Круглый стол "Духовные столпы Святой Руси" в режиме "on-line facebook" от 27.07.2014 года c участием философа Вильяма Шмидта (Москва), теолога Георгия Асеева (Москва), религиоведа Александра Зельницкого (Санкт-Петербург). Обсуждение беседы от 26.07.2014 года митрополита Волоколамского Илариона (Москва) с писателем Константином Ковалёвым-Случевским (Москва) о роли Крещения Руси в отечественной истории.
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Не ищи величия или низменности, святости или падшести в иных, но стяжи и яви святость образом жизни личной! — "...благодать Божия через святых людей производит великое чудо преображения человеческой личности". Добавить более нечего - аминь.
Далее цитирую отрывок из проповеди Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в день памяти преподобного Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре(http://www.patriarchia.ru/db/text/3692183.html): "Святая Русь — это не миф, и Святая Русь — это не историческая реальность. Святая Русь — это то, что мы называем метареальностью, то, что за границами человеческой реальности. Но если мы употребляем слово «реальность», значит, то, что находится за границей, имеет отношение к нашей повседневной жизни. И становится ясным, что Святая Русь — это неумирающий духовно-нравственный идеал нашего народа, и выражением этого идеала, его доминантой является святость.
Удивительно, но что если задать простой вопрос: а где еще святость была основным, главным идеалом жизни людей? Ведь речь идет не о монастырях, не о закрытых группах людей, посвятивших себя служению Богу, — речь идет об огромном народе. Обычно у народа другие идеалы, связанные с земной жизнью, — идеалы богатства, власти, могущества. Но идеалом нашего народа была святость, это была общенациональная идея, и потому те, кто достигал святости, кто реализовывал этот общенациональный идеал, становились героями — героями духа, подвижниками, светильниками, теми, на кого равнялись люди — и князья, и бояре, и правители, и военачальники, и простые крестьяне, и монахи, и миряне. А из всех тех, кто воплотил в себя идеал Святой Руси, на первом месте — святой преподобный Сергий, игумен Радонежский".
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: "Главная заслуга преподобного Сергия перед русской землей в том, что он поверил в саму возможность Руси стать святой, переступить через мирскую вражду и подчиненность иноверцам и увидеть Божественное призвание русского народа — стать полноправным преемником византийской христианской традиции, которая к тому времени уже приближалась к своему закат...
В Византии греческий исихазм противостоял западному гуманизму; на Руси деятельный исихазм преподобного Сергия и его учеников стал источником собирания народа в единую духовную целостность — которая впоследствии получила наименование Святая Русь. Святость, состояние преображенности действием Святого Духа стали для наших предков главной ценностью. И в этом прежде всего заслуга преподобного Сергия...
Главное чудо преподобного Сергия — он сам. Человек, который ушел из мира — и стал центром Руси. Бежавший любой власти — и светской, и церковной — он стал абсолютным авторитетом в государстве и Церкви...
Преподобный Сергий открывает новый подход к пониманию святости: не традиционная для византийского Православия «эксклюзивная» святость, прежде всего пребывающая в тиши монашеской кельи, а святость всенародная, когда нет никакого чина или звания, дела или образа жизни, где было бы невозможным стяжание Божественной благодати и глубинного преображения жизни и самого человека, и всего народа.
Если бы не было в истории Руси преподобного Сергия — никогда не появилось бы и Святой Руси...
Феномен "русского духа" неотделим от Православия, а русское Православие — от образа смиренного монаха, примиряющего князей и вдохновляющего на защиту родной земли — преподобного Сергия. Его жизнь — объективное свидетельство силы личности, когда она освящена близостью к Богу.." — блестящее, на мой взгляд, интервью Святейшего Патриарха Кирилла(http://www.patriarchia.ru/db/text/3693883.html).
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Вывод - Святая Русь стала исторической реальностью!
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Не совсем: кажется, Патриарх все же различает действительность и метафизику, трансцендентное - инобытие, которое столь же действительно; кажется, именно на пересечении этих двух бытий и есть человек, определяющий себя. И только потом мы получаем качества мира, который осознается как повседневность, в том числе и историческая...
