(c) Tatiana Matveeva aka Inity Intel Inside
10.05-11.05.2000
based on "The Matrix" concept by Larry & Andy Wachowski
Данный текст запрещен к распространению как порочащий дело Матрицы.
- agents of Russian part Of The Matrix
Данный текст запрещен к распространению как порочащий дело Сопротивления.
- Russian Department of Zion
to: Konstantin (Agent Jack)
Дерзновенны наши речи,
Но на смерть осуждены
Слишком ранние предтечи
Слишком медленной весны.
Д.Мережковский
[ Дети ночи ]
Я поднимаюсь по лестнице вверх, а он - высокий темноволосый юноша в очках, рассеянно бормочущий что-то себе под нос и сжимающий в руке папку конспектов, торопливо сбегает мне навстречу.
Лестница широкая, но он почти не глядит перед собой. всего какой-то сантиметр, и мы могли бы разминуться...
Папка вылетает из моих рук; вихрь белых листков взвивается над лестничным проемом, часть их, кружа, улетает вниз, на первый этаж, часть оседает тут же на ступеньках, для того, чтобы торопящиеся на третий этах студенты философского, торопяшиеся на второй студенты исторического, сбегающие на первый студенты факультета прикладной математики - все оставили на белых страничках отпечатки своих ботинок.
Я созерцаю все это философски, не зная, что лучше подойдет - улыбка или растерянность. Присев на корточки, начинаю собирать листки.
- Прости, - говорит он мне. Присаживается рядом, начиная помогать мне складывать страницы. - Михаил. Я с философского, второй курс. ну то есть почти третий. Если курсовую защищу, - он указывает взглядом на свою папку.
В ответ я киваю на разбросанные листки.
- Аналогично.
Поднимаю один из листков - что это будет? Титульный лист моей курсовой. Задумчиво показываю ему в ответ.
- "Образ мира в культуре западноевропейского средневековья"... - читает он по слогам. Круто... С исторического?
- Да.
Мы спускаемся на первый этаж, попутно собирая все разбросанные листки. Он покачивает в руках увесистую стопку:
- Много же ты понаписала...
- Старалась...
- А как ты все это будешь сортировать? У тебя же страницы не пронумерованы...
Я поворачиваю в руке один, другой листок...
- Действительно. Забыла...
- Вставка - номера страниц, - говорит он мне, поправляя очки. - если, конечно, в "Ворде".
Я решаю не уточнять.
- Вечно забываю, где это находится. Придется от руки вписывать...
В его голосе звучит явное сочувствие:
- Прости. Я неуклюжий медведь... Пошли в кафешку за столик. Сейчас соберем твою диссертацию. Все будет отлично.
Все будет отлично. Как нельзя лучше...
Кивнув, следую за ним.
Мы устраиваемся в уголке, Михаил принимается сосредоточенно перекладывать листки. Как могу, я ему помогаю. Дело движется медленно, но наконец работа почти завершена - иы оба выглядим довольными.
- Ну вот и отлично. - Михаил подмигивет мне, вручая папку. - Кофе? Чаю? Что-нибудь еще?
- Только кофе.
Он отправляется за кофе, я слежу за ним. Вот он стоит в очереди, прямо за компанией разсевелившихся студентов-медиков, пугающих собравшихся своими грубоватыми шутками. Они скупают пирожки с картошкой - целый лоток; буфетчица медлит, убирая с витрины ценник.
Михаил возвращается с кофе, себе он приносит еще и бутерброд.
- Кстати, по поводу твоей работы, - говорит вдруг он. - Я, пока разбирал листки, обратил внимание на одно место... из Фомы Аквинского...
- Из Фомы там немного, только в самом конце...
- Просто его цитировал Мережковский... в книге...
Я заинтересованно вслушиваюсь, но не успеваю узнать, что именно хочет сказать Михаил. на пороге кафе возникает стройная фигурка - спортивного вида черноволосая девушка с весьма решительным лицом. Она подходит к столику, за которым устроились мы с Михаилом - во взоре ее - смесь гнева, ревности и чувства оскорбленного достоинства.
В подробности ссоры я не вникаю. Михаил встает, они с девушкой что-то доказывают друг другу, пока она, вспыхнув, не уходит, хлопнув рассерженно дверью.
Наконец мой новый знакомый садится обратно и снова отхлебывает из чашки.
- Маринка вечно ревнует, - объясняет он мне. Стоит ей только увидеть, что я беседую с какой-нибудь девушкой - все, ссоры и выяснения отношений на неделю обеспечены. Как будто она не понимает, что я могу просто общаться с разными людьми! И что с девушкой я могу говорить не о чем-то _таком_... а наконец, просто поинтересоваться цитатой из Фомы Аквинского... дурацкая ревность.
- Людям такого склада следует учиться контролировать свои эмоции, - говорю я.
Он охотно соглашается:
- Маринке бы это не помешало... Но если она уж уперлась в чем-то, то обратное ей доказать очень трудно. Все, сегодня ей можно не звонить даже - трубку и то не снимет.
- Не переживай, - трогаю я его за плечо. - Все будет отлично.
Я в это верю. Все действительно складывается как нельзя лучше.
Молчание затягивается... так нельзя. Нужно что-то сказать...
Я задумчиво перебираю варианты. NLP, психология, дианетика, теории Юнга, Берна, психоанализ... услужливо перекатываются в памяти... но это все не то. Сейчас эти знания только мешают... от них веет фальшью... а мне хочется просто общаться!
- Ты сейчас на метро?
Вспышка полузабытых воспоминаний - как озарение, которое меня радует. Конечно же! На метро... Университетская набережная, Нева, Дворцовый мост, остающийся справа маленький садик и Адмиралтейство, широкое устье главной артерии города - Невского проспекта... путь, до боли знакомый всем поколениям Питерских студентов.
