в присутствии капитана это было бы не совсем уместно. Жнец понял это, поэтому только улыбнулся.
— Хотите выпить? — вдруг спросил Рогозин.
— Нет, простите, я не пью, — ответил Жнец.
— Так я тоже не употребляю. Тем более перед ответственным собранием. Только грейпфрутовый сок.
Рогозин наклонился и выдвинул маленький бар из-под стола. Достав два фужера, он разлил сок, и передал один Жнецу.
— За победу, полковник, — произнёс тост Рогозин и со звоном чокнулся.
Жнец кивнул и сел. Довольно причмокивая, сенатор развалился в кресле.
— Виктор Алексеевич, — обратился Жнец после минутного молчания. — У меня есть информация, которая может вас заинтересовать.
Рогозин внимательно посмотрел на него.
— Это касается того дела, за которое мы боремся, — уточнил Александр Евгеньевич.
— Рассказывайте, — произнёс сенатор.
— В одной из дальних звёздных систем была обнаружена планета, на которой могла быть жизнь. Исследовательское судно «Шагрил-ла» совершило полёт к ней с целью подтверждения существования жизни и определения возможности колонизации. По возвращении корабля все данные были заморожены.
— И вас это удивляет? — Рогозин сделал глоток и поставил фужер на стол.
— Меня удивляет то, что хоть и сняли режим секретности с многих данных (да что там говорить – почти всех!), некоторые субъекты по-прежнему плодят тайны. Смотритель пограничной станции рассказал мне, что после посадки на планету, на корабле и лагере исследователей всякая чертовщина началась – призраки, полтергейст, исчезновения. Четверо погибших в стычке с местными. Местным, впрочем, быстро дали название – ригмейцы, а планете дали имя Ригмеа по аналогии со словом из какого-то гвинейского наречия. Словом, боясь погибнуть, наши разведчики довольно быстро убрались восвояси. А вся информация о путешествии и данные исследований были засекречены.
— А кто рассказал об этом смотрителю станции, если данные были засекречены?
— Ему поведал об этом чей-то длинный язык, — объяснил Жнец. — Тайны тайнами, а «сарафанное радио» пока никто не отменял.
— Это интересно, — задумался Рогозин. — Я приму к сведению…
— Я думаю, к этому приложил руку непосредственно министр внутренних дел Гвидо Аллеро. Сразу после моего выступления в Амфитеатре Лоз две недели назад он подошёл ко мне и заговорил о ригмейцах. Не знаю зачем.
— То есть едва вы сошли с трибуны, как он подошёл к вам? Я не понимаю мотивов его действий. Зачем нужно было раскрывать государственную тайну именно вам?
Жнец пожал плечами.
— Я думаю, это нужно спрашивать у него.
Рогозин допил сок и поставил фужер на стол.
— Всё! Выдвигаемся, — он хлопнул в ладоши. — Наша братия уже заждалась нас.
Жнец посмотрел на часы и убедился, что время пришло. До начала заседания осталось менее пятнадцати минут.
— Пошли, — кивнул он.
Минуя длинные коридоры, они вышли в соседнее крыло здания и спустились в вестибюль. Людей здесь уже было меньше – толпа сочувствующих граждан и журналисты. Загораживаясь от вспышек фотокамер, Рогозин и капитан Жнец прошли через них, оставшись равнодушными к их вопросам, возгласам и пожеланиям.
Двери в зал заседаний были распахнуты. Жнец осмотрелся. Да, он был действительно огромен. Видимо, Федерация три годовых бюджета вложила в его богатое убранство. Зал был овальным, окружённый колоннадой в ионическом ордере, под широким прозрачным куполом. Меж колонн были протянуты полотна с вышитыми золотыми нитями гербами каждой из планет. Позади Президиума Сената висело огромное красное полотно с гербом Федерации – золотой дракон, держащий в лапе шестопёр, на испанском щите, разделённом на четыре части разных цветов: серебро, лазурь, червлёнь и пурпур. Над щитом – золотой шлем анфас с решетчатым забралом, короной палисандо и намётом в виде растительного орнамента. Позади щита была изображена белая горностаевая мантия с сенью и девизом «Beatus, qui retribuet tibi retributionem tuam, quam retribuisti nobis », начертанном на ней. Депутатские ряды спускались вниз амфитеатром. Где-то там, впереди должно быть кресло Рогозина. Сам Виктор Алексеевич выделил место для Жнеца на балконе Галереи Приглашённых, расположенной над залом.
