Авиация в Восточной Пруссии, август 1914.
Давайте посмотрим, какую роль сыграла авиация во время, трагически закончившегося для русских войск, вторжения наших 1-й и 2-й армий в Восточную Пруссию, в августе 1914 года.
Эта операция, в случае своего успеха, должна была решить исход Первой мировой войны.
Напомним, что Германия сосредоточила основную часть своих войск (5/6 боевого состава своего рейхсвера) на Западном фронте.
Там, в соответствии с планом Шлиффена, на Францию наступали СЕМЬ лучших германских армий, там находилась ВСЯ прусская гвардия и почти вся крупнокалиберная артиллерия немцев.
На Восточном фронте (в Восточной Пруссии) осталась только ОДНА германская армия (8-я, которой командовал генерал Притвиц), в составе 4-х армейских корпусов.
Франция (да и вся Антанта) были уверены, что русский «паровой каток» легко раскатает немецкую армию, пользуясь своим численным превосходством.
Действительно, против 4-х германских армейских корпусов в Восточной Пруссии действовали ДЕВЯТЬ русских армейских корпусов (основная масса войск в которых были хорошо подготовленными кадровыми частями). Против ОДНОЙ германской кавалерийской дивизии там воевали ВОСЕМЬ наших кавалерийских дивизий, в том числе и вся блестящая русская гвардейская кавалерия.
Кроме этого, в ближайшем резерве Северо-Западного фронта (в районе крепости Новогеоргиевск) находилась вся русская гвардия, которую также можно было использовать в боях против германских корпусов, на усиление русских войск в район Восточной Пруссии спешно перебрасывались кадровые XXII Финляндский корпус (один из самых сильных, по боевому составу, корпусов царской армии), Кавказские, Сибирские и Туркестанские армейские корпуса и т.д.
Наверное, если бы тогда русским войска удалось разбить немецкую 8-ю Армию Притвица, то и вся мировая война пошла бы совсем по другому сценарию.
Но, как известно, произошло прямо противоположное.
После неудачной (для немцев) схватки XVII армейского корпуса Макензена с частями 1-й русской армии Ренненкампфа, и его беспорядочного отхода, верховное командование Германии приняло экстренные и эффективные кадровые решения. Притвиц и его начальник штаба были отстранены от командования 8-й армией, а им на смену назначили генерала Гинденбурга (который уже был на пенсии) и, героя взятия Льежа, полковника Людендорфа.
Этот тандем сумел сначала наголову разгромить 3 корпуса (13, 15 и 23-й) 2-й русской Армии Самсонова (при этом в плен сдалось более 92 тысяч наших солдат и офицеров), а затем оперативно перебросить свои, окрыленные победой, войска против 1-й русской Армии Ренненкампфа и нанести ей тяжелое поражение.
Давайте посмотрим, какую роль сыграла в этих сражениях авиация сторон.
Надо сказать, что количество аэропланов у противоборствующих сторон, в этой операции, было примерно равным:
Так в штате каждого из четырех армейских корпусов 2-й русской армии имелся свой авиаотряд в составе 6 аэропланов. Всего во 2-й Армии было 24 аэроплана.
(Одна дивизия и авиаотряд еще одного армейского корпуса (23-го) армии Самсонова, решением нашего Верховного командования были, зачем-то, оставлены в тылу, и не принимали тогда участия во вторжении в Восточную Пруссию).
В составе 1-й армии Ренненкампфа даже имелся свой (единственный на всю царскую армию, 10-й полевой авиаотряд).
Важно подчеркнуть следующее: говоря о количестве самолетов в тогдашней русской армии, приходится оперировать тем, что им полагалось иметь ПО ШТАТУ.
Какое количество из этих самолетов имелось РЕАЛЬНО, в каком они были состоянии: собраны и облетаны, или находились в ящиках, в разобранном виде, исправны, или нет, какие типы самолетов имелись, и умели ли на них летать пилоты – ОЧЕНЬ большой вопрос, на который сейчас уже нет ответа ни у кого.
Приходится ПРЕДПОЛАГАТЬ, что основная часть наших самолетов, в 1 и 2-й Армиях, тогда могла летать (по крайней мере, нет свидетельств обратного).
А вот насколько эффективно они использовались, как пилоты были обучены ведению разведки, а соответствующие штабы – умели использовать ее результаты, показали плачевные (для нас) итоги сражений в Восточной Пруссии.