- На метро!
- Погода хорошая... можно пешком. пойдем?
И мы подхватываем свои папки с курсовыми и конспектами, покидая кафе и здание Истфака... все-таки Истфака, хотя под этой крышей ютятся и философский, и исторический, и несколько кафедр с математического, и даже пара лабораторий, где биологи и медики не отрываются от своих центрифуг и микроскопов...
Воспоминания... какая странная, захватывающая круговерть - они сливаются со мной... убрать. Спокойней. Не нужно так много эмоций... так на какую книгу Мережковского ссылался Михаил?
- Я из Мережковского знаю только стихи, - говорю я. Одно мне очень нравится...
По красной глине с тощим мохом
Бреду я скользкою тропой;
Струится вечер надо мной
Благоуханным, теплым вздохом...
Красивое стихотворение... жаль, я не помню его до конца. Или уже помню?
Мережковский - русский поэт, философ и писатель, принадлежавший к движению символистов. каждое его произведение полно ссылок, намеков, потаенных символов...
- Стихи? Да, я тоже люблю у него стихи. Как тебе это?
Мы ннадолго останавливаемся на середине моста, и Михаил, прикрыв глаза, произносит:
Устремляя наши очи
На бледнеющий восток,
Дети скорби, дети ночи,
Ждем, придет ли наш пророк.
Мы неведомое чуем
И. с надеждою в сердцах,
Умирая, мы тоскуем
О несозданных мирах...
А этого стихотворения я не видела раньше...
Мне оно нравится.
"Дети ночи"?
надо сохранить его в памяти...
Мы выходим на Невский, вливаясь в шумную, пеструю реку... люди куда-то спешат, машины проносятся мимо нас... вечернее солнце освещает огромный плакат, вывешенный на фронтоне "Баррикады" - очень выгодно расположенный, так что видно его издалека...
МАТРИЦА
Лица Морфеуса, Нео и Тринити, столь многократно растираживанные на постерах, плакатах, обложках дисков и видеокассет, что я давно уже смотрю на них с каким-то равнодушным спокойствием. Они глядят на меня, я - на них... мимо них. Что мне до них? Мне надо думать о том, что здесь, рядом...
Михаил мнется, замедляя шаг.
- Послушай... тебе "Матрица" нравится?
Я сперва даже не понимаю вопроса и удивленно смотрю на него. Он кивает головой на плакат.
- Да, - отвечаю я осторожно, сдерживая улыбку. - Матрица мне нравится...
- Я сам несколько раз смотрел, на кассете, правда... - он роется в кармане, что-то доставая оттуда. - Вот... Маринка все равно обиделась, так что до завтрашнего дня с ней и пытаться говорить нечего... - он показывает мне на ладони помятые два билета. - А билетов жалко, пропадут... ты никуда не торопишься?
Два билета на "Матрицу" с dolby-surround, непростительная роскошь для человека, основным доходом которого остается стипендия... конечно, жаль, если билеты пропадут. Нерационально... а рациональность - превыше всего. Стоит пойти?
Я слушаю свой внутренний голос, но он молчит, и значит, это будет только мое решение.
- Конечно, пошли...
- А Маринке не говорить, а то обидится, - произносим мы в унисон и улыбаемся.
Он пропускает меня вперед в зал, мы садимся, я аккуратно кладу на колени папку с курсовой и конспектами. Свет в зале гаснет, я снова вижу до боли знакомые титры, медленно текущие вниз, словно плачущие, строчки кода...
- Было бы интересно знать, что именно там написано, - говорит Михаил то ли мне, то ли куда-то в сторону.
- Да ничего особенного, - не поворачиваясь, отвечаю я. - Стандартные уведомления... "Этот фильм разрешен к распространению как способствующий делу Матрицы. Этот фильм разрешен к распространению как способствующий делу Сопротивления"...
Я слышу, как он смеется, зажимая рот рукой.
- Здорово... "Ночной Дозор"? "Дневной" я еще не читал...
- У меня есть, файлом.
- Фрагмент?
- нет, весь...
каждая книга - файл. Каждая книга на самом деле - всего лишь совокупность данных, набор информации, разница только в форме ее представления...
на нас шикают сзади. Мы замолкаем.
Впереди два с половиной часа... Какая грустная ирония, какая усмешка совпадений. Почему именно сейчас и именно этот фильм?
<...>
Уже начинает темнеть. нас принимает в себя, окутывает теплым майским вечером Невский проспект.
- На метро? Не хочется сразу под землю нырять...
- Да. Пройдемся? Давай сразу на "Площадь Восстания"...
- О-кей...
Он забирает у меня конспекты, и мы идем рядом.
Какие в нашем городе все названия повстанческие, не замечал? - наклонив голову, чуть улыбаюсь я. "Баррикада", "Площадь Восстания"...
А то ж. Петербург-Петроград-Ленинград... Колыбель революции как-никак... - на лице его на миг появляется улыбка, но он сразу же становится вновь задумчивым.
- Ты о чем задумался? - спрашиваю я его. - О фильме, что ли?
- да нет... я вот все думаю, почему ты в кинозале темные очки не снимаешь?
Как лучше всего ответить на такой вопрос?
- Так лучше? - спрашиваю я, снимая очки, щурюсь и трясу головой, волосы рассыпаются по плечам.
Михаил заглядывает мне в глаза, но смотрит в них недолго.
- лучше... - удовлетворенно кивает головой. Перекладывает в другую руку конспект. Знаешь, смешно, вон в фильме все герои тоже ходят в темных очках даже в полной темноте... даже на корабле, а ведь там нет никакого солнца.
- Это верно, солнца там нет... вернее, есть, где-то там, за облаками... может быть. Если люди не продали его по кусочкам...
