1.Туманный Овраг
Возле Туманного Оврага с лошадьми приключилась беда. Белая кобылка леди Берканы словно взбесилась: испуганно заржала, вздыбилась и всё норовила скинуть с себя наездницу. Пегий конь сэра Кенвальда стал, как вкопанный, и ни с места. А лошадь сэра Блэдри, напротив, пустилась в галоп – хотела, видимо, удрать назад, в деревню. Беглянку едва удалось остановить.
- Говорил я вам, кони дальше не пойдут, - с видом умудренного жизнью старца сообщил рыжий Эльфриг, - если мы желаем спуститься в Овраг, нам придется спешиться. Места здесь особенные, требуют почтения…
Сэр Кенвальд поморщился – у слуги леди Берканы еще молоко на губах не обсохло, а умничал мальчишка, будто какой-нибудь потомственный маг.
- Пешая прогулка не составит для меня труда, - с улыбкой ответил сэр Блэдри, - но приличествует ли благородной даме бродить по оврагам и долам, трудить маленькие ножки, марать дорогие наряды?
Он мнил себя галантным кавалером, этот щёголь Блэдри. Весь его облик свидетельствовал о непомерной тяге к самолюбованию и франтовству: и бархатная шляпа с зелёным пером, и плащ, подбитый мехом нутрии, и перстенёк на указательном пальце, якобы вырезанный из кости дракона.
- Я готова идти пешком, - объявила леди Беркана, - ради спасения Оливера я сделаю все, что угодно.
Спорить с упрямой женщиной никто не стал. Привязав лошадей к старым дубам на краю Оврага, путники медленно двинулись вниз.
- Обопритесь о мою руку, миледи, - изящно предложил сэр Блэдри, - здесь очень опасная тропинка, для меня же сопровождать вас – большая честь и приятность…
Сэр Кенвальд едва не хмыкнул при этих словах, но вовремя сдержался. Ему, как никому другому, было известно, что любезность сэра Блэдри стоила весьма недешево – кошель, набитый золотыми соверенами. Он сам, вольный наёмник Кенвальд, тоже в накладе не остался – за успешное предприятие леди Беркана посулила ему мешочек с самоцветами. Славное вознаграждение за такое простое, по сути, задание – сопроводить безутешную вдову через Туманный Овраг, к замку колдуньи Игваз.
- Недоброе место, - пробурчал под нос юный Эльфриг, цепляясь за очередную корягу. Он шел следом за сэром Блэдри и, кажется, очень боялся сорваться вниз.
- Сказывают, что даже на заброшенном кладбище в безлунную ночь веселее, чем на дне Оврага. Здесь творятся жуткие вещи. Могильный холод проникает в самую душу случайных странников, чувство вины разъедает их сердца, а по жилам вместо крови течет тоска. Зря мы решили идти через Туманный Овраг, моя госпожа, уж лучше бы в обход. Пускай и дольше, да уж наверное бы достигли своей цели…
- У меня не было выбора, Эльфриг, - возразила леди Беркана, - таково требование колдуньи Игваз. Ты не хуже меня знаешь, что старуха принимает лишь тех, кто пришел к ней через Овраг. К вечеру мы доберемся до ее замка, и она поможет мне спасти Оливера. А всё остальное меня мало беспокоит.
- К вечеру! – не унимался юный ворчун, - Хорошо, если живы останемся! Даст Бог, повстречаются нам люди-костры, а иначе замерзнем, встретим здесь верную гибель…
- А ты не каркай, рыжий ворон! – возмутился сэр Блэдри, - Нашел, чего бояться – обыкновенный овраг. Мне и не в таких переделках приходилось бывать… Помнится, когда ведьмак Белоозёрья убил моего лучшего друга Ромуальда…
И сэр Блэдри в двадцатый раз начал рассказывать о гибели сэра Ромуальда, о своей схватке с чародеем Белых Озёр, о мести и трофейном перстне из кости дракона, который с тех пор победитель носил на указательном пальце.
Сэр Кенвальд слушал рассказ спутника рассеянно. Таинственный Овраг беспокоил его, вызывал мрачные мысли и тёмные предчувствия. И чем ниже они спускались, тем тревожнее становилось на душе.
Там, внизу, плавала холодная хмарь, голубоватая, похожая на разваренную овсяную кашу. Где-то вдали протяжно завыл ветер или, может быть, волк, охрипший от тоски, одиночества и вечного тумана.
Рыжий Эльфриг вздрогнул, поёжился:
- Люди-костры… На них вся надежда.
- О чем ты толкуешь, остроухий? О каких таких людях речь? – насмешливо поинтересовался сэр Блэдри, и его слова больно задели юношу. Последний зарделся, неловко накинул капюшон, пряча некрасивые, по-эльфийски заостренные уши.
- Неужто вы не слышали о людях, от которых исходит тепло? Живут они на дне Оврага и спасают несчастных, вроде нас с вами, от страшной холодной смерти. Рядом с ними путешественники могут согреться, словно у горящего очага или полыхающего камина.
- Колдуны, что ли? Или демоны?
- Не знаю. Может, ангелы? Одно мне доподлинно известно: их сердца – будто маленькие солнца. Мне мама рассказывала, а она никогда не лгала…
Люди-костры…
Сэр Кенвальд подумал, что сейчас и впрямь не отказался бы согреться у жаркого огня. Овраг обдавал холодом, обдувал стылым ветром. Сырой туман пробирался под плащ, под тонкую кольчугу, под теплые перчатки – остуживал кровь.
