В Кронштадте стояла небывало холодная зима. За окнами казармы метель и мороз за двадцать. В Финском заливе двухметровые сугробы.
Отдавая «священный долг», в числе еще полутора тысяч молодых курсантов, я четвертый месяц обучался в отряде подводного плавания - в/ч 09990, именуемом на местном жаргоне «Тридевятым царством».
Из нас готовили рулевых сигнальщиков, торпедистов, химиков и коков, для дизельных подводных лодок.
Три месяца пролетели как один день.
Подъем в шесть, пятикилометровый кросс с зарядкой, обливание холодной водой, завтрак. Потом занятия с перерывами на обед и ужин до 20.00, чистка снега на плаце, вечерняя прогулка и отбой. И так каждый день. До упора.
Сначала мы думали, что помрем, как двое в самом начале, но затем привыкли.
Неожиданно появилось личное время, мы стали все успевать и даже удивились.
В один из субботних вечеров рота отправилась в кино, а я остался, имея намерение написать письмо домой. Закончив и опустив его в почтовый ящик, решил немного размяться.
Помимо четырех кубриков, в которых мы обитали, а также иных служебных помещений, в роте имелся небольшой зал для занятий спортом.
В нем были шведская стенка, перекладина, брусья, штанга и гири.
Проваливаясь после отбоя в сон, мы нередко слышали, как там занимались старшины. Были они рослыми на подбор, крепкими и мускулистыми.
Зайдя в зал, я обнаружил там инструктора нашей смены Захарова, который усиленно занимался штангой.
Вес у нее был изрядный и работал старшина профессионально.
Я хотел было ретироваться, но заметив меня, Захаров приказал остаться.
- Интересуешься? - кивнул на штангу.
- Да нет, я больше гирями, товарищ старшина. Они пластичней.
- Тогда давай потягай их немного,- благодушно пророкотал Захаров, растирая грудь махровым полотенцем.
Накачан он был великолепно. Мышцы шарами перекатывались под кожей. На левом предплечье татуировка - подводная лодка в «розе ветров». И надпись «ДКБФ 1969 -1972». Годы службы.
- Давай, давай, не стесняйся, - бросил он мне. - Физкультура дело хорошее.
Стащив рубаху с тельником, я подошел к гирям. Они были для меня привычными.
До службы, обучаясь в горном техникуме, а затем, работая в шахте, я активно занимался гиревым спортом и гимнастикой в спорткомплексе внутренних войск МВД, расположенном рядом с домом родителей.
А еще имел разряд по лыжам, увлекался стрельбой и плаванием.
Размявшись, выполнил традиционные упражнения с пудовой, а затем и двухпудовой гирями. Выжав «двойник» по десятку раз каждой рукою, перешел к одинарной. Побросал ее с вращением вперед и назад, после чего бухнул на помост.
За спиной послышались возгласы одобрения, и я обернулся. Рядом с Захаровым стояли замкомвзводы - Сомряков с Лайконеном, и с интересом на меня пялились
- Как ты ее вертишь, не понял? - вопросил прибалт. - Будто в цирке.
- Много будешь знать, мичманом станешь! - рассмеялся Захаров.
- Чем еще порадуешь, шахтер?- обратился ко мне. - Давай, показывай.
Я подошел к параллельным брусьям и намелил руки. Из свободного виса, за несколько махов вышел в стойку на предплечьях, а затем и руках. Зафиксировав ее, выполнил свой коронный соскок набок.
- Недурно,- переглянулись Сомряков с Лайконеном. - Впечатляет.
- А то, - пробасил Захаров,- у меня в смене* даже кмс* по боксу есть, не то, что у вас. Половина отморозков.
Между сменами существовало негласное соревнование за лидерство, что всячески поддерживалось старшинами, офицерами и самим командиром.
- Айда, помоемся, - предложил мне Захаров. - А вы, братва подумайте над своей физподготовкой,- иронично взглянул на коллег. - Стыдно, в роте курсанты здоровее.
Когда мы поплескались в умывальнике, инструктор пригласил меня в комнату старшин. Там сидел дежурный по роте, старший матрос Бахтин и что-то напевая, чертил схему.
Это был удивительно трудолюбивый и увлеченный всем, что касалось минного оружия, инструктор. Бахтин постоянно возился с минами и торпедами в учебных кабинетах, совершенствовал действующую систему торпедных аппаратов, имевшихся на цикле, самозабвенно проводил с курсантами практические занятия по стрельбе из них сжатым воздухом.
В то же время он хронически ненавидел все, что было связано с изучением уставов и строевыми занятиями. Старший матрос - был заменой Захарову. Тот весной увольнялся в запас, закончив срок службы.
- Все «малюешь», Витя? - обратился Захаров к Бахтину.
Тот молча кивнул взъерошенной головой, продолжая орудовать рейсфедером. На столе лежала схема постановке реактивных мин, выполненная на нескольких листах плотного ватмана цветной тушью.
- Передохни, и организуй чаю покрепче, - с интересом разглядывая чертеж, хлопнул его по спине инструктор.
