Глава 11. ПРОПАСТЬ
- О! А ты, наверно, хозяйка, которую я давно дожидаюсь? – голос у него высокий, «еще чуть-чуть и будет неприятен», с круглым «а», словно он хотел подчеркнуть свое московское происхождение. – Я тут сам себя развлекал, так что не обессудь, девочка. Выпьешь со мной?
- С какой это стати? – Ева пожала плечами. – Какого черта вы забрались на чужую территорию? Я позвоню в полицию.
- Не смеши меня! – хмыкнул мужик и постучал по соседнему креслу. – Да ты проходи, не стесняйся. Чай, не в гостях.
Она решительно подошла, села, закинула ногу на ногу и только потом посмотрела ему в глаза – светлые и холодные. Лицо у него оказалось широкое, щедро избитое оспинами. Нос больше походил на сломанный когда-то клюв, широкий у основания и острый к концу. Щетинистые брови казались приклеенными неопытной рукой гримера. «Да уж, тот еще красавчик! – подумала Ева. – А ведь у него, наверно, жена и куча любовниц. Неужели за деньги можно купить все?» Вблизи она рассмотрела его, узнала и напряглась. Внезапный визит такого человека ничего хорошего не сулил.
- С чем пожаловали, господин Шишкин?
- А ты еще красивее, чем я тебя запомнил, – он осмотрел ее, цокнул, зацепившись взглядом за полуголую грудь. – Да-а, чертовски красива! Тем приятнее будет вести с тобою дела. Если договоримся, конечно.
- Я не собираюсь ни вести с вами дела, ни о чем-то договариваться, – Ева чуть повысила голос, придав ему стальных нот. Мужик, похоже, это заметил, посмотрел на ее руки, спокойно лежащие на коленях.
- Ой ли? – он прикурил угасшую трубку. – А вообще ты молодец: такое самообладание вызывает уважение. Ну-с, так как насчет виски?
- Объясните цель своего визита.
- Предпочитаешь сразу брать быка за яйца? – засмеялся он. Кадык на его шее неприятно задергался. – Правильно! Я из той же породы.
Она молчала, стараясь не выдать волнения. Этот человек влиятелен и может быть очень опасен для своих врагов. Он из когорты «морозовых» – ни перед чем не остановится, если надо или хочется. Странно, что для разговора Шишкин выбрал такой способ. Хотя, чему удивляться? Это демонстрация силы и возможностей. Дескать, полюбуйся – я тебя везде найду, и преград для меня нет.
- Ладно, не буду больше терзать тебя, – засмеялся Шишкин и шумно отхлебнул виски. В голове Евы тут же мелькнуло из детства мамино «не сёрбай, а то по губам получишь». – Кстати, классный напиток. Где брала? А, ну да, я же забыл – ближе к делу. Так вот, поговорим о территориях.
- О чем? – Ева удивилась – земля ее никогда не привлекала даже в качестве доходоприносящих инвестиций.
- Ты, девочка, не о том подумала! – Шишкин захохотал, запрокинув голову. «Чтоб она у тебя оторвалась!» – пожелала Ева. – Я имел в виду вовсе не девелопмент. Знаешь, что это такое?
Она промолчала, игнорируя вопрос. Он это оценил, почесал кончик носа. Вынув трубку изо рта, положил ее на блюдце, которое использовал вместо пепельницы. «Похозяйничал, значит? Ну-ну…» – Ева сцепила руки на груди и плотнее прижалась к спинке кресла.
- Продолжаем разговор. На днях ты изволила снабдить информацией свою подругу Светлану… Не будешь отпираться? Нет? Вот и отлично! Сэкономим время. Информация относилась ко мне. Я не знаю, где ты ее раздобыла, но хочу получить все материалы, которые у тебя есть.
- У меня? – Ева подняла брови.
- Девочка, не надо со мной играть. Мне доподлинно известно, что компромат – дело твоих рук. И не только на меня. После того, как Светлана вывалила… э-э… некую информацию частного порядка, я посидел, подумал и решил вот что тебе предложить. Ты отдаешь все, что нарыла на меня, и рассказываешь, что и на кого еще у тебя есть.
- По-моему, вы ошиблись адресом, – пожала плечами Ева. Он сделал вид, что не услышал.
