стр. 103
Сведения А. Френкеля приведенные ниже представляют интерес уже в силу того, что он сам в качестве военного журналиста был свидетелем описываемых событий, своими глазами видел город тех лет, общался со многими известными историческими лицами. И хотя автор книги не всегда досконально проверял излагаемые им факты, о чем свидетельствует, к примеру, критическая статья о нем и его работе в газете «Кавказ» № 1879 г. № 209, тем не менее, его впечатление – это живой документ одной из страниц истории Батуми.
А. Френкель.
«Очерки Чурук-су и Батума».
Тифлис 1879 г.
Слог сохранен
«У самых городских укреплений простирается местность, называемая Барцхана, по которой протекает речка того же имени. (Фото № 141) Здесь встретили русских все жители Батума и окрестностей в своих национальных костюмах. Впереди жителей христианское духовенство с символами христианства – хоругвями и крестом. Немного далее мусульманское духовенство. Городские жители поднесли хлеб-соль. Когда князь Mирский[1] (фото № 142) и высшие русские офицеры начали прикладываться к кресту, раздалось церковное пение, долго провожавшее вход русских в Батум.
[1] Помощник Главнокомандующего Кавказской Армией Генерал-Адъютант Князь Святополк-Мирский возглавлял Императорскую армию на Батумском направлении. Его именем была названа одна из улиц г. Батуми – сегодняшняя Камо.
См. терминологический словарь.
стр. 105
Единственный колокол греческой церкви, не прерывая ни на одну минуту своих мерных ударов, призывал желающих помолиться в эту торжественную минуту. Некоторые pyccкиe офицеры поспешили в церковь.
Из церкви я пустился шататься по городу и, прежде всего, направился к берегу моря посмотреть на наши суда. На рейде стояли: «Редут-Кале», «Казбек» (шхуны), «Сокол» и «Память Меркурия» (корветы), сначала под флагом адмирала Обезьянинова, а потом под флагом капитана корабля «Память Меркурия», который в силу морского устава и особых его привилегий[1] имел преимущественное право поднять свой флаг.
Эти суда вошли одновременно с нашими войсками, и тем фактически завершили занятие нами батумского края, как на сухом пути, так и на море.
Порт был оживлен еще и присутствием нескольких турецких судов, которые поспешно, нагружались турками. (Фото № 149)
[1] Название этого судна действительно имеет интересную историю. Корвет «Память Меркурия», о котором идет речь в тексте, получил свое название в честь известного в Российской империи 20-и пушечного брига «Меркурий», память о котором сохранилась в истории благодаря действиям ее экипажа во время I русско-турецкой войны. Экипаж легендарного брига выиграл сражение с преследовавшей его турецкой эскадрой. Подвиг брига был оценен даже его противником. После боя один из штурманов турецкого корабля «Реал-бей» отметил: «Сегодня на рассвете, приближаясь к Босфору, мы встретились с русским бригом. Корабль капудан-паши и наш открыли сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное – мы не могли заставить командира брига сдаться. Он дрался, отступая и маневрируя так искусно, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, а он со славой продолжал свой путь… Если в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все прочие затмить, и имя героя достойно быть начертано золотыми буквами в храме славы: капитан был сей Казарский, (фото № 148) а имя брига «Меркурий»».
20-пушечный бриг «Меркурий» заложили в Севастополе 28 января (9 февраля) 1819 года и спустили на воду 7 (19) мая 1820 года. Корабельный мастер полковник И. Я. Осминин задумал «Меркурий» как специальный корабль для охраны Кавказского побережья и несения дозорной службы. Три корабля Черноморского флота поочередно носили название «Память Меркурия»: в 1865 г. – корвет, а в 1883 и 1907 – крейсера.
25 августа 1878 г. на корвете «Память Меркурия» стоявшем в бухте г. Батуми был дан обед по поводу окончания III русско-турецкой войны.
