Николай КОЧЕРГИН. Взятие турецкой крепости Азов донскими казаками 18 июня 1637 г.
*** ***
- Диду, а диду, поведай тайну свою. Христом Богом прошу, поведай – не переставая ныть вот уже более получаса приставал к деду Герасиму Фролка.
- Да будет тебе, внучек, какая там тайна, - нехотя отмахивался от приставучего мальчишки седой и бородатый старый казак.
- Ага, я сам вчера слышал, как ты мужикам гутарил, что, мол, этот Казачий ерик столько на своем веку переведовал, что хоть легенды сказывай, – не угомонялся мальчуган.
- Да и то правда, батя, расскажи хлопцу, глядишь, чего и запомнит, внукам своим поведает, - вступилась за сына статная казачка, быстро собирая на стол ужин. – Все равно уже вечер, а мы послухаем, да может, и я что запомню.
- О, вот это главное. Коль уж ты, Сонька, запоминать собралась, то уж деваться старику некуда.
- Да будет вам, батя. Чего хлопцу душу травить, рассказали бы уже, что знаете.
- Вот пристали, окаянные, как оводы во степи. Чего я там знаю, то и вы все слыхивали. Ну, что ж, делать нечего. Коли пристали, так слухайте.
Старый казак отодвинул от себя чашку с едой, облокотился на стол локтем, подперев седую голову, бросил на потолок взгляд и задумался. Фролка уселся за столом напротив деда, сложил руки и улегся на них головой, выпялив любопытные глазенки на любимого деда. Хозяйка дома расправила плечи, сняла передник и тихонько присела на лавку рядом с отцом.
Старик, почесывая другой рукой густую седую бороду, вздохнул и начал свой рассказ:
- Да и то вы правы, почти никого из нас первых уже и не осталось. Так и канет в вечность история нашего брата. Что ж, коли распалили старика, так слухайте.
Давно это было. Я тогда еще меньше Фролки был. Кажысь, это в 1593 году было. Привез нас отец с другими казаками и славянами издалека в устье Дона-батюшки. Откуда мы приехали, теперь и сам уже не помню, но знаю, что на том берегу реки срубили мужики небольшой хуторок. Изб пять – шесть всего было. Видать, для того, чтобы послы московские с мурзами татарскими из Азова встречи проводить могли. А тут место знатное, сами знаете. В те времена вообще все лесом заросло, да каждая протока в кустах и камышах утопала. Здесь тебе и казачков – сторожей под каждым кустом попрятать можно было. Вот мы и поселились у самой развилины нашего Дона. Вот красотища была. Да времена худые были – каждый день азовцы на нас нападали, все пытались выжить нас с земель этих. А вот и не получилось у них ничего: сожгут курень, а мы новый отстроим за пару дней. Так вот и жили.
Старик замолчал, переставил молча в другую сторону чашку с едой и продолжил:
- Так, значит, о Казачьем ерике вы спрашиваете? Да этих ериков туточки сколько угодно было. Без шкипера опытного любой заблудиться мог бы на своем струге. А мы все и разведали потихоньку. Вот первые и поняли, когда верховка подует – всю воду из Дона выносит, а с низовкой и вода за час на полметра прибывает. Вот и смекнули мы, чтобы в море тайком выходить, надобно один из проточных рукавов чуточку расширить. Поискали мы такую протоку, да и нашли узенький проход почти до самого моря. Здесь ведь куча островов всяких, так вот, через один в кустах мы и протянули нитку, тобиш прорыли чуточку, углубили, чтобы только одной лодке проход был. Мало кто об этой протоке знал, да видать Бог помог, да Пресвятая богородица. Через пару лет та протока под течением сама расширилась, а вот о ней пока никто не ведал.
Так и пролетели вихри буйные. Сколько тут народу полегло за эти времена-то. И турок с крымчаком лежит в земле нашей, и не один брат казак донской свои косточки упокоил на берегах Дона-батюшки и под ериками нашими.