- Запомни! – в его голосе послышалась угроза. – Я два раза не предлагаю. Даю время на обдумывание моего предложения… ну, скажем, до завтра. Встретимся за ланчем в ресторане «Изабель» – обожаю вид, который открывается с террасы. Я бываю там около полудня.
- Похоже, вы все решили за меня? А зря. Указывайте, что делать, своим марионеткам, а меня оставьте в покое.
- Зря ты так, – вздохнул Шишкин. – Со мной дружить надо, девочка, а ты гонор свой показываешь.
- Я ничего никому не показываю. А что, как и с кем делать, решаю сама.
- Да бога ради! – он развел руками. – Жила бы себе и жила на деньги своего покойного мужа, и никто бы тебе слова не сказал. Но ты залезла в чужой огород, где тебе совсем не рады. Кстати, я понимаю, что добыча материала – вполне затратная вещь, и готов оплатить понесенные тобой расходы. Даже с прибытком… Да! Забыл спросить. А куда это Светлана так поспешно слиняла?
- Понятия не имею.
- Не ври. Я ведь все равно узнаю.
- На здоровье. И освободите меня, наконец, от своего присутствия.
- А ты забавная, – ухмыльнулся Шишкин и кивнул на дверь спальни. – Может, сойдемся в сладостном сексе?
Ева на мгновение представила этого рыхлотелого плешивого мужика с отвисшим брюхом в своей постели, и ее едва не вырвало.
- Фу! – невольно вырвалось у нее.
- Не хочешь? Уже натрахалась? Ну-ну. Дело молодое, я понимаю… А по нашему с тобой вопросику советую не кочевряжиться. Пожалеешь, – интонация, с которой было произнесено последнее слово, и улыбка на неприятном лице так не вязались друг с другом, что Еву обдало холодом.
Он поднялся, сунул трубку в футляр и, не прощаясь, ушел. Услышав, как хлопнула входная дверь, Ева запрокинула голову, скользнула взглядом по потолку. И что ей теперь делать? У кого спросить совета? Ни друзей, ни знакомых, которым можно доверять. Светка уже, наверно, в Германии, да и советчица из нее, если честно, никакая. А, может, просто взять и уехать? Вот прямо сейчас. Во Франкфурт, например. Или Шамони. Давно мечтала там побывать.
Звонок мобильного вывел ее из ступора. Телефон лежал в клатче, клатч – в прихожей. «Антон!» – полыхнула зарницей надежда. Она бросилась из комнаты, трясущимися руками вывалила содержимое сумочки на комод и схватила телефон.
- Да!
- Совсем забыл тебя предупредить, – голос Шишкина прозвучал так неожиданно, что Ева едва не выронила телефон. – Пока наша проблемка не будет решена, не вздумай куда-нибудь слинять. Хуже будет.
Он хмыкнул и отключился. Она бросила телефон на диван, словно тот жег ладонь. «Надо срочно выпить, чтобы успокоиться, – решила Ева. – Надеюсь, этот козел выхлебал не весь виски?» Подойдя к бару, она машинально посмотрела в окно. В машине прямо под ее балконом вспыхнул огонек зажигалки. Из салона вышел мужик, потянулся и поднял голову, разглядывая окна дома. Ей показалось, что их взгляды встретились, она отшатнулась. И тут ей стало страшно. Так, как тогда в подвале, много лет назад, когда трое подонков оставили ее истекать кровью.
Ева ходила взад-вперед, не зная, что делать. Мысли путались, сталкиваясь, как льдины на реке. Единственный человек, который может как-то помочь – Антон. Только ему можно доверять. И она уже взяла телефон, чтобы позвонить, но… Он же ушел. Бросил ее. Как использованную вещь. Как ненужную куклу. Как… Нет, позвонить ей не позволит гордость. Сама как-нибудь справится. И вообще что-то странное с ней происходит: распустила нюни, как последняя овца. Когда такое было? Надо просто собраться. Шишкин? Да к черту Шишкина! Шишкин – не самый влиятельный в мире человек. Как там фамилия его партнера? Кажется, Бауэр? Вот, кто ей поможет! Ева поплескалась в джакузи, выпила бокал вина и рухнула в кровать. Теперь она знала, что делать. Этой ночью снов не было. Отчаяния тоже.
