- Все трое живут неподалеку друг от друга, - Бун показал собравшимся три маркера на карте пип-боя, - а это значит, что в случае чего, прийти на подмогу друг другу точно будет возможность. И еще, я считаю, что нам всем нужен какой-нибудь условный сигнал, если чью-либо группу перебьют.
- Согласен, - откликнулся возглавляющий отряд «красных беретов», лейтенант Коробец, - Предлагаю в качестве условного сигнала использовать огонь. В лагерях Чертей можно найти много досок, которые можно поджечь. Если таковой возможности не будет – поджигайте постройки или трупы, - с серьезным лицом закончил он.
Остальные участники зачистки согласно кивнули. Алу поморщилась, услыхав о необходимости поджога, но вовремя перехватила взгляд Буна, ясно свидетельствующий о том, что приказы лейтенанта не обсуждаются. Группа неспешно двинулась по направлению к развалинам Саут-Вегаса.
«Красные береты» шли, по большей части, молча, лишь несколько человек время от времени перебрасывались общими фразами. Лейтенант Коробец возглавлял шествие, Маленький Паршивец замыкал. Бун и Алу плелись где-то в середине, избегая смотреть друг на друга.
Словно заядлые спорщики, они ждали, пока кто-нибудь из них не сдасться первым. Но никто не сдавался.
Позади уже оставались фермы издольщиков НКР, когда внезапно раздался голос лейтенанта Горобовца:
- Мы приближаемся к сталолитейному заводу, где располагается, по последним данным, Нефи. Моя группа приготовилась идти за мной. Надеюсь, все из вас успели написать последние письма?
Алу кинула встревоженный взгляд на Буна. Его лицо оставалось непроницаемым, а глаза, казалось, вобрали в себя все холода Аляски.
- О каком письме он говорит? – тихонько спросила она идущего рядом с ней молодого сержанта с аккуратной темной бородкой.
- У солдат Республики есть так называемая традиция, - спокойным и размеренным тоном, точь-в-точь как у Буна, ответил тот, - написать последнее письмо родным. Если тебя убьют, то, при наличии трупа, конечно, это письмо будет отправлено семье погибшего. Или близкому другу. Неважно, в общем, адресату.
- Понятно, спасибо, - откликнулась Алу, вновь украдкой бросая еще более встревоженный взгляд на идущего поодаль напарника.
У него давно нет семьи и, кажется, никого не осталось из родственников. Только лучший друг Мэнни в Новаке, но, по словам самого Буна, они не общались, по крайней мере, уже несколько лет.
Написал ли Бун свое последнее письмо, и, если да, то кому?
- Разделяемся, - хрипло скомандовал Горобец, когда они, после небольшой перестрелки с рейдерами, миновали мотель «Эльрей», также заселенный Чертями.
«Красные береты» перешли на бег. Бун, бегущий вместе с остальными, в последний момент обернулся и глянул на оставшуюся вдвоем с Паршивцем Алу. Девушка стояла, не обращая внимания на дергающего ее за руку хэндхантера, продолжая смотреть вслед убегающей группе. Снайпер коротко кивнул ей и, приказав себе сосредоточиться на задании, быстро нагнал свою группу.
Рейдеры, прячущиеся в руинах завода, практически сразу начали стрелять по солдатам. Большинство, уже успев накачаться наркотиками, палили мимо цели. Бун, быстро сообразив, что береты первого разведбата служат отличной мишенью, снял с себя головной убор и с быстротой касадора скользнул за отвесной участок полуразрушенной стены. Переложив снайперку на плечо, он напряженно всматривался в прицел, пытаясь среди броуновского движения людей на поле найти драйвера.
Ага, вон он, родимый!.. Как всегда, накачан психо, и летает по выжженному полю, размахивая своей клюшкой, словно бешеный яо-гай. Бун тихо матернулся, в очередной раз не сумев предугадать траекторию передвижения Нефи. Неожиданно, драйвер замер на одном месте, держа наготове клюшку и резко повернулся в ту сторону, где расположился Бун, чуть пригнувшись и неестественно приподняв голову, словно вынюхивающий зверь, а затем с прежней своей скоростью прыгнул, точно богомол, за спину одного из своих парней.