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Вот именно, что живущий в этом подлунном мире человек молитвенно общается в лоне Русской Православной Церкви со всеми русскими святыми и нашими деятельными молитвам мы из поколения в поколение совместно с Небесным Воинством (т. е. c Торжествующей Небесной Церковью) преображаем нашу Русскую Землю в Святую Русь, где утверждён "род избранный, царственное священство, народ святой" (1Пет. 2:9)! Я как раз пишу работу на эту тему, опираясь и на Ваше, Вильям Владимирович , фундаментальное исследование "Патриарх Никон. Труды" (издание Московского университета, 2004 г.) и на историко-философское исследование "От имяславия к эстетике. Концепция символа Алексея Лосева" (издательство ББИ, 2014 г.) доктора философии, заведующей кафедрой философии религии Папского университета Иоанна Павла II в Кракове Терезы Оболевич.
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Мне кажется, что то, что говорит Святейший, это чистой воды мифология. Про любой христианский народ, на каком-то из этапов его истории, можно сказать, что для него святость становится высшим идеалом и целью. Как будто не было короля Эдмунда или Людовика Святого. В другие же исторические периоды это не так тоже у всех. Да и вообще, народ делает христианским принадлежность к Церкви, участие в Евхаристии, то есть совокупность правильно направленных воль, делающих это возможным.
В принципе, вся эта этно-метафизика уже надоела изрядно.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: "Народ делает христианским принадлежность к Церкви, участие в Евхаристии" - т. е. участие в Таинствах и следование Заповедям Христовым в повседневной жизни.
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Ну да, в общем-то. Это я к тому, что история не может быть обоснованием неких претензий, а принадлежность к народу не может быть источником каких-то гарантий. Если же еще учесть, что понимание святости в разные эпохи - разное, то вообще все непросто получается.
А так, в вечном блаженстве никто заранее не прописан.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Каждый новый век ломает прежние стереотипы поведения на духовном поприще, внося неизбежные изменения в привычный уклад жизни, но путь к святости (XI – XIII вв. характерна святость благоверных князей, XIV – XV вв. – святость преподобных отцов, XVI – XVII вв. – юродивых, XVIII – XIX вв. – святителей, XX веку присущ подвиг мучеников) остаётся открытым и врата ада не одолеют Церковь Христову до скончания века. Суть святости состоит «в благодатной причастности человека Богу» (или «обоженности»), в его преображении под действием благодати Божией. В преображенном человеке – «чаде Божием» восстановлена его неповрежденная грехом природа. Основой этого восстановления является Боговоплощение – восприятие Христом Спасителем человеческой природы. Поскольку во Христе Искупителе человеческая природа была обоженна, это открыло путь к Богу и для всего человечества. Христиане, участвуя и освящаясь в Церковных Таинствах, становятся «богами по благодати» или «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1. 4).
АЛЕKСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Это все тоже упрощенчество и схематизм, на мой взгляд. Да и, к тому же, ограниченный исторической хронологией одной страны. Но смысл высказывания понятен и я его разделяю.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Мы обсуждаем понятие "Святая Русь" в рамках Fb, а потому обоснования схематичны. Рекомендую в этом контексте ознакомиться с историко-философским исследованием "От имяславия к эстетике. Концепция символа Алексея Лосева" (издательство ББИ, 2014 г.) доктора философии, заведующей кафедрой философии религии Папского университета Иоанна Павла II в Кракове Терезы Оболевич.
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Ну, как по мне, принципиальной разницы между "Святой Русью" и "Святой Англией" или "Святой Францией", в общем, нет. Потому что для меня это не страны, а сонмы святых, просиявших в соответствующих странах. Более того, тогда же, когда в районе Киева и Новгорода подвизались отцы-пустынники и молились благоверные князья, в Англии были святые того же типа, да и во Франции тоже. А уж если еще вспомнить, что до XI века было единство евхаристического общения, то отграничивать один район христианского мира от всех остальных вообще, по-моему, ошибка.
Нужно было, наверное, это с самого начала написать.
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Мифо-поэтический образ как воскрыление. (Жизнь в мифо-поэтических конструктах сладостна - не поспоришь. Хорошо, коли жизнь, а если сублимация, а если банальный, вульгаризированный спекулятивизм?) Иной модели чураются, потому и не представляются в этой традиции подобные блаж. Августину. С отцами-исихастами, с их отчетливой рационализацией, до недавнего времени ведь тоже не лучшим образом обходились - что, наприм., известно о наследии Каллиста Ангеликуда? Панический страх вызывает предощущение отсутствующего топоса (да и молчание - отсутствие троппа - не менее) - ну где ж тогда "зависнуть" Граду, да и как же тогда собственно Град, если предела нет?
