Немного же вы с Митькой дичи то настреляли – Аграфена Михайловна укоризненно покачала головой. – Время только извели. Вот и сегодня проспал, чуть не до обеда. Развеялся ли хоть немного?
- Развеялся, нянюшка, ох как развеялся, - Дмитрий Сергеевич поцеловал няню в щеку и попытался, было улизнуть. Разговаривать ни с кем определенно не хотелось.
-Э, нет. Соколик ты мой – Аграфена Михайловна ловко схватила его за руку - Что-то ты не такой, какой-то. Не в себе, будто. На Черное озеро ездили?
- Туда – Дмитрий Сергеевич кивнул головой.
- Я так и думала – взгляд няни стал непривычно жестким – Плохое это место. Сколько себя помню, всегда о нем старики плохо говорили. Опять же тонут там часто, а казалось с чего бы. Купаться там никто не купается, да и кому в голову придет по доброй воле в эту черную жуть лезть. Ты то хоть сам, случаем, не искупался ли там.
- Нет – Дмитрий Сергеевич отрицательно помотал головой. Вспомнилось то жутковатое ощущение, которое он испытал на берегу озера, но он решил о нем умолчать.
То-то же – Аграфена Михайловна удовлетворенно кивнула головой. – Ты уж Митенька не езди туда более, беспокойно мне как-то.
Дмитрий. Сергеевич сделал какое-то неопределенное движение головой, то ли согласие, то ли не поймешь что, так как у него были на этот счет совершенно иные намерения, но няня, видимо решила удовлетвориться и этим, Она глубоко вздохнула и ушла по своим многочисленным хозяйственным делам.
Оставшись один, Дмитрий Сергеевич понежился немного в кресле, потом потянулся и вышел во внешний двор. Странно как-то все задумался он, глядя на непрерывную суету, царящую там. Вот все заняты, и каждый знает, что ему нужно делать. И все делается как бы само собой. Удивительно даже, как все организовано. Надобно будет и мне начинать перенимать понемногу хозяйствование у Вольфа Ивановича. Вон, к примеру, на днях на конюшню нового жеребца купили, породистого рысака. Для улучшения местных кровей. Мелочь вроде бы, но ведь такое решение надо было принять, найти продавца, наконец, жеребца еще и доставить в усадьбу надо. А сколько всего таких вот мелочей у Вольфа Ивановича. Дмитрий Сергеевич, почти физически ощутил, как тает, возникшее было желание перенимать основы хозяйствование у своего управляющего. А, ладно, Махнул он рукой на свои мысли, потом, может быть как-нибудь.
А суета во дворе тем временем не прекращалась. Вот, Митька вдвоем с каким-то рослым парнем выкатили двуколку. Ну, вот, и двуколки этой я раньше не замечал, отметил про себя Дмитрий Сергеевич. А, двуколка была чудо, как хороша. Новый кожаный откидной верх. Не только поручни, но даже и деревянные спицы колес, выточенные неведомым искусником и покрытые лаком, выглядели украшением.
Митька, тем временем вывел из конюшни недавно купленного рысака и привычными движениями впряг его в двуколку. Серый в яблоках, красавец, жеребец, нервно вздрагивал всем телом, предчувствуя движение, и беспокойно переступал с ноги на ногу. Тут Митька, ласково похлопывавший рысака по шее, заметил облокотившегося о периллы Дмитрия Сергеевича.
- Барин, а не желаете ли сами рысака опробовать? – улыбаясь, спросил он.
- А, отчего же, с удовольствием – Дмитрий Сергеевич по мальчишески почти сбежал с крыльца. Даже не воспользовавшись ступенькой, почти взлетел в кожаное сидение двуколки.
- Вы, барин, больно-то не давайте ему вразнос идти. Предупреждали, горяч очень сам себя запалить может. Поначалу, то совсем придерживайте. А как, с пол версты пробежит, охолонет немного. Да еще, вот что. С морды к нему не подходите, укусить может – давал Митька последние наставления, передавая вожжи.
Рысак рванул с места. Плавный бег его был настолько быстр, что Дмитрий Сергеевич начал бы придерживать жеребца и без Митькиных наставлений. В ответ жеребец только фыркал недовольно, и рвался вперед, с каждым шагом, оставляя за собой сажени дороги. “Охолонул” он по Митькиному выражение лишь пробежав гораздо более версты, во всяком случае, поворот на уезд остался уже далеко позади, когда жеребец, всхрапнув, чуть замедлился. Дыхание его сделалось ровным, Прошел порыв нетерпения, и теперь он бежал лишь потому. Что испытывал удовольствие от своего бега.
На развилках Дмитрий Сергеевич давал жеребцу полную свободу, и тот выбирал дорогу исходя из какого-то своего уразумения.
Вскоре, после того, как рысак успокоился, его плавный и свободный бег пришлось прервать, по причине самой необыкновенной. Дмитрий Сергеевич еще издали заметил черную точку на обочине дороги. По мере приближения, точка росла, постепенно превращаясь в тарантас, в который, однако, по каким то причинам, не была впряжена лошадь.
