В 2050 году на самой северной оконечности Кольского полуострова, на берегу Баренцева моря, в поселке рыбаков родился мальчик. Еще задолго до родов в глазах у женщины не было и проблеска радости. Был только страх.
Крик появившегося на свет младенца совпал с криком сидевшего на крыльце мужчины, который давно проклял тот день, когда они нечаянно зачали этого ребенка.
Женщина, не слушая его, зубами уже перегрызала пуповину, а потом с надеждой дала новорожденному свою иссохшую грудь, хотя и знала, что молока у нее нет.
Ребенок, а это был мальчик, стиснул деснами сосок, да так сильно, что мать закричала, обращаясь к нему как к взрослому:
— Мне больно, Данко!
И тут она увидела мужа, что направлялся от дома в сторону моря. Кудрявые набегающие на берег волны с напомаженными, не иначе как перекисью, белыми завитушками начали заигрывать с ним, как только его сапоги коснулись воды. Они-то давно знали, что хочет сделать этот мужчина, и теперь, проявляя свое нетерпение, терлись о его ноги, со смехом заполняли раздувшиеся, словно меха, рыбацкие штаны и ласкали его вялую, обмякшую плоть, а затем устремились к груди, стремясь подтянуться и заглянуть чрез пустые глаза в саму душу.
Женщина наблюдала за тем, как мужчина, не выдержав голодной жизни, добровольно уходил от нее в объятия смерти, медленно погружаясь с головой в волны.
Вот уже более года, как они остались одни в этом некогда многолюдном рыбацком поселке. Рыба ушла в океан. В ее поисках мужчины уплывали все дальше и дальше от родных берегов. И как только морская стихия понимала, что их воля ослабевала, океанские волны начинали играть с суденышками, словно с ореховой скорлупой, забирая в полон находившихся на борту рыбаков.
И оставшиеся в живых, не выдержав, ушли в поисках лучших мест вверх по реке, на юг, вслед за улетавшими по осени птицами...
Женщина осталась в поселке дожидаться возвращения с лова мужа.
Он вернулся через десять дней.
Еще через десять дней, в устье реки, они обнаружили выброшенные на берег остатки тех самых лодок, на которых и ушли поселенцы. Лодок, изрешеченных теперь пулями и вымазанных человеческой кровью.
Она посмотрела на младенца. И тут дикая, шальная мысль пронзила ее мозг: а не съесть ли мне его? Может, не удержалась и взяла бы этот грех на душу, если бы не улыбка младенца, а более глаза, в которых отразились вся глубина неба и солнце, от сияния которого она даже зажмурилась. А когда открыла глаза и посмотрела на небо, то увидела, что оно все так же серо и хмуро. Только в глазах ребенка солнце продолжало играть радостными всполохами.
И тогда из последних сил, что еще теплились в ней, она приподняла ребенка над головой и закричала, обращаясь к Богу:
— Он Тебе нужен? Тогда корми его Сам!.. — и чуть тише, почти шепотом, добавила: — Пожалуйста, Христом Богом Тебя молю...
И пока еще держала младенца на вытянутых руках, уже почувствовала, что грудь враз отяжелела и на песок закапало молоко. Женщина, еще не до конца осознавая случившееся, подставила под капли свою ладонь, и когда та почти наполнилась, поднесла молоко к губам. Лизнула языком, вспомнила этот уже знакомый вкус, улыбнулась, подумав о чем-то своем, и успокоилась. Остатками молока она обмыла свою набрякшую грудь и лишь после этого дала ее Данко.
Немного отдохнув, на закате солнца она с ребенком на руках вошла по пояс в море и крикнула, обращаясь к самим небесам, как это делали когда-то еще ее мать и бабка:
— Сотворивший небо и землю, море и вся иже в них, прими этого младенца в число чад Своих...
Она подняла ребенка над головой, словно демонстрируя его Творцу, а затем троекратно погрузила в ледяную морскую воду со словами:
— Крещается раб Божий Данко во имя Отца! Аминь.
— И Сына! Аминь!
— И Святого Духа! Аминь! — и, прижав к груди, добавила: — И сохрани его, если он Тебе действительно для чего-то нужен...
Почему Данко, ведь это не христианское имя, спросите вы меня? Когда-то ее прапрабабушка прочитала сказку писателя Максима Горького о юноше по имени Данко, который вырвал из своей груди горящее сердце, чтобы освещать людям путь из мрака неволи к свободе в надежде, что революционный жертвенный подвиг юноши станет прообразом для сотен тысяч уже других мальчиков-героев, посвятивших свои жизни служению пролетарской революции 1917 года и ее идеалам.
Правда, те времена давно уже стерлись из памяти человечества, равно как и сам подвиг смелого юноши. Прапрабабка словно бы предчувствовала это возможное забвение родом людским запавшего в ее детскую душу рассказа. А потому, чтобы не забывалось, наказала, чтобы каждый мужчина, появлявшийся в их роду с того момента, носил только имя Данко.
Ночью женщина увидела на горизонте моря некое необычное для этих мест яркое свечение и дорожку лунного света, что уходила от острова по направлению к этому сиянию.
Она, целиком вверяя себя судьбе, взяла на руки младенца и, прежде чем взошла в лодку, еще раз окинула взглядом знакомые места, словно старалась запомнить их, и только после этого, оттолкнувшись от берега веслом, отдалась на волю морских волн. Не заметила, как и заснула.
А на рассвете оказалась на берегу незнакомого ей небольшого острова с одиноко стоявшей избушкой, выложенной из камня, да большим крестом, возвышающимся над берегом. Женщина с ребенком на руках вышла из лодки и медленно прошла к избушке. Открыла дверь, вошла и увидела сколоченный из дерева топчан, столик и большое количество книг.
Она положила младенца на топчан, благо что тот крепко спал, а сама раскрыла первую попавшуюся в руки книжку. Удивительный, витиеватый шрифт сопровождали не менее красочные яркие картинки из жизни святых отцов церкви. Женщина стала листать книгу и не заметила, как быстро прошло время. Какое-то умиротворение нашло на нее в то время, что не ощущались ни усталость, ни голод. И даже само время словно бы изменилось в своем движении. Ей показалось, что прошло всего-то несколько минут, а когда она вышла на улицу, то увидела мрак ночи, подкрадывающийся со всех сторон к острову, да пляшущую на волнах свою же, ставшую уже крохотной, лодку. И о чем-то призадумалась.
Утром она накормила сына, и тот, сполна насытившись, сразу же и заснул, и сон его продолжался до самого вечера. За это время женщина навела в доме порядок, а изучая остров, обнаружила недалеко от возвышающегося креста источник питьевой воды. Затем уже оставшуюся часть дня снова провела за книгами.
И вот что интересно. Второй день, как во рту ее не было и макового зернышка, а она не ощущала чувства голода. Более того, чем глубже она пыталась вникнуть в смысл прочитанного, тем более ее не покидало ощущение некой напояющей ее сытости. Правда, она несколько раз пыталась пить свое же собственное молоко, но делала это более по инерции.
А мальчик каждый раз после принятия пищи крепко спал.
