Фашизм

 Фашизм
В настоящий момент человечество с тревогой наблюдает за событиями на Украине, за израильско -  палестинским военным конфликтом, обеспокоено предчувствием надвигающегося общемирового социального взрыва связанного с неизбежным дефолтом американской экономики. Вся внешняя политика США направлена на  то чтобы оттянуть приближение неизбежного и представляет из себя агонию, ее политика    все более и более напоминают обыкновенный фашизм. К этой теме неспроста приковано все внимание человечества, потому что фашизм не останавливается не перед чем. В данный момент США решая свои проблемы пытается организовать военный конфликт между НАТО и РОССИЕЙ. Проблемы стоящие перед человечеством военным путем не решаются. И не только потому что           огромный ядерный потенциал способен несколько раз способен уничтожить жизнь на земле;сущность всего негатива современности в том что ныне существующий капиталистический способ производства уже не в состоянии удовлетворить один из законов по которому существует человечество – закон непрерывно растущих потребностей.. Человечеству необходимо срочно выработать стратегию и тактику отражения нависшей над ним угрозы. Для этого ему надо предварительно разобраться в вопросах теории и, определиться, наконец, с причинами этого явления и ответить  на вопрос: «Как мы дошли до жизни такой?». 
Теме фашизма посвящено немало литературных произведений. Предлагаемая на рассмотрение широкой публике эссе посвящено этой животрепещущей теме, которое, по мнению автора, указывает на истинную причину всего негатива происходящего. Тема эта, как и все мои произведения помещенные на «Прозе.ру» безусловно полемичны и не претендуют на истину в конечной инстанции. Все мои произведения охвачены одной целью – привлечь внимание думающей общественности к разработке качественно новой идеологии, предлагая лишь ее проект, в основном в полутезисной форме. Одному эта задача непосильна из-за отсутствия доступа к доказательной и убедительной информации. Но даже при наличии таковой обработка ее потребует усилий не одного творческого коллектива. И работу эту, если так можно выразиться, надо было делать еще «вчера». От скорости ее разработки зависит не только степень кровопролития уже начавшейся Третьей мировой войны, но и ее исход, который наверняка закончится ядерной катастрофой. Для ее предотвращения все человечество должно, наконец, понять весь смысл происходящего, а поняв этот смысл, убедится в бессмысленности продолжения конфронтации труда и капитала ввиду невозможности разрешения этого противоречия военным путем. 

Фашизм явление социальное и в своей крайней форме проявляется как между индивидами, так и между различными социальными образованиями  и между целыми государствами с кровавым исходом, как правило после того как  использованы все возможности решения возникших противоречий  демократическим путем т.е. через компромисс. Фашизм как идеология бывает востребована, когда противоречия становятся антагонистическими, ввиду наличия диаметрально противоположных интересов как между отдельными индивидами так и целыми группами.
Наиболее яркое проявление фашизма  сохранилось в памяти человечества в процессе Второй мировой войны. Это была война между трудом и капиталом начатая крупномасштабно в Октябре 1917г, т.е. война между государством, приступившим к строительству социализма и вступившим в фазу агонии империализмом в лице финансового капитала. Как известно основная идея социализма уничтожение частной собственности на средства производства, лежавшего в основе капиталистической системы. В настоящее время главное противоречие эпохи, противоречие между коллективной формой труда и частной формой присвоения, достигло своего критического состояния; а, стало быть,  фашизм является логическим завершением этого противоречия, его агонией. Во главе ныне существующего фашистского режима стоит (теперь уже не секрет) финансовый капитал, который как раковая опухоль прикрывается от протеста мировой общественности американским милитаризмом. Для предотвращения гибели всего человечества связанного с фактически уже начавшейся Третьей мировой войной образно говоря не обходимо отважится на тяжелую операцию; смириться с крахом долларовой системы и как следствием неизбежного дефолта экономики США. Проблема в выборе хирурга для проведения этой операции. 
Фашизм является угрозой всему человечеству. Стало быть, в отражении этой угрозы должно принять участие все человечество, а не одни лишь участники сопротивления ей, проявляющие героические усилия в «горячих точках» одними из которых являются ополченцы юго-востока Украины. 
Фашизм, как любая политическая система опирается на определенные слои населения крайне недовольные существующими порядками.
Рассмотрим в тезисной форме генезис их образования, а затем политические приемы, при помощи которых империализм их использует, направляя массовые недовольства  в нужное ему русло, русло фашизма, тщетно пытаясь насилием и массовым геноцидом всего человечества продлить свое жалкое существование. Почему же тщетно? Ответ на этот вопрос  изложен Ф.Энгельсом в его работе «Анти-Дюринг» в главе «Теория насилия». Поражаюсь невежеству финансовых магнатов вступивших на путь конфронтации с законами бытия обрекающих себя и своих приспешников на заслуженную кару. Как и в случае убийства Кеннеди все исполнители  будут уничтожены, чтобы оборвать доступ к заказчикам; так же поступят и с  непосредственными исполнителями стоящими во главе ныне существующих фашистских режимов их тайные заказчики. Так было всегда!
Как уже отмечалось выше, источником фашизма становятся беспорядки, вызванные экономическим упадком при которых правительство вынуждено сокращать расходы на социальные нужды; застои в экономике плодят безработицу, сокращаются расходы на социальные нужды, что толкает население на решительные действия. Ныне существующий экономический кризис, теперь уже последний, из которого, кстати, выхода не наблюдается в рамках существующих производственных отношений  с каждым днем ухудшает обстановку на мировой арене, грозя катастрофой. Ранее терпимые ухудшения материального благосостояния со временем вызывают у населения ропот проявляющийся в разных формах ( в прессе как средстве массовой информации, в криминальной статистике, росте заболеваемостей, суициде, наконец в демонстрациях протеста, зачастую переходящих в прямые стычки с властями, иногда кровавыми),  это уже сигнал правящим кругам. Если причины вызывающие вышеперечисленный негатив  неустранимы и ухудшения продолжаются и процесс доходит до состояния «когда жрать нечего», то, в конечном итоге, чувство самосохранения притупляется и население вступает в конфликт с государственной властью. Но это лишь начало революционного процесса. Если правящие круги не могут или не хотят радикально менять существующие порядки, то это вызывает уже массовые беспорядки для подавления которых уже требуется идеология фашизма, т.е. идеология физического истребления людей не способных к существованию в рамках сложившихся обстоятельств. Коллективные протесты изначально принимают характер роста преступности, затем стихийных бунтов и, наконец, организованных выступлений. Силы реакции при этом стремятся к объединению, отсюда и пошло название выбранного властями курса ФАШИЗМ.
 Фаши;зм (итал. fascismo от fascio «союз, пучок, связка, объединение») и, изначально, ничего кроме стремления к объединению определенных политических кругов для коллективного решения общих целей ничего не имело. Как правило, фашизм представляет из себя союз мирового капитала в борьбе с доведенном до отчаяния пролетариатом, вставшим в ряде стран к организованному сопротивлению за выживание. Антигуманное понятие оно приобрело после окончания Второй мировой войны, которая унесла жизни порядка 50млн населения земного шара. Теперь уже не секрет, кто организовал эту бойню. Поэтому термин фашизм приобрел иной смысл отличный от первоначального (союз,связка). А именно этот термин стал означать политический курс правящих связанный с  массовыми истреблением сопротивляющихся  существующей власти населения. Отныне фашизм — это обобщённое название крайне правых политических движений (так называемых консерваторов -  партии пытающиеся сохранить ныне существующие формы правления). Идеология и соответствующая им форма правления диктаторского типа, характерными признаками которых являются милитаристский национализм (в широком понимании), ксенофобия и шовинизм с переходом в геноцид, мистический вождизм, презрение к выборной демократии и либерализму, вера в господство элит и естественную социальную иерархию, этатизм.
Обратите внимание: фашизм изначально означает, союз пучок, связка, объединение. Но ведь рабочий союз это тоже связка, тоже союз, тоже объединение, которое в процессе борьбы за существование вынуждено на свое физическое истребление отвечать адекватно. Иначе им грозит массовое истребление. Так; утонуло в море крови на Руси восстание Степана Разина, Емели Пугачева. Так буржуазия расправилась с Парижской Коммуной во Франции. Так расправилось гестапо в Германии с партийной верхушкой (Э.Тельман и др.) кровавый фашистский режим в Чили под рукокодством Пиночетта . Если следовать логике повествования, то любой вооруженный союз, организованный с целью физического истребления противника можно отнести к фашизму.
В чем дело? Все дело в том, что до сих пор новое пробивало себе дорогу в борьбе с реакцией через кровопролитие. Надо только делать различие между вооруженными союзами  сил прогресса и реакции.
Гитлера по проведенным им масштабам кровопролитиям частенько сравнивают с Наполеоном. Определенное сходство, безусловно, имеет место. Но есть и существенное различие, а именно: Наполеон олицетворял собой силу прогресса, борясь с отжившей к тому времени системой феодального господства в лице монархических режимов, мешающих выходящему на мировую арену нового способа производства –капиталистического. Вторая же мировая война организованная (теперь уже не секрет) мировым финансовым капиталом. Сознательно привела к власти Гитлера, используя при этом беспорядки, вызванные в Германии тяжелым экономическим положением (после Версальского мирного договора). Гитлер же при этом представлял собой силы реакции, т.е. устаревающего способа производства. Следует отметить, что силы прогресса, во главе которых стоял СССР, а в Германии Э.Тельман, сами в то время находились в состоянии поиска, раздираемые внутренними противоречиями свойственные всему новому, доселе неизвестному. Гитлер дал германскому народу желаемый порядок,  работу и надежду на «светлое будущее», использовав одну из форм фашизма, а именно, идею нацизма (нация превыше всего), подкрепив его для оболванивания рабочих модным в то время термином, введенным в практику коммунистами, а именно, СОЦИАЛИЗМ. В результате получился национал-социализм. Что из этого получилось подробно описано во многих литературных источниках один из которых приводится ниже.




Рассмотрим,  некоторые бытовые сцены с трагическим исходом несущие в себе неосознанно элементы фашизма. Затем последовательно рассмотрим примеры более  масштабных социальных конфликтов.  И, наконец, перейдем к проблемам современности, которые правящие круги пытаются решить с привлечением фашистской идеологии. 
   
Прародителем фашизма следует считать Прокруста (см. «Легенды и мифы Древней Греции»). Поясню: Фашизм как идеология закономерно возникает в социуме, когда общество разделяется на группы с диаметрально противоположными интересами и компромисс между ними становится невозможным, т.е. между этими группами возникает антагонизм. Антагонизм бывает реально существующий, исторически неизбежный (например: ныне существующий антагонизм между общественным характером труда и частной формой присвоения) и надуманный, когда доведенный до крайности тот или иной социальный конфликт видит лишь конкретно взятое лицо в качестве антагониста. Как правило, первоочередной причиной является массовое невежество, культивируемое правящими кругами особенно активно за последние четверть века. Это в первую очередь политическое невежество. А затем и бытовое: люди привыкли предъявлять требования к другим, забывая при этом о своих обязанностях. Долгое время правящим кругам было выгодно невежество масс (невеждами легко управлять).
Невежество и примитивизм культивировался, поощрялся.
Круг бытового антагонизма широк и продолжает расширяться; накал бытовых страстей полон драматизма, заканчивающихся зачастую трагедиями в духе У.Шекспира. В своих жизненных проблемах люди привыкли обвинять либо близких, либо местную власть. При этом мало кто понимает откуда «растут ноги» всех их бедствий. Бытовые драмы между мужем и женой между родителями и детьми между начальником и подчиненным. При глубоком же анализе основной причиной все-таки является проблемы материального благополучия; физическое или психические переутомления в процессе их добычи, падение нравственности если материальные приобретения связаны с криминалом. Причем криминально нажитый капитал постоянно живет в страхе перед угрозой его изъятия.
При антагонизме исключается возможность решения социальных проблем демократическим путем и встает вопрос физического истребления друг друга.
Как правило, закономерно возникающие, время от времени, социальные беспорядки мешают дальнейшему нормальному существованию и требуют радикальных перемен. Если беспорядки вызываются криминальными структурами, то крутизна вводимых санкций против них зависит от масштаба угрозы обществу. Но бывает и так, что беспорядки вызываются классами, которые не могут больше существовать при действующих способах производства и распределения материальных благ. Как правило, этот антагонизм возникает между богатыми и бедными, который, как и предвидел марксизм, неизбежно приведет к открытой войне между богатыми и бедными. К этому в конечном итоге и пришло нынешнее человечество.