Старик замолчал, утер рукавом слезу, выкатившуюся из глаза, но тут же приподнял гордо голову и продолжил:
- Да не сломить ни турку, ни крымчаку дончака непокорного. Вскоре и о нас низовых заговорили по всей окрестности, как о храбрых разбойничках. Стали к нам в низовье верховые дончаки жаловать, а то и воронежцы доходили. Крепость турецкая из рук в руки переходила. Уж больно выгодное это местечко – прямо перед морем. Да турки шибко крепко её стерегли. Тысячи их тут понабралось, а нашему казачьему брату и тыщи их не страшны. Выйдут хлопцы на стругах по ерику в море, обойдут берегом морским, да и в Кагал входят. А то, бывало, и в Крым добирались. Сколько добра на своем веку перевидывал, да вот вам ничего и не упрятал. Умысла такого даже не было. Молод был, глуп, все только поразбойничать мечтал, а ведь кому-то такое добро доставалось. Вот сейчас бы те силы да с умом бы нынешним…
- Диду, да ты про ерик подробней сказывай, - не выдержал любопытный Фролка и перебил деда, чтобы он не уклонялся от главной мысли
- Цыц, пострелёнок, не перебывай деда, - строго прикрикнула мать и отвесила мальчонке смачный подзатыльник.
- Да будет тебе, Соня. Любознательный у нас хлопец растет, знатный казак будет, хоть и без отца мается, - ласково успокоил внука старый казак и пододвинул ему свою чашку с едой. - А ты, Фролка, отведай вечерю пока деда лясы точит.
Соня ловко смахнула слезу с щеки и пододвинула поближе к сыну чашку деда.
- Так на чем я остановился? Да, о ерике казачьем. Так вот. Как пронюхала азовская татарва про наш ерик, так и завалили его камнями. А камни те из верховья Дона на стругах и галерах доставляли для построек всяких в городе.
- Диду, а ты бывал в Азове? - уже осмелев, подбодренный дедовской лаской, спросил Фролка.
- Да ты что, брат, с печки свалился? А где бы твой дед столько ран подхватил бы? – вдруг грозно, сведя брови к переносице, вопросом на вопрос переспросил старый казак.
- Батя, да мал он еще был, ничего про азовское сидение и не ведал еще, - вступилась за сына Соня.
- Мал, говоришь? Твоя правда, мал совсем еще был, - немного помягче произнес старый казак и вновь задумался.
- Так вот как оно-то дело было, внучек. За это время вырос я в парубка, любопытный больно стал, как ты сейчас, болтливым, со всеми дружбу заводить повадился. А что? Дело хорошее, коли друзей верных много. А тем временем к нам под Азов из Воронежа казачки стали наведываться за зипунами. Наши-то срубы со временем порешили турки, а мы вот на этот берег и перебрались, поближе к ерикам. Тут и сайгака летом с зайцем поймать легче, да и рыбы в протоках кишмя водилось. Пророем мы яму глубокую подле заводи, нагонит низовка воды с рыбкой морскою, а мы её неводом живехонькую и тащим. Постепенно и хаты себе понастроили на островах у гирла Дона. Так вот и познакомился я с ворежцами Васькой Котельниковым, Петрушкой Хариным, Филькой Шелудяком да Ивашкой Борсуковым. Знатные казачки были. Они в Азов лес сплавляли да добро всякое. Кто в кормчих ходил, а кто и за веслом сидел. Здоровенные хлопцы были. Так мы, местные, им про наш Казачий ерик и разболтали…
Старик опять замолчал, потом покачал головой и медленно продолжил:
- Да нет, они бы не сболтнули. Видать, кто- то другой проболтался туркам, что по нашему ерику в море выход есть. Так этот ерик турки каменьями и забросали. Да я уже про это сказывал.
- Да, да, деду, сказывал ты уже. А что с ериком – то стало? - скороговоркой переспросил Фролка.
- Да мы ж после этого опять ерик расчистили, да в море по-прежнему на стругах и хаживали. А к 1640 году азовцы совсем обнаглели – никого не стали пропускать в город. А как же без Азова низовым казакам-то жить? Город-то знатный, по всей Руси-матушке славился. Сам царь Михаил Федорович послов сюда посылал. Да и христиан там много было, две церкви стояли – Ивану Предтечи и Николе Чудотворцу. Со всего Дона к этим церквям молебщики тянулись, а тут турки ворота заперли. Что делать? Решили казачки город тот взять. Сколько народу здесь собралось – одному Богу ведомо.