- Как зябко! – пробормотала леди Беркана, кутаясь в меховую накидку, - И мгла такая – хоть мечом руби! Любопытно, долго ли еще до замка кол…
Дама оборвала себя на полуслове, застыла на месте, будто под воздействием злых чар, будто в сером мареве она увидала нечто особенное…
…и вдруг заголосила, закричала тонко, пронзительно, словно лесная птица!
Крик ее испугал и рыжего слугу, и сэра Кенвальда, повидавшего немало на своем веку, и даже храброго рыцаря Блэдри, победившего в честной схватке колдуна Белоозёрья.
- Это он, он! – вопила леди Беркана, - Он! Мой муж!
Она тыкала пальцем в белесую взвесь и, кажется, видела в ней силуэт покойного супруга – лорда Мюррейя. Это особенно поразило рыжего Эльфрига. Глядя на хозяйку, мальчишка крестился часто-часто и все шептал невнятно:
- Бедная, бедная моя госпожа! Такая потеря! Сначала супруг почил от неизвестной болезни, следом единственный сын заболел – ни один врач помочь не может. Проклятие обрушилось на древний род, не иначе! Помилуй Господи, такое несчастие! Так и рассудка лишиться недолго…
- Прекрати причитать! – строго оборвал мальчишку сэр Кенвальд, - И вас, миледи, я прошу успокоиться – никого там нет, только иссохшее дерево в клочьях тумана.
Удивительно, но его слова возымели действие – женщина замолчала, хотя по-прежнему вглядывалась вдаль, силясь рассмотреть в сизом куреве что-то, ведомое ей одной.
Рыжеволосый слуга, увы, своего бурчания не прекратил, и больше всего на свете сэру Кенвальду захотелось надрать острые, похожие на листики лавра, мальчишечьи уши.
Идти становилось всё тяжелее, мга сделалась гуще, холод – нестерпимее. В какой-то миг сэру Кенвальду показалось, что позади него маячит какая-то фигура – высокий худой человек в плаще и берете. Вздрогнув, рыцарь остановился, огляделся по сторонам, на всякий случай осмотрел заросли можжевельника, но никого там не обнаружил.
- Мы погибнем здесь, - жалобно простонал Эльфриг, - точно погибнем. Еще вечер не наступил, а я земли под собой не чую, ладони совершенно окоченели…
- Не погибнете! – произнес кто-то, спрятанный за дымной пеленой. Рыцари поспешно схватились за оружие, готовясь достойно встретить неизвестного.
- Не желаете ли согреться у огонька? – и этот некто вышел им навстречу из голубой мглы.
***
Он вывел их на поляну.
Ледяной туман неожиданным образом отступил, трусливо ретировался, обнажая корявые деревья неизвестной породы, мшистые камни и островки сухой, прошлогодней травы.
В центре поляны лежал ворох хвороста, в печальном ожидании, когда его охватит пламя костра.
- Присаживайтесь, здесь вам будет удобно, как в тронном зале на королевском пиру, обещаю…
Никто из путников и не подумал спорить. Как завороженные смотрели они на странного старика – худого, смуглого, черноволосого. Одет он был необычайно легко – хлопковые шаровары да рубаха, подпоясанная вышитым красным кушаком. При этом, видимо, совершенно не мёрз – как раз наоборот, от него исходил жар, как от печки. Хотелось подойти к старику поближе, взять за руку и отогреться.
- Главное – не обжечься, - пробормотал рыжий Эльфриг, и сэр Кенвальд в изумлении понял, что мальчишка прочитал его собственные мысли.
- А ты всё ворчишь, юный Эльф! – с лукавой усмешкой заметил старик, - Всегда всем недоволен… Ну, ничего, сейчас согреешься у костерка, подобреешь…
В немом удивлении путники воззрились на старика, ибо имен ему не называли и ранее представлены не были.
- У костерка! – грустным эхом отозвался сэр Блэдри, - Разведешь тут огонь, как же! Думаете, мы не пытались? Ни одной сухой палочки не нашли – такая сырость! Даже у огнива трут отсырел, не зажигается…
- Оно вам и не понадобится, - уверил старик, - огонь я сам разведу, но мне потребуется помощь одного из вас. Скажем ты, юный Эльф, готов ли мне подсобить?
Рыжеволосый мальчишка засиял от счастья, как новенький соверен. Раздуваясь от гордости, согласился. Вдруг опомнился, спросил осторожно:
- А что делать нужно, господин?
- Ничего сложного. Я просто возьму тебя за руку и расскажу сказку. Сюжет ее известен тебе лучше, чем всем остальным. Слушай внимательно. Если я хотя бы раз ошибусь или намеренно солгу, ты должен крикнуть «Неправда!», но будь осторожен. Коль правду ложью обзовешь – пеняй на себя. Сгоришь заживо. Огонь невозможно обмануть. Если же найдешь в себе силы дослушать мою историю до конца – сухие ветки вспыхнут жарким пламенем, и ты, и твои спутники смогут согреться, выпить горячего вина и отведать жареного мяса. Отдохнете у моего костерка – и двинетесь дальше, к замку колдуньи Игваз.
Эльфриг побледнел. Он уже сотню раз пожалел о том, что вызвался помочь человеку-костру. Однако отступать было некуда, и мальчишка обреченно кивнул.
Тогда старик взял его за руку и начал свой рассказ.
***
2.Эльфриг
Хороша была рыжеволосая Фэй – зубы белые, ровные, веснушки – что россыпь золотых звёзд, а глаза – два чёрных зеркала, смотреть бы в них – не наглядеться! И улыбка ласковая, и мастерица славная, жаль, только наивна не по годам. Совсем дурочка.