Так прошел месяц со дня их прибытия на остров. Наступала зима. Однажды утром на берегу моря женщина увидела сундук. Неизвестный хозяин аккуратно упаковал в него многое из того, что вскоре понадобилось и самой женщине, начиная от смазанного маслом ружья, спичек, ножей, посуды и теплой одежды.
На следующее утро первым же выстрелом она подстрелила крупную нерпу, а когда насытилась сама, то попыталась накормить мясом убитого зверя и сына. Младенец не принял эту еду. Она сочла, что мальчик сыт. Но когда Данко проявил упрямство и в следующий раз, то она отступилась, благо что молока в ее груди было достаточно.
Сало животного женщина растопила, и теперь в ее доме постоянно был огонь, а это означало, что она могла читать длинными зимними ночами.
Более того, когда она видела, что Данко не спит, то читала уже вслух и замечала, как подрастающий на глазах ребенок живо реагирует на прочитанное.
Так прошла зима, весна, и наступило лето. Данко исполнился год, и он ходил по острову самостоятельно. Холодная вода ему нравилась, и, легко научившись плавать, он часто и с удовольствием купался рядом с матерью.
Но более всего его влекли книги, что читала ему женщина. И первым произнесенным им словом, которое услышала от него мать, было слово: «Бог!»
— Бог! Бог! Бог! — на все лады повторял Данко, устремив свой смышленый взгляд в небо. И увидел там сияющие звездочки, которые появлялись на небосклоне каждый раз, когда он с любовью произносил имя Творца.
И еще, что заметила женщина, когда Данко ложился спать, то подолгу весело ворковал с кем-то, кто был рядом и кого он, вероятно, видел.
Однажды ночью, когда женщина легла спать сама, еще до того, как заснула, почувствовала, что, подхваченная неким воздушным потоком, стремительно уносится куда-то, оставив ребенка одного в доме на острове.
Места, в которых она очутилась, были ей хорошо знакомы. Это были места ее детства, где она жила еще до того, как муж забрал ее с собой на заработки и они осели на севере.
Правда, везде было запустение, дома заброшены, храм, в котором ее в детстве окрестили, разрушен. И поля уже давно заросли. Но более всего ее поразил вид разоренного старинного кладбища. Вековые кресты были расколоты и сброшены, могилы разрыты, а гробы разорены. Те, кто когда-то окружал ее в детстве, теперь грудой неприкрытых костей валялись на земле.
Ей стало холодно и жутко от того, что она увидела. И в этот же момент нечто снова в стремительном потоке унесло ее назад за сотни километров от этого места, и вот она снова очутилась на собственном топчане, который еще хранил ее тепло. Крепко прижала сына к себе и не сомкнула глаз, пытаясь в ту ночь понять, для чего и с какой целью ей было все это показано?
Утром она омылась, надела белую рубашку и весь день простояла на коленях перед поставленным кем-то на пустынном острове крестом, испрашивая у Бога прощения за всю свою прожитую жизнь; а паче за родителей, чей прах был потревожен и осквернен, даже за непутевого мужа, что, проявив трусость, оставил ее одну в самый трудный момент их совместной жизни.
Данко, словно бы понимая, что делает мать, не беспокоил ее в то утро, а ушел на берег перебирать водоросли, выброшенные волной на берег, спасая мелкую живность, что могла погибнуть без воды.
Вечером женщина зажгла огонь, посадила сына рядом и открыла перед Данко тяжелую, с металлическими застежками книгу, и прежде чем стала учить его читать, сняла с шеи свой крестик и, поцеловав его, надела на сына.
А потом прочла первые строки:
— В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог... В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков...
Ребенок схватывал быстро. И она успокоилась, понимая, что свой долг перед Творцом выполнила.
Со следующего вечера Данко уже сам читал вслух, а женщина слушала, часто засыпая под мелодичное журчание его голоса.
Так прошел еще один год.
Однажды весенним утром она не проснулась.
Мальчик, нежно простившись с той, что дала ему жизнь, обложил тело женщины камнями, чтобы случайные звери не потревожили ее покой.
Утренние лучи солнца, заглянувшие в избушку, первым делом увидели мальчика, склонившегося над книгами. Они весь день так и пробыли с ним, с любопытством заглядывая через его плечо на древние картинки в книгах, которые читал ребенок. И долго, очень долго не хотели уходить, понимая, что оставляют его в полном одиночестве.
В ночной темноте Данко слышал, как вокруг дома бродит крупный зверь. Возможно, что лишь огонь горящего в плошке масла не давал ему подойти ближе. Больше всего мальчик боялся не за себя, а за могилу матушки, опасаясь, как бы зверь не потревожил ее. И может быть, впервые в своей жизни он обратился за помощью к Творцу:
— Сотворивший небо и землю, море и вся иже в них, снизойди к моей просьбе, сохрани в целости ту, которая верила и любила Тебя паче меня.
С первыми лучами солнца Данко пошел к месту захоронения. И увидел, что могила матери была нетронута. И тут же с радостью сам преклонил колени перед крестом, так, как это делала его матушка, и возблагодарил Бога за внимание и оказанную помощь.
А когда вернулся к избушке, то на пороге увидел крупную, еще трепещущую треску.
Мальчик достал нож и впервые с момента своего рождения ощутил вкус свежей сырой рыбы. Съев часть рыбы, он почувствовал необычный прилив сил. Теперь оставалось только узнать, как рыба оказалась у порога его дома.
И утром следующего дня он, как обычно, вышел из дома и сделал вид, что направляется к кресту. А сам притаился за грудой камней, что сложил еще накануне. Примерно через час Данко увидел, как со стороны воды к избушке направлялся большой белый медведь, в пасти которого билась крупная рыбина.
И тогда мальчик смело поднялся из своего укрытия.
Медведь отпустил рыбу и осел на задние лапы, словно поджидая, что ребенок сам подойдет к нему, что Данко и сделал без какого-либо страха.
— Христос Воскресе! — поприветствовал он медведя и невольно улыбнулся, услышав в ответ его рык.
С этого дня они уже почти не расставались. Вместе купались, вместе спали. Особенно в зимнее время, когда мальчик прижимался к самому брюху великана, а тот обнимал его, накрывая лапой, словно меховым одеялом.
Хотите — верьте, хотите — нет, но так в мире и согласии они прожили десять лет.
Данко с помощью медведя, что подносил ему камни, выстроил часовню. И все эти годы, что подросток рос и мужал, Данко не расставался с книгами, которые заменили ему родительское слово. Более того, он даже открыл свою школу и каждую весну уже сам нес Слово Божье птицам, что прилетали на его остров. И пока те терпеливо высиживали птенцов, Данко доверительно рассказывал им о прочитанном, а они, уже в свою очередь, разносили эту благую весть по всему свету.
Но однажды они не прилетели.
Долго юноша и медведь сидели в ожидании птиц на берегу, пока не заметили, что на горизонте сгущается тьма, так не характерная для этого времени на их широтах. К вечеру тьма охватила уже все пространство вокруг, медленно обволакивая и сам остров.
Всю ночь юноша провел в молитве, а когда на следующее утро Данко проснулся, то увидел лишь свежую рыбину на пороге своей избушки.
