Глава 16. НОВАЯ ИГРА
- Может, ментов вызвать? – Мишка посмотрел на Лёву, как на последнюю инстанцию.
- Ага. А потом окажется, что на крыльце курям головы рубили, – тот почесал затылок и толкнул калитку. – Пошли, мужики. Посмотрим, что к чему и откуда взялось.
Тропинка, вымощенная плиткой, привела их к резному крыльцу, увитому диким виноградом. Они шли, оглядываясь, присматриваясь, но кругом стояла идеальная тишина.
- Значит, так, – Лёва остановился, – делимся на двое. Пашка с Антохой – вы обойдите дом справа, посмотрите, что там. Да сильно не топчите – мало ли что. Мы с Мишкой пойдем налево.
- Тебе вечно бы налево ходить, – засмеялся Пашка, но его никто не поддержал.
- Не до шуток, – бросил Лёва. – Если что, звоните по мобильнику.
- А он ловит здесь?
- Не так чтоб слишком здорово, но связь есть.
Антон шел вдоль стены дома, то глядя под ноги, то осторожно всматриваясь в помещения за окнами.
- Ну что? – Пашка сплюнул.
- Да ничего. Я, знаешь, что думаю? Странно, что из никто деревенских на нас не обратил внимания.
- Боятся, наверно: ходят четыре бугая, хрен знает – что от них ожидать? А, может, менты уже на подходе. Или…
- Тс! – рванул Антон рукав Пашкиной куртки и прошептал, прижимаясь к стене дома и притягивая друга. – В доме кто-то есть.
- С чего ты взял?
- Фигуру видел. Правда, не понял, мужская или женская. Подожди-ка… послушай.
Антон прижался к срубу, став похожим на огромную ящерицу. Пашка повел бровью:
- Слышно что?
- Стонет кто-то…
- Мож, люди сексой занимаются, вот и стонут.
- Не смешно… Нет, это не секс. Похоже, кого-то бьют… Пашка, – Антон посмотрел на друга, – а, может, через окно? Смотри, оно старое, еле держится.
- Давай без самодеятельности: все-таки проникновение в чужое жилище – это тебе не фунт изюма, а нарушение закона. Встретимся с нашими, обсудим. Пошли.
- А если там Ева?
Антону казалось – он различает голоса, один из них, точно, женский. Неужели Ева здесь?! Короткой вспышкой память выдала ее рассказ о детских пытках. Сердце сжалось, замерло на мгновение и вдруг забилось ровно, спокойно, как перед соперником на татами. Толчок ладонью в створку окна, дребезжание стекол. Быстрый взгляд в распахнутое окно. Никого. Из-за приоткрытой двери в дальнем углу комнаты слышны равномерные удары и всхлипы. Добежать до нее было делом секунды.
Антон не узнал, а скорее почувствовал – это Ева! Она была привязана к стулу, голова безвольно опущена на грудь. Перед ней, расставив ноги, стоял коренастый лысый мужик и бормотал:
- Раз, два, три, четыре, пять… – замах, звук пощечины, стон. – Вышел зайчик погулять.
Он повторял и повторял одно и то же, словно заведенный. Антон подскочил, перехватил занесенную для удара руку. Мужик посмотрел на него взглядом наркомана и равнодушно спросил:
- А ты кто?
- Конь в трико! – рявкнул Антон, коротким ударом отправил его на пол и бросился к Еве. – Господи, ты живая?
- Я… знала… что ты… не бросишь… – смотреть в раздувшееся от гематом лицо было страшно, но еще страшнее видеть, как она силилась улыбнуться разбитыми губами.
- Все нормально будет. Это Шишкин? Да?
- Он. Пить… хочется.
- Подожди, я сейчас что-нибудь поищу. Только сначала развяжу.
Антон рвал скотч зубами и трясущими руками.
- Ну ты даешь! – Пашка подошел, протянул нож. – Держи, режь и быстро сматываемся. Через окно.
- Положим, это вряд ли, – сказал кто-то за их спинами. – Вошли без спроса, тут и останетесь.