Бун убрал глаз от прицела, с ненавистью глядя вслед Нефи. Чертов сукин сын! Он опять сумел удрать!
«Красные береты» с громкими криками палили без разбора по Чертям. Во все стороны так и летели разгоряченные гильзы, слышался непрекращающийся треск автоматов. Бун решил попытать удачу еще один, последний раз. Если и в этот раз он промажет, то с честным словом оставит свой берет в лагере Маккаран.
Неожиданно, сбоку мелькнуло что-то яркое. Мелькнуло и ударило с размаху ему прямо в ногу, выжгло штанину и кожу до мяса, если не дальше. Бун, едва не выронив винтовку, резко склонился к раненой ноге, издав короткий страшный встрик. Краем глаза он заметил буквально в четырех-пяти метрах от себя пьяные глаза одного из Чертей. Трус, с бессильной яростью подумал Бун, трясущимися руками пытаясь заставить себя дотронуться до обожженной кожи с приварившейся тканью. Обкололся и сбежал от боя подальше, хотя имеет при себе лазерный пистолет, а теперь стреляет по нему!
Еще один лазерный луч сверкнул буквально в миллиметре от его плеча, чудом не угодив в Буна. Снайпер замер, полусогнувшись, а затем быстрым движением отстегнул от пояса боевой нож и с метнул в нападающего. Черт, издав хриплый ползадушенный вопль, выронил пистолет и, вытаращив глаза, ухватился обеими руками за рукоять ножа, торчащую у него между ребер.
Давай, дергай ьыстрее, и ты истечешь кровью, прежде, чем успеешь сказать «мед-х», с насмешливой издевкой подумал Бун, равнодушно глядя на беспомощные корчи рейдера. Сцепив зубы и крепко ухватившись за стену, он попытался было сделать шаг, но оказалось, что едва он наступал на покалеченную ногу, боль от ожога делалась и вовсе невыносимой. Ничего, он сможет!.. Снайпер, только из соображений чести, не подвывая от боли, рискнул было спуститься вниз, к товарищам, но неудачно поставил ногу. Соскользнув подошвой с осыпающегося края бетонки, он с громким воплем скатился вниз, сильно ободрав руки и отбив при этом все бока.
Поздравляю, солдат, это было ваше самое позорное и сокрушительное фиаско, мрачно поздравил себя Бун, чувствуя, что без посторонней помощи ему уже теперь точно не подняться. Сбоку замелькали чьи-то тени, над головой все раздавались крики и выстрелы.
Неожиданно, к носу подкатил тошнотворный запах давно немытого тела, рвоты и мочи. Бун, морщась, откинул голову назад, пытаясь понять от кого исходит такой аромат.
Последнее, что увидел за едва прошедший час бывший снайпер первого разведбатальона, была ослепительно-ярко блеснувшая на солнце клюшка со свежими следами крови и искаженное гримасой радостной ненависти лицо Нефи.
* * *
Какое-то время они шли молча, как и полагается хорошим профессиональным бойцам, держа оружие наготове. Хотя, вообще на территории Чертей лучше вести себя как можно тише.
- Эй, - едва слышно позвал Алу Паршивец, кивая в сторону огороженной территории, откуда доносился приглушенное собачье тявканье, - нам сюда.
Девушка кивнула и, чувствуя тяжелый тугой узел страха в животе, крепче сжала обеими руками пистолет. «Магнум» едва заметно дрожал в ее руке, норовя то и дело выскользнуть из взмокших ладоней.
Вайлит, по рассказам военных, была до крайности странной. В какой-то степени страннее самого Шеф-Шефа. В отличии от остальных Чертей, она жила обособленно, исключительно с собаками, которых, как издалека насчитала Алу, было семеро. Вайлит не особо раздумывала над тем, как устраивать собственный быт. Три ржавых заброшенных трейлера, выстроенных полукругом около небольшого возвышения с навесом, под которым виднелся единственный грязный матрац и пара ящиков, вроде тех, в которых НКР держит боеприпасы.