Медведя нигде не было. Он ушел. Видимо, ведал о пути, который теперь предстояло проделать юноше самостоятельно.
Данко подкрепился. И, преклонив колени пред Крестом, смело пошел по морю, в направлении появившейся на горизонте одинокой звезды, которая и указывала ему путь в сторону Большой земли.
Путь тот был долгий и длинный. За время его юноша не переставал вспоминать о Боге, перелистывая в памяти и непрестанно читая вслух Псалмы царя Давида. И с каждым упоминанием Творца на погасшем небосклоне загоралась звезда.
И эта звездная дорожка, выстилавшаяся вслед юноше, словно в зеркале, отражалась в морских водах. Гигантские рыбы и неведомые миру морские животные поднимались с самых потаенных глубин, чтобы со стороны взглянуть на того, кто шел по морю, аки посуху, и с благоговением провожали Данко на всем пути его следования до Большой земли.
А теперь нам с вами, дорогой читатель, предстоит опуститься с небес на землю и в двух словах сделать краткий анализ газетных передовиц, чтобы поведать о том, что же в это самое время происходило на нашей бренной земле.
Современный мир, куда в своем неведении направлялся юноша, оказался на грани гибели.
А началось все с того, что в годы так называемой перестройки кто-то в закрытых архивах правящей тогда еще партии случайно обнаружил документы, датированные 30-ми годами XX века. В них рассказывалось о проведении группой ученых серии экспериментов по выведению в революционной России новой породы людей, то есть сверхчеловеков. Что-то там у них тогда не заладилось. Опытные образцы набросились на медперсонал, и их на всякий случай перестреляли. А потом за срыв ответственного задания партии и правительства к стенке поставили и самих ученых. Правда, при этом всю документацию и отчеты аккуратно систематизировали и, подшив, сдали в тот самый закрытый архив.
В демократической России наших дней эти самые документы случайно отыскались, и при активной поддержке правительства уже новые безумцы начали серию опытов, активно используя последние достижения в области клонирования.
А теперь позвольте высказать сугубо личное мнение о возможной причине проведения такого рода экспериментов. В конце ХХ века власть, стремясь любыми средствами заполучить голоса молодых избирателей, постаралась сделать их жизнь поистине «счастливой», наделив максимумом прав и благ, а в результате отбила у большей части молодежи само желание трудиться. Очень быстро в правительстве поняли, что даже под дулами автоматов эту молодежь к станку уже не поставишь.
Вот тогда-то и было принято закрытое решение о массовом клонировании, причем в срочном порядке, бывших ударников, стахановцев и передовиков социалистического соревнования, благо что достижения генной инженерии это уже позволяли. Полученные опытные образцы клонов были белокурыми, голубоглазыми, доверчивыми, трудолюбивыми и предельно исполнительными. Вот с их-то помощью лукавое правительство и пыталось создать новую рабочую армию, по аналогу той, что проявляла чудеса трудового героизма в 1930-1940-х годах при строительстве коммунизма в бывшем СССР. Вы понимаете, что кто-то должен же был заново возводить разрушенные заводы-гиганты, вкалывать на заваленных рудниках и корчевать леса, поднявшиеся на запущенных землях.
На необозримых просторах России были построены новые суперсовременные лаборатории-инкубаторы, где в строгой секретности на протяжении двух десятков лет воспроизводили будущий генофонд нации...
Правда, в самом правительстве мало кто знал, что в качестве исходного материала и в целях вынужденной экономии, так как большая часть выделенных средств, как всегда, была просто разворована, ученые в последние годы использовали пациентов закрытых больниц, уголовников, бомжей и просто дебилов.
Таким образом, работа по массовому воспроизводству клонов началась еще задолго до того, как в 2050 году на белый свет появился мальчик по имени Данко.
За эти годы вирус «трудолюбия и верноподданничества» был привит уже нескольким миллионам генных роботов.
Именно они использовались правительством России на ударных стройках, когда все-таки решились поворачивать вспять реки Сибири, продолжая ублажать правительства бывших союзных республик. И теперь трудовая армия клонов вручную, это было дешевле, выкапывала котлованы для новых морей.
Они же строили нефтяные и газовые трубопроводы, прогрызаясь сквозь тайгу и пробивая тоннели в горах, стремясь выйти к землям Китая, или тянули трубы по дну моря-океана к Японии.
А сколько их целыми составами было пораспродано нашими вороватыми чиновниками во все уголки мира, этого никто толком и не знал...
И все было нормально, и все были довольны, и мир спал спокойно. Пока в этом созданном «нечто» под названием «Геракл», который и не ведал о своей генной врожденной, но скрытой учеными, повреж-денности, произошло нечто непредвиденное. Почти одновременно на всем пространстве земли клоны вдруг начали выходить из-под контроля, проявляя самое негативное, что исподволь вобрали в себя ранее в ходе всевозможных экспериментов.
И когда клоны начали захватывать власть в городах и селах матушки России, в Соединенных Штатах Америки в срочном порядке собралась правительственная комиссия для изучения возможных последствий распространения этого «вируса», так как, по имеющимся данным, несколько тысяч российских генных роботов уже использовались на вредных производствах США.
Для консультации был даже найден и специально приглашен старый ученый еврей, который еще что-то помнил о проводимых экспериментах по созданию в СССР новой породы людей.
— В случае клонирования русские ученые, очевидно, не учли одного важного аспекта, — начал он свое выступление. — Известно, что любая «кодировка» человека имеет некое тайное слово, которое после его произнесения и позволяет производить с ним всякого рода манипуляции. Однако бывает и самопроизвольный импульс, связанный с особенностями предыдущих поколений. Что, возможно, произошло и в этом случае. Клоны бывших «стахановцев», а именно их клетки были рекомендованы для воспроизводства, всего лишь услышав впитанные ими с молоком матери слова, типа «свобода, равенство и братство», непроизвольно взялись за оружие и ополчились уже на «новую» буржуазию. Внешне это могло проявиться в том, что клоны, вооружившись подзабытым уже всеми лозунгом мирового пролетариата «мы — не рабы», решили, что настало время экспроприировать экспроприируемое и, взяв власть в свои руки, самим управлять теми, кто их создал, и странами, в которых уже обосновались.
— Чем это может грозить миру? — с тревогой спросил его председатель комиссии.
— Если принять во внимание, что они запрограммированы без какой-либо родовой памяти, то с легкостью станут опрокидывать престолы государств и народов, репродуцируя все новые и новые революции, разрушая и убивая все живое на своем пути.
— Кстати, вы можете убедиться в этом сами, — сказал, обращаясь к собравшимся членам комиссии, ее председатель.
И все увидели сделанную со спутников слежения видеозапись того, как смоделированный новый генный «пролетариат», вспомнив свою лихую боевую молодость, чуть ли не с шашками наголо, снова, как ранее басмачей, гоняет по пустыне и отстреливает, словно бешеных шакалов, уже новых баев своих бывших союзных республик и их приспешников.
И всерьез призадумались о возможной угрозе нового мирового пожара.
А тут еще и необъяснимое наукой явление: на небосводе в последнее время вдруг стали исчезать звезды. Мир медленно погружался во тьму.