Напевая, Ева сварила кофе. Если Шишкин наставил «жучков», пусть слышит, что у нее все в порядке. «Если не готов воевать сам, собери войско!» – так ее учил когда-то муж Генрих. После завтрака она вышла на лестницу и позвонила в соседнюю дверь. Ирина Михайловна, как всегда, была дома.
- Ой, Евочка, деточка, как хорошо, что ты заглянула! Проходи, чайку попьем.
- Ирина Михална, не могу – дел много. А я к вам с просьбой. Можно у вас на некоторое время оставить коробку?
- Большая коробка-то?
- Да нет. Просто я могу на какое-то время уехать, а оставлять без присмотра некоторые вещи не хочется. Там дорогие мне книги, документы.
- А-а! Конечно, оставляй. А куда это ты собралась?
- Да, вот, думаю, на отдых съездить. Что-то последнее время бессонница замучила.
Соседка обожала разговоры про болезни, и Еве пришлось делать заинтересованный вид, охать и поддакивать. Ирина Михайловна – единственный человек, которого она знала в этом подъезде. Поначалу между ними возник конфликт – пожилую соседку раздражала слишком громкая музыка в квартире Евы. Она без конца стучала в стену, звонила в дверь и однажды даже вызвала участкового.
- Вы бы, гражданочка Хоффман, договорились по-хорошему, – вытерев лоб, сказал усталый усатый дядька в форме. – Подумайте, а вдруг вам когда-нибудь понадобится помощь, а попросить будет некого.
- Помощи? – засмеялась Ева. – У этой старухи?
- У нее.
Она хамила и дерзила, он вздыхал и разводил руками. После его ухода Ева подошла к окну, закурила. «А вдруг он прав?» – пришла неожиданная мысль. На следующий день она купила торт, пачку дорогого чаю и отправилась к соседке мириться. Ирина Михайловна тут же перестала дуться и пригласила ее в гости. Они тогда очень долго о чем-то говорили, и Ева ушла от нее поздно. С тех пор отношения между ними наладились.
«Вот и пригодилось», – усмехнулась Ева, вынимая из тайника бумаги и диски и складывая их в коробку из-под микроволновки. Туда же отправились деньги и документы из сейфа. Пристраивая коробку на антресоли в коридоре соседки, Ева попросила:
- Ирина Михална, вы про эту коробку никому не говорите, даже если кто-то будет спрашивать, не оставляла ли я у вас чего. Ладно? Я, как только приеду, тут же у вас ее заберу… Вот, а это вам к чаю, – она протянула коробку дорогущих шоколадных конфет.
- Да не надо было, – заулыбалась та, но презент приняла и тут же спрятала в сервант. – Скоро ко мне сестра в гости собиралась, вот я ее шокирую! Она удивится – откуда это у меня такое богатство, а я скажу – любовник подарил…
Соседка еще что-то говорила, смеялась, но Ева не слушала, думая о своем.
- Ой, Евочка, совсем я тебя заболтала. А надолго ты уезжаешь-то?
- Не знаю, как получится. Может, на день-два, может, на месяц – кто ж знает?
Вернувшись в квартиру, она взглянула на часы: «Десять. Шишкин, наверно, потирает руки в предвкушении. Но его ждет обломахин, – выглянув в окно, Ева осмотрела парковочную площадку. Машин на ней не было. – Вчера, наверно, привиделось. У страха глаза велики. Оказывается, я тоже могу быть паникером. Все, пора!» Она еще раз проверила документы, надела ветровку, взяла сумку и закрыла за собой дверь. Хорошо, что сообразила ничего из вещей не брать. Все, что ей понадобится, есть в магазинах.
Небо, укутанное в низкие сизые тучи, производило впечатление скорого дождя. Кляксы желтеющих листьев тряпочками болтались на тонких ветвях березы, что росла возле подъезда. Ева поежилась. Надо было одеться теплее и взять зонт, но возвращаться не хотелось. Осмотревшись, она быстро пересекла двор и вышла на проспект. Сейчас первым делом – телефон: старый так и остался лежать на диване. Она добралась до метро на маршрутке, неподалеку от салона сотовой связи нашла мужика, курившего с философским видом. За пару сотен тот согласился оформить телефон на себя:
- Ты, барышня, не обижайся, но друганов надо угостить. Понимаешь? Хотя бы пивком, – он развел руки в ссадинах и болячках. – Меньше никак нельзя.