Казалось, Антон не слышал. Он разматывал скотч, словно одержимый, и лишь освободив Еву, повернулся. На пороге стоял парень, невысокий и жилистый, с небрежной стрижкой рыжеватых волос. Выразительные черты лица можно было бы назвать женственными, если бы не массивная челюсть и кривой оскал крупных желтых зубов. В одной руке он держал пистолет, вторую – вытирал о засаленные штаны.
- К стенке! Оба! – рявкнул он и шагнул в комнату.
- Ну что там, Ренат? – спросил кто-то у него за спиной. – Ты объяснил людям, что ходить в гости без приглашения – дурной тон?
- Ща объясню, – усмехнулся тот и выстрелил.
* * * * *
Появился звук, далекий, раздражающий – какой-то придурок монотонно, с длинными паузами, стучал в барабан: тук-тук… тук-тук… Откуда-то издалека нарастала боль. Нудная, сверлящая, вытягивающая жилы. Сквозь ресницы просвечивало что-то белое. Потолок. Стены. Почему все белое? Антон хотел пошевелить рукой и не смог. Он попробовал сжать пальцы в кулак. Получилось плохо. С трудом скосил глаза. От сгиба локтя извивалась трубка капельницы. Больно глотать. Больно смотреть. Снова эти дурацкие хлопки.
- Перестань… – попросил Антон, но не услышал своего голоса. Стук не прекращался.
- Проснулся? – наклонилась к нему немолодая сосредоточенная женщина в белом халате и шапочке. – Слава Богу! Молодец, парень, теперь на поправку быстро пойдешь.
- Где я? – ему показалось, что голос звучит странно, словно он несколько дней провел без воды – каждая буква раздирала голосовые связки, будто вместе с воздухом легкие выплевывали песок.
- Как где? В больнице. Еле выходили тебя. А я медсестра, меня зовут Ирина Аркадьевна. Ты горло не напрягай – тебе нельзя говорить. Понял?
- Стук…
- Что?
- Стучит…
- А-а, стучит? Это окно. Сейчас прикрою… Эй, ты спишь? Ну, спи, спи. Сон для тебя пока что лучшее лекарство. Пойду-ка я предупрежу Эдуарда Геннадьевича, что ты в себя пришел. Только рукой не дергай – у тебя капельница. Ничего, ничего, скоро сниму. Ты уж потерпи, голубчик.
- Что со мной?
- Огнестрел. Ну, это тебе доктор все расскажет. Он у нас, знаешь, какой? – медсестра пожевала губами, но подходящих слов не нашла и развела руками. – Хороший он у нас. Ага. Ты лежи, я сейчас прибегу обратно.
Антон хотел спросить, когда она перестанет трещать и уберется за своим хорошим доктором, но не успел, уснул.
Разбудил его чей-то шепот. С трудом открыв глаза, он увидел Еву. Она стояла на коленях возле кровати, прижимала его ладонь к своей щеке, и, закрыв глаза, бормотала.
- Привет, – сказал он, как смог громко.
- Ой! – Ева посмотрела на него так, словно Антон с того света вернулся, и вдруг заплакала. – Господи, как я за тебя испугалась! Думала – все.
- Не дождешься, – у него почти получилось улыбнуться. – Как ты?
- У меня все хорошо и даже замечательно.
- Того мужика взяли?
- Который стрелял?
- И его, и Шишкина.
- Один бандит убежал, второго взяли, но Шишкина он не сдал, сказал следователю, что действовал в одиночку.
- А тебя похитил как бы с целью выкупа, конечно?
- Да. Якобы денег хотел получить с меня. Аж целый мильон.
- Долларов?
- Угу.
- А со мной что?
- У тебя пробито легкое и горло. Сейчас, доктор сказал, опасности нет. Ты три дня в сознание не приходил… Мы с Мариной Сергеевной по очереди дежурили. Правда, нас сначала не хотели пускать, но… в общем, я договорилась.
- Спасибо.
- Твоя вежливость сейчас неуместна.
- Она всегда уместна.
- Хватит разговаривать. Тебе вредно.
- Вредно все, даже жить.
- Жить? Смотря с кем, – хмыкнула Ева и, заметив, что его взгляд скользнул на стол. – Чего ты хочешь? Пить? Сейчас.