Известно, что  государство олицетворяет собой власть имущих. Массовые беспорядки это по сути своей проявление недовольства существующей государственной властью. Массовые репрессии против недовольных, проводимые государственной властью, которая не может решить назревшие проблемы радикально и есть фашизм. В Древнем Риме -  антагонизм между патрициями и плебеями, в Средневековье – между феодалами и крепостными, в Современности – между трудом и капиталом.
Фашизм древности
Древние философы о демократии

Судя по уцелевшим фрагментам сочинений Демокрита, абдерский мыслитель считал демократическую форму правления предпочтительной: «Прекрасна надлежащая мера во всем... (Democ., 68); «бедность в демократии настолько же предпочтительнее так называемого благополучия граждан при царях, насколько свобода лучше рабства» (Stob., IV, 1, 43). Но демократия «по Демокриту» имеет ряд отличий от демократии в ее радикальном варианте, осуществленном в классических Афинах. И дело не только в том, что, по мнению философа, чернь (o;к;ко;) не должна стремиться к государственным должностям, ибо «чем менее достойны дурные граждане получаемых ими почетных должностей, тем более они становятся небрежными и исполняются глупости и наглости» (Stob., IV, 1, 45). Или: «Тяжело находиться в повиновении у худшего» (Democr., 15); «по самой природе управлять свойственно лучшему» (Stob., IV, 6, 19). В конце концов, в Афинском демократическом государстве на высшие должности долгое время исключительно, а затем преимущественно выбирались представители лучших, то есть аристократии. Заметим, что одним из основополагающих принципов государственного устройства афинян являлась постоянная (в течение служебного года и по окончанию его) подотчетность должностных лиц. Демокрит же считал несправедливым порядок, при котором магистрат несет ответственность за содеянное перед толпой, ибо он беззащитен перед ее произволом. «...Не подобает, чтобы правитель был ответствен перед кем-нибудь другим, кроме как перед самим собой, и не подобает, чтобы тот, кто господствовал над другими, попадал [через год] сам под власть этих других» (Stob., IV, 5, 48).

Платон (427–347 гг. до н. э.) с его идеей о том, что государством должны править отобранные и обученные соответствующим образом философы, с его упоением специализацией (каждый должен заниматься своим делом, и только таким, к которому предрасположен по природе), не находил демократию привлекательной[12]. Афинского философа отличает неприязнь к любого рода густой и шумной толпе, будь то в народном собрании, суде, театре или военном лагере (Rep., 492b), толпа – это «огромный зверь» (493с). Красноречиво его определение демократии: «Демократия... осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей, что при демократическом строе происходит большей частью по жребию» (557а)[13]. Казалось бы, демократия – самый лучший государственный строй, ведь воцаряется полная свобода, каждый делает что хочет и устраивает жизнь по своему вкусу (557b–с). Но это впечатление обманчиво: при демократии нет справедливости, ибо власть достается тем, на кого случайно пал жребий или кто «обнаружил свое расположение к толпе» (558с). Беда демократии в том, что она, провозглашая равенство в правах, уравнивает неравных по природе. Кроме того, при демократии фактически не действуют законы и нет должного управления. Люди, не желающие подчиняться, не подчиняются, не желающие воевать, когда другие воюют, не воюют и т. д.; приговоренные к смерти или изгнанию разгуливают на свободе (558а). С законами там не считаются, чтобы не иметь над собой никакого господина (563d).

Самый развернутый анализ демократии, на котором мы и сосредоточим наше основное внимание, содержится в трудах другой знаковой фигуры греческой философии – младшего современника и ученика Платона Аристотеля (384–322 гг. до н. э.).
Аристотель рассматривает демократию как качественно худшую форму государственного строя по сравнению с тремя идеальными, «правильными» (полития, аристократия, монархия), но как лучшую, то есть более приближенную к справедливости, более умеренную (;;;;;;;;;;) из реально существующих отклонений от идеальных государственных типов (демократия – отклонение от политии, олигархия – от аристократии, тирания – от царской власти) (Pol., 1289a25–b5). «Извращенные» типы греческий философ определяет следующим образом: «Тирания – монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; демократия – выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них в виду не имеет» (Pol., 1279b6–10). Симпатии самого философа – на стороне сбалансированного государственного строя, представляющего из себя нечто среднее между олигархией с достаточно широкой социальной базой и умеренной демократией (см., например, его реплику о Солоновой прародительской демократии – 1273b35–1274а).

Фашизм как альтернатива демократии



Также как церковь пытается воздействовать на общество через Евангелие своими притчами, при этом используя афоризм: «Имеющий уши да услышит!», так и мифология Древней Греции, возникшая задолго до христианства но с теми же целями (укрепить нравственные основы человеческого общества) отражает сущность бытия через подвиги мифических персонажей, одним из которых является Прокруст.
 Краткое содержание мифа о Прокрусте.
В одном из ущелий жил Прокруст, который полагал, что все беспорядки вызываются людьми, которые не подходят под стандарт установленный им самим. Изготовив ложе по им же установленным размерам, он всех путников проходящих по ущелью укладывал в это ложе, формируя их тела по установленному стандарту (слишком длинного, по его мнению, он укорачивал, короткого соответственно вытягивал). Это продолжалось до тех пор пока он не столкнулся с Тесеем  (мифический герой, аналог Гераклу) который уложив Прокруста в его же собственное изобретение  обнаружил, что сам Прокруст не соответствует установленному им же самим стандарту. После чего Тесей отрубил Прокрусту голову не вписывающуюся в установленный размер .  Тесей, впрочем как и Геракл олицетворял собой мощь революционно настроенного народа, а Прокруст агонию отжившей администрации. Таким образом, прародителем фашизма, в его теперешней трактовке, был Прокруст.
И как показывает история, фашизм всегда, после непродолжительного кровавого господства был уничтожен.
Люди по своей сущности от природы обладают разными темпераментами, характеры которых формируются в разных социальных сферах с разными экономическими укладами. Так под влиянием разных укладов формировались религии: христианство, ислам, буддизм, индуизм, иудаизм и прочие религиозные верования имевшие общую основу (Бог един) однако различные и вместе с тем  похожие заповеди.
В приведенном выше трактате «Фашизм» описывается в основном история прихода к власти А.Гитлера олицетворявшего собою фашизм середины 20-го столетия, но корни фашизма сущность его идеологии уходят в глубь не только столетий, но даже тысячелетий. Всегда когда в обществе по тем или иным причинам наступает анархия (чаще всего с наступлением очередного революционного процесса вызванного, как правило, устаревшей формой взаимоотношений), наступает реакция. Фашизм это крайняя реакционная форма правления направленная против сил требующих перемен. Реакция эта сила препятствующая воздействию.
Применительно к нашей эпохе она выражается в следующем. Капитализм как качественно нового способа производства безусловно олицетворял собой  прогресс, реакционерами же была феодальная знать. Несмотря на сопротивление сил реакции он (капитализм) был экономически более выгоден чем устаревший феодализм, чем и привлек на свою сторону массы и после крупных военных потрясений (Наполеоновские войны, война Севера и Юга на территории США) обеспечил себе победное шествие, заменив военные конфликты радикальными но не менее революционными  преобразованиями. Но согласно законам диалектики все что существует живет во времени: т.е. нарождается, расцветает, затем увядает и, наконец, гибнет. В человеческом обществе этот процесс протекает незаметно, но неумолимо. Итак капитализм едва начав свое победное шевствие вступил в противоречие с пролетариатом, им же самим и созданным, который вынужден был обстоятельствами вступать в непрерывную борьбу с капиталом, обострявшуюся с наступлением очередного экономического кризиса (капиталист повышает зарплату рабочему исключительно в ответ под влиянием массового организованного сопротивления рабочих). Вся история капитализма связана с непрерывной конфронтацией труда и капитала. Первая мировая война крайне обострила зревшее противоречие, которое достигло своего апогея в России из-за ее экономической отсталости разрешившегося, как известно, в октябре 1917г социалистической революцией. Революция в России и ее дальнейшие успехи активизировали пролетарские массы всего мира на активную борьбу с капиталом. Начались массовые беспорядки. Но из-за слабости мирового коммунистического движения  (по разным причинам не относящимся к теме данного повествования) процесс социализации мирового сообщества временно приостановлен. Причина одна – развал СССР. 
Но кризис ныне существующий власти достиг своего логического завершения. Экономика США приближается к дефолту, который в связи с образованием БРИКС становится теперь уже неизбежным. Народ Америки снимается с дотации ввиду невозможности своего существования выпуском долларов неподкрепленных золотым запасом,  фактически наполняя мир,  в сущности своей, фальшифками. В связи с чем народ Америки фактически становится иждивенцем. Мировое сообщество соответственно пытается сбросить с себя иждевенца, потому что в связи с очередным экономическим кризисом сама испытывает определенные трудности по жизнеобеспечению.

Тут то и была востребована, практикуемая еще в глубокой древности система управления именуемая ныне фашизмом. В сущности своей  являвшееся крайней формой реакции и предполагавшая физическое уничтожение сил прогресса. Дальнейшее просто: надо было найти народ, который бы находясь в крайне бедственном положении, отважился бы принять фашизм. Но это уже детали.
Всем миром в то время (да и настоящее время) правил финансовый капитал объединивший всех капиталистов в один клан. Он то и использовал крайне бедственное положение немецкого народа возникшее после Версальского мирного договора. В результате проигрыша в Первой мировой войне Германия, может быть с дальним прицелом, искусственно была поставлена в крайне бедственное положение. Это мировой финансовый капитал нашел и обеспечил Гитлеру «зелёную улицу» к власти с единственной целью – уничтожить Советский Союз как знамя мирового пролетариата. И не только поэтому, а еще и потому, что СССР вел успешно независимую от мирового финансового капитала экономическую политику. В настоящее время видя в независимой политике проводимой Россией угрозу своему существованию а точнее сказать существованию изжившей формы производственных отношений. Оплотом же сил реакции является США народ которой стал заложником проводимой мировым финансовым капиталом политики все явственнее принимающей черты фашизма.
Итак, фашизм как реакционная система управления направлена против сил прогресса избрала в качестве орудия реализации своих амбиций немецкий народ находящегося в крайне бедственном, подсунув ему бесноватого фюрера. Чтобы он не натворил, упаси боже, лишнего, ему прикрепили адмирала Канариса завербованного в еще в двадцатых годах ЦРУ. Ныне существующий мировой кризис  является продолжением противостояния труда и капитала начатого еще образованием Парижской Коммуны, СССР, КНР. Процесс этот движется к своему логическому завершению к образованию мирового экономического содружества равных т.е. к организации именуемую «Социалистическим глобализмом». Предчувствуя неизбежность грядущего, финансовый капитал и на сей раз отважился призвать на помощь идеологию фашизма, несмотря на то, что в памяти народов еще не стерлись окончательно все ужасы его кратковременного торжества. Также как и тогда финансовый капитал избрал в качестве своего орудия ныне бедствующий народ Западной Украины искусственно подогреваемый ненавистью к России, которая как и перед Второй мировой ведет  независимую политику против экспансии США. Мировое сообщество давно уже поняло, что никакого экономического чуда в США нет, а ее материальное благополучие это вывеска, появившаяся в процессе холодной войны с политическим образованием в СССР, которое вопреки аббревиатуре ничего общего с социализмом не имело, закономерно приведя страну к реставрации буржуазии. Сейчас мир начинает понимать кому он платит дань, сокращая непрерывно расходы на социальные нужды, а теперь еще его вынуждают готовиться к конфронтации с Россией и все это для того чтобы народы США продолжали жить по стандартам далеко превышающими международные нормы.
Из развязанного на Украине кровопролития организованного правящими кругами США нет выхода, потому что мировое сообщество непременно потребует сурового наказания причастных к массовым убийствам мирного населения и не только на Украине, и в процессе расследования ниточки обязательно потянутся к высшим кругам власти и не только одной Америки.

Наиболее полно отражена сущность фашизма в марксистской историографии. Рекомендую терпеливо прочитать, вникнув в сущность изложенного приводимого ниже анализа, авторы которого мне неизвестны.
Развитие марксистской историографии фашизма
Изучение фашизма началось почти одновременно с возникновением этого феномена. Быстро набравшее силы движение прежде всего стало предметом анализа тех, против кого оно было главным образом направлено. Первые работы о фашизме были написаны преимущественно представителями коммунистического и рабочего движения.