Алу быстро вскарабкалась на один из трейлеров и осторожно выглянула из-за него. Снизу до нее доносилось едва уловимое шипение оставшегося внизу Паршивца. Одетый в тяжелую броню, парень не мог себе позволить того же и страдал от одиночества. Ничего, перебьется, решила Алу, очень осторожно выглядывая из-за груды металлолома, наваленного на крыше трейлера.
То, что она увидела, неожиданно поразило ее настолько, что она даже забыла об осторожности. Худая практически до костей, грязная афроамериканка мычала что-то невообразимое, с умилением глядя на маленького плешивого щенка, окруженного, как и она сама, пятеркой собак. Все псы были как на подбор - довольно крупные по размерам, со свалявшейся серой шерстью, нечесанные, с виднеющимися вреди проплешин в покрове ребрами и тощими лапами. Вайлит, точно также по-собачьи поскуливая, ползала на четвереньках около родившегося у ее Виолетты щенка, чуть ли не плача от умиления.
Вдоволь насмотревшись на крошечное, по сравнению со своими остальными сородичами, кряхтящее и жалобно поскуливающее создание, чертовка все так же, на коленках, подползла к лежащему неподалеку трупу одного из пропавших бойцов НКР. Кое-как ухватившись за выкидной нож дрожащими руками, начала отрезать от его тела неровные темные куски мяса. Первые несколько она швырнула взрослым псам, нетерпеливо тявкающим и вьющимся около нее, а затем, отрезав от руки погибшего еще один кусок, без тени сомнения или отвращения положила его себе в рот. Алу быстро зажала рот руками, чувствуя, как съеденный завтрак вновь настойчиво просится наружу. Как следует разжевав человечину, Вайлит, мыча и сплевывая кровавую слюну на землю, подползла обратно к попискивающему щенку и, улегшись на землю, широко раскрыла рот. Малыш живо подскочил к ней и начал вытаскивать разжеванное мясо изо рта хозяйки. Алу, едва живая от увиденного, разобрала невнятное бубнение наркоманки:
- Вот так вот, жри давай, а то совсем дохлый!.. Не бойся, мамочка тебя на голодную смерть не оставит…
Лучшего момента для выстрела не придумаешь. Вайлит лежит безоружная и, судя по всему, ее начинало ломать. Собаки рейдерши заняты трапезой, а ее главная любимица Виолетта – своим малышом, на пару с хозяйкой. Казалось бы, выстрели в затылок, и бегом к сталолитейному заводу, где сейчас отряд лейтенанта Горобовца должен разбираться с драйвером.
Но… Алу внезапно почувствовала, что не в силах стрелять. Дело было даже не в страхе или чувства подлости. Ей внезапно показалось, что если она сейчас убьет Вайлит, то никогда больше не сумеет спокойно жить. Странно, да. Грязная опустившаяся наркоманка, ползающая между собак и кормящая плешивого щенка изо рта человечиной. Но убить ее она не могла…
Даже ради мести Бенни. Ради самой себя. У нее не осталось ничего. Цели, ради которой стоило бы жить. Места, куда она могла бы потом прийти после того, как отыщет ненавистного главу председателей и платиновую фишку. А у Вайлит было.
Неожиданно посреди «двора» чертовки раздался взрыв. Комья земли, сопровождаемые шумом осыпавшегося песка, разлетелись в разные стороны, заляпанные кровью. Все семь псов Вайлит лежали вповалку. Какие-то отчего-то не умерли сразу и теперь лишь жалобно скулили от невыносимой боли. Когда дым рассеялся, Алу со своей позиции увидела, как Вайлит, свернувшись бубликом на окровавленной разрытой взрывом земле, крепко обхватив перепуганного щенка Виолетты обеими руками и прижав его к животу. Подняв голову, она заметила фигуру в тяжелой шипованной броне у входа в один из ее трейлеров и дико взвизгнула. Раненая в заднюю лапу Виолетта, мгновенно почуяв опасность, угрожающую хозяйке и детенышу со злобным рычанием кинулась, прихрамывая в сторону Паршивца. Тот лишь спокойно поднял на нее дуло автомата и спустил курок.
