КАК СЕСТРА Глава из "Воспоминаний о послевоенном детстве"
Наша семья потихоньку выбивалась из жизненных трудностей, и мои родители купили радиоприёмник с проигрывателем. Весь наш этаж поначалу вечерами собирался у нас слушать радиопередачи, новости, концерты.
Я болела сухим плевритом, меня поили то ли белым, то ли красным стрептоцидом, кололи антибиотик. Галя решила меня развлечь – сначала она читала мне вслух, а потом включила пластинки: Владимир Нечаев, Пётр Лещенко, Клавдия Шульженко, Александр Вертинский, Сергей Лемешев. Короче, от такого шумного развлечения у меня опять подскочила температура, разболелась голова, я уже была не рада развлечению. И Гале попало за это по первое число, хотя она хотела меня только развлечь, а не навредить.
Папа из командировок привозил шоколад (видимо, это был дефицит) и я должна была съедать его по кусочку каждый день, а меня грызла совесть, что я ем, а сёстры – нет, и я втихушку им шоколад давала тоже. Галя сначала отказывалась, понимая, что для меня это лекарство, но запах шоколада манил, и рука сама тянулась к плитке. Да, теперешним детям не понять этого, сейчас есть всё, купить можно всё что угодно, были бы только деньги. А у нас было так.
Шоколад лежал на гардеробе, а гардероб наш был с отметиной от бомбежки, как говорила бабушка Клава. Его « ранило» осколком от снаряда или бомбы, которая попала в дом, где они жили тогда, до войны.
Сверху, на гардеробе, лежали большие головки сахара в полотняном мешочке, башка брала такой комок-грудку и маленькими щипчиками колола его, складывая в маленькую вазочку, а крошки с фартука отдавала нам, детям, полакомиться сразу, не дожидаясь чаепития.
Это была подготовка к ритуалу чаепития. Сахар был различный: комковой, (головками, грудками) кусковой и песок, желтоватого цвета. Сахар был не чисто белый, не рафинированный как сейчас. Тот был более полезен. Интересно, что Смоленской области и сейчас говорят (я слышала) в магазине: «Дайте мне песку», имея в виду сахар. Ещё здесь говорят вместо слова воду – водУ, вместо слова голову – головУ. Ударение на последнем слоге почему-то в этой местности, диалект такой, господа-товарищи.
ЧАЕПИТИЕ.
Большой самовар разжигали во дворе маленькими щепочками-лучинами, которые мы с дедом готовили заблаговременно. Кипящий, гудящий самовар заносили в дом, ставили на стол с накрахмаленной скатертью. Почему-то всё крахмалили: скатерки, накидки на подушки, салфетки и т.д. Так вот, самовар – на столе, ещё шумит, на самоваре стоит заварной чайничек. Рядом с самоваром стоит вазочка с колотым сахаром.
А по большим праздникам – ещё и, вазочка с каким- либо вареньем: клубничным, вишнёвым, сливовым и т.д. Бывали на столе печение, пряники и другие печёные дома или покупные сласти.
Чай пили: вприкуску, вприглядку и в накладку. Наливали чай из чашки в блюдце, дули на него, чтобы остыл, а сахар сосали или откусывали по чуть- чуть – это называлось вприкуску. В накладку сахар клали прямо в чай, а вприглядку – пили чай, а на сахар смотрели. Потому что сахар съели до того, а больше – брать не разрешали. А иногда сахара просто не было, а чай пили с сахарином - заменителем сахара.
Взрослые пили чай и вели неспешные тихие разговоры. Если чаепитие было вечерним, то на столе стояла керосиновая лампа или каганец, иногда - свеча. Что такое каганец? Это стеклянная баночка, с керосином, сверху на ней лежал железный кружочек с дырочкой посередине. В дырку просовывался фитилёк, одной стороной он был в керосине, а другая поджигалась. Заведовал, следил за этим наш дедушка. Лампа стояли в зале, каганец – на кухне, а свечка по вечерам временно освещала спальню.
Электрический свет появился значительно позже, когда была восстановлена электростанция. Про электростанцию было очень много разговоров, все взрослые ждали с нетерпением её восстановления. Что-то там не ладилось с какой-то трубой. Мы не понимали этого, но было любопытно, что же произойдёт со стеклянной грушей, что висит под потолком в розовом абажуре в зале. Появился долгожданный свет неожиданно. К какому-то празднику. Но керосиновая лампа ещё долго хранилась в доме на всякий случай. А случаи такие были, перебои с электричеством не были редкостью, да и свет поначалу давали только в определенные часы. Потом лампа благополучно перекочевала на чердак.
Чердак - это пыльное помещение под крышей, это отдельный мир, отдельное государство. Он жил своей жизнью. Там было столько раньше нужных - теперь ненужных вещей, от которых отказались хозяева, но они (вещи) смирно лежали и ждали: возьмут их в новую жизнь или отправят, в конце концов, на свалку. Это были разного размера утюги, самовары, иконы различных видов, шкатулки и шкатулочки, какой-то шлем то ли лётчика, то ли танкиста, поломанные зонтики, прялка, труба от граммофона, патефон, перекочевавший сюда после покупки радиоприёмника, какая-то обувь и многие другие вещи. Все в паутине и пыли. Иногда мы по лестнице забирались на чердак и играли там, выискивая диковинные вещички. Мне их было жалко, даже не знаю почему. Из чердачного окошка мы обозревали окрестные дома и огороды, наблюдая неторопливую повседневную обыденную жизнь в других соседских дворах.
продолжение следует