К исследованию нового явления лучше всего были подготовлены коммунисты, опиравшиеся на марксистско-ленинскую теорию общественного развития. В период общего кризиса капитализма окончательно рухнули наивно-оптимистические либеральные представления о мире, которые сложились во времена прогрессивного развития капиталистического строя. Фашизм не поддавался научному анализу с либерально-позитивистских позиций. Столь же несостоятельными оказались консервативные теории с их мрачным безысходным пессимизмом. Подлинно научный анализ фашизма оказался не под силу и социал-реформистскому направлению, представители которого пытались комбинировать остатки марксизма, сохранившиеся в их идейном багаже, с элементами буржуазно-либеральных воззрений. Большинству буржуазных и реформистских авторов фашизм представлялся чем-то загадочным, противоречащим эволюции капиталистического общества.
Между тем ленинский анализ империализма в известной мере предполагал возможность развития капитализма в том направлении, которое привело к фашизму. В. И. Ленин настоятельно подчеркивал, что «политически империализм есть вообще стремление к насилию и к реакции»1. Эту тенденцию еще более усугубило начавшееся перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм.
Исследователи-марксисты могли опереться не только на ленинскую теорию империализма, но и на разработанные В. И. Лениным положения о разновидностях буржуазной политики, главным критерием которых служат методы отстаивания буржуазией своего классового господства в борьбе против пролетариата. Как указывал В. И. Ленин, «буржуазия во всех странах неизбежно вырабатывает две системы управления, два метода борьбы за свои интересы и отстаивания своего господства, причем эти два метода то сменяют друг друга, то переплетаются вместе в различных сочетаниях». Первый из них — метод насилия, грубого подавления рабочего класса определяет сущность консервативной политики. Другой метод, делающий ставку на уступки рабочему движению, лавирование и реформы, составляет существо либеральной политики.
Еще до первой мировой войны В. И. Ленин отмечал, что напуганные подъемом революционного движения, вызванным непосредственным воздействием Великой Октябрьской социалистической революции, «империалисты всех стран не останавливаются перед самыми зверскими средствами подавления социалистического движения». В. И. Ленин говорил о бешеной реакции озверевших капиталистов. В фашизме, несмотря на его радикальную антикапиталистическую фразеологию, он распознал проявление этой «бешеной реакции», отмечая его родство с белогвардейским буржуазным террором.
В. И. Ленин обращал особое внимание на угрозу, исходившую от военщины, той силы, которая сыграла немаловажную роль в формировании фашизма: «...преступнейшая и реакционнейшая империалистская война 1914—1918 годов воспитала во всех странах и выдвинула на авансцену политики во всех, даже самых демократических республиках именно десятки и десятки тысяч реакционных офицеров, готовящих террор и осуществляющих террор в пользу буржуазии, в пользу капитала против пролетариата». Хотя В. И. Ленин не успел непосредственно проанализировать едва зародившееся при его жизни явление, в ленинском идейно-теоретическом наследии содержатся принципиальные предпосылки, на основе которых формировалось марксистское понимание фашизма.
Марксистско-ленинская концепция фашизма складывалась в суровой практике политической борьбы, сопряженной с неустанным теоретическим поиском. Главная роль в ее разработке принадлежала Коммунистическому Интернационалу. В документах коммунистического движения, в произведениях таких его выдающихся деятелей, как Г. Димитров, А. Грамши, П. Тольятти, К. Цеткин, Э. Тельман, В. Пик, В. Ульбрихт и др., в 20—30-х годах была подвергнута глубокому анализу основная проблематика фашизма, дано его научное определение.
Уже на IV конгрессе Коминтерна фашизм стал объектом самого пристального внимания. О том, какое значение придавал Коминтерн изучению фашизма, свидетельствует, в частности, письмо ИККИ от 16 марта 1923 г.: «Во всех странах должен тщательным образом собираться весь материал о фашизме, о так называемом национал-социализме... Реакционное движение, которое сумело привлечь на свою сторону часть, хотя бы и незначительную, рабочего класса, заслуживает с нашей стороны тщательного внимания. Мы, коммунисты, должны, прежде всего, знать это движение до мельчайших подробностей: его программу, его литературу, внутренние течения, личности, организационные формы, источники денежных средств, степень поддержки со стороны правительства, отношение к этому движению со стороны крестьянства, величину вооруженных сил и т. д. и т. д.».  Вопрос о фашизме занимал видное место на III расширенном пленуме ИККИ 12—23 июня 1923 г. Марксистские авторы, приступившие в начале 20-х годов к исследованию фашизма, могли, таким образом, опереться и на первые результаты специального анализа этого явления, достигнутые Коминтерном.
Конечно, марксистско-ленинская концепция фашизма сложилась не сразу. Ведь сам объект изучения находился в состоянии эволюции. Фашистский режим в Италии окончательно оформился только к концу 20-х годов. Еще труднее было судить о фашистских движениях в других странах. Антикапиталистическая демагогия, пропаганда корпоративизма, непрямолинейная связь между социальным базисом и политической практикой — все это маскировало истинный характер фашизма. Неудивительно, что при анализе фашизма порой допускались поспешные, недостаточно обоснованные суждения о тех или иных его аспектах. Поскольку изучение фашизма было неразрывно связано с политической борьбой, на представлениях о нем сказывались ошибочные тактические установки, впоследствии пересмотренные и отброшенные коммунистическим движением.
Но самое главное заключалось в том, что коммунисты сумели быстро распознать классовую сущность фашизма, дать ему принципиально верную оценку, которая затем углублялась и уточнялась. Опора на строго научные положения марксизма-ленинизма служила надежной гарантией успешного преодоления серьезных трудностей, неизбежно возникающих при анализе всякого нового исторического явления, а тем более такого сложного и многопланового, как фашизм. В отличие от буржуазных историков и публицистов, поглощенных изучением поверхностных проявлений фашизма, исследователи-марксисты сосредоточили свои усилия на изучении места и функции фашизма в буржуазном обществе, характера отношений между фашистами и массой, фашистами и господствующими классами, прежде всего монополистическим капиталом.
Если большинству буржуазных историков и публицистов фашизм в 20-х годах казался уникальным, чисто итальянским феноменом, то, с точки зрения марксистов, его следовало изучить в международном масштабе, как следствие общего кризиса капитализма, как одну из попыток противодействия буржуазии мировому революционному процессу. «Мы все едины в том, что фашизм — это международное явление», — отмечала К. Цеткин, В 1923 г. в Советском Союзе был издан под редакцией Н. Я. Мещерякова сборник статей, озаглавленный «Мировой фашизм». Фашизм, говорилось в этой книге, есть попытка предотвратить надвигающуюся на буржуазный мир пролетарскую революцию. Фашизм есть реакция буржуазии против этой опасности». Мировой характер революционного процесса обусловил и международный характер фашистской реакции. Это обстоятельство подчеркивали также авторы первых работ об итальянском фашизме. Д. А. Антонов писал в 1923 г., что «фашистское движение выходит из рамок внутренней итальянской политики, приобретая значение наиболее действительного средства в борьбе мировой буржуазии с рабочим классом». «Фашизм — не специфически итальянское явление, он имеет в высшей степени актуальное значение и в международном масштабе», — таково мнение референта Исполкома Коминтерна по итальянским делам, венгерского коммуниста Д. Шаша, опубликовавшего свою первую книгу о фашизме под псевдонимом Дж. Аквила. «Коммунистические противники фашизма, — признает современный западногерманский буржуазный историк В. Шидер, — раньше всех других распознали его всеобщий характер, не привязанный к стране, где он возник. Коммунистическая интерпретация имела историческую заслугу, заложив тем самым основу для более поздней общей теории фашизма».
К пониманию сущности фашизма марксисты шли, вскрывая в первую очередь его социально-экономические и политические предпосылки. Исходя из шестилетней практики муссолиниевского режима, П. Тольятти писал, что «последовательно реакционный характер фашизма является раньше всего и главным образом проявлением экономической необходимости и процесса, коренящегося в области производственных отношений».
Общий кризис капиталистической системы создает и политические предпосылки фашизма, так как оказываются неэффективными прежние формы организации государственной власти и традиционные тактические методы господствующих классов. «Буржуазия, — по словам К. Цеткин, — больше не может быть уверена в надежности обычных средств власти своего государства». Она не может более полагаться на проповедь гражданского мира, на усыпляющее воздействие реформистской пропаганды и практики.
Правда, в марксистских работах тех лет можно обнаружить и налет схематизма, упрощенные оценки, в особенности, когда речь шла о чередовании различных вариантов буржуазной политики, их места в политической стратегии и тактике господствующих классов. Говоря о фашизме как крайнем средстве буржуазии в борьбе с угрозой революции, некоторые авторы считают, что господствующие классы исчерпали все возможности маневра и кроме фашистских методов им больше не на что рассчитывать. Недооценивались, таким образом, качественные различия между экстремистскими методами и либерально-реформистским типом буржуазной политики, проводником которой являлись социал-демократические партии. «В своем развитии фашизм, — утверждал Мещеряков, — превратился в единственную дееспособную партию судорожно цепляющейся за свои права буржуазии». В ходе анализа рвавшегося к власти германского фашизма Е. Рубинштейн делала вывод, что для загнивающего капитализма, чьей политической надстройкой является фашизм, «характерно объединение господствующих классов в лагере черной реакции, приведение к одному общему знаменателю либеральных и консервативных партий». Часто встречающиеся в первых марксистских работах слишком суммарные оценки различных фракций буржуазии объяснялись, в частности, тем обстоятельством, что не только консервативные, но и некоторые либеральные круги капиталистического лагеря симпатизировали фашистам.

Тенденции к схематизму, упрощенчеству наталкивались на постоянное противодействие. От недифференцированного употребления термина «фашизм» предостерегал, например, П. Тольятти. У него вызывало тревогу то обстоятельство, «что в некоторых случаях берет верх стремление заменить глубокое изучение фашизма изложением общих абстрактных идей, которые иногда не совсем соответствуют действительности». Между тем фашизм — это «не всякая форма реакции, и мы должны стараться хорошенько понять, в чем состоит его особенность».
Именно такой подход характерен для книги Ж. Дюкло о французском фашизме. Затрагивая вопрос о характере данного феномена в целом, Дюкло отмечал специфику фашистской диктатуры в Италии по сравнению с диктаторскими режимами М. Примо де Ривера, Пилсудского, Хорти. Подобное же разграничение проводил Д. А. Магеровский. Он возражал против часто встречавшихся в буржуазной литературе антиисторических параллелей между фашизмом и режимами минувших эпох, поскольку «это режим, который развивается исключительно в эпоху империализма». Фашизм также нельзя считать «необходимой формой, через которую должны пройти все империалистические государства, прежде чем они придут к диктатуре пролетариата».
От прочих типов реакции фашизм отличается не только открытым массовым террором, но и способностью создавать внушительную социальную опору. О том, что носителями фашизма выступают довольно широкие социальные слои, а не узкая каста, говорила К. Цеткин. Но массовая база фашизма не могла скрыть от марксистов его подлинную сущность. «Считать завоевание власти фашизмом успехом мелкой и средней буржуазии — это ошибка, в которую впали многие политические писатели и, которая породила несбыточные предсказания», — отмечал П. Тольятти еще в 1923 г. Весьма обстоятельно и интересно рассмотрен вопрос о социальном базисе итальянского фашизма на страницах книг Д. Шаша.
Говоря о фашизме как системе «наиболее последовательной и полной реакции», П. Тольятти вместе с тем подчеркивал необходимость учета специфических элементов, привнесенных в фашистское движение мелкой буржуазией города и деревни. Политическая активность мелкой буржуазии стимулировалась в значительной мере антикапиталистическими настроениями. У мелкобуржуазных слоев, как писал Тольятти, «не было намерения бороться за установление диктатуры крупного промышленного и финансового капитала». Крупным промышленникам и аграриям удалось добиться решающего влияния на фашистское движение, преодолевая сопротивление мелкобуржуазных элементов.
Противоречие между массовым базисом и политической практикой фашизма становилось очевиднее после прихода его к власти: на первый план, оттесняя чернорубашечников-сквадристов, выдвигались прямые представители крупной буржуазии. Тем не менее, фашизм разными методами стремился сохранить и расширить массовую опору, которая обеспечивает ему не только политический динамизм, но и определенную степень самостоятельности по отношению к тем силам, чьим интересам он служит. С точки зрения Тольятти, было бы наивно думать, что капитализм способен воспользоваться фашизмом просто как орудием, чтобы разбить рабочий класс, а «затем может отложить его в сторону и продолжать держать власть в обычных формах, пользуясь теми же самыми учреждениями, теми же самыми политическими деятелями, теми же методами, что и раньше».
