Так вот примерно и понимают Святость Анны и Михаила послушные воле церковных иерархов верующие и т.н. «православная» интеллигенция, в таком вот духе и хотят «сотворить Вечную Память» прославившемуся смирением Михаилу, а супруге его Анне, продолжая разлуку её с мужем, уже заранее определили место для её памятника в Кашине, почему-то непременно у Воскресенского Собора, где возобновлено было почитание её как святой лишь в 1909 году. Памятник решили установить скорее не в память св. Анны, а в честь столетия её второй канонизации в 2009 году. Это, чтобы забыть церковные грехи, и отказаться от возобновления Успенского собора в Кашине? У царя Алексея Михайловича не получилось исполнить волю Благоверной и обновлённая церковь до сих пор не решается… То ли позабыла, то ли, что более вероятно, из потребности «тихого и безмолвного жития» окончательно ставит жирную точку, навсегда закрывая вопрос?
Но вопросы останутся, по-видимому, навсегда и вот они: где святые мощи Великокняжеской Четы? На каком таком основании они веками хранились церковью раздельно в Твери и Кашине? Почему их не спрятали от атеистов, не уберегли? Отчего сохранились «святые» московские мощи митрополитов Петра, Алексия, князя Александра Невского и пропали тверские? Отчего сохранилась серебренная рака Александра Невского, а в точности такая же Михаила Тверского на перманентной «реставрации» с 1935 года? – На такие вопросы нет и в ближайшее время не будет ответов, но лишённому тенденциозного внушения, непредвзятому взгляду на вещи ясно, что и в тридцатые годы, как впрочем и сегодня, «указания шли из страшной дали», т.е. из «богоспасаемой» Москвы.
Святому Михаилу Тверскому памятник хотели поставить ещё в 1990-е годы, но столько возникло споров и склок между культработниками, городскими властями и церковью, что решили с памятником Исторической Личности повременить. Куда проще поставить святому часовню. От одного бездарного проекта отказались и тут же приняли другой бездарный проект того же архитектора. Часовню поставили большую из силикатного кирпича с белым алебастровым фризом в среднеазиатском стиле у плоской, лишённой закомар крыши. Внутри «храма» св. Михаила в том же среднеазиатском стиле, напоминающем оперный театр им. Алишера Навои в г. Ташкенте, резной иконостас с привычными сентиментальными барочными иконами, грязные стены и всегдашняя сырость, яко окна не предусмотрено открывать никогда.
Интересно то, что сию пародию на храм Божий поставили в историческом месте, там, где у впадения реки Тьмаки в Волгу был деревянный Фёдоров монастырь с каменным храмом св. Фёдора(1322-1325гг.), т. е. установлением «часовни» закрыли вопрос о возобновлении Фёдоровского монастыря, пристани и крепости XV столетия. А между тем в древнейшем монастыре Фёдора Тирона Стратилата был духовный центр Верхневолжья и самой Твери, куда учёные греческие и русские монахи, создатели икон и книг пришли прославить Имя Божие.
Навряд ли, понравилось бы Михаилу Тверскому таковое почитание Святыни, также в точности, как и бетонное изображение его внутри Святого Креста, бывшее недавно в городском саду у берега Волги и совсем недавно перенесённое в центр сада. Неужели кому-то трудно понять, что внутри Креста ни при каких условиях не может быть ничего вообще, что в центре сего Символа символов сакральное место, что самый внутренний смысл Святого Креста открывается нам в точке пересечения объёмно-пространственных плоскостей, жертвенно охватывающих всё мироздание? К тому добавим, что изнутри из креста выглядывает как из окошка невзрачный лысенький инородец, ни в коей степени не напоминающий нам средневекового русича, тем паче Великого Князя.
Зададим себе вопрос, отчего вдруг возникло такое пристальное внимание к особе Михаила Тверского? – Оказывается с началом перестройки в Твери усилилась позиция церкви и в связи с этим появилось некое Общество Михаила Тверского, занявшееся пропагандой его жизни и деятельности. Бывшие калининцы вдруг проснулись и вспомнили, что и у них кое-что есть. Первое, за что они ухватились, это за так называемое Бортницкое сражение, в котором св. Михаил победил впервые на русской земле монголов. Бортницкое сражение стали трактовать как преддверие Куликовской битвы и очертя голову бросились искать его место на Тверской земле… И нашли его вместе с петербуржцем В.С. Борзаковским на границе с Московской областью…хотя топонимов, напоминающих о пчеловодстве у нас в области хоть пруд пруди.
Доверчивые тверичи набросали там кучу камней, на эту кучу «возвели» странной формы крест ниже человеческого роста, рядом сотворили, как и в областной столице, часовню из любимого дешёвого силикатного кирпича. Вот и готов «мемориал», как бы сказал славянский поэт Т.Г.Шевченко: «грошовое подаяние неблагодарных потомков». Одного не хватает – музея для привлечения туристов. В нынешнем году решили его создать в близлежащем селе Степурино, в средней школе, не больше и не меньше, не в Твери и даже не в райцентре…?