— Эта рация предупредит вас о необходимости начала активных действий, — проинструктировал его Рогозин, передавая крошечное устройство, похожее больше на мобильный телефон. — И давайте договоримся, никакой самодеятельности с вашей стороны. Я должен быть готов ко всему.
— Вы сказали, «рация предупредит», — спросил Жнец, — а кто будет говорить в ней?
— Я, — кивнул Рогозин и пошёл меж рядов к своему месту.
Так-так, всё ясно. Даже сейчас сенатор хочет контролировать ситуацию, спустив капитана с поводка в нужный ему момент. Жнецу не нравилось, что Рогозин, угрожая сдать военной полиции информацию о его дочери, вздумал управлять им. Да и кому, собственно, понравится. Снова пообещав себе преподать наглому сенатору урок, капитан Жнец направился искать своё место.
Александр Евгеньевич вышел из зала заседаний, свернул в длинный коридор. Пришлось поплутать, прежде чем он нашёл лестницу, ведущую на второй этаж. В коридоре у Галереи Приглашённых толпились люди – помощники сенаторов, журналисты с камерами, критики, предприниматели, известные блоггеры, клирики… словом все те заинтересованные лица, на кого сегодняшнее решение Сената могло оказать определенное влияние. Жнец поздоровался с некоторыми из тех, кого мог знать, и, протиснувшись через толпу, вышел на балкон. Да, быть может, Рогозин был прав, выбрав это место для полковника. Отсюда открывался великолепный обзор. Военачальнику даже показалось, что этой армией сенаторов внизу можно управлять, передвигая их, как шахматы на клетчатой доске, тем более что расположение сенаторских мест давало такое ощущение. Пройдя вдоль рядов кресел, Жнец занял своё место на балконе в первом ряду.
Сенаторские ряды были разделены на так называемые «камеры». В каждой Камере заседали сенаторы от одной планеты Федерации, той, чьи интересы они представляли. Поэтому в каждой камере заседало по четыреста человек – по одному от каждой провинции. Таким образом, итоги голосований определялись не количеством членов в одной партии, как было до отмены партийной системы, а интересами жителей конкретной планеты. Принятие решений по конкретным предложениям нельзя было предсказать, потому что было неизвестно, как проголосует каждая камера в целом. Создатели данной системы считали этот факт основным преимуществом перед многопартийностью. Однако, несмотря на то, что триста лет назад консулы Федерации Человечества объявили об отмене партийной системы и введении избираемости сенаторов на основании территориальной принадлежности, де-факто первая всё же продолжала существовать в камеральном выражении. Как бы законодатели ни старались вытравить из корпуса идеологические настроения, до конца им это сделать не удалось. В Сенате можно было выделить правых лоялистов, левых оппозиционеров и центристов, склоняющихся во мнении то к первым, то ко вторым. При этом споры между группировками могли возникнуть внутри камеры, что лишь добавляло депутатским прениям остроты, а исходу голосования – непредсказуемости.
Сидя на первом ряду Галереи Приглашённых, Жнец наблюдал сверху за этим амфитеатром, гудевшим, как пчелиный улей. Сенаторы рассаживались по своим местам, что-то горячо обсуждали, размахивали руками.
— Бинокль, сер?
Жнец обернулся. Молодой человек в ливрее наклонился к нему, держа в руке позолоченный бинокль. «Совсем, как в театре» — подумал Жнец и усмехнулся.
— Ну, давай его сюда.
— Сейчас начнётся, — предупредил лакей.
