Казака от другого народа отличала така велыка чуприна, называемая оселедцэм, что он порой впадал в сомнение: а на кой ляд оно во цэ трэба?
Но однажды после походов за Кубань, потягивая люльку козацьку, да накручивая хохол на палец, пришла вдруг неожиданная мысль: а не написать ли нам цидулку турецкому султану?
- Вот, добра справа, - вскричали други- козаки. – Молодец, Остап, сейчас мы ему всыпем тютюну пид хвист…
Сяли козаченьки, да такое гарное письмо намалювалы, что хоть картину с него пиши. Так потом и вышло, в историю вошли с тем посланием султану.Бис его матери ридный брат...
И с той поры так и повелось.
Казак в великом раздумьи всегда накручивает оселедец на палец, надеясь вполне сознательно, что спасительная мысль таки скоро появится в этом проводнике мыслей – чуприне, закинутой за левое ухо.
Хоть айдаром, хоть хохлом назови этот клок волос на лысой голове, а переоценить его невозможно. Связь с космосом через него идёт, а значит, и с Богом. А увязнет где в болоте лихой казак, так за чуприну себя и вытащит. Барон Мюнхгаузен подсмотрел этот приём у казаков, когда пролетал на ядре над их куренями. Хитрый немчУра, за своё потом выдал изобретение…
Так что, где хохол прошёл,там татарину делать нечего: один кизяк по шляху. Так и той в цибарку соберут, хату мазать или печь топить...
Русского мужика поначалу горшком обзывали. Казак же шашкой голову брил, а тот оденет глэчик на голову, и что выглядывает из-под него, то и стрижёт овечьими ножницами. Вин, побачте, горшок идэ, - кричали озорные казачата.
Но как-то попался под руку ловкий на язык «горшок», который в ответ сказал ,как отрезал:
- Хоть горшком пусть зовут, лишь бы в печь не сажали.
Замялся здесь хохол.И на старуху бывает проруха, крыть-то нечем...
А надо знать, что в Москве учился тот Мыкола-горшок, в духовной семинарии. Наловчился грамоте, да так, что слова выскакивали из него, словно пули. Да всё ладно, всё в цель.
Много рассказывал про Москву, про её сорок сороков церквей и храмов.
Услыхал тот рассказ Остап и говорит: складно брешет москаль, Москва, Москва, наш Киев краще...
Вот с тех пор и стали звать московский люд москалями.
Не так прост был москаль с виду, как казалось. Шведов да французов бил. Крым воевал, турчанок да хохлушек сильно полюблял. Кашу из топора варил, да такую, что в соседней избе слюной исходили от запахов. А один парубок, говорят, подавился слюной и помер. Ну, это я так, к слову пришлось…
А потом встретились как-то зараз Мыкола-москаль та Остап-хохол в шинке. Да под жидовску горилку и давай гутарить промеж собой. Ведь, почитай, одну науку проходили: той у Киеве, другий – в Москве, и латынь одна на двоих.
- А як з латинского будэ людына? – спрашивает Остап.
- А то ты не знаешь, еще, наверное, в бурсе изучал... Homo… Homo sapiens…
- Ты, дывысь, Мыкола, то ж с нас списано:
Но – цэ ж я, хохол…
mo – цэ ты, москаль…
Выпили под балачки еще пол-штофа горилки и решили, что они теперь братья навеки. Вот с тех пор и дружат, людьми себя считают, человеками… разумными.
Только наказали детям и внукам, чтобы те помнили, что тот им друг и брат, кто «за кожей гавна с полну цибарку не мает»…
31июля 2014г.