Одной из причин страшных поражений русских армий там было то, что они воевали практически вслепую: вся многочисленная кавалерия (на которую были основные надежды в плане тактической и дальней разведки, неожиданно оказалась неэффективной в условиях Восточно-прусского ТВД и германской тактики противодействия, а вот использовать, как следует, нашу авиацию для ведения разведки, русские штабы и полководцы попросту НЕ УМЕЛИ.
Командование русского Северо-Западного фронта и Ставка, после удачного для нас сражения под Гумбинненом, решило, что 8-я германская армия УЖЕ разбита и поэтому буквально подгоняло Самсонова, чтобы его корпуса успели перекрыть немцам путь их отхода за Вислу.
Наши войска не стали ПРЕСЛЕДОВАТЬ отступавшие части германского XVII армейского корпуса (к огромному изумлению самих немцев).
Это было грубой ошибкой царских военачальников, ставшей возможной из-за некритического отношения к результатам гумбиненского сражения.
Тактический успех русских корпусов был неимоверно раздут в победных реляциях до полного РАЗГРОМА немецкой армии.
В результате, русские полководцы САМИ в него и ПОВЕРИЛИ!!! Посчитали, что вся германская 8-я Армия разбита и её остатки бегут за Вислу.
Никто не удосужился проверить эти «смелые» предположения при помощи нашей авиации, или русской конницы, находившейся в тыловых районах 1-й Армии и бездействовавшей там.
Более того, у Ставки возникла даже мысль о переброске 1-й Армии к Варшаве, дабы, закрепив за собою владение Восточной Пpyccиeй вступившей в ее пределы с юга 2-й Аpмией, подойти быстрее к вопросу о перенесении военных действий на левый берег р. Вислы.
В результате, немцам, после поражения их XVII арм. корпуса под Гумбинненом, удалось легко оторваться от нашей 1-й Армии (штаб которой предполагал, что «разбитая» 8-я Армия немцев ушла к Кенигсбергу).
Вместо этого немцы, используя прекрасно развитые внутренние операционные железнодорожные линии В. Пруссии, перебросили свои корпуса против 2-й Армии Самсонова.
Те, в свою очередь, также двигались без хорошо организованной разведки, «вслепую», да еще и по расходящимся направлениям (!!!).
Из-за такой бездарной «стратегии», немцы сначала разбили фланговые корпуса (1-й и 6-й) 2-й Армии Самсонова, которые в беспорядке откатились к границе, даже не оповестив об этом своего командующего армией.
Особенно трагическую роль сыграло поражение 1-го арм. корпуса (ген. Артамонова) под Сольдау.
Именно после этого дивизии 1-го германского арм. корпуса генерала Франсуа, смогли устроить «невиданный погром» (по определению русского историка А. Керсновского) в тылах наших центральных корпусов (13, 15, и 23-го).
Вскоре после этого деморализованные и разбитые части наших центральных корпусов начали сдаваться подразделениям германской 8-й армии…
Самсонов, со своим штабом, в самый разгар сражения, самовольно зачем-то «выехал в войска», полностью нарушив связь и управления своими корпусами, что еще больше добавило хаоса в картину разгрома.
Увидев масштаб катастрофы, Самсонов, покинув сопровождавшую его группу офицеров своего штаба, застрелился ночью в лесу. Почти все офицеры его штаба вышли из германского окружения, кольцо которого было не слишком плотным.
Такова, вкратце, картина произошедшей катастрофы…
Как тут не согласиться с Черчиллем, написавшим об этой трагедии: «В 150-тысячной Второй армии, на которую Россия возложила все свои надежды, было только десять автомобилей и четыре постоянно ломавшихся мотоцикла. К армии были также приписаны 42 аэроплана, но обслуживание их было неадекватным, и они постоянно выходили из строя». (Churchill W. The Unknown War. The Eastern Front. N -Y., 1932, p. 193).
Как видим, по сведениям Черчилля ко 2-й армии Самсонова были приписаны 42 аэроплана, которые постоянно выходили из строя.
Вполне возможно, что о таком количестве аэропланов сообщал английский агент при штабе Самсонова капитан Нокс, который остался жив и успешно вышел из окружения.