Через несколько минут мы втроем пили дегтярного цвета чай с баранками, и Захаров расспрашивал меня о себе. Я рассказывал. При этом выяснилось, что он в прошлом тоже горняк и родом из Сибири.
- А фортели на брусьях и с гирями, ты выделывал знатно, жаль, тебя Бахтин не было,- изрек старшина, прихлебывая из блюдца и отдуваясь.
- Еще что - нибудь, такое же умеешь?
- Могу зажатым в ладони гвоздем пробить «сороковку», - сказал я.
- Не трави, - усмехнулся Захаров. - Такого не бывает
- А торпеду хреном перебить не можешь? - съехидничал Бахтин.
- Не, торпеду не могу, только доску.
- Так, найди ему доску и гвоздь, - приказал инструктор к старшему матросу.
- Щас, - поднялся с банки* тот и вышел из каюты.
Захаров пытливо взглянул на меня, но я был спокоен.
Дело в том, что этот трюк я знал давно и в совершенстве. Научил ему меня отец, за год до призыва.
Потом за дверью послышался шорох и сопенье. Вошел Бахтин, а за ним баталер Ясинский, несущий тонкую, около дюйма, трехметровую рейку.
- Вот дерево,- кивнул на баталера старший матрос, - а это крепеж,- достал из кармана пару гвоздей среднего размера.
- Пойдет? - вопросил Захаров.
- Нет, товарищ старшина, рейка тонкая, а гвоздь нужен большой, «стопятидесятка».
- Может тебе, карась, притащить шпалу и костыль! - наклонился ко мне Бахтин.
- Ничего не понимающий Ясинский стоял с открытым ртом, тупо переводя взгляд с инструктора на меня, а потом на Бахтина. Наверное, думал, что у нас плохо с головою.
- Ясинский! - рявкнул Захаров.
- Я, товарищ старшина!
- Забирай Ковалева и найди что приказано. Время - пошло. Выполняйте!
Вместе с перепуганным баталером отнесли рейку в каптерку. Там как раз шел ремонт стеллажей и было полно разных брусьев, досок и фанеры.
Я выбрал обрезок сосновой нужной толщины и несколько подходящих гвоздей.
Все это время Ясинский с сожалением смотрел на меня, затем достал из какого-то рундука кусок копченой колбасы и сунул мне в руку.
- Подрубай, земеля, полегчает.
Есть очень хотелось, но недосуг. Определив колбасу в карман, мы взяли гвозди, доску и потопали в старшинскую. Кроме Захарова с Бахтина там уже были Сомряков и Лайконен.
- Свободен, - бросил кто-то из них, и Ясинский испарился.
- Ну, давай, шахтер, показывай, публика ждет зрелищ,- прогудел Захаров.
- Спорим, не пробьет? - нарушил тишину Сомряков, внимательно осмотрев доску.
- Мои новые клеша против твоих часов, - указал на волосатую руку инструктора.
Захаров вопрошающе взглянул на меня, я кивнул головою.
- Принимается, - сунул он руку замкомзводу, и Лайконен разбил их сцепленные ладони.
Опустив обрезок доски на массивную банку*, я извлек из кармана носовой платок и, сложив его в несколько слоев, угнездил на шляпку гвоздя, которую плотно зажал в кулак левой.
Затем примерился и с приседом нанес удар.
- Тр-рах!- Гвоздь пробил доску вместе с сиденьм, выйдя из него на пару сантиметров.
Взглянул на старшин. Сначала они оторопело молчали, а потом окружили банку с прибитой к ней доской и обменялись репликами.
- Ну, ты, бля, даешь! - хлопнул меня по плечу Бахтин, - давай ко мне в лаборанты.
- Ага, давай, будете вместе к минам доски прибивать,- рассмеялся Лайконен.
Сомряков с Захаровым молча осматривали банку.
- Да-а, а клеша-то твои, тю-тю,- ухмыльнулся инструктор, расшатывая гвоздь, и с натугой вытаскивал его из доски.
- Давай еще раз, - покосился на меня замкомвзвода. - Это какой-то фокус.
Я повторил, с той лишь разницей, что на этот раз гвоздь пробил только доску. За дверью раздался шум и топот многочисленных ног. Это из клуба вернулись курсанты в сопровождении старшин, ходившие смотреть фильм.
- Рота, приготовиться к построению на вечернюю поверку! - послышался вопль дневального.
- Ого, да уже без четверти одиннадцать,- взглянул на наручные часы Бахтин.
- Давай, Ковалев, на построение,- подмигнул мне довольный Захаров.
Я быстро покинул старшинскую. Представление закончилось.
С того вечера старшины прониклись ко мне чем-то вроде уважения, а спустя неделю взяли с собой после отбоя в роту коков, где под «гвоздевой» трюк, на пари выиграли у местных командиров ящик сгущенки и несколько бутылок портвейна «Три семерки».
Примечания:
Смена - подразделение в морском учебном отряде.
Двойник - гиря весом 32 кг (жарг.)
Сороковка - доска толщиной 40 мм.
Кмс - кандидат в мастера спорта.
Банка - табурет.