Ребята вернулись из школы, переоделись, проверили содержимое кастрюль и холодильника и решили, чем будут обедать. Пока разогревалась пища и Серёжа резал хлеб, Таня сменила воду в поилке Сявы, за что тот поблагодарил Таню:
- Сява – хороший! Сява – дворянин!
Таня накрыла на стол и сказала Серёже:
- Ешь молча.
- Приятного аппетита, - ответил на это Серёжа и ребята приступили к обеду.
Оба молчали.
- А я пятёрку получила, - не выдержала Таня.
Серёжа молчал.
- Я больше не хочу, - Таня отодвинула тарелку.
- Доедай, - сказал Серёжа, - пища денег стоит.
- А я не хочу! Молоко выпью и всё!
- В другой раз не жадничай: накладывай столько, сколько съешь.
- Я думала, что съем…
- Лучше потом возьми добавку, - закончил мысль Серёжа.
- Ладно, - смирилась Таня, - я съем, но я не хочу.
После обеда Серёжа объявил:
- Я убираю со стола, а ты моешь посуду.
- Да?! – возмутилась Таня. – Посуды вон сколько!
- Мыть посуду – женское дело.
- А почему папа моет посуду?
- Потому что маме помогает.
- Вот и ты помоги мне.
- Ладно, помогу, - вздохнул Серёжа.
…Вечером, после обмена новостями папа спросил у детей:
- Ко мне вопросов нет? А то я займусь своими делами.
- Нету, - сказала Таня и спохватилась, - есть! У мальчика, который лошадь водил и устал, не было сестрёнки?
Папа озадаченно потёр переносицу:
- Не знаю. В рассказе об этом не говорится. Но вообще-то в крестьянских семьях было много детей: пять-восемь, а то и десять-двенадцать.
- Ничего себе!
- А как же! Работы в семье много – должно быть и работников много. Радовались, когда в семье было много мальчиков, будущих работников.
- Девочки ведь тоже работали, - обиделась Таня.
- Конечно, Танечка! Но даже если в семье были только мальчики, то они приводили в дом свою жену, когда женились. И в семье появлялись ещё одни женские руки. А вот своих дочерей надо было отдавать в другую семью и с нею, с дочерью, отдавать и приданое – часть нажитого добра. Вы же знаете! Поэтому и крестьяне, и дворяне считали, что девочка в семье – убыток.
- Пап, а крестьяне тоже, как и бояре, рожали детей в банях? – вдруг вспомнила Таня.
- Не крестьяне рожали, - поправил Таню папа, - а крестьянки. Да, тоже – в бане. Но бывало и в дороге, и в поле даже.
- А почему?
- Если в семье не хватало рабочих рук, то крестьянки выезжали работать в поле до самого рождения ребёнка. Так важна была работа в поле. А уж с младенцами многие крестьянки работали. Сделают ребёнку шалашик или в тень положат – и работают. Помню с детства такие стихи:
Она на поле барском жала,
И тихо побрела к снопам;
Не отдохнуть, хоть и устала,
А покормить ребёнка там.
- А зачем она брала ребёнка в поле? – спросил Серёжа. – Ведь были и другие, старшие дети, которые могли побыть с ребёнком.
- Серёжа, а кто бы кормил ребёнка маминым молоком? Только мама. Но самое главное – все работают, что-то делают. Когда поменьше было работы, младенец подрастал, то его могли оставлять со старшей сестрой. Она была вместо няни и кормила младенца из рожка. Это такая первобытная соска. Часто завязывали в марлю или в тряпочку кусочек хлеба и давали ребёнку. А он сосал и жевал такую соску.
- Няня-сестра кормила его и меняла ему пеленки и штанишки? – вспомнила Таня своих пупсов.
- Штанишек у таких маленьких детей не было. Лет до трёх-четырёх почти никакой одежды не было на маленьком ребёнке.
- Он ходил го-лый?! – изумилась Таня.
- Да!
- И зимой?!
- А зимой не выходил из избы и сидел на печи. Да и старшие дети ходили в одних рубашках. И зимой и летом. Замёрзнут – бегут в избу греться. Валенки да тулупчик – один на всех малышей: надевали по очереди. Многие дети заболевали от грязи, недоедания, болезней и умирали. Остальные росли более приспособленными к такой жизни, к таким суровым условиям.
Папа замолчал, подумал о чём-то, подошёл к полкам с книгами.
- Вот, сказал он. – У Дмитрия ГригорОвича – тоже писатель XIX века – есть рассказ: «Антон-горемыка». Об очень бедной крестьянской семье. Антон сам беден, да ещё кормит своего племянника сироту, мальчика лет десяти. Зимой Антон с Ваней, так зовут племянника, ездили в лес за хворостом. Хварост рубили и топили им печь. Возвращаясь домой, Антон разрешил Ване сесть на лошадь. А теперь слушайте.
