Прошло пару недель, офицера перевели в общую палату. Слева на койке лежал капитан, недавно вернувшийся из-под обстрела. Его контузило разрывом мины – солдат-новичок подорвался в нескольких метрах, он сам не успел его даже остановить. На вид капитану было лет сорок пять, и он вполне сносно играл в шахматы. Другой сосед, справа, был таким же как он сам лейтенантом. Недавно он вернулся из плена, был совсем исхудавшим и измождённым, но его глаза сверкали как маленькие окуляры на прицеле, и оптимизма ему было точно не занимать. Левая рука у него была загипсована, но это не мешало его правой руке активно жестикулировать, когда он носился по палате и рассказывал товарищам по несчастью о своей прежней жизни – в театральном училище. Ещё двое мужчин лежали в этой палате, но они были совсем неразговорчивы, когда тема касалась их жизни. Зато, судя по тому, что они вечно и рьяно друг с другом спорили по поводу целесообразности тех или иных боевых действий, можно было предположить, что они были либо из разведки, либо из штабников.
Совсем недавно в гости заходили бойцы Степана. Оказалось, что Ольметин погиб, нарвавшись на автоматную очередь. Вместе с лежавшими в палате помянули присланной с Воронежа отцом Мартынова Лёшки сливовкой. Капитан что-то пробубнил о том, что молодые ребята ещё жизни не видели и всё в таком роде, молчаливая парочка вдруг разговорилась - оба начали наперебой рассказывать, всё время переругиваясь, об одном из нападений на блок-пост, о котором Степан даже не слышал.
Потом солдаты ушли, прошло уже около часа, запасы спиртного подошли к концу. Медсёстры даже не стали ругаться – в этой палате вообще сложился своеобразный иерархический порядок. Капитан отвечал за всех, когда кто-то из мед.персонала заявлялся с проверками, разведчики умудрялись постоянно где-то доставать разные вкусности – то у них появлялось полпалки колбасы, то коробка конфет, которая распечатывалась в присутствии Людочки-медсестры, а недавно они притащили откуда-то целый пакет яблок, сказали, что из Краснодарского края прислали знакомые. Фрукты оказались с кислинкой, но их было так приятно грызть, осознавая, что они хранят в себе вкус Родины. Лейтенант, который лежал рядом со Степаном, проводил целые представления театра одного актёра, у него было действительно хорошее чувство юмора и все пришли к одному выводу – ему нужно было поступать на актёра снова, доучиваться. Тот лишь прищёлкнул языком, усмехнулся и заявил, что его всё равно оттуда выгонят, потому как жить на квартире он не собирается, а в общаге учиться скучно.
Так вот, прошло уже около часа, и за дверью послышалась неимоверная брань. Слышны были восклицания вперемежку с матами, и голос был крайне знакомым Степану.
- Сестра! – крикнул он и закашлялся.
Почти сразу же брань затихла, и в палату вошла девушка.
- Сестра, пустите Валю, это жена моя!
- Не положено, товарищ старший лейтенант! Вам сейчас необходим покой, - она встретилась с удивлёнными взглядами его соседей, - ну хорошо, только за последствия я не ручаюсь!
Она вышла и почти сразу же в палату ввалилась стройная дама непонятного возраста, распространявшая вокруг себя ужасающий аромат парфюма. В руке у неё была сетка с мандаринами и бананами, которая перекочевала на тумбочку рядом с кроватью почти сразу же после того, как она уселась на пустовавшую табуретку, на которой обычно разыгрывались шахматные баталии.
Степан молча за ней проследил. Её внешний вид был немного встрёпанным.
- Ну и условия тут у вас! – обвела она взглядом комнату и поморщилась.
- Да уж, это не наша квартирка… - ответил ей муж.
- Так, ребята, кажется уже на обед прозвонили, пора собираться! – встал с кровати капитан, поманив за собой остальных жильцов палаты.
- Товарищи, спасибо, но я не задержусь здесь, - женщина помахала рукой в воздухе, - да и секретов у нас таких нет. Стёпа, с тобой я сразу хочу поговорить, причём серьёзно – хорошо, что есть свидетели… Надеюсь, ты готов и поймёшь меня правильно.
Лейтенант оглянулся на товарищей, удивлённо пожал плечами и вновь повернулся к ней.
- Понимаешь, я встретила человека, с которым у меня много общего… Пойми меня правильно, я не могу дольше оставаться с тобой. Он предложил нам контракт на хорошую сумму. Тебя будут лечить в Германии. К тому же он мне с мамой помог очень сильно. Ещё и на дачу привёз целую систему – установил… для полива… для автоматического… - женщина всё тише говорила, и, наконец, совсем замолчала.
- Так… - проговорил лейтенант обычным для солдат командным голосом. Женщина вздрогнула, словно её ударили. – Кажется, я понял, что ты хочешь мне сказать.
- Прости, Стёп, я… Я не могу иначе, ты же меня понимаешь?
- М-да… Не думал я… - он на мгновение замолчал, остальные тоже притихли. - Да что там,- он встряхнул головой. – Это же всё только в книжках… Уходи прочь отсюда!
- Зря ты так… - встала она и направилась к двери. – Он хороший и действительно меня любит, не то что ты, вечно на своей войне пропадаешь…
- Пошла вон отсюда! – вскочил вдруг капитан со своей койки, схватил костыль, лежавший рядом, и запустил им в неё.
- Ой! – она едва успела прикрыть дверь. – Вы все на своей войне шизанутыми стали! Тьфу на вас всех!
Разведчики подскочили с коек, вовремя успев сдержать капитана, похожего в этот момент на разъярённого пса.
- Эх, сынок, где же ты такую сучку подцепить сумел? – опускаясь на кровать и постепенно остывая, прохрипел капитан.
- Всё там же – на Российских задворках… - устало произнёс Степан и закрыл глаза. Больше ему было нечего добавить.