Безбрежное море нервно шумело, и она прислушивалась к его всплескам. Море страшило, но и завораживало, притягивало своей неизведанностью. Хотелось испытать себя, окунувшись в него. А пока… Пока она была кусочком высокой прибрежной скалы, маленькой её крупинкой, которую били ветры и поливал дождь. Она подставлялась их порывам и радовалась – ведь это был ветер перемен, который когда-нибудь выхватит её у холодного камня, и тогда она соединится, наконец, с морем.
И однажды это произошло. Она оторвалась и полетела вниз, в воду. Там захватила её волна и, покрутив, передала морскому течению.
Течение было сильным, но спокойным, и она, подчиняясь ему, плыла в общем потоке и не сознавала, что находится почти у самого дна. Ей казалось, что она в этом море, может, и не главная, но всё-таки значительная сила, и, если не управляет своим течением, то хотя бы, подталкивает его вперёд.
Изредка море штормило, и тогда мощная волна выбрасывала её наверх. Она оказывалась в воздухе, и чудилось, что у неё выросли крылья, и теперь она летит, летит всё выше и выше! Но всё стихало, и она плюхалась в воду и даже, бывало, тонула почти до дна. Но, стараясь подняться, вновь подбиралась течением всемогущим, или не очень, и опять плыла куда-то к неведомым манящим далям. И снова ощущала себя той гордой силой, без которой оно, это море, обойтись не может.
Но однажды очередная волна, легко приподняв, куда-то выбросила её и ушла.
Оглядевшись, она обнаружила себя лежащей недвижимо среди одинаковых круглых песчинок. Осмотрела себя и с удивлением поняла, что и сама вся круглая. Куда делись её острые уголки, которыми в тайне гордилась, потому что они отличали её от других. Теперь у неё не было даже индивидуальности! И все кругом были такие же обкатанные, давно безликие. Впрочем, кое-где что-то неярко поблескивало, должно быть, то были частицы когда-то сиявшие, а теперь тоже затерянные в общей бесцветной массе.
А море, то море, которое она уже привыкла считать своим, шумело в стороне. Иногда оно, как и раньше, штормило, и даже его волны подходили совсем близко к ней. Казалось, вот-вот они вновь возьмут её и унесут обратно вглубь. Но, едва шевельнув её, они уходили, прихватив других. А она так и оставалась лежать на песчаном берегу.
Вдали родная скала всё так же возвышалась над морем, открытая всем бурям, и другие мелкие частицы готовились ринуться в бушующие водные просторы.