Жнец кивнул и приложил окуляры к глазам. Теперь видно гораздо лучше. Осмотрев зал, он нашёл Рогозина. Весело улыбаясь, он рассказывал что-то сенатору Тейлору. Капитан взглянул на часы. Сейчас начнётся…
Гонг прозвучал, как гром среди ясного неба. Зал внизу сразу стих, сенаторы быстро заняли свои места. Кто-то начал записывать что-то в свой блокнот. Через окуляры бинокля Жнец увидел, что Рогозин достал из портфеля две папки и по одному стал доставать оттуда какие-то документы.
Тем временем в Президиум прошли несколько человек. Председатель в чёрной мантии с серебристой оторочкой занял центральное кресло, по обе стороны от него уселись его заместители. Рядом с ними расположился солидный господин в синем мундире, увешанном орденами.
— Дамы и господа, прошу тишины! — прозвучал скрипучий голос Председателя. — Сегодня в зале заседания Сената Федерации присутствуют три тысячи триста пятьдесят шесть человек из трёх тысяч шестисот членов, что предполагает наше заседание правомочным. Вероятно, остальные опаздывают и прибудут во время заседания. Итак, начнём. На повестке дня вопрос о принятии военной доктрины Федерации. В виду возникших противоречий Его Верховенство Консулат Федерации передал сей вопрос на рассмотрение Сената, чтобы представители воли народа дали на него разумный ответ. Нас здесь много, все мы носители идей, и я уверен, что сегодня мы придем к компромиссу. Здесь также присутствует Третий Консул Федерации сир Ральф Курион Сторри Первый. Он донесёт до других консулов волю нашего совета. Поприветствуем его!
Старик в орденах привстал со своего кресла. По залу прокатилась волна аплодисментов. Председатель продолжил:
— Проанализировав ситуацию, сложившуюся при популяризации через СМИ отдельных положений разрабатываемой военной доктрины, Президиум Сената Федерации пришёл к выводу, что сегодня мы будем рассматривать её две основные гипотезы. Уверен, по ходу заседания, у нас появятся и другие предложения, которые до этого момента умалчивались отдельными сенаторами, по ним мы так же примем решение. Проведя анализ информационного поля, мы назвали эти две гипотезы для удобства рассмотрения Доктриной наступательной и Доктриной оборонительной. Нами предполагается, что первую будет отстаивать господин Рогозин, сенатор провинции Дельфа планеты Капри, вторую – сир Корхаст, сенатор провинции Манишо с Титана. Все согласны с этим решением Президиума?
Сенаторы зашептались, переглядываясь.
— Очень хорошо, что нет возражающих, — кивнул Председатель. — Президиум предполагает, что первым, кто должен выступить в прениях, будет господин Рогозин. Всё верно, Виктор Алексеевич?
— Уважаемый сир Приам де Крюи! — донеслось из сенаторских рядов. — Я, Виктор Алексеевич Рогозин, считаю, что первым, кто должен выступить в прениях, должен стать сир Корхаст, поскольку моя речь, я думаю, будет дольше, чем его. Кроме того, я оперирую большим объемом данных и считаю, что мне требуется ещё некоторое количество времени, чтобы определить их в надлежащую словесную форму. Думаю, по окончании выступления сира Корхаста я буду готов. Я уверен, сир Корхаст заслужил право во многих делах быть первым.
Председатель Крюи кивнул.
— Сир Корхаст, что вы скажете в ответ на реплику господина Рогозина?
Корхаст замялся. Видимо, его тоже не совсем устраивала перспектива выступать первым, однако он всё же решил проявить рыцарское бесстрашие:
— Я думаю, что если каждый из нас будет стесняться представить свой проект, никакого диалога у нас не получится. Я согласен выступать первым.
Что ж, первый камень в огород Рогозина. Впрочем, тот тоже в долгу не остался:
— Я считаю, что господин Корхаст заблуждается, давая оценку моим действиям. Лучше пусть он должным образом выступит сегодня, я думаю, для него это будет полезнее.
Корхаст усмехнулся и направился к трибуне.