Он понимает, что я имею в виду - мне нравится говорить полунамеками, вызывая в собеседнике игру ассоциаций, наводя его на неожиданные сплетения мыслей, на новое расположение взаимосвязей и логических цепочек... Он принимает мою игру. И мы начинаем говорить. Фраза за фразой, я веду разговор, хотя Михаилу приятно думать, что это он ведет его... Я улыбаюсь, просчитывая возможные варианты ответов, обдумывая, какая из цитат и скрытых гиперссылок может быть лучше в данный момент, какая нить невидимых связей приведет нас к нужной цели...
- Фильм хороший... некоторые считают его просто примитивным голливудским боевиком с компьютерными спецэффектами... и девушкам редко нравится, - говорит Михаил, оглядываясь на остающуюся позади "Баррикаду". Нео с плаката недобро косится нам вслед. - Маринке вот тоже не особенно нравится... но я в нем что-то чувствую.
- То, что показанное в нем может оказаться правдой?
Он как будто немного пугается.
- Да нет, наверное...
- А если бы это так и было?
- Такая реальность... а что, наверное, ничуть не хуже других. Я иногда думал о том, что мы все можем быть участниками какого-то инопланетного эксперимента, или просто non-playing characters на каком-нибудь гигантском игровом сервере... тоже, в общем-то, версия. проблема в том, что нельзя доказать... самому увидеть?
- А разве ты не покрутишь пальцем у виска, если кто-нибудь подойдет к тебе на улице с парочкой таблеток? - веселюсь я. - Вот, хочешь, кстати?
Выдавливаю на ладонь голубой и красный кружочки "Дуовита".
- Будешь?
- Что это? - улыбка-недоумение.
- Да просто витамины... гм, признайся, тебе хотелось поверить, что я начну сейчас тебе что-то предлагать? "Иди за белым кроликом" и тому подобное?
- Не знаю. - он забирает таблетки с моей ладони. - Синюю или красную?
- В инструкции по пользованию написано "обе", - я смеюсь.
- Да, вот так вот, только хочешь поверить, и тут такой облом... все время хочешь чего-то большего, и каждый раз обнаруживаешщь себя по прежнему в этом скучном мире.
- Не таком уж скучном... может быть, конечно, мало похожем на то, что показывают в кино. Маловероятен шанс, что ты увидишь, как кто-нибудь прыгает по крышам между домами, и услышав звуки выстрелов, скорее всего обойдешь квартал стороной, потому что не станешь проверять, происходит там спасение очередного Морфеуса или мафиозные разборки... и если ты увидишь человека с сотовиком на поясе, направляющегося к телефонной будке, то в этой картине, особенно в нашей России, не будет ничего удивительного. Но разве это означает, что мир скучен? Вовсе нет. Вот... что тебе интересно?...
Русские философы начала века и современная фантастика, Ричард Бах, Лукьяненко и Кастанеда... Хансен и ERA, Толкиен и Умберто Эко... как может быть разнообразна гамма интересов человеческих душ! Мне нравится говорить о том, что и меня привлекает, мне не нужно вызывать в себе искусственный интерес и с неизбежной улыбкой говорить что-то про вызывающих у меня тоску ассирийцев или древних индейцев, как приходилось в прошлый раз. Или, кажется, в позапрошлый? За искусство быть приятным собеседником потом расплачиваешься головной болью, выкидывая, вычищая лишние знания, которые приходится напихивать в себя. Сейчас нет ничего такого. Мы просто говорим. Мы просто беседуем. Люди смотрят на нас и улыбаются, наверное, думая, что мы смотримся симпатичной парой... хотя мы даже не держимся за руки, и где-то в глубине души у Михаила прописано имя: "Марина", и где-то в глубине души у меня... нет, не буду думать об этом. Не сейчас. Позже. Лучше еще раз посмотреть на вечерний город и подумать о том, как это красиво...
Мы спускаемся в метро. Переходим с "Площади Восстания" на "Маяковскую", туда, где проходящие поезда не видны за глухой стеной и только разъезжаются и вновь смыкаются с грохотом металлические двери...
Я думаю о том, что нам с Михаилом надо будет встретиться еще... может быть, даже несколько раз. У меня уже есть его телефон, но я беру в руку клочок бумажки, на котором торопливо записан номер. Прячу бумажку в карман, и тут меня настигает назойливый звонок-вызов... как всегда, внезапно, как всегда, в самый неподходящий момент.
- Мне надо уходить, срочно... - хорошо, если Михаил не заметит, как меняется мое лицо.
- Я могу тебя проводить? - пытается он удержать меня за руку.
- Туда, куда я иду?
Только не сейчас, Михаил... только не сейчас. туда, куда я иду...
- Возможно, но не сейчас. позже...
Я прыгаю между закрывающихся дверей... вихрь сметает проносящийся поезд.
II
Черная пустота сжимает меня, словно тисками. Несколько секунд, растянутых в вечность... Ну полчему, почему именно сейчас? Но как сказать "нет", когда это - тоже часть моего существования? Так же, как и эта боль.
Поступающий блок информации кажется громоздким и угловатым. Я внутренне морщусь, принимая его в себя... и практически сразу падаю в мир.
На меня сверху cкалится угрюмой улыбкой памятник вождю мировой революции. analyzing location... но я и так узнаю это место. Почему-то мне всегда приходится бывать здесь именно на закате. Чуть вдалеке - темный силуэт небольшого храма... здесь всегда немноголюдно, за исключением тех случаев, когда тонкой струйкой текут направляющиеся в сторону ближайшего метро люди, которых только что поезд доставил на Варшавский вокзал...
Невдалеке раздаются несколько выстрелов - проходящая мимо старушка испуганно крестится.
- Не ходила бы ты туда, дочка, там бандиты опять, слышишь, стреляют... ох Господи, - говорит мне она. Но я срываюсь с места, проскакивая мимо нее и заворачиваю за угол... Почти сразу я вижу свою цель - одинокая телефонная будка. такая, из которой звонят не карточкой, а жетончиком, и на телефонном аппарате - диск, а не кнопки.
