Надежда не понимала откуда в ее взрослом сыне взялся этот снобизм, горделивость и упивание своим происхождением. Хотя догадывалась, что это проросли зерна, брошенные ранее в душу Димы Надеждиной свекровью, ныне покойной Раисой Максимовной. О покойной или плохо, или ничего, поэтому Надя не стала тревожить ее память упреками, но за сына взялась. Как-то вечером после ужина решилась поговорить с ним основательно.
- Димок, солнце мое незакатное, слышала вчера как ты разговаривал с Андреем по телефону, и вот на что обратила внимание: что-то ты частенько используешь выражения типа «у нас, у Романовских», «я не абы кто, а Романовский» и так далее. Причем, говоришь это вроде бы с иронией, но в тоже время с апломбом.
- И что? Разве это плохо, что я горжусь своей принадлежностью к древнему русскому дворянскому роду? Да, горжусь. И не делаю из этого секрета. И очень рад, что я волею судеб не какой-то там Петров, Иванов или Сидоров, а сам Романовский. Романовский Дмитрий Львович. Отец бы радовался этой моей гордости. Я уверен. А ты, я вижу, не одобряешь.
- Не то, чтобы не одобряю… Я думаю, вернее, твердо уверена, что человек должен гордиться в первую очередь собственными достижениями, а не достижениями предков. Это их заслуга, их слава, и не очень умно хвалиться чужими заслугами. Свои корни и предков надо, конечно, и помнить и чтить, но сама по себе принадлежность к дворянскому роду еще мало о чем говорит. Гораздо важнее каковы твои успехи и каков ты сам. Разве если только принимать во внимание вопрос генетики. Хотя тут тоже случаются и сбои, и конфузы, когда, к примеру, в семье с прекрасной родословной, рождается ни то, ни се, а нечто маловразумительное и весьма посредственное, а то и вовсе нравственный уродец, про которых раньше говорили: выродок или вырожденец. И, напротив, в семье потомственных алкоголиков, тунеядцев или мошенников случаются прекрасные во всех отношениях дети. Так что все в мире относительно и кичиться заслугами своих предков не очень умно. Скажи, Дима, а тот факт, что твоя мама из рода исконных рязанских крестьян-землепашцев тебя не коробит?
- Мам, не утрируй. Во-первых, родословная идет по линии мужчины. К тому же ты хоть и из рода крестьян из глубинки, но все же сама, своими способностями и силой воли добилась того, что получила высшее образование, стала кандидатом наук и преподаешь в университете. И вышла замуж за моего отца из потомства дворян, который в сорок пять лет стал профессором и членом РАН.
- Да. А в сорок девять умер от внезапного инсульта…
- Ну ладно, мам. Зато у тебя есть я, твой сын, твоя опора. Достойный продолжатель фамилии Романовских.
- Хорошо. Ладно. А по какому признаку ты собираешься подбирать себе подругу жизни? По годам уже пора и жениться, а ты что-то не торопишься в этом вопросе.
Дмитрий посмотрел на мать, помедлил с ответом.
- Видишь ли, мама, я ничего не имею против твоих родственников. Иногда даже дворяне женились на простых крестьянках. Вроде как вливали свежую кровь в свою родословную. Но все в меру. Жену я буду подбирать своего уровня. Чтобы не только умна, красива и образована была, но чтобы не из рабоче-крестьянского сословия, а из рода аристократов.
Надя едва сдержалась. Замечание сына про вливание свежей крови было так обидно, так грубо и цинично, что у нее даже рука дрогнула – так и хотелось залепить пощечину в самодовольную физиономию сына. «Ох, и дурак же ты, Димка, хоть и умный. Засранец. Ладно, проглотим, сынок. Отложим этот вопрос на другой случай», - решила твердо для себя.
Время от времени Надя или умышленно сворачивала в разговорах с сыном на тему наследственности и родословной, либо так получалось само собою – уж очень задел ее этот вопрос, вернее, отношение сына к данному вопросу.
- С такими мыслишками недолго и до фашизма докатиться с их идиотско-преступной самоуверенностью, что имеет право на существование исключительно чистая арийская раса. Всех остальных недочеловеков, вроде славян, евреев, азиатов и прочих «отбросов», просто не должно быть на земле. Ну, разве что оставить их чуток исключительно для обслуживания арийцев. И тогда ты, сынулик мой, как раз и попадаешь со своей блестящей родословной в число подлежащих уничтожению.
- Ма, не надо делать из меня монстра. Никого уничтожать я не собираюсь и не призываю. Пусть живут. Я просто удовлетворен тем фактом, что происхожу из знатного рода. И горжусь этим. Разве это плохо?