«Между тем деревня всё ещё не показывалась. Тёмные тучи, сгустившиеся над нею, окутывали её сизой непроницаемой тенью; струйки белого дыма…давали, однако, знать о близости избушек. Прежде всего показалась на пути маленькая кузница с дЮжим кузнецом Вавилою на пороге, который приветливо кивнув Антону головою, вымолвил: «отколе?» и на ответ: «а из осинника, зевнул, перекрестив рот; там показались крестьянские густые огороды. А там потянулось и само село Троскино, расположенное по скату лощины».
- «Лощина» - это широкая долина с пологими склонами, - пояснил папа.
«Толпа чумазых ребятишек, игравших в бабки, стояла на улице подле колодца. Они, казалось, нимало не замечали стужи и ещё менее заботились о том, что барахтались, словно утки, в грязи по колени; между ними находилось несколько девчонок с грудными младенцами на руках».
- Вот тебе, Таня, и няньки-сёстры.
«Семи- или восьмилетние нянюшки дули в кулаки, перескакивали с одной ноги на другую, когда уж чересчур забирал их холод, но всё-таки не покидали весёлого сборища; некоторые из них, свернувшись калачиком под отцовским кожухом (полушубком), молча и неподвижно глядели на игравших.
Проезжая мимо, Ванюшка, начинавший было корчиться от стужи на своей кляче, вдруг вытянулся, приосанился и крикнул, во сколько хватило силёнки: «Эй! Пошли прочь!..ишь лошадь едет…». Толпа дала дорогу, окидывая седока (наездника) завистливыми взглядами. Одна девчонка, рыженькая, курносая, взъерошенная и вдобавок ещё и хромая, пустилась догонять воз, прыгая и вертясь на одной ножке.
- Дядя Антон, дядя Антон, посади на воз! – кричала она. – Посади, голубчик, на воз… золотой, посади, право – ну посади!
- Пошла прочь, - вымолвил Антон, грозя хворостиной, - чего привязалась! Вот я те!..
Девчонка остановилась, дала ему проехать несколько шагов и потом снова поскакала; только теперь, как бы назло, она коверкалась и ломалась несравнимо более, кричала звонче, приступала настойчивее, пока наконец, выбившись из сил, поневоле должна была отказаться от своего преследования, но и тут не упустила случая высунуть Антону язык…»
- Вот так: раздетые, зимой, на улице, - закончил читать папа.
- Ужас! – сказала Таня. Ей всё больше нравилось это мамино слово.
- Ну, не так уж и страшно. Детям всё равно было весело. И потом: зима когда-то кончается. А летом! И рыбалка, и ягоды, и грибы! Не так голодно и совсем уж не холодно.
- А как они всё умели? – спросил Серёжа. - Почему всё умели делать крестьянские мальчишки?
- И девочки – тоже, - заступилась за девочек Таня.
- Когда ты родился, ты тоже ничего не умел. А теперь…совсем другое дело, - ответил Серёже папа.
- И я, - напомнила о равноправии Таня.
- И ты. Дети постепенно научаются тому, что умеют делать старшие.
Крестьянские работы и заботы год от года почти не менялись: поле, домашнее хозяйство, огород, ткачество. Вот дети и учились у старших жить. Не будешь знать крестьянского труда – погибнешь, умрёшь. Взрослые давали детям поручение-работу. Сначала – несложную и не трудную: покормить кур, собаку. Или поухаживать за телёнком, жеребёнком: почистить, покормить…
- Здорово! – восхищённо сказал Серёжа. – Нам бы так.
- Ага, жеребёночка на балкон, - остроумно заметила Таня.
- А что? Пожалуйста! Всё лето можете у бабушки ухаживать за телёнком, - предложил папа.
- Мы подумаем, - глубокомысленно произнёс Серёжа.
- Но это же – не всё, телёночек, - сказала Таня. – А вышивать? Прясть?
- Всё – постепенно: и рукоделие, и обработка льна, и другие домашние работы – подрастали и обучались. Девочки - прясть, мальчики - плести лапти да корзины, девочки – шить-вышивать, мальчики – запрягать и боронить. Всё приходило с возрастом, с умением и с природной силой.
- Интересно!
- Где-то у меня была книга, серьёзная – сейчас поищу.
Папа снова отправился к полкам.
- Вот.
Книга была большая, красивая, с картинками и называлась «Мир русской деревни». Папа полистал книгу и нашёл нужное место:
- Слушайте! «Мальчиков начинали приучать к работе с девяти лет. Первые поручения были – летом стеречь лошадей, загонять свою скотину из общего стада во двор, пригонять гусей и т. п. С одинадцати лет обучали садиться верхом на лошадь, в этом же возрасте дети начинали «скородить» - участвовать в бороньбе пашни («скорода» - борона, сельзозинструмент с острыми зубьями для разрыхления земли). Мальчик, правящий лошадью при бороньбе, назывался боронволОк. Достижением возраста боронволкА гордились – и сам мальчик, и семья. «Свой боронволОк дороже чужого работника», - утверждала пословица.
