Генка был самым маленьким в классе. Я тоже был среди отстающих по этому показателю, но всё-таки...
Только рядом с Генкой я чувствовал себя безусловно старшим. Все, кого я относил к группе милюзги вместе с собой в одних случаях были умнее и сильнее, а в других очевидно глупее и слабее меня. Они были для меня, пожалуй как братья-близнецы. Даже самые высокие выглядели как братья, может, разве что чуть старшие братья. Лишь один Генка был чётко младшим, и один Рим был выше, и старше всех (на два года!!!) и умнее. Он, пожалуй, тянул на титул отца класса. Но всё это было внутри нашего 3-5-го класса.
Как же всё перевернулось в моей голове всего только за каких-то четыре эпизода в течение этих неполных трёх лет. Начну с конца. В последний год моего пребывания в той круглосуточной школе к нам пришёл Айдагулов. Я даже не помню теперь как его звать то было. Помню, что он был татарин. Помню, что по росту он был примерно посерёдке между нами, милюзгой, и самыми высокими. Он так запросто выводил из себя самого высокого из нас Ваську Колчина, переросшего самого Рима в пятом классе, что я диву давался. Вершиной превосходства Айдагулова над Василём, приличным я вам скажу авторитетом нашим в то время, был вообще вопиющий случай. Я такого в реальности ни до, ни после не видел. Когда он окончательно достал Василя, то просто встал у стенки, и ждал удара, мол давай, расквитайся. Вася, не долго думая, размахнулся, и ударил... Кулаком, в стену, где только что было лицо присевшего Айдагулова. Долго потом не проходила рука у Васи. А о том, чтобы дёргатся в старшинство над Айдагуловым после того случая он и думать забыл. Впрочем он и раньше был не навязчив в этом плане, но после; после и тогда, когда к нему обращались за помощью уже не строил из себя нечто монументальное, тот Вася. Наверно потому, что это просто выглядело бы по меньшей мере смешно. А вот Айдагулов с самого начала хотел не просто дружить с милюзгой вообще, и со мной в частности, а совершенно конкретно позиционировал себя младшим братом без имени и отчества. И конечно ему мало кто отказывал в помощи по тем или иным просьбам, в том числе и в стычках с кем-то извне. Особенно если проблема до этого обращения была только его проблемой, проблемой"старшего брата"Айдагулова.
Перед этим случаем довелось болеть в медпункте с одногодком нашего классного авторитета Рима. Пришёл как-то к нему его толстенный одноклассник, и начал его жизни учить своим весом прежде всего. А я успел с тем больным большуном подружится. Ну и просто высказал свою личную неприязнь к сему действу из-за спины толстяка. В принципе я ожидал от этого какой-то реакции в связи с опытом, приобретённом в следующем случае, но чтобы такую реакцию! Короче мало того, что толстяк больше не приходил, так и больной большун меня благодарил и зауважал. И, представьте себе, что этот же самый толстяк потом легко и просто надрал уши нашему классному авторитету Риму! Для меня это было просто невероятным событием. Мало того, что Рим был его одногодок, и выглядел поспортивнее; то есть мобильнее, так он ведь мог позвать на помощь и чуть ли не половину нашего класса. Да того толстяка бы просто в порошок стёрли! У меня то такой опыт уже был.
Вот этот опыт.
Говорят, что дедовщина это удел армии. Брехня. Чуть ли не с детсада моего детства всегда существовала субординация между старшими и младшими. Ну не брыкались младшие в сторону старших. А чаще всего вообще чётко выполняли
требования старших. Может это только во времена моего детства было, я вот сейчас думаю? В общем в год моего появления в школе-интернате я, третьеклассник как-то не так поучил двоих первоклашек. Хотя трудно мне вспомнить, чтобы я чему-то плохому младших учил, тем более заставлял их делать что-то нехорошее. И каково же было моё удивление, когда эти двое первоклашек нашли третьего, и предложили поучить их уже в таком составе! Что меня изумило ещё больше, так это то, что я оказался научен хоть чуточку, но больше каждого из этих первоклашек. В сумме то я их конечно тоже поучил, но в сравнении с каждым из них, отдельно взятым я себя учителем уже не чувствовал. Они меня научили. последующему пересмотру авторитетов класса. И относительно Васи, и в отношении Айдагулова, и в отношении самого Рима.
А с Геной вообще интересная история вышла. Это был тихий и послушный мальчик ниже травы, тише воды. Он заранее признавал верховенство любого в классе. Но. Всего только один раз кто-то перешёл границы дозволенного, и Гена тоже всего только один раз психанул так, что это запомнили все. Я уже давно не помню кто перешёл эту невидимую границу, а Гену, того отвязанного бычеподобного Гену, который лез, и лез на рожон несколько дней подряд под удары и оскобления, лишь изредка попадая по обидчику как следует, я помню очень хорошо. Его синяки и шишки невозможно было сравнить с ущербом обидчика. Но обидчик этому был явно не рад. Его долго потом ещё наказывали другие за его изуверство в отношении Гены. Этот обидчик сам потом превратился в изгоя в какой-то степени, которым сначала все потакали, а потом не замечали. Но Гену потом уже никто не смел доводить до греха.
К чему я это всё? В наших коллективах очень часто складывается совсем не та иерархия авторитетов,которая есть на самом деле, которую можно проверить только с кем-то извне. Даже если это самый-самый коллектив, с высокими
морально-волевыми качествами, и громадным опытом человеческих взаимоотношений.