Кто из нас не мечтал совершить что-нибудь героическое – вынести ребёнка из пожара или спасти утопающего. Дома, однако, горят не часто, а утопающие тонут, когда никого нет рядом, и красивая мечта так и остаётся мечтой.
Мне повезло больше других – однажды я оказался в нужном месте в нужное время и, наверное, спас жизнь человека. По крайней мере, когда эта история со мной приключилась, я думал, что буду горд за то, что совершил. Однако по порядку.
Однажды приятным субботним вечером я отдыхал в бане. Намывшись, напарившись и выпив бутылку прохладного пива, я остывал в фойе. Из состояния блаженства меня вывел громкий женский вопль: “Помогите! Человеку плохо!”. Это будет мой звёздный час, – тут же решил я, вскочил с кресла и бросился на крик. Я подскочил к женщине, призывно машущей рукой, и спросил, что случилось. Она стала торопливо объяснять, что человеку в парилке стало плохо и его надо побыстрее вынести оттуда. Я растерялся – спасать человека в женском отделении бани никак не входило в мои планы, и я сказал, что, наверное, ничем помочь не смогу.
— Почему? – уставилась она на меня.
— Так там же, наверное, голые женщины, — несмело предположил я.
— Ты что, дурак?! — заорала она на меня, – ты что думаешь, мы одетые, что ли, моемся!
— Я не могу, у меня проблемы со зрением, — придумал я не самую удачную причину.
Пока мы припирались, к нам подбежал ещё один спасатель. «Кончай базар, — рыкнул он на нас обоих, – показывай, куда идти».
Женщина пошла впереди, за ней мой напарник и вслед за ними я. Свой взгляд я постарался сконцентрировать на спине впередиидущего. Под лёгкое повизгивание мы преодолели раздевалку, потом моечную и, наконец, достигли парилки.
Я, разумеется, ожидал увидеть на чистом мраморном полу распростёртую пышнотелую блондинку, которой мне пришлось бы делать искусственное дыхание и массаж сердца двумя руками. Но мне не повезло – на не очень чистом полу лежала полноватая женщина зрелого возраста, даже очень полноватая и даже очень зрелого.
Мы расстелили простыню, мой напарник подхватил женщину под мышки и скомандовал мне хватать за ноги. Смотреть по сторонам было неприлично, но когда я, ухватившись за ноги, посмотрел вперёд, то почему-то сразу подумал – лучше бы я сгорел на пожаре. Бросить женщину и потребовать поменяться местами было уже поздно. Мне оставалось только ругать себя за нерасторопность и недальновидность. Мы с напарником уложили тяжёлое тело на проcтыню. После этого я быстро повернулся и ухватился за края нашей “носилки”. Теперь мне лучше идти впереди, решил я.
Мы двинулись в обратный путь. Я глядел себе под ноги и старался идти как можно быстрее и, выходя из парилки, почти налетел на одну из купальщиц. Подняв голову, я увидел перед собой рослую красавицу лет тридцати. Она держала в руках шайку с горячей водой как раз на том месте, куда стыдливые итальянцы эпохи ренессанса помещали виноградные листочки. Густой у поверхности воды пар, поднимаясь наверх, постепенно рассеивался, обнажая её красивое сильное тело. Она была покрыта капельками воды, как рыба серебристой чешуёй. Мокрые тёмные волосы прилипли к её широкоскулому лицу, немного раскосые темно-зелённые глаза упорно разглядывали меня. Она была, как видение чистой красоты.
— Бабы, у нас новенький банщик, — вдруг весело заорала она.
— Уйди с дороги, дура, — крикнул ей сзади мой умный напарник.
— Вот именно, — поддакнул я, не в силах оторвать взора от двух “эверестов” на её груди, таких же нахальных, как и её глаза, — вы загораживаете проход, человеку плохо, он срочно нуждается в медицинской помощи.
Она посторонилась, и мы двинулись дальше. Я знаю, что оглядываться неприлично, но, с другой стороны, Бог и создал женщину для того, чтобы ей оглядывались вслед, иначе, какая она женщина. Я пренебрёг общественной моралью и обернулся.
— Эй, чернобровенький, потри мне спинку, — загорланила она на всю баню.
После этого я уже не оглядывался и без остановки добежал до раздевалки. Мы уложили пострадавшую на лавку. Подошедшие к нам женщины громко заохали. Мой напарник стал хлестать бесчувственную по щекам. Женщины вокруг начали дружно возмущаться и называть его извергом, он обзывал их дурами и объяснял, что так надо. Я решил, что мне здесь больше делать нечего и незаметно вышел из раздевалки.
По дороге домой я всё думал, как бы мне рассказать о случившемся так, чтобы мои дети и внуки могли гордиться мной, чтобы мой отважный поступок стал фамильной легендой. Поразмышляв немного, я понял – глумливые потомки наверняка превратят фамильную легенду в семейный анекдот и, как и подобает настоящим героям, решил сохранить всё проиcшедшее в глубокой тайне.