Идеологические предпосылки и принципы фашизма не стали еще в тот период объектом столь же интенсивного изучения, как его социально-экономические и политические аспекты. Довольно последовательно отрицал наличие у фашизма самостоятельной идеологии Г. Сандомирский. В этом отношении с ним был солидарен Мещеряков: «...фашизм обнаруживает действительно полное отсутствие какой-нибудь прочно установленной идеологии». Иного взгляда придерживался Д. А. Антонов: «...утверждения Сандомирского слишком поспешны. Фашизм, несмотря на все противоречия, имеет свои основные принципы, которые по-своему логичны». Пестроту, крайний эклектизм фашистской идеологии отмечал Магеровский: «...учение фашизма есть смесь — и во многих своих частях чисто механическая — учений консерватизма, национализма. Идеи Ж. де Местра причудливо переплетаются с идеями Л. Дюги, М. Леруа и Ж. Сореля».
Литература о фашизме отражала существенный недостаток в деятельности некоторых компартий, о котором позднее, на VII конгрессе Коминтерна, говорил Г. Димитров: «Многие товарищи не верили, что столь реакционная разновидность буржуазной идеологии, как идеология фашизма, доходящая в своей нелепости зачастую до сумасбродства, вообще способна завоевать массовое влияние».
Недооценке идеологической стороны фашизма способствовало и часто прагматическое отношение самих фашистских иерархов к идеологии. Особенно бесцеремонным на этот счет был Муссолини, который всегда настаивал на приоритете прямого действия перед идеологическими принципами. Идейное кредо фашизма дуче удосужился изложить лишь через 10 лет после прихода к власти, в статье для «Итальянской энциклопедии».
В целом десятилетие с начала 20-х до начала 30-х годов было достаточно плодотворным для зарождавшейся тогда марксистской историографии фашизма. Марксистам удалось найти верный путь к решению коренных проблем фашизма, разглядеть его классовую сущность сквозь плотное прикрытие, созданное вокруг него мелкобуржуазной массовой свитой.
* * *
Исходным рубежом второго этапа в развитии марксистской историографии можно считать 1933—1935 гг. Выбор этого рубежа обусловлен эволюцией объекта исследования и решительным поворотом в стратегии и тактике коммунистического движения, оказавшим глубокое влияние на подход марксистской историографии к фашизму.
С установлением 30 января 1933 г. нацистской диктатуры в Германии сущность фашизма вырисовывается еще рельефнее. Учитывая опыт прихода нацистов к власти и первые практические шаги гитлеровского режима, XIII пленум ИККИ (ноябрь — декабрь 1933 г.) разработал подлинно научное определение фашизма. На основе этого определения VII конгресс Коминтерна значительно углубил марксистско-ленинскую концепцию фашизма, очистив ее от рецидивов схематизма и сектантства.
В 1934 г. на английском языке была опубликована книга одного из руководителей компартии Англии. Р. Палм Датта «Фашизм и социалистическая революция». Через год появилось ее дополненное и расширенное издание на русском языке. Это была первая серьезная попытка обобщающего анализа международного фашизма. Свою центральную задачу Палм Датт видел в том, чтобы «дать анализ существа и роли фашизма в истории капитализма как выражения крайней степени упадка капитализма и усилившегося общего кризиса капитализма». Ему удалось убедительно раскрыть классовую сущность и функцию фашизма на материалах о фашистских движениях Центральной и Западной Европы. Сильной стороной работы английского коммуниста является то, что фашизм постоянно рассматривается во взаимосвязи с общими экономическими и политическими тенденциями империалистического мира.
В то же время книга Палм Датта еще несет на себе отпечаток тех идейных и тактических представлений, которые вскоре подверглись критике на VII конгрессе Коминтерна. Следует учесть, что книга писалась в 1934 г., в период резкой активизации фашизма. Усиливается тяга к антидемократическим, насильственным методам даже в государствах с буржуазно-демократическими традициями. Палм Датт верно фиксирует связь между ростом антидемократических тенденций и переходом к государственно-монополистическому капитализму. Однако этот последний процесс, с точки зрения Палм Датта, в конечном счете, неизбежно ведет к фашизму: «На практике стремление к осуществлению внутренне противоречивых целей «планируемого капитализма» может осуществляться лишь на путях фашизма и подавления производительных сил и рабочего класса»33. В таком духе трактовался, в частности, и «новый курс» президента Ф. Д. Рузвельта. Эти недостатки не помешали Палм Датту создать произведение, по глубине подхода и масштабу охвата изучаемого явления, не имевшее себе равных в то время.
Накануне VII конгресса Коминтерна (в январе — апреле 1935 г.) П. Тольятти прочел в Ленинской школе в Москве цикл лекций о фашизме, в которых отразился свежий опыт антифашистской борьбы. Отправным пунктом для него явилось определение фашизма, данное XIII пленумом ИККИ. Прежде всего Тольятти стремился раскрыть противоречивый характер взаимосвязи между социальной функцией фашизма и его массовой базой. В лекциях прослеживался процесс превращения мелкобуржуазных слоев в политическое орудие крупного капитала. Сопротивление тех элементов, которые всерьез принимали демагогическую риторику Муссолини, было сломлено довольно быстро: «Фашистская партия укрепилась и тесно связана со всей государственной организацией. Прежние мелкобуржуазные идеологические установки в ней в основном ликвидированы»34.
Важное место в лекциях Тольятти отведено корпоративизму. Тольятти сумел провести четкую грань между корпоративистской мифологией и реальностью. Он подчеркивал, что корпоративизм — это не просто пропагандистский инструмент, демагогическое словечко. В жизни корпоративизм — это «форма организации, которую фашизм придал или пытается придать итальянскому обществу и особенно некоторым сторонам деятельности государства». В первую очередь это относится к сфере экономики. С одной стороны, корпоративизм позволял значительно ускорить концентрацию, усилить позиции монополистического капитала, а с другой — корпоративистская фразеология была призвана маскировать рост могущества монополий.
Оценивая историческое место и роль фашизма во взаимосвязи с эволюцией капиталистического общества, Тольятти сочетает широкий исторический подход с конкретными установками и задачами антифашистской борьбы. Еще на XIII пленуме ИККИ он обращался к вопросу о том, считать ли установление фашистской диктатуры признаком силы или, наоборот, показателем слабости господствующих классов. «Ставить этот вопрос как «или — или» было бы неправильно», — подчеркивал Тольятти. Действительно, в широком историческом плане фашизм — это, прежде всего, проявление слабости господствующих классов капиталистического общества, вынужденных отказываться от традиционных методов сохранения классового господства, которые были достаточно эффективны до общего кризиса капитализма. Тем самым еще явственнее обнажилась историческая бесперспективность капиталистического строя. Именно эта сторона дела была подчеркнута в анализе фашизма, данном XVII съездом ВКП (б), где говорилось, что победу фашизма в Германии «надо рассматривать также как признак слабости буржуазии, как признак того, что буржуазия уже не в силах властвовать старыми методами парламентаризма и буржуазной демократии, ввиду чего она вынуждена прибегнуть во внутренней политике к террористическим методам управления...»
Но констатация ослабления буржуазии с точки зрения долговременного исторического процесса не должна вести к недооценке силы фашизма. Нельзя упускать из виду, что фашизм способен осуществлять мобилизацию широких слоев мелкой буржуазии. И эта мобилизация, отмечал Тольятти, таит в себе «элемент усиления буржуазии», так как она дает ей возможность «управлять с помощью методов, отличающихся от демократических».
Обращая внимание на усиление фашистской опасности, Тольятти одновременно предостерегал от схематизма в оценке перспектив фашизации капиталистических стран. Отнюдь не везде империализм приводит к возникновению фашистских диктатур. Примером может служить великая империалистическая держава — Англия. Наличие фашистских тенденций в странах с глубоко укоренившимися буржуазно-демократическими порядками (Англия, США, Франция) не означает, что эти страны обязательно придут к фашизму.
Лекции о фашизме П. Тольятти являются одним из ярких свидетельств напряженной работы марксистской мысли, подготовившей тот сдвиг в стратегии и тактике коммунистического движения, который связан с деятельностью VII конгресса Коминтерна.
VII конгресс Коминтерна оказал сильное воздействие на все последующее развитие марксистской историографии фашизма. Богатый опыт антифашистской борьбы и результаты марксистско-ленинского анализа фашизма были синтезированы в докладе Г. Димитрова, сформулировавшего фундаментальные пополнения о сущности и социальной функции фашизма. Этот доклад был великолепным образцом творческого марксистского подхода к одному из сложнейших явлений современности. Такой подход стимулировал конкретно-историческое исследование фашизма: «Никакие общие характеристики фашизма, как бы они ни были верны сами по себе, не освобождают нас от необходимости конкретного изучения и учета своеобразия развития фашизма и различных форм фашистской диктатуры в отдельных странах и на различных этапах».
Для углубленного анализа фашизма большое значение имело то обстоятельство, что в докладе Г. Димитрова было четко показано качественное отличие фашистских режимов от других государственных форм классового господства буржуазии. Взаимоотношения между фашистами и господствующими классами буржуазного общества рассматривались во всей их сложности и противоречивости. Известно, что уже установление фашистских режимов сопровождалось столкновениями между фашистами и определенными фракциями правящих кругов. Поскольку фашизм действует в интересах самых реакционных элементов монополистического капитала, в рамках фашистских режимов также сохранялись противоречия между различными группировками буржуазии.
Особое значение Г. Димитров придавал борьбе против идеологической заразы фашизма. «Фашисты, — указывал он, — перетряхивают всю историю каждого народа для того, чтобы представить себя наследниками и продолжателями всего возвышенного и героического в его прошлом». Задача коммунистов состоит в том, чтобы «развернуть широкую идеологическую борьбу на основе ясной, популярной аргументации и правильного, хорошо продуманного подхода к своеобразию национальной психологии народных масс».
Всесторонний анализ проблематики фашизма, данный VII конгрессом Коминтерна, создал благоприятные предпосылки для дальнейшего развития марксистско-ленинской историографии. «Самая реакционная разновидность фашизма — это фашизм германского типа», — подчеркивал Г. Димитров. Основные усилия историков-марксистов сосредоточились на изучении именно этой формы фашизма. Прежде всего, нужно было показать, что он несет тем слоям, среди которых ему удалось найти главный контингент приверженцев. В работе советского ученого А. Сидорова на обширном статистическом материале исследовалось положение городских средних слоев в Германии. Автор показал, что уже в первые годы существования нацистского режима «произошли огромные сдвиги в перераспределении народного дохода Германии в пользу монополистического капитала за счет рабочего класса, служащих, мелкой буржуазии города и деревни». Историки-марксисты детально изучили вопрос о том, как сказались нацистские порядки на экономическом положении и социальной дифференциации крестьянства, которое наряду с городскими средними слоями составляло один из важнейших компонентов массового базиса фашизма. Комплексному анализу аграрной политики национал-социализма была посвящена монография Н. Сегаля.
После VII конгресса Коминтерна активизировалось разоблачение фашистской идеологии. Разные стороны этой проблемы рассматривались в коллективном сборнике «Против фашистского мракобесия и демагогии». На его страницах был дан отпор попыткам нацистских идеологов изобразить своими духовными предтечами и единомышленниками великих германских мыслителей прошлого. Фашистские измышления в области истории разоблачались в сборнике «Против фашистской фальсификации истории», среди авторов которого были такие выдающиеся советские ученые, как Е. В. Тарле, С. Д. Сказкин, Е. А. Косминский, Н. П. Грацианский и др. Одной из первых обобщающих работ по истории фашистской диктатуры в Германии была монография Я. Сегалла. В деле разоблачения преступных замыслов германских фашистов большую роль сыграли публицистические работы Э. Генри.
В суровые годы войны против фашизма марксистская историография сконцентрировала свои силы на разоблачении преступного характера фашистского империализма. Об исторических истоках германского империализма, принявшего столь чудовищную форму, в острой публицистической форме писали видные советские ученые E. В. Тарле, В. М. Хвостов, Е. С. Варга, А. С. Ерусалимский и др.
