Утрата. Ностальгия по Гурзуфу Крым

Натела Копалиани
Смотрю на море жадными очами,
К земле прикованный, на берегу…
Смотрю над пропастью – над небесами,-
И улететь к лазури не могу.
Зинаида Гиппиус «Бессилье»

                Утрата

- Море какое-то скучное – стоя на берегу с досадой подумала девушка в бордовом длинном плаще. – Даже шум не тот. Там словно «Полет валькирий» Вагнера, а здесь уличная расстроенная шарманка. Лучше уж бы гроза грянула – хоть что-то яркое нарушило бы эту посредственность – с раздражением и тоской закончила мысль она и брезгливо посмотрела на свои запачканные влажным песком туфли.

Так сравнивала  студентка Н-го университета IV-го курса исторического факультета Черное и Азовское моря, где Черному она отдавала живописно-поэтическое первенство по сравнению с морским пейзажем Азовского.
Имя этой девушки одно из чувственной трилогии имен Вера, Надежда, Любовь. Верой ее звали в университете, Верочкой ее называли дома и только, необычно, Вероной ее называл Он. Тот,  кого она встретит только с началом учебного года.

А пока все два последних месяца лета Вера гостит у двоюродной тетки отца на Арабатской стреле. Здесь ей сразу не понравилось. Не уютно. Не чисто. Все чужое и она здесь одна. Единственная симпатия ее досталась двум неизменным обитателям двора: беловолосому, белобородому бодренькому старичку со своим спутником, рыжим псом по кличке Мафик.

В часы, когда черная липкая, густая тоска обвивала Верино сердце, она просила у дедушки пса и шла к берегу – смотреть на серый горизонт пасмурного неба.
А прежде Вера проводила лето в Гурзуфе на Черном море. И ей вспомнились дача А.П.Чехова, Адалар, грот Пушкина, Медведь гора и море, море Черное.

Они шли по берегу, Вера и рыжий пес Мафик. Погода совсем не была похожа на летнюю, скорее осень напоминало серое, хмурое небо без луча солнца.

- Небо без луча солнца, как сердце без надежды – подумалось Вере. Только рыжий Мафик на мышино-сером фоне природы своим видом говорил о жизни и солнце, как яркий предмет в цвете на черно-белой фотографии.

Вера подошла к самому берегу, остановилась. Шум моря, не того моря, проникал в ее сознание. Она смотрела на море и небо. Две Божьи природы, небо и море соединялись на горизонте.

- Так небеса с морем любятся – сказала шепотом Вера и уже не могла отвести глаз. Ей казалось, что где-то там ее природа, там душа ее, там разгадка… Закрыла глаза – и оставила душа-птица ее тело, полетела, полупрозрачная, как медуза. Высоко летела над морем, летела туда, где небо с морем любится.

- Вера, Вера, - обрывистый крик нарушил Верин полет. Душа ее со свистом порывистого ветра влетела обратно и закрылась.

- Что? – грубо с досадой крикнула она.
 
- Иди в дом, простудишься. Отец меня потом заругает! – кричала Верина тетка, размахивая руками, как мельница. Не дожидаясь Веры, она пошла к дому.
И снова мерзкая, густая тоска прилипла к груди. Но вопреки теткиному наставлению Вера решила еще пройтись по берегу.

- Пойдем, мой мужественный друг – с улыбкой позвала Вера Мафика. – Дай мне свою руку – уже шутливо пропела она и подхватила собачий поводок.

- Ты, милый друг, наверно, никогда не отлучался отсюда. Живешь здесь и думаешь, что вот это все и есть весь мир, вся вселенная. И не скучно тебе? – вопрос адресовался к четвероногому спутнику, который, вы не поверите, слушал Веру с участием и выражением мысли в серых глазах, навострив торчащие к верху большие лапти ушей и развернув рыжий, чуть не павлиний, хвост веером.

Предположив, что Мафик ответил отрицательно, Вера продолжала:
- А, знаешь, в нашей стране есть еще одно море! Да, да Черное море. А на берегу этого  моря есть прекрасный, даже сказочный уголок с красивым названием Гурзуф.

- Уф, уф – вторил Вере пес.

- Слыхал ли, рыжий плут? Я расскажу тебе об этом незабываемом месте. Мы прокатимся с тобой с черноморским ветерком по его побережью.

Вера с Мафиком продолжили свой путь по берегу Азовского моря, но мысленно они уже шли вальяжной походкой  по Гурзуфскому побережью.

- Так слушай же: «Там чудеса, там леший бродит…» - засмеялась Вера, но уже ласковым, тихим голосом, словно морское дыхание, продолжила.

- Берег Гурзуфа многие называют французской Ниццей. А фильм о жизни Бунина, который  жил во Франции, снимали на берегу Гурзуфа. Настолько он похож на берег Франции. Я очень любила пляж на даче у А.П.Чехова: скалистый берег, небольшие сооружения из каменных глыб, в которых можно прятаться от солнца, как в пещере. Камни под водой, покрытые зеленью водорослей, скользишь на них как на льду! – засмеялась Вера и вспомнила, как она пару раз шлепнулась на таких камешках, заходя в море. И тут же вспомнила про восторг одного веселого или навеселе парня в плавательных трусах, которые смешно пузырились, когда он прыгал в воду: « Молодец чувак (то есть А.П.Чехов). Я его прямо зауважал!!! Умел же он места выбирать!» Но это восклицание Вера не стала передавать псу. Вряд ли бы он оценил восторг обгоревшего на солнце парня, красного как тряпка тореадора, да еще и с внушительным брюшком (вероятно от пива), по которому он игриво щелкал, всем своим видом изображая довольство от жизни.

- Когда лежишь на берегу неподвижно несколько минут, тебе открывается, невидимая до этого, подкаменная жизнь: десятки больших и маленьких крабов вылазят погреться на солнце. Знаешь, они напомнили мне организованную армию, выходящую на свои позиции очень необычным маневром – боком. Да, такая у крабов природа – сказала Вера, поучительно глядя на Мафика.

Замолчали случайно сблизившиеся путешественники. Замолкли, смотря на закат солнца не того моря.

- Я плавала по морю в грот Пушкина – потрясающий, таинственный вид. Прыгала в море у подножия Адалар. И все это под музыку чаек, грациозный балет медуз, под объятия южного солнца и свежесть черноморского ветра. А на берегу десятки каменных глыб служат художественной мастерской десяткам живописцев. Еще бы не вдохновиться в таком солнечном уголке. А ты, пушистое солнышко – обратилась Вера к Мафику – прекрасно вписался бы в морской пейзаж – и нежно потрепала своего спутника по морде.

- Ну, нет – всем своим видом отвечал пес – я солнышко Азовского берега. Я этот берег ни за каких крабов, чаек не брошу. – И надулся, завидуя Вериному рассказу и смутно понимая, что он там уже никогда не побывает…

Молчание тяготило наших друзей. О чем они думали? О чем мечтала Вера? Догадаться не трудно. Но очень тяжело будет ей и сотням тысяч других без боли утраты вспоминать и вспоминать былую мечту. Но мечты, как известно, сбываются!