— Да мы и господа! Сенаторы и приглашённые! — начал он. — Сегодня нам выпала великая честь принять важное государственное решение. Признав наш авторитет, Его Верховенство Консулат передал нам своё полномочие – определить направление внешней политики нашего государства во взаимоотношениях с другими цивилизациями. Я уверен, что мы должны принять разумное и взвешенное решение, основанное не на наших властных амбициях, но в целях выработки всеобщего блага. И решение это должно быть верным. Это тот самый день, тот самый момент, когда мы должны доказать нашу способность быть такими же мудрыми, как и наши консулы.
В своей речи я оперирую свежими статистическими данными, которые были собраны накануне моей командой. В своих выступлениях на телевидении я неоднократно говорил о них, и теперь доказательства правильности лоялистской военной доктрины пополнились новыми. Согласно данным Казначейства Федерации мной, сенатором Бордо и сенатором Паркинсоном были проведены расчеты затрат наступательной военной операции. Строительство одного фрегата обойдется в восемьдесят тысяч золотых талантов, строительство крейсера – девяносто пять тысяч, строительство корвета встанет государственному бюджету в пятьдесят две тысячи. Затраты на термоядерное топливо составят более полумиллиона золотых талантов. Про колёсную и гусеничную бронетехнику я не говорю – вы и сами знаете, что у нас недостаток танков и транспортёров, а многие из тех, что есть, морально устарели. Содержание полка велитов обойдется Федерации в десять тысяч восемьсот золотых талантов: вооружение, средства индивидуальной защиты, провиант и жалованье. Полк тяжёлых пехотинцев обойдется нам в восемнадцать тысяч ежемесячно. И я не считаю средств, которые мы тратим на содержание Гвардии берсерков – сорок пять тысяч золотых талантов в месяц. Для осуществления успешной наступательной операции нам необходимо увеличить численность войск более чем в два раза, набрав и укомплектовав ещё пять дивизий велитов и две дивизии тяжелых пехотинцев. Таким образом, общие затраты государства для ведения наступательной кампании составят более полутора миллиона золотых талантов. И это вовсе не означает её успех.
Тем не менее, наше государство столкнулось с не менее серьёзными проблемами, которые грозят нам более опасными последствиями, чем война с этими феррами. Инфляция на Титане увеличила цены на метан в два раза, а вы знаете, что вся Федерация зависит от поставок газа. Вы также слышали о мятежах в резервациях Тониса. Вы слышали, что на территорию резервации были введены войска, и о том, что войска эти уже понесли серьёзные потери. Да, это хорошо, что аборигены разных планет не держат связь друг с другом, иначе всеобщее восстание неизбежно! Мы сидим на огромной пороховой бочке! И государство, наша Федерация, должно предпринять все усилия, чтобы эта бочка не взорвалась. В условиях острейшего экономического кризиса мы не можем вести какие-либо наступательные операции и увеличивать военные расходы, опустошая государственную казну.
В условиях кризиса я предлагаю также уделить больше внимания проблеме с продовольствием на Цирцее и Земле. Пока что управлениям Министерства транспорта и связи удается держать ситуацию под контролем, однако, если не уделять должного внимания этой проблеме, последствия такой халатности могут быть непоправимыми. Я считаю необходимым уделить внимание этому вопросу в заседаниях комитетов Сената, а затем выразить их волю в отдельном законопроекте.
Дамы и господа, я стремлюсь пробудить в ваших сердцах гуманность, я хочу, чтобы все наши стремления были направлены на спасение жизней людей, вместо того, чтобы приносить их в жертву нашим властным амбициям. Сенаторы! Я призываю вас быть рациональными и действовать во имя мира, во имя великой Федерации Планет!
Последние слова речи Корхаста заглушили бурные аплодисменты. Сенатор вышел из-за трибуны, поклонился. Видимо, он был доволен. С высоты Галереи Приглашённых Жнец отметил про себя, что лоялист держался весьма бодро. Теперь осталось ждать ответа Рогозина. Капитан давно сообразил, что «неподготовленность» Рогозина была хорошо продуманным тактическим ходом, ведь последнее выступление оставит лучший отпечаток в сознании слушателей.
— Виктор Алексеевич, вы будете выступать? — спросил Председатель Крюи.
