Пустота бесконечности и безвременье темноты окружали тех, кто считал себя ангелами Божьими, но разве можно считать то, что счету не поддаётся? Они просто были и исполняли волю Его, предрекая путь человеческий и исправляя то, что исправить уже, казалось, невозможно. Словом Его и велением Его, но по разумению своему и по устоям Царствия Небесного…
Их белоснежные одеяния мерцали в свете Солнца, такого далекого, но источающего тепло, и такого чужого, если тепло превращалось в серебристый и вечный холод, когда Солнце скрывалось и наступала Темень, пронизывая вечность своим мертвенным молчанием и предчувствием так и не наступившего покоя…
Сирена воздушной тревоги застала её на прогулке у садика, где они с Сонечкой гуляли каждый день после кормления. Доченька радовалась маме, невинно заглядывая ей в глаза, а мама радовалась своей кровиночке, которую родила так поздно, что уже и отчаялась приложить к груди того человечка, которого ждала всю свою жизнь...
Выхватив её из коляски она побежала под свод старого дуба и, прильнув к нему, замерла в страхе и прижимая к себе теплый комочек. Но не свершилось чуда, и мина, разорвавшаяся рядом унесла обеих на небеса...
Ангелы скорбно смотрели на них, прижавшихся друг к дружке и молчали. Ведь молчание — это не только согласие, но молчание, это еще и скорбь. Крылья их, когда-то такие белоснежные, внезапно покрылись пятнами крови. Крови тех, кто любил друг друга, крови тех, кто мечтал и верил…
Леночка, продавщица всякой домашней химии, великой души человек и толстушка, так долго верившая в свою любовь, что уже просто устала, закрыла замОк павильона и решила скоротать время в соседнем кафе за рюмочкой наливки с нехитрой закуской. Спешить было некуда, да и не ждал её никто в этом солнечном городе, в котором для неё остались только тени…
Не успев отойти и на два шага от крыльца Лена вскрикнула и упала навзничь, рассеченная осколком снаряда, ударившего прямо во всю её химию вместе с павильоном. Осколок разрезал ее доброе сердце ровно на две половинки и даже ангелы не знали, какая из них была добрее, а какая несчастнее…
Небеса гулко охнули и на крылья снова полились капли крови того, кто не успел дожить, того, кто молился в надежде на чудо. Но чудеса случаются так редко, а горе так близко и так неотвратимо…
Ангелы отряхивали свои одежды, которые багровели от крови, а души их наполнялись смыслом чего-то скорбного и уже непоправимого. Они взирали вверх, чтобы услышать Слово Его, но слова не было, как и не было уже того, что раньше называлось счастьем…
Старый воин, когда-то бывший разведчиком, просто устал от лжи, он больше всего на свете хотел только одного, чтобы наступило время единения и время искупления. Докурив сигарету и посмотрев пристально на ангелов, он бросился под танк, чтобы остановить хоть этот осколок большого зла. «Господи, храни деток моих и землю мою от не ведающих добра…» - прошептал воин, отрывая чеку…
Изумленные преображением ангелы опустили головы и прикрыли себя крылами. Боль и кровь сделали их одежды красными. Они не знали куда лететь и что им делать, чтобы не утонуть в том, что люди называют морем скорби. Оно колыхалось вокруг, оттеняя звезды сполохами багровой правды и никуда не деться было от неё. Да и куда денешься от того, что делает зло добром?
А потом пришла зима. Звезды стали холодными, а небо прозрачным и задумчивым в своей глубине. Смертные молились Богу и просили милости...
Но забыли они что сказал Господь во время оно: «Вы слышали, что сказано древним. Не убивай, кто же убьет, подлежит суду.» Три ангела в красном расправили крылья и, взмахнув ими понеслись к Земле, дабы исполнить слово Его и воздать каждому по делам его, а души невинно убиенных все шли и шли к престолу нескончаемым потоком чтобы понять суть и смысл. Но разве можно понять то, что уже свершилось?