Биография.
Легко изменить фамилию, укоротить имя, забыть отчество и потерять связь со своими предками, даже когда живешь в той стране, где родился. Еще легче это сделать, когда живёшь в другой стране и другой культуре. Меняя страны, города, имена, привычки и вкусы я, наконец, возвращаю себе прежнее имя: Александр Яковлевич Звягин.
Именно так было записано в книжечке, изданной в прошлом веке, свидетельствующей о моем рождении. Родившись в городе художников - культурной столице Белоруссии - городе Витебске, я навеки полюбил этот край, где продолжают жить моё детство и юность. С 1975 года я начал впитывать атмосферу, окружающую меня. Она лилась через бабушек и дедушек, моих родителей, воспитательниц, тренеров и учителей, через песни бардов, эстраду, литературу, экран телевизора и кухонное радио... И впитав в себя всё это богатство, я уехал до того, как все начало рушиться. В 1990 году.
Я ехал за приключениями и романтикой. Все это я получил сполна,
а в придачу, чувство невыносимой тоски по родине, друзьям и воздуху, который, оказывается, тоже имеет свой запах. Я уезжал навсегда, почти уверенный, что назад не смогу вернуться. Но как только появилась возможность, я стал возвращаться, чтобы надышаться воздухом, насыщенным запахами дорогого мне времени... И часто приезжая, оказываясь в местах, которые почти не изменились, я вспоминаю своё детство. Картинки, всплывая, оживляют, радуют меня, удивляя новыми оттенками и подробностями.
Театр Якуба Коласа долгое время будил во мне противоречивые чувства. Еще будучи ребенком дошкольного возраста, я оказался вместе с отцом внутри этого величественного здания на детском спектакле, с таким безобидным и даже веселым названием "Кот в сапогах". Ничего не подозревая, я с большим интересом наблюдал за тем, что происходило на сцене, погружаясь в сказку, рождающуюся прямо на моих глазах. Это был тот день, который перевернул моё сознание и определил путь жизни. Наверное, не всех детей можно водить на спектакли или, по крайней мере, не на все спектакли.
Все было замечательно и радостно, ничто не предвещало бури. Но тут из-за кулис появился... страшный Людоед! Громадный монстр, в красных сапогах, прошел по сцене - ¬ пол скрипел под его ногами. Заросший, с мохнатой рыжей бородой он, сверкая злобными глазами, что-то говорил, возмущаясь, пыхтел от злости... и вдруг остановился. Замолчал. Подошел к краю сцены. Внимательно посмотрел в зрительный зал и, указав толстым пальцем в меня, пробасил: "А вот этого мальчика, я съем!"
Это было так легко и просто сказано, как нечто само собой разумеющееся и обсуждению не подлежит. Он просто вот так взял и враз определил мою судьбу, судьбу маленького мальчика, который впервые пришел на спектакль.
Сомнений, что он так и сделает, у меня никаких не было. Оставалось только ждать, когда это произойдет. Причем на глазах у всех, и никто не сможет помочь. Кто посмеет стать против людоеда? Разве что отец?! Он сказал и двинулся вдоль сцены. Спектакль продолжился, а я стал ждать. На сцену я уже не смотрел. Когда он произнес эту зловещую фразу, я опустил глаза и больше не мог их поднять. Я был уверен, что Людоед сейчас спускается и направляется прямо ко мне, чувствовал, как он пробирается в темноте между рядами. Все ближе и ближе... Меня сковал страх - я понял, что обречен. И маленькая надежда таилась внутри меня, что я не один тут, что рядом отец и он, быть может, меня спасет.
"Пап, идем домой!" - пытаясь сдерживать слезы и скрыть свой страх, сказал я отцу.
"Да ты что? Спектакль только начался! Сейчас будет самое интересное!"
"Нет. Мне не будет интересно! Пойдем!"
"Ты испугался что ли?" - заметил он вдруг мою реакцию.