Все средства массовой информации неустанно и наперебой начали твердить о приближающемся конце света.
В это самое время, в этот обезумевший мир и пришел наш Данко.
Уже подходя к тому, что называется землей, юноша пришел в замешательство. Где же он, богатый и разнообразный мир Божий, виденный им в иллюстрациях старинных церковных книг? Где эти опьяняющие своей красотой леса и реки, луга, усеянные цветами? Где этот дивный и стройный порядок, называемый «законом природы», где всему дана определенная и разумная цель, где одно сменяется другим в свое время и на своем месте?
Запахи тлена ударили в нос еще задолго до того, как он оказался на земле. Он видел лишь смердящие реки и сгоревшие леса. А потому вокруг стояла мертвая, звенящая тишина.
Пройдя в глубь побережья, Данко увидел километры колючей проволоки, что опоясывала барачные постройки, сгоревшую бронетехнику и сотни убитых людей как на улице, так и внутри этих самых бараков.
Проходя мимо одной из построек, Данко остановился. Он почувствовал, как в этом мертвом месте вдруг повеяло теплом.
Юноша, с которым он столкнулся, на вид был его ровесником. Короткая стрижка да обтянутое кожей тело, прикрытое грязной материей. Вот и все, что лежало на нарах и тяжело дышало. Лишь огромные, наполненные слезами глаза свидетельствовали о том, что в этом теле еще была жива душа и теплится дух.
Данко подошел ближе и обратился к нему с традиционным христианским приветствием:
— Христос Воскресе!
Тот испуганно смотрел на Данко, как на Маугли, вскормленного дикими зверями из сказки Киплинга. Это и понятно, если принять во внимание, что Данко был длинноволосым, а одежду заменяли звериные шкуры.
Тогда Данко улыбнулся. И этой своей обволакивающей улыбкой растопил лед недоверия и страха, охвативший лежавшего сверстника.
— Пить! — чуть слышно произнес он.
Данко, желая напоить юношу водой из своей фляги, нечаянно выплеснул часть воды ему на грудь. А когда стал смахивать воду, то невольно натолкнулся на некие еще неведомые ему упругие бугорки, одновременно увидев, как на бледном лице подростка проступили алые пятна смущения.
Когда до него дошло, что перед ним вовсе не юноша, то он мгновенно отдернул свою ладонь и уже сам залился густым румянцем...
— Кто ты? — чуть слышно спросила она.
— Данко! — смущенно ответил он.
— Юноша из старинной сказки? Ты опоздал, Данко! Огонь твоего горящего сердца уже никого не спасет. Они все погибли...
— Кто они?
— Люди... Мои братья, сестры... Молодые, талантливые, разные... Кто-то очень умный в нашем правительстве решил, что мы потерянное поколение. Отстой! Хотя на наших, убаюканных их ложью, голосах, они получили глобальную и беспрецедентную власть. Но этого им, как и старухе из сказки о Золотой рыбке, показалось мало. Создав империю «общества зрелищ», они попытались установить диктатуру и над нашими душами. Но что-то в этой империи очень скоро дало трещину, а мы стали им помехой, я бы даже сказала, серьезной угрозой...
И чтобы мы впредь не покушались на их право «рулить страной», они подсчитали, что нас легче убить, накачав наркотиками, чем кормить до старости...
Данко внимательно слушал то, о чем она говорила. Не все улавливал в ее эмоциональном рассказе, значение многих слов вообще не понимал, но вот смысл, обеспокоенность девушки были ему близки и понятны.
А девушка продолжала:
— Для этого нас целыми табунами и в планово-принудительном порядке свозили в построенные по всей стране такие вот «оздоровительные» лагеря, обещая простакам всю ту же манну небесную, наркотики и дармовой секс. Хотя какие из нас бунтари? Многие из ребят, с которыми я общалась, и читать-то не умели. Буквы кое-как запомнили, но сложить их в слова, наделенные смыслом, уже не могут.
— Почему вы не ушли назад, домой?
— Колючая проволока, люди с собаками и еще эта обслуга. Странная такая. Белокурые, голубоглазые и все время нам улыбались. Мыли нашу грязную посуду и улыбались, убирали за нами в туалетах и улыбались, стирали и готовили и все улыбались. А каждое утро под видом лекарства давали дозу наркотика. И в какой-то момент многие поверили, что оказались в раю.
— И что же произошло потом?
— Не знаю, кто из ребят и с какой целью дал этой обслуге самим попробовать наркотики. И все словно взбесились. За несколько дней они вкололи в себя месячный запас предназначенного нам героина. Охрана попыталась их изолировать, но было поздно. Сначала они сами отловили и поубивали охрану. Когда подошли регулярные войска, то тут началось целое побоище. А все мы оказались как бы между двух огней. Я единственная, кто сумел выжить в том аду. И еще почти месяц, не имея уже сил встать, ждала смерти. Жалела лишь о том, что не умерла сразу, еще тогда, от пули...
Вместе с тем появление Данко на Большой земле не осталось незамеченным.
Ранним воскресным утром министр обороны был вынужден поднять с постели самого президента США.
Он докладывал:
— Господин президент! Несколько военных космических спутников зафиксировали, что в одном из северных районов Сибири русские активизировали скрытую установку, аккумулирующую в себе огромную энергию.
— Что вы сами думаете по этому поводу?
— Данный регион уже месяц как находится под контролем их генетических клонов. Возможно, что они хотят организовать там маленький Чернобыль...
— Вы связывались с министром обороны России?
— Да, господин президент. Он, как всегда, ответил, что у них все под контролем...
— Подключите наших ученых. Пусть просчитают последствия такого атомного взрыва для территории нашей страны. И к моему прибытию в Белый дом сообщите мне анализ возможного развития событий.
Появление на Большой земле Данко интуитивно, где-то на уровне подсознания, просчитали и клоны. А потому они лавиной, еще не ведая, с какой именно целью, словно лосось, что на нерест всегда стремится к чистому истоку, ринулись на просторы Сибири...
Данко присел на край постели, на которой лежала девушка, и взял в свои руки ее ладони. Они были ледяными, и если бы не живые глаза, то ее можно было принять за мертвую.
— Как тебя звать, дщерь?
— Ева!
— Ева?.. — Данко снова улыбнулся, а потом сказал: — ...И создал Бог из ребра, взятого у человека, жену. Адам назвал ее Евою, то есть матерью людей...
— Это не про нас...
— Но почему же? Если мы будем любить Бога и жить по закону Его, то многое непонятное в этом мире станет понятным. Любовь и радость никогда не прекратятся, и никто не отнимет их у нас, потому что Сам Бог будет с нами.
— Помоги мне, Данко, Христа ради, — сказала она и протянула к нему свои ладони.
Данко поднес ее ладони к своим губам, а затем вдохнул в них свое теплое дыхание. Он и сам в этот момент еще не ведал, что делает, но сразу же заметил, как порозовели щеки девушки. И улыбка слегка тронула ее потрескавшиеся губы.
— Кто ты? — снова спросила она.