Преступную суть нацистского режима убедительно показал И. П. Трайнин. Его книга посвящена анализу государственно-административного механизма «третьего рейха» во всем его комплексе. ««Тотальное государство, — писал И. П. Трайнин, — это такое, в котором все области общественной жизни «огосударствливаются» и, как это указывается фашистами, воплощаются в руководстве «вождя»». Фашистский режим основан на беззаконии. Нацисты не ввели в своем государстве какой-либо конституции, чтобы не связывать себе руки. «В этом, — отмечал И. П. Трайнин, — сказывается стремление наиболее реакционной империалистической клики избавиться от законности ... ставшей для нее невыносимой».
Марксистской исторической науке и публицистике были чужды германофобские тенденции, весьма распространенные на Западе. Многие англо-американские авторы практически отождествляли весь немецкий народ с нацистами, а всю германскую историю изображали как прямой путь к гитлеровскому рейху. Советские ученые и публицисты всегда проводили грань между немецким народом и нацизмом, подчеркивали прогрессивные и гуманистические традиции германской истории и культуры, противопоставляя их фашистскому варварству. Большую работу в этом направлении осуществляли германские коммунисты. В 1941—1943 гг. руководство КПГ проводило дискуссию по проблемам германской истории с тем, чтобы усилить борьбу против нацистских фальсификаторов, а также тех западных историков и публицистов, которые чернили всю историю Германии, пренебрегая ее позитивными аспектами. В ходе дискуссии неоднократно выступали В. Пик и В. Ульбрихт, интересные работы написали Э. Хернле, А. Аккерман, Л. Штерн и др.
Период с середины 30-х годов до окончания второй мировой войны был важным этапом в развитии марксистско-ленинской историографии фашизма. Опираясь на определение, разработанное Коминтерном, марксисты добились позитивных результатов, в изучении фашизма, особенно его социально-экономических аспектов. Конечно, не все было равноценно в работах тех лет, не все вошло в основной фонд марксистско-ленинской историографии. Не удалось до конца изжить такой недостаток, как схематизм, следствием чего была упрощенная трактовка некоторых сторон многообразной проблематики фашизма. Это объяснялось в значительной степени такими объективными факторами, как сложность исследования нового феномена, недостаток источников, наконец, молодость самой марксистской исторической науки. Кроме того, рассматриваемый период был слишком коротким, чтобы можно было в полной мере реализовать тот мощный теоретический потенциал, который был заложен в документах международного коммунистического движения. Анализ произведений марксистских авторов свидетельствует о том, что они сделали существенный шаг в решении этой задачи.
* * *
Следующий (третий) этап в развитии марксистской историографии фашизма связан с послевоенной эпохой. Хотя гитлеровская Германия и ее союзники были разгромлены, фашизм как явление отнюдь не исчез с политической сцены. Режимы фашистского типа сохранились за Пиренеями, в Латинской Америке. Из-под обломков «третьего рейха» стали выползать недобитые последыши Гитлера, а в Италии довольно быстро появилась неофашистская партия — Итальянское социальное движение (ИСД).
Империалистический лагерь не желал примириться с теми изменениями в пользу социализма, которые произошли после второй мировой войны. Под руководством американского империализма капиталистический мир повел «холодную войну» против Советского Союза и других стран, вставших на путь социализма. Чрезвычайно возросла интенсивность идеологической борьбы между двумя противоположными лагерями. Важным участком этой борьбы является историография фашизма. Идеологи империализма пытались представить фашизм явлением, чуждым капиталистическому обществу. Историки-марксисты, прежде всего, стремились полнее раскрыть органическую связь между фашизмом и породившим его капиталистическим обществом, показать всю глубину ответственности буржуазии за приход фашистов к власти и совершенные ими преступления.
Вскоре после окончания второй мировой войны вышла в свет книга В. Ульбрихта о фашистском империализме в Германии. В ней разоблачались мифы, созданные пропагандистской машиной «третьего рейха». Организация экономики, «социальная политика» нацистского режима, грабеж захваченных территорий, массовый террор — все эти стороны германского фашизма были основательно освещены в труде В. Ульбрихта.
В развитии германской марксистской историографии фашизма велика заслуга видного политического деятеля, ученого и публициста А. Нордена, чьи произведения затрагивали обширный круг проблем новой и новейшей истории Германии. В книге «Уроки германской истории» А. Норден ярко и убедительно разоблачил роковую роль монополистической и юнкерской реакции в генезисе нацизма, в установлении гитлеровского режима и его злодеяниях. Уже с конца XIX в. промышленники и банкиры «создавали, финансировали и лелеяли националистическо-шовинистические организации, целью которых было придать грубо материальным требованиям богачей такую благовидную форму, которая обеспечила бы им поддержку бедняков». Нацистская партия как нельзя лучше соответствовала таким целям. Сумев создать значительную массовую базу, она превратила третий рейх в рай для монополистических магнатов, которые, помимо экономической мощи, сосредоточили в своих руках и официальные государственно-административные функции.
В контексте истории германского империализма нацистское движение и гитлеровский режим изучали советские исследователи И. Гольдштейн и Р. Левина, И. М. Файнгар, германский ученый Ю. Кучинский. И. М. Файнгар анализировал тот вариант государственно-монополистического капитализма, который сложился в гитлеровском рейхе. В его монографии показано, каким образом в условиях нацистской диктатуры были модифицированы такие формы проявления государственно-монополистического капитализма, как принудительное синдицирование, государственное регулирование, государственно-монополистическое предпринимательство, наделение монополий прерогативами органов государственной власти и т. д.
О подлинной сути нацистского режима весьма убедительно свидетельствовало отношение к нему со стороны некоторых монополистических кругов западных стран. Им импонировали фашистские методы «разрешения противоречий» между трудом и капиталом, они рассчитывали с помощью фашистских агрессоров сокрушить социалистическое государство. Специальному анализу этой важной для понимания сущности фашизма проблематики была посвящена серия исследований советских историков (В. В. Размерова, Л. В. Поздеевой, Ю. М. Мельникова и др.). Аналогичные вопросы, но в применении к периоду, непосредственно предшествовавшему приходу Гитлера к власти, рассмотрены в статье Л. И. Гинцберга.
Изучение роли монополий в установлении нацистской диктатуры развернулось в Германской Демократической Республике.
Значительный резонанс вызвала обширная статья Ф. Клейна о роли крупного капитала в подготовке гитлеровской диктатуры.
Клейн ввел в оборот материалы из редакционного архива «Deutsche Allgemeine Zeitung», влиятельного органа господствующих классов. Полемизируя с апологетическими писаниями пособников нацизма вроде Я. Шахта, Ф. фон Папена, О. Мейсснера, Ф. Клейн доказывает, что поддержка Гитлера монополистическими магнатами была продуманным политическим курсом. В цели монополий входили подавление и полный разгром рабочего класса, подготовка и осуществление новой империалистической агрессии. Сходство программных установок крупного капитала и НСДАП доходило вплоть до совпадений в формулировках. Ф. Клейн приводит факты и о финансировании монополистами нацистской партии. При этом он дает отпор буржуазным историкам, которые упрощают позицию марксистов, сводя всю их аргументацию к финансовой помощи крупного капитала нацистам. «...Связь между нацистами и тяжелой индустрией должна изучаться в более глубоком и широком смысле, чем простое перечисление все равно неполных данных о денежной помощи».
Важным шагом в выяснении политического сотрудничества между нацистами и крупным капиталом была публикация А. Шрайнера. В актах бюро рейхспрезидента ему удалось разыскать подлинник петиции германских монополистических магнатов Гинденбургу и документ, подтверждавший факт передачи ее президенту республики в тот же самый день, 19 ноября 1932 г., когда она была получена. Тем самым была выбита почва из-под ног буржуазных историков, утверждавших, что не следует придавать петиции (о ней было известно давно) серьезного значения, поскольку неизвестно даже, достигла ли она адресата.
Таким образом, молодая марксистская историография ГДР добилась первых успехов в изучении важных аспектов истории германского фашизма. Результаты работы историков ГДР в этой области были тогда обобщены в монографии В. Бартеля по истории Германии нацистского времени.
Историография итальянского фашизма в советской исторической литературе первых послевоенных лет представлена книгой С. М. Слободского. Для нее характерен многосторонний подход, учитывающий социально-экономические, политические и идеологические аспекты объекта исследования. Выясняя истоки фашизма, С. М. Слободской связывает его генезис и государственную политику со спецификой итальянского империализма. В слабости итальянской буржуазии Слободской видит также одну из главных причин довольно длительного и постепенного продвижения Италии по пути к тоталитарному режиму. Однако это не может служить основанием для противопоставления итальянского фашизма его германскому родственнику в качестве «терпимой», «культурной» разновидности. Усиление террора и прямого государственного вмешательства в экономику после создания оси Берлин — Рим не было «автоматическим приспособлением к приемам германского союзника». Оно было порождено внутренней логикой, итальянского фашизма.
Весомый вклад в исследование фашизма внесла итальянская марксистская историография. Исключительно важную роль в ее формировании сыграли труды А. Грамши. Вскоре после окончания второй мировой войны стали известны произведения, написанные им в фашистских застенках. Мощное воздействие наследия Грамши на итальянскую историческую науку, его глубокий и оригинальный анализ коренных проблем итальянской истории признают и буржуазные ученые. По словам американского историка А. У. Саломоне, публикации «Тюремных тетрадей» Грамши «сразу же подействовали как идеологический катализатор».
Влиянием марксистской исторической мысли в значительной степени объясняется тот факт, что дискуссия о происхождении фашизма не замкнулась в пределах антитезы, представленной взглядами Д. Фортунато и Б. Кроче. Первый из них считал фашизм логическим и фатальным итогом итальянской истории, а другой объявлял фашизм роковой случайностью. Полемика между сторонниками двух полярных точек зрения грозила завести исследование фашизма в тупик. Выход из него указали марксисты. Важный шаг в этом направлении был сделан авторами сборника «Тридцать лет жизни и борьбы Итальянской коммунистической партии», опубликованного под редакцией П. Тольятти в 1953 г. Не разделяя фаталистических взглядов на историческое прошлое Италии, марксисты в то же время вскрывали глубокие корни фашизма, показывали фальшь идиллического образа дофашистского итальянского государства, нарисованного Б. Кроче. «Фашизм возник не в противоречии со старой Италией, а при ее соучастии и при помощи тех сил, которые ею руководили», — писал П. Тольятти.
Путь старой Италии к фашизму ярко и убедительно показал видный представитель марксистской историографии П. Алатри. Исследуя политические и идейные стороны генезиса фашизма, Алатри удачно решает сложную проблему взаимодействия общего, свойственного фашизму в целом, и особенного, порожденного спецификой итальянской истории. Особую убедительность работам Алатри придает тонкая и точная нюансировка политического поведения различных фракций господствующих классов, а также главных действующих лиц итальянской политической сцены.
Современная марксистско-ленинская историография фашизма успешно развивается вглубь, раскрывая сложную диалектическую взаимосвязь между государственно-монополистическим базисом и фашистской политической надстройкой, между массовой опорой фашизма и его социальной функцией, а также вширь, охватывая разнообразные формы фашистских движений и режимов.
В центре внимания марксистской историографии находятся главные разновидности фашизма, прошедшие весь цикл эволюции от движения, домогающегося власти, до системы господства. Именно в них полнее всего раскрывается сущность фашистского феномена. Целостное представление об итальянском фашизме создается благодаря книге Б. Р. Лопухова, где исследован генезис фашизма, процесс формирования режима Муссолини, и монографии Г. С. Филатова о заключительном этапе фашистского двадцатилетия и республике Сало. Фундаментальный труд, охватывающий всю основную проблематику фашизма, все фазы его истории, был написан Э. Сантарелли. Выявляя то общее, что связывает фашизм с традиционными формами реакции, итальянский ученый основное внимание концентрирует на исследовании его специфических черт. Сантарелли стремится максимально учесть роль каждой из многих, порой весьма противоречивых тенденций, взаимодействовавших в процессе генезиса фашизма. Но противоречивость тенденций, которые сплавились в фашистском феномене, не меняет того факта, что в данном случае «дело шло о подготовленной господствующими классами социальной и политической регрессии, сочетавшейся с техническим и институциональным обновлением»76.
Наиболее широко западноевропейские фашистские движения и режимы представлены в книге польского историка А. И. Каминского. В систему сопоставительного анализа у него включаются как фашистские формы господства, так и движения, не сумевшие прийти к власти. Польский историк устанавливает черты сходства и определенные различия режимов фашистского типа, выделяя в особую группу те из них, которые возникли на территории оккупированных гитлеровским вермахтом государств. Результаты исследования Каминского представляют значительный интерес с точки зрения типологии режимов фашистского образца.