Возможно, что к 26 штатным самолетам четырех корпусных авиаотрядов 2-й Армии, на время похода в Восточную Пруссию, было дополнительно прикомандировано еще какое-то количество аэропланов из тыловых авиаотрядов (той же Новогеоргиевской крепости, к примеру).
То, в каком состоянии были эти аэропланы и как они обслуживались уже целиком и полностью забота и ответственность соответствующих руководителей 2-й Армии генерала Самсонова.
Кроме себя и своих подчиненных им винить некого.
Была совершенно упущена из виду необходимость организации подразделений ремонта и снабжения для авиаотрядов в полевых условиях. В результате чего даже мелкие поломки аэропланов или их капризных ротативных двигателей, приводили к полному выходу техники из строя.
По некоторым оценкам, всего за один месяц войны, к осени 1914 года русская авиация потеряла около 140 самолетов; численность машин только на Юго Западном фронте сократилась с 99 до 8 (!!!).
Напомню, что НИКАКИХ воздушных боев тогда еще не было. Потери были вызваны техническими причинами, ошибками пилотов и огнем с земли (в т.ч. и «дружественным», о чем речь впереди).
12 августа 1914 года Верховный главнокомандующий русской армии великий князь Николай Николаевич был вынужден издать приказ, требовавший применять авиацию лишь при «действительной необходимости».
Нельзя сказать, чтобы русские авиаторы 2-й Армии летали в Восточной Пруссии без всякой пользы. Напротив, иногда им удавалось обнаружить важные перемещения немецких войск. Так, 9 и 10 августа удалось обнаружить движение на железных и шоссейных дорогах, большие скопления войск противника на левом фланге 2-й армии в районах Доич-Эйлау, Гильденбург и Алленштейн. Однако эти очень своевременные сведения воздушной разведки были поставлены под сомнение командованием, в результате немцам удалось выбить войска нашего 1-го армейского корпуса из Сольдау, а затем разгромить тылы и окружить войска наших центральных корпусов.
По имеющимся сведениям, всего за август 1914 года авиаотряды 2-й армии совершили более 80 боевых вылетов. Для 42 аэропланов (о которых пишет Черчилль), да пусть даже и тех только 24, что были в штате наших армейских корпусов у Самсонова, за целый месяц, это ОЧЕНЬ небольшая цифра.
Причин тут могло быть множество: от недопонимания русским командованием роли авиации в разведке и вялой постановке задач для своей авиации, до низкого качества техники и ее неадекватного обслуживания.
О потерях авиации 2-й Армии нигде сведений нет.
Да это и не мудрено. Царские полководцы ОЧЕНЬ не любили сообщать «наверх» о потерях своих войск.
Среди победных германских реляций германских частей, с перечислением захваченных пленных, орудий, пулеметов, парков и т.п. имущества, мне встретилось донесение о том, что части германского ландвера, при захвате г. Янов, «согнали с аэродрома» 3 русских аэроплана.
Вполне возможно, что это все, что осталось от авиационных отрядов 2-й русской Армии…
Известен трагикомичный случай с донесениями 1-й Армии Ренненкампфа.
После разгрома армии Самсонова, Гинденбург обрушил свои войска на корпуса нашей 1-й Армии, которая все еще находилась на севере Восточной Пруссии. С большим трудом войскам нашей 1-й Армии удалось избежать окружения и полного разгрома, заплатив за это потерей десятков тысяч пленных и более сотни орудий.
А потеря даже одной пушки тогда еще считалось большим позором, и докладывать о таких потерях «наверх» штаб 1-й Армии не хотел.
Однако потери орудий надо было как-то восполнять.
Было принято «хитрое» решение: у Главного Артиллерийского управления стали заказывать для пополнения ОТДЕЛЬНО 100 лафетов, спустя некоторое время запросили 100 орудийных стволов, потом примерно такое же количество прицелов и т.д.
В конце – концов, в ГАУ эту хитрость разгадали, отчитав за нее «мудрецов», и предложив прислать запрос на потребное количество орудий.
В результате отсутствия воздушной и неэффективности наземной разведки, 2-я Армия Самсонова походила на великана, с завязанными глазами, который вступил в бой со зрячим противником.
Исход такой схватки был предрешен…
А что же из авиации имел противник наших 1 и 2 – Армий, 8-я германская Армия?!
Различные исследователи и тут называют ОЧЕНЬ разные цифры.