Причина эта прояснилась сразу же, как только двуколка поравнялась с тарантасом. Переднее левое колесо тарантаса лежало отдельно, чуть поодаль. Здесь же лежал и соскочивший с колеса обод, а так же, обе половинки сломанной чеки.
Но, самое интересное в этой ситуации, было то, что в тарантасе сидела Евгения и невозмутимо поглядывала на подъехавшую двуколку.
- У Вас неприятное приключение? – осведомился Дмитрий Сергеевич, поздоровашись.
= Я думаю, Вы и сами это видите – раздраженно ответила Евгения, потом, помедлив, добавила. – Мой, растяпа кучер, каким-то непостижимым образом, умудрился наехать на камень. И вот, результат.
- А, где же он сейчас? и, кстати, лошадь тоже.
- А, вот, на лошади то он как раз и ускакал за другой повозкой, или – Евгения капризно надула губы. – Вы полагаете, что я должна пешком шагать две с лишним версты по такой жаре.
Ну, что Вы – Дмитрий Сергеевич попытался улыбнуться как можно более искренне. – Наоборот, с Вашего позволения, счел бы честью для себя, доставить Вас домой на своей двуколке.
Евгения неспешно оценивающим взглядом окинула Березинский экипаж.
- Хорошенькая двуколочка – явила она свое мнение – где заказывали?
- Право не знаю – Дмитрий Сергеевич явно смутился. – Но, если хотите, я справлюсь у Вольфа Ивановича.
Евгения только рукой махнула.
А, сколько за жеребца заплатили, Вам тоже у Вольфа Ивановича справляться надо?
Дмитрий Сергеевич виновато развел руками.
- Понятно. А, ну-ка, давайте сюда вожжи – Евгения ловко запрыгнула в двуколку, бесцеремонно подвинув ее хозяина. – Уж и не знаю, кто это у вас там, догадался вам такого коня доверить.
- Ну, пошел милый, понемногу – Евгения чуть шевельнула вожжами и жеребец, к удивлению Дмитрия Сергеевича послушно пошел ходкой, но неторопливой рысью.
- А насчет коляски, да лошади, пожалуй, не трудитесь у Вольфа Ивановича осведомляться – Евгения искоса взглянула на Дмитрия Сергеевича, а то перепутаете еще что. Если надо будет, сама спрошу.
Обидившийся Дмитрий Сергеевич промолчал, поэтому дальнейший остаток пути проехали молча.
Если до усадьбы Евгении, по ее словам было чуть более двух верст, то это были, вероятно, очень короткие версты. Или же рысак бежал очень быстро, в любом случае доехали почти незаметно.
- Тимошка, подлец – громко крикнула Евгения, лишь только двуколка вкатилась в ворота усадьбы. – А, ну-ка, быстро, подь сюда, мерзавец.
Тимошка, которым оказался щупленький мужичонка лет пятидесяти, да пожалуй, еще и с хвостиком, быстро подскочил к двуколке – Что прикажете барыня?
- Ну, вот. Я так и думала, ты еще и не выехал – Евгения грозно нахмурилась. – И сколько, по твоему мне нужно было тебя там, в тарантасе дожидаться?.
- Да, я што, барыня, я ништо, я ведь и запряг почти. Один момент и я там, оглянуться не успеете.- зачастил Тимошка.
- Не надо один момент, и там не надо – прервала Евгения Тимошкины словоизлияния. – Ты, вот что. распряги рысака, да поводи его как следует, только, как, выводишь хорошенько, только тогда напои, и овса насыпь. Да смотри мне, не запали его, лошадь дорогая, мне потом за нее век не рассчитаться. А за тарантасом потом с Ермолаем съездишь, к вечеру. Никуда он там не денется.
Не став выслушивать Тимошкиных заверений о том, что все будет исполнено в самом наилучшем виде, Евгения повернулась к своему гостю – Ну, Дмитрий Сергеевич, если не боитесь, конечно, в ведьмино логово ступить, то прошу Вас.
- Простите, я не совсем понял – Дмитрий Сергеевич вопросительно посмотрел на Евгению.
- Да ладно. Будет Вам – хозяйка усадьбы громко рассеялась. - А, то Вам не говорили про меня, что и ведьма, и мужа своего извела, и что полоумная совсем. Вот скажите, что ни разу ничего такого не слышали?
Дмитрий Сергеевич невольно покраснел, действительно, что было, то было.
- Ну, мало ли, что люди болтают – смущенно произнес он. – Как говорится, на чужой роток не накинешь платок.
- Да Вы никак утешать меня взялись – Евгения улыбнулась. – Вот это зря, право же зря. Во-первых, я к этому уже давно привыкла, а потом, спрошу я Вас, почему Вы думаете, что я не ведьма в самом деле? Вы что, в ведьм не верите?