Она поила его из смешного чайника, похожего на заварочный, но с двумя ручками и носиком сбоку, что-то рассказывала. Он почти ничего не понимал, потому что хотел спать. В конце концов, Еву выгнал хмурый врач:
- Я говорил – десять минут, а вы уже второй день здесь сидите. Ну-ка, голубушка, марш домой есть и спать. Кстати, загляните в процедурную, там вам раны обработают.
- Да не надо мне ничего, само заживет, главное, чтобы Антон поправился.
- Все будет хорошо с вашим молодым человеком.
- Он мне просто друг.
- А я вас не спрашиваю, кто он вам. Собирайтесь, и пока не приведете себя в выспавшийся вид, здесь не появляйтесь – не пущу. Вам понятно?
Он стоял, большой и грозный, волосатые руки, сунутые в карманы, придавали ему бандитский вид, а сурово сдвинутые к переносице брови лишь усугубляли его. «Этот доктор похож на пирата», – подумала Антон. Ева развела руками, поцеловала Антона и вышла из палаты. Доктор дождался, пока за ней закроется дверь, повернулся к Антону:
- Ну-с, батенька, давайте с вами пообщаемся. Как вы себя чувствуете?
- Спасибо. Живой.
- О, чувство юмора проклюнулось. Смотрю – голос потихоньку возвращается, давление, пульс – в норме. Вот и ладненько. Думаю, завтра переведем вас в обычную палату. Ну-с, батенька, приступим.
Он ждал Асю. Каждое утро, когда в окно заползали ленивые солнечные лучи или стучали о карниз холодные капли осеннего дождя. Каждый день, когда тугой клубок облаков проплывал в небе, стирая слой за слоем голубую краску и превращая ее в уныло-серое полотно. Каждый вечер, когда на мягких лапах в палату проникала темнота в колючках одиночества. Поначалу Антон вздрагивал каждый раз, когда открывалась дверь. Потом научился не оборачиваться. Он звонил, но ее телефон был выключен.
Приходили друзья, Ева, мама с папой, начальница с работы, коллеги. Каждый день к нему кто-нибудь заявлялся. Но не она. Однажды Антон не выдержал, спросил у Мишки:
- Ты про Асю ничего не слышал?
- Нет. А должен был? – Мишка усмехнулся, поднял брови. – Что, неужели так и не пришла ни разу? Не может быть такого. Я, конечно, не успел узнать ее поближе, но мне кажется, что она… ну, не могла она просто так не придти. Понимаешь?
- А позвонить?
- Позвонить?.. Мдя. Позвонить могла. Наверно. Только ты не паникуй раньше времени. В жизни бывают разные обстоятельства.
- Может, она меня решила бросить?
- Может. Но Ася пришла бы и сказала это в лицо. Характер у нее такой.
- А говоришь – не успел узнать ее поближе.
- Но-но! Ты на слове меня не лови. Чтоб характер понять, много времени не надо.
У Антона почти полностью восстановился голос, а легкая хрипотца делала его проникновенным. Левая рука уже свободно двигалась, хотя любое напряжение мышц еще отзывалось остатком боли. Ежик волос отрос, и Ева сказала, что ему так лучше:
- Слушай, а у тебя, оказывается красивые волосы, такие мягкие волны. Не думал отрастить их до плеч? Тебе пойдет.
- Это неудобно и мешает заниматься спортом.
- Не ври. Ты столько лет болванил себя дурацкой неуклюжей стрижкой, что просто боишься сменить имидж.
- Ничего я не боюсь.
- Значит, решено. Ты отращиваешь волосы. Ну, сам посмотри, – она подтолкнула Антона к зеркалу над раковиной. – Видишь? Тебе же идет!
Между ними установились какие-то новые, непривычные отношения. Ни он, ни Ева не намекали на секс, ее нежные поглаживания напоминали, скорее, материнские прикосновения, и ничего от любовницы в них не было. И в глазах не видно того жгучего огня, который когда-то манил его и притягивал первозданной дикостью. Антон иногда украдкой разглядывал Еву, словно не верил, что между ними столько всего было. Она это видела, но хмыкала и отводила взгляд, будто не хотела мешать.
- Доктор сказал, меня скоро выпишут.
- Этот Бармалей от медицины?