телефон начинает звонить. Меня всегда преследует искушение взять трубку и посмотреть, что из этого будет. Но телефон звонит не мне... Я уже вижу, кому он звонит. Откуда-то из переулка появляется парнишка, он бежит неровно, запыхавшись, все его существо устремлено сейчас к последней надежде, заключенной в этом телефонном звонке.
Только один телефонный звонок...
- Не торопись, - говорю я.
Этого хватает, чтобы привести его в замешательство. Он останавливается ровно на несколько секунд, необходимых для того, чтобы пуля второго агента настигла его. Так просто... и грустно.
Мой друг (не знаю, как еще назвать? Коллега? товарищ? Нельзя это выразить словами из привычных человеческих отношений) подходит ближе. Нам не нужно приветствий.
-Одному из повстанцев удалось уйти, - говорит он мне, я понимаю - это печально. - Возможно, есть еще одна точка входа здесь недалеко.
Смотрю в сторону Обводного канала, прикидывая карту города.
- Я буду здесь завтра на следующей миссии. Оставь мне эту информацию. Я буду следить за этим тоже.
- Его имя Анатолий. Один из операторов на корабле и в Матрицу входит редко, но уж если входит, то только чтобы что-нибудь разрушать...
- Я просмотрю все это, - прерываю я его объяснения, и чувствую, как небольшой пакет данных уже пробирается в лабиринте моего кода, отыскивая себе место.
Мы вместе глядим на тело, лежащее у наших ног. Ветер шевелит растрепанную светлую челку, раскрытые невидящие глаза все еще смотрят на небо, в них сохранилось отчаяние и растерянность.
- Ему всего лет пятнадцать, - говорю я. - В Сионе сошли с ума. Они скоро будут вкладывать оружие в руки детей.
- Когда идет война, дети первыми рвутся на баррикады, - отвечает мой друг.
- Они всего лишь следуют за взрослыми. Теми, кто сами никогда не входил в Матрицу. Кому лучше отсиживаться в своем бункере и отдавать приказы, для них не существует понятия ценности жизни.
- Это не совсем верно, - он качает головой. - Сион ревнует о новобранцах, новых кандидатах на отключение. Нам известно, что совсем скоро к Оракулу на тестирование они собираются привести целую группу подростков и детей.
- На детей легко повлиять, - отвечаю я. - Нам нужен только осознанный выбор.
- Мне было только семнадцать, - отворачивается мой друг в сторону. На это я не отвечаю. Это - только его. Я не хочу касаться архивов прежних воспоминаний в его home directory, даже если он и хотел бы мне это предложить.
Он подносит ладонь к уху - я слишком хорошо понимаю этот жест.
- Опять... Они никогда не успокоятся, - говорит он мне чуть виновато. Завидую я в чем-то тебе, 14_уровень. Хотя вас и трудно понять...
- Иногда бывает трудно, - я не спорю. - До встречи...
Кто знает, когда она состоится опять?.. Я не знаю...
Я слушаю тишину. Я ухожу прочь, чувствуя движение теплого ветра.
III
Интернет-кафе "Тетрис". Тоже - портал. Тоже - место, где сливаются реальность и виртуальность, лезвие бритвы, по которому проходят те, чьи души нам предстоит испытать...
С этим кафе у меня связаны какие-то прежние воспоминания. Вроде бы они были одновременно и важными и не очень приятными... не хочу сейчас рыться в архивах. То прошлое уже не имеет значения...
Пока тот, кто является целью моей нынешней миссии, еще не пришел, я оглядываюсь по сторонам.
Пара девчонок, прилипшие к экрану - распахнутое окно mIRC, быстро-быстро, подергиваясь, прибывают новые и новые строчки какого-то чата.
Парень, сосредоточенно скачивающий рефераты.
Бизнесмен в аккуратном костюме, проглядывающий сводки новостей...
Люблю смотреть, как у людей меняются лица во время работы за компьютером.
Еще один парень нервно отхлебывает кофе, вновь барабанит по клавиатуре, мотает головой. Я присматриваюсь. Он ищет что-то, вновь и вновь посылая свои вопросы к электронному оракулу поисковой системы. Но та не слишком балует его ответами - вот он порывисто нажимает на какую-то ссылку, но броузер, помешкав, выплевывает "Error 404". Еще и еще ссылки... я сочувствую ему. какой медленный и нерациональный способ получения нужной информации... Мне тоже когда-то приходилось пользоваться таким же. Знать, что такое "Сервер не отвечает", следить за потухшими лампочками модема, яростно нажимая "reconnect"... знать, какое радостное накатывает ощущение, когда наконец отыскиваешь искомое... мучиться, когда не удается подключиться...
Все в прошлом.
Любая информация мира... вся Сеть. Все, что я только захочу... ощущение постоянного подключения... иногда я думаю, неужели мне так мало было нужно? Но те, кто пришли за мной, знали, что мне предложить...
Теперь и я предлагаю.
Ищу - и предлагаю. Предлагаю не каждому - только тем, кто приблизился к грани, кто чувствует нестабильности и внутренний порядок этого мира, кто ищет ответов, кто не находит себе места в этой реальности, кто надеется встретить проводника, который поведет его к лабиринтам новых миров, о которых они грезят, погружаясь в реальность компьютерную... кто ищет ответов в книгах философов древности, в восточных учениях и европейской мистике, тем, кто остается непонятым другими, но продолжает настойчиво искать свой путь...
К таким людям приходят посланцы Сиона.
Или мы.
Вопрос в том, кто успевает первым...
Надо сделать еще кое-что...
Я беру трубку телефона и набираю номер. Несколько гудков - и вот уже слышен голос Михаила.