— Сын рыбака, который с самого рождения провел в одиночестве на пустынном острове все эти годы. Хотя вру! Со мной жил медведь. Он каждый день приносил мне свежую, пойманную им рыбу.
— Ты еще и великий сказочник? Тогда ответь мне на один вопрос, который до сих пор остается для меня загадкой: куда делись все звезды нашей Галактики?
— Погасли! — спокойно ответил юноша.
— Как погасли?
— Так же, как и зажглись когда-то на небе, по Слову Божьему...
Данко улыбнулся, глядя на удивленную ответом девушку, и продолжил:
— Посмотри на небо.
Она подняла глаза. Через разбитую крышу чернело то, что некогда радовало глаз и называлось звездным небом.
Данко тихо начал говорить:
— В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог...
И девушка увидела, как в этот самый момент на небе действительно зажглись две яркие звездочки.
Данко продолжал:
— Оно было вначале у Бога...
И в момент произнесения слова «Бог» в третий раз на небе появилась еще одна, третья звезда...
И теперь, чтобы проверить, правильно ли она поняла сказанное, Ева сама произнесла некогда ею прочитанные и сохранившиеся в памяти слова из первой главы Евангелия от Иоанна:
— ...Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн...
В небе над ее головой вдруг зажглась целая россыпь звезд.
А девушка продолжала, уже улыбаясь:
— Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете...
И мрак, до сей поры окружающий их, начал рассеиваться. Можно было бы даже сказать, что наступало туманное утро нового дня.
Юноша продолжал держать ладони девушки в своих ладонях, делясь с ней теплом и необходимой Божественной энергией, которой наделяет нас при рождении Создатель для последующей жизни и продолжения рода человеческого.
Данко и Ева еще не знали, что эти наделенные нечеловеческой силой и выносливостью новые «гераклы» неутомимо и из разных концов света шли к появившемуся на территории России неведомому им «светочу». В них вновь проявилось неодолимое желание в рабской покорности склонить перед ним свои головы, равно как это делали и их биологические доноры, когда-то посвятившие свои жизни и помыслы идеям коммунизма и их проводникам — вождям мировой революции.
Через несколько дней девушка с помощью Данко уже встала на ноги, и они иногда выходили из барака. А однажды Ева вдруг ощутила, как сама матушка-земля дает ей все новые и новые силы. И тогда девушка в знак благодарности опустилась на землю и, раскинув руки, образовав собою крест, зашептала сохранившуюся в памяти молитву:
— Верую, Господи, и исповедую...
Данко опустился рядом с ней на колени и вторил ей слова Символа Христианской Веры.
Когда же они одновременно произнесли слово «Аминь», то на одно лишь мгновение лучик солнца, пробивший завесу тьмы, нежно коснулся их преображенных ликов.
И какое-то время они внимательно смотрели друг на друга, замечая удивительное преображение в самих себе.
Вот так в вопросах и ответах прошло еще несколько дней. Ева окрепла, и им вскоре можно было идти дальше в поисках крова и людей. А пока что они беседовали в поисках Истины.
— Выходит, что судьба мироздания была всегда в наших руках? — спросила Ева юношу.
— Ты же сама все видела. Окружающий нас мир — это не есть Бог в привычном нам понятии. Мир — это люди с их падениями и взлетами. А потому худые мысли и скверные слова, исходящие из наших уст и заполонившие собой весь мир, погасили все звезды в Галактике. Если, конечно же, под звездами подразумевать не некие астрономические объекты, а самих ангелов небесных и блистающие, в отражении ниспадающего на Землю Божественного Света, души святых праведников, отвернувшихся от нас в сей час. О, если бы повсеместно на земле зазвучали слова благодарности и любви к Творцу, то весь мир уже давно превратился бы в цветущий райский сад.
Когда Данко чувствовал, что девушка уставала, он давал ей возможность отдохнуть. А сам садился рядом и еще какое-то время, до того как она засыпала, они беседовали:
— Мне сначала показалось, что наступил конец света, — сказала Ева.
— Для этого должно произойти нечто, о чем сказано в откровении Иоанна Богослова... Хотя конец света может наступить в любое время, и готовым к этому нужно быть всегда.
— Ты имеешь в виду времена, когда сатане будет позволено вести войну со святыми и победить их?
— Не только это, хотя христианство и признает неизбежность своего поражения в том поединке.
— Неужели у Творца действительно не хватает собственных сил? Космической энергии, наконец.
— О чем ты?
— Взять хотя бы времена появления на Земле человека. Я несколько лет слушала лекции в одном из престижных столичных вузов и хорошо запомнила лекции одного молодого ученого, который с жаром доказывал, что у Творца не хватало космической энергии, чтобы создать весь мир в один день. По его теории, Бог сначала как бы накапливал, концентрировал необходимые Ему энергии для каждого последующего эволюционного скачка. Так, сначала появились амебы, потом рыбы и птицы. Вплоть до сотворения человека. И теперь уже само человечество копит для Него необходимые Ему энергии с целью нового прорыва, результатом которого станет появление на Земле неведомой еще нам цивилизации и людей другой расы...
— Грешно так думать о Творце. Бог не нуждается ни в какой дополнительной подпитке. Он Сам Полнота. И всего Себя, всю Свою отеческую любовь вкладывает в наши души. Ты сама когда-нибудь строила? Дом, например? Неужели ты без разбора хватала все, что тебе попадало под руку? Нет, сначала ты искала общее решение дома в целом. Затем внимательно подбирала необходимые для воплощения этого конкретного замысла материалы, рассчитывала их количество. Выбирала цветовое решение дома и подбирала нужные краски для каждой комнаты. А уже когда начала строить, то не отходила ли ты, чтобы со стороны посмотреть, как легла линия, точно ли тебе удалось подобрать краски? А ведь на все это нужно время...
То, что делается с любовью, всегда делается не спеша, без лишней суеты... И это всего лишь дом. Что же тогда говорить обо всей планете? Мне думается, что этот ваш лектор лукавил или просто не верил в созидательную и промыслительную силу Творца, да и вообще в Бога...
— Что же тогда происходит на Земле, Данко?
— Еще не ведаю. Одно знаю, что это еще не конец. К тому же, если верить книгам, то приход Творца в мир тварный будет увиден всеми и непременно воочию, и при этом обязательно будет сопровождаться огненным преображением всей Вселенной. А теперь спи. Тебе еще нужно восстанавливать свои силы...
И вдруг нежно, словно молочный теленок, ткнулся губами в ее щеку, помня, как делал это в детстве, перед сном, когда лежал рядом с мамой.
На следующее утро на одну из американских военных баз вернулось звено самолетов-разведчиков. И командир звена докладывал начальнику базы примерно следующее:
— Они все, будто животные, устремившиеся на водопой, движутся в сторону этого неопознанного объекта. Возможно, что русские придумали для них некую ловушку, чтобы последующий атомный удар был более эффективным...
Эти слова по громкой связи слышал и сам президент, находившийся в своем Овальном кабинете вместе с госсекретарем и министром обороны.
— Что если русские применили по отношению к клонам тот самый «код», о котором говорил советский ученый? — словно рассуждая, вслух сказал президент США. — И теперь концентрируют их для каких-либо еще неведомых нам целей.