- Нормальный дядька.
- Я когда его вижу, у меня колени слабеют. Вот честное слово!
- Да ну, ерунда.
- Так что он там сказал по поводу выписки?
- Дня через три-четыре.
- Отлично. Я отвезу тебя на машине. Кстати, домой или ко мне?
Вопрос прозвучал неожиданно, и он не нашелся, что ответить. Антон подошел к окну, прижался лбом к стеклу, разглядывая лужи с корабликами багряных кленовых листьев. Он столько раз убеждал себя, что отныне они с Евой только друзья, что и сам поверил в это. Неужели она думает по-другому? Если сейчас свернуть, ему уже никогда не найти ту дорожку, которую он для себя выбрал. Почему-то Ева представилась ему бесконечным отражением в зеркальном лабиринте, и слова «доминирующая самка» прозвучали в голове так отчетливо, словно их произнес кто-то рядом. Нет, как бы ни манила роскошью обещаний золотая трясина, возвращаться туда Антон не хотел.
- Домой, – голос прозвучал твердо.
- Как скажешь, – пожала Ева плечами.
Ася позвонила, когда он перестал ждать. Антон не посмотрел на дисплей, привычно и глухо ответил на вызов:
- Слушаю… – наступившее молчание озадачило его. – Говорите, я вас слушаю.
- Антон…
Звук этого голоса сбил с ритма сердце, сорвал дыхание, и ком в горле мешал сглотнуть. Взять себя в руки оказалось делом трудным, но он постарался успокоиться.
- Ася? Рад тебя слышать.
- Я тоже… Как твои дела? Я знаю – ты в больнице.
- Уже все нормально, завтра выписывают.
- Наверно, нам надо встретиться и поговорить?
- Ты так думаешь? Не знаю, стоит ли.
- Я не могла раньше связаться с тобой. Это длинная история, и я хотела об этом поговорить.
- Ася, никто никому ничего не должен. Не могла – значит, не могла. Какие вопросы!
- Я понимаю, ты обиделся, наверно, но…
- Обиделся? Что за ерунда? – добавив в голос бравурности, Антон надеялся, что скроет боль, которая никуда, оказывается, не делась, лишь спряталась где-то в глубине грудной клетки и сейчас билась о ребра.
- Я завтра возвращаюсь в Россию… – пауза давала возможность задать вопрос, где она находится, но Антон промолчал, и Ася усмехнулась. – Тебе, наверно, это не интересно, но мои дела были связаны с тобой… Отчасти, конечно, но все-таки с тобой… Антон!
- Да, я слушаю тебя.
- Давай завтра встретимся?
- Я не знаю, в какое время здесь выписка.
- Позвони, я приеду, куда скажешь.
- Посмотрим.
- Значит, ты все-таки дуешься.
- Ася, я не воздушный шарик, – прозвучало это резко, но было поздно.
- Я не могла ни приехать, ни позвонить, – тихо сказала она, в ее голосе зазвучала обида. – Не хочешь встречаться – не надо. Только потом не говори, что я во всем виновата.
- Хорошо, не скажу. Извини, ко мне пришли, – соврал Антон и отключился.
Спустя какое-то время он уже жалел, что повел себя с Асей так по-детски. Почему он не согласился на встречу? Потому что идиот – ответил сам себе. А мог же встретиться, выслушать, постараться понять, и уж потом строить из себя обиженного… От расстройства заныло плечо.
Все-таки какой у нее милый голос! Антон улыбнулся, коснулся губ кончиками пальцев. Эх, с какой радостью он сейчас обнял бы Асю, поцеловал, заглянул в глаза. Ну, да, соскучился – скрывать это от себя не имело смысла. И она тоже скучала. Он был в этом уверен. Ведь позвонила, настаивала на встрече. Может, набрать ее номер? Нет, не сейчас, завтра. Сейчас – гордость не позволяет.
- Что-то случилось?
Антон не слышал, как в палату вошла Ева. У нее была удивительная способность – приходить на распахнутую душу, как охотничья собака – на запах дичи. Он давно это подметил, даже, помнится, однажды неудачно пошутил:
- Ты, часом, не энергетический вампир?
- Что?
- Это люди, которые черпают силы за счет энергии других людей.