Не знаем, что думают власти предержащие по поводу их письма, но общественность Твери и области, на наш взгляд, хотела бы всё-таки узнать, почему до сих пор «специалисты» не озаботились поиском места битвы с московитами и монголами в декабре 1317 года, почему «специалистами» до сих пор не поставлен вопрос о передаче тверской губернии храма Архистратига Михаила 1399 года, находящегося сегодня менее чем в версте от её границы. Из этого храма в конце XIXстолетия были при ремонте выброшены захоронения Микулинских и Тверских князей, стены освобождены от исторических изображений, хотя тогда храм был в ведении Тверской Епархии, как и самый райцентр Лотошино, ставший вместе с Микулино в двадцатые годы московским районом. А между тем есть очень веские основания полагать, что т.н. Бортеневская битва была именно там, где сохранились фундаменты 18 церквей – рядом с Микулинским городищем!
Вернёмся же к вопросу увековечивания святости Михаила Тверского. Это актуально потому, что в нынешнем году в Твери волею судеб пройдёт празднование Славянского Единства, и в честь сего мероприятия решили срочно отметить его памятником Михаилу Тверскому. Но, как и в конце второго тысячелетия, так и в начале третьего мнения тверитян по вопросу, что увековечивать в памятнике остаются по-прежнему принципиально различными. Так и озаглавили свою статью в газете «МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ» в Твери(16 – 23 января 2008г.) члены совета Общества Михаила Ярославича Тверского «Конный князь или пеший святой?».
Члены совета даже посчитали проценты тверитян и установили, что за князя проголосовали 44,4 % респондентов, за защитника Отечества – 41,2%, а за святого мученика – 21,5%. Интересно, как бы взглянул святой Михаил на рубрики статьи - «итога» рейтинговых голосований: «В чём протест?», «Конкурс был жёстким», «Князь или мученик?», «Эксперты сделали выбор». Поневоле вспоминаются слова Б.Л.Пастернака из поэмы «Высокая болезнь»: «И было много дел тупей, классификации Помпей».
Венцом сей статьи в очередной раз стало откровение от Общества Михаила Тверского о том, что « Михаил Ярославич Тверской отдал жизнь не по навету Юрия Московского – это был лишь повод. Причиной стало то, что Михаил Ярославич…добился от Орды права собирать дань для неё единой своею рукою со всей Руси, что и использовали московские князья в подготовке Куликовской битвы… И лишь следствием…стал подвиг жизни, отданной «за други своя». Читаешь такие вот безнравственные откровения и поневоле «не хочется мириться с открывшейся новой информацией» не токмо о справедливо поминаемом недобрым словом «всесоюзном старосте М.И.Калинине», но и о святом Михаиле! Нам, ничтоже сумняшеся, хотят внушить, что право сбора дани для татар куда как выше святости, мученичества, крестной жертвы! Час от часу не легче!
То тверитяне хотели видеть князя в образе мученика с тяжёлою деревянною колодою на вые и в железных оковах и пресыщаться вместе с монголами его поношением, то им взбрело в голову трактовать святого праведника, как умелого счетовода и мытаря, открывшего московским выродкам прямой путь к возвышению над соплеменниками умножением имущества. Браво, неплохо придумано! Святой Михаил, яко предшественник Ивана Калиты, отбирающий у московита его денежный мешок по праву первенства! Браво, с таким ярким образом святости Москва не преминет согласиться! Это же неплохая возможность свалить свои прошлые грехи на Тверь! Мы-де не виноваты, это всё он, святой Михаил нас подучил! После таковых откровений невольно возникает в душе вопрос, заданный ещё Т.Г.Шевченко: «Откуда в нас эта татарская закостенелость и чужебесие?!».
Да, что и говорить, воистину жалкое у нас представление о святости. Даже читая такого замечательного автора, как Т.Манухину, поневоле поражаешься степени её нравственной ограниченности, когда она, исследуя взаимоотношения Св.Михаила с митрополитом Петром, обвиняет великого князя в отсутствии дипломатичности по вопросу явного нечестия. Ей непонятно упорство св.Михаила в обвинении «святителя» в симонии (продаже епископских кафедр), во взимании несправедливой мзды за поставление: свечи, ритуальные одежды, церковную утварь, в венчании близких родственников из соображений выгоды.
По её мнению Михаил был недальновиден и неправ в отношениях с митрополитом Петром, и хотя неоднократно побеждал Москву и Новгород, но не умел пользоваться плодами своих побед, останавливаясь на половине дороги. Ей непонятно, в конечном счёте, именно то, что делало Михаила Тверского в отличие от московских князей Святым. То, что он, будучи Великим Князем всея Руси, никогда не воспользовался своим положением, не присоединил к тверской земле уделы других русских княжеств, как это делала ложью и подкупом нечестивая Москва.