Мы с Васькой Котельниковым, Ивашкой Борсуковым и Филькой Шелудяком одни из первых стали валы насыпать перед стенами азовскими, чтобы с пушек палить. Какие бои здесь были! Верховые донские казаки, мы - низовые, черкесские, воронежские и запорожские казачки в июне 1641 года овладели Азовом. Теперь к нам из Москвы жалование доставили, а Михаил Федорович нам особую благодарственную грамоту переслал. Да толку с той грамоты было маловато. Другое дело пушки и ядра, да пороху бы побольше. Правда, помню, как воронежцы полковые казаки Ерофейко Куролесин и Гаврилко Баженов с тридцатью сотоварищами, да донской атаман Дементий Гаврилов с казачками к нам в захваченный Азов государевы подарочки переправили. Сам лично видывал. Здесь же и с новыми хлопцами сдружился. Как их звать-то было?
Старый казак почесал затылок, замолк на секунду, а затем продолжил свой увлекательный рассказ.
- Ага, кормщики и гребцы Герасим Барышников, Матюшко Сысоев и Устинько Сергеев. Вот у нас целая ватага образовалась – дружных и храбрых казаков азовских. Теперь только так мы себя называли.
- Батя, а Матвей Сысоев и поныне в Елисаветинской проживает, - теперь не выдержала Соня.
- Да знаю, но вот стар я стал, редко встречаемся.
- Диду, а я завтра к тому дяденьке сбегаю. Пусть он мне еще что-нибудь про Ерик и осадное сиденье расскажет, - воскликнул оживленно Фролка.
- Сбегай, внучек, сбегай. А то помрет и тот казак, а память о подвиге донских казаков должна века жить. Сбегай, пораспрашивай старого казака.
Дед снова задумался и замолчал. На минуту в старенькой хате воцарилась тишина, только слышно было, как горели парочку лучинок у стола. За окном наступила глубокая ночь, но увлеченные три представителя разных поколений азовского казачества, казалось, и не замечали всего этого, а молча сидели за небольшим столом, покрытым перестиранной сотни раз чистенькой скатеркой.
Первым нарушил молчание дед:
- Так вот. Недолго мы пировали в Азовской крепости. Уже через неделю турки обложили нас осадой. А в это время и произошло то, что можно предательством назвать: кто-то выдал туркам окаянным тайну нашего Казачьего ерика, вот они повторно и завалили его каменьями, да заставили наших пленных вояк лопатами срыть ерик казачий. Теперь не от куда было ждать нам подмоги. Гарнизон крепости, состоящий из почти шести тысячи казаков, в том числе 800 женщин, под начальством Осипа Петрова, защищался с необыкновенным мужеством и стойкостью. Ох, и тяжко нам было. Снарядами почти все постройки порушили. Удалось мне еще насладиться двумя церквами православными, через пару недель снарядами турецкими их почти полностью поразрушило, да и других домов всяких уйму. С июня по сентябрь 1641 года осада Азова турками окончилось безрезультатно: казачья крепость с пятью тысячами казаков 93 дня и ночи выдержала натиск 250-тысячного турецкого войска. Уберег Бог и меня, и всех моих сотоварищей. Израненные и измученные, переболевшие разными болезнями и истекшие кровушкой, остались мы живы. А раны постепенно сами затянулись, вот только шрамов на нас не сосчитать.
Хозяйка нервно заерзала на лавке, тихонько встала и отошла к печки.
