Серебряная пуля для Яна Потоцкого
Ян Потоцкий,
историк, писатель и путешественник
Жизнь этого польского графа была насыщена приключениями. Потоцкого можно назвать одним из первых высокообразованных романтиков. Блестящая образованность позволяла ему профессионально заниматься от строительства военных фортеций до археологических и лингвистических изысканий.
Он был поляк по крови, европеец по духу, писал же всегда по-французски; Хотя и был аристократом по воспитанию, но с усмешкой относился к предрассудкам и традициям знати, чувствуя всегда и везде себя свободным. Слава его осталась в густой тени прошлого, и ныне о нем знают разве что дотошные книгочеи и литературоведы.
Ян был первенцем в семье графа Юзефа Потоцкого. С семилетнего возраста с младшим братом жил в Швейцарии и Франции. В Женеве и Лозанне получил разностороннее образование. С юношества он стал поклонником „музы дальних странствий“. Путешествия предпринимал не для развлечения, а для задуманных исторических, географических и этнографических исследований.
Юношей Ян вступил в ряды армии Священной Римской империи. Побывал с войсками в Италии, Сицилии и на Мальте, откуда направился в Тунис. К этому времени относятся его первые контакты с воинственным орденом мальтийских рыцарей. После возвращения из средиземноморского путешествия Потоцкий отправился в Турцию и Египет, а затем некоторое время пробыл в Голландии, занесло его и в Россию.
В войнах и странствиях он получил много впечатлений в странах Европы и таинственной для европейцев Африке...
Однако мы приоткроем только одну его страницу жизни, связанную с нашим Нижним Поволжьем.
То ступал 1797 год, шел бурныйкрепостной век Екатерины Второй. Ян Потоцкий смело отправляется в маняще-загадочную имперскую Россию. Длительное путешествие его проходило через беспокойный казачий Дон, красавицу Волгу, Царицын да колонию Сарепту, Астрахань - и на сражающийся гордый и разбойничий Кавказ!
В пути пытливый писатель ведет дневник. Однако в России сей дневник из-за вольнолюбивых суждений был издан частично только в 1828 году, в журнале «Северный архив». Хотя до этого его опубликовали в Париже на французском языке.
Претерпев жесткую цензуру, этот дневник под названием «Путешествие графа Ивана Потоцкого в Астрахань и окрестные страны в 1797 году», был издан на задворках Российской империи. В малоизвестном кому провинциальном Астраханском сборникев 1896 году.
Тогда Ян Потоцкий, отправляясь в длительное путешествие из Москвы 15 мая 1797 года, писал:
«Прощай, Европа, возмущенная беспокойствами! Еду отдыхать в тихой, спокойной Азии… расскажу все, что увижу». В насщенном впечатлениями пути он удивляется быту и жизни колоритных казачьих станиц, ведет о том увлекательные записи.
Устремляясь в низовья многонациональной Волги, граф изучает много литературы, делает выписки. По пути с Дона к граду Царицыну интересуется степными калмыцкими улусами, а объемный походный альбом насыщает зарисовками самобытных народностей, быта и ландшафта.
27 мая этого года неутомимый путешественник прибывает в затрапезный Царицын, претерпевший перед этим два крупных пожара. Вот что увидел неугомонный путешественник Потоцкий.
"Город Царицын, разрушенный за три года пред сим пожаром, вышел из развалин прекраснее прежнего.
Я переехал реку Царицу и очутился в Азии; по крайней мере, большая часть географов полагает эту речку границею между сею частью света и Европою. Калмыки как будто хотели подкрепить это мнение; они раскинули по ту сторону реки свои палатки, из коих выглядывали их азиатские лица.
Они совершенно походят на китайцев, нарисованных на китайских бумажках; шапки их точно грибы; с верхушки головы висят у них длинные косички: у мужчин одна сзади; у женщин две и падают на грудь.
Отсюда я поспел в три часа в Сарепту, колонию, где мирные моравские братья вводят свою промышленность между дикарями; этот город — самое лучшее место для узнания нравов и истории калмыков.