А между тем можно только взглянуть на карту Русских княжеств начала XIVстолетия, чтобы убедиться в возрастающих аппетитах Москвы и Новгорода и понять, почему св. Михаил Тверской мечом останавливал нечестивых, разрушавших всеми доступными средствами Родовое единство на Руси. Святому Михаилу пришлось противостать церкви, всегда поддерживаемой монголами и возглавляемой лукавым митрополитом Петром, продавшемся монголам Георгию Московскому, утвердившемуся по этой причине и в Новгороде: трём центрам силы на Руси, объединившимся на общем интересе к умножению имуществ, ориентированным на юг, восток и запад.
И Великий князь Михаил Ярославич устоял бы под ударами судьбы, если бы не пущены были Москвою и церковью все возможные и воистину подлые средства: венчание Георгия на сестре великого хана Узбека Кончаке (в православном крещении Агафии), а затем её отравление в Твери ( и непонятное до сих пор погребение её в Ростове?), церковные интердикты, налагаемые московским митрополитом. Так, когда умер в Городце сын Великого князя Андрея Александровича Михаил Андреевич, и его княжество, как выморочное должно было быть присоединено к Великому Княжению Владимирскому, Георгий Московский посадил на Городецкий стол своего брата Бориса Даниловича.
В это время Михаил Тверской находился в Орде, где его удерживали монголы в интересах московского митрополита. Михаил Тверской отправил с войском против московитов своего двенадцатилетнего сына Дмитрия, но митрополит Пётр наложил анафему на тверское войско и Дмитрий, прождав во Владимире снятие церковного отлучения три месяца, несолоно хлебавши, вынужден был вернуться в Тверь. Так с помощью митрополита Петра московиты смогли, попирая родовые институты закрепиться в Поволжье, причём стольным городом вместо Городца сделали Нижний Новгород.
Московиты специально разрушали исторические города и учреждали своей властью новые столицы в древнерусских княжествах затем, чтобы никто головы не мог там свободно поднять голову и всегда был подневолен московскому улусу. Разрушая родовое право, московиты таким же образом нечестиво завладели Переяславом, Рязанью, Ростовом…и, разумеется, им не было предъявлено церковных отлучений, как Великому Князю Михаилу. Всё сие было, конечно же, не случайно, но делалось в триединых интересах церкви, московитов и монголов.
До сих пор историками, писавшими в конечном счёте в интересах московских царей, по этой хотя бы банальной причине не могло быть осознано, что на Руси была не одна, но две объединительные идеи. Москва вместе с татарами и церковью осуществляла единство на основе порабощения, закрепощения свободного русского народа, Новгород торговал русским национальным добром в своих узко местнических интересах, а Тверь пыталась противостоять экспансии востока и запада, опираясь на христианскую нравственность и древнее родовое право.
Нам, потомкам славных русичей, ещё предстоит осознать далеко идущие последствия победы сил зла в течение многих столетий на нашей многострадальной земле, чтобы подняться на высоту естественно присущих нам родовых и национальных интересов. Подняться и поставить задачу построения Святой Руси на основе понимания Общего Дела (Н.Ф.Фёдоров), яко Литургии в православном Отечестве, как в Царствии Небесном! В возобновлении Литургии, яко Вечери – общего дела праведного Рода, в прославлении Слова Небесного на земле трудом ближних праведным, соединяющим Небо и землю!
Надо осознать, наконец, отличие подлинной веры от индивидуального «воцерковления», «требоисполнительства», «самоспасательства», от «идеала бесконечно совершенствующейся личности» (П.И.Новгородцев). И, в этом контексте, разобраться, наконец, в том, что и кто свидетельствуют народу об освящении, кто заслужил пред людьми и Богом Святое сакральное место на земле и на Небе, преодолевающее время и пространство, где полнота правды, любви и справедливости, где благой дар от Бога проявился в служении ближним в Роде праведном.
Неудивительно, что Святыня и Святое место, Святое изображение, мощи, источник, гора, древо не ограничены влиянием в пространстве и действием во времени и продолжают оставаться таковыми и через столетия – «Освятил селение своё Вышний, Бог посреде его и не подвижится», «яко Бог вселяется до конца». (Псалом 45). И как важно знать, кто заслужил это нетленное место в иерархии родовых ценностей, эту благодарную память! Речь о Святости, освящении от неё ближних, о том, чтобы не отдать Святыню на поругание псам… чтобы не пресеклась жизнь, не отвернулись от нас Святые Ангелы и предки наши…чтобы Бог не отошёл от неверных, изменивших Ему и Роду праведному Его.
И как необходимо верить, что нет здесь ошибки, нет ложной святости, таких псевдо-святых, как московские митрополиты Пётр и Алексий, которые лицемерно повторяя формулу «Всякая власть от Бога» всеми доступными им противозаконными средствами противостояли законным народным властителям, заботившимся о благе ближних своих…Столетия чёрной лжи, тонкой и грубой лести, поругания правды – что же удивляемся мы продолжающемуся разделению и междоусобицам? Нет покаяния, нет и тени осознания общего греха русской церкви и московской царской власти, подменивших Родовое право крепостным правом!
