Глава 12. МУКИ СОВЕСТИ
Противные влажные руки сновали по телу, щипали за живот и ноги, больно мяли груди, губы слюнявили шею. Его трясло, как в лихорадке, зубы лязгали.
- Ах ты ж… Ну-ка снимите этого мудака с бабы! – раздался чей-то злобный крик.
Ее отупевший мозг ничего не понял. Стало легко дышать, тело обдало воздухом. Сквозь слезы расплылось видение: кто-то вошел в кладовку. Не один.
- А-а-а!! – орал Вороной, когда два здоровенных амбала отдирали его от женского тела. – С-суки! Пусти, падла! Я даже сунуть ей не успел! А-а!!
Почти звериный визг оборвался на высокой ноте. Наступила тишина. Нет, она слышала чье-то дыхание. Рядом с тахтой стоял Шишкин. Сложив руки на груди, он насмешливо осматривал Еву, словно раздумывал – купить или нет.
- Ну? Не слушаешься старших, будешь наказана. Разве я тебя не предупреждал? Да, девочка, ты чертовски хороша! Даже лучше, чем о тебе рассказывали. Ну, не обессудь. Тебе все равно, с кем трахаться, а мне какое-никакое разнообразие. Тем более раззадорила ты меня, паскудница. Лежит, киска напоказ – будто меня ждала. Прелесть какая… – Он говорил почти ласково, только глаза его при этом оставались равнодушными и холодными. – Говорил же: не надо рыпаться. Не поверила? Теперь пеняй на себя. А для начала нашего разговора дай-ка я всажу тебе разок. Или, может, на тебя Вороного с Клыком спустить? Братки как раз вылечились: было дело, от проститутки уличной подцепили одну гадкую болезню… Нет? Не надо? Ну тогда приступим. Штанишки свои я сниму сам, раз у тебя ручонки заняты веревками. Ха-ха! Юморно получилось, ты не находишь?.. Опачки! А вот и я. Здравствуй, киска, я – твой леопард!..
Казалось – все это происходит не с ней. Тупо гудела голова, чмокающий звук шел будто сквозь вату. Шишкин неторопливо насиловал ее, постанывая от удовольствия:
- О-о, детка! Давай, давай, крошка!.. Давай, маленькая чертовка! Поддай жару!
- Развяжи, – попросила она.
- Не сейчас. Ты такая сексуальная шлюха! Как меня это заводит!
Неожиданно настроение его стало меняться. Теперь с каждым толчком глаза его суживались, рот кривился все больше. Голос из ласкового стал визгливым:
- Давай, дрянь! Лежит, как бревно! Да шевели мослами, курица! – последовал сплошной мат без перерыва на русский; скрюченные пальцы вцепились ей в волосы на висках. Это было так больно, что она закричала. Он быстрее задвигал бедрами. – Ори! Громче ори! Вырывайся, сука! Вырывайся, падла!
Он щипал ее, вонзал ногти в кожу. Она кричала от боли, а он наслаждался и капал слюной ей на лицо. Сколько прошло времени, Ева не знала – казалось, этот кошмар тянется несколько часов. Монотонное гудение в голове нарастало. «Я больше не выдержу!» – подумала она, почти проваливаясь в небытие боли. Но Шишкин дернул бедрами еще пару раз, обмяк и навалился на Еву, словно потерял сознание. Ей было тяжело и противно. «Я его убью… – ни о чем другом она думать не могла. – Я его убью!»
Придя в себя, Шишкин ее отвязал, брезгливо кинул одежду:
- На, срам прикрой, а то разлеглась тут, проститутка дешевая. Со мной поедешь. Будешь брыкаться, я тебя грохну, а перед этим парням своим отдам. Соображаешь, о чем я? Не хотела по-хорошему, будет чисто по-моему. Одевайся, сказал!