И прокрутив в памяти последнюю минуту спектакля, понял причину: "Да это он не тебе! Он просто так, в зал сказал. Слышал, как все дети смеялись?"
Отец не хотел уходить, но видя, как я напряженно смотрю в пол, понял, что это серьёзно, пожалел меня и согласился уйти. За что я был ему ужасно благодарен. Отец спас меня от чудовища! Выбравшись на свободу, я облегченно вздохнул. Какое счастье... и впереди целая жизнь! Конечно же, я больше сюда никогда не приду!
Долгое время я обходил театр стороной. Меня нельзя было затянуть туда никакими уговорами и конфетами. Во мне замирало все внутри, и жизнь будто останавливалась, когда я видел это чудовищное здание с огромными толстыми ногами, как у гигантского слона, готовыми в одно мгновение раздавить, и разинутую пасть дверей, жаждущую засосать и проглотить навсегда. Мне становилось не по себе даже от одного только вида черных кулис, в каком-нибудь актовом зале, скрывающих страшную тайну... И эта зловещая тишина, готовая в одно мгновение взорваться грохотом и ревом немыслимо ужасных существ, которые вот-вот выскочат, набросятся и... сожрут тебя!
Я пытался убеждать себя, что все это ерунда и отец был прав, когда говорил, что Людоед не имел в виду конкретно меня, а просто указал пальцем в зрительный зал. Мне становилось легче, и я даже пробовал смеяться над собой и над своим тогдашним наивным поведением.
Но актер, исполняющий роль Людоеда, указал именно на меня! Теперь, спустя годы, и кое-что понимая в театре и актерской игре, я это точно знаю - его перст пал именно на меня!
Театр еще долгое время ассоциировался у меня с Людоедом. Он хотел меня проглотить... и я был проглочен. Только это произошло спустя много лет. И я сам уже, вооружившись до зубов и приобретя необходимые качества воина, обладая ловким послушным телом, отправился к нему в пасть, чтобы познать "чудовище" изнутри. Иначе я не мог.
Мое второе знакомство с театром было куда более удачным. Вернее, совсем иным! Это знакомство вылечило меня и полностью изменило отношение к театральному миру. Мне было лет восемь или девять. По иронии судьбы, на заводе у отца ставился спектакль и в одной из сцен нужны были акробаты, точнее, два брата-акробата, так как в город, по задумке режиссера, приехал цирк. И без акробатов, ну никак нельзя было обойтись! Мой отец - первый акробат, а вот вторым, должен был быть я. Предложение, выйти вместе с ним на сцену в образе акробата, застало меня врасплох! Отец ждал ответа, и я сказал "да". Нужно было выручать группу. Кажется, пятый цех. То ли КВН у них был, то ли конкурс на лучшую постановку... Для меня это не имело значения - мне очень захотелось выйти вместе с отцом на сцену, и ещё, возможно, подстёгивало подсознательное желание преодолеть страх, о котором я никому не рассказывал. Совершить трюк мне не составляло труда - к тому времени я уже несколько лет занимался воздушной акробатикой. Команда была рада, что нашлись два акробата. Режиссер посмотрел на меня и одобрил кандидатуру. Мне подыскали костюм циркового артиста и шапку-колпак, которую, слава богу, разрешили сбросить. Я должен был её швырнуть в зрительный зал, как только поднимусь на сцену. Кажется, у нас не было ни одной репетиции. То есть у них, конечно же, была - не было у меня. Хотя, возможно, один раз, перед спектаклем, я и поднялся на сцену... Не могли же меня вот так, неподготовленного, выпустить… Честно говоря, не помню.
Итак, началось! Полный зал зрителей. Взрыв музыки и мы, группа цирковых артистов, двинулись вдоль стены, вниз, по проходу к сцене. C какой-то злой радостью я стянул ненавистный колпак и, швырнув его в зал одним махом, решительно запрыгнул на сцену.