Ежели искажается прошлое, то в следствие этого утрачивается его понимание и разрушается правда в настоящем, и тогда замещается система ценностей естественного бытия условным наваждением, усыпляющим мещан простым отрицанием надежды на лучшее и призывами к долготерпению… Уверенность в завтрашнем дне сменяется желанием забыться и видеть сны … и тут «на помощь» приходит омертвевшая «церковь» чугунной оградой, монастырскими стенами, иконостасом до самого неба отделившаяся от ближних, от крещённого охлоса, порабощённого чиноначальникам, любящим себя, яко отделённое от мира и жизни личностное существование, ненавидящим «мир и всё, что в мире»: законы и традиции своего лапотного народа, общину, Родину, продающим иноземцам самую судьбу – будущее детей ближних своих и всё, что создано общим трудом предков на родной земле.
Церковь и продавшаяся инородцам мирская власть подают друг другу руки, чтобы вместе пользоваться народом, потреблять национальное достояние. И так происходит потому, что до сих пор не осознано нами, что субъективный «идеализм» «богочеловеческой», «обоживающей» самою себя личности много безнравственнее грубого плоского материализма и «вера» устремлённая не к Богу, но «вера» в себя, в свою самость, гораздо дальше от Истины, чем утилитарный невежественный практицизм. Потому и «святость» в современном понимании стала чисто иудейским «кодеш» - отделением достойных от недостойных и народ стал рассматриваться как биомасса, из которой выделяются особи, отрицающие его общественный профанный мир и «всё, что есть в этом мире», живущие отделённой от ближних молитвенной жизнью, стремящиеся к сакральным ценностям, «святые» в своей обособлённости от охлоса.
Это конечно же монахи, церковный клир, т.е. люди отгородившееся от мира непроницаемой стеной. И вот за церковной оградой, в кельях, в своей отделённости они обретают «право» на связь с божественной Личностью. Их личность, утвердившая себя благодаря разделению с ближними, землёй и родом, обретает-де целостность в единении со своим истинным «Я», которое является богом. То есть сам Бог идёт здесь на потребу человеческой личности. Забота о месте в раю преобладает надо всем и человек уже при жизни мыслит себя «обоженным» и этот «богочеловеческий» процесс «духовного восхождения» завершается т.н. «святостью». На наш убогий взгляд в такой «святости» нет и не может быть ничего Святого.
Вспомним Заповеди Нового Завета: заповедь любви к ближнему, заповедь о жите и плевелах, заповедь о возрастании человека, яко семени Древа Жизни в земле Рода своего. Наконец вспомним притчу о наёмнике и пастыре, где речь идёт об истинном руководстве и жизни на чужой счёт. «Сего ради Меня Отец любит, яко Аз полагаю душу за ближних моих. Никто не отнимает её у Меня, но Аз полагаю её от себя. Область имею положить душу мою за ближних, и область имею вновь от Бога принять её. Сию Заповедь принял Аз от Отца моего Небесного» ( Евангелие от Иоанна, гл.X, ст. 17-18).
О чём эти Заповеди? Это в конечном счёте Заповеди патриотизма, о любви к Родине и Отечеству, и это неудивительно, яко любовь к Богу зачинается в семье от любви к отцу и матери, братьям и сёстрам, от любви к ближним в родовой общине, от половой любви, где воспитанная Родом личность выражает себя до конца, отдавая всю себя другому тварному существованию, от любви к Родине, где человек научается Служению, как высшему жертвенному своему предназначению на земле (воинская служба, как понимали её в древности).
Можно сколь угодно много и долго рассуждать о любви к Богу, о посте и молитве, но ежели нет в декларирующем своё обращение к горнему миру общих ближним степеней любви и служения т.н. «твари», то бессмысленно сему «превыспреннему», «преображённому светом нетленным» адепту тратить напрасно время и силы, ибо ясно, что не имеющий любви к творению (…«к овцам») не почитает и Самого Творца.
« Земля, соответствующая низшему уровню развития человека, получается самой плохой. Но Земля – Богиня. Земля – мать. Ради неё наши предки шли на смерть. Низшей по отношению к чему она оказывается ? К Небу?...Земля не ниже, она в центре; Небо не выше, оно вокруг. Она не низшая, она ближняя. Наших предков земля носила; человек, устремлённый вверх по лестнице Иакова, жаждущий сбежать из этой «юдоли печали», попирает её ногами. Русское мировоззрение начинается за этой росстанью! Карабкающиеся на Афонские горы или на столбы аскеты могли быть святыми, но русскими они быть переставали» ( А.Андреев, «Очерки русской этнопсихологии», с.121-122, Санкт -Петербург, 1998).
Отечестволюбец и Благоверная – так определил русский народ своё отношение к Великокняжеской Тверской супружеской Чете. Их Святость – русская Святость! И сколько бы нам не тщились доказать, что нет и не может быть национальной веры, что вера выше национальности, мы в глубине души ведаем, что это не так. Ибо токмо через любовь к ближним в роде праведном становится верующим и Богу человек. « Кто говорит: я люблю Бога, а ближнего своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий ближнего своего, которого видит, как может любить Бога, которого не видит». «Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь есть от Бога; всякий любящий рождён от Бога, и знает Бога» (Евангелие от Иоанна, гл.IV, ст.20, 7).
