Апрель выдался на редкость осенним – сырым и прохладным. Весь вечер моросил мерзкий нежданный дождь, его густые, как масло, капли, стекали по стеклу жирными белыми струйками, похожими на червей. Виктор стоял рядом с зашторенным окном в задумчивой неподвижности и с остекленевшими глазами. Из-за серости, покрывшей влажное небо, в комнате было тускло и мрачно. Где-то за входной дверью послышались приглушенные шаги соседа, которого звали Антон Раджамас. Антон был сыном еврейки и араба, приехавшим в город в поисках лучшей жизни, но нашли они только комнатушку в пригороде и уйму долгов. Отец Антона Ахмед был отличным конструктором, не нужным в своей объятой войной восточной стране. В России он устроился на электротехнический завод по производству систем отопления. Но проектировать газовые горелки ему было недолго, так как завод вскоре развалился, а вместе с ним развалился и конструктор, ушедший в запой, драки и загулы. Однажды подзахмелевший Ахмед вернулся домой, зашел в душ и уже не вернулся. Тело его не нашли. В мистику здесь не верят и с тех пор обходят его женушку стороной, которая с тех пор почти не покидает свою унылую скорлупку на восьмом этаже. Виктор по сей день помнил шумиху, которая охватила жильцов после смерти Ахмеда, истошный вопль убитой горем женщины, который то и дело своими высокими нотками напоминал Виктору сексуальный стон, отчего по его телу снизу вверх пробегала волна постыдного, но реального, возбуждения. И это чувство – нецивилизованное и страшное в своей неприглядной откровенности – занимало его тогда больше всего. Да и что ей этот мужик – словно его и не было, он хоть помылся перед смертью, смыв перед адом пару грехов, чтобы было не так стыдно перед своими. Виктор едва бы сдерживал смех. Да что ему было до какого-то араба-конструктора. Он знал одно – лишняя женщина ему была очень кстати. Но тем апрельским унылым вечером Виктору было ни до кого. Дождь все продолжал избивать скользкие окна и покатые крыши, нанося глухие удары по перепуганной тишине дворов. Лицо Виктора казалось исполненным задумчивости, абсолютной интроспекции, нуля эмоций и тысячи мыслей – но на самом деле Виктор в тот вечер у окна не думал ни о чем. Он даже не существовал. Просто фотография на подоконнике с лицом молодого брюнета в толстых роговых очках с вдохновленно-умным взглядом студента-первокурсника – с надписью «Виктор, сентябрь 2003 г». Итак, в том апреле Виктор стоял на подоконнике – ровно как и 11 лет назад. Тогда Виктор тоже стоял на подоконнике – с тем же взглядом и возможностью упасть и разбиться при сильном порыве ветра. Только на том подоконнике Виктор еще не был фотографией, он даже не был Виктором, он даже еще не был человеком.
6980 лет назад. Где-то.
В пустыне на ветру колышется прозрачный кожаный пузырь, покрытый спекшейся темно-красной жидкостью. Пузырь похож на бокал, покрытый сверху тонкой плотной мембраной. Внутри него подергивается темное каплеобразное пятно, оно то приближается, то удаляется от поверхности, одновременно качаясь из стороны в сторону подобно маятнику. Из нижней части пузыря выходит тонкая ножка, похожая на электрический кабель. Эта ниточка пульсирует и извивается, проталкивая в пузырь или из него бурую жидкость. Своим концом ножка уходит в песок. Точнее, это только выглядит как песок, на деле же это огромный лоскут рыхлой кожи, натянутой на поверхность планеты и теряющийся своими краями где-то в ущелье горизонта.
На сотни километров вокруг не видно ни единого облака, все небо покрыто черными пятнами, словно пораженное смертельной чумой. Пятна не движутся, не поднимаются и не опускаются, а стоят неподвижно. Эти окаменевшие сгустки неизвестной материи лишь изредка перемежаются мелкими вспышками, угасающими, как искры костра. Одна из вспышек замерла и стала медленно падать к поверхности. Едва заметная тень с очертаниями восьмиконечной звезды вырисовывается в живое существо. Внешне оно похоже на паука, который перебирает лапками по невидимой паутине. И, действительно, кажется, что черный паук медленно ползет по самому небу, вбирая в себя его свет и выталкивая изнутри какой-то шлейф, который, как подброшенная ладонью в воздух вода, растекается, сталкивался с самим с собой и светло-голубой лентой извивается за существом, опадая вниз.
Поначалу медленно, но вскоре все быстрее паук приближается к черному кожистому пузырю, за несколько сантиметров к поверхности паук сметается в сторону взрывной волной - пузырь разрывается, выплевывает наружу продолговатое синее яйцо величиной со столб электропередач. Пролетая несколько метров над землей, яйцо плюхается вниз, поднимая облако светло-желтой пыли. По поверхности выброшенного сгустка материи разрастается дерево трещин, отчего яйцо разламывается на куски, обнажая синюю птицу.
Птица жадно глотает раскаленный воздух планеты. По ее туловищу пробегают конвульсии, а в глазах застыл страх. Первое, что они видят, это черный шестиглазый паук, вползающий в тонкую щелку между глазным яблоком и глазницей. Новорожденное существо никогда больше не вспомнит ни этот первый свой ужас, ни черное чудовище, проникающее в ее глаза вместе с первым лучом света, но это нечто, темное и страшное, будет с этих пор ее вторым я, чужое сердце будет глушить биение родного, умерщвлять все светлое, что рождается в душе.