Говорить она не могла – в горле пересохло, язык походил на кусок деревяшки. Еще сутки назад она казалась себе могущественной, недосягаемой для простых смертных. А сегодня? Сегодня она использованная туалетная бумажка, подзаборная шлюха, которую поимели без пиететов к ее внутреннему миру да еще и не заплатили.
Шишкин оделся, ухмыльнулся и, застегивая брюки, открыл дверь:
- Рустам, бери дамочку и ко мне на дачу. Да смотри, чтоб с ее головы ни одного волоска не упало. Понял?
- Понял Юрий Иваныч. А с этими что делать?
- Ты про Клыка с Вороным? Кинь по пятёре – и взашей. На большее они не наработали.
Довольно бесцеремонно двое парней-качков затолкали Еву в фургон автомобиля. Здесь было темно, чем-то воняло. Она пристроилась на сидении, вцепившись руками в его край. Брыкаться в этой ситуации было бесполезно – только силы зря тратить. Неизвестно, что ждет ее впереди, поэтому стоит прикинуться мышкой. Жаль, не видно, куда ее повезут. «Дача Шишкина. Где же у него дача? – Ева пыталась вспомнить хотя бы район. – Кажется, где-то на востоке, в двух шагах от города… И название такое смешное… То ли Душино, то ли Душицино…. Черт, не помню!» Она старалась не думать, что ее ждет в доме Шишкина, но вряд ли там накрыт стол и расстелена красная ковровая дорожка. «Главное – не паниковать. В конце концов, я из того же круга, что и Шишкин. Хотя, когда это кого-то останавливало? Получается, надо отдать ему весь компромат? И с тетками, которых Антон трахал? Но… Нет, это невозможно! Попадет видео в руки какому-нибудь папику лысому, прибьет ведь любовничка… Черт! Надо найти компромисс. А если отдать только то, что осталось на Шишкина? Можно добавить материалы на чиновника Тимофеева, если уж совсем найдет коса на камень. Нет, ну не убьет же он меня, в самом деле… – успокаивала себя Ева, но внутри что-то дребезжало старым рассохшимся пианино. – А, вот, в последнем я не была бы так уверена. Этот козлина из тех, кому только пальцем щелкнуть – и… Черт! Что делать-то?»
Машина остановилась. Дверь со скрежетом сдвинулась, яркий свет нестерпимо резанул по глазам. Ева зажмурилась. От неудобной позы затекли ноги и спина, пальцы, сжимавшие всю дорогу край сидения, дико болели, словно обмороженные. Жутко ломило локти.
- Давай, выползай, – негромко сказал парень в клетчатой рубашке с закатанными рукавами. У него было болезненно белое лицо без малейшего намека на румянец, широкое в скулах и узкое в подбородке, из-за чего казалось, что нет щек. – Не споткнись.
- С чего такая забота? – проворчала Ева, щурясь и осматриваясь.
- Если что, меня Яном зовут.
- А если что?
- Два раза повторять не буду.
- А как насчет «повторение – мать учения»?
- Это из другой оперы. Хорош болтать. Не люблю трепачей, – его глаза блеснули холодно и черно, как у ворона. Это было неприятно. – Иди вперед. И не делай попыток к лишним телодвижениям, если не хочешь проблем.
- Больно надо. Веди, Сусанин. Чтоб тебя болото засосало.
- Дура.
- Сам дурак.
Большой одноэтажный дом в стиле шале открывался за яблоневым садом. К застекленной террасе вела извилистая дорожка, вымощенная старой плиткой, в швах которой пробивалась трава. По обе стороны от крыльца преданными стражами тихо шумели клены, уже тронутые багрянцем. Здесь не было вылизанных ровных газонов и постриженных кустов. Некоторое запустение придавало особый шарм этому месту. Хотелось улечься в гамаке, накрыться пледом, любоваться умиротворяющим пейзажем и наслаждаться той специфической тишиной, которая бывает только в деревне.
- Господи, красиво-то как! – не удержалась от восхищения Ева.
- Да, хозяин боготворит этот клочок земли.
- Ничего себе «клочок»! Да здесь, наверно, соток тридцать-сорок.