Посмотрим штатный состав ее авиации:
I АК генерала Франсуа имел в штате 14-й авиаотряд в количестве 6 аэропланов;
XVII АК генерала Макензена имел в штате 17-й авиаотряд (6 аэропланов);
ХХ АК генерала Шольца имел 2 авиаотряда (7 и 15-й) всего 12 аэропланов;
I Резервный АК генерала фон Белова имел 8-й авиаотряд (6 самолетов).
Итого, в штате действующих корпусов 8-й германской армии было 5 авиаотрядов, ВСЕГО имевших 30 ШТАТНЫХ самолетов.
Плюс к этому для ведения разведки и поддержания связи, могли привлекаться крепостные авиаотряды германских крепостей Кенигсберг, Торн и ряда других.
К примеру, в корпусном авиаотряде Кенигсберга имелось 8 аэропланов.
И русские, и германские аэропланы, в начале Первой мировой войны, имели схожие тактико-технические характеристики: они не были вооружены, имели маленькую скорость (около 100 км/ч), слабую маневренность и скороподъемность, их применение всецело зависело от погодных условий и времени суток.
По большому счету, в военных целях их ТОГДА можно было использовать только в трех ипостасях:
- ведение разведки с воздуха;
- организация оперативной связи с войсками (перевозка делегатов связи, сброс вымпелов с сообщениями);
- корректировка артиллерийского огня.
Сразу отметим, что корректировать огонь своей артиллерии при помощи аэропланов тогда не умели ни русские, ни немцы.
А вот французы, как оказалось, прекрасно освоили этот способ ведения контрбатарейной борьбы еще до начала мировой войны. Это оказалось БОЛЬШИМ сюрпризом для германских войск на Западном фронте и принесло немцам там много потерь и неприятностей.
(Печально, что наши французские союзники сохранили свое умение корректировать артогонь с помощью аэропланов, и вести, при помощи авиакорректировки, успешную контрбатарейную борьбу, в большом секрете не только от немцев, но и от русских авиаторов, штабов и войск).
А вот в практическом освоении ведения воздушной разведки, как показали бои в Восточной Пруссии, немцы значительно превзошли царские войска и штабы. То же можно сказать и про организацию оперативной связи со своими войсками, при помощи авиации. Немцы смело использовали свои аэропланы для доставки экстренных приказов в свои дивизии, которые были на марше или, по другой причине, не имели проводной связи с вышестоящим штабом. При необходимости, на аэропланах в части ведущие бой, или совершающие маневр, посылали офицеров Генерального штаба со срочными распоряжениями.
В общем, старались использовать все возможности авиации для УПРАВЛЕНИЯ сражением.
Бывший начальник штаба 3-й германской армии Э. фон Гёпнер написал интересную книгу о действиях германской авиации в годы Первой мировой войны.
Основное внимание в ней уделяется, разумеется, Западному фронту, который был для немцев основным всю войну, но есть там и любопытные страницы посвященные Восточному фронту.
Вот что он пишет про роль германской авиации в Восточной Пруссии:
«На восточном фронте командование также применяло авиацию для целей дальней разведки. Русским армиям на Немане и Нареве была противопоставлена 8-я немецкая армия. В то время как на Нареве было относительно спокойно — на укреплениях Пултуска паслись коровы, — Неманская армия, по донесениям летчиков, повела наступление на Кенигсберг. Ввиду этого главные силы 8-й армии были сосредоточены восточнее Мазурских озер, но их действия против армии Ренненкампфа прервались, так как, по сведениям авиационной разведки, Наревская армия также перешла в наступление и 22 августа силою не менее 2-х корпусов продвинулась за линию Прасныш — Цеханов.
Теперь представлялось чрезвычайно важным установить, остановился ли Ренненкампф или он идет на помощь Наревской армии, или продолжает наступление на Кенигсберг. После того как авиационная разведка донесла, что русская армия только с 24 сентября медленно продолжает наступление на Кенигсберг, сделалось возможным двинуть 17-й армейский корпус из района восточнее Инстербурга и 1-й резервный корпус для решительного удара по Наревской армии под Таненбергом.
Дирижабли также неоднократно применялись для дальней разведки на востоке. Здесь условия погоды были более благоприятны и летать над занятыми войсками областями было легче вследствие слабости у русских средств воздушной обороны…
«Цеппелин Z-4» совершил за время с августа по октябрь, вылетая из Кенигсберга, большое количество ночных разведывательных полетов в районе Осовца и Шауляя, добывая при этом всякий раз, так же, как и «Цеппелин Z-5», который летал из Познани, ряд ценных сведений о противнике.