стр. 113
Лишь только русские вступили в Батум, как все поднялось в цене. (Фото № 168, 169) Не зная в сущности стоимости нашего рубля и справедливо рассуждая, что русские солдаты и офицеры, нуждаясь в каких либо предметах, дадут то, что запросят, – жители и торговцы (греки, армяне, лазы) драли за все до бессовестности. Съестные припасы, зелень, хлеб, квартиры, словом все продукты первой необходимости были недоступно дороги. Даже табак продавался по ценам сравнительно высоким. Исключение составляли разные напитки, которых было во множестве.
Часто дело доходило до комических сцен, когда торговец, на запрос о цене какого либо предмета, все более и более увеличивал вам эту цену, не зная даже на какой ему остановиться.
стр. 114-115
В Батуме место сходок – это кофейная. Здесь, за миниатюрными чашками кофейной гущи, батумские политики решают все важные вопросы. Впрочем, я видел в Батуме собрание особого рода. На улице, возле ворот дома Бежанидзе, выставлены были маленькие, низенькие скамейки, с плетеными сиденьями. На этих скамейках восседали почетнейшие лица, а кому не доставало скамеек – преважно, поджавши ноги, сидели на корточках просто на земле... То батумские политики решали, быть может, вопрос о том, оставаться ли им на родном пепелище или променять его на «посулы» турок.
По мнению кобулетцев вероятно многие выселяться, хотя большинство останется на месте, так как нет причин покидать свою землю. «Обидно только то, сказал один из кобулетцев, что нас продали турки. …Без этого русским не бывать здесь никогда. Сколько было сражений и в старое время и в последнюю войну – кобулетцы всегда оставались победителями, и русская нога никогда бы не была в нашей стране. Напротив, в войну 1853 года, даже кобулетцы делали нападения на русских в самой Гурии, Имеретии, чуть ли не в Грузии»…
На вопрос: помнят ли кобулетцы свое общее происхождение с грузинами? они ответили: – «Правда, наши предки братья с грузинами, но кобулетцы часто воевали и дрались с гурийцами».
Слово «гурджи» (грузин) – ругательное у кобулетцев. Далее они сообщили мне, что принятие мусульманства кобулетцами последовало лишь недавно. Жители Кокуты, Нацховатеви, Ачкуа и вообще северной части Кобулети, лежащей ближе к Гурии, приняли окончательно ислам только лет 25 – 30 назад, что же касается обитателей Батума, Чаквы и поселений, ближайших к Черному морю, то они стали мусульманами гораздо ранее, конечно, под влиянием постоянных сношений с турками. Однако прибавлю от себя, вера Магомета пустила уже глубоко корни у кобулетцев.
По мнению г. Бакрадзе («Краткий очерк Гурии, Чурук-су и Аджарии»), турецкий язык оказал достаточное влияние на кобулетских грузин, чему значительно способствовали мусульманские школы, устроенные при каждой мечети. Известно, что главным двигателем в частной и общественной жизни у магометан – религия.
По мнению г. Джиудичи, знатока турецкого языка, кобулетцы и батумцы плохо говорят на этом языке.
Особых хороших отношений между турками и кобулетцами даже религия не могла установить. Кобулетец всегда смотрел на турка, как на поработителя, хотя, строго говоря, турецкая власть не особенно тяготела над этой страной, а все зло лежало в турецком чиновничестве, которое было невыносимо для полусвободного кобулетца.
Культурное развитие жителей батумского округа, в особенности жителей гор, не на высокой степени развития, и так как в стране нет народных школ и грамотность в упадке то и нет вовсе даже и признаков собственной литературы.
– «Невежество полное и в умственном и нравственном отношении. Живут как дикари». (Бакрадзе).
Тем не менее, есть и теперь народные певцы, воспевающие своих героев, отвагу в битвах с неверными, красоту кобулетских женщин, дикость недоступных гор, воспоминания о братьях, о прежней потерянной вере.