- Пофиг. Иди, чего встала?
- Куда торопиться? Дай воздухом подышать, а то сейчас запрешь в каком-нибудь вонючем чулане…
- Послушные девочки живут как королевы, – перебил Ян. – Все в твоих руках.
- Я и до этого момента жила, как королева… Слушай… – Ева остановилась, повернулась к Яну, посмотрела в глаза, темные и равнодушные. – А, может, ты меня отпустишь? Просто отвернешься ненадолго, а я сбегу. А?
Он не ответил, крепко взял ее под руку и повел в дом. Дверь оказалась открытой. Внутри все было просто, по-деревенски. Даже занавески на окнах сшиты из дешевого ситца.
- А как насчет удобств? – поинтересовалась Ева.
- Удобства городские.
Ян отвел ее в небольшую комнату, стилизованную под девичью светёлку. В углу стояла самопрялка с настоящей куделью , у стены возле окна – кровать с узорным подзором и кучей подушек от мала до велика. «Кажется, у Шишкина с головой не все в порядке, – осмотревшись, подумала Ева. – Он что, помешался на старине? Еще не хватает пшенной каши из чугунка и деревянной ложки. Бред!» Она долго стояла у окна, глядя, как раскачиваются ветви яблони – медленно, словно неохотно отгоняя дрему подступающей осени. Присела на кровать и не заметила, как уснула.
Открыв глаза, Ева не сразу поняла, где находится. За окном почти стемнело, и комната наполнилась глубокими черными тенями. Единственным источником света служил садовый фонарь.
- Эй! – позвала Ева. – Есть кто живой?
В тишине было слышно, как в раковине за тонкой перегородкой капает вода. Звук раздражал и без того напряженные нервы. Не раздумывая, Ева вышла в соседнюю комнату. Здесь было светло и тепло. За чугунной дверцей большой деревенской печи уютно потрескивал огонь. На грубо сколоченном столе стояла миска с картошкой, тарелка квашенной капусты, бутылка водки и два граненных стакана. Возле него сидел Шишкин. Скрестив руки на груди, он насмешливо смотрел на Еву.
- А, проснулась уже? Не стал тебя будить. Знаю, как в деревне спится хорошо. Ну, прошу к столу. Заодно и дела наши обсудим. Ты это, теплому приему преждевременно не радуйся. Если мы не договоримся, тебя ждут о-очень крупные неприятности. Уж очень я не люблю, когда мне игру ломают. А ты решила, что на ура переиграешь дядю Шишкина. Догадываешься, о чем я?
- Догадываюсь.
- Так вот, девочка моя, – он побарабанил пальцами по столу, – я после хорошего секса всегда добрым становлюсь. А ты была очень убедительна… да… В память о твоей киске я повторяю свое предложение. Заметь! Пока еще предложение. Ты отдаешь мне весь компромат, который нарыла, и мы расстаемся полюбовно. Правда, теперь я тебе денег не предлагаю – этот вагончик от поезда отцеплен… Ну, чего молчишь?
- Я уже говорила. Больше мне добавить нечего. У меня никакого компромата нет.
От его улыбки она похолодела.
- Ты ешь, ешь. Будешь дурака валять, скоро эта картошка покажется тебе самой желанной едой на свете. Погоди, я водочки налью… Что смотришь? Да нормальная водка… Пей!
- Не собираюсь.
Шишкин усмехнулся:
- Предпочитаешь виски? Ну-ну. Значит, так. Время на раздумье даю тебе до утра. Здесь нет решеток и проволоки под током тоже нет. Но бежать не советую. Я теперь тебя в любом месте найду, – он сжал кулак и потряс им перед носом Евы. – Вот ты где у меня!.. Есть-то будешь? Нет? Тогда проваливай. Да! И вот еще о чем подумай. Я могу быть очень преданным союзником. Об этом многие мечтают. А тебе я предлагаю гораздо больше – дружбу. Подумай хорошенько.