Большая часть братьев знает язык их: некоторые даже пишут на нем, потому что по целым годам следуют за ордами; есть даже такие, которые забавляются списыванием калмыцких книг. В этих книгах нет ни языка, ни букв тибетских; они писаны монгольским наречием, которым говорят калмыки. Буквы их также имеют оттенок монгольских.
Калмыки имеют обыкновение приходить к Волге, когда вода сбывает. У тех, которые в то время раскинули палатки свои около Сарепты, было так мало стад, что они не могли ими кормиться, и это заставило их решиться работать, чему весьма нелегко войти в голову калмыка.
Здесь, как и во всех странах мало населенных, плата за работу очень высока; посему эти люди могли бы жить в довольстве; но это для них трудно: одна только крайняя необходимость может их заставить чем-нибудь заниматься. Я видел многих из них, которые целый день шатались по городу или лежали на солнце. Другие толпились в лавках, как будто хотели или могли купить все.
Моя собака произвела чрезвычайное впечатление на этих калмыков, и я узнал при этом случае, что они соединяют с понятием о сем животном идею о переселении душ, и потому почитают за величайшую честь быть съедены собаками. Посему они всячески стараются не лишиться такой выгоды; ибо, несмотря на свое уважение к собакам, они кормят их плохо, дорожа молоком до чрезвычайности. Они даже не бросают им палый скот, а съедают его сами.
Таким образом бедные собаки принуждены питаться калмыцкими трупами: а когда этой пищи у них мало, они ловят сусликов, которые составляют плохую пищу. Один из жителей Сарепты, ездивший несколько лет с калмыцкою ордою, рассказывал мне об отвратительном зрелище голодных собак, которые с жадностью бросаются на мертвое тело, рвут его и отнимают одна у другой куски мяса".
Такая ли была эта традиция на самом деле, оставим сие на совести просвещенного писателя.
В дикие калмыцкие просторы граф Потоцкий отправляется по широководной Волге. Судно его было вооружено от речных пиратов и прочих искателей легкой наживы пушками и фальконетами. А доброжелательные и любопытные рассказы о калмыках, «сынах степей», он услышал под Царицыным от немцев-переселенцев колонии Сарепты.
Посетив в степях калмыцкого властного богача князя Тюменя, многоязычную и разноверую Астрахань, поколесив по необъятным ковыльным степям, писатель наполняет свой дневник колоритными наблюдениями.
В Астрахани «самое большое впечатление, - отмечает писатель, - произвела на меня веротерпимость, какую, может быть, чрезвычайно трудно найти на каком – нибудь месте земного шара». Не случайно, затем от него, поступает в Министерство Иностранных дел служебная «Записка об образовании Азиатской академии». Впереди зовут его беспокойную душу за приключениями непокорные Кавказские хребты и вольнолюбивые, воинственные горные племена...
Но дальнейшая судьба графа сложилась трагически.
Причина его самоубийства до сих пор не разгадана историками. Ибо Ян Потоцкий, предварительно отлив для себя серебряную пулю, выстрелом свел счет с жизнью. По одной из версий, основной причиной явились сильнейшие головные боли, которыми Ян Потоцкий страдал на протяжении многих лет.
20 ноября 1815 года, находясь в своём имении, призвал своего духовника. Велел тому благословить серебряный шарик, снятый с крышки сахарницы... Затем, уединившись в кабинете своей библиотеки, он вложил шарик в ствол пистолета и... прицельно выстрелил себе в висок. Насмерть!
Нам он оставил свои удивительные сочинения. Они насчитывают 24 крупных труда, напечатанных в старину в ограниченном количестве, и сегодня очень редких.
Много ли знает о них сегодняшний читатель?.. Не будь той серебряной пули, мы имели бы немало чего из творений загадочного Яна Потоцкого.
К тому же этот эрудит от Бога был наделен многими способностями. Он был этнографом и географом, археологом, «путешествуя по всем славянским землям». Его перу принадлежит множество интересных, увлекательных статей и книг. Может одна из них под названием, "Рукопись, найденная в Сарагоссое", изданная некогда в СССР, Вам может встречалась, уважаемый читатель,...
При государе Александре Первом Ян Потоцкий пользовался высоким и заслуженным уважением, являлся сотрудником Азиатского департамента России, состоял в чине тайного советника империи.