- А вот отцу твоему не повезло, сложил он буйную головушку под стенами Азова, - вытянув голову поближе к внуку, шепотом произнес старый казак, а затем уже обычным голосом продолжил:
- В течение августа и сентября того же года гарнизон крепости был усилен подкреплениями, снабжен немного продовольственным и военным припасом, но положение наше все равно к началу октября ухудшилось: более трех тысяч казаков сложили свои головы, в городе свирепствовала цинга, продовольствия не хватало. Уцелевшие защитники крепости, утомленные бессменной сторожевой службой, едва держали боевую саблю или фитиль пороховой пушки. Но несмотря ни на что, удалось нам удержать крепость в своих руках. А вот тут-то и произошло самое страшное: московцам не нужен оказался Азов. Какие-то у них там свои военные заморочки были. Одним словом, отказались они от нас, вот и пришлось нам покинуть город.
- Батя, может быть, на завтра перенесем наш разговор? – вдруг тихо, утирая слезы, проговорила хозяйка.
- А что, Фрол? Мать-то правду гутарит. Пора спать-то. Утро вечера мудренее. Смотри, уже за полночь.
Фролка как по приказу подскочил со скамейки. У него давно уже затекли ноги, но он боялся даже пошевелиться, увлеченный рассказом бывалого казака – любимого деда. Поэтому его слова прозвучали, как своеобразная команда «Вольно». Мать убрала со стола, расстелила постель и Фрол, сбегавший на улицу перед сном, уютно улегся возле деда на узенькой старенькой кровати. Через пять минут в хате воцарилась тишина, нарушаемая изредка тихим похрапыванием старика и маленького мальчика.
На следующее утро Фролка проснулся совсем рано. Он осторожно, чтобы не разбудить деда, вылез из под одеяла, сел на кровать и протер ручонками заспанные глаза. Сквозь узенькие окна в хату проникали первые солнечные лучи и забавно играли светом на стенах. Спросонок, еще ничего не понимая от крепкого сна, он засмотрелся на игру солнечных лучей и не заметил, как к нему тихонько подошла мать и дружелюбно потрепала сына по вихрастой голове.
Наконец, мальчик быстро встал и шепотом спросил мать:
- Мамо, ну что, можно в Елисаветовку сбегать?
- Да сходи, сынок, сходи. Я тебе и котомку уже собрала. Там деду Матвею я гостинцев положила. А живет он прямо на берегу, тебе любой покажет. Ну, с Богом.
Фролка быстро оделся, захватил приготовленную матерью котомку и вышел из хаты. Солнце только поднималось над горизонтом и хуторок из нескольких стареньких хат, утопавший в зелени и как-будто спрятанный среди высоких раскидистых деревьев, еще спал. Мальчик миновал хуторок и по знакомой тропинке, по которой ему уже несколько раз доводилось бегать в соседнюю станицу, считавшуюся главной станицей Задонья, насвистывая какую-то веселую песенку, быстро зашагал на встречу с другом своего деда.
Ниже хуторка, в котором жил Фролка и которое позже стало называться Колузаево, широкий Дон, описав замысловатую петлю и приняв слева речку Койсуг, резко поворачивал к югу. Не доходя до станицы Елизаветинской, река вправо отделяет Казачий ерик, впадающий в протоку Каланчу, и образует большой полуостров, на котором и расположилась эта старинная казачья станица. Старики сказывали, что на этом месте давным давно странные народности жили, вот казачки и облюбовали это местечко. Но, скорее всего, казаки выбрали для жилья это местечко из-за удобного расположения полуострова, густых лесных зарослей и большого количества тихих заводей на берегу Тихого Дона. Ступая по росистой утренней тропе, Фролка пытался разглядеть Казачий ерик, но среди зарослей камыша и кустарника найти его было сложно.
- Ладно, на обратном пути полазаю, - успокаивая себя, громко произнес мальчик и еще быстрее поспешил к станице.
Вот и первые хаты на самом берегу Дона, утопающие в ивняке. Подойдя к берегу, Фролка обратился к рыбаку, возившемуся около своего каюка:
- Дяденька, а вы не подскажите, где здесь дед Матвей живет?
- Это ты Матвея Сысоева разыскиваешь?
- Ну да, его самого.
- Да ты, сынок, вот к той хате подавайся. Видишь, на тыне два горшка огромных висят? Вот это и будет хата Матвея Семеновича.
- Дяденька, спасибо вам большое. Ну, я побежал?