Всё в единорогов верила, цветок папоротника искала, русалок в заводи выглядывала, а пуще остального мечтала встретить эльфийского короля.
Сон ей, видите ли, приснился на полнолуние. Будто из лесной чащи, где хвощи и сон-трава, навстречу ей выходит необыкновенный красавец – алый шелковый плащ, камзол, затканный золотом, и туфли с рубиновыми пряжками. Разумеется, король. Разумеется, эльфийский.
Поверила, глупая. Каждый день шла в лесную чащу, садилась на поваленное дерево и всё высматривала своего суженного. Завидных женихов отшивала, между прочим.
Один раз увидал её лорд тамошних земель, охотившийся в лесу на кабана. Никакого внимания на лорда рыжеволосая Фэй не обратила. Помилуйте, где алый плащ? Где камзол, затканный золотом? Где туфли с рубиновыми пряжками, наконец?
Лорд, напротив, очаровался юной красавицей – её веснушками и рыжими локонами, её блестящими черными глазами.
Расспросил он слуг, расспросил людей в деревне, узнал о девичьих причудах и, полный страстного томления, купил себе алый плащ и прочие атрибуты, которые девица увидала в полнолунном сне. Теперь даже мать эльфийского короля спутала б его со своим сыном, а глупая Фэй и подавно не признала обмана.
Увидела его выходящим из чащи, где хвощи и сон-трава, бросилась в объятия и отдалась лорду и душой, и телом. Целое лето наивная Фэй тайком убегала в лес, веря, что стала женой эльфийского короля, а девять месяцев спустя…
- Прекратите! – закричал рыжеволосый Эльфриг, - Это неп…
Но, памятуя о предостережении старика, зажал рот ладонью и подавил горестный возглас.
…родился мальчик, которого Фэй нарекла в честь отца. Узнав о рождении сына, лорд покинул несчастную, сославшись на неотложные дела в волшебной стране. У мальчишки, между тем, было трудное детство. Мать рано поведала мальцу правду о его королевском происхождении, ничего не утаила. По недомыслию рыжеволосый малыш поделился тайной со своим лучшим другом – тот высмеял его, да и прочие сорванцы деревни ополчились против сына эльфийского короля. Кричали ему вслед: «Байстрюк!», «Сын шлюхи!», «Ублюдок!». Швыряли в спину тухлые яйца и гнилые яблоки.
Спустя годы лорд внезапно вспомнил об отвергнутом бастарде и решил забрать его в свой замок – в качестве слуги для своей леди. Последняя, впрочем, о похождениях мужа ничего не ведала и отнеслась к новому прислужнику вполне благосклонно.
- Каков подлец! – сквозь зубы прошипела леди Беркана, и никто не знал, к кому эти слова относились – к человеку-костру, к рыжему Эльфригу или к ее покойному супругу.
Мальчишка по-прежнему зажимал рот ладонью, качал головой, словно заколдованный, и по щекам его катились крупные слезы.
- Такова правда, юный Эльф. Теперь ты знаешь, кто твой отец. Ворчливый характер, кстати, ты унаследовал от него.
- Вот уж точно! – буркнула леди Беркана.
- Но есть в этой истории и немного магии, - неожиданно добавил старик, - твоя мать, рыжеволосая Фэй, слишком верила в чудо, потому в твоей крови разбавлена капелька волшебства. Веришь ты мне или нет, но, коль сумеешь выбраться из Туманного Оврага, ждет тебя невероятное будущее, полное настоящих приключений. Однажды ты попадешь в гости к древнему народу, о существовании которого уже мало кто помнит… Они посмотрят на твой острый подбородок и примут за своего. Так будет, поверь…
Эльфриг ничего не ответил. Он глядел куда-то вдаль, не мигая, и мысли его невозможно было угадать.
Но вдруг в черных глазах мальчишки отразились язычки пламени.
Сухой хворост загорелся сам собой, вспыхнул и весело затрещал.
***
Сытые и отдохнувшие, они продолжили свой путь – вперед, к замку колдуньи Игваз. Леди Беркана шла, насупившись, хмурая, подобно небу, распростертому над их головами. К сэру Блэдри, напротив, вернулась обычная веселость и жизнерадостность, и он даже начал что-то насвистывать себе под нос. Позади всех плелся рыжий Эльфриг, непривычно тихий и задумчивый. То, что мальчишка перестал ворчать, в принципе, всех устраивало.
Тепла, полученного у костра, хватило, увы, ненадолго. Путники едва миновали вересковую чащу, когда туман, зловещий и беспощадный, вновь обступил их со всех сторон. Он застил собой всё вокруг – и обнаженные деревья, и остовы сухих сорняков, и даже низкое пепельно-серое небо.
- Как холодно! – прошептала леди Беркана, - Но мой мальчик, мой бедный Оливер… Я должна!
- Она должна! Конечно, должна! Она знает, почему! – насмешливо прошептал кто-то на уху сэру Кенвальду. Рыцарь резко обернулся, но, как и прежде, никого не увидал. В тот же миг за его спиной раздался хохот.
- Бедняжка Кенвальд! Твой отец поступил с тобой так несправедливо…
Создавалось впечатление, что это туман издевается над ним, хихикает и бесчинствует.
Одновременно с тем загадочный припадок случился у сэра Блэдри. Ни с того ни с сего славный рыцарь набросился на куст ракитника – и рубил, рубил его мечом, выкрикивал нечто невразумительное, то и дело поминая имя покойного друга.
- Поди прочь, Ромуальд! Я не боюсь тебя!