Мы, два акробата, прошли под музыку на руках, вверх тормашками, на фоне жонглеров, фокусников и клоунов.
"Алле-ап!" - крикнул я, сделав сальто, и вскочил к отцу на плечи, удерживая баланс под ярким светом прожекторов. Ударил последний музыкальный аккорд и зал взорвался аплодисментами. "Браво!" - кричали и хлопали, как в настоящем цирке... Говорили, это была самая яркая сцена в представлении. Помню, и даже сейчас ощущаю, как меня обдал жар. Я почувствовал себя вдруг… артистом.
Произошло чудо! Наверное, именно в этот момент я освободился от страха. Он вылетел из меня, оставив сильное чувство и трепет перед театром. Я смотрел, как стоя аплодирует зал, видел улыбки людей... И мне стало так хорошо, что не хотелось уходить, а хотелось, чтоб это продолжалось бесконечно долго.
Спустя месяц, и два, и даже спустя год, я ненавязчиво просил отца узнать там, у себя на заводе: а не нужны ли еще акробаты и, может быть, этот спектакль будут повторять? Но, к сожалению, спектаклей больше не было на фабрике с коротким названием КИМ. А может и были, да только меня не звали. Наверное, им не нужны были акробаты.
А я ждал. Мне хотелось хотя бы ещё раз ощутить эту эйфорию. Продолжая заниматься спортом, я летал над сеткой, почти касаясь потолка, и мечтал. Соревнования меня мало волновали - я ждал очередного выхода на сцену, как ждут чуда или сказку, к которой однажды имел счастье прикоснуться.
Оказавшись на берегу Средиземного моря, окунувшись в иную жизнь, я все больше осознавал, что сцена - это то место, где можно парить в облаках, не касаясь сетки, и не упираясь головой в потолок. И я увлекся восточными единоборствами, где можно было вживаться в образы животных и выходить на сцену во время городских праздников и торжественных мероприятий. Сражаясь с невидимой тенью, на глазах у восторженных зрителей, я ловил кайф от каждого мгновения. Нас снимали на видео и показывали в рекламных роликах. А однажды мы даже репетировали спектакль в маленьком частном театре…
Мне было этого мало - хотелось идти дальше в этом направлении, и я оказался в бригаде каскадеров. Теперь я был ближе к театру и кино. Всевозможные шоу и участие в кинофильмах захватывали и кружили голову от счастья - быть одним из этих веселых, благородных, смелых ребят, оторванных от реальной жизни, парящих в облаках, рискующих здоровьем и даже жизнью, просто ради трюка!
Но и этого было мне недостаточно, я поступил в цирковую студию, а затем и в любительский молодежный театр. Наконец, я мог играть не себя в предлагаемых обстоятельствах, переодевшись в ковбоев, пиратов, гладиаторов и монстров, а пробовать себя в ролях. Мне посчастливилось играть второстепенные и главные роли в серьёзных классических произведениях. И уже окончательно убедившись, что без театра не смогу, подал документы в лучшую в стране театральную школу (Ниссан Натив), где преподавали учителя разных театральных направлений: европейской школы, американской, израильской и русской. Это было прекрасное время! Время зарождающихся надежд и неизменных стремлений. Окончив театральное училище, был приглашен в театр "Интер", труппа которого состояла из молодых ребят разных стран. Театр только образовывался, и нам было интересно вместе. Потом были всевозможные проекты, в которых я работал постановщиком сцен с актерами-любителями, а также приобрёл опыт режиссера в детских спектаклях, уже с профессиональными актерами. Несколько лет веду юношескую театральную студию. С каждым днём убеждаюсь, что есть необходимость в дополнительных знаниях. Вот и появилась мечта приобрести их у настоящих мастеров. Ведь если уже занимаешься чем-то, нужно заниматься этим профессионально! За тем и обращаюсь к вам.
С НАДЕЖДОЙ И ПОЧТЕНИЕМ,
АЛЕКСАНДР ЗВЯГИН.