- Нет, не плохо, - отступала Надя, - гордись, сынок. Папа был бы рад. «А уж как бы радовалась и ликовала Раиса Максимовна – и слов нет», - додумывала про себя. Свекровь Надю недолюбливала именно за то, что не из знатных оказалась, не породистой. Нет, не опускалась до прямых упреков, но время от времени давала знать: знай свое место. Посматривала на невестку свысока, снисходительно-пренебрежительно. Надя не обижалась на нее: что взять с пожилой женщины, живущей устаревшими представлениями. Но то, что и сын становится таким же, ее пугало.
- …У каждого народа свои особенности, свои плюсы и минусы. То же самое можно сказать и о разных сословиях. Но в единстве разнообразия и есть прелесть нашего мира. К примеру, цыгане – веселые, жизнерадостные, но грязнули и безбашенные. Немцы расчетливы и практичны, но скупы, порой до крайности. У нас, россиян, как известно, широкая душа, щедрость, порой доходящая до безрассудного транжирства, духовность, но в то же время склонность к возлияниям и лени. Англичане – пунктуальны и тщательнейшим образом придерживаются этикета при любых обстоятельствах. Кстати, вспомнила анекдот: «Английский лорд вечером устроился у камина с газетой, потягивает чай. Вбегает слуга: «Сэр, у вас в гостиной орудует грабитель!» Лорд, не отрываясь от газеты: «Хорошо, Марк, принесите мне ружье и костюм для охоты, лучше в клеточку».
Дима смеется, говорит: «А вот еще один анекдот про англичан: «Холл. Горящий камин. Сэр Баскервилль с трубкой в зубах в кресле-качалке, укрытый пледом. Стук в дверь. «Кто там?» «Бэрримор, сэр». «Войдите, Бэрримор». «Доброе утро, сэр. Прекрасная погода, не правда ли? Разрешите, сэр, стаканчик воды из графина?» «Разумеется, Бэрримор!» Все повторяется несколько раз: приветствие, замечание о погоде, просьба о стакане воды. «В чем дело, Бэрримор?» «Прошу прощения, сэр! Пожар, сэр!»
Мать и сын долго хохочут. Через несколько минут она все же продолжает:
- Все мы ходим под Богом, все дети его, все имеем равное право на жизнь. И перед Господом небесным все равны. И если кто-то из нас начинает выпячиваться, типа мы умнее и лучше, мы нужнее и важнее, то не ровен час получить щелчок по носу «оттуда»: не высовывайся.
- С каких пор ты у нас стала почитать Бога? – усмехается сынок, - Что-то я раньше этого за тобою не замечал. Видимо, возрастное. Чем старше, тем религиознее, так?
- Ну это я так, вообще. Хотя, кто его знает. В мою юность выходил журнал «Крокодил», в котором печатались разные юморески и картинки сатирического содержания, высмеивающие человеческие пороки, бюрократизм, милитаризм и религию. Забыла фамилию пожилого художника этого журнала, который отказался в дальнейшем рисовать карикатуры на антирелигиозные темы, формулируя это тем, что ему вскоре в силу преклонного возраста предстоит предстать перед Всевышним, так он лучше на всякий случай не будет портить с ним отношения. Так и я: «на всякий случай». Сынок, я же люблю тебя и желаю тебе добра.
- Да понял я все, мать. Понял. Не переживай на ровном месте. И не делай из мухи слона. Я же не собираюсь почитать на лаврах, добытых моими предками. Я буду работать, много и упорно, дабы добиться самому всего, чего хочу. Но и блестящую родословную откидывать в сторону нельзя. Я уверен, отец бы меня одобрил. А бабушка часто говорила мне: «Ты воплотил в себе лучшее из славного рода Романовских. Ты умен, красив, образован, интеллигентный, целеустремленный и сильный духом. Ты должен всегда помнить свое происхождение и быть его достоин». И я постараюсь ничем не опорочить свой славный род. Род Романовских.
- Ну ладно. Хорошо, сынок. Будь достоин своего славного рода, - в конце концов отступилась Надя.
Ничего. Молодой еще. Глупый. Когда-нибудь сын повзрослеет не только годами, но и душой, сердцем. Слетит вся шелуха, мишура и пыль позолоты. Вот тогда, быть может, она расскажет ему о том, что его отец Лев Сергеевич Романовский по медицинским показаниям просто не мог иметь детей. Узнав это, она пощадила самолюбие мужа и больное сердце свекрови. Они так ничего и не узнали об этом. Родной отец Димы – пожилой, маленький и лысый Арон Абрамович Тененбаум, гениальный виолончелист из местной филармонии и редчайшей души человек.
...А, может быть, и не расскажет.
25.07.2014