Думается, подобные образы скрывают иное - специфическую идеализацию - "мечтательную" веру и всё потому, что не могут отличать реальность от действительности - прогностику от действия. Не видится и не чувствуется - не понимается - Покой, а всё потому, на наш взгляд, что бесстрастие не практикуется как образ жизни. (Не потому ли и Патриарх вынужден "свято" политиканствовать - вести политику о святом вместо стяжания духа кротости и свидетельства премудрой Простоты?)
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Вот умеете Вы, Вильям Владимирович, сказать. Только огласиться и остается. Потому что, ведь, и правда сквозь эти рассуждения о "Святой Руси" что-то такое мечтательно-фантазирующее проступает. Главное же, что не понятно, где во всей этой святорусской поэзии возможность личной встречи со Христом помещается. Есть ли она та вообще.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Да, "очень тонкая наука", постигая Откровение святого апостола и евангелиста Ионна Богослова, не впасть в "духовную прелесть" - прежде нужно стяжать дух смиренномудрия.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Уважаемый Александр, Вы, упустили главную мысль Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, а именно «главное чудо Сергия Радонежского — он сам»! Примером личной встречи со Христом служит жизнь преподобного чудотворца Сергий Радонежского - Игумена Земли Русской! "Из всех тех, кто воплотил в себя идеал Святой Руси, на первом месте — святой преподобный Сергий, игумен Радонежский" (Святейший Патриарх Кирилл). И "святорусская поэзия" прославляет в конкретном историческом лице преподобного Сергия реальную реализацию в конкретной исторической действительности на Русской Земле "метареального" идеала Святой Руси!
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Понимаете, Георгий, эта мысль правильна. Но вот обертка в виде Святой Руси, как некоего идеала (чего, спрашивается?) мне как-то не по нутру. Но вообще, мы просто живем в окружении чудес Божиих. Всякий человек - чудо Божие, весь мир - тоже чудо. То есть нужен некий "различитель чудес", если можно так выразиться. Да и насчет "чудес Преподобного Сергия" тоже есть вопросы. Его святость это, несомненно, чудо, но его ли? С другой же стороны, каков именно человеческий исток этого чуда? Ведь он же есть, коль скоро Сергий человек. То есть от известной еще с бл. Августина антиномии Благодати и свободной воли нам никуда не деться. Она неразрешима, конечно, поскольку антиномия, но действенна.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Но Вас ведь, дорогой Александр, не смущают образы "Нового Иерусалима"или "Нового Израиля"?!
"Идеологема «Новый Израиль» имеет эсхатологическую направленность существования в виде последнего перед вторым пришествием православного царства. Святая Русь, воплощённая святейшим патриархом Никоном в образе Воскресенского Ново-Иерусалимского собора, является частью библейской истории.
Идеологеме «Третий Рим» присуща имперско-культурологическая ориентация. В колонизационном и миссионерском движении русский народ ассимилировал и просвещал инородческие племена, приводя их в лоно Соборной и Апостольской Церкви.
Эти идеологемы отражают интеллектуальную амбивалентность двойственной (душевно-телесной) природы человека, характеризующейся одновременным возникновением и сосуществованием противоположных мыслей ("духовных" и "мирских") о России.
Икона, написанная в 1668 году государевым иконописцем Симоном Ушаковым «Насаждение древа государства Российского» («Похвала Владимирской иконе Божией Матери»), служит обобщающей иконографической иллюстрацией феномена русской истории – всеобъемлющей симфонической деятельности «премудрой двоицы» патриарха Никона и царя Алексея Михайловича Романова по переустройству Московского государства во Вселенское православное царство – «Новый Израиль как земное подножье Царства Небесного». Образ «Богоматери Владимирской» расположен в окружении ветвей древа, произрастающего из Успенского собора в Московском Кремле. Древо государства Российского растёт вширь (царь претворяет имперско-миссионерскую идею «Третьего Рима») и ввысь (патриарх воплощает эсхатологическую суть Святой Руси как «Нового Израиля»), в этом плане можно говорить о «возвышении Церкви над царством».