На четырнадцатом году учили пахать, брали на сенокос подгребать сено, поручали водить лошадей в луга. На семнадцатом году подростки учились косить… На восемнадцатом косили траву, рожь, овёс. И только на девятнадцатом году их допускали навивать на возы сено и зерновые: здесь требовалась мужская сила. В это же время учили «отбивать», (острить, точить) косу. На девятнадцатом году парень уже сам мог сеять рожь, овёс, гречиху».
- Что ты всё о мальчиках, - возмутилась Таня. – А девочки?
- И о девочках есть. На одиннадцатом году учили прясть на самопрялке; на тринадцатом – вышивать; шить рубахи и вымачивать холсты – на четырнадцатом; ткать – на пятнадцатом или шестнадцатом; устанавливать самой ткацкий стан – на семнадцатом. Одновременно в 15-16 лет девушка
Училась доить корову; на шестнадцатом году…начинала жать и вязать в снопы рожь. Полной работницей она считалась в восемнадцать лет. К этому времени хорошая невеста… должна была ещё уметь испечь хлеб и стряпать». – Я, думаю, хватит вам на сегодня, - сказал папа. – Подошло время вечерней сказки. Смотрите и готовьтесь ко сну. Потом я, может быть, прочту вам какой-нибудь рассказ из жизни крестьянских детей.
Ребята! Оставим Таню и Серёжу со своими заботами. А тот рассказ, который папа обещал прочитать детям, и я не знаю прочитал он или нет, предлагаю прочитать вам самим.
Лев Николаевич Толстой
ЗА ЯГОДАМИ
1
Возвращались из ночного мужики и ребята.
Тараска Резунов, малый лет двенадцати, обогнал всех и поскакал в гору к деревне. Чёрная собака весело бежала впереди лошадей, оглядываясь на них. Тараска подъехал к избе, привязал лошадей у ворот и вошёл в сЕни(1)
- Эй, вы, заспалися! – закричал он на сестёр и брата, спавших в сенях на дерюжке.
Мать встала уже доить корову.
Ольгушка вскочила, оправляя обеими руками взлохмаченные светлые волосы.
Ребята с вечера собирались за ягодами, и Тараска обещал разбудить сестру и малого, как только вернётся из ночного. Он так и сделал. Мать дала ему кружку молока. Хлеба он сам отрезал себе, уселся за стол и стал есть.
Когда он в одной рубашке пошёл по дороге, дети красными и белыми пятнышками виднелись далеко впереди, на тёмной зелени рощи. Тараска догнал их за большим лесом.
2
Ягодное место было по свезённому(2) лесу. Между сочных молодых кустов выдаваплись места с невысокой травой, в которой зрели и прятались красные ягоды.
Девчонки, перегнувшись вдвое, ягодку за ягодкой выбирали и клали какую похуже в рот, какую получше – в кружку.
- Ольгушка! Сюда иди! Тут беда – сколько!
- Ну, вре(3)! Ау! - -перекликались они, далеко не расходясь, когда заходили в кусты.
Тараска ушёл от них дальше в овраг.
- Грушка!
- Ась!
- А как волк!
- Ну, что ж волк? Ты что ж пужаешь? А я не боюсь, - говорила Груша и, забывшись, клала ягоду за ягодой, и самые лучшие, не только в кружку, а в рот.
- А Тараско-то наш ушёл за овраг. Тараска! Ау!
- Я-о! – отвечал Тараска из-за оврага. – Идите сюда!
- А и то пойдём, там больше.
3
Девчата полезли вниз в овраг и тут, на припёке солнца, сразу напали на полянку, сплошь усыпанную ягодами. Обе молчали, не переставая работать руками и губами.
Вдруг что-то шарахнулось и среди тишины со страшным, как им показалось,, грохотом затрещало по траве и по кустам.
Грушка упала от страха и рассыпала набранные ягоды.
- Мамушка! – завизжала она и заплакала.
- Заяц, это заяц! Тараска! Заяц! Вот он! – кричала Ольгушка, указывая на серо-бурую спинку с ушками, мелькавшую между кустов.
- Ты чего? – обратилась Ольгушка к Грушке, когда заяц скрылся.
- Я думала, волк, страсть, испугалась! – говорит Грушка, заливаясь звонким, как колокольчик хохотом.
4
Солнце уже совсем вышло из-за леса и жарко пекло землю и всё, что было на ней.
- Ольгушка, купаться! – пригласили Ольгу сошедшиеся к ней девочки.
