Глава 19
Заместитель исполнительного директора вызвал ее еще утром, дав указания, спросив, все ли в порядке.
Ольга ответила честно.
Она устала врать всем и уже не хотела.
Она сказала, что ее муж серьезно болен. Что очень устала от напряжения, что не хватает денег. Что все идет на лекарства и возникают проблемы с оплатой квартиры.
Ольга не ела третьи сутки, отсюда были ее вялость, раздражительность и отстраненность. На работе пыталась не думать о сложившейся ситуации и заставить себя заниматься должностными обязанностями.
Коллегам как бы между прочим сказала, что, возможно, ей придется сократить рабочий день, в связи с семейными проблемами.
- Оля, ты сегодня ужасно рассеянна! Соберись, – сделали ей замечание.
- Извините… - прошептала она, пытаясь в срочном порядке выполнить задание руководства. Как только сотрудница вышла из кабинета, Оля отстранила от себя клавиатуру и обхватила голову руками. Ее взгляд коснулся больших настенных часов в виде круга, что висели на стене напротив. Только полвторого…
- Ты что-нибудь ела? – спросила Наталья Николаевна Ольгу. Эта женщина занимала первое место после зам.директора. Ей было всего сорок два, но она на следующий год собиралась баллотироваться в Думу. Ее полноватая фигура немного выглядела неуклюжей, но четко разделялись талия и бедра. У нее было каре: волосы, крашенные в каштановый цвет. Нос картошкой, глаза серые, крупная грудь. Наталья Николаевна носила костюмы. Дресс-код действовал во всех подразделениях этой фирмы, и все сотрудники были одеты очень строго. Минимум украшений, минимум косметики. Наталья Николаевна была строга, но справедлива. И очень трудолюбива, делая огромную работу и выполняя порой чужую. Она могла приободрить. Но недостаток в ней все-таки был. Уж больно Наталья Николаевна любила сплетничать и делать шум из ничего. А так, очень милая и добродушная женщина. «Кто из нас без недостатков?» - как-то подумала Оля, наблюдая, как она раздает указания, а потом охает и делает все сама, задерживаясь порой до десяти вечера.
Наталья Николаевна сидела напротив рабочего места Ольги. Женщина открыла второй ящик рабочего стола и достала сушки.
- Поставь чайник, чаю попьем… - продолжила Наталья Николаевна. Оля, не вставая со стула, дотянулась до электрического белого чайника и нажала кнопку.
- Спасибо, но мне, правда, некогда… - пододвигая к себе клавиатуру и выходя из состояния задумчивости, ответила девушка. Оле неудобно было, что эта женщина постоянно ее подкармливает. Оле нечем было ответить. Она ничего не приносила к чаю вот уже второй месяц.
- Оля, перерыв! Ты никакая, я вижу. Надо поесть. Понимаю, проблемы. Но у кого их нет? Соберись и не сдавайся. Ты не заболела, а? - спросила женщина, готовя чашки и кладя внутрь по пакетику заварки.
- У меня много работы…
- Ее всегда много! Кому легче оттого, что ты сидишь тут такая?
- Я... – начала было фразу девушка, но ее перебили.
Наталья Николаевна поставила чашку с чаем на ее стол и рядом положила пакет с сушками.
- Иди, отпросись, иначе я это сделаю! Давай пей. Да убери ты эти документы! – сказала Наталья Николаевна, резко отодвигая в сторону стопку договоров.
- Хорошо. Я попробую… - тихо ответила Оля.
- Ох, не нравишься ты мне! – воскликнула Наталья Николаевна и дотронулась до лба девушки. – Да у тебя температура! Сейчас же иди к ней!
Девушка вышла из кабинета и сама дотронулась до лба. Жар очевидный… значит под тридцать девять. Но это ничего не значило по сравнению с тем, как горело у нее внутри, словно там царил ад. Подумаешь, всего тридцать девять.
Она прошла по коридору до поворота, по пути здороваясь со встречными сотрудниками фирмы, и вошла в кабинет директора.
Директор Валентина Ивановна была уважаемым человеком. Достойным и понимающим. Таких людей Оля больше не встречала ни до ни после своей работы в этой фирме. Действительно, человек, со своими принципами, внутренней добротой и строгостью к подчиненным. Ольге даже не пришлось ничего объяснять, ее отпустили домой. Может, потому, что она была на хорошем счету? Может, потому, что, и вправду, смотрелась больной и опустошенной?
***
Войдя в квартиру, Оля по привычке бросила ключи на тумбу у зеркала. Сняла пальто, разулась. В отражении зеркала она увидела Павла, лежащего на расправленной кровати, смотрящего телевизор.
- Привет, работяга! – поздоровался он, как только Оля перешагнула порог в комнату.
- Привет… - устало ответила она, переоделась в домашние джинсы и футболку. Павел продолжал смотреть телевизор, рядом с ним на столике стояла переполненная пепельница. Часть пепла была на столике, часть на кровати, часть на полу. Но ей было все равно.
- Ну, как ты? – спросила Оля.
- А ты чего так рано? – вопросом на вопрос ответил Павел.
- Мне плохо. Температура опять… Вот, отпустили. Просто я очень устала. Ты как? – беря за руку Павла, без эмоций проговорила она.
- Хреново!
