Лабиринт

Музыка: Ludovico Einaudi – Ritornare

АНТОН 

Антон проснулся, когда жаркое послеполуденное солнце лишило его губы последней влаги, они побелели, потрескались, и он почувствовал вкус собственной крови во рту. Вкус этот был отвратительным. Антон попытался сглотнуть, но горло отчаянно саднило, хотел облизать губы, однако язык распух и прилип к нёбу. Ноздри были забиты пылью. Он с трудом приоткрыл веки, моргнул, и в то же мгновение глаза его наполнились песком, лишая зрения.
«Проклятье, что со мной, где я?»
Тело болело, словно в него вонзили несколько сотен иголок, и безликий китайский целитель принялся старательно забивать их молотком под кожу. Антон пошевелился. Движение принесло новую порцию боли. Он замер.
«Так, я лежу… На животе… Я чувствую руки и ноги… Все болит… Я определенно жив… Но что случилось? Я попал в аварию? Чёрт! Не помню… Я был за рулем… Что потом?»
На этом цепочка событий в его памяти обрывалась.
Антон собрался с силами, перекатился на бок. И едва не задохнулся от боли. Несколько минут он лежал без движения, пытаясь восстановить дыхание. Потом приподнял руку, провел ладонью по лицу, смахивая песок, и протер глаза. Болеть они не перестали, однако позволили осмотреться и обнаружить себя посреди узкого прохода, образованного двумя песчаными стенами более трех метров высотой.
Он попытался подняться и тут же обессиленный повалился на землю. Перевернувшись на спину, Антон открыл глаза. Над ним было чистое, без единого облака, небо. Он вздохнул. Последний раз он вот так смотрел на небо, когда ездил вместе с Алёной и Евой в лес несколько лет назад. Был июнь. Погода стояла замечательная. Еве тогда едва исполнилось два с половиной года. Она не могла усидеть на месте, все хотела потрогать и без умолку болтала на своем языке, показывая родителям травку и цветы. Она удивленно разводила руками при виде букашек и говорила: «ууу!», привлекая внимание родителей.
Антон вспомнил статью из журнала, где говорилось о том, что осенью чаще всего рождаются здоровые дети, ведь в период беременности, летом, их мамы имеют возможность кушать свежие овощи и фрукты и принимать солнечные ванны. Он старательно кормил Алёну всем самым свежим и водил на долгие прогулки в парк. Она не возражала. Беременная Алёна, и раньше питавшая слабость к помидорам, теперь не могла от них оторваться. Друзья шутили, что, скорее всего, у них с женой родится индеец. Он улыбнулся, вспомнив её с огромной тарелкой салата в руках. Они так любили друг друга. Тогда…
Антон услышал голоса. Один из них показался ему знакомым. Это был голос Алёны.
«Она тоже здесь? Где, черт возьми, мы очутились?»
 Он хотел позвать её, но слова застряли в горле. Антон собрался с силами и приподнялся. Движение далось с невероятным трудом и болью. Кое-как через несколько минут он встал на колени. Кровь отхлынула от лица, у него началось головокружение, в глазах резко потемнело. Он позволил себе отдышаться, упираясь лбом и ладонями в шероховатую песочную поверхность стены.
«Надо встать…  Надо идти… Алёна…»
 Антон старался дышать равномерно, превозмогая жуткую боль в груди и животе.
«Как будто меня избили. Может, я и правда попал в аварию. Тогда почему я не в больнице, а валяюсь совершенно один тут?»
 Когда головокружение ослабло, он открыл глаза. Два прохода находились позади него, посреди третьего лежал сам Антон.
«Если я здесь, значит, прежде чем отключиться, я по какой-то причине пошел именно сюда…»
Но голос Алёны звучал с противоположной стороны.
 По-прежнему упираясь в стену лбом и ладонями, он поднялся с колен. Постояв немного и почувствовав себя готовым идти, Антон медленно двинулся в ту сторону, откуда, как ему показалось, слышался голос жены.

