Незаконченный сюжет

Полина Скойбеда
Поезд, возглавляемый внушительного вида паровозом, шел из Москвы на юг. В топке горел уголь, машинист изредка давал протяжный гудок, мимо окон проносились деревеньки. В одном из купе ехала молодая девушка и что-то увлеченно писала в стареньком потрепанном блокноте. Она была одета в светло-зеленое платье, из-под ее шляпки выбивались чуть волнистые русые пряди.
Девушка сочиняла рассказ. Это был первый в ее жизни писательский опыт, но сюжет выходил интересным и обещал стать хорошим, настоящим произведением. Речь в нем велась о добре и зле, о верности и предательстве, о мести и прощении – в общем, о том, что составляет человеческую природу...
Девушка была полностью поглощена сюжетом и не замечала ничего вокруг. Она улыбалась и думала, что рассказ можно будет даже послать в журнал. Она была счастлива.
Вдруг машинист дал особенно отчаянный гудок, послышался скрежет металла, и поезд сошел с рельс. Девушка погибла мгновенно, блокнот сгорел из-за пожара, начавшегося в соседнем купе. Сюжет остался незаконченным...

Мучительно осознавая свою незавершенность, он носился по свету. Иногда ему встречались обрывки других песен, рассказов, преданий... Некоторые из них уже почти потеряли структуру, иные сбивались от отчаяния в большой ком и перемешивались до полной бессмыслицы.
Порой он видел, как другие незавершенные сюжеты бросались от безысходности в голову первому попавшемуся литератору, выходя из-под его пера совершенно неузнаваемыми. Смотреть на это было жутко и горько.
Сюжет не хотел терять индивидуальность. Иногда он пытался прийти к тому или иному писателю, но те начинали переделывать его по-своему, и он уходил, а они теряли к начатому произведению всякий интерес.

Один раз, пребывая в состоянии невеселой рассеянности, он чуть было не столкнулся с щеголеватым и сухощавым господином примерно на полвека старше. Тот не рассердился, а только иронично раскланялся, попросив быть внимательнее. Так у сюжета появился друг.
Он был неоконченным творением одаренного, но не принятого современниками писателя, канувшего в Лету. Глубинами смысла он не блистал, зато стилистически был весьма изящен. Встречаясь, они делились новостями, щеголь неплохо рассказывал старинные анекдоты, и это общение скрашивало их существование. Младший сюжет был мечтателем, старший – реалистом и нередко подтрунивал над наивностью друга. Тот не обижался: за долгие годы одиночества он привык ценить компанию.

Однажды они встретились над домом одного писателя, и сюжет заметил, что его старший товарищ непривычно задумчив.
- Я давно наблюдаю за этим молодым человеком, - проговорил он. По людским меркам писатель был уже давно не молод, но для сюжета пушкинсих времен казался сущим мальчиком. - Он талантлив. Его книги читают. Больше мне ничего не надо.
- Но ведь ты станешь другим, - тихо ответил сюжет, поняв, к чему он клонит.
- Ах, mon cher, - грустно улыбнулся тот. – Посмотри на меня. Я ведь устареваю и скоро никому уже не буду интересен. Я бы давно это сделал, но ждал тебя, чтобы попрощаться. Надеюсь, тебе повезет больше, мой юный друг.
Он улыбнулся и стремительно, словно боясь передумать, бросился вниз.

У писателя как раз случился творческий кризис, и внезапно пришедшая в голову идея оказалась очень кстати. Он был действительно талантлив, получившееся произведение принесло ему новую волну известности, оказавшись даже лучше, чем было задумано изначально.
Сюжет был рад за друга, но в одиночестве ему стало совсем тоскливо. Он начал всерьез подумывать о том, чтобы повторить его поступок, но переступить через себя все еще не мог. Слишком хорошо он помнил ту своеобразную искру, которая горела в душе его создательницы и которой он больше нигде не находил.

Времена менялись, вершилась история, и сюжет тоже начал панически бояться устареть. Он встречал иногда обветшавших старцев, которые изъяснялись высокопарным слогом и явно были написаны еще по законам классицизма. Несломленные, но никому уже не интересные…
Он старался держаться, но надежды почти не осталось. Сюжет стал неряшлив, начал терять вышедшие из употребления слова и целые обороты...

Бесцельно летел он над загазованным городом, в котором царили автомобильные пробки и который уже слабо помнил гудки паровозов. Он был готов сдаться – броситься в голову первому встреченному писаке, и будь что будет. Но вдруг его внимание привлекла молодая девушка, ехавшая в метро. Смутно знакомыми показались ее чуть волнистые русые волосы, светло-зеленая кофта и задумчивый взгляд. Боясь поверить отчаянной надежде, он осторожно заглянул ей в голову – и понял, что не ошибся. Он узнавал этот своеобразный ход мыслей, этот особый, ни на чей не похожий взгляд на мир...
Глаза девушки удивленно расширились, она достала из сумки смартфон, открыла приложение “блокнот” и принялась что-то торопливо набирать. Ей в голову только что пришел интереснейший сюжет для рассказа. Это был ее первый писательский опыт, но выходило хорошо...
Он чувствовал, как рождается заново. Девушка с легкостью заменяла устаревшие реалии современными, почти не трогая стиль и оставляя прежней суть: о добре и зле, о верности и предательстве, о мести и прощении – в общем, о людях... Сюжет переставал быть незаконченным. Он становился рассказом.

Вскоре произведение появилось в журнале, и о нем заговорили. Рассказ получился прекрасным: он удивлял сравнениями, радовал богатством метафор, играл оттенками смысла... Девушке прочили большое будущее, и она была счастлива.
Следующее произведение далось начинающей писательнице еще легче: идеи рождались из случайно брошенной кем-то фразы, из мелькнувшего в воображении образа... Она уже не понимала, как раньше жила без этого будоражащего чувства, которое, наверное, и называется вдохновением.
И все же порой ей казалось, что тот, первый сюжет возник в ее голове не случайно. Она не могла этого объяснить. Мелькали смутные, странные ассоциации: зеленое платье, мягкое покачивание купе...
Рукописи, как известно, не горят, а души имеют свойство рождаться вновь. Особенно если у них есть незаконченное дело.