В широком историческом плане польский ученый характеризует фашизм как попытку повернуть вспять социальное развитие человечества, предотвратить переход от капиталистических порядков к социалистическому общественному устройству. Регрессивный характер фашизма оказывался в возрождении некоторых форм подавления и эксплуатации трудящихся, напоминавших средневековье или даже рабовладение. Нет, однако, никаких оснований выдавать некоторые идеологические и политические признаки фашизма, унаследованные им от феодально-абсолютистской реакции, за сущностную характеристику, как это делают современные буржуазные историки.
При многоплановом рассмотрении фашизма, что свойственно прежде всего работам обобщающего характера, наиболее четко выявляется его сущность как террористической диктатуры монополистической буржуазии в условиях государственно-монополистического капитализма. Особенно показателен с этой точки зрения германский фашизм, в котором, по справедливому замечанию А. А. Галкина, «фашистская система нашла свое наиболее законченное, «классическое выражение»». Как и прежде, борьба между марксистской исторической наукой и буржуазной историографией достигает наивысшего накала вокруг проблемы «фашизм — монополии». Обвиняя марксистов в «упрощении», «односторонности», буржуазные историки сами упрощают марксистское понимание этой сложной проблемы, низводя его порой до уровня карикатуры. Так, западногерманский ученый В. Зауэр приписывает марксистам взгляд, будто фашизм был «просто манипуляцией большого бизнеса».
На самом же деле историки-марксисты далеки от инкриминируемых им примитивных представлений. В современных марксистских исследованиях взаимоотношения между фашистами и монополиями раскрываются во всей их сложности и многообразии. Нацистский режим, по словам А. А. Галкина, «служил монополиям, но он не был и не мог быть игрушкой в руках отдельных монополистов. Если бы он считался только с ними, он не мог бы пользоваться свободой политического и особенно социального маневра и тем самым выполнять свои классовые функции». Уже из того факта, что фашизм является диктатурой не монополистического капитала вообще, а его самых реакционных и агрессивных элементов, вытекает неизбежность противоречий между теми группировками, которые теснее срослись с нацистским аппаратом власти, и теми, которые стояли от него дальше.
Итальянский фашизм, как подчеркивает Б. Р. Лопухов, в процессе превращения в систему государственной власти «все более освобождался от первоначального налета общесобственнической или даже аграрно-капиталистической реакции, все более явственно обнаруживал свою подлинную историческую роль как орудия в первую очередь крупного монополистического капитала». Тем не менее противоречия между фашистским аппаратом власти и монополиями имели реальный, а не показной характер. Для поддержания престижа в глазах масс фашистской верхушке порой приходилось предпринимать шаги, вызывавшие недовольство тех или иных монополистических группировок, а иногда даже лидеров Конфиндустрии. Но все, что способствовало упрочению фашистского режима, в конечном итоге оборачивалось в пользу монополистического капитала, чьи жизненные интересы защищало фашистское государство, маскировавшее свою сущность декларациями о «надклассовости», «корпоративности» и т. п.
Раскрывая внутреннюю структуру фашистского режима., Г. С. Филатов, естественно, уделяет много внимания корпоративной системе. Он показывает, что эта система «была призвана решить две задачи, которые имели важнейшее значение: доказать способность фашизма «обновить» старую схему капиталистических отношений, сделав ее более привлекательной, и в то же время противопоставить эту новую схему социалистической системе, успехи которой в Советском Союзе были очевидны». Густая пелена корпоративистской демагогии не могла скрыть того факта, что «реальным результатом экономической политики фашизма был рост государственно-монополистического капитализма».
Особый интерес представляют разделы монографии Г. С. Филатова, посвященные истории марионеточной республики Сало. Их актуальность обусловлена, в частности, тем, что не только неофашистские элементы, но и некоторые ученые культивируют легенду о республике Сало как о подлинно «социальном» государстве, которому лишь условия военного времени помешали реализовать «социалистическую» программу. Демагогическую риторику Муссолини, продиктованную отчаянием и разочарованием в сообщниках, американский политолог А. Дж. Грегор расценивает как «финальные усилия в стремлении достичь фашистского социализма». На деле ни программные документы (прежде всего «Веронская хартия»), ни тем более политическая практика «социальной республики» не дают каких бы то ни было оснований для подобных выводов. Фактически же, как пишет Филатов, дело шло о «самой беспардонной социальной демагогии», с помощью которой Муссолини пытался предотвратить агонию фашистского режима.
Проблема «фашизм — монополии» неразрывно связана с проблемой «фашизм — милитаризм». Милитаризм выступает в качестве повивальной бабки фашизма, помогает ему прийти к власти, установить диктатуру, превращаясь в ее важнейшую составную часть: «все известные формы фашизма представляют собой сочетание фашистских и милитаристских элементов. И различия между этими формами часто определяются степенью преобладания в них либо одних, либо других. В случае, если в союзе задают тон милитаристы, возникает военно-фашистский режим. Если же определяющую роль играют политические фашистские силы, режимы носят «классический» фашистский характер».
Посредством социологического анализа А. А. Галкин раскрывает глубокое противоречие между социальной базой фашизма и его политической практикой. Советский ученый разбивает аргументацию столь многочисленных на Западе сторонников теории о «среднеклассовом» характере фашизма. Принципиальный вывод Галкина таков: «...если и существует связь между средними слоями и фашизмом, как социальным и политическим явлением, то она не является ни обязательной, ни органической. Установление такой связи возможно только в особых условиях, при весьма специфической ситуации и на сравнительно ограниченное время». Социально-политическая функция фашизма несовместима с подлинными интересами средних слоев.
Важную роль играл психологический фактор: «Будучи сами выходцами из мелкой буржуазии, Гитлер, Геббельс и их пропагандисты превосходно знали психологию этой категории немецкого населения». С социально-психологической точки зрения рассматривает проблему социального базиса фашизма Б. Р. Лопухов. Он раскрывает мотивы поведения категорий населения, попавших под влияние фашистов. Фашисты спекулировали на пресловутых «общих национальных интересах», которые будто бы стоят над классовыми различиями; на деле идея «общих национальных интересов», как убедительно показывает советский историк, «была оружием совершенно сознательной борьбы за классовые интересы буржуазии против пролетариата». Особенно падкими на националистическую демагогию были средние слои. Марксистская историческая наука, отнюдь не отрицая значительной роли средних слоев в становлении фашистских движений и режимов, не видит оснований для того, чтобы считать фашизм «среднеклассовым феноменом». При такой трактовке не только игнорируется политическая функция фашизма, но и упрощается вопрос о его социальной базе. Ведь остаются в тени различные группировки буржуазного общества, существенным образом влиявшие на характер фашизма: аристократы, военщина, немонополизированная средняя и крупная буржуазия, городской люмпен-пролетариат и прежде всего могущественные фракции монополистической буржуазии.
Путь нацизма к власти всесторонне исследован в монографии Л. И. Гинцберга. Для понимания сущности фашизма особенно важен тщательный разбор взаимоотношений между нацистами и господствующими классами, прежде всего — представителями монополистических кругов, желавших лишить рабочих их социальных завоеваний и добиться реванша за проигранную войну. Зловещий смысл политической игры верхов, завершившейся передачей власти Гитлеру, становится еще очевиднее благодаря тому, что она рассматривается на фоне массовой антифашистской борьбы, которую возглавляли германские коммунисты. Именно такой двухплановый анализ позволил Л. И. Гинцбергу воссоздать процесс во всей полноте.
Сложная политическая игра, закулисные маневры и интриги, предшествовавшие приходу нацистов к власти, предстают не как столкновение личных амбиций и честолюбивых притязаний (в чем пытаются уверить читателей многие буржуазные авторы), а как борьба различных групп господствующих классов. Из тщательного анализа противоречивых тенденций германской политической жизни отнюдь не следует, что установление нацистской диктатуры было исторически предопределено. Тем более велика ответственность перед историей тех реакционных сил, которые открыли нацистам путь к власти.
Для выявления специфических черт той формы господства монополистического капитала, которая сложилась в гитлеровском третьем рейхе, особенно много сделали немецкие историки-марксисты. Общими вопросами эволюции государственно-монополистического капитализма в Германии продолжал плодотворно заниматься Ю. Кучинский. Разбирая структуру государственно-монополистического капитализма, Кучинский выделяет в качестве основных ее элементов Две группировки, каждая из которых имеет свои особые интересы и коммуникации с государственным аппаратом. Одна из них представлена главным образом традиционными отраслями — угольной и металлургической промышленностью, а другая — новыми — химией и электротехникой. От монополистических и финансовых групп прошлого новые объединения отличаются своим изначальным государственно-монополистическим характером. При нацистской диктатуре они прямо срастаются с теми или иными элементами государственного и партийного аппарата; благодаря этому усиливается их воздействие на формирование внутриполитического и внешнеполитического курса. Позиции этих группировок не являлись чем-то раз и навсегда данным. Те самые химические и электротехнические монополии, которые первоначально отставали по темпам нацификации от сталелитейных и угольных концернов, после 1933 г. выходят на авансцену экономической жизни гитлеровской Германии. Их представители заняли ключевые посты в государственно-монополистическом механизме «третьего рейха». Все это подтверждает тактический характер противоречий и принципиальную общность монополистических групп.
Большая группа историков ГДР (Д. Айхгольц, В. Шуман, В. Блейер, К. Госвайлер, К. Дробиш, Э. Чихон, И. Шмельцер и др.) успешно исследует экономическую структуру гитлеровского режима, взаимоотношения нацистов с монополистическим капиталом. Для всех этих исследований, независимо от того, идет ли речь о монографиях или о статьях в научной периодике, характерна чрезвычайная насыщенность документальными материалами. Широко используются архивные фонды ГДР, ПНР, некоторым авторам удается привлечь материалы из хранилищ ФРГ.
Сотрудничество между нацистами и монополистическим капиталом в процессе установления гитлеровской диктатуры освещено в книге Э. Чихона, весьма дифференцированно оценивающего позиции различных монополистических групп и отдельных магнатов. Так, химические и другие фирмы, заинтересованные в экспортных операциях, в течение ряда лет относились к нацистам сдержаннее, чем магнаты угольной и сталелитейной промышленности, чьи надежды целиком были связаны с обещанной нацистами быстрой милитаризацией и автаркией. Прослеживается также дифференциация внутри первой группы, где имелось влиятельное пронацистское крыло. Но в позициях этих кругов монополистического капитала нельзя усматривать какую-то альтернативу фашизму. Они тоже были склонны сотрудничать с нацистами, правда, на несколько иных условиях.
Разработанную Ю. Кучинским классификацию государственно-монополистических группировок развивает и конкретизирует Д. Айхгольц в труде о военной экономике гитлеровской Германии. Айхгольц определяет ее как крайнюю форму государственно-монополистического капитализма, при которой процесс воспроизводства приобретает особый характер, так как его ход все более и более зависит от военно-политических факторов. Фактически в исследовании охвачена структура нацистского варианта государственно-монополистического капитализма в целом. Благодаря работе Айхгольца зримо предстает процесс сращивания монополий с государственными ведомствами и институтами. Этот процесс наглядно отразился и в составе двух соперничавших государственно-монополистических групп: с одной стороны, Шахта — Тиссена — Томаса, а с другой Геринга — «ИГ Фарбениндустри». Именно скрупулезный анализ внутренней борьбы в нацистской государственно-монополистической системе, функционировавшей в «третьем рейхе», позволяет опровергнуть измышления буржуазных историков, гиперболизирующих междоусобные стычки, чтобы в какой-то мере реабилитировать монополистических магнатов, представить монополии подчиненным элементом системы. Исследование Айхгольца служит еще одним веским доказательством того, что в основе сотрудничества монополий с фашизмом лежали «общеимпериалистические интересы всех монополий, направленные на экспансию, вооружение и войну».
Кульминационному моменту эволюции нацистской государственно-монополистической структуры посвящена книга В. Блейера «Государство и монополии в тотальной войне». В первой половине 1943 г. после жестоких поражений на советско-германском фронте гитлеровцы в широком масштабе стали осуществлять пресловутую «тотальную мобилизацию», еще более усугубившую размах фашистского террора и грабежа. В. Блейер показывает активное участие монополий в разработке и практическом осуществлении «тотальной мобилизации», опровергая утверждения буржуазных историков о том, что монополисты были всего лишь бессильными исполнителями воли нацистской элиты. Что же касается внутренних конфликтов, то они возникали главным образом из-за дележа добычи.