АЛЁНА

Он шел несколько минут, однако путь этот показался Антону бесконечно долгим и тяжелым. Он приблизился к месту, где проход смещался в сторону, заглянул за угол и обнаружил, что до следующего поворота еще сто метров.
Было невыносимо жарко, от пота одежда прилипла к телу, Антона мучила жажда. Он пошел вперед, держась за стену. Возле очередного поворота Антон остановился, закрыл глаза, отдышался. Поборов очередной приступ головокружения, он  сделал несколько шагов вперед и встал, как вкопанный, не веря своим глазам.
«Какого чёрта! Что за проклятый лабиринт!»
Он почувствовал слабость в ногах, сел на землю, прислонившись к стене, и закрыл глаза.  Несколько минут Антон пытался собраться с мыслями, но никак не мог сосредоточиться. Он не помнил, как попал сюда, не знал, куда идти.
«Но ведь я слышал её голос! Это ведь был её голос!»
Голос Алёны было сложно спутать с каким-либо другим - он отличался необычайной красотой. Этот голос когда-то очаровал его. Навсегда.
В тот летний день в офисе было адски душно. В очередной раз, не выдержав сорока пяти градусной жары, сломался центральный кондиционер. Сотрудники фирмы маялись от духоты в ожидании мастера, проклиная аномально жаркую погоду. Холодная вода в кулере быстро закончилась, новую ещё не доставили. Антон устал извиняться перед соискателями, пришедшими к нему на собеседование, когда в кабинет, словно прохладный освежающий бриз, влетела, не вошла, а именно влетела… Она.
Алёна была невысокого роста, хрупкого телосложения девушкой двадцати трех лет с длинными каштановыми волосами и зелеными глазами. Казалось, жара совершенно не действовала на неё. Алёна широко улыбалась, показывая ямочки на щеках, и, совершенно не смущаясь, говорила с ним. Потом он едва ли мог вспомнить, о чем они говорили в тот день. Он что-то спрашивал, она что-то отвечала, не переставая обворожительно улыбаться. Так они проговорили больше часа. Прощаясь, он обещал перезвонить через несколько дней.
Оставшись один в кабинете, Антон задумчиво смотрел на чёрно-белые фотографии на стене и улыбался. В комнате витал едва уловимый аромат, как ему показалось, её духов. Потом он узнал, что духами Алёна почти не пользовалась, а приятно пахло в комнате детским цветочным мылом. Годы спустя этот аромат наполнял их общую квартиру. Им же пахло от Евы…
Сильнее жены Антон любил в  жизни только её. Свою маленькую принцессу. Еву. Не удивительно, ведь она была точной копией его, Антона, кареглазая, с жесткими непослушными кудряшками, торчавшими в разные стороны, смуглой кожей и упрямым подбородком.
«Этот ребенок сведет меня с ума!»
Так с улыбкой говорила по вечерам Алена, когда он возвращался домой с работы, и они втроем усаживались за стол на кухне. Ева непременно подсаживалась к нему и бесконечно болтала. Почти всегда её милую и забавную мордашку украшал пластырь, говоривший об очередной «победе». Она ни минуты не могла сидеть спокойно, будто кто-то поместил в неё маленький моторчик с неиссякаемым запасом энергии.
«Я за ней не успеваю. Стоит только отвернуться, она обязательно расшибается обо что-нибудь. Говорю ей «нельзя», и она тут же все делает наоборот!»
Жалобы Алёны на их маленькую дочку вызывали у него ответную улыбку.
«Просто ей обязательно нужно проверить, вдруг ты прячешь какое-нибудь приключение».
Алёна вздыхала, с преувеличенной укоризной глядя на Еву.
«И она непременно находит его на свою маленькую пятую точку».
 Урчание в животе вернуло его к реальности. Антон открыл глаза. Вечерело. Вокруг были всё те же песчаные стены.
«Сколько я здесь уже? Когда в последний раз ел?»
Он не смог вспомнить.
Все завтраки и ужины последних лет были похожи одни на другие с тех пор, как родилась Ева. Сначала Алена утешала себя тем, что полнота, возникшая во время беременности, – явление временное, ведь она к ней совершенно не была склонна. Она села на жесткую диету, рассчитывая быстро избавиться от лишних килограммов. Но, ни эта диета, ни все последующие не принесли желаемого результата. Алёна месяцами истязала себя, все больше погружаясь в депрессию. Антон утешал жену, твердил, что любит, что она прекрасна и желанна, как прежде, но Алёна не верила ему. У одного за другим врачей она искала помощи. Безрезультатно...
Он не знал, когда это произошло. В какой из сотен дней она окончательно отдалилась от него. В какой из сотен проклятых дней он позволил себе её отпустить. Когда это случилось? Когда у него появилась другая женщина? Кажется, это впервые случилось во время командировки в Питер. И продолжалось больше года. Его ассистентка. Ведь именно у неё он был в тот день. В тот страшный день. День, который он отчаянно хотел бы стереть из своей памяти.