- Я понимаю. Вот тебе еще сотня, пошли. У меня очень мало времени.
Вскоре она уже ловила машину, засовывая новенький смартфон в сумку. Все нужные номера Ева помнила наизусть, остальные – «в сад, петь комические куплеты» .
- На Московский вокзал, – сказала она водителю.
Если Шишкин решит ее искать, где он это будет делать в первую очередь? Конечно, в аэропорту, подумав, что она сбежала в Германию. «Банально, господин Шишкин! – усмехнулась про себя Ева. – Нет, сейчас я поездом доберусь до Москвы, а уже оттуда полечу… а, может, поеду... там посмотрим, куда».
Занятая мыслями, она не сразу сообразила, что водитель выбрал странный маршрут.
- Эй, вы куда это?
- Пробки объезжаем, – ухмыльнулся тот.
Интонация, с которой это было сказано, его лицо, наглый взгляд Еву напрягли. Он что, маньяк, который собирается ее изнасиловать или отобрать деньги? Этого еще не хватало! А главное – вовремя как.
- Остановите машину! – потребовала она.
- Не могу. Мы только что проехали знак, запрещающий остановку. Да вы не волнуйтесь, еще пара поворотов – и мы на месте.
- На каком месте?
- Нужном! – заржал водитель и резко оборвал смех. – Да не дергайтесь вы так. Мы подъедем к вокзалу с другой стороны.
- Мне не надо с другой. Мне надо с центрального входа.
- Да там всего несколько шагов пройти…
Он еще что-то говорил, жестикулировал, но Ева не слушала. Барабанной дробью в висках колотилась тревога: что-то не так… она что-то упустила из виду. За стеклом проплывали глухие серые стены зданий, явно не жилых.
- Я за шлагбаум не поеду, вам всего-то пару сотен шагов пройти, а с меня денег сдерут, – сказал водитель. Ева так задумалась, что не сразу заметила – машина остановилась. – У вас без сдачи?
Она расплатилась, вышла из салона, присмотрелась, но никакого шлагбаума не увидела. Ни вблизи, ни вдали. И автомобилей, снующих туда-обратно, не наблюдалось. «Странная пустота для вокзала, – она обернулась, чтобы спросить у водителя, куда идти, но машина моргнула фонарем стоп-сигнала и скрылась за поворотом. – Водитель шустряк какой-то, уже смылся. Что-то мне все это не нравится». Застегнув ворот ветровки до подбородка, она сунула руки в карманы и пошла вдоль домов. Ни людей. Ни транспорта. В крупном городе такого не бывает по определению, хоть какое-то движение, но должно присутствовать. Даже в промзоне на окраине имеется живность.
За одним из домов открылся проулок – узкий и мрачный, заваленный хламом. Ева ускорила шаг.
- Эй, слышь! Чё бежишь так? – голос прозвучал, казалось, из-под земли. – Погоди, поговорить надо.
Она обернулась. Откуда он взялся, этот коротконогий парень в линялой футболке и с наколками во все руки?
- Опачки! А вот и дамочка! – заржал второй мужик, внезапно выросший перед ней ниоткуда, с желтой кожей и такими узкими губами, что его рот казался на лице щелью. – Какой удачный день, однако, сегодня! Ну-ка погоди, краля, ща мы тебя облагоденствуем!
Сложив руки на груди, щербато усмехаясь, он ждал, пока Ева подойдет. Она улыбнулась и шагнула к нему; в тот момент, когда его пальцы потянулись к ее рукам, ударила носком ботинка по колену. Мужик заорал и согнулся:
- А-а-а! О-о-о! Су-у-ка-а… Вороной, держи падлу!
Ева помчалась, стараясь держаться в центре улицы. Сзади слышался топот и мат. Она бежала так, как не бегала со школы. Казалось, небо от удивления посветлело и подняло выше набухшие веки туч. Моргнув сполохом молнии, оглушила раскатом грома. Ева споткнулась. Она с детства безумно боялась грозы.