- Мы сходим с ума, - устало произнесла леди Беркана, - помилуй, Господи, наши души...
И пока они шли, женщина молилась. Судя по всему, просила Небо послать им еще одного человека-костра.
А когда в Туманный Овраг спустились холодные фиолетовые сумерки, молитвы ее были услышаны.
К ним вышла девочка в легком хлопковом платье. И от девочки исходил жар.
***
- Вижу, ты совсем окоченела, - очень серьезно заметила девчушка, протягивая теплую руку госпоже Беркане,- пальцы-то ледяные…
На вид ей было лет семь, не больше, но синие глаза поражали такой мудростью и глубиной, что сэру Кенвальду даже сделалось немного не по себе.
- Я разведу костер, отогрею вас всех, но ты должна мне помочь…
- Что угодно! – отвечала леди Мюррей, поспешно сжимая ладонь маленькой незнакомки. Озябшая, продрогшая до костей женщина отдала б все на свете, лишь бы согреться.
- Ты знаешь правила игры, Беркана? Я расскажу сказку…
- Да, да! Начинай же скорей!
И девочка не замедлила начать свой рассказ.
***
3. Беркана
Многие мечтали о ней, но досталась смешливая Беркана лорду Мюррею, и с тех самых пор смех юной озорницы мало кто слышал. Брак сей был оговорен их отцами, благословлен матерями, предназначен Небом, и перечить благородным родителям (а тем паче Господу Богу!) никто не стал. А то, что девушка с детства была тайно влюблена в сэра Гарольда, младшего брата своего жениха, нет, о том никто не знал, не ведал, хвала Пресвятой Деве!
Смирившись со своей печальной участью, леди Беркана вышла замуж за нелюбимого и сделалась полноправной хозяйкой большого замка, дремучих лесов, бесконечных полей и лугов. Земли лорда Мюррея тянулись вплоть до зловещего Оврага, который никогда никому не принадлежал. Никому, кроме Тумана.
Первое время молодая леди находила некоторую прелесть в своем новом положении. Лорд Мюррей, любивший турниры, охоту и ледяное пиво, почти не докучал юной жене. А вот сэр Гарольд, частенько гостивший в замке, как раз наоборот проводил с прелестной снохой всё свое свободное время, обсуждая последние новости и сплетни, привезенные им из столицы.
Когда родился малыш Оливер, злые языки нашли чрезвычайное сходство между племянником и дядей, но, право же, кто будет верить досужим сплетникам? Им бы только злословить, ей-богу же!
Впрочем, лорд Мюррей и сам оказался не промах – охоч был до женских прелестей и крепких напитков. Характер его испортился: ворчлив стал, несносен. Вдруг начал донимать жену своими подозрениями, ревновать к брату, придираться к мелочам.
- Если то, о чем нашептал мне косой Барли, правда, мальчишку – с глаз долой, а ты с Гарольдом навеки соединишься – замурую вас, бесстыдников, в замковой стене…
- Косой Барли, разумеется, многое видит да подмечает, - отвечала острая на язык леди Беркана, - ты бы еще слепого Освальда попросил подглядывать за мной…
Разумеется, сносить оскорбления леди не собиралась. Задумалась она, задумалась крепко. А вечером за пряжей толстуха Нелли, служанка из высокогорья, легенду рассказала занятную. О том, как горные красавицы избавлялись от нежеланных супругов – выходцев из долины. Стало быть, за ужином потчевали своих мужей мясом жареных муфлонов и остуженным вином.
- Муфлона только горячим отваром следует запивать, иначе и окочуриться немудрено… Заворот кишок ждет едока, знаю, о чем говорю, - так поведала толстуха Нелли, и госпожа Беркана, разумеется, пропустила этот рассказ мимо ушей. А то, что спустя три дня к обеду подавали истекающего жиром барашка, овечий сыр и пирожки в масле, а к ним в придачу бочонок ледяного пенящегося пива, так ведь это обыкновенное совпадение. В жизни всякое бывает.
К слову сказать, заботливая супруга намекнула лорду, что тот пьет и ест чрезмерно много, для здоровья нехорошо… Да разве стал он слушать жену? Напротив, выпил наш лорд больше обычного, свою леди с глаз долой прогнал, а к себе тем временем подозвал малыша Оливера, что резвился возле очага.
- Так сын ты мне или нет? – спросил грозно, - Если сын, то съешь-ка сей кусок мяса и выпей-ка со мной пива. Сумеешь – мой отпрыск, поверю…
Малыш заплакал, и тогда свирепый лорд Мюррей хорошенько встряхнул его и силой заставил есть и пить, вероятно, позабыв, что мальчонке нет еще и пяти зим.
Вскоре, как и предрекала толстуха Нелли, и лорд, и сын его Оливер, ощутили боли чрезвычайной силы. Домашний лекарь оказался беспомощен, и к утру лорд отмучился. Маленький Оливер продолжал метаться в горячке, корчась от спазмов в животе.
Леди Мюррей разослала слуг за лучшими врачевателями, и среди них нашелся лекарь в длинном плаще и фиолетовом берете. Он дал ребенку целебное снадобье, а матери – дельный совет.
- Мое лекарство поддержит силы вашего сына некоторое время, но по-настоящему ему сможет помочь только старуха Игваз. Не теряйте время!
Убитая горем, исполненная чувства вины, леди Беркана отправила скорохода к колдунье и получила следующий ответ:
«Приходи ко мне через Туманный Овраг. Возьми с собой двух вольных наемников и слугу из тех, кто помоложе. Я знаю, как спасти твоего сына».