- Привет! Я думал, ты не позвонишь...
- Я обещала позвонить - и вот звоню. Знаешь, где я сейчас? Кафе "Тетрис"...
- Ой! Да я же совсем рядом живу! Мне подойти?! - спрашивает он обрадованно.
- Не сейчас, у меня тут еще есть одно дело... Давай встретимся часа через полтора... пойдет?
- Не поздно будет?
- Да нет, как раз не поздно... в общем, я буду тебя ждать, кафе уже закроется, но тут недалеко...
Кладу трубку, - я довольна только что состоявшимся разговором.
А вот и тот, ради кого я сегодня пришла в "Тетрис"...
Его зовут Олег, и на вид ему не больше шестнадцати лет, хотя на самом деле он должен быть старше. Но все равно, при виде его мне становится как-то неприятно. Я вспоминаю убитого парнишку-повстанца вчера вечером.
Я не уверена, что нам следует звать на свою сторону таких, как этот Олег - оправданно ли это?
Но если не мы - то что тогда?
Тогда придут из Сиона.
Научат смотреть на всех людей как на потенциальных врагов. Даже не так - как на настоящих врагов. Забыть все, что было когда-то в этом мире, мире людей, который мы - храним.
Научат пользоваться оружием, впечатают в память уроки единоборств.
Поставят под стяги Восстания, и, не дав даже вкусить обычных радостей жизни, накормят протеиновой кашей вперемешку с громкими лозунгами и вытолкнут в Матрицу...
Для того, чтоб они встретили здесь свою гибель. Может быть, единственным, кто по-настоящему пожалеет о них, будет агент, чья пуля оборвет эту потерявшуюся жизнь...
И это будет смерть по-настоящему. Она бывает только одна...
У меня позади - десятки смертей и сотни рождений, вряд-ли можно подобрать адекватные слова для объяснения этого... Но может быть, это все-таки лучше, чем умереть так, как умирают пришельцы из Сиона? У них не бывает резервных копий...
Я разговариваю с Олегом... не очень долго.
Его заметили уже давно, присматривались к нему... некоторые сотрудники "Тетриса" работают на нас, сообщают нам о потенциальных кандидатах... Потом довольно долгое время с ним уже общались - в чатах, по e-mail... в какой-то мере проверяя, чтобы он был готов к приходу кого-либо из нас.
Я разговариваю на языке, который ему понятен. То, что я рассказываю, для него сейчас - боюсь, кажется захватывающим приключением, ожившим фантастическим фильмом. Мне становится жалко его. Я думаю о том, как странно, если через несколько минут со мной уже будет разговаривать не этот веселый лохматый мальчишка, но один из нас - и его наполнит такой же холод и неизлечимая грусть, которые приходят вместе со знанием...
Он косится на экран, где на паузе застыл один из уровней "Mortal combat".
Для него выбор, который ему предстоит сделать - походит на сказку, он не ощущает его убийственную реальность, смертельная битва на грани - пока что не более страшна, чем похождения нарисованных героев на компьютерном экране, спасающих мир...
Если бы ты мог знать, насколько все серьезно.
- Хорошо, я правда согласен с тобой и всем, что ты говоришь, но что я должен сделать?
- Просто пожелать... просто сделать выбор. Однозначно. Всей душой. Достаточно на долю секунды. В нашем мире очень многое зависит от веры. Если ты веришь, то все получится.
По крайней мере, главное - это первый толчок, первое, едва оформившееся желание... всего лишь согласиться - и ты уже открываешь дверь, нет, ты уже с другой стороны. А остальные знания придут. Остальное, что будет нужно - тебе дадут, тебя научат верить...
- У меня не получается. - он смотрит на меня то ли обиженно, то ли недоверчиво. А таблетку какую-нибудь может надо глотать?
- Нет, таблетки оставь для повстанцев. Они тебе так нужны?
Ты же уже чувствовал... грань реального и виртуального, когда материя превращается в мысль... иначе меня не было бы сейчас здесь...
Я вытаскиваю ложку из чашки с остывшим кофе.
- Вот, видишь, почти как в фильме, - подмигиваю я ему. - Попытайся согнуть ложку. Потому что она - есть.
Не руками. Толко мыслью... в тот самый момент, когда разум будет отрываться от тела, и виртуальность Матрицы превратится в твою единственную реальность... ты это поймешь.
И я чувствую - едва заметное изменение, движение кода... Я знаю этот миг, так, как это происходит. Немного по-разному, но в общем... всегда так похоже. И всегда, когда я вижу это, чувствую какую-то ностальгию...
Я держу Олега за руку, зная, что иногда это происходит безболезненно, но иногда может быть очень больно, когда тело, отключаемое от систем жизнеобеспечения, успевает послать разуму последний крик своей агонии... это только первая боль, которых потом будет много...
Я вижу, как сплетаются и перестраиваются зеленые линии, вспышки знаков и цифр, когда в Матрице копируется и одновременно изменяется сознание. Сознание, в которое только что внедряется ослепительная точка, крошечный программный блок - в нем заключено столь много. Он определяет смыслы и цели существования, он - внутренний голос и мысль, которая становится твоей, он - ключ и возможность перестройки личности, и эта перестройка сейчас происходит... пожалуй, слишком быстро, слишком резко. Целые блоки и цепочки кодов перекомбинируются, послушно заполняя заранее определенные рамки... информация - захлестывающий поток - это приходит необходимый набор знаний, чтобы, потеряв себя, получить свое место в *этом* мире...
Его немного пошатывает - я замечаю последний раз неестественное подергивание правой руки - это бывает, когда тестируется интеграция с управляющей программой. Это вскоре должно исчезнуть... вот и все.
Главное - выбор... переход длится совсем недолго. А обратного пути нет...
Я не хочу ловить на себе взгляд, полный понимания и грусти.