— Можно предположить, что они выполнили первую часть своей секретной операции, расчистив с помощью клонов авгиевы конюшни в своих союзных республиках, — попытался высказать уже свою мысль госсекретарь.
— И тогда они концентрируют их не для того, чтобы уничтожить, как мы изначально предполагали, а...
— ...направить их мощь и силу на некую другую державу... или даже континент? — более осторожно высказался министр обороны.
— Я хочу знать, куда теперь русские собираются нанести этот свой новый удар? — твердо сказал президент США. — И если он хоть как-то будет связан с необходимостью защиты наших национальных интересов, то уже мы должны будем подумать, как положить конец этим экспериментам.
Однако в тот день заседали не только в Белом доме.
Аналогичная беседа вот уже несколько часов занимала умы и членов Совета безопасности России, которых в Кремле собрал президент страны.
— Мне кто-нибудь может внятно объяснить, с чем мы имеем дело? Почему третья часть территории страны находится под контролем каких-то мутантов? Как к ним в руки могли попасть базы с установками ракет стратегического действия?
— Этот эксперимент, как мы выяснили, был начат еще в период правления Ельцина... — начал докладывать по заготовленной записке директор Федеральной службы безопасности. — Он тогда все подряд подписывал. Вот и тут, проявляя отеческую заботу о благосостоянии страны, согласился на проведение несколькими закрытыми НИИ авантюрного эксперимента по выведению голов крупного рогатого скота, адаптированного к условиям жизни на Крайнем Севере.
Для второй фазы эксперименты, уже впоследствии, он же выделял заповедные зоны, в которых построили инкубаторы. Правда, в них-то вместо северных коров стали выращивать клонов.
— Бред какой-то... — сказал растерянный президент. — Тридцать лет из государственной казны выводились огромные средства, и все молчали...
— Хотели, как лучше... — промямлил премьер-министр.
— Хотели, как лучше, а получилось так, что почти вся страна уже в крови. Слава Богу, что они не додумались клонировать еще и Ульянова-Ленина...
— Однако если судить по результатам их деятельности в среднеазиатских республиках... — начал было министр обороны, но президент его прервал.
— Вся Европа твердит, что это Кремль залил там все кровью. И это еще только цветочки. Аналогичные вспышки с крупными человеческими жертвами зафиксированы в Южной Америке, на некоторых предприятиях США, в Германии и Италии, везде, куда наши ретивые чиновники успели продать опытные образцы клонов. Теперь они концентрируют свои силы в Сибири. Куда их понесет? А если на Китай?
— Может быть, воспользоваться их скоплением да сбросить туда нейтронную бомбу?
Все присутствующие в кабинете переглянулись. А министр обороны продолжал.
— А что? Заодно и испытаем... Когда-то еще такой шанс представится. А тут и цель благая — спасаем дружественный нам народ Китая...
— Предположим, что спасем народ Китая, — вступил в разговор министр по чрезвычайным ситуациям. — А сколько своих положим? Никто не подсчитал? При таком раскладе может получиться так, что и нефть некому станет добывать. К тому же не забывайте, что у них в руках тоже есть ракеты...
— Может быть, посоветоваться тогда с американцами? — робко напомнил о себе секретарь Совета безопасности.
— У Штатов свои интересы. Для них, чем нам хуже, тем им лучше, — парировал ему в ответ министр внутренних дел. — Потом это же не инопланетяне с Марса напали на нас, а свои, доморощенные...
— Надо заручиться поддержкой Европы. Мол, вновь, жертвуя собой, спасаем вас от клоновой чумы... — высказал свое предложение премьер-министр.
И тут президент страны встал.
Все подтянулись, чтобы выслушать и принять к исполнению каждое его слово.
Он сказал:
— Я думаю, что надо прерваться и пообедать. А то на голодный желудок что-то плохо сегодня думается. А уже потом за столом и решим, что будем делать.
И все встали, чтобы вслед за президентом страны покинуть его рабочий кабинет.
Буквально через час президент США уже читал стенограмму этой беседы в Кремле.
— Почему они прервали обсуждение? Какие будут соображения? — спросил он уже своего госсекретаря.
— Думаю, что они будут окончательное решение принимать в помещении, исключающем саму возможность прослушивания.
— В столовой?
— Нет, естественно. Возможно, что это просто условный сигнал для перевода последующей беседы в режим особой секретности...
— Завтра до полудня я должен знать, что же они затевают. Подключите к этому людей, которые имеют доступ к их женам. В постели они более откровенно говорят о государственных делах.
На следующее утро Данко проснулся первым. Он почувствовал колебания земли, словно стадо слонов шло мимо него на водопой, и вышел из барака.
Клоны стояли вокруг Данко плотными кольцами, заполняя собой все видимое пространство.
Как и всякое разумное животное, клоны интуитивно ощущали огромную силу, исходящую или стоящую за юношей, и готовы были преклоняться перед ним и даже признать Данко своим вождем.
И тут вперед вышел некто с нездоровым блеском в глазах, со всклоченной бородой, да еще и в богатом, однако сильно помятом дорогом священническом облачении, которое Данко видел лишь в церковных книгах. Он первым и начал говорить:
— Свершилось чудо, братья мои! Долгожданный мессия, способный зажигать на небе звезды, в образе этого прекрасного юноши пришел в наш мир согласно древнему пророчеству...
И вся толпа в исступлении стала стучать себя в грудь, издавая при этом нечеловеческий рев.
Однако Данко удалось разобрать выкрикиваемые ими слова. Это были слова «Мессия!» и «Отец наш небесный!»
И Данко ответил, сказав им следующее:
— Вы ошибаетесь, братья. Я всего лишь простой христианин. И мой Бог — Иисус Христос. Через веру в Него и все вы сможете вернуться к Отцу Небесному...
И снова вперед выступил тот, что был в облачении:
— Юноша, не стоит скрывать от нас своего божественного происхождения. Мы видим в тебе признаки рода и признаем как царя царей и господина господ на земле. Стань вселенским императором, а мы все станем служить тебе верой и правдой...
— Мы все сыновья единого Бога. Я окрещен был в православной вере в младенчестве матушкой своей, исповедующей Троицу единую и нераздельную...
Последние слова Данко были заглушены криками толпы. Они не слышали его. Да и не могли, ибо не имели живой человеческой души и горящего, освященного Святым Духом, любящего сердца. Просто вместо сердца, если верить известной песенке тех лет, — у них в груди был «пламенный мотор»...
И тогда Данко, вспомнив слова одного из пророчеств, тихо закончил:
— И одежды будут те, да дух не тот...
И с сожалением лишь широко развел руками.
Тот, что был в священническом облачении, не сразу понял сказанного, точнее, той грусти, что прозвучала в словах юноши.
В это время к Данко подошла проснувшаяся Ева и в смятении встала рядом.
Данко крепко взял ее за руку.
— Это они, те из нашей обслуги, только почему их стало так много? — тревожно спросила она, замечая, что обезумевшая толпа, словно мертвая петля, медленно стала затягиваться вокруг них.