Как видим в Евангелии речь идёт в первую очередь о том, что ближе нам, не о том что «трансцендентно», «абсолютно», не о «надприродном нравственном законе» побеждающим естество. Если бы было так, как полагают ушедшие от мира, от экстравертированности ушедшие в интровертированность, то святость действительно выражала бы себя в отделённости в первую очередь от своего же народа, от своей земли, от родовых естественных законов, от общества и государства. И тогда конечно Михаил Тверской и его Благоверная супруга Анна не были бы святыми.
Дело как раз состоит именно в том, что Святость, которая в русском народе была видна всем и каждому хотя бы благодаря бесчисленным исцелениям, странным образом не видна была церкви. А может и так, как у Игоря Талькова: « А золотые купола кому-то чёрный глаз слепили, ты раздражала силы зла, и скоро так их довела, что ослепить тебя решили…Россия…». В том то весь и кошмар, что именно в церкви, там, где человек надеется обрести Любовь и Истину и Единение с ближними, он находит почву для нечестивого возношения над себе подобными, разделение, надмение над Родом, национальностью, общественными и государственными интересами. Более того, во всём этом кому- то видится «Святость» ?!
Да не будет так! Святость – это то, что соединяет, понятно и без лишних слов каждому, и не токмо человеку, но и всякой твари Божией, всякому зелию, всякой былинке, произрастающей по воле Бога на земле! Это так, как писал протопоп Аввакум: «Наги кости мои псами и птицами небесными растерзаны будут и по земле влачимы – так добро и любезно мне на земле лежати и светом одеяну и небом прикрыту быти – небо моё, земля моя, свет мой и вся тварь – Бог мне дал». Как в этих гениальных словах слышно чуткому уху тихое веяние Духа Святого, дыхание которого пронизывает Единою Волею Творца всё мироздание!
И каким воистину удивительным образом сочетается с ними высказывание жившего гораздо позже русского мыслителя М.Меньшикова: «Былинка, как род, как явление бессмертна, а мою высокую индивидуальность скоро понесут в яму. Бессмертна Родина, бессмертна Вера, бессмертен жертвенный подвиг и героизм». «Внимай Великому Звону! Но кто его слышит? Тот, у кого сердце чисто, и кто любит всякое создание Божие! Внимай Великому Звону! Жди Солнца!» ( «Сказание о невидимом граде Китеже»).
Кто его слышал, спросим и мы в простоте сердечной? Не те, кто «спасает себя сам», служа церковной иерархии за «церковною оградою». Святы те, «кто любит всякое создание Божие», кто спасает от злобы «врагов и местников» ближних своих, - о народе своём, а не о себе печётся.
И не избранные адепты, но вся тварь земная ведает о Них. Дикие медведи, львы и тигры, если верить многочисленным житиям Святых, приходят приласкаться к Их ногам. Тварь недрами своего естества, т.н. дикой природою чувствует силу Их любви к Божьему миру, Их праведность и чистоту помыслов.
Единый Дух, пронизывающий всё мироздание, и «дышащий, где хощет» умиротворяет и человека и иную тварь. И только таким Духом Свободы, о котором «не ведаешь, откуда приходит и куда идёт» может быть освящён праведный человек. Человек в первую очередь и непременно праведный, яко Дух Святый есть Дух Истины и не может освятить лжеца и лицемера. Каждое сотворённое Богом существо воспринимает Его Родовой Закон по которому развивается живое семя, каким-то непостижимым образом этот Закон вложен в него и так устроено всё живое, и как же нужно оторваться от общего строя бытия, чтобы утверждать подобно архимандриту Платону Игумнову, что есть надприродный нравственный закон, который выше природы, выше естества, который побеждает (?!) естество, и человек, живя по таковому надприродному закону побеждает естество?! Насколько же отошли такие вот деятели церкви от Истины, куда они пришли? Идя к Богу, они попали в объятия к сатане!
Преображение родовое, общественное, земное возможно лишь для тех, кто в земных делах «алкал правды» и был «чист сердцем». Без такого преображения не достичь Святости. Есть четыре ступени «Пути, Истины и Жизни», ведущие к Освящению. Первая ступень – это праведность. Есть такое не совсем точное высказывание « Не в силе Бог, но в Правде», но смысл его глубокий в том, что именно в правде Бог более всего явлен на земле, ибо дела Правды, совершённые человеком есть уже Истина, которую поколебать невозможно. Праведник остаётся один на один с правдой и принимает решение и исполняет его, хотя гораздо проще, удобнее и куда как полезнее лично для него идти по пути лжи и приспособленчества. Но это лишь начало пути.
Вторая ступень – это исповедание правды. Несмотря на то, что могут быть казни, преследования, несмотря на то, что ограничат в материальном отношении, что будешь жить нищим и прозябать, если будешь говорить правду пред ближними и властям предержащим, исповедовать её - продолжать жить праведником открыто, не унижая и не умаляя своё достоинство – это уже исповедание, которое может вести к мученичеству и жертве, ближних своих и Бога ради.