Помогаю надеть очки и прикрепить receiver - это просто символ... а может, почти ритуал.
После того, как я остаюсь в одиночестве, я просто стою и жду...
Жду... жду ответа, который нельзя выразить словами, одного лишь сигнала, одного лишь подтверждения, одного лишь байта, который скажет мне, что все сделано правильно.
Он приходит... и у меня не остается сомнений.
IV
Слушаю шелест листвы, гляжу ввысь, на небо постепенно наползают серые облака. Ветер еще недавно был теплым, но становится холоднее; похоже, будет дождь. надо проверить, какое расписание погоды на сегодняшний вечер...
Я жду появления Михаила, с которым у меня назначена встреча. Но только не того человека, который оказывается сейчас передо мной. Хотя его появление оказывается любопытным совпадением. Приятно видеть посланцев Сиона, которые не сразу направляют на тебя оружие. Такие встречаются редко. Похоже, Анатолий сам хочет со мной поговорить...
Он медлит, не зная, как начать. Потом выкрикивает что-то...
О! Это неожиданно.
- Я ищу своего брата.
- И решили обратиться к нам за помощью? Это может вызвать удивление. Но мы не справочное бюро, господин Анатолий...
- Он должен был быть здесь, в кафе, около получаса назад.
- Боюсь, что в мои обязанности не входит его сторожить, - отвечаю я уклончиво. В то же время настойчиво пытаюсь проанализировать имеющуюся информацию... понять, чего именно он хочет... но тут все становится понятно. Он помогает мне сам.
- Моего брата зовут Олег...
- Он твой родной брат? - отвечаю я вопросом. - Вы были рождены одной матерью в Сионе? Или оба выросли в Матрице, появившись на свет на полях? Что ты молчишь?
- Он... мой брат. Он мне дороже кого-то иного.
- Это только воспоминания, имплантированные Матрицей, согласно вашим же концепциям.
- Мой брат, - повторяет Анатолий упрямо.
- И тебе, конечно, жаль, что он потерян для Сиона, - говорю я ему.
- Потерян... для... Сиона... повторяет он по слогам... Что _ты_ имеешь этим в виду?
- Вы хотели отключить его и доставить на корабль, - это известно. Не думаю, что ты станешь это отрицать. но у Олега было свое мнение на этот счет.
- Что ты понимаешь... Что ты понимаешь?
на его лице злоба смешивается с отчаянием.
- Да, на нашем корабле обратили на него внимание... да, у него были... способности... да, я должен был повести его к Оракулу вместе с другими, через несколько дней, - он готов, по-видимому, рассказать если не все, но очень многое - я внимательно слушаю, важной информацией для нас может оказаться любое из сказанного...
Сколько я просил всех этих жриц... сколько я просил! На коленях умолял... я уже не верил... уже не верил, что мне удастся умолить этих бесчувственных... пропустить меня к Оракулу... я просил ее, просил сказать, что у моего брата нет способностей. Сказать, что он не будет полезным для Сиона... Господи, я просто хотел, чтобы он мог жить. Чтобы он просто мог жить своей жизнью. Чтобы он никогда не проклинал себя, как я, за ту глупость, не мучился вопросом, не стоило ли выбрать синюю таблетку... впрочем, детей обычно и не спрашивают...
Он ненадолго замолкает.
- Я сказал ей, что сделаю все что угодно, лишь бы она помогла мне. "Хочешь, чтоб его разум оставался скован, чтобы брат твой оставался всего лишь батрарейкой для Матрицы?" - спросила она меня... но как мне было ей ответить, как сказать, что я почувствовал, когда увидел, какими глазами наш капитан следит на экране за моим братом...
Я замечаю, как его руки сжимаются в кулаки.
- На нашем корабле нет женщин...
Мне могло бы стать противно, я могла бы возмутиться, воздеть к небу руки, разразиться обличительно-сочувственной речью... человек мог бы так сделать. Я просто молчу. Мне интересно знать, что ответила ему Оракул... я слышала о ней. Оракула Санкт-Петербурга зовут Валентина, и живет она в маленькой квартирке рядом с Мариинским театром... Мы знаем об этом. Матрица знает обо всех Оракулах. Но всегда сохраняет нейтралитет...
Сейчас он скажет. В его душе слишком много накопилось - ему нужно поделиться хоть с кем-нибудь.
- Сказала, что я зря волнуюсь... чтобы я не волновался... блин, я чуть не ударил ее там, на кухне, требуя, чтоб она дала мне обещание... она, как всегда, сказала, что я ничего не понимаю...
потом все-таки уступила... это было ее пророчество... что Олег не подойдет для Сиона...
она должна была сказать, что у него нет способностей, чо его нельзя отключать...
Последнее ты додумываешь, - улыбаюсь я. - Ты представил себе последовательность действий, но она оказалась не самой оптимальной. В то время как ваша Оракул была права. Олег не подошел для Сиона. Можешь передать ей, что она может записать на счет очередное исполнившееся пророчество.
Мои слова - именно тем, что они верны - вызывают в нем злость... и осознание происшедшего.
Хотя странно, если он до сих пор не знал... или знал, но не проникся до конца довольно простой истиной - человек, который искал, который прикоснулся к грани... уже не может возвратиться к прежней, обычной жизни. И совсем не обязательно примкнет к повстанцам.
- Не подошел для Сиона... но его забрали вы!
- Твой брат сам сделал свой выбор. Или ты отрицаешь за ним право выбора?
Это его немного охлаждает.
- Я могу его увидеть?
- В настоящий момент у меня нет информации о его местонахождении. И не думаю, что рационально ее запрашивать, - холодно отвечаю я. Возможно, когда-нибудь вы с ним встретитесь. Я, правда, не могу обещать, что вы узнаете друг друга. Перестройки личности были довольно глубоки...