Находившийся в распоряжении главного австрийского командования «Шютте-Ланц SL-2» вел разведку в районе Холм — Люблин — Красник. 23 августа после 13-часового полёта дирижабль снизился у австрийской главной штаб-квартиры и сообщил очень важные сведения о начавшемся сражении под Красником; 1 сентября им была снова совершена успешная разведка в районе Лодзь — Петроков.
Ошеломляющие успехи авиационной разведки в первые же недели войны привели к полному перевороту в оценке этого нового рода войск.
То, о чем в мирное время и не помышляли, случилось: авиация почти совершенно вытеснила кавалерию как средство дальней разведки. Благодаря выдающимся успехам, авиация стала одним из главных родов войск, тогда как до войны ей отводилась второстепенная роль».
Про германские дирижабли на той войне мы поговорим позднее, а пока чрезвычайно важно отметить два обстоятельства, касающиеся авиации:
- немцы сразу же заметили и оценили «ошеломляющие» успехи авиации в ведении дальней разведки на всех фронтах мировой войны;
- оценив это, они приняли экстренные меры для расширения производства и повышения качества своих авиационных аппаратов, используя для этого мощную германскую промышленность и науку.
Отметим и то, что русскую (и английскую) авиацию 1914 года германский генерал Э.фон Гёпнер оценивал очень скромно, почти презрительно:
«Что же касается английских летчиков, то они так же, как и русские летчики, в начале войны играли незначительную роль».
Печально читать такое, но что поделаешь…
А вот о французской авиации он говорит почти с восхищением:
«В начале 1914 года Франция имела в строю 600 самолетов и 300 военных летчиков. Деятельное участие многочисленных авиационных отрядов в маневрах, начиная с 1911 года, и в особенности большое количество корректировок артиллерийских стрельб, проведенных с самолетов, дали возможность накопить в этом отношении богатый опыт, нашедший незамедлительное отражение в инструкциях и наставлениях.
Неожиданный успех в применении самолетов для отыскания замаскированных неприятельских батарей, о чем поначалу даже не помышляли, привел к полному перевороту в тактике французской артиллерии.
Применение массированного артиллерийского обстрела при содействии авиации в борьбе с артиллерией противника было положено в основу боевого устава, принятого незадолго до войны…
У французов быстрое развитие авиационных средств оказало большое влияние даже на планирование операций; благодаря им, взгляд на наступление как на единственное средство победы приобрел новых сторонников. Французские генералы считали, что своевременные донесения летчиков помогут им точно узнать, в каком направлении ведется германское наступление и как распределяются силы противника, после чего можно будет с уверенностью подготовить контрудар».
Подчеркнем, что Гёпнер называет очень большое число (600) французских самолетов, находившихся в строю к моменту начала Первой мировой.
Это намного больше, чем приводят некоторые наши историки, которые говорят лишь о 156 аэропланах имевшихся у Франции в строю, накануне ПМВ.
Цифра Гёпнера НАМНОГО более правдоподобна по той простой причине, что абсолютное большинство из 263 аэропланов, которые, якобы, имела царская Россия накануне войны, были закуплены во Франции.
Очень сомнительно, чтобы прижимистые французы тогда продали бы нам такое большое количество самолетов, имея у себя их на целую сотню меньше. Не такие это были союзнички…
Кроме низкого качества аэропланов и их моторов, некомпетентности командования в вопросах тактики применения авиации, в начале ПМВ у русских летчиков неожиданно появился еще один враг: … свои собственные войска, пехота.
Дело в том, что абсолютное большинство русских пехотинцев были крестьянами, которые никогда в жизни не видели аэропланов. Многие из них были убеждены, что такую «сатанинскую птицу» мог запустить в небо «ерманец», на погибель православного воинства.
Появление аэропланов (и своих и неприятельских) в небе над войсками вызывало самую острую и непредсказуемую реакцию, вплоть до паники, но, как правило, такой реакцией была беспорядочная стрельба по самолетам из винтовок и даже револьверов (!!!).
Об этом «дружественном огне» и пойдет речь в следующей главе.
На фото: ПМВ, авиакатастрофа
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/08/07/367