- Ступай, сынок, ступай. Только смотри, Матвей Семенович наш дюже сурьёзный, по пустякам лясы точить не станет.
- А у меня к нему как раз и есть дело сурьезное. Спасибо вам.
Фролка раскланялся рыбаку, и вприпрыжку побежал к старенькой хате, удобно разместившейся недалеко от песчаного берега реки.
Осторожно приоткрыв калитку, мальчик вошел во двор и тут же услышал злобный лай собаки.
- Да ты, сынок, не бойся. На цепи она. А ты чей будешь? – вытирая руки о подол платья, спросила вышедшая на крыльцо из хаты стройная казачка.
- Я Фрол Игнатьев, внук деда Герасима. Он друг дедушки Матвея, - протараторил Фролка.
- А, вот оно как. Никак и Герасим Протальный нас вспомнил. Давненько он к нам не зашагивал, - уже более ласковым голосом продолжила хозяйка, спускаясь по ступенькам крыльца и направляясь навстречу незнакомцу.
- Ой, да что ж я пытку тебе устроила. Проходи, сынок, проходи в хату. Я совсем и забыла, что дед твой тоже совсем старым стал, как и наш дедуля. Ты проходи, проходи. Вот уж дед Матвей рад будет. Проходи, - вдруг спохватившись о гостеприимстве, затараторила молодая казачка, увлекая за собой мальчонку в хату.
- Батя, гляди, кто к нам с утра в гости пожаловал. Это же внук Герасима Протального, - отворяя дверь и впуская вперед себя Фролку, громко произнесла хозяйка.
В прибранной горнице пахло мятой. На лавке около окна сидел старенький седой дед, опирающийся на клюку:
- Ну, входи, хлопчик. Никак Герашка тебя ко мне отправил? – тихим голосом пригласил мальчугана хозяин дома.
- Здорово живете, дедуля. Я Фролка, внук Проталенных, - робко ступая по половицам, ответил на приветствие Фролка и присел на лавку рядом с дедом.
- Рад, очень рад встрече. Лихой казак был твой дед, да вот видишь, времечко нас сильно подкосило. Чего же тебя привело в такую рань?
- Дедуля, меня дюже интересует ерик наш казачий. А деда мой сказывал, что вы больше его знаете и какие-то тайны ведаете, - продолжил Фролка разговор, развязывая котомку с гостинцами.
- Да какие там тайны. Брешет Герашка. Он сам больше меня знает. Нет у нас никаких тайн. Здесь каждый казак все о ерике знает.
- Не то гутарите, батя, - вмешалась в разговор хозяйка, собирая на стол гостинцев для гостя. – Правду малец сказывает – уже никто, кроме вас и не знает. Вашего брата уже, поди, и нету на этом свете. Хорошее дело парнишка задумал.
- Да, да, права ты, Нюра. Уж никто и не помнит правду, а только языком мелят всякие небылицы, - прокашлявшись, подтвердил старый казак.
- А вы что, никогда своим внукам ничего не рассказывали? – удивленно спросил деда любопытный парнишка.
- Да бобыль наш дед. Он последний из казаков, что азовское осадное сиденье пережил. А вот семьи своей на Дону и не завел, а на родину отправиться не решился из-за ноги своей. Турки-то ему ногу саблями совсем изрубали. А у меня в детстве родителей турки порубали, вот и стали мы жить вместе. Дед теперь мне дороже отца любого стал, - скороговоркой заговорила хозяюшка, ловко расставляя на столе чашки с гостинцами. От такой быстрой речи и личного откровения Фролка даже оторопел, но тут же взял себя в руки и ласково успокоил деда:
- А я теперь к вам почаще приходить буду. Коли не надоем, так хоть через день наведываться стану.
- Ой, родненький наш, да хоть каждый день захаживай. Мои сорванцы уже повырастали, да на заработки отправились. А мы вот с дедулей сами остались, - приглаживая Фролкины вихры, ласково произнесла хозяйка.
- Да и то правда. Заходи, когда надобно будет, - поддакнул дед. – Да ты уж извини нас, что на тебя набросились. Так чего же ты узнать хотел? – более серьезно спросил дед.