— Так точно, Ваше Высокопревосходительство, — ответил Рогозин, вставая с места. — Благодарю сира Корхаста за прекрасное выступление. Я получил много приятных эмоций.
Корхаст усмехнулся, усаживаясь в своё кресло. Тем временем Рогозин поднялся к Президиуму и, поклонившись Председателю и Консулу Федерации, развернулся к трибуне.
— Сенаторы! Страшная тень нависла над нашей страной! Орды чудовищ стоят на наших границах! Вы можете сомневаться в этом, но это так. Это логично, ведь мы уничтожили их соплеменников, захватили корабль и пленили их владыку. Гордые существа, которые начали сражение с нашим корветом первыми, храбро бросившись на представителей неизвестной расы, не зная наших возможностей и убойной силы нашего оружия, непременно отомстят нам за потери, которые они понесли. В то же время, зная о том, что наши потери такие же, некоторые лоялисты трусливо предлагают встать на путь мира и покорно простить всё и вся тем, кто лишил жизни наших братьев.
Запомните, друзья, все финансовые проблемы отойдут на второй план, когда орды ферров заполонят наши планеты. Не сомневайтесь, это будут именно орды, потому что один их корабль был снабжен тысячным экипажем и имеет сразу три командира, а не одного. И наша армия, которая не вооружена и не обучена должным образом, будет разбита в пух и прах противником, многократно превосходящим её в численности. Не стоит уповать на всесильных берсерков и тяжёлую пехоту – они не волшебники, они такие же, как мы. Нам следует уповать лишь на нашу прозорливость и на нашу мудрость.
Однако последовав идее оборонительной доктрины, мы обнажим наши слабые места. Всем нам известно, что наша армия не будет подготовлена к нападению, потому что нельзя предвидеть его масштабы. Вся оборонительная доктрина сводится к сидению, сложа руки, вместо активных действий по наращиванию нашей мощи. Вместо создания крепкого кулака, который сокрушил бы противника, мы будем ждать, когда чужой кулак сокрушит нашу оборону.
Я уверен, что вопросы комплектования армии необходимо решать с военными, а не с казначеями. Нам необязательно строить много новых боевых судов, ведь мы можем модернизировать старые, отправленные на слом. Вместе с набором рекрутов мы решим вопросы продовольствия и урежем самостоятельность газовых и торговых корпораций. Поэтому, я считаю, не стоит раздувать из мухи слона и посмотреть на эту проблему более трезво и спокойно. Таким образом, рассуждая терминами господина сира Корхаста, я могу прогнозировать общие затраты на наступательную кампанию примерно менее чем в пятьсот тысяч золотых талантов.
Но учтите возможные прибыли, которые могут быть в случае успеха кампании! Если сир Корхаст говорит лишь о сегодняшних проблемах и о вселенской погибели, я гарантирую золотые горы в случае нашего успеха. Нельзя точно спрогнозировать общие доходы, которые мы получим, но это будет огромный шаг в развитии человечества. Мы получим не только стартовую площадку для новой экспансии. Мы получим новые земли, свежую рабочую силу, больше средств на развитие экономики. В наши руки попадут технологии поверженного врага, которые мы можем адаптировать к нашим. Считайте, что наступательная кампания – это инвестиции в будущее. Это то же самое, что в пятнадцать лет своей жизни думать о пенсии. Учтите, что всё это возможно, если мы победим. И риск этот оправдан! Пан или пропал! Именно поэтому нам так необходим превентивный удар, мощный блицкриг, который обеспечил бы нам победу. Мы начнём битву за нашу свободу! Одна битва – один итог! И итог это должен быть – победа!
Рогозин закончил речь вдохновенно, вскидывая вверх при каждом слове сжатую в кулак руку, словно стремясь быть патриотичнее своего соперника. Даже находясь на балконе Галереи Приглашённых, достаточно далеко от трибуны, Жнец чувствовал, сколько сил, сколько энергии вложил Виктор Алексеевич в свои слова. Казалось, он хотел заразить своим порывом аудиторию, увлечь её, словно позади него была линия фронта – окопы, колючка, вспышки разрывов в белесом дыму…
И аудитория ответила на его призыв. Грохот аплодисментов заглушил все звуки в зале. Тут и там сенаторы вставали со своих мест, хлопали, махали руками. Рогозин выпрямился, победно созерцая амфитеатр перед собой, словно полководец, осматривающий своё воинство. Корхаст, сидящий в переднем ряду, вертел головой, растерянно улыбался, соображал, в чём же он ошибся. Однако затем, видимо, его осенила спасительная мысль.