Наряду с исследовательскими работами германских историков-марксистов высокой оценки заслуживает их неустанная деятельность по выявлению и публикации документальных источников. Определяющую роль монополистического капитала в системе нацистской диктатуры убедительно раскрывает подготовленный Д. Айхгольцем и В. Шуманом сборник документов «Анатомия войны». В рецензии на него западногерманский историк М. Залевски вынужден признать, что «нельзя пройти мимо этого сборника, он воспроизводит часто удручающую картину переплетения государственной партии с частной экономикой». Залевски сожалеет, что отсутствие подобных публикаций в ФРГ, основанных на материале архивов западногерманских фирм, придает данному изданию еще б;льшую ценность.
Сожаления западногерманского историка выглядят не очень искренними. И буржуазные ученые, и в особенности сами капиталисты прекрасно понимают, какими опасностями чревато для них открытие архивов корпораций. Такого же мнения придерживаются и капиталисты других стран, скомпрометированные близостью с фашизмом. Испанский историк Висен Вивес, работавший в Барселоне, отмечает «коллективную трусость» каталонских промышленников, так и не допустивших его к своим архивным фондам, хотя его интересовала преимущественно история XIX в. Как пишет итальянский ученый П. Мелограни, «необходимая документация, за редкими исключениями, ревностно охраняется в архивах компаний и банков».
Логическим продолжением «Анатомии войны» явился новый том документов — «Анатомия агрессии», подготовленный Г. Хассом и В. Шуманом. Документальные материалы этого издания детально раскрывают нацистские планы создания «нового порядка» в Европе, в разработке которых ведущее участие принимали монополии. В этих документах с максимальной наглядностью отразилось взаимопереплетение интересов монополий и государственного террористического аппарата. Публикация историков ГДР не оставляет сомнений, что между различными звеньями нацистской системы, «несмотря на все противоречия и порой довольно резкие расхождения по причине конкуренции, по тактическим вопросам существовало и играло решающую роль принципиальное согласие в империалистических целях, ради которых фашистское государство вело войну».
Успехи в разработке коренных проблем фашизма делают гораздо эффективнее борьбу марксистско-ленинской исторической науки против буржуазной историографии. Буржуазные историки часто теряют свободу маневра в дискуссии по принципиальным проблемам фашизма, в ходе которой обнаруживается несостоятельность их концепции. Свидетельством тому является, в частности, раздел о марксистско-ленинской историографии германского фашизма в статье Г. Моммзена (ФРГ), помещенной в «сравнительной» энциклопедии «Советская система и демократическое общество», которую правильно было бы назвать энциклопедией современного антикоммунизма. Как утверждает Г. Моммзен, теория о государственно-монополистическом капитализме непригодна для интерпретации фашизма, потому что «фашистская система смогла победить только в нескольких, главным образом индустриально отсталых, странах, а не в США и в Англии, где государственно-монополистические тенденции можно наблюдать в гораздо большем объеме».
Не говоря уже о том, что ни Италию, ни тем более Германию, где фашизм принял «классическую» форму, нельзя отнести к разряду отсталых стран, следует также учитывать отсутствие прямой корреляции между уровнем экономики и степенью развития государственно-монополистического капитализма, процесс формирования которого зависит и от факторов политического характера, от особенностей империализма тех или иных стран. В. И. Ленин указывал на Германию, как «образец передовой капиталистической страны, которая в смысле организованности капитализма, финансового капитализма, была выше Америки. Она была ниже во многих отношениях, в отношении техники и производства, в политическом отношении, но в отношении ... превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм — Германия была выше Америки». Экономическая слабость итальянского капитализма в известной мере компенсировалась разветвленной системой организационных связей, мощью отдельных монополий-гигантов. «В Италии империализм, — отмечал П. Тольятти, — имеет особенно ярко выраженные черты по сравнению с другими странами... Его можно отнести к числу ... слабейших, поскольку у него нет собственного сырья и пр., но с точки зрения организации, структуры, он, без сомнения, один из наиболее развитых».
Марксистский подход к фашизму создает предпосылки для многостороннего анализа этого явления, которые успешно реализуются прежде всего в обобщающих трудах последних лет. Комплексный характер марксистского подхода проявляется, с одной стороны, в сочетании различных исследовательских методов: собственно исторического, экономического, социологического, социально-психологического, а с другой стороны — в многообразии исследовательской проблематики.
Ценные исследования по проблемам германского и итальянского фашизма выполнены польскими учеными. Генезис нацистского движения, преимущественно в социологическом и социально-психологическом ракурсах, исследован Я. Банашкевичем. В отличие от буржуазных авторов, как правило, ограничивающихся весьма произвольной систематизацией эмпирического материала, Банашкевич раскрывает связь между формированием социальной базы нацизма и общим кризисом капитализма, социально-экономическими потрясениями в Германии после первой мировой войны.
Становление итальянского фашизма и его приход к власти — основные темы монографии С. Серповского. Польский ученый, в частности, обращает внимание на следующий момент тактики фашистских главарей: окутывая «поход на Рим» псевдореволюционным ореолом, они эксплуатировали лозунг революции, который стал популярен в массах усилиями социалистов.
Система нацистского господства стала предметом исследования польского ученого Ф. Рышки. Тематически к исследованию Рышки примыкает работа Э. Енджеевского. Становление нацистской системы господства во всем его многообразии исследовал историк из ГДР К. Петцольд. При этом он уделил особое внимание раскрытию функций нацистского антисемитизма как важного идейно-психологического средства для консолидации «третьего рейха».
Подлинно научный анализ социально-психологических аспектов фашизма позволяет историкам-марксистам углубить представление, как о процессе генезиса фашистских движений, так и о процессе функционирования фашистских режимов. Не случайно Ф. Рышка от государственно-административной проблематики нацизма подошел к изучению психологической подоплеки этого явления в целом.
Наряду с обширными разделами обобщающих трудов вопросы идеологии фашизма и так называемой фашистской культуры освещаются и в специальных исследованиях. Политическую доктрину фашизма проанализировал польский ученый Т. Филипяк. Другой польский исследователь — Б. Древняк посвятил свою монографию изучению различных сторон культурной жизни «третьего рейха». Охватывая сферы кинематографии, театра, музыки, изобразительного искусства, радиовещания, Древняк рисует ужасающую картину нацистского надругательства над культурой. В исследовании о влиянии ницшеанства на германскую буржуазную философию советский ученый С. Ф. Одуев обращается к проблемам генезиса нацистской идеологии, показывает ее родство с реакционными философскими учениями прошлого и в то же время ее новые, специфические черты. С. Ф. Одуев подверг аргументированной критике труды тех западногерманских авторов, которые пытаются перевести анализ нацистской идеологии из сферы теоретико-социального исследования в область психоанализа или же просто отождествить ее с идеологией взбесившегося мещанства. Из эклектической сущности воззрений нацистских идеологов отнюдь не следует, что «фашизм не создал никакой собственной системы идей...».
Такие сложные историко-культурные и социальные проблемы, как фашизм и культура, фашизм и интеллигенция, привлекают внимание Ц. И. Кин. Она показывает закономерность того, «что фашистский режим не только не создал, но просто не мог создать сколько-нибудь жизнеспособную культуру. Реакционный и эклектический характер фашистской идеологии сам по себе исключал возможность создания подлинных художественных и духовных ценностей»..
Изучение фашизма в марксистско-ленинской историографии отнюдь не ограничивается Германией и Италией. Насыщенная резкими перепадами история испанского фашизма отражена в коллективном труде «Война и революция в Испании» (под редакцией Д. Ибаррури) и в монографии X. Гарсиа «Испания XX века»117. Важные моменты процесса становления фашистского режима освещаются в книге С. П. Пожарской о внешней политике франкистской Испании периода второй мировой войны.
Одним из свидетельств зрелости марксистской историографии фашизма можно считать появление серьезных исследований историографического характера. Необходимость постоянной работы в этой области объясняется острейшей идейной борьбой по вопросам истории фашизма. Это диктуется и самой логикой исследования, так как историографические работы способствуют синтезу исторического знания, помогают определить наиболее важные направления
За последние годы появились и монографические работы о западногерманской историографии фашизма. Советский историк А. С. Бланк подверг резкой и убедительной критике набор тех ставших уже традиционными легенд о гитлеровском фашизме, которые были созданы в ФРГ. В центре внимания А. С. Бланка реакционные, преимущественно неонацистские, историки и публицисты. Современные тенденции в историографии ФРГ, их социально-политическую и гносеологическую обусловленность раскрыл представитель исторической науки ГДР М. Вайссбеккер. Несомненной его заслугой можно считать глубокий анализ прогрессивного лагеря в западногерманской историографии с присущими ему сильными сторонами и слабостями.
Дифференцированный подход к различным направлениям, течениям и школам исторической мысли Запада — характерная черта современных историографических исследований по проблемам фашизма. Благодаря этому явственнее обнажаются внутренние противоречия буржуазной историографии, ее методологическая несостоятельность.
Конечно, обширная проблематика фашизма далеко не исчерпана в марксистской историографии. Пока еще нет монографических работ о западноевропейских фашистских движениях за пределами Германии и Италии. Нужна углубленная разработка определенных проблем и в рамках истории довольно хорошо изученных разновидностей фашизма. Особенно важен анализ социального базиса фашизма и фашистских методов мобилизации масс.
К числу задач, которые еще предстоит решить, относится и создание типологии западноевропейского фашизма. Расширение исследовательской проблематики, вовлечение в сферу внимания историков многообразных форм фашизма создают благоприятные предпосылки для разработки подлинно научной типологии этого явления.
Заключение

В настоящей работе была рассмотрена идеология фашизма и пропагандистская система как часть фашистского режима. В процессе написания, было раскрыто понятие нацизма, его основные черты. Объединяет нацистские и фашистские движения общая идеология: ксенофобной (нетерпимой) расистской и антисемитской ненависти, базирующаяся на «расовой науке». Исторически нацисты видят эпическую мистическую борьбу между белой «арийской» расой и евреями, которым предъявляется счет за все беды. Для нацистов евреи - источник всего известного зла. Коммунизм и капитализм объявлены еврейскими.
Фашисты верят, что иерархия демократического порядка и идеи всеобщего равенства - опасны. Они антикоммунисты и антисоциалисты, не верят в равные права всех людей. Торговые союзы и любые демократические независимые организации должны быть разрушены, парламенты распущены. Провозглашается потребность общества в авторитарном правлении. Что касается пропагандистской системы, как части фашистского режима, то, подводя итог проведенному исследованию, необходимо отметить, что система национал-социалистической пропаганды претерпела весьма значительные изменения, как в плане организационной структуры (учреждение Министерства народного просвещения и пропаганды), так и в отношении форм и методов пропагандистской активности. С приходом НСДАП к власти нацизм получил возможность оказывать психологическое воздействие на общество гораздо более эффективно, чем ранее. Монополизация средств массовой информации, применение репрессивных мер в отношении инакомыслящих, задействование административного и финансового потенциала государственного аппарата стали факторами, обусловившими переход системы нацистской пропаганды в новую фазу своего развития.
При этом основная задача, выполнявшаяся нацистскими пропагандистами в 1933 г., заключалась в обеспечении как можно более быстрой стабилизации нового режима: сокрытии истинного значения ликвидации демократических институтов, формировании лояльного отношения населения к подавлению политических противников нацизма в частности и процессу нацистской унификации общества в целом.
Всеми силами укрепляя миф о «национальном подъеме» и якобы образованном «народном сообществе» путем обращения к традиционным ценностям и проведения демагогических акций, адресованных рабочему классу, нацистская пропаганда смогла добиться указанной цели и интегрировать общество, распространяя культ фюрера и конструируя образа врага в массовом сознании.
В целом нацистская пропаганда способствовала в 1933 г. успешной стабилизации режима, что позволило приступить в последующие годы к дальнейшей переориентации общественного сознания.
Система нацистской пропаганды, таким образом, стала наряду с механизмом государственного террора одной из опор «третьего рейха» и позволила его лидерам проводить все более и более радикальную внешнюю и внутреннюю политику, не опасаясь сопротивления со стороны немецкого народа.
Естественно может возникнуть вопрос: «А что же предлагает автор в качестве альтернативы ныне существующей демократии таковой фактически неявляющейся служащей чуть ли не в открытую интересам реакции принявшей на вооружение идеологию фашизма?». Следуя логики повествования,  напрашивается форма правления (исходя из анализа действительности) именуемая НООКРАТИЕЙ (власть разума), логика неизбежности прихода которой подробно  изложена в разделе «Социалистический глобализм».