И все большим хороводом отправились с песнями к реке.
Барахтаясь, визжа и болтая ногами, девочки не заметили, как с запада заходила чёрная туча, как солнце стало скрываться и как запахло цветами и берёзовым листом и стало погромыхивать.
Не успели девочки одеться, как пошёл дождь и измочил их до нитки(4).
5
В прилипших к телу и потемневших рубашонках девчонки прибежали домой.
Когда они пообедали, рубашонки уже высохли. Перебрав землянику и уложив её в чашки, они понесли её на дачу.
Вернувшись домой, ОЛьгушка развязала зубами узелок в платке, в котором был завязан двугривенный(5), и отдала его матери. Мать спрятала деньги.
Тараска же, с завтрака пропахавший с отцом картофель, спал в это время в тени густого тёмного дуба.
ПОЯСНЕНИЯ
1. – сЕни – помещение между жилой частью дома, избы и крыльцом.
2. – сведённый лес – вырубленный лес.
3. – «Ну, вре» - не может быть, не верю.
4. – «измочили до нитки» - промочили одежду насквозь.
5. – двугривенный – двадцать копеек.
РЕБЯТА!
1. Почему мальчик в крестьянской семье был важнее, дороже, чем девочка.
2. Как вы думаете: почему детям постепенно поручали более трудную
работу?
3. Что должен был уметь делать юноша к восемнадцати годам?
4. Что должна бала уметь делать девушка к восемнадцати годам?
Найдите в тексте ответы.
5. Вам нравится или нет жизнь крестьянских детей? Почему?
Иван Суриков
В НОЧНОМ
Летний вечер. За лесами
Солнышко уж село;
На краю далёком неба
Зорька заалела;
Но и та потухла. Топот
В поле раздаётся:
То табун коней в ночнОе
По лугам несётся.
Ухватя коней за гриву,
Скачут дети в поле,
То-то радость и веселье
То-то детям воля!
По траве высокой кони
На просторе бродят;
Собралися дети в кучу
Разговор заводят.
Мужички сторожевые
Улеглись за лесом
И заснули… Не шелОхнет
Лес густым навесом
Всё темней, темней и тише…
Смолкли к ночи птицы;
Только нА небе сверкают
Дальние зарницы.
Кой-где звякнет колокольчик,
Фыркнет конь на воле,
Хрупнет ветка, куст – и снова
Всё смолкает в поле.
И на ум приходят детям
Бабушкины сказки:
Вот с метлой несётся ведьма
На ночные пляски;
Вот над лесом мчится леший
С головой косматой,
А по небу, сыпля искры,
Змей летит крылатый;
И какие-то все в белом
Тени в поле ходят…
Детям бОязно – и дети
Огонёк разводят.
И трещат сухие сучья,
Разгораясь жарко,
Освещая тьму ночную
Далеко и ярко.
Как вы знаете, ребята, летом у крестьянина очень много тяжёлой работы. И если бы не было у него лошади, сам он эту работу не смог бы осилить. Поэтому крестьянин дорожил лошадью, оберегал её, заботился о ней. А так как днём лошадь не успевала наесться – занята была работой и мешали ей слепни и оводы – то крестьяне отправляли лошадей пастись ночью. И называлось это: ночнОе.
Обычно в ночнОе отправляли группу детей, которые всю ночь и присматривали за лошадьми. С детьми были и взрослые: один или два человека, на случай, если возникала какая-нибудь трудная ситуация.
Тараска из рассказа Л. Н. Толстого уже бывал в ночнОм. И стихи Ивана Сурикова об этом.
В каком возрасте крестьянские дети ходили в ночнОе? Поищите ответ в рассказах папы.
А ещё, ребята, прочтите пословицы и поговорки о труде. Объясните, как вы их понимаете, или спросите об этом старших.
1. Без труда не вытащишь рыбку из пруда.
2. Всякое уменье трудом даётся.
3. Каков мастер, такова и работа.
4. Какова пряха, такова на ней и рубаха.
5. Любишь кататься, люби и саночки возить.
6. Не привыкай к безделью, учись рукоделью.
А ВОТ ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ О ЛЕНТЯЯХ:
1. Долго спать – добра не видать.
2. Долог день до вечера, коли делать нечего.
3. Не пеняй на соседа, когда спишь до обеда.
4. У ленивой пряхи и для себя нет рубахи.
А КАК ВЫ ПОНИМАЕТЕ СЛЕДУЮЩИЕ ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ:
1. Каково дерево, таков и клин; каков батька, таков и сын.
2. От лося – лосята, от свиньи – поросята.
3. Яблоко от яблони недалеко падает.
4. Одного поля ягоды.
Если вы какие-то пословицы не понимаете, попросите разъяснить смысл этих пословиц своих родителей или учителей.