- 12 -
В ночь на воскресенье Светлана спала очень плохо, но всё же проснулась раньше, чем обычно. Даже сквозь беспокойный сон она всё время с тревогой думала о том, что сегодня последний день, когда она сможет увидеть сына. Как долго продлится их разлука, трудно было даже предположить.
В ней боролись разные чувства. Ей, конечно, не хотелось расставаться со своим ребёнком. Но она понимала, что это эгоизм с её стороны и, с ещё не старым дедом мальчишке будет гораздо интереснее и лучше, чем с матерью-инвалидом.
Она понимала и то, что со свёкром ей сказочно повезло, вот только жаль, что живёт он на другом конце страны. Это обстоятельство приводило её в тревожное уныние ещё и потому, что одна из её лучших подруг лет пятнадцать назад уехала из Москвы в Австралию и, с тех пор от неё ни слуху, ни духу. А тут – родной единственный сын уезжает на край земли!
Максим, который навещал её позавчера, оставил ей несколько видео-курсов с занятиями для лежачих больных. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, она взялась за аэробику, но никак не могла сосредоточиться даже на простых упражнениях для рук и решила отложить их до прихода инструктора.
Как раз в этот момент к ней в палату гурьбой ввалились все её родные и горячо любимые: и сын, и мама, и свёкор с букетом белых роз и большим пакетом фруктов. Это сразу смело все её тревоги и внесло мажорный настрой. Розы, принесённые Борисом Владимировичем издавали сладчайший аромат, умиротворяющий её измученную душу.
«Мисс Марпл», как всегда, в первую очередь взялась выяснять отношения с холодильником. А, пока Борис Владимирович пошёл искать тару под букет, чтобы свежие розы не повздорили с освоившейся в ведре сиренью, Мишка присел на край маминой кровати.
- Привет, мам! Как ты? Знаешь, мы с дедом были вчера в лицее и так много нового узнали!
- Бабушка мне уже рассказывала про ваши путешествия. То ли ещё предстоит!... Ведь вечером ты… - но слёзы не дали ей договорить.
- Мамочка, ну, не плачь, я ведь не навсегда уезжаю! Вот Пушкин, между прочим, тоже от родителей уехал в лицей на целых шесть лет. А ведь тогда никаких мобильников, смартфонов и компьютеров не было. А мы с тобой можем по скайпу общаться хоть каждый день.
- Да, ты прав, со мной ты всё равно не сможешь постоянно быть рядом. А у бабушки Любы и деда за тебя я буду спокойна. Только не позволяй им себя слишком баловать! А я не собираюсь привязывать тебя к моему инвалидному креслу.
- Ну, ты же знаешь, мам, что у деда не забалуешь. А можно я твоё кресло посмотрю?
- Конечно, только не сломай!
Борис Владимирович как раз в этот момент заходил в палату с литровой банкой воды для роз. А Мишка, с присущим его возрасту азартом, "оседлал" импортную электротехнику и не удержался прокатиться, но так увлёкся процессом, что выехал в коридор, по пути чуть не сбив деда.
- Только не выскакивай на лестницу и соблюдай тишину и правила дорожного движения! – Успел выкрикнуть вдогонку «Шумахеру» "пешеход". – Ну вот, Светлана, пока Миши нет, я думаю, уместно будет забрать урну Олега. Мне жаль, что всё происходит не так, как положено, но ведь и погибать в таком возрасте… - не договорил свёкор и отвернулся, чтобы не показывать женщинам свою слабость.
Света изменилась в лице, а Софья Андревна, как факир, быстро и бесшумно достала с нижней полки Светиной тумбочки тот самый чёрный пакет, и, передав его Борису Владимировичу, поспешила в коридор проверить, как там внук.
Светлана, стремясь хоть немного задержать этот мучительный для неё момент, импульсивно положила свою узкую забинтованную ладонь на широкую руку свёкра. Он понял этот жест и, оставив траурный пакет у неё на кровати, отошёл к окну. Возникла долгая пауза, заполненная внутренними переживаниями обоих участников этой трагедии. Но за дверью послышался шум приближающегося на инвалидной коляске Михаила, и Калашников вмиг оказался рядом со Светой.
- Всё будет хорошо, не волнуйся, дочка! – Особенно тепло сказал Борис Владимирович низким полушёпотом, забирая у неё пакет.
- Пожалуйста, я очень прошу, держите нас с мамой в курсе!