Третья ступень – это когда исповедующий правду человек уже не может пройти мимо болезни, его уже не устраивает эта несовершенная жизнь, он представляет её более совершенной, не может быть равнодушным к тому, что происходит вокруг него, не может пройти мимо разложения жизни – его задача сделать мир целым, «исцелять повреждения мира сокрушенного грехом» (Псалом 59), когда человек уже не токмо принял правду и исповедает её, но когда в действии сознательно как сын Отца своего Небесного он не может смириться с болезнью ближнего, тогда такой человек становится целителем.
Когда человек понимает, что он живёт ради исцеления этой грешной жизни и его не устраивает то, что происходит вокруг него, он не может уже быть равнодушным к смерти и принимает на себя ответственность за общий строй бытия, когда человек уже не может жить сам, без того чтобы ему Волю Высшую не выражать в мире в действии с ближними своими, и призывает других людей к преображению мира, становится пророком, становится активным инструментом Бога, как писал Франциск Ассизский, через него Десница Божия начинает непосредственно творить в мире… Такие люди становятся уже при жизни Святыми.
Вот такое представление о Святости, яко о любви целомудренной к Божьему миру в его Единстве духовного и материального, горнего и дольнего, высокого и низкого… Есть мудрая русская поговорка: «Полюбите нас чёрненькими, а беленькими нас всяк полюбит»! Потому как Божье Дело следует творить во всём строе бытия безо всякого изъятия. И вот такое представление о Святости очень неудобно святейшим, блаженнейшим, батюшкам! Не служителям Святыни, но как раз наоборот священно-служителям, которым мирянам и прихожанам полагается усердно прислуживать, чтобы выслужить прощение за совершённые грехи. Служение – Апостольство, в переводе с греческого, у нас сегодня на последнем месте. Это отражено и в русском языке - не служение (кому?) Богу, но богослужение!
«Священнослужители» на «богослужении» «исполняют требы» тех, всяких у кого «власть всякая от Бога», а приходящие к ним «прихожане» из мира, что «во зле лежит», - «миряне» «искупляются» на «обедне»?! Вот «устроение» жизни, которое вполне устраивает «воцерковлённых» - «смирное малое стадо», «пасомое жезлом железным». Где же тут найти место для Святости, Служения ближнему, Блага Родства, Правды, Истины, Любви и Целомудрия? – спросите вы наивно, как не имеющие «преизбыточествующей» благодати. А это всё не для вас, - вам уверенно ответят, - всё сие было в первые века христианства, или же во времена Святой Руси, а теперь вас может спасти токмо «послушание паче поста и молитвы» церковным пастырям и властям предержащим, «всё же остальное от лукавого».
Какое у нас ныне может быть представление о Святости, когда уже в середине XIXстолетия из сознания верующих христиан судя по всему ушло представление о грехе против Духа Святого. Так один из величайших авторитетов православия святитель Игнатий Брянчанинов перечисляет грехи хулы на Духа Святого: «неверие, отчаяние, чрезмерное упование на Бога, греховная жизнь в надежде на милосердие Божие». Непонятно почему именно эти грехи святитель признал хулой на Духа Святого? И есть ли хоть какой-то смысл в его «классификации»?
А в Евангелии сказано просто и ясно: «…Всякий грех и хула простятся человекам; а хула на Духа не простится человекам. Если кто скажет слово на Сына человеческого, простится ему: если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем» (Матфей, гл.XII, ст.31-32). Так почему же простятся всякий грех и хула и нечистое слово, сказанное на самого Христа, а на Духа не простится? Ясно сказано, что согрешившему против Духа бесполезно каяться, поститься, молиться, слезоточить у ног «владык» и «деспотов» - всё равно не простится ему ни в сем веке, ни в будущем! Никакое покаяние не спасёт его, как не спасло оно и Иуду!
Слова Христа эти евангельские сказаны были после того, как фарисеи обвинили Его в том, что Он изгоняет болезнь не Духом Святым, но силою бесовскою, т.е. свершившего исцеление Духом добра и правды совершенно сознательно обвинили во зле и лжи. Здесь же не случайно конечно Сын человеческий говорит о том, что «древо будет познано от плода» и следует признать или древо и плод хорошими, или же и то и другое злым. Апостол Иоанн уточняет в своём послании: «Кто узрит ближнего своего, согрешающего грехом не к смерти, да просит за него Бога и даст ему жизнь, согрешающего не к смерти. Есть грех к смерти, не о нём говорю, да молится. Всякая ложь грех есть, и есть грех не к смерти» (Послание Иоанна, гл. V, ст.16-17).
Ложь может быть неосознанной, невольной, и тогда можно покаяться и очиститься от наваждения, но могут быть зло и ложь сознательно направленными против добра, правды и жизни. Грехи к смерти - они в конечном счёте против Рода и потому по плоду познаются, ибо затрагивают самые основы бытия. «Языка никто из людей не может укротить, неудержимо это зло, исполнено яда смертоносного. Им благословляем Бога и им же проклинаем человека. Источник от одного устья источает ли сладкое и горькое»? - вопрошает нас апостол Иаков и отвечает затем сам на поставленный прямо вопрос: «Плод правды в мире сеется творящим мир»(Послание Иакова, гл.III, ст.8,9,11,18).