- Скажи мне, девочка-костёр, - прервала рассказчицу леди Мюррей, - это правда? Старуха действительно мне поможет?
Сэр Кенвальд взглянул на женщину с невольным восхищением: за все время она не произнесла ни единого слова, слушая обличительный рассказ девочки с завидной выдержкой и спокойствием. И только заострившееся лицо (так, будто в жилах леди Берканы тоже текла эльфийская кровь) выдавало её внутреннее напряжение.
- Спасет ли Игваз моего сына?
- Спасет. Если сумеешь выбраться из Туманного Оврага, твой ребенок будет жить. Так я вижу в огне…
«В каком огне?», - успел подумать сэр Кенвальд, но тут же получил ответ на свой вопрос.
В одночасье кипа хвороста вспыхнула оранжевым пламенем, а на бесстрастном лице леди Берканы, кажется, мелькнула улыбка.
***
«Хорошая компания подобралась, - думал сэр Кенвальд, когда костёр догорел, и они продолжили свое путешествие, - мужеубийца, едва не погубившая собственного сына, бастард, рожденный полоумной Фэй, сэр Блэдри – темная лошадка, да и я сам… Разве святой?».
- Разумеется, нет, - прошептал Туман ему на ухо, - вспомни, вспомни, Кенвальд, свою сероглазую сестренку Элайну. Вспомни лекаря в фиолетовом берете… Ты и по сей день мнишь себя жертвой, пасынком коварной судьбы, не так ли, глупый Кенвальд?
Слушать сей издевательский шепот было невыносимо. Иногда рыцарю казалось, что серая хмарь приобретает знакомые очертания высокого человека в плаще и берете.
О, если б мог, он бы вызвал коварную мглу на поединок – проткнул бы копьем или разрубил боевым топором!
- Похоже, мы заплутали, - неожиданно промолвил сэр Блэдри, - этот изъеденный дождями и короедами ясень я уже видел, клянусь честью! Боюсь, мы ходим кругами, друзья!
- Пресвятая Дева! – выдохнула леди Беркана, и это были ее первые слова с тех пор, как девочка-костёр разожгла оранжевое пламя.
- Так мы никогда не доберемся до замка старухи, - испуганно заметил Эльфриг, - мне кажется, или туман сделался гуще?
Мальчишке не казалось.
Что-то неладное творилось в Овраге: холодная хмарь внезапно и неожиданно обратилась в стену, гигантскую, темную. Медленно, но необратимо стена надвигалась на путников, давила со всех сторон, и каждый видел в ней, словно в зеркале, что-то своё. Будто уродливые гипсовые маски, вмурованные в камень, на путешественников пялились их собственные грехи и страшные тайны.
- Прочь, прочь от меня! – кричал сэр Блэдри.
- Я не виновата! – голосила леди Беркана.
Рыжеволосый Эльфриг всхлипывал, тоже увидав призрак прошлого.
На сэра Кенвальда из серой туманной стены глядела отвратительная рожа лекаря в фиолетовом берете. Последний глумливо улыбнулся рыцарю, так, будто целую вечность ждал этой встречи.
- Вижу, ты стал вольным наемником, Кенвальд, - произнес Фиолетовый Берет, - а кем ты мог стать, помнишь? Блестящее будущее рассыпалось трухой, так бывает…
И лекарь расхохотался, как безумный. Смеялся и смеялся, остановиться не мог.
- Иди к дьяволу! – выкрикнул сэр Кенвальд, вытаскивая меч из ножен. Что было мочи он рубанул по омерзительной маске, но в тот же миг сотни других появились в туманной стене.
В ярости рыцарь продолжал махать мечом и сыпать проклятиями, но схватка с Фиолетовым Беретом была нелепой и бессмысленной, ибо кто в силах победить призрачный Туман?
- Не нужно, Кенвальд, перестань, - откуда-то издалека донесся нежный женский голос.
- Элайна? – хотел было позвать наемник, но вовремя спохватился.
- Леди Беркана?
Впрочем, ошибся и на этот раз.
Звала его девушка в легком светлом одеянии.
Девушка-костёр.
***
И все-таки она походила на Элайну, словно кровная сестра, с той лишь разницей, что девушка-костер была ослепительной красавицей, а сероглазая Элайна – дурнушкой.
Сэр Кенвальд смотрел на незнакомку, как зачарованный, и слова застревали в горле.
От одного ее мимолетного взгляда рыцарю сделалось теплее, даже туман и ветер разом прекратили дразнить и глумиться. Притихли.
Сэр Блэдри, впрочем, восторгов спутника не разделял.
- Ведьма! – процедил сквозь зубы. И куда только девалась прежняя любезность дамского угодника?
- Чтобы развести костер, мне нужен помощник, - промолвила девушка, и сэр Кенвальд уже доподлинно знал, что данная честь на сей раз выпадет ему.
Он хотел было сделать шаг вперед, прикоснуться к тонкому запястью, к нежным девичьим пальцам, но отчего-то не решился. Неподвижно ждал вердикта красавицы, чувствуя, как сердце оглушительно громыхает в груди подобно боевому барабану.
- Мне поможет вот этот господин! – наконец, объявила девушка-костёр.
Зеленое перо испуганно качнулось в воздухе.
- Почему я? – возмутился сэр Блэдри, - Похоже, дружище Кенвальд больше моего замерз…
- Ну, ежели боишься, - девушка неопределенно пожала плечами.
- Боюсь? Я? – кровь прилила к лицу храброго рыцаря, - Клянусь честью, будь ты мужчиной, ощутила бы сполна, каков мой меч в поединке! Узнала бы его запах и вкус.