* * * * *
Еве недавно исполнилось шесть лет. Она с родителями приехала на неделю в деревню к каким-то знакомым. Папа с мамой были вечно заняты собой, и ей пришлось развлекаться самой. Она целыми днями пропадала на улице, разглядывая жуков и бабочек.
- Доченька, далеко от дома не уходи, – строго говорила мама и смотрела на папу странными влажными глазами.
- Да, – добавлял он и брал маму за руку.
Они уходили на сеновал, а Ева пробиралась на пруд через два дома, садилась на мостки, с которых деревенские женщины частенько полоскали белье, и подолгу болтала ногами в теплой воде. Она придумала свой собственный мир и могла в нем часами молча разговаривать. Например, стрекоза – это вовсе не стрекоза, а заколдованная принцесса, которая прилетела к Еве за помощью. Лягушка – это вообще король с Луны. Он случайно свалился на Землю, когда спал, и теперь никак не мог вернуться домой, а все его подданные, желавшие помочь и спрыгнувшие на Землю, тоже стали лягушками. Не зря они так обиженно и печально квакают-урчат.
Однажды Еву позвала соседская девочка Зина:
- Ты новенькая что ли? А пойдешь с нами в лес за малиной?
- Пойду.
- А тебя мама отпустит?
- Она меня всегда отпускает. Я могу даже разрешения не спрашивать.
- Тогда бери бидон. Только ты быстрее, нас уже девочки ждут.
Так Ева впервые оказалась в лесу. Солнце светило ярко, звонко пели птицы, небо было синим-синим. Как она потерялась – так никто и не понял. Шла-шла, насобирала полбидончика ягод, повернулась – никого рядом нет. И полянки с кустами малины нет. Один лес кругом. «Ау!» – прошептала Ева и замерла. Сердечко стучало часто-часто. Так часто, что она почти задыхалась, словно только что бежала. «Ау!» – крикнула во весь голос. Одна сплошная тишина. Даже птицы перестали петь. Ева посмотрела на небо – оно из синего превратилось в серое. На нос упала капля. Вскоре по листьям и веткам застучал дождь.
Она шла, куда глаза глядят. Впереди посветлело – вроде бы лес кончился. Ева вышла на огромную поляну, посредине которой стояла высокая сказочно-красивая ель. Под ней оказалось сухо, и она устроилась возле шершавого ствола. Дождь усиливался, небо совсем загустело цветом, а вскоре сверкнула молния. Ева тут же придумала сказку: это салют на балу у королевы-ели, а она – самая дорогая гостья, для которой приготовили торжественное кресло. Нет, лучше трон, специальный трон для самых-самых дорогих гостей.
- …а-а-а! – услышала она чей-то далекий крик.
На краю леса стояло несколько людей с фонарями. Они кричали и махали руками. Ева так обрадовалась, что стремглав бросилась бежать, не обращая внимания на сильный дождь и грозу. Внезапно в небе полыхнуло, за спиной раздался такой грохот, словно обрушилось небо. Ева остановилась и обернулась. Ствол ели раскололся надвое, и обе его половины полыхали. Завороженная, она пошла назад. Кто-то бежал к ней. Но не добежал. Здоровенная обугленная ветка сломалась и полетела вниз. Ева успела отбежать в сторону, и долго не могла понять, почему ее так колотит. Даже когда какой-то дядька схватил ее на руки и побежал к опушке, где рыдала мама, ее все равно трясло.
С тех пор гроза вводила Еву в ступор. Даже повзрослев, она испытывала безумный, панический страх, заставляющий сжаться, закрыть ладонями уши и замереть.
* * * * *
Воспоминание промелькнуло за долю секунды. Страх никуда не делся – он высушил слюну, сжал сердце в холодный кулак и мешал дышать. Она не бежала – летела по улице. Топот сзади не прекращался.
- Стой, сука! По стенке размажу, гадюка! Лови ее, Вороной!
Внезапно улица кончилась. Она раздвоилась, как та ель – один рукав уходил вправо, другой – влево. Впереди – глухой забор из бетонных плит. Ева не знала, что за ним, но бежать было глупо – ей может банально не хватить сил. Оставалось одно. Она с разбегу перемахнула забор, и, приземлившись, с удивлением обнаружила огромную площадку, забитую контейнерами. Обернувшись, окинула взглядом бетонную стену и усмехнулась: «Спасибо Мокасину, его тренировки по паркуру не прошли даром. Надо же, пригодилось. При первой же возможности накрою ему поляну!»