- Дурак.
Вот и сейчас Ева словно почувствовала его неуверенность, беззащитность. Казалось, она материализовалась в больничном коридоре, когда он копался в своей душе, и зашла допить его силу.
- Ничего не случилось, – пожал Антон плечами и поморщился от боли. – С чего ты взяла?
- У тебя лицо такое, будто ты вселенские проблемы решал.
- Да нет, все нормально.
- Уверен?
- Угу. Просто плечо болит. Наверно, к дождю.
- Давай я за врачом схожу.
- Не надо, я уже привык.
- Что доктор насчет тренировок сказал?
- По его словам, с этим придется повременить. Но приходил Лёва, приводил спортивного врача, тот обещал помочь быстро восстановиться.
- А, может, стоит со спортом завязать? Ты же не профессиональный спортсмен, деньги этим не зарабатываешь. Так, хобби.
- Это моя жизнь! Мои друзья! – вдруг завелся Антон. Ева своим вопросом словно попыталась отрезать от него кусок живой плоти.
- Да тише ты, тише. Никто на твою жизнь не посягает. Чего взбеленился? – она улыбнулась, но Антон нахмурился, отвернулся. Он слишком многое успел прочитать на ее лице. Во всяком случае, ему так показалось.
- А ты чего приехала? Поздно уже.
- Мимо проезжала, думаю, дай заскочу на пару минут. Или ты не рад?
- Рад.
- То-то, я смотрю, у тебя радость из ушей брызжет, – усмехнулась она и махнула рукой. – Вообще-то я тебе вещи привезла – куртку, джинсы, рубашку. Твою одежду Марина Сергеевна выкинула, ее от крови было не отстирать. Короче, сам посмотришь. Сумку я в шкаф засунула. Ладно, не скучай, завтра уже дома будешь. Я спросила у Бармалея насчет выписки, он сказал – с одиннадцати. Тебе бумаги выпишут в первую очередь, чтоб не ждал тут.
- Спасибо.
- Да ладно, чего там. Ты ж из-за меня здесь оказался. Кстати, – Ева резко развернулась, коснулась пальчиком его груди. – Может, тебе съездить в какой-нибудь санаторий? Я могу путевку сделать. Хочешь на море? Заодно там восстановительные процедуры тебе поделают.
- Не надо. Я никуда ехать не хочу.
- Ну, смотри. Если передумаешь, дай знать.
Он с нетерпением ждал ее ухода, а потом долго стоял у окна, глядя, как тихо колышутся ветви кленов, словно машут прощально багряными платочками тонкие гибкие пальцы. Взять бы Асю за руку и идти по аллее, усеянной шуршащими приветами осени. И молчать, слушая шаги друг друга. Только теперь, наверное, этого уже не будет никогда.
Антон покрутил телефон, пролистал журнал последних звонков. Вот ее номер! А, может, позвонить? Просто взять и позвонить! Интересно, в этот раз она ответит? Всего два нажатия кнопки – и… Почему ты медлишь? Ну?!
Пальцы сжались в кулак. Нет, он не будет звонить. Пусть она первой сделает шаг. А если нет… Что ж, в конце концов, девчонок кругом полно, теперь у него с этим проблем нет. Была Ася, станет Мася. Антон закусил губу. Да не нужен ему никто! И вообще пошли все бабы нафиг. Поедет он завтра к Еве, и станут они жить-поживать, добра наживать. И кому какое дело, что у него на душе творится? Это его личное дело. Одно плохо: при мысли, что все начнется снова – дурацкая тусня с клоунскими рожами, слащавые улыбки в лицо и звериные оскалы за спиной, неприкрытая тупость в кукольных глазах «дочек» и снисходительная бравада их «папиков» – внутри что-то скрутилось в тугую пружину. Антон не хотел так больше жить. Все это сусальное золото радует глаз вначале, пока не поймешь, что дунь – и тончайшие сверкающие листики улетят, обнажая неприглядное нутро. Перед глазами возникла вчерашняя картина, когда папа с мамой, взявшись за руки, неторопливо идут через больничный парк, о чем-то говорят и то и дело смотрят друг другу в глаза. Вот как надо жить! Так, чтоб через много-много лет, рука об руку, все еще хотелось о чем-то говорить с любимым человеком и улыбаться, видя, каким нежным и лучистым становится его взгляд.