Полный решимости, Блэдри первым взял девушку за руку.
- У твоего меча вкус крови, благороднейший рыцарь, - печально улыбнулась красавица, - а пахнет он… предательством.
- Я ничего не хочу слышать! – выкрикнул сэр Блэдри, но было поздно. Девушка-костёр начала свой рассказ.
***
4. Блэдри
- Чародей Бокхард донимает жителей Белоозерья, - сказал на совете рыцарей лорд Дарклей, - рыба в озерах перевелась, сети рыбаков полны черных дохлушек и смрадных слизняков. Кувшинки одурманивают ядовитым ароматом, кто вдохнет, тот не проснется. По ночам мужчины, что лунатики, покидают нагретые постели, оставляют жен и, сонные, идут к берегу, ведомые таинственной силой. Уже четверо самых крепких утопились в озере по причинам нам не известным. Пятого чудом удалось спасти, сказал, что привиделась ему русалка, влекущая и манящая, обещавшая ночь восхитительной любви. Разумеется, без чар Бокхарда не обошлось. Кто из моих славных рыцарей готов сразиться со злобным ведьмаком?
Видимо, никто из славных рыцарей к сражению готов не был, посему лорд Дарклей заплатил двум вольным наемникам – сэру Блэдри и сэру Ромуальду, посулив им вознаграждение еще более щедрое при успешном завершении предприятия.
- У старика есть дешевое колечко якобы из кости дракона, - сказал на прощание лорд, - привезите мне его, и золотые соверены приятно отяжелят ваши бархатные кошельки…
Быстро и беспрепятственно прибыв к лачуге старого Бокхарда, рыцари, к вящему своему изумлению, вместо мрачного и могущественного чародея обнаружили там дряхлого подслеповатого дедугана, беззубого и на вид совершенно безобидного.
- Да какой зе я вам колдун? – прошепелявил Бокхард, - Травник я… Рыбаков от хворей всяких лечу, зён их от бесплодия, детисек – от простуды… Знаю, это старуха Игваз ресыла меня со свету сзыть, насептала лорду Дарклею на ухо всякую чусь… Сон мне как раз приснился, «винный» сон…
С трудом разобрав шепелявое бормотание старика, рыцари уяснили, что есть в лачуге заговоренный кувшин. Испив из него вина, можно увидать вещий сон.
Сражаться с беззубым травником представлялось и сэру Ромуальду, и уж тем более мужественному Блэдри, делом бесчестным и даже нелепым. Поскольку час был поздний, а Бокхард оказался хозяином гостеприимным, друзья решили заночевать у старика. Досыта поужинав жареной зайчатиной, легли спать. В полночь сэр Блэдри проснулся, мучимый невероятной жаждой. Утолить ее рыцарь смог, лишь отпив из заговоренного кувшина, и тогда приснился ему сон.
…Блэдри увидел перстень, вырезанный из кости дракона, а еще – груды золота, изумруды, рубины и жемчуга, а еще – человека в длинном плаще и фиолетовом берете…
- Отдай мне кольцо и взамен получишь сокровища, - пообещал Фиолетовый Берет.
- Но у меня нет перстня, - развел руками рыцарь.
- Тогда добудь его…
Блэдри проснулся и больше уснуть не смог. Перед глазами его поблескивали золотые слитки, переливались рубины, искрились изумруды. Близко-близко – только дотянись!
Еще с вечера рыцарь заприметил на руке старика тот самый перстенек, о котором толковал лорд Дарклей, и теперь мысль о заветном артефакте не покидала его.
Сам не ведая, что творит, он подошел к спящему Бокхарду и без лишних раздумий вонзил стальной клинок в дряхлую грудь. Прежде, чем забрать кольцо, успел подумать, что старик и впрямь был обыкновенным травником, раз не почувствовал опасности даже перед лицом неминуемой смерти.
- Что случилось, Блэдри? Почему ты не спишь? – вдруг услышал рыцарь позади себя. Сэр Ромуальд, дьявол его побери, пробудился ото сна так не вовремя.
Блэдри обернулся, не спеша подошел к сонному другу, пряча меч за спиной.
- Все в порядке, дружище, - меч разрезал воздух, отсекая Ромуальду голову, - спи спокойно…
Возвращаться к лорду Дарклею не имело смысла, перстенек стоил дорого, много дороже обещанной горсти соверенов.
Сэр Блэдри решил отправиться на восток – к замку колдуньи Игваз, которая, возможно, предложит ему совершенно иную цену…
В дороге встретился ему одинокий путник, рыцарь узнал его сразу: то был человек в длинном плаще и фиолетовом берете.
- Вижу кольцо на твоем пальце! Знакомая вещичка…
- Я продам его вам, если пожелаете, - охотно предложил сэр Блэдри, памятуя о своем «винном» сне, но его ответ вызвал приступ смеха у человека в фиолетовом берете.
- Продашь? Помилуйте! Такое украшение мне и даром не нужно. Многие ошибочно полагают, что это кольцо власти и богатства. Мне нравится поддерживать их заблуждения. На самом деле это Перстень Совести… он будет с тобой до конца твоих дней как напоминание о бесчестии, что ты совершил в лачуге старика Бокхарда…
- Замолчи, проклятая ведьма! – выкрикнул сэр Блэдри, вытаскивая меч из ножен, - Замолчи, потаскуха!