Настоящее созидание Святой Руси, по мысли патриарха Никона, есть преображение русского народа в народ святой, род избранный, царственное священство (1Пет.2,9), сохраняющее единство духа в союзе мира (Еф.4,3)" (Георгий Асеев "Святейший патриарх Никон - зодчий Святой Руси" - http://www.proza.ru/2014/05/24/1254").
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Слава Богу во святых Его!
Преподобный отче наш Сергие, моли Бога о нас!
С искренней радостью представляю вашему вниманию, дорогие друзья, юбилейный фотоальбом "Высокое паломничество к Игумену Земли Русской Сергию
и стихотворение, посвящённное памяти святого:
Подвижник дивный преподобный,
Крепчайшей веры глубина,
Твоя священная обитель
Бесовской силой сметена.
Потрясены ее твердыни
Безбожной, дьявольской рукой,
Осквернены ее святыни
Безумьем ярости людской.
Окончен подвиг дней служенья
Твоих духовных сыновей,
Замолкли жаркие моленья,
Замолк и звон твоих церквей...
Но пусть ликует дух гордыни,
Пусть Русью правит зверский гнет -
Твой образ дивный и поныне
В народной памяти живет.
И день придет – исчезнут хамы
С лица отчизны дорогой,
И вновь из праха встанут храмы
Твоей обители святой.
И к ним заглохшими тропами,
Ища спасенье и приют,
Страдальцы с горем и скорбями
Рекой народной потекут.
C.C. Бехтеев
Ницца, 1940 год
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Не перестаю восхищаться одним - деланием в Духе: кротко оно, тихо - созерцательно. По сути, ничего не требует - лишь упокоенного пребывания; если говорить о различении, то выражение его - свидетельство - свитетельство Славы, с одной стороны, а с другой - свидетельство приятия во Славу. Рассказывали как-то о маленьком братском верхнем храме в Почаевской лавре. Стены лестницы, от ступени к ступени, расписаны образами Престола так, что поднимаясь по каждой, один Престол остается на уровне сердца, а последующий открывается зраку-уму, а на нижнем ты уже утвержден - готов, оперевшись, делать следующий шаг. Так я видел этот рассказ - диво назидающее: тут тебе и Лествичник, и Ангеликуд, и Роман с Симеоном, и Дионисий с Сергием и Серафимом, и Иоанн Богослов с Никоном и Ингнатием...
Домостроительство - ничего более - Тайна превеликая: видение с созиданием и в созидании, управительное сбережение - жажда любви и красующая-ся любовность. Какая она - эта всеохватная Красота, эта исполненная Любовь, - чем, в чем и как выраженная?
Да, собственно, ни в чем, если не видеть делания - возношения Горе.
А делание это где, в чем оно?
Каждый, полагаю, дает отчет в том сам - сообразно воззванию, ради чего он в Мире. И труд этот велик - найти себя.
А как найдешь, то и засвидетельствуется - и антиномии тут, и бинарности тут, и процессуальности тут - всё по образу миро-видения, -делания.
Очевидно уже, что не язык нас не отпускает, и даже не воля к смыслу, а воззванность то ли месту, то ли "домоуправительной" функции. И каким будет твое, шествующего, самоопределение - таким будет мир вокруг.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Верно!
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Александр, "возможность личной встречи со Христом?", полагаю, в осознании типа мироздания - схватывании образа-модели мира - то ли антропоморфизме, то ли аксиоцентризме.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Да-c, как-то так... если говорить "на научном языке"!
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Вашему вниманию предлагаю для комментариев весьма интересную, лаконичную и своевременную (накануне дня памяти Крестителя Руси Владимира) беседу митрополита Волоколамского Илариона с известным историком и писателем Константином Ковалёвым-Случевским (запись телепередачи "Церковь и мир с митрополитом Иларионом", эфир от 26.07.2014) о месте святого равноапостольного великого князя Владимира в русской истории (http://www.youtube.com/watch?v=JMFshO0mL_8).
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Видите ли, Георгий. Мне кажется, что все эти построения на тему Святой Руси это какой-то российский извод романтизма. Просто потому, что Новый Израиль это Церковь Христова, а не какой-то конкретный народ. Более того, Церковь Христова это и есть народ par exellance. Единственное онтологически укорененное сообщество. Любой народ "вечен" только потому, то он есть часть Христовой Церкви, иначе же он является неким воображаемым целым, каждый раз заново реконструируемым благодаря традиции письменности, литературы, обычаев общежития и т.п. Однако, все это не более чем конвенции, длящиеся во времени и обусловленные обстоятельствами жизни.