Поздно вечером позвонила Марина Сергеевна:
- Сынок, не разбудила?
- Нет, мама, я еще не ложился. Что случилось?
- Да ничего. Просто… Тут недавно Таня Гордеева звонила, сказала, что не может с тобой связаться… – разумеется, он же внес ее телефон в список нежелательных контактов. – Ты бы позвонил ей.
- Зачем?
- Мне не понравилось ее настроение.
- Да ну, ерунда, очередная Танькина причуда.
- Антоша, мне показалось, она чем-то страшно расстроена.
- И поэтому я должен ей позвонить? Да я не знаю, как от нее отвязаться, а ты – позвони!
- Разве от тебя убудет?
- Мам, конечно, не убудет. Только потом она мне вообще проходу не даст. Я и так последнее время домой окольными путями да черной лестницей пробирался.
- И все же, Антоша, позвонил бы девочке.
- Ничего себе «девочка»! Да она тетька уже здоровая… Ладно, завтра домой приеду, может, позвоню ей.
- А сегодня? – Марина Сергеевна проявляла странную настойчивость, и он удивился.
- Сегодня? Мам, вообще-то уже одиннадцать вечера.
- Да? Так поздно? Ой, а я даже на часы не посмотрела. Ну, тогда, конечно – завтра и позвонишь. Ладно, сынок, спокойной ночи. Мы с папой ждем тебя.
Сразу заснуть не получилось. После маминого звонка в голову лезли воспоминания, связанные с Танькой, разговор со следователем, который вел дело о нападении на Антона и похищении Евы, и поездка с друзьями на Антоновское озеро. Да, тогда они здорово повеселились! К ним на вечерний костер приходили местные девчонки, и всю ночь разносились по округе песни под гитару, запах печеной картошки. Дело закончилось дракой с парнями из соседней деревни, которые посчитали, что городские «обнаглели вконец», поэтому их надо учить хорошим манерам, и тогда будет «ништяк». Верховодил ими патлатый белобрысый парень, крепкий и наглый, которого называли Монархом. Ничего царственного в нем не было, но зато он не просто говорил, а повелевал, что просматривалось в жестах, интонациях, мимике. Этакий царёк местного деревенского разлива. Антон с друзьями потом долго вспоминали, как драпали деревенские, проиграв рукопашную. А впереди всех царственно улепетывал патлатый Монарх.
Темнота в палате сгустилась окончательно, краски воспоминаний поугасли, и он не заметил, как уснул.
Дома Антона встретили как героя – стол ломился от угощения: вино и шампанское, салаты, заливное, плюшки и шаньги, которые он обожал.
- Мам, ну зачем столько всего?
- Радость у нас с папой, – улыбнулась Марина Сергеевна.
- Подумаешь.
- Тебе, сынок, этого не понять. Кстати, друзья твои обещали зайти, Евочка. Может, еще кто на огонек заглянет.
- Все, мам, сдаюсь! – засмеялся Антон и поднял руки. – Чем тебе помочь?
- Да бог с тобой! Я сама управлюсь. А ты отдыхай. Кстати, Антоша, совсем забыла! Тебе там письмо передали. На столе твоем лежит.
- Письмо? От кого?
- Не знаю, – пожала плечами Марина Сергеевна. – Мальчишка какой-то отдал.
- Пойду посмотрю.
Антон не сразу разглядел конверт под рекламными буклетами, которые Марина Сергеевна все время складывала ему на стол. Сколько раз он просил: «Мама! Не носи этот мусор! Выкидывай сразу!» Она разводила руками: «А вдруг там что-то для тебя нужное? Я же в этом ничего не понимаю». Вот и сейчас на столе скопилось огромное количество разноцветных бумажек, место которым в мусорном ведре. Сдвинув их, он увидел обычный конверт, большой, белый, по диагонали надпись печатными буквами «Антону Завадскому». Антон собрался его вскрыть и вдруг застыл. Пальцы дрогнули. Ладони вспотели. Нехорошее предчувствие подтолкнуло к горлу тошноту.
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/08/02/41