Девушка-костер невозмутимо окинула его взглядом:
- Ты считаешь, что я солгала, храбрый рыцарь? Тогда скажи, где и как ты добыл это кольцо, скажи, если осмелишься… но помни: коль правду ложью обзовешь…
- Клянусь дьяволом, - яростно прошипел в ответ Блэдри, - сей же миг я вырву сердце из твоей груди, негодяйка, вот и согреемся, вот и узнаем – похоже ли оно на маленькое солнце!
Разъяренный, полный ненависти, он набросился на девушку.
Сэр Кенвальд ринулся ему навстречу – помешать, остановить, заслонить рассказчицу собой!..
Опоздал.
Блэдри взмахнул мечом – и в тот же миг и девушку, и самого атакующего охватил лютый, неистовый огонь. В странном оцепенении сэр Кенвальд смотрел на бушующую стихию – в ярко-синем пламене, будто в любовной горячке, извивались два тела – женское и мужское.
От черного, едкого дыма слезились глаза. Закрыв лицо рукой, рыцарь попытался приблизиться к дикому огню, но его моментально обдало жаром и откинуло назад, так, будто дракон извергнул полымя, или небо обрушило на него синие молнии.
Оттуда, из самого сердца адского пламени, доносились душераздирающие крики, мольбы о помощи и проклятия. Но внезапно всё успокоилось: подул ветер, огонь погас.
Стало тихо-тихо, как на деревенском кладбище.
Леди Беркана беззвучно рыдала, спрятав лицо в ладонях. Эльфриг дрожал, как осенний лист на ветру.
Сэр Кенвальд медленно подошел к пепелищу.
…От Блэдри, от прелестной сероглазой девушки, от беснующегося огня осталась лишь горстка серого праха.
А еще кольцо, вырезанное из кости дракона.
***
Сколько брели они по Оврагу, ведала только сизая взвесь, заменявшая здесь небо.
Может быть, сутки. Может, целую вечность.
Замерзшие, продрогшие, дьявольски голодные, путники не раз замечали, что ходят кругами и теряются в серой мгле. Пытаясь подняться наверх, то и дело натыкались на мрачные туманные стены, соскальзывали, царапая лицо и руки. Шли вперед – и выяснялось, что они снова сбились с пути.
Дважды им попадались поляны с ворохом отсыревшего хвороста, зажечь который смогли бы только люди-костры. Последние, к сожалению, к скитальцам больше не выходили.
- После гибели одной из них, помощи нам ждать нечего, - с горечью заметил Эльфриг, - проклятый сэр Блэдри! И себя погубил, и девушку, и нас всех…
- Мой бедный Оливер, - тихо произнесла леди Беркана, обхватив голову руками, - прости меня, малыш… Я так и не смогла тебя спасти…
- Пойдемте, госпожа, - жалобно попросил Эльфриг, - нам нельзя останавливаться, иначе замерзнем здесь. Уснем и не проснемся…
- Я никуда не пойду, бастард, - устало ответила женщина, - сил больше нет. Все без толку. Я знаю, что нас ждет – мы будем петлять и петлять по зачарованному кругу, но так и не сумеем выбраться из него. Не хочу идти. Останусь здесь.
Сэр Кенвальд почувствовал, как в душе его закипает ярость. В бешенстве он подошел к кипе хвороста и пнул ногой, толкнул еще раз и еще, рубанул мечом, выкрикнул что-то непристойное. Затем устало опустился на влажную землю, чувствуя, как по ней, словно сонм невесомых призраков, стелется белесая дымка.
- Вот и всё, Кенвальд, - прошептал ему на ухо Туман, - ты проиграл. Конец.
- Вот и всё, - согласился рыцарь, не замечая, что говорит вслух, - но умереть без костровой сказки? Несправедливо. Каждому из моих спутников выпала редкая честь – услышать правду о себе. Чем же я хуже? Люди-костры оскорбились и больше не выходят к нам? Пусть так. Тогда свою сказку я расскажу сам, только допью из фляги остатки вина и надену-ка Перстень Совести на указательный палец. Так-то лучше… А теперь послушайте меня, благородная леди и сын эльфийского короля, слушайте и не говорите, что не слышали.
5. Кенвальд
Это история о бедолаге Кенвальде, родившемся за Вересковым Перевалом, далеко от здешних мест, в одной знатной, почтенной семье. До поры до времени всё в этой сказке было весьма предсказуемо: мать мальчика скончалась преждевременно, отец, благородный лорд, женился во второй раз, взяв в супруги девушку-простушку, из крестьянок, к тому же отнюдь не красавицу. Но, как ни странно, то был брак по любви. Простушка родила лорду дочку, и характером, и обликом, походившую на отца. Лорд души не чаял в сероглазой Элайне, совершенно забыв о сыне-наследнике. Как сказал бы человек-костер, в жизни и не такое бывает!
А что же наш Кенвальд? Почему его история должна быть нам интересна? А потому, что волею судьбы мальчик вдруг обнаружил у себя необычайные способности.
Иногда в своих руках он ощущал странное покалывание, так, словно ладони его превращались в подушечки для булавок. После этого с Кенвальдом обязательно случалось нечто волнующее и необъяснимое. Только о чем-то подумает – тут же сбывается; пожелает зажечь свечу – а она уже горит! Рассердится на слугу – и тот поранит руку ножом!
- Будущий маг растет, - со знанием дела сообщила старая кормилица Мэри и как будто не ошиблась. Часто юный Кенвальд убегал в лес: там он видел то, что не доступно обыкновенному зрению. Слышал то, что обычные люди не слышат.
Единокровную сестру он ненавидел, но не стоит осуждать мальчика. Посмотрел бы я на вас, если бы вами пренебрегал родной отец!