Удивительно, что прошли века, но до сих пор не уразумели христиане, что грех к смерти, содержащий в себе хулу на Духа Святого, т.е. сознательную ложь на жизнь направлен против Рода, против ближних своих, которые все от единого семени рождены Богом. Грех против ближних и против Духа Истины везде сущего и всё исполняющего не может быть раскаян человеком и прощён потому, что грех сей не касается только конкретной особи, личности, но он распространяется во времени и пространстве уже помимо воли согрешившего, неся всюду смерть и разложение. Тот, кто грешит против Духа, грешит против действия его Святого, распространяющегося повсюду, грешит против того, на что мы можем единственно опереться - на связь между людьми, на отношения между ближними, отношения семейные, родственные…
Тот, кто грешит против Духа, не принимает в конечном счёте этот Божий прекрасный мир и идёт по пути смерти. И непонимание греха против Духа не может быть у истинного Святого, каким нам представляется Игнатий Брянчанинов. Как можно быть святителем и не знать об этом? «Благоразумному разбойнику и голени перебили, но ради получения обещанного Господом Царствия Небесного всё терпел!» - наивно назидает нас св. Амвросий Оптинский. Нет не ради «получения обещанного» терпел разбойник, а ради любви к ближнему в искреннем порыве к Истине, и, сострадая мукам Праведника, исповедал в Нём Сына Божия, несмотря на свои невыразимые словом страдания на Кресте!
Святость – это такое осознание жизни, когда человек становится по разным причинам в рост со своими земными проблемами, со своим народом и эпохой, в единстве с тем существованием и теми задачами, которые ставит жизнь в максимальном напряжении её, с главными задачами на земле его Рода, вслушивается в жизнь, не находится «на послушании» у кого-то, у «владык» и «деспотов», а когда свободный человек напрягает свой слух и зрение, мысль свою и душу свою, чтобы услышать Слово Божие, воплотить его своими делами на земле вместе с ближними своими, не токмо жить самому, но понять общую задачу, которая стоит перед землёй и родом его… Такие люди начинают приближаться к Святости и таким был и «благоразумный разбойник», узнавший Бога в страданиях на кресте, даже в смертных муках всматривавшийся и вслушивавшийся в биение пульса жизни.
И вот надо посмотреть на житие Михаила Тверского, насквозь мирское, и на житие Анны Кашинской насквозь мирское, и мы видим, что они очень приближаются к Святости. Великий Князь всея Руси Михаил идёт на Москву, побеждает и останавливается, устанавливает Закон и не более того, не забирает себе московские земли, как делали это продавшиеся монголам удельные московские князья, которые формировали потом «Святую Русь», забирая всё себе, когда они захватывали в плен братьев, а потом их убивали, отравляли, как делала это Москва с Ростовом, Рязанью, Переяславом . Такого не наблюдалось в политике Михаила Тверского.
Михаил Тверской, как впрочем, впоследствии и его сыновья, будучи Великим Князем всея Руси ничего себе не присвоил. Задумаемся над этим. Он не взял для Твери того что было не Тверским. Он обращался со своей Великой Русью так, что оставлял свободу и Новгороду и Ржеве и Москве, а что он получал взамен? Какой удар он получил от Новгорода, когда там приняли нечестивого Георгия Московского в обход составившего с ними равноправный договор Великого Князя Михаила? От Фёдора Ржевского вместе с московитами и новгородцами вышедшего на смертный бой в его отсутствие против малолетнего сына его Дмитрия Михайловича?
Есть многие, кто обвиняет Михаила в том, что он срыл укрепления Торжка, разогнал монастырь? Правильно он поступил, потому что его, как государственного деятеля в первую очередь интересовало Единство Руси, он праведным мечом утверждал это Единство Руси, оставляя свободу даже малым княжеским уделам! И когда он дошёл до Новгорода, почти и остановился, и войско его осталось без провианта и заблудилось в северных лесах, то за это его ругают? Говорят, он был плохим политиком, не умел рассчитать последствий своих праведных решений, надо было действовать по обстоятельствам, приспосабливаться к выгоде новгородских купцов, не замечать склонности к умножению имущества московского митрополита, открыто не противостоять Орде, вовремя ретироваться в церковных вопросах перед константинопольским патриархом?!
Но ежели мы читаем, дошедшее до нашего времени письмо монаха Акиндина и там открыто указано, что митрополит Пётр был стяжателем и лицемером и был Собор, который не вынес решения о наказании святителя, то неужели же не ясно, что в словах истцов «тверских монахе и епископе» была правда, а митрополит остался без расплаты исключительно из-за высоты своего церковного звания, дабы «не выносить сор из избы»? И не понимают политики Михаила Тверского, потому как до сих пор считают, что все исторические деятели соблюдали только свой меркантильный интерес.