- Все будет хорошо. Продержись еще чуть-чуть… Обещаешь? – спросила Оля.
Павел не ответил.
Девушка встала с кровати, стряхнула пепел, что был на простыни, и пошла на кухню. Необходимо что-то съесть… Не хотелось, но надо было что-то затолкнуть в себя, хоть что-то.
На кухне – беспорядок. На столе крошки от батона, полная раковина посуды. Мусорное ведро было переполнено, мешки с мусором под раковиной так и не вынесены. Оля вздохнула, сжала кулаки, чтоб сдержать гнев. Никак нельзя сейчас ругаться. Она достала из холодильника творожный сырок и поставила чайник. Кофе и сырок. Сырок для сил, кофе – для работы вечером с документами.
Неожиданно зазвонил домофон.
- Паш, подойди! – крикнула она мужу из кухни. Белая трубка на стене продолжала пиликать. Оля вернулась в комнату, Павел не реагировал. Он продолжал лежать в кровати и спокойно курил только что зажженную сигарету. Оля посмотрела на часы – шесть вечера. Они никого не ждали…
- Кто это?
- Не знаю…
- Подойди сними…
- Сама подойди и сними!
- Ты ждешь кого-то? Кто должен прийти? – повысила голос Оля. Мысли побежали в трех направлениях: барыга, свекровь или кто-то еще. Любовница? Со свекровью велась открытая война. И было очень глупо думать о том, что он способен на измену. Сейчас волнует лишь одно. «Значит, барыга? Какой ужас! Они знают, где он живет, и что, на дом приходят? Немудрено, если друг по школе так же болен и живет в соседнем дворе…» - Оля схватилась за голову. Она тонула, находясь на суше. Она горела заживо изнутри.
- Нет, – ответил Паша.
- А вдруг это твоя Любовь Леонидовна?
- Ну и что?
- Да она ненавидит меня! Это к тебе в любом случае, у меня нет здесь никого. Подойди! – теряя терпение и ощущая непонятный страх, настаивала Оля.
- Сама подойди!!!
- Что с тобой происходит??? – крикнула она, чувствуя, как зыбучие пески тянут вниз.
- Мне плохо. Сама знаешь…
- А мне хорошо! – всплеснула руками девушка. – Офигительно-то как!
- Ломает, не понимаешь, что ли? – зло сказал Павел.
Оля подошла к домофону, но трубка уже замолчала. Она постояла в коридоре с пару минут, ожидая звонка, и вернулась в комнату.
- Есть шоколад? – спросил вдруг он, вставая с кровати.
- Нет. Откуда? – ответила Оля.
Паша обошел комнату и направился в туалет. Он даже дверь не стал закрывать за собой. На обратном пути он вновь прикурил:
- Дай пятьсот рублей… - попросил он.
- Нет денег, – строго ответила она.
- Врешь. Дай денег… - сев напротив нее, он сверлил ее взглядом. – Дай, нам надо решать проблемы, мне нужно лекарство. Я в себя приду только. Мне же и четверти хватит.
- Нет денег, - повторила Оля.
Павел встал со стула и начал одеваться. Он натянул джинсы, взял из шкафа чистую поглаженную футболку.
- Ты куда? – спросила Оля.
- Я скоро буду. Дай денег на бензин!
- Я же сказала - нет денег! – внешне спокойно ответила Оля.
- Ты меня не любишь!
- Люблю… - с тоской произнесла девушка. Слеза невольно скатилась по щеке и остановилась в складках губ. Душа ее металась повсюду, пыталась найти понимание и поддержку, но не могла найти ни то, ни другое.
- Все будет хорошо. Веришь? Мне надо пятьсот рублей. Я знаю, у тебя есть. Дай мне, - опустившись на колени возле Ольги, попросил Павел.
- Я не могу дать, - глубоко вдыхая, чтобы успокоиться, твердила Оля.
- На бензин же прошу. На бензин, Оля!!! – начал выходить из себя Павел.
- Нет у меня на бензин, - отвернулась к окну девушка. Оля пыталась держать себя в руках. Она понимала, что играет со взрывчаткой, что неконтролирующий себя Павел мог сотворить что угодно, но отказывала себе в страхе.
Павел встал с колен, зло сверкнул глазами. Погода за окном отображала его состояние: потемнело, сверкнула толстая молния, разделив небо на части. Хлынул ливень, забив сильно по стеклам. Парень хотел что-то сказать, даже повернулся, но только сжал кулаки. Лицо его перекосила ненависть, и он вышел из квартиры, громко хлопнул железной дверью.
Оля посмотрела в окно – темнота. Капли стекали по стеклу, и ручеек воды разбивался на островки капель: одни оставались на месте, другие медленно катились вниз, заползая в щели оконных рам. Вот так и она, как капля, раздробилась на части, мысли спутались и переплелись, одна часть хотела умереть, другая – безумно жить. Синие глаза Ольги стали прозрачно фиолетовыми от слез, с красными прожилками на белке. Это уже были не ее глаза. Исхудавшее лицо, от которого остались скулы и рот, было бледным. Тело приобрело мраморный оттенок, внутри отчетливо видны были синие вены с ответвлениями в разные стороны. Прислонившись к окну, в отражении она наблюдала призрака – полуразмытый облик худой девушки.