— И как же вы наме… Тихо! Дайте мне сказать! Хватит хлопать! И как же вы намерены прекратить беспорядки на Цирцее и Тонисе?! — перекричал-таки он зал, и аплодисменты смолкли. Сенаторы прислушались, ибо сир Корхаст не намерен сдаваться.
Рогозин вздохнул. Видимо, ответ на этот вопрос не был столь вдохновляющим, как его речь.
— Я думаю, решить эту проблему можно только самым радикальным способом, сделав шаг в направлении прогресса, — сказал Виктор Алексеевич. — Мы можем дать аборигенам то, что они хотят: свободу, общегражданские права и обязанности, признав их равными людям…
— Еретик!!! — исступленно завопил Корхаст, с упорством утопающего уцепившийся за эту спасительную нить для его идеи. — Люди! Вы слышите? Вы слышите его? Он попирает все устои нашей государственности! Он всё ставит кверху дном! Братья-сенаторы! Я призываю лишить неприкосновенности этого неверного!
Рогозин опешил. Он, видимо, был уверен, что Корхаст начнет на него наступление, однако такого напора явно никто не ожидал. Сенаторы переглядывались между собой, многие из тех, что аплодировали стоя, сели на свои места.
— Это ересь! — выкрикивал обвинения Корхаст. — Этот человек преступник! Он отрицает величие самого совершенного существа во Вселенной!
В зале раздался тихий ропот возмущения.
— Надо же, восхваляя величие человека, наш сир трусит доказать его всей Вселенной, — усмехнулся Рогозин. — Дамы и господа, я предлагаю не слушать более этого обезумевшего старца. Давайте примем взвешенное решение…
Несколько сенаторов-лоялистов из сектора, где сидел сир Корхаст, поднявшись со своих мест, стали поносить Рогозина и его идею.
— Я думаю, Виктор Алексеевич, в своих речах вы явно перегнули палку, — сенатор Видо поднялся со своего места в секторе Титана. — Как можно дать этим тварям то, чего они не заслужили?
— Мы можем призвать их под свои знамёна, — ответил Рогозин. — Они заслужат свое право в битве!
— Тем самым мы ослабим нашу армию! — воскликнул Корхаст. — Аборигены перейдут на сторону врага!
— Мы должны рискнуть, иначе не получим ничего.
— Риск не оправдан! — воскликнул сенатор Кеш. — Нельзя оперировать догадками. Я предлагаю отказать сенатору Рогозину в поддержке при решении национального вопроса!
— Гнать оратора! — крикнул кто-то из задних рядов.
В тот же миг зал зашумел. Сенаторы встали со своих мест, кричали. В воздух полетели блокноты, письменные принадлежности, листы бумаги. Разделившись на два лагеря – тех, кто поддерживает Рогозина, и тех, кто против него – сенаторы вступили в яростную словесную схватку.
— Корхаст прав!
— Мы наступаем!
— Оратора на мыло!
— Мы требуем изменений в бюджете!
— Дадим аборигенам права!
— Протестую!
— Уважаемые сенаторы! — воскликнул Председатель Крюи. — Я прошу тишины! Будьте достойны!
Консул Федерации Ральф Курион Сторри Первый возмущенно заёрзал в своем кресле.
— Сир Корхаст, вы противоречите сами себе! — воскликнул Рогозин, указав пальцем на своего противника. — Вы заявляете, что аборигены не имеют права на свободу, поскольку они не люди, однако предполагаете, что люди должны отдавать свои жизни, защищая их, запертых в резервациях на наших планетах. Как такое понимать?!
— Я требую ареста Рогозина прямо в зале Сената! — рявкнул Корхаст. — Ересь должна быть наказуема! Ведите велитов!