Алу спрыгнула с трейлера. Неудачно приземлившись, девушка сильно подвернула ногу и неловко опустилась на корточки. Парень тем временем, быстро перезарядив автомат, выпустил еще одну очередь в продолжавшую все так же сидеть на земле Вайлит. Одурманенная наркотиками, рейдерша, похоже, даже не сообразила, что произошло.
Паршивец, забросив автомат на плечо, кинул презрительный взгляд на Алу, мол, отсиделась, пока я работал. Затем приблизился к неподвижно лежавшей на земле Вайлит, на ходу отстегивая от пояса широкое мачете.
Заказ есть заказ.
Неожиданно, откуда-то с земли раздался тоненький писк. Молодой наемник, нахмурившись, ногой откинул тело чертовки в сторону и под ним обнаружился маленький облезлый щенок Виолетты, чудом уцелевший в этой резне.
Парень среагировал на автомате. Настолько на автомате, словно он сел на стул или лег на кровать. Быстрое отработанное движение рукой, и дуло автомата смотрит в голову собачонки-людоедки.
- Стой, не стреляй!.. – закричала Алу, кидаясь к нему.
Звук выстрела прозвучал, как показалось ей, еще громче, чем взрыв от гранаты. Девушка оступилась и упала на одно колено, бессильно протянув к мертвому щенку обе руки.
- Ты-ы… ты-ы!.. – в бессилии закричала она, когда парень склонился над телом Вайлит, - Ты просто… чудовище! Моральный урод! Мерзавец… паршивец!
Девушка колотила раскрытыми ладонями по жесткой земле, сбивая кожу в кровь. Хэндхантер лишь бегло обернулся и с деловитостью мясника осмотрел голову Вайлит. Лицо не задето, и это главное.
- Когда Черти десятками убивают наших ребят, люди смотрят на это как на что-то само собой разумеющееся, - заметил он, обнажая лезвие мачете, - но когда кто-то убивает маленьких зверушек Чертей, девушка, взявшаяся за охоту на головы, готова растерзать меня. Хотел бы я посмотреть на тебя, если вместо него, - он острием клинка указал на бледный до синевы растерзанный труп НКР-овца, - тут лежал твой «красный берет», и чертовка скармливала его своей животине.
Кажется, его слова возымели нужное действие. Вопли у нег за спиной мгновенно прекративлись. Наконец-то, в кои-то веки, он сможет выбить себе отпуск, подумал Маленький Паршивец, резким отработанным движением вводя в шею Вайлит мачете и с силой надавливая на рукоять…
* * *
Остаток пути до развалин, где обитал Шеф-Шеф со своей братией, прошел для Алу в тягостном давящем молчании. Маленький Паршивец, как ни в чем не бывало, шел чуть позади нее, перекинув через плечо мешок с отрубленной головой Вайлит. Умом девушка понимала, что хэндхантер прав. Чертей нельзя жалеть. Они убивают, пытают, садистски мучают и насилуют людей, для них какую-либо ценность имеют только наркотики. Но все же, все же, все же…
Они остановились в конце небольшой выжившей группы первого разведбата, когда дошли до лагеря Шеф-Шефа, приблизившись ровно настолько, чтобы видеть расположение тройки браминов Чертей, но не быть замеченными рейдерами. Сильно прихрамывающий и, по видимому, до сих пор не заметивший ее Бун под командованием не менее раненого Горобовца вместе с еще двумя снайперами занять позицию. Три выстрела прозвучали практически одновременно, и три здоровенные туши браминов одна за другой тяжело повалились на землю.
- Хорошо, парни, а теперь тихо!.. – лейтенант быстро пригнулся, приподняв руку, призывая к тишине. «Красные береты» замерли, прислушиваясь к доносившемуся из развалин громкому, совершенно бешеному ору. Затем было отчетливо видно, как то с одной, то с другой стороны в воздух взметываются струи огня. Крики перепуганных поджаренных из огнемета Чертей смешивались с не менее громким криком Шеф-Шефа:
- КТО?! КТО УБИЛ КУИНИ?!
Из-за угла постройки выскочил один из рейдеров. Парень дико визжал и пытался на бегу сбить с себя пламя. Буквально уже через два шага он был снят одним из снайперов. Пуля попала точно в голову, и разнесла Черту едва ли не половину черепа.
