Большинство городских легенд Флоренции связано, безусловно, с Давидом Микеланджело - самым знаменитой скульптурой всех времен и народов.
Вот пара наиболее характерных.
ЗВЕЗДА ДАВИДА
Скульптуру 19 века Никколо Матасу поручили подновить фасад церкви Святого Креста. Эта старая и чуть ли не первая в мире францисканская церквушка, строилась, как и просил смиренно Святой Франциск Азисский "где-нибудь в сторонке, на окраине". Поэтому Пьяцца Санта-Кроче - первый мозгодробительный шедевр и киноаттракцион, который попадается гостям Флоренции, едва те отходят от автобуса и выкатываются, как шары по желобу, на Piazza Santa-Croce - первую на их пути аутентичную площадь средневекового города. (Правда, теперь это, разумеется, одно из главных мест во Флоренции и, вообще, национальный пантеон, где покоится прах Макиавелли, Галилея и многих других не менее прославленных флорентийцев).
Матас отлично справился с заказом, хоть и облицевал романо-готичный храм Святого Креста черезчур игривым белым мрамором, и вообще, в довольно авангардистском для строгой Флоренции духе - имитации нео-готического стиля. Финансировал весь этот фэншуй протестант сэр Фрэнсис Слоун, после того, как храм, по словам вездесущих англичан, поднадоел им своим "не надлежащим фасадом".
Правда, Стендаль ничего уродливого в фасаде Санта-Кроче не заметил, и более того, именно здесь с ним приключился одноименный синдром: "Когда я выходил из церкви Святого Креста, у меня забилось сердце, мне показалось, что иссяк источник жизни, я шел, боясь рухнуть на землю".
Как бы то ни было, фронтальный облик Санта-Кроче изменился до неузнаваемости, но все бы ничего, но Никколо Матас под самой треуголкой фасада церкви Святого Креста поместил огромную звезду Давида.
Конечно, флорентийцев удивить уже было трудно, - после аналогичной облицовки древней Santa Maria del Fiore, которая заставила Микеланджело, расписавшего ее гигантский купол, второй раз перевернулся в гробу, потому что, сбежав от нашествия барокко в Рим, он был насильно после смерти возвращен на родину и перезахоронен как раз в церкви Святого Креста. Так что флорентийцев, понятно, уже ничто не удивляло, и все-таки ортодоксальные флорентийцы не смолчали и вот, что заметили на протестантские художества Матаса.
- Нет, после облицовки Santa Maria del Fiore и статуи "Данте, прыгающего через лужу" мы, конечно, ни чему не удивляемся, и, вообще, люди мы толерантные и даже при виде звезды Давида на фасаде нашего первого францисканского храма, но все-таки нам черезчур больно и обидно делается, раз любовь архитектора к нашему городу приняла такие причудливые формы.
На что архитектор Матас отвечал примерно такими грустными словами:
- И мне, конечно, тоже понятны модные чувства флорентийцев, но тут на ум приходит одно печальное сравнение, и мне то этого еще больней и обидней делается слышать такие грустные и оскорбительные слова, раз четырехметровая, и я извиняюсь, в полный рост, статуя Давида красуется на самом видном месте посреди площади Синьория, да еще называется самой известной скульптурой всех времен и народов.
На что посрамленные флорентийцы, разумеется, не нашлись, что ответить и со временем даже убрали Давида с площади, заменив его копией.
ПРИБОР ЛЕОНАРДО
Все знают, что великий Леонардо был жутким самоедом, но не всем известен такой пикантный факт, что главный гений Возрождения всю сознательную жизнь мечтал стать чернокожим флорентийцем. Ни о чем так не мечтал, но никакие приборы и изобретения не в силах были ему помочь.
Сколько большой знаток мужской анатомии Микеланджело не объяснял упертому Леонардо особенности строения белых и чернокожих флорентийцев и различное воздействие на них холодного воздуха и воды, Леонардо не внемлил никаких медицинским фактам и целыми днями сидел затворником дома и мусолил свою бедную "Моно Лизу".
Леонардо даже прошляпил четырехметровый кусок цельного мрамора. который отколупнули от Тасканских гор, и уникальный кусок мрамора достался главному сопернику Леонардо и его приятелю - Микеланджело.
Но благородный Микеланджело не оставил в беде своего великого земляка...
Однажды Леонардо разбудил гул восторженной толпы. выйдя на улицу и поддавшись ее течению, Леонардо вскоре оказался на Piazza della Signoria, где только что был выставлен, я извиняюсь, в полный рост и на всеобще обозрение Давид работы Микеланджело.
Пораженный красотой и гармоничностью этого четырехметрового белого юноши, Леонардо тут же избавился от всех своих комплексов, и почти не одеваясь, разве что, прихватив неоконченную "Моно Лизу", выехал в Париж. И, как доносит нам история, навсегда!