Как можно писать о Святости если у нас нет внутренних моральных критериев, и, как это не обидно, даже у безусловно лучших авторов, таких как Т.Манухина, приходится констатировать их отсутствие. Почему он так поступал, спрашивают? – А потому, что не было в Михаиле Тверском смирения, за него же и отвечают! Он не с Богом и русичами должен был по их мнению смиряться, нет, он должен был смиряться с беззаконием митрополита Петра, он должен был ради сохранения своей власти пойти на дипломатические хитрости.
Так вот Михаил Тверской потому и Свят, что он не шёл на эти хитрости. Потому и его тело оказалось нетленным и тело его супруги Анны оказалось нетленным, яко не давала она ему полезных и своевременных мирских советов, которыми потчуют обычно супругов досужие ко всякого рода хитростям светские жёны их. Они не шли ни на какие подлости и мелочные ухищрения, на всю такую знакомую нам, грешным, мелочную психологическую возню, низменную и дольнюю, не имеющую никакого отношения к горнему миру.
« Сильный безграничной любовью и преданностью к себе тверичей, готовых по первому его зову положить за него жизнь свою, беззаветно мужественный благоверный князь никогда не злоупотреблял своею властью и положением, не обладал ненасытной страстью к наживе и приобретению, не заботился об увеличении своего княжества за счёт других, а только охранял, защищал и оберегал чем владел. Никогда не действовал против своих врагов хитростью, обманом или подкупом, а всегда прямо, открыто, честно… Всё лучшее в личности великого отечестволюбца, как называет его летопись, проявилось в его христианском подвиге самоотверженной любви, - «любовь не словом или языком, но делом и истиною». Это и должно быть главным наследием для любящих Россию.» («Слово о Михаиле Тверском», архиепископ Виктор, г. Тверь).
А когда «перед ним, Великим князем Владимирским, за спиной которого тверские рати и рати всей Северо-восточной Руси, предстаёт в Костроме его соперник – Юрий Московский с таким же ярлыком на Великое княжение и с татарской конницей во главе с Кавгадыем, Михаил без боя, добровольно уступает Великое княжение. Во имя чего другого, кроме мира на русской земле, он мог это сделать?» («Нравственный образ Михаила Ярославича Тверского», Пономарёв Г.Н., заслуженный артист РФ, г.Тверь). Да, Михаил Тверской удивительно легко отказался от верховной власти в трагической ситуации, ибо никогда не хотел иметь её для себя, власть ему была нужна для творения добра и правды, а не для пролития родной русской крови. « Мы знаем и о чуде, явленном во время Бортеневского сражения, когда все доспехи князя были иссечены, но сам он остался невредим…
Обычно, церковному празднованию памяти святого предшествовала работа епархиальной власти по удостоверению в подлинности чудес при гробе почившего…Но в случае с канонизацией Михаила Тверского дело обстояло иначе…Великим чудом явилось нетление мощей князя, которые целый год, во всякую погоду, везли на телеге, прикрытые рогожей, и народ с духовенством, вышедшие встречать своего уже небесного заступника, встречали его как святого мученика, прославленного Богом, видели в нём евангельский идеал собственной жизни…Его мощи встречали все тверитяне, и поклонение останкам изначально было как святым. Слава о чудесах князя-мученика долетела до Твери прежде прибытия его святых останков.» (Шабанов А., протоиерей, редактор газеты «Православная Тверь»).
«Уместно вспомнить о наименовании в конце XVIIIв. армянского по первоначальному составу населения российского города «Святой Крест» (современный Будёновск – на месте золотоордынских Маджар). Существует мнение, что имянаречение происходило под впечатлением предания о том самом «огненном столпе, сияющем от земли до небес», который наблюдали очевидцы над телом убиенного Михаила Ярославича» («Михаил Ярославич Тверской и Северный Кавказ», Виноградов В.Б., докт.ист. наук, г. Армавир).
Но к сожалению приходится констатировать, что несмотря на совершенно очевидные уже современникам чудеса, происходившие у святых мощей, несмотря на очевидное всем нетление мощей и «смерть за други своя» Михаила Тверского, московская митрополия в течение 230 лет не удосужилась признать его святым. Конечно же, были признаны Москвою святыми митрополиты Пётр и Алексий и ещё два десятка святых, но Михаил Тверской не удостоен был чести попасть в их число. Только в 1549 году, когда на т. н. Макарьевских соборах были канонизированы к шестисотлетию крещения Руси ещё 39 святых, Михаил Тверской попал в московский список. К тому времени Тверь была уже разрушена, её, как и другие тверские города даже не сочли нужным вносить в список городов Руси. Опасности для Москвы канонизация тверского князя уже не представляла.
P.P.S. Три года назад установили таки в Кашине памятник Великой княгине Анне, потратив на это 12 млн.руб. Стоит теперь перед облезлым Вознесенским собором худощавая мужеподобная черница, с холодным взглядом, ничего общего не имеющая с одухотворённым образом святой русской жены.