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Вильям Владимирович, я понимаю личную встречу с Христом именно как личную, то есть ту, опыт которой невозможно передать кому-то другому. Это как понимание того, что некий человек "тот самый", тот, с которым ты готов связать всю свою жизнь. И страшно, и желанно одновременно. Мне пока страшно, я возвожу словесные укрепления вокруг себя, но я надеюсь, что, все-таки, с Его же помощью, смогу этот страх преодолеть.
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Георгий, и что ж в этом ролике такого особенного, за исключением манеры вл. Илариона?
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Во-первых, 28 июля - день памяти святого равноапостольного великого князя Владимира (во святом крещении Василия). В народном сознании Креститель Руси: "Cвятое и великодейственное орудие всеблагого Промысла о спасении народа Российского! ...Ты еси ближайший предстатель пред престолом Царя царствующих и тёплый молитвенник и ходатай о царстве Всероссийском, народоправителех его и о всех людех; ты еси первейший виновник благословений и милости Божией," (цитаты из молитвы ко святому).
Во-вторых, даст Бог доживём, в 2015 году исполняется не только 1000 лет со дня преставления святого Владимира - Крестителя Руси, а это прежде всего "круглая дата" нашей православнорусской государственности, всё ещё придерживающейся традиций Константиновской эпохи (в России этот исторический период не закончился - идёт процесс апробации "византийской симфонии властей" в условиях глобально изменяющейся картины мира, подробнее см. социальную доктрину РПЦ, принятую на Юбилейном Архиерейском соборе в 2000 году от Рождества Христова). С 2013 года на Святой Горе Афон в Свято-Пантелеимоновом монастыре в день памяти святого равноапостольного великого князя Владимира установлено торжественное почитание Собора всех русских государей.
В-третьих, Креститель Руси Владимир и Игумен Земли Русской Cергий - смиренномудрые образцы русской святости - являют пример претворения в жизнь "метареальности" Святой Руси, где все мы, "во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе" (Гал. 3. 27-28).
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Видите ли, Георгий, я не подразумеваю никакую нацию просто потому, что библейским реалиям это вообще не соответствует. Кроме того, к кому обращался апостол? Ко всем иудеям или к тем иудеям, что приняли Христа? Есть разница, знаете ли.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: "Благословенная Таврида предстаёт перед взором «вторым Эдемским садом»: здесь взошло лучезарное «Красное Солнышко» – вступил на апостольское поприще великий князь Киевский Владимир Первый Святославович (960 - 1015); тут состоялось «бракосочетание» Руси, в лице великого князя Владимира, и Византии, в лице царицы Анны; в греческом городе Корсуне Вседержитель предопределил священное миссионерское служение («родовой пожизненный крест») правящей династии Рюриковичей – созидание Святой Руси как храма Софии – Ипостасной Премудрости Божией, который «врата ада не одолеют вовек».
Святой Владимир в 988 году от Рождества Христова олицетворял «благодатный саженец райского древа жизни», посаженный Творцом вселенной на плодородной земле Киевской Руси; а затем возросший и принесший через тысячу лет «сторичный плод»: собор всех святых, – во главе с богатырской благоверной троицей: великими князьями равноапостольным Владимиром и Андреем Боголюбским вместе с Царём страстотерпцем Николаем Вторым, – в Священной Российской империи просиявших. Надо помнить: русская земля обильно обагрена кровью святых новомучеников и исповедников – наших с вами родственников, мы же их наследники"(Георгий Асеев "Русь изначальная"- http://www.proza.ru/2009/10/11/464).
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: "Россия есть прежде всего - живой сонм русских правдолюбцев, «прямых стоятелей», верных Божией правде" (И. А. Ильин).
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Георгий, и да, и нет, поскольку метафизическое непременно прорастает-зеркалится в толще историчности, а характер переживания исторического непременно историософичен. И на этой весьма себе пестрой палитре повседневности лишь волеотобранные идеологемы вдохновляют массы переживать общность, притом переживать, как правило, незаслуженно и даже безмысленно - варварски, - поскольку и не ведают, как то всё, какой ценой досталось (иногда хватает разума лишь понять, как ныне ткут реальность ощущаемой картинки - считывать сценарий). Думаю, Вы согласитесь, что историософия - алхимия как для трансцендентного, так и имманентного - своеобразный лубок/карикатура, без которого в полноте не ощутить единство палитры, с которой черпаются полутона, отчерчивающие грани-границы, но без нее, историософии, не узреть главного - вдохновенных смыслов - горизонта имманетности и горизонта транцендетности...