А потом случилось так, что Элайна заболела – и недуг ее был самого загадочного свойства. Девочка точно провалилась в глубокое забытье, будто дремала наяву. Разумеется, лорд, знавший о магических способностях сына, именно мальчика обвинил в колдовском воздействии на сестру. То, что это было не так, говорить я вам не буду, ибо вы все равно не поверите.
Следуя призыву лорда, со всех сторон к замку поспешили знахари и ведуны, целители восточных уделов и травники западных земель. Увы, осмотрев Элайну, врачи только разводили руками, не в силах противостоять таинственной болезни. Но вот в замок прибыл неизвестный худощавый господин в длинном плаще и фиолетовом берете, представившийся лекарем из Туманного Края.
- Я смогу вылечить вашу дочь, - сказал он лорду, - но взамен мне потребуется особая награда…
- Всё, что угодно! – с пылом отвечал несчастный отец.
- С вашего позволения я заберу магические способности вашего первенца. Мальчику они без надобности, а мне весьма пригодятся!
- Если мое позволение – все, что вам нужно, то я не стану перечить. Меньше всего мне хотелось бы видеть своего наследника магом, ничего хорошего в колдовстве нет.
Получив согласие старого лорда, Фиолетовый Берет пришел к мальчику и в нескольких словах изложил суть дела.
- Через несколько минут я заберу твой необычный дар, Кенвальд, и никто не сможет мне помешать. Возрадуйся, ибо теперь твоя жизнь станет простой и понятной, как и у большинства людей. Однако я вовсе не злодей, как ты мог себе представить. Я готов подсластить горькую пилюлю. Прежде, чем твоя судьба изменится раз и навсегда, у тебя есть право на последнее желание.
- Мне ничего не нужно, оставьте мне мои чудеса, - твердо отвечал мальчик, - я просто хочу стать магом.
Его слова вызвали неудержимый смех лекаря в длинном плаще.
- Это невозможно, мой мальчик. Сделка уже состоялась. Здоровье маленькой леди в обмен на твой талант – так решил справедливый лорд…
- Вот как! – вскричал потрясенный мальчишка, - Отцу никогда не было до меня дела! Он готов лишить меня последней радости – моего волшебства! Проклятая Элайна, все из-за нее! Что же, господин лекарь, у меня есть одно желание. Пускай Элайна не увидит ни единого чуда за всю свою жизнь. Исполняйте – и немедленно!
- Все будет так, как ты того пожелал, благородный Кенвальд, - лекарь снял фиолетовый берет и шутливо поклонился мальчику. В тот же день маленькая Элайна очнулась от своего загадочного оцепенения, но, увы, сообщила кормилице, что перед глазами ее висит черная пелена. Девочка ослепла.
Узнав о случившемся, Кенвальд сбежал из дома.
- Я не хотел этого, не хотел, - повторял он, покидая замок, - не видеть чудес – вот о чем я просил для нее, но сделать незрячей… Я даже не думал!
Вот так из жизни бедолаги Кенвальда навсегда ушло волшебство. В родной замок, тот, что за Вересковым Перевалом, он больше никогда не возвращался. Вместо того отправился в Туманный Край, надеясь найти человека в Фиолетовом Берете и, если и не вернуть зрение сестре, то хотя бы вызвать злодея на честный поединок.
Рассказчик завершил повествование, и надолго осеннюю поляну затопила прозрачная тишина. Птицы, деревья, засохшие травы, даже троица заблудившихся странников – все замерло, застыло, своей неподвижностью напоминая рисунок на выцветшем гобелене.
Внезапно рыцарь почувствовал дивное тепло, исходившее от драконьего перстня на его руке.
Возможно, под влиянием воспоминаний (или это воображение сыграло с ним злую шутку? или все-таки кольцо?) – да только сэру Кенвальду стало казаться, что в ладонях он ощущает странное покалывание, такое, как в ранней юности, когда силой своего желания он зажигал свечи в замковых канделябрах.
«Я разожгу костер, - с удивлением словил он себя на мысли, - я смогу, это же так просто…»
Влажный хворост был совершенно иного мнения и загораться вовсе не спешил.
«Люди-костры, - думал Кенвальд, - прежде, чем развести огонь, они говорили что-то очень важное, но что?».
Дважды каркнул темно-синий ворон, опустившись на ветку молодого явора. Холодный ветерок принес запахи прелой листвы и кедровника. Туман больше не казался враждебным – просто пар, густой и белый, точно скисшее молоко.
- Мы выберемся отсюда, - сказал рыцарь вслух неожиданного для самого себя, - клянусь своей никчемной жизнью, мы непременно найдем выход из этого дьявольского лабиринта.
Ты слышишь, Эльфриг? Впереди тебя ждет встреча с древним народом, чья кровь течет в твоих жилах. А вы, леди Беркана, вспомните слова маленькой волшебницы у костра! Вы спасете сына, если сумеете выйти из Туманного Оврага! Подумайте об этом. Да и мне рано умирать, ей-богу же! Я должен попросить прощение у одной незрячей девушки и вызвать на дуэль одного подлого господина.
- Мы выйдем отсюда, - пробормотал Эльфриг, и впервые в его голосе прозвучало нечто, отдаленно напоминающее надежду.
- Выйдем, - без выражения повторила леди Беркана.
- Так будет, поверьте, - хрипло произнес Кенвальд, - я вижу это в огне, а огонь никогда не обманывает.
Леди Беркана хотела было что-то переспросить, но осеклась на полуслове.
В центре поляны, рассыпая сноп ярких искр, само собою занялось трескучее синее пламя.
Октябрь 2013г.
Киев