- Я всё время на связи. – Сказал свёкор, указав на свой нагрудный карман. – Мы с Любочкой всегда рядом. – И как раз в этот момент оттуда зазвучала бессмертная мелодия симфонии Моцарта. – Любочка, ты легка на помине! Почему ты не спишь, ведь у вас уже поздно, что-нибудь случилось? Как ты себя чувствуешь? Нормально? Не волнуйся, сегодня мы с Мишей выезжаем, так что жди нас через неделю – приедем вызволять тебя из больницы!
Дверь распахнулась и в палату с шумом влетел Мишка, сияющий, как победитель заезда формулы-1. Следом за ним вошла бабушка, поспешно закрыв дверь за въехавшим гонщиком.
- Мам, как я тебе завидую! Это – транспорт будущего. Я бы, может, только на ночь из него вылезал.
- А вот этого лучше не надо, дорогой! – Поспешила вставить суеверная Софья Андревна..
- Классная штуковина, мам, осваивай скорее, тебе она понравится, я уверен!
- Ну, конечно! Вы тут все заодно: мне наш следователь прислал курс тренировок по большому теннису на инвалидных колясках. Ну, не смешно ли?
- Ну, парную игру освоить будет трудновато, а вот сквош – вполне. – Возразил свёкор, приглядываясь к невестке. Софья Андревна, заметив этот многозначительный взгляд, решила сменить направление беседы:
- Доченька, теннис – это, конечно, замечательно. Инвалиды по нему даже чемпионаты мира устраивают, но для начала, неплохо бы было, если б ты начала сама пользоваться хотя бы ложкой. Пора бы уже: вон, какая большая выросла! Ну-ка, давай, «за маму!»...
- С понедельника начну, торжественно обещаю! - Пыталась отшутиться Света.
- Ну, уж нет! – С воодушевлением поддержал эту идею сын. – Начать придётся не как обычно, а прямо сейчас! Тебя ждёт "экзекуция", мы сейчас втроём посмотрим, как ты с этим справишься.
Софья Андревна приготовила всё необходимое и Света, не без волнения, вооружилась ложкой. Повязка на правой руке довольно сильно мешала ей, но левой она весьма уверенно придерживала салатник. Первая попытка удалась, хотя, не без потерь, и на пододеяльнике остались рубиновые кристаллы свёклы.
- Ну, вот, видите? Мам, всё не так уж плохо и скоро я смогу обходиться без тебя.
- Не говори «гоп», пока… - не подумав, поспешил вставить сын и осёкся, поняв свою бестактность.
- Ну, прыгать мне теперь уже вряд ли придётся… - Помрачнела Светлана.
- Ну, что ты! Помнишь, как мы вместе с папой смотрели по телеку эту, как её, паралимпиаду? Разве можно было представить, что такое возможно?! Вспомни тётеньку без ноги, ну, ту лыжницу, которая победила в слаломе! Не отчаивайся, физкультура – штука полезная! Надо разрабатывать всё, что только можно, а то атрофируется. Главное – найти мотивацию!
В этот момент в дверь постучали и в палату, как любопытные соседи, заглянули несколько алых роз на длинных стеблях.
- Кто это к нам пожаловал? – Удивилась Софья Андревна. – Неужто «мотивация»?...
- Входите! – сказала Света и, покраснев, поспешила поставить салатник на тумбочку.
Вошел Максим Петрович, которого в выходной день увидеть здесь никто не ожидал. Обнаружив почти всю семью Светы в сборе, следователь от неожиданности опять, как и в первый день их знакомства, покраснел, почти как его розы. Видя смущение Макарова, Софья Андревна приняла от него букет и исчезла за дверью в поисках какой-нибудь посудины для цветов, а Калашников, по старшинству, пришёл ему на выручку:
- Мы вам очень признательны за то неформальное внимание, которое вы оказываете вашей и нашей подопечной. Уезжая, я надеюсь, мы можем быть спокойны за благополучный исход дела. Если вам что-либо понадобится, звоните на мой номер в любое время дня и ночи, не стесняйтесь, просто, подгадать со звонками во Владивосток без навыка сложновато. Так что, будем ждать от вас известий.
Мишка всё это время с энтузиазмом нажимал разноцветные кнопки и крутил колёса инвалидного кресла, проверяя разные режимы работы столь полезного устройства.