В настоящий момент человечество отражает происходящее в различной литературе (политической, исторической, научной и художественной). В сущности это отражение носит характер борьбы нового передового с отжившей формой существования - капиталистической формой производственных отношений.  Полный анализ взаимоотношений различных литературных произведений вне пределов моей компетенции. Приведу лишь одну статью относящуюся к указанной в заголовке темы (фашизм).
Из людей с мещанской с мещанской психологией зачастую вербуются волонтеры фашизма. Наиболее полную картину мещанства, сформированную, кстати, сущностью капитализма (безудержной страстью к материальным приобретениям) и всячески им поощряемую, изобразил Уваров в своей статье «Мещанство». Ниже приводится ее полное содержание.
Мещанство
Попробуйте поинтересоваться, как определяют понятие «мещанство» российские учёные. Порывшись в словарях, будете удивлены, ибо данного слова просто не существует. Мещане есть, а мещанства нет. По всей видимости, считается, что эти слова синонимы. Какое глубокое заблуждение. Между этими понятиями огромная разница. Если «мещане» - это члены городского сословия в бывшей царской России, то «мещанство» - понятие, прежде всего, социальное, всечеловеческое. Мещанство есть моральное, этическое, нравственное и психическое перерождение человеческого общества, а также составляющих это общество индивидуумов в периоды, предшествующие качественным преобразованиям общества.
Мещанство не случайное явление в человеческой жизни. Это закономерный, неизбежный результат эволюционного развития общественных отношений. Основа, на которой рождается и развивается мещанство и, которая одновременно является причиной его возникновения, есть потребительское общество. Там, где создаётся потребительское общество, одновременно возникает мещанство. Оно возникает независимо от воли человека, хотя и является следствием его деятельности. Таким образом, мещанство есть продукт потребительского общества. Чем выше степень развития потребительского общества, тем активнее и яростнее мещанство.
Созданное потребительским обществом мещанство, вскоре после рождения, начинает не только активно развиваться в нём, но и определяет направление его развития, становится душой потребительского общества, которое в ответ исполняет все его потребности и желания.
Мещанство - это болезнь человеческого общества и его членов. В сути этой болезни лежит предчувствие приближающегося краха существующего порядка и смены его таким миропорядком, в котором мещанству места не будет. Постоянный страх перед будущим держит руку на горле мещанствующего, безысходность давит его, и он, чтобы как-то преодолеть это, готов идти на всё. На всё – это значит испытать в этой жизни все мыслимые и немыслимые, доступные и недоступные, существующие и пока несуществующие удовольствия и наслаждения. При этом, оценивая этичность этих желаний, мы должны исходить из того, что у людей, заболевших мещанством, происходит смещение понятий в сознании, психике и они начинают воспринимать действительность совершенно иначе, чем нормальные люди, всё хорошее для них становится плохим, зато всё порочное возводится в ранг достоинства.
Мещанству подвержены люди всех возрастов и всех уровней образования, независимо от того, какую государственную должность они занимают. Чиновник, как и бизнесмен, – все в равной степени могут быть заражены мещанством. Только люди с низким образовательным уровнем ограничивают свои потребности на уровне своего понимания. Зато люди образованные, занимающие высокие места в своих иерархических структурах жаждут удовольствий всё более и более изысканных. Возьмем, к примеру, московский бомонд, который стремится не только получить богатство, но и заполучить ушедшие в прошлое дворянские титулы.
Все эти развлечения требуют больших денег, поэтому мещанствующие люди, особенно занимающие различные государственные должности, создают условия для поборов и взяточничества, которое постепенно охватывает всю страну, все слои общества от государственных мужей до простого пенсионера. Ибо взяточничество – это не только, когда берут, но и когда дают взятки. Таким образом, в систему взяток насильственно вовлекается всё население страны. Ибо в государстве нет ни одной услуги, не оплачиваемой наличными деньгами. Причём самой страдающей стороной в этой пирамиде всеобщего взяточничества является её основание, состоящее из беднейших слоёв российского общества, которым взяток никто не даёт, но зато все берут с них, ставя их в положение нищенствующих.
У всех мещанствующих есть две большие потребности. Первую уже назвали - это деньги. Вторая, не менее важная, – стремление к власти. Ибо власть даёт им возможность получить неограниченное количество денег для покрытия расходов, связанных с удовлетворением своей прихоти.
Со временем, когда мещанствующие насытятся телесными удовольствиями разного рода, они переходят к другим, радующим их душу удовольствиям. И первое - это бессмысленное накопление денег. Им всё равно, работают эти деньги или нет. Важно иметь их много, бесконечно много, и чем больше их, тем радостнее.
Примером такого бессмысленного накопления, но - зато радующего сердца организаторов этого накопительства, является так называемый стабилизационный фонд.
Характерной чертой проявления мещанства является то, что любой из мещанствующих, какую бы он ни занимал высоту в иерархии государства, науки, искусства и т.д., до того как он заболел мещанством, в своём проявлении культурных потребностей от высших достижений человеческого гения резко опускается вниз до уровня культуры криминала. Но, опускаясь сами, они в то же время низводят и культуру всего государства до своего уровня. Так со сцен театров, эстрады исчезает классика, заменяется попсой.
Мещанство не способно к строительству, к высокопроизводительному труду. Оно может только разрушать. Это наглядно показали последние 16 лет истории России: по сути уничтожена промышленность, сельское хозяйство.
Отличительной чертой мещанствующих является то, что они не способны любить кого-либо. Может быть, своих близких, и то не всегда. Поэтому ждать от них каких-либо благ для народа - бесполезное дело. Им нет до него никакого дела. Было бы им хорошо.
Отличительной чертой мещанствующих является их бескрайнее лицемерие. Мещанствующие в Бога не верят, но так как грешат они очень много, то, на всякий случай, регулярно ходят в церковь, ставят свечки, прикладываются к иконам и дают пожертвования деньгами церковным приходам на реставрацию, ремонт, строительство новых храмов. Но на строительство детских домов и интернатов у них денег нет.
Мещанство ненасытно. Сколько ему ни давай, всё ему мало. Оно никогда не перестанет грабить. Но, несмотря на всю неприглядность мещанства, его пагубность и разрушительность человеческого общества это явление не случайно в жизни человеческого общества. Оно вполне закономерно и предсказуемо.
Самое страшным в рождении и развитии мещанства является то, что оно само по себе не отмирает. Оно будет всё рушить вокруг себя до полного уничтожения, как раковая опухоль, разъедающая организм. Остановить этот процесс можно только силовыми мерами. Об этом говорит историческое прошлое. При этом разрушение мещанства обходиться человечеству большими потерями и разрушениями.
Вот краткие примеры. В Священном Писании можно найти легенду о городах Содом и Гоморра, в которых происходило всё то, что в настоящее время происходит у нас в России (не только в России но и в Европе и США). В результате эти города по велению Всевышнего были полностью уничтожены подземным огнём и огнём надземным. Погибли все.
Второй пример. Римская империя. В конце своей истории подавляющее население Римской империи было больно мещанством. В результате вместо труда римляне искали всевозможных удовольствий. Это стало основной целью их жизни. Итогом стало ослабление армии, хозяйство развалилось. И пришедшие кочевники безо всяких усилий захватили Италию. Разграбили и уничтожили население и ушли, оставив после себя пустыню.
Третий пример. Франция. В предреволюционный период там в полную меру гуляло мещанство. В результате был ограблен весь народ, разорено сельское хозяйство. Ввергли население в беспросветную нищету. Для прекращения данного процесса потребовалась революция. Революция смела мещанство. Но вместе с мещанством были уничтожены многие тысячи людей.
И последний пример. Царская Россия. В предвоенный период и период первой мировой войны мещанство не коснулось основной массы народа. В основном им была поражена правящая верхушка, так называемый высший свет, который вёл себя не лучше остальных мещанствующих. Взяточничество, воровство, предательство и т.д. во всём цвете проявляло себя в тот период времени в России. И концом этому состоянию российского общества стала революция, приведшая к огромным людским потерям в начавшейся гражданской войне и полному разрушению государственности.
Мещанство является фундаментом, на котором образуется и развивается фашизм. Ярким подтверждением этому является порождение фашизма в Германии после её поражения в Первой Мировой войне. Развитие мещанства и образование фашизма в Германии принесло человечеству неисчислимые потери. Только Советский Союз в войне с германским фашизмом потерял более 30 миллионов человек, Европа – около 20 миллионов. Но эти потери были бы гораздо выше в результате дальнейшей деятельности фашизма, если бы не противостоял Советский Союз. Люди нового общества уничтожили эту заразу.
Итак, мы установили, что возникновение мещанства в любой точке планеты приводит к одному: к разрушению государственности, экономики и огромным людским потерям. Практически после уничтожения мещанства там, где оно вольготно гуляло, оставалось голое поле, на котором будущим поколениям нужно было возводить новое здание общественной жизни.
Вот пример. После разгрома Римской империи оставшееся в живых население начало строить новые общественные отношения, новую государственность, что создало условия для последующего мощного культурного рывка, получившего название эпохи Возрождения, которая принесла всему человечеству великие достижения в живописи, литературе, скульптуре.
Уничтожение мещанства в России привело к созданию совершено новых общественных отношений. Уничтожение мещанства, несмотря на огромные людские потери, полное разрушение экономики страны, расчистило место для строительства нового типа государства, основанного на новых общественных отношениях, Союза Советских Социалистических Республик.
На приведённых примерах видно, что мещанство само по себе не умирает, оно только уничтожается. Уничтожается самой потребностью эволюционного обновления, ибо становится тормозом Эволюции. Отсюда можно сделать вывод, что и современное российское мещанство будет неизбежно уничтожено. Уничтожено вследствие эволюционного скачка, именуемого революцией.
Кто бы как ни думал и ни говорил, но сам факт исторического развития человечества подсказывает нам, что избежать революционных преобразований и связанных с ними жертв, невозможно.
Таким образом, напрашивается вывод: Россия стоит перед серьёзным кризисом. Это не кризис власти, не общественных отношений, а кризис Культуры в целом. Кризис, прежде всего, нравственно-духовный. Кризис, вызванный противодействием эволюционному устремлению, толкающему человечество к новым общественным формациям. Противодействием мыслью, действием и самим образом жизни. И горе, строящим запруду, ибо воды поднимутся и сметут со своего пути всё и всяк. Но новый посев на чистой ниве даст новые ростки новых человеческих общественных отношений. Грядущей мировой Общины.
Валентин Уваров
Октябрь 2006 г.

В заключении темы о фашизме следует ответить на вопрос, задаваемый ныне массами граждан как России, так и за ее пределами: «Почему наглая ложь исходящая из западных средств СМИ, искажавших события происходящие на юго-востоке Украины не вызывает массовых протестов среди населения как Запада так и всего остального мира?». Одна из причин заключается в следующем: «Человечество под влиянием СМИ, которые в массе своей явно проамериканизировы, подвержено ксенофобии (страх перед неизвестностью). Народы всего мира бояться, что на смену ныне фашиствующему гегемонизму США, придет гегемонизм российский. Западные СМИ всячески распространяют эту идею». Это стало возможным из-за ныне существующих проблем международного коммунистического движения и поэтому не имеющего должного влияния на мировое сообщество. Только коммунистическая пропаганда сможет развеять возможность осуществления российского гегемонизма на практике. Убежденность в этом вытекает хотя бы из факта активного сопротивления фашизму ополченцами юго-востока Украины. Сейчас вдохновленные их героическим сопротивлением все больше и больше добровольцев встают под их знамена, процесс этот остановить невозможно. Ибо борьба с фашизмом в конечном итоге перейдет в борьбу против засилия финансового капитала, а это и есть борьба за социализм, которая неизбежно приведет к идее жизни одной семьей под руководством политического образования именуемом «СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ГЛОБАЛИЗМ» с формой правления ноократия. Но это в перспективе. А сейчас перед человечеством стоит задача сохранения очередной цивилизации исходящая от угрозы полномасштабного развязывания Третьей мировой войны, исходящая от американского фашизма. В этом главная текущая задача всего человечества, которое фактически заняло обезьянью политику. Со стороны наблюдая на сопротивление американскому гегемонизму силами одной лишь России во главе с ее президентом В.В.Путиным. Человечество должно объедениться вокруг России, временно отложив решение своих проблем и разногласий, которые в сущности своей являются второстепенными. Согласно закону диалектики по мере устранения главного противоречия исчезнут и второстепенные. С медицинской же точки зрения: невозможно излечение болезни, предварительно не исключив причины ее вызывающие.