176. Улица Несчастной Любви. Катись, Колобок
176. Катись, Колобок
В фэнсионе писателю суждена была еще одна Встреча. На сей раз рок прикинулся маленьким человеком с мизерабельной фамилией Катун, дамским портным, проживающим на Николаевской, 10. С Куприным их связывало душевное приятельство – Александр Иванович, будучи нетрезвым и не желая беспокоить жену, нередко и заночевывал у безотказного Катуна.
Любил его общество, его домашний уют, сочинял стихотворные экспромты на его семейные торжества.
В мемуарах портной припомнил немало о Куприне – о детской неуверенности в себе большого таланта, о его великодушной нежности к «ночным феям» Николаевской улицы (одной замерзающей под фонарем бедняжке писатель подарил однажды шубу со своего плеча – ситуация-двойник «Незнакоумки» Блока)…
Куприн сбегает от советской власти в эмиграцию. А вернувшись из Парижа в Петербург, годы спустя, вновь припадает к порогу Катуна. И тот становится проводником писателя в хитросплетениях советской действительности.
Советская мистика.
Преданный – «до самыя до смерти», катится Катун катышом вслед за Куприным.
Не катун, не катышок – скорее Колобок, который не из таких еще заморочек выкатывался. Наивный и хитрый, простой и себе на уме.
Катись, колобок, впереди меня, по лесам и полям, по дорожкам и тропинкам. А я следом пойду.
Мистический смысл ситуации: «Маленький человек», которого столько лет самоотверженно защищала русская литература, материализовавшись, решает, в свою очередь, послужить писателю.
«Люблю бывать среди всякой сволочи…» (ситуация, увы, типичная для нашего богемного фэнсиона).
Потеряв Марию (звезду! спасение!), он поселился, как следовало ожидать, все в том же Пале-Рояле и стал пить горькую уже с полным на то основанием.
Отсюда его увезла в Гельсингфорс – отбила у гибели! – его вторая жена Лиза Гейнрих, сестра милосердия, ангел-хранитель.
Лиза не пыталась, подобно Марии, переделывать Куприна на свой лад, она предпочла приспосабливаться к его натуре «ребенка и зверя», и вынесла этот искус до конца.
Она «выбилась из сил», «принесла в жертву саму себя» (хор современников), заботясь о Куприне. Она, возможно, зачеркнула свою личность, не реализовала собственный потенциал. Своего рода самоубийство.
Но иначе она не представляла себе свою жизнь.
Итак – счастливая любовь на Несчастливой улице?
Если б не печальный эпилог.
Он умер через год после возвращения на родину.
Она пережила его на четыре года. Покончила с собой в блокаду.
Комментарий фэнсионера: Мария и Елизавета – обе они были посланы писателю в свой час, и исполнили каждая – свою миссию, предоставив ему то, в чем тогда более всего нуждался. Две любви двух русских женщин стали теми «воздушными мостами», по которым он вошел в литературу.
Эффект трапеции, возможно пережил в нашем фэнсионе и друг Куприна, Иван Бунин, именно в те годы написавший «Антоновские яблоки», первый настоящий бунинский рассказ.
© Copyright:
Ольга Мартова, 2014
Свидетельство о публикации №214072600502