- Михаил, нам с тобой ещё предстоит собираться в дальнюю дорогу, так что, пора, давай прощаться с мамой!
Сын опять подсел к матери. Снова возникла пауза. Если бы в этот момент в палате никого не было, то Света наверняка «раскисла и развела сырость», прощаясь с ребёнком, потому что этого мгновения она боялась больше всего. Но присутствие двух небезразличных ей мужчин заставило её собраться и, помолчав, медленно, срывающимся тихим голосом, она сказала:
- Как бы далеко от меня ты ни был, сынок, знай, что везде и всегда я – рядом с тобой. Помни об этом, родной мой!
Мишка, неожиданно для себя, расчувствовался и, зарывшись носом в забинтованное ухо матери, еле слышно ответил:
- Я тебя не подведу, мам. Поправляйся скорее, чтобы я мог вернуться!
Вошла Софья Андревна и поставила благоухающие алые розы, принесённые Максимом, рядом с белыми. Оценив ситуацию, она очень тихо попросила Макарова помочь ей вынести из палаты ведро с подвядшей уже сиренью, и, когда они вышли, свёкор подошёл к Светлане и, взяв её за руку, негромко, но очень уверенно произнёс:
- Не беспокойся, всё будет хорошо, вот увидишь! Поправляйся скорее! До встречи, дочка!
В его голосе было столько надёжной силы, на которую она так спокойно опиралась все прошедшие одиннадцать лет в браке с его сыном, что последние отголоски тревоги растаяли, будто их и не было. Но ещё вчера её посещали мрачные мысли о том, что она, как магнит, притягивает несчастья. Ведь жестокая судьба ещё в детстве оставила без отца её, а теперь - та же участь постигла и её сына.
Умудрённая горьким жизненным опытом, Софья Андревна недавно позволила себе "утешить" дочь, предположив, что ещё хуже, когда муж бросает жену с ребёнком, а то и с несколькими детьми. Правда, говоря это, она не учла, что наличие такого «мужа» может быть в сто раз хуже его отсутствия… Но быть «брошенной» - это действительно тяжёлое испытание для любой женщины, которое оставляет глубокую, долго не заживающую рану, в зависимости от склада души. Если она есть, конечно!
Когда Света осталась одна, она сделала над собой усилие, чтобы не впасть в уныние от чувства разверзшейся пустоты внутри. А уныние, как известно, один из самых страшных грехов. Сейчас она с недоумением пыталась представить себе, как это некоторые женщины могут совсем, навсегда отказаться от своего ребёнка? Что может довести их до такого отчаянного шага? И почему государство так вяло реагирует на эту проблему? Она пыталась понять это, но у неё ничего не получалось. Ведь она была абсолютно уверена, что эта вынужденная разлука с Мишей – временная, и она сделает всё возможное и невозможное, чтобы как можно скорее приблизить встречу с сыном.
Тем временем в коридоре Калашниковы попрощались с Максимом Петровичем и отправились домой, собираться в дальнюю дорогу. А Макаров, воспользовавшись тем, что Софья Андревна, видимо специально, отправилась в больничный пищеблок или ещё куда-то, поспешил к Светлане. Его так явно тянуло к ней, что сопротивление было совершенно бесполезно.
Всю прошедшую неделю он тщательно продумывал всё, чем он мог бы облегчить участь этой молодой и, не смотря ни на что, интересной женщины. Вот и сегодня, он приготовил для неё необычную видеозапись фильма о Нике Вуйчиче, – уникальном человеке, родившемся без ног и рук, но не потерявшем веру в себя и вселяющем веру в тех, кто её утратил и сдался.
Как пишут в бульварных романах, "когда он вошёл, глаза их встретились"! Ну, конечно, глаза, а что же ещё, особенно, если всё остальное забинтовано, как кокон бабочки? Именно по её глазам Максим понял, что Света рада его неожиданному приходу, даже не смотря на грусть расставания с сыном. Это придавало ему уверенности в том, что он поступил верно. Он чувствовал, что нужен Светлане не только как следователь, а просто как надежда и опора. И что-то едва уловимое подсказывало ему, что с окончанием следствия по делу, их отношения не прервутся.
«Уж, не схожу ли я с ума?» - Думала Света, отводя свой слишком красноречивый взгляд на ярко красные бутоны. Но рядом стояли не менее прекрасные белые цветы, и это противостояние алых и белых роз заставило её, наконец, улыбнуться.