Первый весенний удар молнии и неожиданно сильный раскат грома немного охладили всех. Многие даже упали на колени. Они поняли это как подтверждение некой избранности юноши, и рев восторга стал еще сильнее...
Однако общее напряжение внутри толпы клонов все возрастало. И тогда их пастырь вдруг визгливо закричал:
— Схватите их!
И даже принимая во внимание, что толпа неожиданно для него как бы разделилась надвое и кто-то уже готов был признать мессианскую избранность юноши, но личная гвардия человека в священническом облачении уже крутила руки Данко и Еве.
Их увели, и они уже не видели, как часть клонов схватилась между собой, разрывая друг друга в клочья, как цепные псы.
Данко посадили в огромную железную клетку, а Еву отвели в палатку, поставленную клонами для своего поводыря, где она должна была убирать и готовить ему еду.
И тут юноша опустился на колени, понимая, что лишь своевременная помощь Творца и Создателя будет способна изменить сумасшедший ход начавшейся истории.
Данко начал молиться.
Вскоре на всей мертвой земле, куда только доставал взгляд, уже горели костры. А клоны все подходили и подходили.
В лагере, раскинутом на мертвой и выжженной земле, на какое-то время наступила относительная тишина, если не считать звучащей песни. Кто-то бодро, по памяти, выводил:
— Широка страна моя родная.
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
где так вольно дышит человек…
И вся генетическая биомасса, сосредоточившаяся на территории, способной разместить две Франции, подхватив припев, словно по команде, взревела вслед за солистом:
— Мы другой такой страны не знаем,
где так вольно дышит человек!..
Утром все тот же старик в священническом облачении подошел к клетке, в которой держали юношу:
— Не передумал?
Данко молчал, продолжая молиться.
— Жаль, тогда нам придется убить твою девчонку... — и приказал, стоявшему рядом с ним клону. — Приведете сюда эту юную ведьму...
И когда клон ушел за Евой, старик снова обернулся к юноше:
— Молишься? Я тоже молился. Тридцать лет беспрестанных молитв днем и ночью. Все ждал и искренне верил, что Господь снизойдет к моим молитвам и явит мне Свой Лик. Не снизошел! И я понял, что сие все — ложь, что молитва — это тот же наркотик для истосковавшихся душ простаков. А церковь — лишь угодливый поставщик христианских химер.
Данко продолжал молиться, что, видно, очень распаляло обиженного на Бога старика:
— Сколько же вас, таких как ты, в сомнении маловерия останавливалось в последний момент в нерешительности, — продолжал зудить старик, — скольким было предложено явить силу своей молитвы и чистоту веры в простом очевидном делании... Всего-то и надо было... «спихнуть горы в море»...
Данко прервался в своей молитве. Посмотрел на старика глазами, полными сострадательной любви и спросил:
— Отче, покажи мне ту гору, которую следует спихнуть в море по твоей просьбе. Здесь нет гор...
— Нет, так пусть будут. Пусть гора перенесется по твоей молитве и станет на водах в сем месте...
Тогда Данко, зная, что Бог слышит и любит каждое свое творение, обратился к Нему с искренней просьбой сделать то, что просит этот ослепленный гневом безумец, и явить ему Свою силу и любовь, откликнувшись на эту пусть и пустую, но, возможно, последнюю просьбу старика в облачении, бывшего некогда слугой Бога, но сегодня, очевидно, растерявшего свой разум.
Тот продолжал еще что-то выкрикивать, прыгая вокруг клетки, а клоны уже видели, как разверзлась небесная завеса и в сиянии слепящего глаза солнца гигантская скала медленно погрузилась в морские волны и встала там так, словно бы всю жизнь находилась на этом месте.
Оторопевшие от увиденного, клоны вновь упали на колени, преклоняя головы перед юношей, сидевшим в клетке.
Это чудо видела Ева, которую уже успели подвести к клетке, в которой был заключен Данко.
Это чудо увидели все, за исключение самого старика, который, как и один из персонажей романа Федора Достоевского «Братья Карамазовы» — Смердяков, был твердо уверен, что этот красивый пассаж о возможности каждым смертным «спихнуть горы в море» — всего лишь искусный христианский «манок», коим удобно залавливать неискушенных в паутину веры. Сам же оставался при этом в твердом убеждении невозможности такого рода «делания» для всех, начиная «с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с»...
А зря!
Гора возвышалась, уходя вершиной под самое небо.
А Данко и Ева весело смеялись, хотя оба и были в заточении.
Тогда до старика священника в образовавшейся благоговейной тишине все ж таки дошло, что нечто невозможное свершилось. И он вдруг сам воочию, своими глазами убедился в этом, увидев сияющую вершину исполинской горы, уходившую в самое небо, то сердце его в этот миг пронзила острая боль, которую он ранее никогда не ощущал.
Ему бы покаяться в этот момент, глядишь, Господь и простил бы.
Но жаба гордыни еще брала верх. Он, уже вкусивший власти над этими людьми, не хотел просто так терять ее. Нужно было что-то придумать, что-то, что заставило бы всех поверить, что это он, а не юноша в клетке сотворил это и все возможные последующие чудеса. Но вот что придумать? Как и далее удержать в своих руках власть? И он, видя, что все продолжают стоять на коленях и не видят его, молча ушел в свою палатку.
Естественно, что перемещение горы, а это был один из пиков Памира, не могло пройти незамеченным.
Американские войска были приведены в боевую готовность.
Вновь по всем линиям связи зазвучали встревоженные голоса о неизвестном гигантском объекте, зафиксированном всеми станциями слежения. Более того, скорость его передвижения, принимая во внимание массу, была столь велика и столь нереальна для всех современных носителей, что это заставило руководителей американских стратегических служб всерьез задуматься о достижениях русских в этой области.
— Что у вас происходит в Сибири? — нервно спросил президент Америки первое лицо потенциального противника.
— Сами еще не знаем, — честно признался президент России.
— Как прикажете это понимать?
— Визуальное наблюдение самолетов-разведчиков свидетельствует о появлении в море, на расстоянии в сто метров от берега, каменной глыбы, более напоминающей гору...
— Наши спутники также наблюдали исчезновение этого объекта на Памире... Но что это за объект?
— Вы предполагаете, что это некий неопознанный объект, типа НЛО? — уточнил президент России.
— Не морочьте нам голову, вы прекрасно знаете, что это такое. Только хотел бы предупредить, что любые ваши попытки перенести ход военных действий за территорию вашей страны мы будем расценивать, как военное вторжение... Гуд бай!
— Бай, бай! — механически ответил президент России и отключил свой телефон прямой связи, уже догадываясь, как вся военная армада Соединенных Штатов Америки с этой самой минуты начинает приводиться в боевую готовность.
— Господи! — вдруг сказал он и даже перекрестился. — Что же там все-таки происходит?
И на всякий случай отдал соответствующий приказ и своему министру обороны.
Данко и следующую ночь провел без питья и еды в непрестанной молитве. Еву никто не трогал, и она сидела рядом, ухватив руками толстый прут решетки, и молча глядела на юношу, который в очередной раз спас ее от смерти.
— Ты со мной, Ева? — спросил девушку Данко.
— Да! — твердо ответила она.