- Дедуль, говорят, вы с моим дедом ерик прорыли, что за станицей вашей. Расскажите, как это было – подсаживаясь поближе к старому казаку и не обращая внимания на гостинцы на столе, переспросил Фролка.
- А вон что тебя интересует. Молодец, хлопче, молодец. Я уже и запамятовал многое. Дай с мыслями собраться.
Старый казак потеребил густую седую бороду, задумался и продолжил:
- Правду дед твой сказывает. Накрепко мы сдружились с ним в лихой юности. Нас тогда много из Воронежа под Азов прибыло. Не токмо за зипунами, но и за славой казачьей угнаться хотели. Кого только среди нас не было: Сидорка Оралов и Кондрашка Милованов в кормчих ходили, Насонька Дегтярев и Тимошка Сидельников знатными гребцами были. Да много нас тогда на стругах в низовье Дона прибыло, всех и не перечислишь. С турком кровожадным решили мы бороться. А как иначе? Дончаки роптали, что они не дают выхода нам в море, да что грабят нас окаянные. Вот мы и решили бой им устроить по первое число, чтоб на всю жизнь про нас запомнили. Дело это было, кажись в конце 1660 года, если память мне уже не изменяет. Так вот, решили мы турка потревожить. А они, не будь дураком, супротив нас другую оказию выдумали.
- А что же такое они придумали вам? - не выдержал Фролка.
- Да это целая история. Слухай сюда, - все больше увлекаясь воспоминаниями, продолжил старый казак свой рассказ. – Чтобы мы под Азов на судах и стругах не хаживали, турки выстроили на берегу Дона чуть пониже вашего хутора, в аккурат под нами и речки Каланчи, две башни высокие. Мы их так и прозвали – Каланчинскими башнями. А меж башнями заторы устроили. Сам не видел, но казаки гутарили, что цепи это были. Да нашему брату и цепи нипочём: позвенят немного и попрячутся, турки пару раз вылезут – ан, нет никого. Вот казачки по третьему разу спакойненько и пробираются под цепями. Ну, разве будешь каждый день этим делом заниматься? Так вот и решили мы те башни разрушить. Собралось нас народу видимо невидимо. Вначале возле каланчи вал соорудили, чтобы с пушек легче палить было. Да турок тучей стрел и своими пушками нас почти всех и порешил. Кровушки дюже много казак наш пролил. Что делать? А тут дед твой, Герашка Проталенный, нам с хлопцами и рассказал про протоку небольшую – ерик малый, по которому в море ходить можно. Ага, так вот оно и было.
Дед на минуту замолчал, взял со стола крынку с молоком, отпил пару глотков и продолжил:
- Так вот как дело было. Герашка поведал нам, что надо, мол, низовки дождаться. Ну, знаешь, когда ветер с моря воду угонит. Басурмане об этом не догадывались, а вот наш брат – казак все знает. Так мы при низовке, когда в протоке воды совсем не было, быстрёхонько берега лопатками расширили и верховки дождались. Поднялась вода, мы в море по Казачьему ерику и стали ходить. Да не долго хаживали. Кто-то выдал турку тайну нашу, завалили они наш ерик каменьями разными. Летом того же 1661 года мы снова на каланчи пошли приступом. Лестницы длинные связали, да на стены и полезли. А другие ребята поодаль шансы пристроили и по каланчам с тех шансов пушками полить стали. Ой, брат, сколько народу полегло там.
- Дедуля, так, значит, вы дважды ерик тот прорывали? – не выдержал Фролка.