Мокасин, прозванный так за любовь к одноименному виду обуви, а в народе Петр Лучников, был когда-то тренером Евы по паркуру. Они случайно познакомились в Германии, когда она издыхала от тоски и одиночества, а он приехал на языковую практику. Началось все с секса, закончилось спортом, что, впрочем, не мешало одно другому.
- Я – трейсер, паркур – мой образ жизни. Понимаешь?
Она влюблено смотрела в глубоко посаженные серые глаза под едва заметными светлыми бровями и кивала:
- Конечно, понимаю. Это лучше, чем наркотики и бухло в подворотне.
Через полтора месяца он предложил расстаться:
- Ты не обижайся, но я же вижу – тебе больше нравятся тусовки в ночном клубе.
- Разве танцы – это плохо? – пыталась она оправдаться.
- Танцы – это не плохо. Плохо, что ты по-прежнему куришь и пьешь виски. Если ты не готова жить тем же, чем живу я, нам лучше расстаться. Так будет честнее.
Он уехал, Ева почти месяц погоревала и махнула рукой: сколько у нее еще будет таких мокасинов? Десяток? Два? Сотня! А то и больше – было бы из-за чего расстраиваться. Но дружеские отношения они все же сохранили и даже частенько переписывались в скайпе.
«Черт! Воспоминания – это, конечно, хорошо, но не в данный момент, – Ева осторожно двинулась между контейнерами. – И куда идти? Тут можно сдохнуть, и никто не заметит, пока не начнет переставлять контейнеры». Молнии сверкали реже, дождя так и не собралось. Ева то и дело прислушивалась, пытаясь понять, где может быть выход. «Надо было вдоль забора двигаться, – нахмурилась она, – так, точно, невозможно заблудиться – шла б себе по периметру… Странно, здесь что, видеокамер нету? Или охранники дрыхнут? Нет, не может быть, чтоб контейнеры никто не охранял».
Контейнеры охраняли. Вскоре Ева в этом убедилась.
- Стой! – услышала она окрик. Злобно залаяла собака.
К ней торопливо шли два мужика, один с трудом удерживал псину странной, как показалось Еве, конфигурации.
- Стою.
- Не шевелись!
- Да стою я, стою.
- Какого черта ты здесь делаешь? – спросил тот, что постарше, коренастый и седой.
- От хулиганов убегала.
- А сюда как попала?
- Через забор сиганула.
- Врешь!
- Хотите проверить?
- Ладно, сейчас разберемся, что ты за фрукт. Колесов, веди попаданца.
- Фу, какое нехорошее слово! Тем более – оно мужского рода, – улыбнулась Ева.
- Ну попаданиху, – мрачно поправился седой.
- Хрен редьку не переплюнет, – пошутила Ева, но мужики промолчали.
До пункта охраны они шли долго. «Да здесь целый город! – подумала Ева. – Заблудишься – фиг выберешься без посторонней помощи!» Мужик с собакой шел сзади, и Ева слышала бесконечное ворчание – казалось, за спиной едет машина с работающим двигателем. Она даже пару раз обернулась.
- Бежать думаешь? Не советую, – усмехнулся тот, кого назвали Колесовым.
- Не собираюсь. Смотрю, собака странной породы. Не видела, вроде, таких.
- Анатолийский карабаш. Одна из древнейших пород, – с гордостью ответил Колесов. – В Турции ее называют «кангал».
- Не слышала. Редкая порода?
- Ну…
- Слышь, кончай болтать! – прервал разговор седой.
Ее завели в теплое помещение со множеством мониторов за пуленепробиваемым стеклом, проверили документы, выслушали историю, напоили горячим чаем с пряниками. Мужики оказались ничуть не страшными, а вполне себе обыкновенными. Да и пес, от которого Ева не могла оторвать глаз, дремал возле входной двери, положив голову на передние лапы. Казалось, он извозился в саже – такой вид ему придавали черная маска на морде и черные висячие уши.