Ситуация принимает опасный оборот, сообразил Жнец. Настал его черед действовать. Поднеся ко рту запястье, он прошептал в браслет-передатчик:
— Гуннар, выводи людей. Второй этаж, зал заседаний оцепить и изолировать людей из переднего сектора.
— Есть, капитан, — ответил голос в наушнике. — Мы выдвигаемся.
Тем временем, грохоча сапогами, ровный строй закованных в доспехи велитов двинулся меж сенаторских рядов. Наступила тишина. Все смолкли, удивленно смотря на солдат, шагающих к Президиуму. Рогозин остался за трибуной. Гордо выпрямившись, он пытался сохранить величавый вид и продемонстрировать свое неподчинение ситуации. Велиты окружили Президиум, двое из них поднялись к трибуне. В тот миг Рогозин поднёс запястье правой руки ко рту.
— Капитан, выводите берсерков, — прошептала рация на коленях у Жнеца.
Спрятав штурмовую винтовку за спину, велит подошёл к Рогозину и деловито размял руки:
— Решением Сената вы арестованы.
— Я протестую! — Председатель Крюи встал со своего места. — Сенат ничего не решал!
— Господин Крюи, у вас всегда такие беспорядки во время заседаний? — не выдержал Консул Федерации.
Обращение «господин» к лицу, достигшего рыцарского звания и занимающего столь высокий пост, равносильно оскорблению. К рыцарю следовало обращаться не иначе как «сир». Жнец понял, что терпение Ральфа Сторри вот-вот кончится. Велит же, любезно предложивший Рогозину наручники, лишь усмехнулся в адрес сира Крюи:
— Вы не Сенат.
— Я – Председатель Сената! — упорствовал тот, казалось, не услышавший вопроса Консула Федерации.
— Видимо, Консулат допустил ошибку, определив этот вопрос к разрешению Сената, — продолжал сир Сторри. — Думаю, наше заседание окончилось бы спокойнее…
Но его последние слова застряли в горле, когда в зале заседаний появились берсерки. Длинноволосые полуобнаженные варвары с огромными Крылатыми мечами в руках, они быстро вошли и, растолкав опешивших велитов, пробились к трибуне. Всё было четко организовано – несколько человек задержались у выходов из зала, ещё двадцать – встали в проходах между рядами. Остальные оттеснили велитов и заняли Президиум.
— Мы восстанавливаем законность на этом собрании, — громко, чтобы все слышали, сказал капитан Жнец. Акустика зала была хорошей, и его голос эхом разнёсся под белыми сводами. — Применение вооружённой силы в гражданских спорах недопустимо!
Корхаст побледнел от ярости.
— Адмирал Серрвус, объясните, зачем здесь велиты! — прорычал он.
Однако никто не ответил ему. Корхаст беспомощно обвёл взглядом амфитеатр сенаторских рядов, но не увидел того, кого искал.
— Довольно болтовни, — сказал Рогозин. — Сенаторы! Я знаю, что многие из вас давно знают ответ на вопрос, поставленный на повестку дня сегодняшнего заседания. Я призываю вас поставить окончательно точку и определить, наконец, какую политику будет вести наше государство во взаимоотношениях с соседями.
— Голосования не будет! — сир Корхаст поднялся с кресла, разведя руки, как святой праведник. — Я, а также те, кто остается верен государственности, вековым устоям и вселенской правде, покидаем этот зал в знак протеста против глупых нововведений. Я призываю всех сенаторов покинуть этот зал вместе со мной! Так мы докажем верность нашей Федерации и закону.
Гуннар, стоящий рядом с Рогозиным у трибуны, оглянулся на Галерею Приглашённых, Жнец махнул оттуда ему рукой, мол, пусть уходят.
Тем временем, к выходам направились сенаторы-лоялисты – тысяча человек из камер Титана, Криллона и Тониса. К ним присоединилось не менее трёхсот тех, кто изменил свое отношение к политике Рогозина, отчасти, как выяснилось позже, из-за его идеи дать равноправие аборигенам захваченных планет. Берсерки не препятствовали им.