Данко просунул свои руки сквозь решетку, обнял ее и произнес:
— Тогда и Бог с нами! Ибо там, где двое или трое собрались во имя Его, там и Он!
Она улыбалась, глядя на него, и согласно кивнула головой.
А Данко продолжил:
— С нами Бог! Разумейте языци, и покоряйтеся: яко с нами Бог!
Утром их ждало еще одно серьезное испытание веры. Старик придумал способ избавиться от Данко и Евы, умертвив их в огне. Для этой цели он приказал сложить большой колодец из найденного и собранного, уцелевшего от пожара леса. На нем установить клетку с подростками, предварительно втолкнув в нее Еву.
Вскоре колодец был сложен и клетка установлена.
Толпа затихла, еще не понимая всей цели происходящих событий.
— Братья мои! Сегодня мы дадим юноше третье и последнее испытание. И если он и здесь проявит нам свое божественное происхождение и останется при этом жив, то я буду первым лизать землю, по которой ступала его нога. Зажигайте огонь! — приказал он и отошел в предчувствии своей скорой победы.
Вспыхнувший в ночи огонь этого гигантского кострища был мгновенно зафиксирован спутниками слежения на военных базах обеих сторон. И расценен как возможный первый удар клонов по одному из объектов на Земле.
А потому американский президент отдал приказ на уничтожение источника опасности, направив на этот район Сибири свои ядерные ракеты...
В одном из оборудованных бункеров за развитием событий наблюдал и президент России.
— Американцы ударили по нам силами... — начал было докладывать министр обороны.
— Сам вижу, не слепой...
— Пора и нам отдавать приказ, а то все мировое сообщество действительно подумает, что мы сами стоим за всей этой таинственной историей...
— Пусть думают, что хотят, но это пока еще наша земля и там есть живые люди...
Огонь охватывал уже площадку, на которой стояли Данко и Ева, обжигая тело, нещадно жаля голые ступни ног.
И тогда Ева, неожиданно для себя и Данко, всего лишь нежно прикоснулась к его губам...
В этот момент Данко понял, что это его первый и, возможно, последний поцелуй в жизни.
Не подвластное уму сердце готово было взорваться от нового, неведомого ему ранее чувства всеосвящающей любви. И Данко нежно ответил на ее поцелуй, одновременно вкладывая в него всю чистоту своего сердца.
Этот, уже порядком всеми нами позабытый, удивительный и таинственный миг первого земного поцелуя, как и первого соединения двух юных чистых сердец, был сродни внезапному извержению затаившегося до поры в их недрах гигантского бурлящего вулкана, сметающего на своем пути всю наносную грязь с того, что называется чувством первой любви.
В какой-то момент, напрочь забыв про грозящую им смертельную опасность, они почувствовали, что уносятся высоко в небо. Вокруг была удивительная, звенящая и обволакивающая их юные тела густая плотная тишина. Им казалось, что это волшебное парение, как некий дар небесный, длится уже целую вечностью. Более того, они увидели себя как бы со стороны, как единое и уже неделимое целое, способное любить, жить и давать жизнь следующим поколениям.
Не отрекшись от Христа и не возжелав земного господства, Данко и Ева не разжимали уже своих объятий, готовились и саму смерть принять вместе.
Они и не предполагали, что вспыхнувший во взаимной любви жертвенный огонь их воспламенившихся сердец будет иметь силу, способную вознести их на небо вместе с той самой клетью, в которой они содержались...
Момент, когда, уже объятая пламенем, металлическая громада, в который были заключены Данко и Ева, медленно оторвалась от земли и стала возноситься под облака, был увиден всеми клонами, включая и попа-расстригу.
И тогда он первый упал на колени со словами:
— Господи, прости и помилуй меня, грешного и недостойного...
Более того, этот же огонь, соединившись с Божественной энергией, возжег огонь и в сердцах всех клонов. Но эти несчастные создания оказались неспособными принять огонь Божественной любви, к сожалению, не были наделены и чувством жертвенной созидательности, а потому просто перегорели, как сгорает электрическая лампа от мощного перепада в электрической сети.
Застыв в первом поцелуе, Данко и Ева не видели и того, как раздалась надвое земная завеса мрака и вместе с первыми лучами солнца с небес на землю медленно спустились белые голубь и голубка. Вот они-то, сев на плечи двух подростков, и вернули их с небес на землю.
И когда клеть медленно опустилась, замки раскрылись сами собой и они вступили на землю, то с удивлением увидели, что те, кто еще минуту назад олицетворял собой зло и нес смерть, лежали вповалку на земле, словно заснувшие зимой мухи.
Единственный, кто уцелел и кого Господь сохранил, для того чтобы свидетельствовать нам об истории юноши Данко и девушки по имени Ева, был тот самый старик священник по имени Нестор, наконец-то увидевший и уверовавший в безграничную любовь Спасителя и в Его силу.
Ракеты, выпущенные с американских военных баз, подобно заведенным механическим игрушкам, медленно и неуклонно приближались к цели, чтобы выполнить свою разрушительную миссию.
В этот самый момент вся земля русская вдруг оказалась под неким мощным энергетическим щитом, который отчетливо прорисовался на экранах всех компьютеров мира.
Это было как предупреждение всему человечеству, что Святая Русь находится-таки под покровом Небесных сил и что выпущенные ракеты необходимо срочно отвести в сторону для самоуничтожения, дабы они ненароком не повернулись вспять, лицом уже к своим создателям.
Планета людей, породивших этот фантом, пожинала плоды своих экспериментов, чуть не оказавшись на грани самоистребления.
Правителям же ряда стран и народов предстояло теперь решать задачи по восстановлению разрушенных городов, промышленности, сельского хозяйства.
Оставшиеся люди, как и много веков назад, собирались, чтобы совместно начать осваивать осиротевшие земли.
И каждый свой новый день они начинали со слов благодарности Творцу, а это означало, что на небосклоне появлялись все новые и новые звезды.
А вслед за звездами на возрождающейся земле вскоре стали рождаться и дети, первым произнесенным словом которых было слово «Бог»! А уже потом: мама, папа, земля, родина...
И люди знали, что на всем белом свете нет ничего, что было бы дороже этих вот детей, что, как исстари, снова несли в себе образ и подобие Божие.
Данко и Ева вернулись в свой рыбацкий поселок, что стоял на самом берегу Баренцева моря.
Через год у них родился сын, которого и они нарекли именем Данко в память того юноши, что некогда вырвал из своей груди горящие сердце и спас свой народ.
И они вместе поплыли на свой безымянный остров.
В ту самую избушку и к тому самому Кресту.
На берегу их уже поджидал знакомый нам белый медведь, под мощной лапой которого еще била хвостом крупная рыба.
Как же конец света, спросите вы?
Пока на нашей Земле будут жить молодые люди, которые способны так любить и так искренне верить, Земля наша будет процветать в любви и согласии всех народов, ее населяющих.
А конец света непременно наступит. Правда, православный народ ждет не конца света, а более второго пришествия в мир своего Спасителя. Именно этот день, как великий дар Божий, как день торжества христианства, уже более 2 тысяч лет ждет православный народ многострадального Отечества нашего.