- А то ж. Не токмо дважды, а и трижды. Но третий раз это уже после нас, при Петре Алексеевиче, когда он Азов первый раз штурмом брал. Так вот. В бою том мы хорошо каланчи порушили, а в начале августа вновь каменья турецкие разобрали на ерике и вылазку в море знатную устроили. Снарядили мы двадцать стругов и Казачьим ериком и Каланчинской протокой выбрались в Азовское море. А там, напротив урочища Белосарай, встретили мы пять турецких кораблей, которые доставляли в гарнизоны на башнях дополнительные силы - человек пятьсот, мобудь, их там было… Мы с разгону и напали на турок. Да куда уж нашим стругам с турецкими ладьями сражаться. Потрепали мы им нервы, пошумели и дальше поплыли. Но одну стругу с посыльными все же назад отправили, чтоб весточку передали нашим при каланчах о подмоге турецкой. Долго по морю гуляли. Под Судаком крымским побили около десяти военных деревень с крымчанами. Славно поразбойничали, добра много с собой захватили, да и обратно возвратились. Через неделю мы опять по Казачьему ерику домой воротились. А тут, оказывается, целая бойня была. Рассказывали нам казачки, что пока мы морем гуляли, государевы люди с калмыками во главе с Корнилой Яковлевым напали на ногайские улусы под Азовом. Тоже, говорят, бой тут был смертный. Общими усилиями человек пятьсот ногайцев и азовцев побили, да почти столько же в полон турка взяли, да еще и своих брательников больше ста душ из плену высвободили. Вот такие дела на берегу нашего Дона – батюшки когда-то разыгрывались. Теперь – то понял, какую подмогу сослужил нам Казачий ерик?
- Ой, батя, здорово вы сказываете. Как байку казачью, - первая вмешалась в разговор хозяйка.
- Ничего и не байка, все так оно и было. Что сам видывал, то и сказываю, - почти обидевшись, отпарировал старик.
- Нет, нет. Спасибо, дедуля. Все понял, - оживился Фролка.
- Да что ж вы, мужики, к гостинцам не прикоснулись? А ну, хватит лясы точить, налегай на гостинец, - задорно пригласила хозяйка.
- И то правда, пора и подкрепиться. Как тебя, говоришь, кличут? Фролом? – расправив плечи и отставив в сторонку клюку, переспросил старый казак.
- Ага, Фролкой кличут, - набросившись на еду, ответил мальчонка.
- Посмотрим, что дед Герасим передал, - важно промолвил старик, разбирая фролкину котомку. – Ну, Сонька знает, чем старого казака порадовать.
Дед осторожно достал из котомки мешочек с табаком, понюхал щепотку и важно покачал головой.
- Хорошая дочка у нашего Герасима. А вот батьке твоему не повезло – сложил он свою буйную головушку под стенами Азова. Да, видать, слава его казачья в сына ушла. Смотри, Фролка, не посрами честь казачью и память об отце своем – славном низовом казаке. Расти дончаком настоящим.
- Ага, я и так маманьке все по дому подсобляю, - не переставая есть, поддакнул Фролка.
- Ну, вот и складно все у вас будет. Времечко быстро летит. Не заметишь, а уж из тебя и казак вырастит, - рассматривая гостинцы друга, важно произнес старый казак.
- Ну, что, ребята? Заутреннюю отведали? Пора и на свежий воздух, - засуетилась молодая хозяйка. – Там и разговор свой продолжите.
- И то правду хозяйка гутарит. Коли откушался, пойдем на завалинку, да на Дон поглядим утренний.
- Нашли утро! Гляньте, уже полудень скоро, - засмеялась женщина и быстро убрала со стола пустую посуду.
- Спасибо тебе, внучек, что зашел к нам. Растревожил ты старческую душу. Да, знать, тому и суждено было, чтобы кто-то правду о низовых и азовских казаках знал и всегда помнил о подвиге предков наших. Да и хозяюшке нашей благодарствуем за гостинец
Старик оперся на свою клюку, медленно поднялся из-за стола и сделал пару шагов в сторону выхода. Фролка быстро пристроился с другой стороны деда, и они медленно вышли из хаты.
Солнце стояло уже почти в зените. Где-то вдали слышались ржание лошадей и станичный обыденный шум, а перед самым крыльцом, почти в двадцати метрах от тына, ласково плескались волны великой и могучей реки – Тихого Дона.
***
Дик Н.Ф. Легенды Тихого Дона: рассказы и повести /Н.Ф. Дик. – Ростов н/Д: Феникс, 2012. – 349 с.