- Трудно с таким управляться? – кивнула она на собаку.
- Бывает, – смутился Колесов. – Ему нужна крепкая рука и лидер.
- А с детишками он как?
- Они на нем верхом ездят.
- Красавец! – не скрыла она восхищения и, опомнившись, поинтересовалась. – Слушай, а до вокзала далеко?
- Далеко. Тебе придется выйти из промзоны и ловить тачку.
Колесов проводил Еву к выходу с контейнерной площадки, неуклюже попросил номер телефона.
- У тебя же семья, – усмехнулась она.
- Ну… уж слишком ты красивая, – смутился он.
- Не обижайся, но своего номера я тебе не дам. Во избежание соблазна.
- Ну нет, так нет, – похоже, Колесов особо не расстроился. Подойдя к огромным металлическим воротам, махнул рукой. – Сейчас за ворота пройдешь, иди налево до упора, никуда не сворачивай.
- Долго идти?
- Да минут двадцать. Тут много всяких контор и складов, а дорога одна, так что не заблудишься. Ладно, бывай!
- Счастливо оставаться, Колесов. А собачка у тебя – прелесть!
Улыбнувшись на прощание, она прошла через приоткрытые ворота и повернула налево. По асфальту с высохшими комками грязи то и дело проезжали грузовики, поднимая пыль. «Ну, вот, другое дело! – обрадовалась Ева и посмотрела на голубое безоблачное небо. Кто бы поверил, что всего пару часов назад была гроза? – Если бы прошел дождь, здесь можно было бы утонуть в грязи».
- Эй, красотка, тебя подвезти? – то и дело окликали ее водители.
- Вали давай! – смеялась Ева.
Вдали уже показалась улица с потоком машин, и она ускорила шаг. Сзади просигналили, Ева обернулась. Из-за приоткрывшей облезлой металлической двери выскочил мужик, схватил ее за руку и втолкнул внутрь. В полутемном помещении стоял запах дерева, и слышался визг пилорамы. Кричать бесполезно, поняла Ева и посмотрела на мужика. Этот был один из тех, кто за ней гнался на пустынной улице.
- Ну, что, попалась? – он бесцеремонно потащил ее за собой. – Будешь упираться, получишь по роже или вообще руку сломаю. Поняла?
- А! Знакомые все лица! – услышала Ева за спиной. – Давай, Вороной, веди ее в кладовку. Да постельку приготовь. Ща мы ее отделаем во все места!
Она брыкалась и кричала. Ее держали и срывали одежду.
- Глянь, Клык, какие у нее сиськи! – облизнулся Вороной. – Я сроду таких не мацал!
- Так мацай, чё стойбище изображаешь?
Вороной больно схватил ее за груди, помял и оттянул соски.
- О-о-о!– застонал он. – Ка-айф! Ща, бл…, кончу, нах…
- Привязывай козу, сказал! – рыкнул второй.
Ее толкнули на тахту, прикрытую дырявым одеялом. Она из последних сил вырывалась, царапалась, пыталась кусаться, но удар по щеке отозвался звоном в мозгу и отупением.
- Держи суку! Привязывай руки, я ноги захвачу! Держи, Вороной!.. Все, падла! Ща я на тебе Камасутру испробую во всех ее позах, – Клык сплюнул. – Ты у меня неделю враскорячку копыта переставлять будешь! На жопу не сядешь!
Тяжело дыша, два мужика рассматривали распростертое голое тело.
- Все, Клык, я первый ей засажу! Не могу, бл…, терпеть!
Вороной рванул ремень, расстегнул ширинку и, приплясывая, стащил джинсы. Ева похолодела. Внутри все оборвалось. Ледяными шариками катилась по венам кровь. Нервы превратились в тонко натянутые заиндевевшие струны, готовые вот-вот оборваться. Неужели это волосатое коротконогое чудовище ее изнасилует?! Без презерватива?! А если у него СПИД или сифилис?!
Ухмыляясь, с красным от возбуждения лицом, он навалился на нее. Тяжелый, вонючий, потный. Твердый, как палка, член больно уперся в лобок. Она стиснула зубы и закрыла глаза. «Господи! – взмолилась Ева. – Сделай же что-нибудь!»
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/07/28/4