- Встретимся... Я его узнаю... что ж вы делаете, сволочи?! - почти кричит он. - хочешь сказать, что я убью собственного брата?
- Слово "убить" в данном случае не подходит, - вся информация о нем уже встроена в Матрицу, - я понимаю, что это не очень-то способно успокоить. Это не возможно понять, не испытав на себе... - Разум в виде программы прекрасно может существовать без тела, а вот ваши тела не могут существовать без разума...
- Я не смогу с этим жить, - вздыхает он убито.
Человек...
- Ты знаешь, что то, что Олег был твоим братом, - это только воспоминания, данные тебе Матрицей. Вы сами учите, что это не реально. Что "Матрица не может сказать тебе, кто ты". А тебе слишком дорог этот мир грез и воспоминаний... Ты сам не подходишь для Сиона, Анатолий.
- Прекрати, - отвечает он мне.
Но я вижу в глазах его искорку сомнения.
- Мы можем дать тебе новые воспоминания, - говорю я.
Мой голос становится чужим. Это не совсем то, что я хочу говорить, но это нарастающее ощущение, когда то, что я говорю и делаю - на самом деле, уже не совсем я... раньше при этом было только ощущение согласия и гармонии. Теперь я чувствую, что мысли мои двоятся - и это "двоемыслие" (как сказано в одном романе... хорошем романе... с встроенным в него кодом "Разрешен к распространению...") - это двоемыслие ведет к нарушению эффективности. Но сейчас нет возможности заняться оптимизацией...
- Новые воспоминания... новую жизнь. Семью, родителей, брата, любовь... просто жизнь, простую жизнь, такую, как ты захочешь. И никогда на твоем пороге не окажется посланец с парой таблеток. Это мы тебе обещаем точно...
он делает шаг ко мне навстречу - крошечный шаг. он сам еще не знает, чего хочет...
- За нами следят сейчас твои, с корабля, - прищуриваюсь я. - И наверное, происходящее их очень радует.
- На корабле все спят, - мотает головой Анатолий. - Я пришел один. - замечаю, как он пытается покоситься в сторону находящейся недалеко телефонной будки. - Я поставил таймер...
- Таймер иногда не срабатывает, - говорю я ему.
Он поглядывает на часы.
Время всегда на нашей стороне... но сейчас его, пожалуй, действительно мало.
- Новая жизнь, новые воспоминания,
\\- зачем так быстро?
- мы готовы дать тебе...
\\- Это не то, не то, что я хочу сказать...
- всего лишь в обмен на некоторую информацию...
\\- не так, не так, зачем...
- которую ты, как бывший оператором корабля...
- Ах, ты... - кричит он мне в ответ...
искорка сомнения уходит... - только ненависть.
Анатолий... мне тебя жалко...
Беседовать с тобой было, пожалуй, интересно...
Он выхватывает пистолет и начинает беспорядочно стрелять... звенят разбитые стекла, слышно, как захлопываются окна соседних домов, испуганно кричит ребенок...
Я уворачиваюсь - от одной пули, от другой. Так, как меня учили - в этом есть особенное искусство, словно я танцую какой-то танец... я даже чувствую в этом некую музыку:
[ I saw you dancing...
and I'll never be the same again for sure ]
Это длится долгие мгновения, время растягивается и сжимается вокруг нас.
одна из его пуль все-таки задевает меня. Это опьяняет его, удача, чувство триумфа.
Он позволяет себе расслабиться, забывая, что я еще не стреляю в ответ...
Я непростительно долго медлю, но во мне уже живет понимание того, что пришло время все закончить.
- Прости, - говорю я. - Ты действительно не подходил для Сиона. Можешь стыдиться этого, можешь гордиться. Как хочешь.
Я люблю людей. Я ненавижу убивать. В этот момент, отдавшись чувству того самого двоемыслия, той самой нестабильности, мне хочется думать, что это не я - но только Матрица управляет моей рукой...
..........
V
Звонит телефон... тоскливый, негромкий звук. Я медленно поднимаю трубку и так же аккуратно укладываю ее на место.
Слышу, как кто-то приближается - шаги.
Оборачиваюсь.
Михаил смотрит на меня - как-то особенно сосредоточенно и грустно. Переводит взгляд на неподвижное тело Анатолия.
- А если бы он тебя убил? - снова поднимает он глаза.
- Восстановление из резервной копии, - чуть морщусь я. Очень неприятная вещь. Мы настроены этого избегать... по мере возможности. У меня в большинстве случаев получается.
- Все как в фильме...
- Ну, не так чтобы. Прозаичней...
Из одного из ближайших домов начинает доноститься музыка - грустная, как и пасмурное небо над нами, и тихий перезвон электронных звуков напоминает импульсы капель дождя. Музыка плачет... я почти не вслушиваюсь в слова...
We are standing here
Exposing ourselves
We're being watched
and we feel our pulse
We look around
and change our pose
We start to move
And we break the glass
We step out
And take a walk through the city....
- А ты - агент.
Я улыбаюсь.
- Да. Я выбрала эту сторону. Когда-то... еще будучи человеком, - последние слова я произношу очень тихо, но так, чтоб он все-таки мог их услышать. Услышать... но я опасаюсь напрасно; Михаил не смотрит на меня как на программу.
- Ты тоже можешь выбрать, - говорю я ему.
- Для этого ты и пришла ко мне?
Внутри меня - опять тишина. Странно быть предоставленным только самому себе... когда внезапно нет этого ощущения того, что смотрят за тобой... каждая такая миссия словно возвращает ненадолго частицу той самостоятельности, которую мне пришлось когда-то утратить.
Это опасное чувство свободы, потому что меня начинают посещать разрозненные, странные мысли. Да, Михаил, меня послали, чтобы позвать тебя. Как некогда были посланы за мной... но как странно... я не хочу сейчас, чтобы ты делал этот выбор. Я не хочу вести тебя в этот мир, к которому принадлежу сама. Я не знаю, нужно ли тебе это счастье...