Ева шла и чувствовала его взгляд, настолько тяжелый, что хотелось бежать. Захлопнув дверь в комнату, прижалась к ней спиной, глубоко вздохнула. Шишкин – бульдог, о его хватке ходили легенды. Он всегда получал то, что хотел. Любыми способами. И был жутко мстителен.
Пару лет назад весь свет обсуждал историю двадцатилетней Регины Мухиной, которая почти год была содержанкой Шишкина. Говорили, он привез девушку из Тьмутаракань, всему научил, одевал-обувал-украшал-кормил-трахал, а она влюбилась в мастера по ремонту автомобилей и сбежала с ним. Ее обнаружили спасатели, приехавшие на стройку по анонимному звонку. Обнаженное тело обезображенной красавицы висело на прутьях арматуры. Ее любовника с отрезанными половыми органами выловили из карьера в одном из районов Питера. Возбудили уголовное дело, но, естественно, никого не нашли.
С Альбиной Гудаевой – танцовщицей из дансинг-шоу «Каролина» – почти сразу после тусовки, где она имела неосторожность открыто выразить свою неприязнь к Шишкину, случился несчастный случай. Возвращаясь с репетиции, Альбина упала в открытый люк и с открытыми переломами обеих ног была госпитализирована. Карьера танцовщицы оказалась для нее навсегда закончена.
Ева вздрогнула. Иметь такого врага, как Шишкин – это можно сразу рыть могилку где-нибудь в лесу, потому что до кладбища труп не довезут. Она вспомнила рассказ о друге и деловом партнере Шишкина – Николае Чудовских. Вместе начинали бизнес, вместе развивали. Через несколько лет Чудовских захотел уйти, открыть собственный бизнес. И ушел. На кладбище. Пакет акций вдова Чудовских за скромную сумму продала Шишкину взамен на приличное ежемесячное содержание. Надо отдать должное, но Шишкин свое слово держал, и вдова бывшего друга ни в чем нужды не знала.
А, может, плюнуть на все свои принципы? Но как же Антон? Да что ей Антон? Он бросил ее! После всего, что она для него сделала, ушел и ни разу не позвонил, словно вычеркнул из своей жизни. Видео с порнушкой? А разве она кого-то тянула в постель с Антоном? Это было их осознанное решение. Ну, да, о съемках скрытой камерой они, конечно, не знали. Но у каждой конфетки бывают неприятные последствия – например, вымазанные в шоколаде пальцы. Так что… Послать всех и всё нафиг, отдать материалы Шишкину и уехать к чертовой матери. В Германию. Или Ирландию. Или еще куда-нибудь. Жить в свое удовольствие, плевать в потолок и ни о чем не думать.
«И стать как все эти фарфоровые куклы в блестящих погремушках?.. А сейчас я не такая, как они? Я чем-то отличаюсь? – Ева села на кровать, уставилась в окно, словно там, в тишине ночи, находился ответ. – А если я отдам компромат, разве это не будет предательством по отношению к себе и Антону? «Принципы – не портянки, изменишь им – нутро не отстираешь», – любила говорить тетя Женя. Как у нее все было легко и просто – вот черное, вот белое, а вот партизаны. Да и Антон тоже напрягал со своими дебильными принципами… Черт! Опять я думаю об Антоне! А он, наверно, сейчас дрыхнет с какой-нибудь сучкой в обнимку…»
Не в принципах было дело, и Ева честно в этом себе призналась. Все гораздо сложнее. Что-то мешало просто махнуть рукой на ситуацию и думать только о себе. Она так явственно ощутила ту пропасть, в которую почти уже шагнула, что перехватило дыхание. Голова была чиста, как свежевыпавший снег – ни следочка, ни пятнышка. Неведомый кто-то чертил на нем вопрос – что делать? И ей хотелось выть, потому что ответа она не знала, и каждая минута, каждая секунда приближала ее к той черте, за которой возврата уже не будет. Никогда.
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/07/29/5