- Приготовились… А теперь пошли, парни, пошли, - закричал Горобец, выхватывая автомат и, щелкнув затворов, побежал в сопровождении «красных беретов» в сторону источника бешеного разъяренного крика, - пошли, пошли, пошли!..
Серия из нескольких автоматных залпов, прогремевших практически одновременно, явно свидетельствовала о том, что сумасшедший повар закончил свою жизнь. Медленно шагая и стараясь не вдыхать запах жареной плоти, Алу, смотря под ноги и то и дело перепрыгивая через валяющиеся на земле тела и какой-то мусор, зашла вслед за бойцами НКР в остатки того помещения, где жил и, если здесь будет уместно это слово, творил Шеф-Шеф.
Двое солдат уже склонились над телом убитого, спрашивая у товарищей, нет ли у кого ножа. Решив не смотреть на процесс обезглавливания трупа, Алу, встретившись взглядом с устало кивнувшим ей Буном, вышла на импровизированное пастбище Чертей и, внезапно, замерла, чувствуя, как все ее внутренности в одно мгновение собираются у горла, а в голове и глазах мутнеет.
Девушка резко вдохнула, с, казалось бы остановившимся, сердцем и округлившимися глазами глядя перед собой, а затем издала пронзительный протяжный крик, истошный, дикий, до срыва в голосе, до хрипоты, медленно седая на землю.
Она бы и упала прямо здесь, рядом с трупами застреленных двухголовых коров, если бы не подскочивший сзади Бун. Снайпер быстро обхватил ее за бедра и рывком поднял, не давая окончательно повалиться на землю. Он, шокированный не менее девушки, неотрывно глядел на то, что так напугало Алу, одновременно с этим крепко прижав к себе орущую напарницу.
- Не смотри туда, не смотри!.. – словно заезженная пластинка, повторял он, сам не в силах оторвать от ужасного зрелища взгляд.
Голоса молодого светловолосого человека была снята с трупа, очевидно, менее суток назад. Бледная кожа, закатившиеся глаза, искаженное предсмертной гримасой лицо и вываленный язык не создавали особых препятствий для узнавания. Алу, вырываясь и все продолжая кричать, почувствовала, словно где-то внутри нее разбили толстое стекло. Нет, не просто стекло, а целая оконная рама, сквозь которую быстро и стремительно задували ветра.
Словно в кадрах киноленты перед ней проносились моменты, казалось бы чужой, но мгновенно узнаваемой жизни.
Смех и задорный крик «давай, догоняй». Большой город, выстроенный из кусков железа и остатков машин. Тонкое кривое дерево без листьев и с мертвыми выжженными ветвями с небольшим холмиком насыпи сразу под ним. Залитые закатным солнцем крыши какого-то незнакомого поселка. Бесконечная дорога, звуки стрельбы, запах воды. Вода. Бесконечная, до самого горизонта, река с прозрачной водой около берега. Огромный корабль с отломанным, наполовину затонувшим носом. Голубое небо над головой. Люди в здоровенной тяжелой стальной броне. Несколько мужчин в форме солдат НКР с характерным калифорнийским выговором. А затем долгое чувство тревоги, беспокойства. Равномерный стук колес по рельсам, тихонько раскачивающийся пустующий вагон. Огненное солнце Мохаве, долгие изнуряющие переходы. Дорога до сияющей в ночной темноте башне «Лаки 38», удар по голове. Бенни. Выстрел. Темнота.
И во всем этом безумии она, словно сквозь толщу воды, откуда-то издалека слышала тревожный, но в то же время ровный, успокаивающий голосу Буна, все так же повторяющий:
- Не смотри туда, не надо, не смотри, - шептал он, обняв девушку, которую била сильная дрожь, и успокаивающе перебирая ее волосы.
Алу с неимоверным трудом заставила себя оторвать взгляд от мертвой головы, воткнутой в кусок арматуры, тем самым сбив и еще сильнее заптав бешеный хоровод нескончаемых мыслей и уже не нужных ей к чертовой матери воспоминаний, и, всхлипывая, уткнулась лицом в плечо снайпера.
- Е.. его з-зовут Брайс, - стуча зубами, едва-едва сумела выговорить она.