ЕВА

Вдруг он услышал позади себя детский смех. Антон поднялся с места и бросился назад. Какая-то необъяснимая сила заставила его идти. Шаг за шагом, превозмогая боль, он вернулся к тому месту, с которого начался его путь.
Снова послышался смех. Антон ускорил шаг и направился в другой проход. Спустя несколько долгих минут из-за угла показалась ветка, на которой приятно шелестели зеленые листья.
«Площадка! Слава Богу!»
Он почти бежал к ней. Сердце его так сильно билось, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Он знал это дерево, оно росло рядом со школой, где училась Ева. На нем висели самодельные качели. Каждый день после занятий он забирал дочь, и они отправлялись на площадку.
Ева любила это дерево и эти качели. Она безмятежно болтала ногами, рассказывая ему о том, как прошел её день. А он рассказывал о своем. Антон никогда не говорил с дочерью, как с маленькой, хотя ей было всего шесть, и ужасно гордился тем, какой не по годам смышленой она росла.
Он, задыхаясь, подбежал к дереву. На нем, действительно, висели качели. Больше там ничего и никого не было. Дерево росло из твердой, почти каменной, лишенной влаги, почвы. А вокруг были все те же нескончаемые стены. Антон замер, не в силах сдвинуться с места.
Он не знал, как долго стоял перед деревом, часто моргая, едва дыша. Словно в тумане, он видел себя на той самой детской площадке. Антон пришел туда, когда не обнаружил дочери в школе. Он опоздал. Не дождавшись его, Ева отправилась к своему любимому дереву, на свои любимые качели. Совершенно одна. Больше живой её он никогда уже не видел…
Внезапный порыв ветра поднял с земли пыль и песок и бросил ему в лицо. Он едва успел отвернуться. Ветер усилился, и вскоре на землю упали первые крупные капли дождя. Спустя минуту черное небо обрушило на неё ливень. Несколько мгновений Антон просто стоял под дождем.  Затем, словно очнувшись, он подставил ладони и принялся жадно пить долгожданную влагу.
Он заметил её краем глаза. Тонкой лентой она разрезала небеса и направила свою разрушительную мощь в его сторону.
«Молния!»
Инстинктивно Антон бросился прочь от дерева. Через пару шагов он поскользнулся и упал на землю, залитую водой. Почти сразу на её поверхности возле его ладоней появилось и начало растекаться в стороны багровое пятно.
«Кровь?»
Антон лежал в луже грязной воды и смотрел на свои руки.
Также он смотрел на руки Алёны, придя домой с работы, спустя сутки после похорон дочери. Он нашел жену в ванной. Она казалась спящей и удивительно спокойной. Несколько минут Антон стоял, как вкопанный, на пороге, пока не услышал телефонный звонок. Он поднял трубку. Знакомый голос сообщил:
«Мы его взяли. Везем в отделение полиции».
Внезапно Антон услышал свое имя.
Он поднял голову и посмотрел вперед.
«Сейчас я начну считать. Как только я досчитаю до трех, вы проснетесь».
- Раз.
Под тяжестью воды начали оседать песчаные стены.
- Два.
Дерево позади него со скрипом сломалось, погребенное под тоннами песка.
- Три.
Антон почувствовал легкий, прохладный ветерок на своих щеках и открыл глаза. Он лежал на кушетке в небольшой комнате, заставленной стеллажами с книгами. Рядом сидела женщина - Антон знал её - это была Александра Лазарева, психиатр. Она молча смотрела на него сквозь очки в тонкой металлической оправе.
- Я убил его? – спросил он. - Я точно убил его?
- Да, - ответила  она негромко.
- Хорошо, - вздохнул он, потирая подбородок, заросший темной щетиной.
- У вас был долгий и тяжелый день, - сказала она, - вам нужно отдохнуть. Никита проводит вас в палату.
На его плечо опустилась тяжелая рука санитара. Антон послушно поднялся с места и вышел из комнаты.
В коридоре царил полумрак. Лишь в самом конце неярко горела лампа…

Моему отцу Александру, с любовью, посвящается.

17.06.2012г. (правка 25-26.07.2014г.)