- Ну, Евгения, ну что Вы, зачем Вы на себя наговариваете. Вы молодая, красивая женщина, очень интересная и умная. Зачем Вам это? – Дмитрий Сергеевич попытался повернуть разговор в безопасное русло.
Евгения только улыбнулась в ответ, как улыбается взрослый человек, слушая рассуждения ребенка. – Да, полно Вам Дмитрий Сергеевич, ну что Вы несете, право.
И тут же повысив голос – Агафья, я знаю, что ты под дверью подслушиваешь, ну-ка, зайди.
Дверь открылась, и именованная Агафья, высокая и дородная, как ни в чем не бывало, плавно вплыла в гостиную. – Что прикажете барыня?
- Наливочки прикажу. Смородиновой. Да пусть на кухне обед приготовят, гость то у нас, надо полагать, с утра не евши.
Агафья, несмотря на свою дородность, вернулась очень скоро, не дав даже молчаливой паузе затянуться сверх меры. Она поставила на стол поднос, с изящным графинчиком и двумя небольшими фужерами, после чего плавно выплыла из гостиной, судя по всему не удаляясь далеко от двери, которая была сегодня на редкость информативной.
- Прошу прощения, я Вас не спросила, может быть, Вы предпочтете вино или коньяк. Прожив столько лет за границей, вы наверняка, привыкли к ним куда больше, чем к нашим деревенским настойкам и наливкам – Евгения явно примеряла к себе роль гостеприимной хозяйки.
- Да нет, наливочка сейчас, думаю, в самый раз будет – в тон ей ответил Дмитрий Сергеевич, наполняя фужеры.
- А, Вы и правда, что ли не боитесь? – На лице Евгении было неподдельное удивление.
- Не боюсь чего? – Дмитрий Сергеевич в ответ изобразил самое искреннее недоумение.
- Ну, как же – Евгения усмехнулась. – Вы же в гостях у ведьмы, Вы, что не допускаете того, что наливка может быть заговоренной? или, как это называется?
- Да ну, полно Евгения, хватит уже, пошутили и ладно.- С этими словами Дмитрий Сергеевич осушил до дна свой фужер. Однако, взглянув в лицо хозяйки усадьбы, он невольно отшатнулся. Оно было абсолютно каменным. Красивым с тонкими чертами, но неживым, застывшим в жесткой, каменной структуре.
- А, вот это ты зря Митенька – словно со стороны откуда-то донесся ее голос. – Не надо было пить, я ведь тебя предупреждала. Предупреждала, а ты меня не послушался. Нехорошо это. Но ничего, теперь ты меня всегда слушаться будешь, потому что с этого момента ты полностью мой.
Тот же самый озноб, что и на Черном озере, неприятно пробежал по спине Дмитрия Сергеевича.
- В каком смысле полностью мой, то есть твой – не выдержал он, напрочь отбрасывая все условности.
Евгения нехорошо улыбнулась – Зелье, которое ты выпил, драгоценный мой, полностью подчинит тебя моей воле, и я смогу сделать с тобой все, что мне вздумается.
- Например? – хрипло спросил Дмитрий Сергеевич.
-А, какая разница – Евгения потянувшись, откинулась в кресле. – Могу, например, женить тебя на себе, я ведь как-никак вдова, к тому же молодая еще женщина, но это вряд ли. Могу заставить тебя, скажем, утопиться, ну, например, в Черном озере, вот это гораздо вероятнее. Да мало ли чего можно еще.
С этими словами она стянула с рук, длинные, по локоть перчатки и небрежно бросила их на стол рядом с фужером.
Дмитрий Сергеевич невольно взглянул на ее руки и то, что он увидел, повергло его в настоящий шок, хотя казалось, что после всего, этому предшествующему, ничто уже не могло усугубить его состояния. Однако, усугубило. На правом безымянном пальце Евгении был надет перстень, скорее всего платиновый, украшенный барельефом русалки. Точно такая же русалка была на медальоне, который он совсем недавно подарил Марии Петровне.
Дмитрий Сергеевич вскочил на ноги и бегом бросился из гостиной.
- Агафья – Услышал он голос Евгении за спиной. – Наш гость, наотрез отказывается остаться с нами обедать. Передай Тимошке, пусть запряжет его лошадь.
И потом, когда Дмитрий Сергеевич уже сел в двуколку, собираясь, как можно скорее, покинуть этот негостеприимный дом, Евгения подошла к нему, и насмешливо улыбнувшись, зловеще произнесла – Ну, что ж. езжай пока, теперь ты еще можешь это сделать. Но, знай, скоро ты вернешься. Прибежишь, когда я прикажу. И помни, это будет скоро, очень скоро.
Дмитрий Сергеевич, плохо помнил, как вернулся домой. Жеребец, почувствовавший полную свободу, загнал себя так, что влетел в ворота усадьбы, буквально весь в мыле.
Митька, опешивший от увиденного, хотел было высказать все, что подумалось по этому поводу, но видя состояние барина, промолчал, Лишь укоризненно покачал головой и занялся жеребцом, вываживая его и вытирая насухо лыковой мочалкой.