Все, что угодно, я могу тебе предложить...
Все, что угодно. Я только проводник, я только посредник, я только исполняю желания и предлагаю миры.
Но я не считаю, что наша жизнь - это то, что действительно нужно тебе, ради чего можно забыть весь остальной мир... Я не считаю, что тебе нужно быть с нами. И не на стороне Сиона. Просто жить свою жизнь...
Но Матрица считает иначе.
Будь моя воля...
Но у меня ее уже нет.
The young man stepped into the hall of mirrors
Where he discovered a reflection of himself
Even the greatest stars discover themselves in the looking glass
Sometimes he saw his real face
And sometimes a stranger at his place
Even the greatest stars find their face in the looking glass
....
- А если бы ты не пришла?
- Тогда пришли бы посланцы Сиона. Рано или поздно. Иногда это важно, кто придет первым...
Мы всегда приходим к тем, кто живет на грани... на грани между реальным и виртуальным. Хочет сломать рамки прежней жизни, вырваться из окружающей действительности - и при этом чтобы у этого прорыва была бы еще и высокая цель.
- Цель... действительно высокая?
- "Кей, а дело того стоит?" - цитирую я еще один фильм... тоже один из "программных" фильмов с пометкой "разрешен к распространению как способствующий делу Матрицы", кстати. - Правда, теперь уже нету столько времени на размышления. Но дело действительно того стоит. Я так думаю.
He made up the person he wanted to be
And changed into a new personality
Дождь капает сверху. Я рассеянно наблюдаю, как затягивается порванная ткань, чувствую, как медленно перестраиваются частички мозаики, крошечные кусочки кода, залечивая рану, оставленную выстрелом Анатолия. где-то там, внутри - тонкое жжение, когда вновь восстанавливается структура виртуальной плоти.
Михаил тоже смотрит на это...
- Все равноценно. Что-то отдаешь, что-то получаешь... - говорю я ему. У меня нет дома. Нет понятия "работа" или "отпуск", здесь другие категории... не надо думать о том, чтобы поддерживать свое существование. То, что нужно человеку - еда, пища, сон...
Все направлено на поддержание наивысшей эффективности.
Еще есть то, о чем нельзя говорить... да и как об этом говорить? Это можно только чувствовать, быть этим. Как сказать о черной тишине, о сдавливающей боли, когда тебя складывают из кусочков, как сказать о недолгих мгновениях, превращающихся в вечность, когда ты можешь говорить с бездной - и перед тобой открывается бескрайняя сокровищница знаний, всех знаний, собранных на Земле усилиями людей и машин - чистая амброзия информации, книга мироздания в исходниках...
- И что ты мне предлагаешь сделать? ты... или Матрица в твоем лице, что?
- Просто выбрать. Выбираешь ты сам. Я только посланник. Ты выбрираешь тот мир, которому ты хочешь принадлежать...
Radio Sender und Hoerer sind wir (=We're radio transmitters and receivers)
Spielen im Aether das Wellenklavier (=Playing the waves-keyboard in the Ether)
- А этот мир - уже не реальный?
- Реальный. Мир - такой , каким ты его хочешь видеть. Он - разный, в разном диапазоне спектра и под разным углом зрения... Ты смотришь на него сейчас так, как ты привык его видеть с детства. Через фильтры, через очки, которые тебе нацепила на нос вся человеческая система знаний о мире... вся, вместе с правдой, вымыслом и догадками, плюс еще некоторая порция твоих собственных теорий и ошибок.
- Хорошо... а если посмотреть без очков?
- Попробуй.
Он молчит, опустив голову. Я смотрю вниз, думая о своем. Предательское _двоемыслие_ начинает снова одолевать меня. Это саморазрушение, порождающее нестабильность. Я уже знаю, что мне придется внести коррекции в этой части личности, сместить всего несколько байт... но пока я могу медлить; я опасаюсь переделывать себя, не желаю потерять что-то, что делает меня - именно мной, что-то, что соединяет этот узор кодов... я боюсь экспериментировать с этими сеточками предметов-отношений-чувств, так легко ошибиться и изменить параметр, который вдруг окажется ключевым... я знаю, как больно редактировать собственную душу - трепещущее сплетение циклов и подпрограмм...
Двоемыслие. Я не хочу, чтобы Михаил шел сейчас со мной. Я просто не хочу. Не хочется вмешивать его в эту войну... Почему так получилось, что он должен быть на нас или за *них*? Хочется видеть его таким, как он есть, одинокий задумчивый парнишка, слушающий лекции по философии, бродящий вечерами над Невой или стучащим по ночам за компьютером новые главы своего курсовика... я не хочу отнимать у него его печаль и его радость, выдергивать на новые уровни, открывать непрошеную правду... но я здесь, потому что он все-таки попросил? Но пока я еще могу об этом думать... как я могу сказать ему, чтобы он _не_ шел за мной?
Как я могу сказать это другим? Всем тем, за которыми я еще когда-нибудь приду?
Сколько раз мне уже хотелось сказать это раньше?
Я чувствую в это мгновение смутно, что меня не первый раз посещают такие мысли. Это как deja vu... И они возвращаются снова, пробиваются через измененную программу...
Мы молчим долго. Потом я чувствую, как волны кода, чуть меняясь, приходят в движение. Зеленоватый свет колеблющихся струй...
Правой рукой продолжаю сжимать руку Михаила, левой медленно снимаю очки.
Это почти ритуал...
Слишком больно смотреть на слепящее сияние исходников.
Special thanks to:
- Kraftwerk
"Les mannequins", "Hall of mirrors", "Antenne"
// 10.05-11.05.2000
// Inity. Agent Inity