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Александр, именно "опыт этой встречи непередаваем", но ты безошибочно будешь узнавать, кто его имеет даже крохой - в тех более нет страха, они словно теплющиеся огоньки - с ними благодатно и сурово.
Кажется, полнота этого опыта не реальна, но вот чувственные его отзвуки в мелочах, какие вдруг открываются чувственным откликом, в чувственном зраке - подмечаешь некое "звучание" всё равно чего или в чем - и мысли, и знака, и слова, и звука, и цвета, и .., и .., и ...
Иногда это выстраивается, образуя своего рода отчетливость, а иногда ты обременяешься, томишься; непременно одно - молитвенное стояние, жажда всматриваться в изливающееся слово - (нахожу это в "сладко-смысло-голосии" акафистах Иисусу Сладчайшему и Пресвятой Живоначальной Троице - возникает некое именно невыразимое чувство иконотворческого водительства Духа!) - ведь Благовестие вечно/неизменно - давай ему делать свое дело, понуждая себя к диалогу и красуй себя в-нем, красуй-ся им.
Единственная в делании этом проблема - не отвергай себя сам: однажды решившись родится/облечься, вродиться обратно нельзя - волеизъявление единственно из/в непременных начал(ах).
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Да, я знаю, Вильям Владимирович. Помню, как однажды мы приехали в Борисоглебск, когда там еще служил архимандрит Павел. Это было прикосновение живой святости. Совсем не страшной вблизи и любящей. Он меня благословил и сказал "Какой умный!"
ВИЛЬЯМ ШМИДТ: Наверное, был тогда еще совсем юным и любопытным, а ради тонкого ответа строил пространные вопросы? Но уже, полагаю, приближаются времена, когда и нет никакой необходимости говорить, а увидевшись, или возникает уверенность, что смотрим в одном направлении и погружаешься в тишину безмолвия, или нет...
Что до "живой святости", она и вправду - чарующа. Что ее пугаться? Скорее наоборот, нас должны пугать сомнения и нерешимость - их то и надо отвергаться (правда, есть и еще одна сложность - выбор дороги-пути, какой мы будем идти - столбовой (как по Марксу) ведь нет).
АЛЕКСАНДР ЗЕЛЬНИЦКИЙ: Да нет, я тогда вообще ничего не говорил. Что же до святости, то с ней всегда так. Ведь про свои темные уголки хорошо знаешь, вот и боишься подойти. Вдруг тебя в них же и ткнут? Когда же подойдешь, то уже ничего не страшно, даже если и ткнут.
ГЕОРГИЙ АСЕЕВ: Бог в помощь,друзья! Спаси нас Господь!
В заключение прочту философское стихотворение "Рассуждение":
Ты знаешь, жизнь со всеми "справедлива",
Кому дает и сладость и покой,
А кто-то страждет и клянет крикливо,
Оттенки жизни, жизни не покой.
Но знаем мы с тобою однозначно,
Как часто жить непросто в простоте,
И не клянуть ту жизнь за все ненастья,
А просто быть! Самим собой в себе...?!
Дыханьем ветра насладись на воле,
Где ширь небес равняется с землей,
И может быть поймешь ты по неволе,
Что счастье есть. Идет вслед за тобой!
Ты знаешь, жизнь со всеми справедлива,
Сегодня дала ... Завтра забрала...
А ты все тот же в этом "бренном мире",
Но смог ли ты найти ее "ветра"?!
Живи, живи, ведь это справедливо,
Судьба тебя не раз под суд отдаст,
Проверить сможешь этих "говорливых",
Кто клялся жизнью, верностью - не раз.
Пусть жизнь идет, а там всех Бог рассудит,
Уйдет в пустое "бренный" человек,
А вспомнит тот тебя, как прожитое,
Кто не клянясь, любил тебя навек...
Священник Даниил Ирбитс, 27.07.2014, Берлин
Ред. 28 июля 2014 года от Рождества Христова